355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шарлин Харрис » Клуб знаменитых убийц » Текст книги (страница 11)
Клуб знаменитых убийц
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:59

Текст книги "Клуб знаменитых убийц"


Автор книги: Шарлин Харрис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава двенадцатая

Пока я, вялая и апатичная, бродила меж стеллажей с книгами, журналисты, работники радио и телевидения, как говорится, не дремали.

Смерть домохозяйки Мэми Райт не вызвала особого интереса за пределами Лоренсетона. Коробка отравленных шоколадных конфет, благодаря которым владелица агентства по недвижимости и ее дочь едва не отправились на тот свет, тоже осталась событием местного масштаба. Но смерть Моррисона Петтигрю стала по-настоящему горячей новостью. Как-никак покойный был кандидатом на пост мэра, да еще коммунистом. Тут ощущался явный привкус политического убийства, а это всегда подогревает страсти. К тому же он был убит довольно экстравагантным способом, который сам по себе привлекал внимание. Бенджамин Грир, мясник из супермаркета, всю жизнь тщетно пытавшийся вызвать к своей особе хоть каплю интереса, дождался наконец звездного часа. Газеты наперебой цитировали его высказывания, награждая при этом пышным титулом «руководителя предвыборной кампании». И если Бенджамин прежде мог только мечтать о такой громкой славе, то репортеры местной газеты могли только мечтать о такой сенсация.

На последнем заседании нашего клуба Салли Эллисон призналась, что полиция настоятельно попросила журналистов воздержаться от любых параллелей между убийством Мэми Райт и убийством Джулии Уоллис. В ответ на все протесты Салли и ее босса представители полиции заявили, что навязчивые и притянутые за уши сравнения с давно забытым преступлением вызовут у современного американского читателя досаду и раздражение. И, что самое главное, подобные неуместные намеки могут нанести вред расследованию. Возмущению Салли, вполне естественно, не было предела. Как и всякий журналист, обладающий эксклюзивной информацией, она незамедлительно хотела сделать эту информацию достоянием гласности. Но ее босс Мейсон Тернер счел аргументы начальника полицейского управления вполне убедительными и настоял на том, чтобы Салли, образно выражаясь, наступила на горло собственной песне. Кстати, подробности этого профессионального конфликта я впоследствии узнала именно от Мейсона Тернера. Он ухаживал за мамой до того, как на ее горизонте появился Джон Квинслэнд, и мы с ним стали друзьями.

После убийства Петтигрю, Салли развила бурную деятельность. С той самой минуты, как она узнала, что труп был обнаружен в ванне, а на поверхности воды плавали обрывки бумаги, она смекнула, с какой стороны дует ветер. Правда, в подобных обстоятельствах не надо было входить в клуб «Знаменитые убийства», чтобы вспомнить о Жане Поле Марате и Шарлотте Корде. Корде проникла в дом Марата сообщив часовым, что хочет передать ему список предателей. Когда она вошла, Марат лежал в ванной. Как известно, он страдал кожной болезнью, и только вода приносила ему облегчение. Шарлотта навсегда излечила его несколькими ножевыми ударами.

После того как Салли убедилась, что связь между двумя убийствами несомненна и очевидна, она ворвалась в кабинет Мейсона Тернера и потребовала у него снять запрет с исторических параллелей. Она чувствовала, что статья об убийстве Петтигрю станет вершиной ее карьеры. Однако Тернер, которого связывали с шефом местной полиции узы давней дружбы, по словам Салли, «тянул резину». Пока он предавался этому занятию, поступило известие об убийстве супругов Бакли. Кошмарный сериал получил продолжение. Теперь Салли готовила новый вариант статьи, в котором намеревалась перечислить все громкие дела, послужившие источником кровавого вдохновения преступника.

В конце концов, Тернер тоже был журналистом, а значит, тоже был падок на сенсации. Понимая, что со времени своего основания лоренсетонская «Сентинел» не публиковала на своих страницах такой эффектной истории, он уступил требованиям Салли. Теперь, когда у нее были развязаны руки, она могла не опасаться конкуренции. Два других репортера не имели знакомых среди членов клуба «Знаменитые убийства», а значит, не могли похитить «теорию параллелей», которую Салли считала своим достоянием. Члены клуба, в особенности после последнего заседания, состоявшегося у меня дома, предпочитали помалкивать о своих догадках и концепциях.

