Текст книги "Клуб знаменитых убийц"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Правда, внешность у Гиффорда слишком экстравагантная и привлекающая к себе внимание. Трудно поверить, что никто из соседей не заметил, как он проскользнул в дом супругов Бакли.

Ладно, оставим пока волос в стороне и попытаемся ответить на вопрос: как убийца проник в дом и как он оттуда выбрался? Сосед видел, что Лизанна стучала в заднюю дверь, а потом отперла переднюю своим ключом. По его словам, через несколько секунд она, бледная как смерть, выползла на крыльцо. Именно эти показания освободили мою подругу от всех подозрений. Она провела в доме слишком мало времени для того, чтобы совершить убийство. Но если сосед видел Лизанну, значит, у него в доме имеется удобный наблюдательный пункт, которым он частенько пользуется. Почему же убийца сумел проскочить незамеченным?

Я пыталась представить все подходы, ведущие к задним дверям дома Бакли. К сожалению, пространственное воображение хромало у меня на обе ноги, да и хорошей зрительной памятью я никогда не отличалась.

Еще некоторое время я ломала себе голову, то и дело бросая тоскливый взгляд на ворота, ведущие во внутренний дворик соседнего таунхауса. Мне хотелось знать, вернулся ли из университета Робин. К моему разочарованию, ворота оставались закрытыми. Небо хмурилось все сильнее, прохладный ветер шевелил розовые кусты. Свинцовые тучи говорили о том, что скоро разразится дождь.

Тем не менее я чувствовала, что больше не могу сидеть дома в одиночестве. Наконец я решила, как распорядиться свободным временем, и поднялась в спальню, чтобы надеть жакет. Выглянув в окно, я увидела, что на стоянку въехала машина Робина. Он вышел оттуда, держа в руках здоровенную кипу бумаг. Почему бы ему не завести портфель, пронеслось у меня в голове.

Я пулей слетела по лестнице и выскочила во внутренний двор.

– Переобуйтесь и идемте со мной, – скомандовала я, не тратя времени на приветствия.

– Хорошо, – бросив взгляд на мои ноги, покладисто кивнул он. – Вот только занесу домой бумаги. Кто-то украл мой портфель, – добавил он, словно услышав мой невысказанный вопрос.

– Ваш портфель украли? – изумленно переспросила я. – Где?

– Я оставил его в машине, и кому-то он до зарезу понадобился, – пояснил Робин. – Скорее всего, это произошло здесь, на стоянке.

Не дожидаясь приглашения, я вошла в дом вслед за Робином. Гостиная была сплошь загромождена не распакованными коробками и ящиками. Только на столе, где стояли компьютер и принтер, царил относительный порядок. Робин бросил куда-то свои бумаги и, громко топая, поднялся по лестнице. Через несколько минут он вернулся в теннисных туфлях.

– Можно узнать, какого рода поход нам предстоит? – спросил он, завязывая шнурки.

– Я тут все сидела и думала, каким образом преступник проник в дом Бакли. Дверь ведь не была взломана, верно? По крайней мере, так утверждают газеты. Может, супруги Бакли держали дверь незапертой, и убийца просто вошел и застал их врасплох. А может, он позвонил, и они его впустили. Или ее. Но одно непонятно: как преступник подошел к дому. Я решила отправиться туда и сама все осмотреть. Пока не сделаю этого, не успокоюсь.

– Значит, мы с вами тоже попытаемся проникнуть в дом? Проведем нечто вроде следственного эксперимента?

– Можно и так сказать, – кивнула я. Но в следующее мгновение мною овладели сомнения. – Наверное, все это чистой воды безумие. Нам не стоит рисковать. Что, если соседи увидят нас и вызовут полицию?

– Тогда мы объясним полицейским, что проводили следственный эксперимент, – изрек Робин так уверенно, словно не сомневался, что наша инициатива будет встречена с пониманием и одобрением.

Наверное, он живет в мире своих фантазий, решила я. В детективных романах запутанные дела, оказавшиеся не по зубам копам, сплошь да рядом распутывают дилетанты.

