Текст книги "Завтрашняя запись"

Автор книги: Шарон Ли

Соавторы: Стив Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятьдесят первая

То, что корабль удерживал атмосферу, доказывало существование богов и их благорасположение. То, что он поддерживал какую-то жизнь, было равносильно чуду. То, что эта жизнь более или менее сохраняла обычный человеческий вид и только немного обезумела, было либо благословением, либо проклятием.

Лал осторожно откинулся на шатком капитанском кресле и потер глаза. В желудке у него бурчало, спина болела: это были довольно недвусмысленные напоминания о том, сколько часов он провел, сгорбившись над клавиатурами, выжимая информацию из древнего, упрямого главного компьютера.

Надо идти, подумалось ему, а то Корбиньи будет тревожиться.

Он вздохнул. Если только четверть Экипажа желала своему Капитану смерти и превращения в компост, то для планетной суки такой судьбы желали все сто процентов, и немедленно. Здравый смысл в этом вопросе всем отказывал начисто – даже Сиприан, у которой он проявлялся чаще других.

В результате этой глубочайшей непопулярности Корбиньи приходилось оставаться в капитанской каюте, под oxраной пауков и некоторых специальных устройств, придуманных для этой цели. Оттуда она руководила созданием Арахнидов, что давало ей занятие, но Лал ощущал ее неуемное раздражение как свое.

– Анджелалти! – негромко сказал Свидетель. – Сюда идет некто.

– Очаровательно, – отозвался Лал. Он резко встал и потянулся как можно выше, будто хотел достать металлический потолок.

Зазвучал сигнал, и Лал перебросил тумблер, открывавший дверь, одновременно поднимая Трезубец.

Неуверенно остановившийся на пороге человек был невысоким – по меркам Экипажа, и тощим даже по сравнению со своими худыми товарищами. Волосы у него были не столько светлыми, сколько седыми, а лицо коричневое, словно дубленая кожа. Глаза окружали глубокие морщины. Губы крепко сжаты в прямую линию, и Лал подумал, что этот человек очень редко открывает их для произнесения слов.

Однако он заговорил – негромко, и взгляд его был в меру нормальным – для Члена-Экипажа.

– Капитан? Лал кивнул.

– Он самый. А ты? Ты – из машинного отделения? Он уже знал, что машинисты часто были такими загорелыми – эти проклятые рассыпающиеся экраны…

– Нет, сударь, из Атриума, – ответил мужчина, не обиженный тем, что его не признали. – Я – Финчет. Садовник.

– А! – Лал снова кивнул и опустился обратно в кресло, держа Трезубец под рукой. – Финчет Садовник. Входи, будь добр. Ни к чему устраивать сквозняк.

Эта фраза была одним из присловий Эдрета и здесь не имела смысла. Но твердые губы Финчета чуть изогнулись, и он шагнул вперед. Дверь у него за спиной встала на место.

Он стоял „вольно“, сцепив руки за спиной, расставив ноги. Лал не прерывал молчания, пока не решил, что у Финчета было достаточно времени осмотреться, и только тогда сказал:

– Так я могу быть тебе чем-нибудь полезен? Мужчина обдумал этот вопрос, чуть склонив голову набок.

– Может, и так, – признал он спустя какое-то время. – Я слышал от навигаторов, что ты проложил нам курс. Звездный ветер донес слух, что у тебя есть мысль нас посадить.

– Звездный ветер, значит? – Лал серьезно смотрел на садовника. – И ты пришел сообщить мне об этом слухе?

– Ничего подобного, – возразил Финчет. – Подумал, что ты поступишь со слухами так, как положено – не обратишь внимания и с курса не сойдешь. Так твоя матушка делала. И дядя тоже. Уж ты-то это знаешь.

– Знаю, – подтвердил Лал. – Тогда зачем ты пришел? Финчет кивнул на Свидетеля, который тихо сидел в тени.

