Текст книги "Никогда больше (ЛП)"
Автор книги: Шенен Риччи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Волшебник заставил всё умереть вокруг себя. Он чувствовал себя опустошенным, живя один в бездушном поместье. Но однажды новоиспеченный принц отправил его в замок убить злую королеву вместе с самой свирепой женщиной – рыцарем, вдохновленной моей сестрой. Но волшебник влюбился в королеву. И когда это произошло, его магия превратилась во что – то прекрасное. Жители деревни увидели, какой была злая королева; в начале она была полной надежд и доброй крестной матерью. Женщиной, которая хотела, чтобы у неё был счастливый конец. Но волшебник, восстановив свою магию, оставил её ради славы и красоты жизни в золотом дворце принца. А чем закончилась история? Понятия не имею.
Я не могла рассказать ей всего этого, поэтому сказала:
– Это история любви с двумя антигероями.
– Хм, думаю, мне придется прочитать это, потому что ты не рассказала ничего существенного.
Я застала её за тем, что она фотографировала себя, думая, что я на неё не смотрю, но я видела всё.
– Кому ты это отправляешь? – спросила я. Я говорила как полицейский, указывающий ей, что она может или не может делать.
– Райану, парню, о котором я тебе рассказывала… Он действительно милый, и он хотел убедиться, что моя сестра действительно забрала меня, – её щеки покраснели.
Прежде всего, отсутствие веры у этого парня относительно моей способности забрать сестру заставило меня съежиться. Во – вторых, это было действительно мило. Очевидно, я не смогла бы признать это вслух, не закатив глаза.
– Ты ничего не хочешь сказать? – добавила моя сестра. – Я ждал одной из твоих нравоучительных речей о том, как я ценна для этого мира и что я не должна доверять людям, потому что они могут причинить мне боль.
– Я…
Я так говорила? Как раздражающий ворчун, который портит настроение?
– Я счастлива, если ты счастлива, и я доверяю твоему суждению, но мне нужно знать о нём гораздо больше подробностей, чтобы одобрить его. Лучше бы он относился к тебе хорошо и не делал того, чего ты не хочешь делать, и…
– Прекрати, – засмеялась она. – Я читаю любовные романы точно так же, как и ты. Мои стандарты высоки, поверь мне. Я узнаю того, у кого есть потенциал стать героем.
Верно, в отличии от твоей сестры.
Я вызвала такси, и прошло несколько минут, прежде чем мы сели в него.
– Ты знала, что мама сегодня будет на канале nature? Они взяли у неё интервью в её пчелином заповеднике, так что она надела свои драгоценные камни как шаманка, и не говоря уже про её ритуалы с благовониями, – усмехнулась Луна.
– Должно быть, дома царила эпическая атмосфера, – усмехнулась я, представив, как моя мать приветствует телевизионщиков своей медной чашей для удаления негативной энергии.
– А теперь давай поговорим о тебе, – продолжила Луна, пристегнувшись ремнем безопасности. – Парень с замком, что с ним случилось? И не стесняйся делиться всем. Со всеми отвратительными подробностями, которые я прочитала в эротике и…
– Ты читаешь эротические романы? – мой голос сорвался, и даже глаза старого усатого водителя сверкнули при упоминании об этом.
– Ты оставила стопку очень горячих книг под своей кроватью, Аврора. Конечно, я их читала, – она приподняла бровь, эта маленькая язвительная штучка. – В любом случае, ты не ответила на мой вопрос.
Я собиралась снова солгать ей. Притвориться, что в моей несовершенной жизни всё идеально, но на этот раз я не смогла. Я не могла быть сильной ради неё. Я устала от лжи.
– У меня почти был счастливый конец, но ничего не вышло, – я сглотнула, наблюдая, как её глаза перестали блестеть, как будто я её подвела. – Но всё в порядке – я в порядке. Я имею в виду, есть другие мужчины и…
– История не закончена. В конце концов, ты писатель – ты выбираешь финал, – она схватила меня за руку, заставив почувствовать себя сегодня старшей сестрой. – Ты же знаешь, что тебе не нужно притворяться, что всё в порядке, верно?