Тем не менее идея посетить дом Бакли пришла именно в мою голову. И сейчас уже поздно идти на попятный.

Мы решительно вышли на улицу. Длинноногий Робин развил такой темп, что я еле за ним поспевала. К счастью, оглянувшись на меня, он спохватился и замедлил шаг. Дойдя до ближайшего угла, мы свернули на Парсон-роуд и направились к дому Бакли. Возможно, вчера, когда я проезжала мимо, собираясь пообедать дома, родители Лизанны уже были мертвы, пронеслось у меня в голове. Несмотря на то что я изрядно запыхалась, по спине у меня пробежали мурашки. От дома Бакли нас отделял всего один квартал.

Робин окинул улицу задумчивым взглядом. Я последовала его примеру. Фасады всех домов были обращены в сторону, противоположную проезжей части.

– Конечно, он прошел по мусорному переулку, – пробормотала я, довольная собственной сообразительностью.

– Что, простите? – не понял Робин.

– Этот район очень старый, все дома в этом квартале не перестраивались в течение многих лет, – пояснила я. – Между теми домами, что выходят на Парсон-роуд, и теми, что выходят на Честнат-стрит, улицу, параллельную Парсон, есть переулок, по которому проезжают машины для вывоза мусора. В более современных кварталах такого проезда нет. Мусорные бачки стоят там прямо на улицах.

Мы пересекли улицу и оказались у входа в мусорный переулок. Небо мрачнело все сильнее, но дождь пока не начинался, как будто не хотел расстраивать наши планы. В течение последних дней мне постоянно казалось, что за мной наблюдают, а сейчас я словно превратилась в невидимку. Это было странное ощущение. Хрустя гравием, мы дошли до конца переулка. Теперь у меня не осталось никаких сомнений относительно того, каким путем преступник подобрался к дому Бакли.

– Почти все дворы обнесены высокими заборами, поэтому увидеть того, кто идет по переулку, практически невозможно, – заметил Робин.

Задний двор Бакли был одним из немногих, где забора не оказалось. Хозяева домов, расположенных справа и слева от него, защитили свою собственность оградами высотой в человеческий рост. Остановившись около мусорных баков, мы могли прекрасно разглядеть заднюю дверь дома. На клумбах цвели камелии и розы. Миссис Бакли обожала цветы. Бросив взгляд на мусорный бачок, я подумала, что там, быть может, лежит салфетка, которой в то утро миссис Бакли промокнула губы, накрасив их помадой, гуща от кофе, который они пили за завтраком, огрызки яблок и рогаликов. То, что осталось от двух человеческих жизней, прерванных так бессмысленно и безжалостно. По спине моей пробежал холодок.

Бачки наверняка еще не успели опустошить… Машина для вывоза мусора проходит по Парсон-роуд по понедельникам. А родителей Лизанны убили в среду.

– Идем отсюда быстрее, – прошептала я.

От моей недавней решимости не осталось и следа. У меня пропала всякая охота изображать из себя мисс Марпл.

Робин медленно повернулся ко мне.

– Но мы так и не поняли, где преступник оставил свою машину, – сказал он. – Не пешком же он пришел? Где он мог припарковаться так, чтобы его никто не заметил? У въезда в переулок?

– Вряд ли, – возразила я. – Переулок такой узкий, что машина, припаркованная на обочине, обязательно привлечет внимание. Вдруг кто-нибудь захочет выехать? Чужая машина наверняка ему помешает.

– Тогда, может, преступник остановился в другом конце переулка? – предположил Робин.

– Это вообще невозможно, – покачала я головой. – Там рядом станция техобслуживания. Всегда уйма машин и людей.

– Значит, нам остается одно – вернуться назад тем же путем, которым мы сюда пришли, – изрек Робин. – Кстати, еще один вопрос. Будь у вас с собой топор, где бы вы его спрятали?

– Ох, Робин, скажу честно, мне сейчас вовсе не хочется думать об окровавленных топорах, – призналась я. – Идемте, прошу вас.