– Этот вот говорил, что сад умирает. Он от тебя не отходит, так что пришлось мне идти из зелени к жести, терпеть ее не могу. Но он говорит, сад умирает, а я Садовник. У меня долг. Я читал Книгу. И пока я жив, Сад у меня не умрет, с позволения Капитана. Ну так ежели кто увидел смерть в этой зелени, когда я ее не вижу, хотя с пеленок живу под листвой… так пусть подскажет, как спасать. Или хоть скажет, что не так.

Было видно, что это – самая длинная речь, которую Финчет произнес за достаточно большой срок. Он чуть пошевелился, переступил с ноги на ногу и глубоко вздохнул.

– Ну… – начал было Лал, но не успел закончить.

– Вы теряли культуры, – произнес Свидетель своим бесцветным, но звучным голосом. – Целые виды вымерли за годы и годы ваших странствий. Это записано в вахтенных журналах. Многие стали бесплодны. Многие изменились по сравнению с прежними. Это тоже записано. Причина же тому…

Он замолчал, глядя в никуда, как это часто делал, и даже у Лала, который к этому уже привык, нервы натянулись до звона.

Но Финчет явно был готов ждать столько, сколько понадобится Свидетелю для того, чтобы увидеть ответ и вернуться с ним.

Но Свидетель вернулся не с ответом, а с вопросом.

– Ты читал старые вахтенные журналы?

– Я? – Финчет был искренне изумлен. – Да улыбнутся тебе звезды, парень, я же не админ! У меня есть Книга и записи тех, кто был до меня. В твоих словах есть правда – разнообразие мы потеряли. Но потеря была намеренной, а если нет – то предусмотренной. В Книге это ясно сказано. В старых записях отслеживается, что умерло. Если в этом дело, то ничего страшного, но ты сказал, что Сад умирает. Умирает прямо сейчас, а это – моя забота, потому что я Садовник и мне положено следить, чтобы зелень была зеленой.

– Радостное бремя, – серьезно отозвался Свидетель. – Но у тебя информация без перспективы: событие посеяло в тебе ложное спокойствие. Тебе кажется, что ничто не изменится – потому что ничто не менялось. Это – капкан. Сад умирает потому, что не процветает. И будет умирать, пока событие не будет изменено.

Финчет нахмурился, и воцарилось молчание, пока он пытался понять услышанное. Лал сочувствовал ему, но время уходило. Корбиньи будет…

– Я не сомневаюсь, что ты смотришь вглубь, друг. Но я не админ и не техник. Просто Садовник. Ты не мог бы на время оставить Капитана и пройтись со мной по зелени? Покажи мне, что не так. Я так лучше всего понял бы.

Свидетель молчал с непреклонностью, которую Лал уже научился узнавать. Он пошевелился, встал. Финчет повернулся к нему – и на его лице отразилось беспокойство.

– Я не хотел никого оскорбить, Капитан. Я просто пытаюсь…

– …выполнить свой долг, – предупредительно договорил за него Лал. – Как и все мы. Капитанская каюта выходит на Атриум. Вы вдвоем могли бы осмотреть сад с балкона?

– Готов, если он согласен, – ответил Финчет, не колеблясь.

Свидетель кивнул и встал.

– Я сделаю, что смогу, Садовник. Анджелалти…

– Да. – Лал устремил на садовника суровый взгляд. – Моя каюта, а также вещи и люди, которые ты в ней увидишь, находятся там в соответствии с моими желанием и волей. Я не потерплю никакого вмешательства. Понятно?

Финчет кивнул без всякого удивления:

– Понятно.

– Хорошо, – сказал Лал. – Идем.

Экранированная линия связи с рубкой внушала подозрения, а вызвать Лала надо было так, чтобы никто не узнал. Чем реже будет Экипаж вспоминать о ее существовании, тем дольше она проживет.