Знаю.
– Но я в порядке. Всё замечательно и…
– Аврора, – оборвала она меня. – Знаешь, я понимаю, почему ты это делаешь. Ты хочешь пощадить мои чувства. Ты думаешь, что я слабая и что я ни с чем не могу справиться, потому что я почти… – она взглянула на порезы на своём запястье, которые прикрывала другой рукой. – Но ты ошибаешься. Я исцеляюсь. Тебе не обязательно быть моей мамой.
– Я никогда не думала, что ты слабая, Луна, – ахнула я. – Ты самый сильный человек, которого я знаю, и я так восхищаюсь тобой. Я люблю тебя. Больше всего на свете. Ты знаешь это, верно?
– Я знаю, и я тоже, – она отвела взгляд. – Но ты иногда заставляешь меня чувствовать себя…почти бесполезной. У тебя всегда всё замечательно; ты не впускаешь меня, и я чувствую, что меня тебе недостаточно, потому что ты всегда говоришь, что у тебя всё хорошо, в то время как большую часть дней это не так, и я чувствую себя дерьмово. И я такая: “Если моя сестра может это сделать, почему я не могу”, и я…
– Я не в порядке, – выпалила я, и слёзы навернулись у меня на глаза. – Это не так, Луна, но я не хочу снова тебя подводить. Я уже делала это дважды и я…
– Я просто хочу, чтобы ты открылась мне. В хорошем и плохом. Я не хочу быть бесполезной, пожалуйста. Я устала от того, что все относятся ко мне как к бомбе, которая вот – вот взорвется, – она повысила голос. – Пожалуйста. Не обращайся со мной так, будто я лишний груз.
Я кивнула, мои губы дрожали.
– Хорошо. Я тебе всё расскажу.
Так я и сделала. Я рассказала ей и усатому водителю такси о том, как я влюбилась в человека, который вернул мне моё вдохновение, и о том, какими трудными были эти последние годы.
Я раскрыла свою ложь, свою уязвимость и свой страх, и после этого она обняла меня. Несмотря на все мои недостатки, она не ушла. Она не перестала любить меня.
Она была моей младшей сестрой, полной надежд, и когда она сказала мне, что всё будет хорошо, я поверила ей.
глава 27
Мне пришлось перевести телефон в беззвучный режим.
На него посыпались уведомления – новости о моём предстоящем переезде в США разлетелись быстро. Эрик заставлял меня работать по графику, и я должен был сосредоточиться на Ever After; этот проект, как бы сильно я его не хотел, стал бы новым началом в моей карьере. Работа отвлекала меня от мыслей об Авроре и её отсутствии. Она откровенно скрывалась от меня. Возможно, это было к лучшему. Я не настаивал. Я бы не был эгоистом по отношению к ней. Здесь снова образовалась пустота, которую можно было заполнить только работой.
Я прибыла по адресу театра, спрятанного в маленьком переулке в Париже. Я вошел внутрь, и ошеломляющий шум разговоров и смеха людей ударил по ушам. Это было не моё место, сказал я себе, и продолжил свой путь сквозь толпу, уже чувствуя, как мои пальцы покалывает от необходимости выбраться наружу.
Здесь были люди, которых все сразу полюбили бы: люди в веселых нарядах, с лучезарными улыбками, с легкостью любящими других людей по неизвестной мне причине.
– Вы пришли сюда, чтобы повидаться со своими детьми, сэр? – группа дам, вероятно, лет пятидесяти, смотрели на меня с заинтригованным выражением лица.
– Нет, я здесь, чтобы увидеть…
Ту, что одета в черный плащ, как злая крестная мать на заднем плане. Ту, кто мечется из угла в угол посреди сцены с палочкой в виде черепа.
– Кое – кого.
– Кое – кого? Вы чей – то родственник? – продолжила одна из них, одаривая меня жуткой улыбкой.
В моём горле образовался комок, и я поправил костюм, явно испытывая дискомфорт от этого допроса.
– Нет, я… – В отчаянии. Нуждающийся. Противоречивый. – Просто зритель.