Мы торопливо зашагали по переулку. Насколько я могла судить, ни одна живая душа нас не заметила. Это обстоятельство не могло меня не радовать.

– Что до меня, – не унимался Робин, – то я избавился бы от топора самым элементарным способом. Бросил бы его в мусорный бачок – и дело с концом.

Писатель всегда остается писателем, отметила я про себя. Как видно, сочинение детективных историй здорово укрепляет нервную систему.

– Не сомневаюсь, полиция перво-наперво обыскала все мусорные бачки до единого, – произнесла я вслух. – И нам нет никакой необходимости повторять этот подвиг еще раз. Кстати, если мы начнем рыться в мусоре, кто-нибудь наверняка вызовет полицию, и нынешний вечер нам придется провести в участке.

А может, и нет, возразил мой внутренний голос. Пока что нас никто не заметил. Не исключено, пожелай мы покопаться в бачках, это тоже сошло бы нам с рук.

Тем временем мы дошли до конца переулка.

– Если убийца решил не парковаться здесь, то он мог проехать дальше и оставить машину в следующем переулке, – задумчиво изрек Робин. – И тем самым свести к минимуму шанс на то, что машина привлечет к себе внимание. Даже если бы ее заметили, никто не связал бы ее с преступлением, произошедшим в другом квартале.

Я послушно засеменила в соседний переулок вслед за своим неуемным спутником. Переулок оказался значительно шире, чем тот, куда выходил задний двор супругов Бакли. Парковку, расположенную у въезда, окружала дренажная канава, снабженная водопропускными трубами.

На месте преступника я бы, пожалуй, сунула топор в одну из этих труб. Может, именно там он и лежит. Полиция, скорее всего, не обыскивала этот квартал.

В этом переулке, как и в предыдущем, царили тишина и безлюдье. Можно подумать, во всем Лоренсетоне в живых остались только мы с Робином, пронеслось у меня в голове. Ощущение было не из приятных. Робин, как видно, догадался, что мне не по себе, и крепко сжал мою руку. Солнце тоже пришло мне на помощь, выглянув из-за туч. Я немного воспрянула духом. Когда Робин выпустил мою руку и опустился на корточки, чтобы завязать шнурок, я принялась осматривать дренажные канавы.

Трубу, находившуюся справа от нас, несомненно, никто не тревожил. Отверстие ее было наполовину забито дубовыми листьями, слипшимися в плотный ком. Но вот что касается следующей трубы… Она явно выглядела подозрительно. Листья, отброшенные чьей-то рукой, плотной пеленой покрывали воду вокруг отверстия. Может, полиция и побывала здесь, но наверняка среди копов не оказалось таких низкорослых созданий, как я. Только определенный угол зрения давал возможность различить в трубе слабое посверкивание, которое выглянувшее из-за туч солнце делало особенно заметным. Я толкнула в бок Робина и глазами указала ему на трубу. Должно быть, ни у кого из полицейских не было таких длинных рук, как у Робина, потому что никто из них не сумел вытащить из отверстия…

– Мой портфель! – изумленно выдохнул Робин. – Как он здесь оказался?

Его тонкие пальцы уже открывали позолоченные замки.

– Не надо! – взвизгнула я, но было уже поздно. Из портфеля выпал окровавленный топорик для рубки мяса.

Глава четырнадцатая

Оставив Робина сторожить страшную находку, я бросилась к ближайшему дому. Оттуда доносился плач ребенка, так что можно было не сомневаться: в доме есть люди.

Судя по изнуренному виду молодой женщины, открывшей мне дверь, она давно забыла, что такое отдых и нормальный сон. Хроническая усталость лишила ее не только осторожности, но и любопытства, потому что, равнодушно выслушав мои сбивчивые объяснения, она указала на телефон. Ребенок продолжал плакать, пока я набирала номер и разговаривала с дежурным офицером, который долго не мог понять, что мне, собственно, надо. Наконец я повесила трубку и поблагодарила хозяйку. Ребенок все не унимался, но теперь его плач перешел в жалобное поскуливание.