Не то чтобы она рассчитывала дожить до прилета в систему Спангилна, а тем более до посадки, которую Анджелалти планировал совершить на Биндале. Однако она была намерена прожить как можно дольше, а лишнее напоминание о себе осуществлению этой цели не способствовало бы.

Она решила, что разумнее всего отправить одного из завершенных Арахнидов, заодно напомнив Анджелалти о времени и убедившись в его безопасности.

Ибо неоднократно возвращалась к ней мрачная мысль: Капитан среди своего экипажа в опасности. Немало есть таких, кто убил бы его, не задумываясь – и Мейл Фазтерот тоже, если та попытается его защитить.

Тяготясь своим бессилием, она вывела на экран схему, нашла Арахнида, который был ближе всего к центру Корабля, и приказала ему немедленно отправиться в рубку. Арахнид попятился к нужному вентиляционному ходу, повернул и прибавил скорость, отправив Корбиньи ориентировочный срок своего прибытия – шесть минут. Она скрипнула зубами и собрала остатки терпения, готовясь ждать.

Арахниду оставалось четыре минуты до цели, когда сигнал на двери каюты издал три мелодичные ноты. Корбиньи стремительно вскочила – и, пока дверь открывалась, преодолела половину расстояния до нее.

Анджелалти шел первым, а Свидетель замыкал шествие. При виде человека в середине Корбиньи оцепенела.

Он повернул голову, словно ощутив ее взгляд, и приостановился сразу за порогом, устремив на нее окруженные морщинами глаза. Она выдержала этот взгляд с равнодушным лицом, не сутулясь, но сердце у нее колотилось в ожидании его реакции, которая причинит ей даже больше боли, чем материнская…

Финчет кивнул и отсалютовал мозолистой рукой.

– Привет, Корбиньи. Я слышал. Не повезло. Облегчение чуть не подкосило ей колени. Однако она успела с собой справиться и подняла руку в ответном приветствии.

– Привет, дядя. Долг исполнен.

– Что есть, то есть, – ответил он. – Пришел смотреть деревья. Послушать, не скажет ли мне этот парень, что именно умирает и что можно сделать. – Он кивком указал на Свидетеля, полуобернулся и снова посмотрел на нее. – Поглядывай вокруг себя. Если что, иди к деревьям. Опять подступили слезы.

– Спасибо, дядя, – прошептала она.

– Не за что, – ответил он в своей обычной манере и бросил озорной взгляд туда, где стоял Анджелалти, бдительно держа Трезубец. – Не то чтобы я думал, будто сын Марджелы Кристефион не мог тебя защитить.

– Высокая похвала, – пробормотал Анджелалти, и Финчет адресовал ему одну из своих редких улыбок.

– Всего лишь правдивая.

Анджелалти ответил на его улыбку и показал Трезубцем:

– Пройдем на балкон?

– Вон то дерево с кривой веткой, видишь? И вон те желтые цветы на краю. В старых вахтенных журналах есть их четкие описания, и мне кажется, что они сильно изменились.

Свидетель посмотрел туда, где стоял Анджелалти, устремив бесстрастный взгляд на зелень. Воин Смерти стояла у него за плечом – и ее взгляд так далеко не устремлялся. Свидетель ощутил, как в нем поднимается Истиносказание, и удержал язык – но не раньше, чем у него вырвалось первое слово.

– Анджелалти!

– Гм-м? – Анджелалти оглянулся, и его взгляд стал чуть более сосредоточенным. – Можно дать тебе доступ к вахтенным журналам, Садовник, чтобы ты сравнил описания с тем, что есть. Это будет полезно?

– Полезно? – Финчет нахмурился. – По крайней мере это даст мне точку отсчета. Если я буду определенно знать, как они изменились, то, возможно, Книга подскажет мне, как это исправить. – Его кивок был почти поклоном. – Буду очень обязан, Капитан.

– Я просто выполняю свой долг, – приветливо откликнулся Анджелалти, и Садовник снова улыбнулся.