Я не очаровал группу домохозяек. Они уставились друг на друга так, словно столкнулись с извращенцем, от которого хотели избавиться.
– Прошу меня извинить, – я отошёл от них и толпы ради того, что имело значение.
Я нашел уголок, подальше от сидений в передней части сцены, рядом с кулисами и входом в туалет. Я был один и по – прежнему мог бы наблюдать за своей Авророй на сцене.
Я сделал пометку на своем телефоне, что сегодня она дает представление с детьми из больницы. Поэтому я пришел навестить её, совершив отчаянный и безумный поступок. Ей не сообщили о моем приезде, и так было лучше.
– Ты тоже прячешься, – раздался слабый голос рядом со мной.
Я опустил глаза и уставился на девочку – подростка, сидящую на полу с чем – то похожим на блокнот в руках. Её пальцы были испачканы углем, поэтому я сделал вывод, что она, вероятно, рисовала. Неаккуратно.
– Именно, – ответил я, чувствуя себя ещё более неловко с детьми, чем со взрослыми. Они всегда выглядели такими сияющими и радостными, как будто ожидали, что ты устроишь фейерверк специально для них. – Я не умею ладить с людьми.
В таком избытке информации не было необходимости с моей стороны, но это должно было предупредить её: пожалуйста, не общайся со мной, или я тебя напугаю.
– Я тоже, – усмехнулась она, и мой план провалился. Она продолжила рисовать карандашом в своём альбоме. – На самом деле я их боюсь. Я боюсь показаться глупой или неинтересной. Вот почему я прячусь здесь.
– Люди всё равно не настолько интересны, – она была женственной, более молодой версией прежнего меня. – Тебя не должно волновать, что они думают. Если ты им не нравишься, это их проблема. Это их потеря, а не твоя.
– Я хочу вписаться, – она бросила на меня пронзительный взгляд зеленых глаз, прежде чем вернуться к своему рисунку. – Я должна была участвовать в спектакле, но я ни слова не сказала другим ребятам. Они, наверное, думают, что я ненормальная.
Я взглянул на неё. На ней были какие – то доспехи поверх длинного белого жуткого платья, а рядом с ней на земле лежала подставка для меча.
– Рыцарь. Ты выбрала быть рыцарем или призраком, – я нахмурился. Она была странной, и, вероятно, была вторым самым интересным человеком в этой комнате.
– Я призрак первой женщины, посвященной в рыцари, но очевидно, что раньше я была принцессой, потому что кому не нравится корона? – она усмехнулась, и я удивился тому, что мне не наскучил этот разговор.
– Ты напоминаешь мне кое – кого, кого я знаю, – и на моём лице снова появилась идиотская улыбка. – Очевидно, она намного старше.
– Видишь, ты умеешь ладить с людьми.
Она бросила на меня взгляд, и я наклонился вперед, чтобы посмотреть, что она рисует. Я ожидал увидеть какие – нибудь каракули и уже приготовил вежливую улыбку, но это получилось на удивление прилично. Даже очень хорошо. Она рисовала мангу о какой – то девочке, поступившей в новую школу, полную существ, похожих на вампиров.
– Эй! Нехорошо смотреть, пока не закончено! – она прижала блокнот к груди и нахмурилась. – К тому же, это ужасно – выглядит так пресно. У меня плохо получается, и…
– Это потому, что ты не сосредотачиваешься на окончательном результате. Ты хочешь сделать его красивым и совершенным, но так не должно быть. У каждого персонажа есть своё уникальное выражение лица, которое формирует его индивидуальность. Используй это, чтобы рассказать историю.
Она пролистала пару страниц до конца и, прищурившись, посмотрела на меня, как будто прикидывала, настолько хорош мой совет или глуп.
– Ты прав, я об этом не подумала. Вот почему они все выглядят одинаково. Но так сложно рисовать выражения, – она посмотрела на меня какими – то странными щенячьими глазами. – Ты рисуешь?
– Немного, – я почувствовал себя неловко, когда она посмотрела на меня. – Хочешь, я тебе покажу, как это сделать?