– Бедный малыш, – осторожно заметила я.

– У него разболелся животик, – сообщила молодая мать. – В этом возрасте дети часто страдают от колик. Доктор говорит, скоро ему будет легче.

Взгляд ее сразу оживился, но я не могла поддержать столь интересный для нее разговор. В грудных младенцах и их хворях я совершенно не разбираюсь. Правда, когда мой братишка Филипп был совсем маленьким, пару раз мне пришлось заменить ему няню, но он вел себя на удивление спокойно. Мысленно пожелав малышу как можно скорее поправиться, я еще раз поблагодарила его измученную маму и направилась к дверям. Детский плач вновь возвысился до трубного рева.

Вернувшись на то место, где оставила Робина, я увидела, что он сидит на корточках, прислонившись спиной к ограде ближайшего дома.

– Уж конечно, вы сейчас на чем свет стоит клянете меня и мои грандиозные идеи, – виновато пробормотала я, опускаясь рядом с ним.

Истинному джентльмену, к числу которых, несомненно, принадлежал Робин, следовало немедленно уверить даму в обратном. Но Робин был слишком удручен, чтобы рассыпаться в любезностях.

– Пожалуйста, прикройте это чем-нибудь, – попросила я, указав на топор. – А то я сойду с ума.

– Если я прикоснусь к этой штуковине, то оставлю на ней отпечатки пальцев, – резонно возразил Робин. – А это сейчас совершенно ни к чему.

Сначала я попыталась решить проблему, завесив лицо волосами, но они ужасно щекотали мне нос. Тогда я нашла другой выход – подняла с земли палку и протянула ее Робину. Побуждаемый моим умоляющим взглядом, он подсунул палку под крышку портфеля, поднял его и накрыл топор с жуткими бурыми пятнами. После этого мы вновь привалились к забору и стали прислушиваться к тишине, ожидая услышать вой сирен. Мною овладело странное хладнокровие.

– Хотелось бы знать, получу ли я когда-нибудь свой портфель назад, – произнес Робин. – Мне и в голову не пришло бы, что кому-то он может понадобиться для такой оригинальной цели – спрятать орудие убийства. И для этого преступник пробрался на нашу стоянку и вытащил портфель из моей машины! Полагаю, Ро, когда вся эта катавасия останется позади, мне стоит попробовать свои силы в документальном жанре. Писатель должен использовать свой жизненный опыт, а здесь, в вашем городе, я впервые столкнулся с убийством в реальности. Подумать только, я даже успел познакомиться с супругами Бакли! Как раз накануне того дня, когда их убили. Я был рядом с вами и вашей матушкой, когда она едва не отправила себе в рот отравленную конфету. И наконец, я обнаружил окровавленный топор в собственном портфеле. Плох тот писатель, который не сумеет состряпать из этого бестселлер. Хотя, признаюсь честно, нервы у меня на пределе. И если мне вернут этот проклятый портфель, я, скорее всего, выброшу его к чертям собачьим! – И, помолчав несколько мгновений, Робин добавил: – Правда, мой агент вряд ли разрешит мне это сделать. Скажет, что на презентации книги портфель будет гвоздем программы.

Мои очки запотели от влаги. Я сняла их и протерла замшевой салфеткой.

– Робин, я восхищаюсь вашим спокойствием! – изрекла я, глядя прямо в глаза собеседника, скрытые за очками, которые запотели не меньше моих.

– Моим спокойствием? – переспросил он. – А разве у меня есть повод для беспокойства?

– А вы думаете, у полиции не возникнет никаких подозрений на ваш счет? – ответила я вопросом на вопрос.

У Робина было всего несколько секунд для того, чтобы осмыслить мои слова. Как видно, он понял, что подобное предположение более чем вероятно, потому что на лице его мелькнул испуг. В следующее мгновение в переулок въехали две машины, патрульная и еще одна, без опознавательных знаков. По непонятным причинам мы оба поднялись с земли.