Так, Лимастер Кейн впоследствии признался мне, что совпадения произошедших в Лоренсетоне убийств с громкими преступлениями прошлых лет с самого начала показались ему слишком многочисленными, чтобы приписать их простой случайности. Но он делал вид, что ничего не замечает, так как, по его собственным словам, не желал «впутываться в эту хренотень». Лимастер был неколебимо уверен, что копы, как только в поле их зрения окажется негр, готовы «повесить на него всех собак». Именно поэтому, обнаружив, что у него пропал молоток с его инициалами на ручке, он скрыл этот факт от полиции. Молоток вполне мог послужить орудием убийства Мэми, а значит, его владелец мог оказаться в числе подозреваемых.

В тот день, когда были убиты супруги Бакли, лаборатория предоставила наконец детективам Лигетти Смиту отчет о своих исследованиях. Там говорилось, что в конфетах обнаружено ядовитое средство под названием «Смерть крысам», которое, как это явствует из названия, используется для травли крыс и других грызунов. Средство это имеется в свободной продаже и обладает резким вкусом и запахом, которые должны уберечь людей от случайных отравлений. Скорее всего, мы с мамой, отправив в рот по конфете, с отвращением выплюнули бы мерзкий на вкус шоколад. Если бы мы не успели этого сделать, то наверняка оказались бы в реанимации. Несколько съеденных конфет стали бы для нас смертельными. Впрочем, проглотить несколько конфет мы могли бы лишь в том случае, если бы наши вкусовые и обонятельные ощущения совершенно притупились. Таким образом, попытка отравления выглядела как-то неубедительно и, скорее всего, являлась делом рук дилетанта.

В тот же день Линн Лигетт обнаружила в машине Артура коробку порошка «Смерть крысам».

Да, я забыла сказать, что лаборатория не только направила результаты своих исследований по почте, но и сообщила о них телефонным звонком в полицейское управление. Сообщение принял офицер по имени Пол Эллисон, который приходился родным братом бывшему мужу Салли. Он сохранил дружеские отношения с Салли, а на Артура ему было ровным счетом наплевать. Пол находился на автостоянке как раз в тот момент, когда Линн Лигетт, забывшая в машине Артура свой блокнот, открыла дверцу и обнаружила упаковку крысиного яда. Поначалу Линн решила, что Артуру для чего-то понадобился образец яда. Она долго вертела находку в руках, так что у Пола Эллисона была возможность как следует рассмотреть коробку. Потом Линн насторожилась и поспешно спрятала отраву, но было уже поздно.

Пол Эллисон незамедлительно доложил о случившемся начальству. Артуру пришлось давать пространные объяснения, которые отличались крайней невразумительностью, так как он понятия не имел, каким образом пресловутая «Смерть крысам» очутилась в его машине. Линн тоже вызвала неудовольствие шефа, который обвинил ее в попытке покрыть своего коллегу.

Разумеется, Пол Эллисон не преминул сообщить об эпизоде с крысиным ядом своей бывшей невестке. Не трудно догадаться, что на следующее утро история появилась на страницах газеты.

Фурор, произведенный статьей, превзошел все ожидания. На пятом десятке лет Салли Эллисон осуществила свою мечту, став автором настоящей газетной бомбы. Опьяненная успехом, она готова была горы своротить.

Два других репортера тоже не дремали. О «теории параллелей» они не имели понятия, однако не могли не понимать, что в нашем городке, который традиционно гордился низким уровнем преступности, происходит нечто неладное. Один из репортеров – точнее, одна, ибо это была молодая женщина – довел свою боевую готовность до такой степени, что, вооружившись фотоаппаратом, преследовал разъезжающие по городу полицейские машины. Следуя за одной из них, девица оказалась у дома Бакли. У нее хватило ума понять, что не стоит вылезать из машины и приставать к полицейским с вопросами. Она поступила как истинный профессионал, медленно проехав по Парсон-роуд и сделав несколько фотографий. На одной из них была запечатлена красивая девушка с отсутствующим взглядом, в забрызганных кровью колготках, склонившая голову на плечо какой-то пигалице в огромных круглых очках. На другой – высокая женщина в полицейской форме, беседующая с той же самой угрюмой невзрачной пигалицей.