Она кивнула.
– Ты можешь попробовать, но я не уверена, что у меня получится. Я недостаточно хороша.
– Похоже, кто – то заставил тебя поверить в ложь, – сказал я, подтягивая брюки, чтобы присесть на корточки рядом с ней. – Ты хороша.
Она протянула мне свой блокнот и приподняла бровь.
– Ты просто пытаешься быть вежливым.
– Если бы ты знала меня, то поняла бы, что про меня нельзя сказать, что я вежлив.
Она изобразила широкую улыбку, когда я набросал несколько выражений лица для одного из её персонажей и показал ей, как с ними работать. Я использовал её саму и информацию, которую я почерпнул из её личности, в качестве примера. Моя маленькая ученица сделала то же самое позже, прогрессируя очень быстро. Она обладала такой же способностью видеть мир уникальным образом, рождая совершенно новую вселенную, как и у Авроры.
– У меня получилось! – закричала она, смотря на свои наброски так, словно держала в руках шедевр. – Теперь стало намного мощнее. Это лучший совет, который кто – либо когда – либо давал мне! Ты действительно хорошо рисуешь. Тебе следует сделать это своей работой.
– Я подумаю об этом.
Её глаза выпучились, как будто ей только что пришла в голову какая – то безумная идея.
– Возможно, теперь ты сможешь показать мне, как…
– Луна? Где ты?
Мы оба узнали этот голос, доносившийся со сцены, обернувшись в нужное время. Моя фея. Её взгляд блуждал по трибунам.
Подождите. Означает ли это…
Я сделал шаг назад и отошел от подростка – рыцаря – призрака. Это была её сестра. Хотя физически они были не совсем похожи, я должен был догадаться. Я разговаривал с её сестрой. Чёрт.
– Чёрт, это моя сестра, которая, вероятно, хочет включить меня в группу или беспокоится, потому что думает, что мне всё ещё восемь, – девушка встала, и я, вероятно, уставился на неё как на ненормальную.
– Тогда лучше поспешить, – кое – как сумел вымолвить я. – И, Луна, ты впишешься – было бы глупо не принять тебя. Ты второй человек или, что более вероятно, рыцарь – призрак в этой комнате, с которым мне понравилось беседовать.
– Спасибо, – она одарила меня лучезарной улыбкой. – Ты не такой скучный, как другие взрослые. Ты весёлый.
Весёлый? Меня никогда не называли веселым.
Этот маленький солнечный лучик помахал мне рукой перед тем, как уйти на встречу со своей сестрой.
– Увидимся, Аякс!
Аякс? Я застыл. Всё это время она знала, кто я такой, и ничего не сказала. Должно быть, я выглядел идиотом. Я вздохнул и негромко рассмеялся несмотря ни на что – девушки из семьи Бардо были находчивы.
Издалека я увидел, как Аврора знакомит её с остальными. Через некоторое время они уже общались все вместе. Я был занят до начала представления, моя фея носилась из угла в угол, пока места заполнялись, а Луна показывала свои рисунки другим детям. Слава богу, всё шло хорошо.
При виде своей сестры, вписывающейся в компанию, Аврора, одетая как злая королева, выходила из роли, одаривая их нежным взглядом. Это навело меня на мысль о её истории. В тот момент, когда рукопись Авроры оказалась у меня в руках, я решил взглянуть на неё украдкой и в итоге прочитал её целиком. Дважды. Я даже добавил аннотацию и оформил её как полноразмерную книгу. Хотя она приложила не всю историю; концовка отсутствовала. Я никогда не был так вовлечен в историю, как в эту, и был миллион шансов закончить её. Это была неразрешимая проблема.
Пьеса началась, и орда принцесс, принцев, злодеев и героев приступила к истории, которую могла написать только Аврора. Я встал со своего места у стены, когда появилась маленькая девочка в инвалидном кресле, которую держали веревки. У неё был наряд с крыльями. Она продекламировала свой текст, и внезапно тросы заставили её взлететь в фальшивое небо. Ее подняли в воздух. Аврора зааплодировала, подпрыгивая в своём углу. У неё получилось. Она сдержала своё обещание.