– Это верно, – одобрительно сказал он. – Может, тебе лучше было бы получить экземпляр Книги? Так не делалось, Капитану нет нужды знать обязанности Садовника. Но только времена меняются, как сказал этот твой друг. Для некоторых, похоже, даже слишком быстро меняются. А ты – тот, кто предсказан, как записано в Завтрашней Записи. Видел своими глазами, много лет назад, когда твоя мать еще считала, что мы можем принести обеты. Но что хорошо для сердца, не всегда хорошо для Корабля. Поняла это потом. Поняла и еще кое-что. Взяла в постель пилота и сделала с ним ребеночка. Разумный мужчина. Много бывал под листвой. Мы говорили. Его только Марджела к себе подпускала. Скучал по нему, когда он с нами расстался.

Анджелалти застыл в полной неподвижности, пристально глядя в лицо старика.

– Ты знал моего отца? Финчет кивнул.

– Разумный человек, – повторил он, встречая взгляд, прожигавший его насквозь. – Не вижу его в тебе, сказать по правде. Только глаза. – Он помолчал, глядя в эти глаза, а потом отвел взгляд, чтобы снова смотреть на Сад. – Может, глаз достаточно.

– Может быть, – тихо откликнулся Анджелалти. – Значит, ты дашь мне экземпляр своей Книги?

– Отправлю электронную копию на личный компьютер Капитана, как только вернусь вниз. Если хочешь саму Книгу, то придется вам спуститься вниз в Сад и взять томик с полки. Корбиньи знает код моего компьютера. Для копий вахтенных журналов.

– Я переведу их прямо сейчас, – сказала она, отходя от Анджелалти, хотя ее взгляд задержался на его щеке, словно ласковые пальцы. – Что выбрать?

– Отправь все, – посоветовал Свидетель, – чтобы он смог найти свою дорогу к истине.

Анджелалти посмотрел на нее.

– Ты сможешь это сделать? Она кивнула, избегая его взгляда:

– Конечно.

Она повернулась, собираясь пойти… И чуть не упала, наткнувшись на восьминогого Арахнида высотой полметра, со стальным панцирем и глазами-лампами, светящимися оранжевым светом.

Корбиньи выругалась, устояла на ногах и шагнула в сторону. Финчет булькнул и схватился за нож, на секунду забыв о предостережении Капитана.

– Это просто Арахнид, – сказал Капитан очень спокойно, опираясь на свой аляповатый Трезубец.

Финчет вздохнул:

– Да видно, что Арахнид, с позволения Капитана. А зачем он?

– Мы используем их для прочистки вентиляции, – сказала Корбиньи. – И для мелкого ремонта. – Она ухмыльнулась. – А вид у них такой потому, что мы сделали их из отходов, дядя. И они крупнее других, потому что на них аппаратура установлена.

– Других? – спросил Финчет и поспешно поднял ладонь. – Не важно, девочка.

Она рассмеялась – и Свидетель заметил, что взгляд Анджелалти устремился на этот звук.

– Ладно, дядя, – сказала она, и ее голос прозвучал почти весело. – Значит, я тебе переправлю файлы.

Она вышла, а Садовник и Анджелалти вместе наклонились над Арахнидом и стали его разглядывать.

Свидетель в своем углу выпрямился и задумался над Истиносказанием, которому он не позволил сорваться с языка, и в глубине души гадая, что именно Каратель Шлорбы намерен выдвинуть против события.

Глава пятьдесят вторая

– Оставить Корабль?

Мейл Фазтерот уставилась на него, широко открыв и без того огромные глаза.

Лал посмотрел на нее с иронией:

– В этом ничего невозможного нет.

– Конечно, нет! – сурово ответила она. – Вопрос в другом: зачем нам его оставлять? Мы – Экипаж.

Он проглотил резкий ответ, помня о тихо сидящем в углу Свидетеле.

– Именно что Экипаж. И если вам не доставляет наслаждения быть Экипажем развалины, то пора это менять.