Из второй машины вышла моя старая знакомая Линн Лигетт собственной персоной. Глаза ее метали молнии.

– Опять вы! – прошипела она, всем своим видом показывая, что ничуть не рада нашей встрече. – Я понимаю, вы вряд ли приложили руку ко всем этим убийствам. Но, скажите на милость, почему вас тянет на место преступления как магнитом?

Линн затрясла головой, словно я была навязчивым видением, которое она пыталась отогнать. Тут взгляд ее упал на лежавший на земле портфель, из-под которого выглядывала ручка топора, и она, судя по всему, лишилась дара речи.

– Кто это сделал? – выдавила она из себя, когда язык вновь стал ей повиноваться. – Кто накрыл топор?

Выслушав наши пространные объяснения, Линн подняла топор той же самой палкой, которую использовал Робин, и перестала замечать наше существование. Орудие убийства поглотило ее внимание без остатка.

Тем временем в переулок въехала еще одна машина. Сердце мое трусливо сжалось, когда я увидела, что из нее вылез Джек Бернс. Сержант направился к нам ленивой походкой человека, совершающего перед сном прогулку на свежем воздухе. Но глаза его метали молнии еще более грозные, чем глаза Линн Лигетт. По всей вероятности, в полиции обучают этому искусству.

Он остановился рядом с одним из полицейских, который посматривал на него с явной опаской. Без сомнения, именно этот коп руководил поисковыми работами в переулке. Тех эпитетов, которыми Джек Бернс наградил нерадивого подчиненного, я повторить не могу, ибо они относились к числу выражений, которые не принято употреблять в печатных изданиях. Мы с Робином с любопытством наблюдали, как провинившийся полицейский и несколько его коллег возобновили поиски. Как видно, они рассчитывали, что убийца оставил им на память еще какой-нибудь сувенир. Хотелось надеяться, что полученный нагоняй пойдет им на пользу и на этот раз они будут внимательнее.

Из соседних домов начали появляться люди, желающие узнать, что произошло. Трудно было поверить, но всего несколько минут назад в переулке царила сонная тишина. Я заметила, как шевелятся занавески на окнах дома, где живут молодая мать и ее шумный отпрыск. Быть может, малыш наконец уснул, решила я. Кстати, если полицейские собираются опрашивать свидетелей, начинать надо именно с этой женщины. Наверняка она целыми днями сидит дома и, вполне вероятно, видела что-нибудь интересное. Я уже собиралась подойти к Линн Лигетт и поделиться с ней своими соображениями, но инстинкт самосохранения велел мне помалкивать. Чего доброго, выведенная из терпения леди-детектив набросится на меня с кулаками.

После того как топор и портфель были упакованы в пластиковые пакеты, Линн вновь обратила свой огненный взор на нас.

– Вы трогали портфель, мисс Тигарден? – осведомилась она тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Я яростно затрясла головой.

– Значит, это сделали вы, – отчеканила Линн, буравя глазами Робина.

Бедолаге оставалось лишь молча кивнуть.

– Вы, насколько я понимаю, тоже испытываете странную тягу к тем местам, где были совершены убийства, – продолжала Линн.

Робин по-прежнему молчал, но, судя по выражению его лица, ситуация начинала всерьез его тревожить.

– Сейчас вы отправитесь в полицейский участок, где у вас снимут отпечатки пальцев, – распорядилась Линн.

– В этом нет необходимости, – осмелился возразить Робин. – В полиции уже есть отпечатки моих пальцев. Все, кто находился на заседании клуба «Знаменитые убийства» в тот вечер, когда была убита миссис Райт, прошли через эту процедуру.

Это замечание, несомненно, лишь усилило антипатию, которой прониклась к нему Линн Лигетт.

– Кому из вас пришло в голову забрести в этот переулок? – спросила она так сурово, словно автору этой идеи грозил длительный тюремный срок. Мы испуганно переглянулись. – Понимаете, – пролепетала я, – мне показалось очень странным, что преступник подошел к дому Бакли незамеченным, и я решила…

Робин, как истинный рыцарь, решил взять огонь на себя.