– Ты заставила меня летать!
Я слышал, что слёзы могут означать, что чьё – то счастье настолько ошеломляюще, что им невозможно управлять. Это было то, что происходило с девочкой, которая взлетела и направилась к Авроре, чтобы обнять её в тот же момент, как она приземлилась. Родители были тронуты, и некоторые тоже плакали. Что касается меня, то ничего. Ни единой слезинки.
Мой телефон снова запищал.
Пришли новые электронные письма, включая мой билет на самолет для предстоящего вылета. Мой график был заполнен потенциальными коллаборациями с крупными брендами на будущее – если я не облажаюсь с Ever After и покажу, что действительно могу создавать нечто большее, чем мрачные и пустые полотна. Это было все, чего, как мне казалось, я хотел.
Но когда я уходил посреди театрального представления под взглядами дам, сплетничающих обо мне и моей грубости, я скучал по неизвестному и незапланированному. Я скучал по тому беспорядку, который она устраивала в моей пустой жизни.
– Я не могу поверить, что ты сделал всё это, – Эрик вошел в мою опустевшую студию с загадочным видом. Его ноздри раздулись, вероятно, от запаха не до конца высохшей масляной краски, и он посмотрел на мою последнюю работу, разложенную на брезенте. На этот раз это были не чистые холсты.
Тот факт, что я не спал целую неделю, повысил мою продуктивность до такой степени, что при последнем мазке на холсте каждая клеточка моего тела взбунтовалась. Моё тело было таким же напряженным, как после интенсивных тренировок в течение шести часов подряд.
– Это мой любимый рисунок, – Эрик вытянул шею, чтобы посмотреть на рисунок. – Это почему – то заставило меня вспомнить Грустную девушку. Она похожа на Аврору, – конечно, она была похожа на неё. Это была она, несмотря на то, что я поиграл с контрастом и скрыл часть её лица. – В нём чувствуется мексиканское готическое вдохновение. Её сердце внутри грудной клетки разрывается, и птицы, те, что улетают с её платья, пытаются пришить её сердце какой – нибудь волшебной пылью или чем – то в этом роде. Ты даже поработал с золотой бумагой для контраста.
– Да, – насколько я знал, Эрик лучше меня объяснял мои собственные работы. Слова не были моей сильной стороной.
– Это превосходно, – он поднес палец к подбородку, как будто уже думал о том, как сможет продать это. – Каждое из твоих произведений – часть истории, поэтому каждое произведение бесценно. Это всё равно что держать в руках фрагмент истории.
Они все думали, что я мертв, поэтому я дал им достаточно, чтобы воскресить мертвых из ада.
– Ты можешь связаться с выставками, но я хочу, чтобы они были вместе. Выиграет тот, кто предложит самую высокую цену.
– Конечно, – он остановился перед следующей картиной. Женщина сидела, как царственная королева, с пепельно – белой кожей, на троне из вуалей. Вокруг неё были цепи, удерживающие птиц. – Хм, интересно.
Я не потрудился спросить, что это было, когда его взгляд остановился на том, что по сути было автопортретом: мужчина, лишенный цвета, жил в чёрно – белом мире, и та же женщина предлагала ему четырехлистный клевер. Она светилась в темноте, как ангел, а птицы кружились вокруг них в каком – то танце.
– Я никогда не видел, чтобы ты рисовал что – то подобное.
Следующей картиной было появление намека на румянец в сердце мужчины при соприкосновении их рук, несмотря на преграду из шипов, растущих рядом с женщиной и разделяющих их.
На следующем холсте мужчина вырвал своё сердце, единственную раскрашенную часть его тела, чтобы подарить его ей. Она приняла его, но мужчина превратился в статую. И последняя картина была моей любимой. Женщина обняла статую, и там, где она соприкоснулась со статуей, появились трещины, как будто мужчина хотел освободиться от этого проклятия.
Я верил, что изобразил все оттенки того, кем были мы с Авророй.