– Нам было приказано никогда не уходить с Корабля, – безапелляционно заявила она и скрестила руки на груди.

Лал посмотрел на нее.

– А вот это, – сказал он совершенно тем же тоном, – фальсификация, и ты это знаешь. В директивах, данных кораблю при старте, указывался точный список планетарных условий, при которых Корабль отпустит пассажиров и Экипаж. Имя этого Корабля, как указано в первом вахтенном журнале, таково: Переселенческий корабль номер пять первого класса „Зеленодол“. Построен доктором Олби К. Мессенджером по заказу Законодательного совета станции Гриффит. Строился как переселенческий корабль, который должен был увезти избыток людей с Л-5 на подходящую планету и высадить их, чтобы они могли жить…

– Как грязееды? – взорвалась Мейл Фазтерот. – Как животные? В это я не верю, не желаю верить! Мы – Экипаж! Нам принадлежат звезды. Мы свободны! Зачем нам привязывать себя к шарику грязи, становиться игрушками непогоды, болезней, катастроф и прочих мерзостей? Ты читал вахтенные журналы? Ты видел бесконечный перечень планет, опустошенных войной, вспышкой на солнце, чумой, мором, погодными катаклизмами? Здесь нам все это не угрожает. Здесь мы живем, как жили всегда – в безопасности, ничем не обремененные…

– Почему умирают дети? – резко спросил Лал. Она воззрилась на него, забыв закрыть рот.

– Почему? – повторил он неожиданно яростно. – Ребенок Корбиньи родился „деформированным“ и умер при первом же вздохе. Дочь Сиприан умерла потому же. Вахтенный журнал – это бесконечное поминание младенцев, родившихся мертвыми или нежизнеспособными, самопроизвольных выкидышей, взрослых женщин, утративших фертильность.

Он обжег ее взглядом, застывшую в полной неподвижности.

– Десять лет, – сказал он предельно четко, как фрагмент истины, которую она поймет мгновенно, едва только все будет высказано, – десять лет – и сколько детей? Велн, Джелби – и Тимин, хромоножка, неспособная передвигаться по вентиляционным ходам!

Не спуская с нее глаз, он медленно встал на ноги, опираясь на Трезубец.

– Так о какой безопасности ты говоришь, Мейл Фазтерот?

Она судорожно сглотнула слюну – и, надо отдать ей должное, не отступила, а осталась стоять на месте, в пределах досягаемости Трезубца.

– Детей стало меньше, чем раньше, – сказала она, и голос у нее почти не дрожал. – Бывают рождения калек. Бесплодие. Высадка на планету и отказ от нашего образа жизни этого не исправят. Корабль стар. Но если нам суждено умереть, то мы умрем Экипажем.

Он покачал головой:

– Корабль вас убивает. Защитные экраны рассыпаются. Инфраструктура еле работает. Некоторые главные системы отсутствуют полностью, о дублирующих и говорить не приходится. Корабль, за который вы цепляетесь, распадается у вас под пальцами. Разожмите руки, возьмитесь за что-нибудь живое!

Он закрыл глаза – и с большим трудом заставил себя открыть их снова.

– Велн, Джелби и Тимин будут последними. Без капитального ремонта Корабль может продержаться еще лет двадцать. А может и не продержаться. Ты хочешь выбрать самоубийство не только для себя, но и для них?

Она облизнула губы, но продолжала смотреть прямо на него.

– Мы – Экипаж, – повторила она без намека на истерику. – Мы выведены как новая порода из бывших планетников еще пять поколений тому назад. И после стольких сотен лет, как мы можем стать планетниками?

Она села, продолжая смотреть на него – такая же изможденная, как и он, судя по ее виду.

– Ты спрашиваешь, как я могу обречь их на смерть с умирающим Кораблем. Я спрошу тебя: как ты можешь обречь их на смерть на чужбине, с грязью во рту и смехом врагов в ушах?