Через несколько часов эти фотографии появились на первой странице одной из вечерних газет Атланты. Молодая журналистка проявила чудеса осведомленности, снабдив их следующей подписью: «Элизабет Бакли, только что обнаружившая трупы своих родителей, в шоке сидит на крыльце их дома. Ее утешает Аврора Тигарден, которая в прошлую пятницу обнаружила труп Мэми Райт, убитой при невыясненных обстоятельствах».

Пока я, не догадываясь о том, что стала звездой масс-медиа, скрывалась от жестокой действительности за стенами библиотеки, журналисты осаждали мою квартиру и мамину контору. Им и в голову не приходило, что, «утешив» Лизанну, я могу вернуться на работу. Так и не успев полюбоваться собственным портретом в вечерней газете, я вернулась домой и с удивлением обнаружила на стоянке машину телевизионщиков. Запах жареного уже достиг их ноздрей, и они пылали желанием урвать свой кусок сенсации. Так как шоковое состояние и больничные стены ограждали Лизанну от контактов с внешним миром, а Линн и Артур расхлебывали кашу с крысиным ядом, заварившуюся в полицейском управлении, мы с мамой оказались для телевизионщиков единственно доступной добычей.

Правда, вскоре они сумели поживиться еще кое-чем, точнее кое-кем. Робин, вернувшийся домой после занятий в университете, попал в центр журналистского внимания. Один из телевизионщиков оказался большим его поклонником. Ему было известно, что сейчас Робин преподает в местном университете, заняв место писателя, недавно перенесшего сердечный приступ. Увидев, как Робин выходит из машины, телевизионщик моментально узнал его. Робин тут же попал под прицел камер и под огонь идиотских вопросов. Однако, будучи человеком, закаленным в многочисленных интервью, он быстро взял ситуацию в свои руки. Держался он приветливо и говорил охотно, но при этом почти никакой информации не сообщил. Я говорю об этом так уверенно, потому что видела его в вечернем выпуске новостей.

Увы, нельзя сказать, что Робин поглотил все внимание телевизионщиков без остатка. Иначе один из них не заметил бы меня. Если помогать полиции я считала своим гражданским долгом, то общаться с журналистской братией у меня не было ни малейшей охоты. В данный момент все мои желания сводились к одному: добраться до дома, залезть в горячую ванну и долго-долго там отмокать. Но считаться с моими желаниями никто не собирался. Стоило мне выйти из машины, какой-то ушлый тип сунул мне под нос свежий выпуск вечерней газеты. При этом он что-то возбужденно выкрикивал, но я не разобрала ни слова, так как, увидев фотографию несчастной Лизанны, снова впала в ступор. Придя в себя, я поняла, что пути к отступлению отрезаны. Журналисты окружили меня плотным кольцом. Их было всего трое, но они так галдели, что мне казалось, будто их не меньше трех десятков.

Я была слишком измочалена, чтобы дать им достойный отпор.

– Оставьте меня в покое. Я не хочу говорить о том, что случилось, – жалобно пробормотала я, с ужасом сознавая, что меня снимает камера.

Журналисты сияли довольными улыбками. Мне отчаянно хотелось надавать им по физиономиям и пуститься наутек. Грань, отделявшая меня от истерики, становилась все более призрачной и зыбкой.

К счастью, Робин догадался, что дела мои плохи, и бросился мне на помощь. Он бесцеремонно растолкал телевизионщиков, подошел ко мне, обнял за плечи и повел к воротам во внутренний двор. Охотники за новостями молча наблюдали за его действиями. Никто из них не рискнул вмешаться.

Я чувствовала, что камера снимает наши спины. Чего доброго, в вечернем выпуске новостей эти кадры будут продемонстрированы в сопровождении самых фривольных и двусмысленных комментариев, пронеслось у меня в голове. Надо показать, что со мной шутки плохи. Я обернулась, взглянула прямо в камеру и отчеканила:

– Это частная собственность. Дома принадлежат моей матери, а я являюсь ее представителем. Находясь здесь без моего разрешения, вы нарушаете закон.