– Если вас интересует, кто предложил обследовать не только переулок, где расположен дом супругов Бакли, но и соседний, то это я, – растянув губы в бесстрашной улыбке, заявил он.

Некоторое время Линн молчала, переводя взгляд с меня на Робина.

– По-моему, вы оба плохо понимаете, что здесь происходит, – наконец процедила она. – Вам кажется, это всего лишь детская игра. Или занятное представление.

Трудно было не признать, что в ее словах содержится некоторая доля истины. Тем не менее я гордо вскинула голову и прищурила глаза, давая понять, что считаю подобные обвинения голословными.

– К вашему сведению, в этом городе есть полиция, – продолжала Линн. – В полиции служат люди, которые занимаются раскрытием преступлений и получают за это деньги. И они не нуждаются в помощи дилетантов, наглотавшихся детективных романов. Мы вполне способны отыскать все необходимые улики и опросить всех свидетелей. – Линн замолчала и перевела дух.

Мне отчаянно хотелось спросить, относится ли окровавленный топор к числу необходимых улик или полицейские асы не сочли нужным затруднять себя поисками подобной ерунды. Напомнить, что ее обожаемый Артур тоже проглотил уйму книг об убийствах. Уточнить, что получать деньги за раскрытие преступлений и раскрывать их – не одно и то же. Но я сочла за благо придержать язык. Доводить дело до рукопашной у меня не было желания.

Робин, как видно, не разделял моего смирения. Он прочистил горло, явно собираясь возразить. Я поспешно наступила ему на ногу.

Несколько минут спустя, когда Линн начала допрос, я пожалела, что помешала Робину поставить ее на место. Сумей он это сделать, она, быть может, проявила бы больше такта и деликатности, если только эти качества вообще имелись в ее распоряжении. Наблюдая за их беседой со стороны, я мысленно восхищалась выдержкой Робина. Хотя, надо признать, у Линн были некоторые основания для подозрений: чреда убийств в нашем городе началась вскоре после того, как в нем поселился Робин. Но я-то точно знала: убийство Мэми Райт было запланировано задолго до того, как знаменитый писатель Робин Крузо осчастливил Лоренсетон своим присутствием. Злополучная коробка шоколадных конфет тоже была отправлена прежде, чем Робин появился в городе. Да, он оказался в клубе в вечер убийства Мэми Райт, а на следующий день был в моем доме как раз в тот момент, когда мы с мамой собирались угоститься отравленными конфетами. Но у меня не было ни малейших сомнений: все это чистой воды случайность.

Полиция, разумеется, не разделяла моей убежденности. Чрезмерное количество случайностей и совпадений наверняка настораживало не только Линн. Вскоре мне пришлось убедиться, что, вопреки всем заверениям Артура, мою собственную персону тоже вряд ли можно считать полностью свободной от подозрений. По крайней мере, выражение лица Джека Бернса, которому Линн передала нас, вдоволь поиздевавшись над Робином, внушало серьезные опасения. Вот он и нашелся, высоченный парень, при помощи которого эта пигалица запихала беднягу Петтигрю в ванну, говорил многозначительный взгляд сержанта.

Казалось, томительный разговор будет продолжаться до бесконечности. Когда терпение мое было на исходе, я вспомнила, что у меня есть спасительный выход.

– К сожалению, через полтора часа я должна быть на работе, – заявила я, пытаясь держаться так, словно меня ожидали дела государственной важности.

К моему великому удивлению, отговорка подействовала. Джек Бернс, задававший очередной каверзный вопрос, замолчал на полуслове.

– Раз так, не буду больше вас задерживать, – произнес он.

Суровый огонек в его глазах погас, он казался усталым и немного растерянным. Быть может, он просто пытался сорвать на нас раздражение, в которое привели его олухи-копы, проворонившие топор, но в сложившихся обстоятельствах это было извинительно. Внезапно я почувствовала к сержанту нечто вроде симпатии.