– Впервые я сделал что – то импульсивное, в отличие от моего дотошного характера. Ты должен отпраздновать, – сказал я. Эрик записал информацию о размере полотен на свой телефон.
– Ты никогда не веселишься, Аякс.
– Вот почему я сказал “ты”, – я скрестил руки на груди. Идея празднования была для меня пыткой. Он усмехнулся. Я никогда раньше не делал такого.
– Это здорово! Это твоя лучшая работа. Но подожди, если мы отправим их на выставки, как насчет Ever After? Это не для проекта?
– Нет, – мой тон был сухим.
Его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
– Нет? Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть кое – что.
– Да, – я сделал паузу. – У меня есть кое – что запланированное на будущее. То, что ты категорически не одобришь.
Он выдохнул, на мгновение прикрыв глаза.
– Я знал, что это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Почему ты должен усложнять мою работу ещё больше?
– Не волнуйся, – я поправил свой костюм и вышел из студии, зная, что мне нужно сделать. – Я обо всём позабочусь.
глава 28
От: Шарлотта Ланце
Кому: Авроре Бардо
Тема: Встреча с Ever After Publishing
«Здравствуйте, мисс Бардо,
Я Шарлотта Ланце, генеральный директор издательства «Ever After Publishing». Я наткнулась на вашу рукопись и хотела бы встретиться с вами. Я взяла на себя смелость записать вас на приём в нашем офисе с 14:00 до 14:30 в эту пятницу.
С любезностью, Шарлота.»
Я подошла к зданию издательства «Ever After Publishing», мои каблуки стучали по земле в убийственном темпе. Мои руки стали влажными, когда я поправляла своё подобие костюма – единственную одежду, которая не была упакована в чемоданы. Очень скоро я переверну страницу о Париже. Что касается сегодняшнего дня, было выдвинуто несколько гипотез относительно того, почему Шарлотта Ланце хотела встретиться со мной.
Первая: ей понравилась моя рукопись, и она хотела познакомиться с призрачной писательницей, обладающей неоспоримым талантом – слова Луны, а не мои. Или, по моей теории, я проявила неуважение к компании, попросив Спектра доставить им мою рукопись, а не подав онлайн – заявку на участие в их конкурсе, и ни один агент не рекомендовал меня, что привело к тому, что они захотели лично исключить меня.
– Мисс Бардо, я полагаю? – дверь распахнулась прежде, чем я успела постучать, и я столкнулась с женщиной в смокинге. У неё была короткая стрижка, темные волосы и серые глаза цвета бури. Она протянула руку в моем направлении. – Шарлотта Ланце. Пожалуйста, входите.
Я пожала ей руку и вошла в её кабинет с несколькими постерами изданных ими книг – бестселлеров.
Она заняла своё место за своим столом и пригвоздила меня взглядом.
– Я должна признать, что последние несколько дней были тяжелыми для нас. Я так понимаю, вы знакомы со Спектром и знаете о нашем сотрудничестве?
О нет, только не говорите мне, что она пригласила меня сюда, чтобы мы могли поговорить о нём. Предполагалось, что разговор будет обо мне. Это было моё время.
– Да, но я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему назначению.
“ Это имеет отношение ко всему. ” Она приподняла бровь. “Spectre отклонял наше предложение о совместном сотрудничестве более года, и пару месяцев назад мы получили телефонный звонок от его агента. Разве это не странно?
– Не думаю, что это имеет отношение к нашей встречи.
– Точно так же, как волшебник из твоей истории не имеет к нему никакого отношения, – она одарила меня уверенной улыбкой, означавшей, что она прочитала мою рукопись, что было хорошим знаком.
– Я думаю, есть кое – что, что тебе нужно увидеть.
Она жестом указала мне на мольберт, накрытый простыней. Вероятно, это была работа, которую Спектр сделал для Ever After. Там был охранник, буквально охранявший его, как будто он сопровождал знаменитость. Это выглядело серьезно, напряженно, и я понятия не имела, каково моё место в этой истории.
– Прошу, – настояла она.