Как ни странно, слова мои произвели эффект магического заклинания. Вся телевизионная команда загрузилась в микроавтобус и была такова. С видом победительницы я взглянула на Робина. Лицо его сияло от гордости, словно у любящего папаши, чадо которого только что получило первый приз на школьных соревнованиях по шашкам.

– Грандиозно! – выдохнул он.

– Я очень благодарна вам за помощь, Робин, – заявила я все тем же угрожающим тоном, которым разговаривала с журналистами. – Но прошу вас, запомните: я не нуждаюсь в покровительстве!

На свою удачу, я успела скрыться в дверях прежде, чем разразилась слезами.

Вечером мне позвонил Артур и рассказал гнусную историю о крысином яде, неведомо каким образом очутившемся в его машине.

– Подонок, который это сделал, играет в опасную игру, – дрожащим от гнева голосом произнес Артур. – И он слишком далеко зашел.

Далеко зашел – это мягко сказано, вздохнула я про себя, невольно вспомнив залитую кровью гостиную супругов Бакли.

Поведав мне о служебных неприятностях, Артур, естественно, ждал сочувствия. Я сумела выдавить из себя несколько приличествующих случаю слов. После этого пожаловалась, что пресса и телевидение открыли на меня настоящую охоту. Расслабиться в ванне мне так и не удалось, так как телефон звонил практически непрерывно. Отключать его я не стала, опасаясь пропустить действительно нужный и важный звонок. Впервые в жизни я пожалела, что у меня нет автоответчика.

– Мне эти журналюги тоже осточертели, – посетовал Артур. – Я не привык, чтобы они вились вокруг меня, как стая мух.

– Да, все это до крайности неприятно, – вздохнула я. – Теперь я поняла, что все эти кино и поп-звезды не кривят душой, когда клянут папарацци на чем свет стоит. Какое счастье, что библиотекаря мне приходится устраивать пресс-конференции. Да, но ты так и не рассказал, чем кончилось дело с этим порошком. Надеюсь, теперь тебя ни в чем не подозревают?

– Нет, мне удалось убедить начальство, что меня самым наглым образом подставили. К счастью, мой шеф понимает, я не настолько глуп, чтобы таскать в собственной машине такую улику. Мне разрешено продолжать расследование.

– Рада это слышать.

Сознание того, что в полиции у меня есть свой человек, действовало на меня успокоительно. Если бы Артура отстранили от дела, я лишилась бы последней опоры. К тому же мне трудно было бы избавиться от чувства вины. Ведь, как ни верти, яд-то предназначался мне.

– Мой тебе совет: отключи телефон и попытайся обо всем забыть хотя бы на время, – заявил Артур. – Но прежде позвони маме, попроси ее заказать здоровенный плакат «Частная собственность. Посторонним вход запрещен» и повесить его над въездом на стоянку.

– Неплохая идея. Обязательно ею воспользуюсь.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, понимая, что это пожелание относится к разряду несбыточных. Ночью нам обоим предстояло томиться без сна, гадая, какие шаги преступник предпримет завтра и кто станет его очередной жертвой.

После того как я поговорила с мамой, она незамедлительно позвонила знакомому мастеру, подняв его с постели, и пообещала, что заплатит в тройном размере, если плакат будет готов завтра к семи часам утра. Потом она перезвонила мне и стала умолять уехать из города или хотя бы перебраться к ней до тех пор, пока весь этот кошмар не кончится. Она хорошо знала супругов Бакли, и известие об их страшной смерти окончательно вывело ее из душевного равновесия.

– Боже мой, и зачем ты только вступила в этот проклятый клуб, Аврора? – простонала мама. – Неужели на свете нет более интересных вещей, чем убийства? Но что теперь об этом говорить. Все равно ничего не исправишь. Скажи, когда ты ко мне переедешь?

– Ты думаешь, что в случае чего сумеешь меня защитить? – слабо улыбнулась я.

– Мама всегда сумеет защитить свое дитя.

Внезапно я поняла: мне ни в коем случае нельзя перебираться к маме. Ради ее безопасности.