Лал внезапно понял, что это – тоже правда. Вдруг навалилась такая усталость, что, казалось, еще секунда, и он просто рухнет в обморок к ее ногам. „Это правда. Я бы подох под забором, если бы не Эдрет, которому так отчаянно нужен был наследник, что он взял к себе сумасшедшего дикаря и со сверхчеловеческой терпеливостью попытался привести его разум в норму“.

Он посмотрел на Мейл Фазтерот, сгорбившуюся под грузом своих знаний, прижался щекой к Трезубцу, почувствовал, как металл вдавливается ему в щеку, и сказал:

– А где остальные?

Она непонимающе нахмурилась:

– Остальные?

– Остальные переселенческие корабли со станции Гриффит. „Зеленодол“ был пятым в серии из тридцати шести. Где остальные Корабли?

– Но ведь это должно быть там? – Она махнула рукой в сторону компьютера, имея в виду вахтенные журналы, содержавшиеся в памяти. А потом она понурилась и провела дрожащей рукой по коротко остриженным волосам. – Нет, – поправилась она. – В вахтенных журналах говорится только, что с таким-то или таким-то потерян контакт. Но мы знали только еще восемь. Откуда нам знать, были ли вообще построены все тридцать шесть? Может, вернуться на станцию Гриффит и спросить?

Но Лал уже читал о бесплодных поисках станции Гриффит, предпринятых два века назад. Он усмехнулся, показывая, что понял шутку:

– Не стоит их беспокоить. Она коротко засмеялась.

– Да уж, после стольких лет! – И тут же опять помрачнела: – Вот если бы они нам новый корабль построили.

Ее слова подействовали как удар током, зажегший свет в мозгу. Пальцы так стиснули рукоять Трезубца, что костяшки побелели – будто только магия Трезубца могла помочь устоять перед потрясением от плана – невероятного плана, вдруг отчетливо представшего перед мысленным взором.

– Капитан?

Мейл Фазтерот с тревогой протягивала ему руку, и он видел ее, сознавал ее присутствие, но план требовал его полного внимания, поскольку его словно нашептывали ему на ухо: полный, идеальный, невероятно прекрасный. Он слушал и смотрел, но каким-то уголком сознания пытался понять, где проходит черта между обманом и спасением.

– Капитан!

Она шагнула к нему, решительно…

– Не коснись его! – приказал Свидетель из своего угла. – Анджелалти Искатель находится в общении с Карателем.

– В общении?.. – переспросила Мейл Фазтерот вполне логично и повернулась к Свидетелю. Лал увидел, как гневные слова собираются у нее на языке. – В общении – с чем? Вот с этим? Как…

– Корабль, – сказал Лал, и Свидетель и Первый Помощник одновременно повернулись к нему. – Другой корабль. – Его глаза, гипнотически синие, устремились в глаза женщины. – Есть возможность достать другой корабль, Мейл Фазтерот. Наш Экипаж его захватит.

– Захватит? – Она выпучила глаза. – Мы не пираты.

– А в Синдикате – пираты, – сказал он, подаваясь к ней поверх упирающегося в пол Трезубца. – Я знаю, где есть корабль – несколько кораблей! Экипажу не надо умирать. Ход судьбы можно повернуть. Расширить генофонд, восстановить рождаемость…

Он выпрямился.

– Синдикат? – неуверенно сказала она.

– А почему бы и нет? – отозвался он. – По какому праву Синдикат ограничивает торговлю Корабля, запрещает летать к тем или иным системам? У Синдиката есть хорошие корабли, быстрые корабли. Не такие большие, как наш – но это корабли.

Он ее убедил. Глаза у нее засверкали, углы губ раздвинулись в хищной улыбке.

– Да, корабли у Синдиката есть. Есть. Позволь мне изложить это Экипажу. Думаю, что людей это… заинтересует.

– Хорошо, – сказал Лал и кивком отпустил ее – почему и не заметил, что Свидетель улыбается.