Моё сердце бешено колотилось с каждым шагом. Мои руки наткнулись на материал, и я приподняла простынь, обнажая работу Спектра. Глухой шум эхом отозвался в моих ушах, и мои колени подогнулись. Я ничего подобного не ожидала. Покалывание пробежало по моему телу, моё тело выражало слова, которые я не могла найти.
– Это…“Грустная девушка”, – прошептала я.
Спектр отдал Грустную Девушку. Его самую драгоценную и, безусловно, самую дорогую картину. Ту, которую, как он сказал, он никогда не продаст, и которая была очень ценной. Я была уверена, что Эрик, должно быть, сказал ему, что это неразумно, но почему…Зачем он это сделал?
Словно намагниченный картиной, мой палец почти коснулся холста. Я не знала, что на меня нашло, но я схватила холст в руки, желая рассмотреть его повнимательнее. Желая почувствовать себя ближе к этой части его и меня. Охранник подошел, чтобы остановить меня, но Шарлотта жестом велела ему остановиться.
– Она и есть грустная девушка. Она знает, что делает.
Я кивнула ей в знак благодарности и осмотрела каждую деталь картины. Я никогда раньше не смотрела на неё так близко. Краска была нанесена в несколько слоев, как будто он перекрашивал её дюжину раз, чтобы добиться совершенства. Цвета между тёмно – синим и малиново – красным боролись между ностальгией и печалью, и в то же время страстью и рвением продолжать борьбу. Жизнь – что угодно, только не монотонная череда.
Это было великолепно.
Он проиллюстрировал мою боль, мои слезы, но он увидел меня под всеми слоями, которые я создала, чтобы защитить себя и чувствовать себя непобедимой. Он раскрыл каждую мою мысль, до совершенства воспроизведя выражение моего лица. Он знал меня лучше, чем я знала саму себя, и за это я больше не ненавидела эту картину. Наоборот. Несмотря на печаль, это было волшебно. Это был поворотный момент в нашей истории, и в тот день я разрушила все барьеры вокруг меня. С Луной всё было в порядке, все были в порядке, будущее обещало быть светлым.
– Предполагалось, что он доставит нам свою работу к нашему столетию, но вместо этого он оставил “Грустную девушкe” вместе с рукописью и запиской, в которой говорилось: ‘Если вы хотите узнать её историю, прочтите эту рукопись’. Должна признать, это привлекло моё внимание, – Шарлотта скрестила руки на груди, рассматривая картину, которую я вернула на мольберт. – Сходство поразительное. В этой картине заключено величайшее повествование нашего столетия; передать нам слова, стоящие за этим искусством, – это подарок для нас. Даже при том, что он разыграл нас, это бесценно. Я думаю, вы вдохновили его на это, мисс Бардо. В конце концов, любой художник – ничто без музы.
Конечно, он сделал это ради меня.
Он сделал это, чтобы я могла озвучить свою историю.
Он сделал меня главной героиней.
Мои глаза встретились с глазами Грустной Девушки. Я не разочарую её – я не собираюсь потерять это. Я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что у всех нас будет счастливый конец, которого мы заслуживаем – у нее, у меня, у Спектра, у Луны, у всех.
– Я перейду к делу, – Шарлотта склонилась над своим столом, переплетя пальцы. – У меня вопрос. Будет ли конец счастливым или нет? Как и у Спектра, у вас талант к неожиданностям, и вы пошли на риск, не рассказав конец истории. Я уверена, вы можете себе представить, сколько рукописей мы получаем в неделю? Вопрос в том, почему мы должны выбрать вашу?
Я сохраняла спокойствие, стараясь не показывать своего волнения.
– Раз я здесь, значит, вы уже выбрали. Мне не нужно вас убеждать; мне всего лишь нужно быть честной, – я облизала губы, слова слетали с моих губ волной. – Я бы сказала, что это не типичный финал. У всех нас разные концепции: для одних это был бы брак и дети; для других – карьерные достижения, а для них это…свобода существовать так, как они хотят. Ни злая королева, ни волшебник не мечтают о пышной свадьбе, и они не хотят переезжать в маленькую деревню и отказываться от своих амбиций. Они оба усердно трудятся, строя собственное королевство за пределами владений принца.