– Уверена, мне ничто не угрожает, – бодро заявила я. – И если завтра плакат будет готов, мой дом превратиться в настоящую крепость.

Глава тринадцатая

Вопреки ожиданиям, ночью мне удалось заснуть. Однако сон мой никак нельзя было назвать спокойным.

Мне снилось, что у меня в ванной притаился целый отряд телевизионщиков с камерами, причем один из них – убийца. Очнувшись, я обнаружила, что в доме стоит полная тишина и лишь дождевые струи слабо стучат в окно. Я задремала снова.

Проснулась я совершенно разбитая и, стряхнув с себя остатки сна, первым делом выглянула в окно. На стоянке не было никаких чужих машин. На улице – ни одной живой души. Огромный плакат уже занял свое место над въездом на стоянку. Я спустилась вниз, приготовила кофе и снова поднялась в спальню с кружкой в руках. Попивая кофе, я наблюдала, как Робин сел в свою машину и уехал в университет. Бэнкстон вышел из дверей своего таунхауса и взял из ящика газеты. Тинтси втиснула свой впечатляющий зад в машину, выехала со стоянки и через десять минут вернулась. Должно быть, гоняла в магазин, прикупить что-нибудь к завтраку.

К тому времени, как Тинтси вернулась, я настолько окрепла духом, что решила спуститься вниз и забрать свою газету. Едва развернув ее, я поняла, что все мирные события городской жизни окончательно отошли на задний план, не выдержав конкуренции с убийствами. На первой странице красовалась фотография Артура, фотография Мэми и Джеральда, супругов Бакли в день их серебряной свадьбы, а еще Моррисона Петтигрю, выступающего на каких-то дебатах. На заднем плане можно было различить светящееся от гордости лицо Бенджамина.

Пробежав глазами газетные строчки, я с облегчением убедилась, что никому из репортеров не пришло в голову отпускать намеки по поводу возможной виновности Артура и Мелани. Сильнее всего их занимал вопрос о том, куда подевались орудия убийства: топорик для рубки мяса и нож, которым были нанесены раны Моррисону Петтигрю. Хорошо бы еще понять, откуда у преступника берется столько энергии, и физической, и эмоциональной, вздохнула я. И можно ли надеяться, что он когда-нибудь исчерпает свои запасы.

Взглянув в зеркало, я убедилась, что похожа на ожившую покойницу. С горем пополам поправив дело с помощью косметики, я стянула волосы в конский хвост и напялила первое, что попалось под руку. Несомненно, ярко-синяя юбка и красный джемпер-водолазка не слишком гармонировали друг с другом, но сегодня мне было на это ровным счетом наплевать.

Явившись на работу, я узнала, что сегодня утром Бенджамин Грир провел пресс-конференцию, на которой сделал сенсационное заявление. Коммунистическая партия выдвигала нового кандидата на пост мэра города Лоренсетона, и этим кандидатом являлся не кто иной, как сам Бенджамин. По всей вероятности, он был единственным коммунистом, проживающим в нашем городе. Я ни минуты не сомневалась в том, что хоть сколько-нибудь четкие политические взгляды у Бенджамина отсутствуют. Он жаждал одного: быть на виду – и теперь грелся в лучах славы. Пожалуй, после того как выборы останутся позади, бедняге Бенджамину угрожает глубокая депрессия, решила я. Возврат на скромную стезю продавца мясного отдела покажется ему мучительным.

О стремительном взлете политической карьеры Бенджамина Грира мне сообщила Лилиан, когда мы, по обыкновению, расставляли книги на полках. Обо всех прочих сенсациях она умолчала, словно и не догадывалась, что мне довелось принять в них непосредственное участие. Я хотела выведать, в чем причина подобной сдержанности, но сформулировать вопрос так, чтобы не задеть ее чувства, мне никак не удавалось. Нельзя же было спросить в лоб: с какой стати ты стала такой тактичной, Лилиан, ведь раньше ты не отличалась ни тактом, ни деликатностью? Какая муха тебя укусила?