Отдав нас с Робином на растерзание своему шефу, Линн Лигетт приступила к опросу жильцов. Первым делом она направилась к дому молодой матери. Стоило ей постучать, хозяйка вышла на крыльцо. Вместо халата на ней были джинсы и свитер – разумеется, она понимала, что визит полицейских неизбежен, и успела к нему подготовиться. Линн начала задавать свои бесконечные вопросы. Вскоре я заметила, что она насторожилась, словно охотничья собака, почуявшая дичь. Судя по всему, молодая женщина сообщила нечто весьма важное.

– Джек, идите сюда! – позвала Линн.

– Я вас больше не задерживаю, – бросил Бернс, обращаясь к нам с Робином. – Если вы нам понадобитесь, мы знаем, где вас искать. – Мгновенно позабыв о нашем существовании, он поспешил на зов Линн.

Вздох облегчения вырвался у нас обоих. Страх привлечь внимание представителей закона помешал нам припустить по переулку бегом. Оказавшись на улице, Робин схватил меня за руку и перешел на бег трусцой.

Только после того как за нами закрылись ворота внутреннего двора, мы позволили себе отдышаться. Робин прижал меня к себе и поцеловал в макушку, которая находилась как раз на уровне его губ.

– Как бы то ни было, мы с вами провели время с пользой, – изрек он.

По непонятным причинам это замечание показалось мне таким забавным, что я разразилась смехом.

Сначала Робин удивленно вскинул брови, потом, сняв очки, тоже засмеялся.

Поражаясь своей неуемной веселости, я взглянула на часы и поняла, что должна поторопиться. Робин был прав: у нашего приключения, несомненно, были положительные стороны. На какое-то время я сумела забыть о тех страхах, которые внушала мне перспектива одинокого вечера в пустынной библиотеке.

Шок, вызванный убийством супругов Бакли, был так силен, что никому и в голову не пришло подыскать Арни замену. Сегодня утром, когда наконец зашла речь о том, что мне необходим помощник, выяснилось, что у всех без исключения библиотекарей запланированы на вечер неотложные дела. Свободных волонтеров тоже найти не удалось. Все это я торопливо сообщила Робину.

– Уверен, бояться вам нечего, – заявил он. – В городе сейчас полно полицейских патрулей. Да и я, скорее всего, загляну к вам на огонек. В любом случае, если вам станет не по себе, наберите мой номер, и я мигом примчусь на помощь. – С этими словами он скрылся в дверях своей квартиры, а я направилась к своей.

Поднявшись в спальню, я переоделась в те же красную водолазку и синюю юбку, в которых была на работе утром. Окровавленный топор постоянно стоял у меня перед глазами, и мне приходилось усилием воли отгонять жуткое видение. По дороге на работу я мечтала, чтобы читателей нынешним вечером оказалось как можно больше. Это лишило бы меня возможности предаваться пугающим размышлениям.

В зале приема и выдачи книг я застала Джейн Ингл. Она, по обыкновению, заменяла сотрудницу, у которой заболел ребенок. Джейн выглядела в точности так же, как и всегда: безупречно причесанные седые волосы, аккуратные очки с тонкими дужками, неброский серый костюм. Но, едва обменявшись с коллегой парой слов, я поняла, что ее душевный настрой изменился в корне. Передо мной была уже не спокойная и невозмутимая пожилая леди, привыкшая наблюдать за жизнью со стороны, но испуганная женщина. Она была явно довольна, что может уступить мне свой пост и покинуть библиотеку.

– Все прочие ушли в пять, и с тех пор в библиотеку не заглянул ни один читатель, – сообщила она. – И, признаюсь честно, Аврора, меня это только радовало. Мне бы сейчас не хотелось оказаться один на один с кем-нибудь из жителей этого города. Даже если всю жизнь я считала его милейшим человеком.