– Понятно, – она поднесла большой палец к подбородку. – Мы хотели бы опубликовать вашу историю в нашей компании. Вы, конечно, сохраните свои права, и мы заключим с вами партнерский контракт на паритетных началах. Вы будете работать с редактором, и идеальным вариантом было бы продать историю как можно скорее. Мы посмотрим, как публика отреагирует на выход романа, и тогда мы, вероятно, перейдем к следующему шагу, сняв анимационный фильм, если книга будет иметь успех.
– Я… Вау.
У меня не было слов. Я так долго мечтала об этом моменте.
– Это потрясающе. Но я хочу быть уверена, что вы не измените мою историю. Я хочу, чтобы всё оставалось таким же.
– Вы автор – за вами останется последнее слово, и об этом написано в контракте, – она одарила меня кривой хищной улыбкой. – Моя команда предложила сделать злую королеву немного более… – она подыскивала слова. – Более приятной. Она слишком враждебна; они считают, что ей нужно быть более солнечной и привлекательной, соответствовать образу чистой девственной героини или с более сильной дугой искупления. Сварливая героиня не продается.
– Но это не так, – запротестовала я, защищая свою героиню. – Она такая же, как любая другая женщина на планете, потому что мы не так уж сильно отличаемся. Мы боремся. Мы стараемся изо всех сил быть теми идеальными героями, которые изображаются в книгах, но это не так. Не все мы такие солнечные, прелестные, искрящиеся и идеально выглядящие каждый день. Нет, мы неряшливы, и иногда мы просто не такие, как она, но мы всё равно хотим, чтобы кто – то поверил, что мы тоже можем быть главными героинями. Мы просто хотим быть любимыми и тоже чувствовать себя достойными.
Я наклонилась вперед, ударив кулаком по столу.
– Каждая женщина в этом мире заслуживает своего счастливого конца. Вы знаете, некоторые из нас чувствуют себя лишними, потому что мы не чувствуем себя достойными этого, потому что мы не типичные главные герои, у которых есть всё. Но это так. У непонятого злодея, лучшего друга, чудака, занятой мамы, читателя – интроверта, у всех нас есть счастливый конец. Мы должны перестать создавать стереотипы о женщинах и создавать истории о том, как мы должны найти свою любовь.
Я нахмурила брови и собралась с силами, напряжение бушевало в моих венах.
– Я хочу, чтобы люди прочитали о женщине, которая переутомляется, стараясь быть такой же успешной, как привилегированный белый мужчина, как и вы сейчас. Я хочу написать о её страхах, её неудачах, о том, как она защищает себя, потому что никому не может доверять, даже если кажется циничной и сварливой. Я хочу написать о той девочке, над которой издевались в школе, потому что она жила в своем собственном чертовом мире. Я хочу сказать ей, что всё будет хорошо. Я хочу написать о той маленькой девочке, которая однажды захочет летать, потому что она никогда не сможет ходить, и всё же находит в себе силы улыбаться каждый день. Я хочу написать о том человеке, который перестал жить и ведет себя как призрак, потому что думает, что не достоин любви, в то время как я, чёрт возьми, люблю его! Я хочу написать обо всех них, потому что роман может быть вымышленным, но воздействие, которое он оказывает на нас, и эмоции, которые мы испытываем при его чтении – настоящие. Это останется с нами.
Запыхавшись после того, как я выплеснула свои самые скрытые опасения, я расслабила сжатую в кулак руку.
– Ты отождествляешь себя со злой королевой, не так ли?
Она поправила свой костюм с непроницаемым лицом.
– Да, всё верно. Вот почему мы должны верить, что мы не единственные, у кого плохая сторона этой истории. Второстепенный персонаж не должен оказаться злодеем или быть загнанным в угол. Он должен сиять. У этих персонажей есть потенциал стать героями захватывающей истории, – я наконец обрела свой голос, моя интуиция подсказала мне правильный путь. – Простите, но я не изменю злую королеву. Она настоящая, и я люблю её такой, какая она есть.