Я уже собиралась на обед, когда Лилиан неожиданно заявила:

– Можешь быть уверена, Аврора, я-то знаю, ты ни в чем не виновата. И мне ужасно жаль, что ты оказалась втянутой во всю эту заваруху. Когда полисмен принялся расспрашивать меня, правда ли мы с тобой все утро подклеивали книги, я едва не рассмеялась ему в лицо. Знала бы ты, как мне хотелось ему сказать: «Похоже, вы там, в полиции, вместо того чтобы ловить преступников, занимаетесь ерундой!»

– Спасибо, – пробормотала я, впервые в жизни почувствовав к Лилиан искреннюю симпатию.

По пути домой я немного пришла в себя. Дорога заняла у меня больше времени, чем обычно, так как я сделала крюк, не желая проезжать мимо дома супругов Бакли. Дома я первым делом включила телевизор и стала свидетельницей того, как Бенджамин упивается выпавшими на его долю мгновениями торжества.

Возвращаться в библиотеку после обеда не было необходимости, так как мне предстояло работать сегодня вечером, и до шести часов я была свободна. Я люблю свою работу, что не мешает мне наслаждаться выходными. Однако сегодняшний день стали исключением. Переодевшись в домашние брюки и свободную блузу, я поняла, что изнываю от одиночества и абсолютно не представляю, чем себя занять. Я загрузила вещи в стиральную машину, попробовала читать, но вскоре отложила книгу и решила испробовать новый фен, красиво уложив волосы. Результат моих манипуляций оказался таким плачевным, что я с отвращением вырвала фен из розетки принялась водить щеткой по волосам, испускающим электрическое потрескивание, как антенны на голове у инопланетянки.

Приведя себя в относительно пристойный вид, я позвонила в больницу и спросила, нельзя ли навестить Лизанну Бакли. Медсестра ответила мне, что в ближайшее время Лизанну могут посещать только родственники. Я вспомнила о том, что необходимо заказать цветы для похорон и, кстати, выяснить, когда они состоятся. Салли Эллисон известно все на свете, решила я и набрала ее служебный номер. Секретарша «Сентинел», прежде чем позвать Салли, спросила, кто ее спрашивает. Раньше такого не случалось. Салли, несомненно, находилась на гребне славы.

– Чем могу служить, Ро? – суховато осведомилась она.

Я догадалась: Салли тратит свое драгоценное время на разговор со мной лишь потому, что я могу служить источником новостей. Точнее, все еще могу служить, ведь горячие новости, как известно, быстро остывают. Мне это обстоятельство играло только на руку. В отличие от Салли, я не жаждала популярности.

– Мне бы хотелось узнать, когда состоятся похороны родителей Лизанны, – поспешно сообщила я цель своего звонка.

– Тела направлены на судебно-медицинскую экспертизу, и никому не известно, когда она завершится, – сказала Салли. – В данный момент назначить день похорон невозможно. Так, по крайней мере, мне сказала тетя Лизанны.

– Понятно…

– Послушайте, Ро, раз уж вы позвонили… Один из копов сказал мне, что вчера вы были на месте преступления и видели своими глазами…

Приплетать какого-то копа Салли было совершенно ни к чему. Разумеется, она, как и все прочие жители города, видела мою фотографию в вечерней газете. Но похоже, журналисты врут без малейшей надобности.

– Может, вы расскажете мне, что там произошло? – В голосе Салли послышались откровенно заискивающие нотки. – Это правда, что Арни Бакли разрубили на куски?

Я молчала намного дольше, чем это позволяли правила приличия. Мысли вихрем проносились в моей голове.

– Не думаю, что мне стоит обсуждать случившееся с вами, Салли, – отчеканила я наконец.

Салли издала какой-то сдавленный звук, судя по всему, выражавший величайшую степень недоумения. Когда белая и пушистая овечка внезапно начинает лягаться, это не может не поразить.

– В конце концов, вы член клуба, а значит, вероятность того, что преступник вовлечет вас в свои игры, достаточно велика, – продолжала я. – Подобная угроза нависла над всеми нами.

Салли находилась в особенно уязвимом положении, но об этом я предпочла умолчать. У нее имелся сын, тоже являвшийся членом клуба «Знаменитые убийства». Сын, психическое здоровье которого оставляло желать лучшего.

– Тем не менее я по-прежнему способна сохранять объективный взгляд на вещи, – холодно произнесла Салли. – И, в отличие от вас, я вовсе не уверена, что над членами клуба висит угроза.