Я неловко погладила Джейн по руке. Я всегда испытывала к ней симпатию, несколько раз мы даже обедали вместе – как правило, после заседаний клуба, которые нам обоим хотелось обсудить, – но наши отношения никак нельзя было назвать близкими.

– Впервые наш клуб оказался в центре всеобщего внимания, – продолжала Джейн, – и теперь едва знакомые люди буквально засыпают меня вопросами. И при этом все намекают, что для столь древней особы, как я, посещать подобный клуб – довольно экстравагантная причуда.

Конечно, для такого старомодного человека, как Джейн, обвинения в экстравагантных причудах относятся к числу наиболее тяжких.

– Чужие интересы и пристрастия всегда кажутся людям нелепыми, – философски заметила я. – Они уверены, что нормальными можно счесть только их собственные увлечения.

И все же в глубине души я не могла не признать, что наш клуб и в самом деле можно назвать… скажем так, не столь уж безобидным.

Мягко говоря.

Если бы несколько лет назад мы отказались от этой эксцентричной затеи, жертвы неведомого преступника были бы сейчас живы.

– Проблема в том, что именно под влиянием клуба в голове одного из его членов возникло желание пополнить ряды знаменитых убийц, – произнесла Джейн.

Я невольно вздрогнула, так как она почти дословно озвучила мысль, вертевшуюся у меня в голове. Словно я была героем комикса, мысли которого вписаны в витающий в воздухе шарик.

– Увы, происходящее вышло далеко за рамки наших научно-исследовательских интересов, – вздохнула Джейн. – Мы имеем дело с человеком, действия которого способны поставить в тупик всех специалистов по криминальной психологии. Я поняла это в тот вечер, когда мы собрались у вас дома.

– Джейн, а у вас есть какие-нибудь версии? – выпалила я, поддавшись внезапному импульсу. – Насчет того, кто он, этот непостижимый разумом преступник?

Джейн накинула на плечи шаль, достала из сумочки ключи от машины и только потом ответила:

– Я не сомневаюсь в одном: преступник или входит в наш клуб, или каким-то образом близко связан с кем-то из его членов. Причины, подвигнувшие его – или ее – затеять эту жуткую игру, остаются для меня тайной. Не удивлюсь, если преступников несколько и они действуют сообща.

– Но почему вы так уверены, что преступник – член клуба? Может, все эти убийства – дело рук кого-нибудь нашего скрытого недоброжелателя. Допустим, этого человека раздражает сам факт существования нашего клуба. И он решил нас проучить.

Джейн уже стояла в дверях, но мне не хотелось отпускать ее прежде, чем она поделится со мной всеми своими теориями.

– Возможно, дело обстоит именно так, – пожала плечами Джейн, явно не желая затевать дискуссию. – В любом случае, у всех нас есть веские основания для тревоги. Скажу честно, Аврора, в последнее время я места себе не нахожу. Ломаю голову над тем, героиней какого громкого дела могу стать я сама. Роюсь в книгах, выискиваю описания убийств, жертвами которых становились одинокие пожилые женщины. И не могу сказать, что это занятие действует на меня успокаивающе.

Я уставилась на Джейн открыв рот. Вот уж не думала, что в этой благообразной седовласой голове тоже бродят жуткие мысли.

Прежде чем я успела что-то сказать, в библиотеку вошла мамаша, тащившая за руки двух упирающихся малышей. Джейн, воспользовавшись шансом прервать тяготивший ее разговор, выскользнула в дверь и отправилась в свой одинокий дом, к книгам, повествующим о кровавых преступлениях, жертвами которых пали безобидные старушки.

Слава богу, в библиотеке были посетители, когда явился Гиффорд Доукс. Иначе я, пожалуй, завизжала бы от страха и пустилась наутек. Гиффорд, специалист по массовым бойням, и раньше внушал мне смутные опасения. В его присутствии я неизменно ощущала некоторую скованность и с трудом подбирала общие фразы. Этот человек оставался для меня загадкой, разгадывать которую мне совершенно не хотелось. Поэтому я предпочитала сводить общение с ним к минимуму, допустимому правилами вежливости.