К моей великой радости, вопросов она больше не задавала. Так или иначе, я сумела настоять на своем. Тут в дверь позвонили.

– Ко мне пришли, Салли. Всего вам наилучшего, – мягко пропела я и повесила трубку.

По пути к двери я испытала легкий приступ стыда: Салли всего лишь делала свою работу. Разумеется, она была неприятно изумлена, поняв, что белая пушистая овечка не так безобидна, как кажется. Но я только ответила ударом на удар. Знала бы Салли, как трудно мне было смириться с тем, что женщина, которую я привыкла считать своим другом, на глазах превратилась в газетного борзописца. И почему я вечно боюсь задеть чьи-то чувства, а на мои чувства всем наплевать, с горечью спрашивала я себя.

Прежде чем открыть дверь, я заглянула в глазок. Раньше я всегда пренебрегала подобной мерой предосторожности. На пороге стоял Артур. Вид у него был до крайности изнуренный. Под глазами темнели круги, от носа ко рту залегли глубокие складки, состарившие его лет на десять.

– Давно ты ел в последний раз? – полюбопытствовала я.

– Не помню, – пожал плечами Артур. – Часов с пяти утра не ел точно, – добавил он после недолгого размышления. – С тех пор как встал и отправился на работу.

Я пододвинула ему стул, и Артур тяжело на него плюхнулся.

Настало время сыграть роль милой и заботливой хозяюшки, поняла я. Без предварительной подготовки это оказалось довольно трудно. В моем распоряжении была лишь микроволновка, немного сыра и ветчины, пакет картофельных чипсов, два помидора и букетик увядшей зелени. Плоды моих поспешных усилий, сэндвич и жалкого вида салат, никоим образом не заслуживали названия кулинарных шедевров. Но Артур был рад и этому. Он набросился на еду с завидным аппетитом.

– Не торопись, – сказала я и занялась приготовлением кофе.

Домашние хлопоты оказали на меня самое благотворное воздействие. Впервые с тех пор, как я увидела на крыльце дома Бакли шатающуюся Лизанну, я избавилась от власти кошмара. Мысль о том, что сегодня вечером мне предстоит работать допоздна, была даже приятна. Вернусь домой чуть живая от усталости, приму горячий душ, надену чистую ночную рубашку и завалюсь спать.

Артур тоже начал оживать. Когда я подошла к столу, чтобы забрать пустую тарелку, он схватил меня за руку, посадил к себе на колени и впился в мои губы долгим поцелуем. Не скрою, это было приятно. Хотя, конечно, на мой вкус, события развивались слишком стремительно. Когда наши губы наконец разъединились, я соскользнула с колен Артура и перевела дух.

– Знаешь, день выдался такой пакостный, что мне вдруг ужасно захотелось испытать несколько приятных мгновений, – извиняющимся тоном пробормотал Артур.

– Можешь не оправдываться, – сказала я дрожащим голосом, разлила кофе по чашкам и указала Артуру на кресло в гостиной. Сама я предпочла устроиться на безопасном расстоянии от него.

– Как у тебя дела на службе? – осторожно осведомилась я.

– Слава богу, вся эта канитель с крысиным ядом благополучно завершилась. Конечно, парень из лаборатории облазил всю мою машину, снимая отпечатки пальцев. Уверен, никакой пользы от этого не будет. По крайней мере, в машине Мелани Кларк никаких отпечатков обнаружить не удалось. Кроме, разумеется, ее собственных. Мы обыскали дом Бакли и опросили всех соседей. Тоже дохлый номер. Никто ничего не видел и не слышал. В гостиной нашли одну-единственную улику: длинный волос, который, скорее всего, принадлежит Лизанне. Экспертиза точно скажет, так это или нет. Обнаружить орудие убийства не удалось. Скорее всего, это топорик для рубки мяса. Но смотри, никому об этом не болтай.

– А подозреваемых у вас до сих пор нет?

– Единственным реальным подозреваемым был я. Но надеюсь, теперь я чист. Повесить на меня убийство супругов Бакли нет никакой возможности: в то время, когда их убили, я вместе с напарником опрашивал свидетелей по делу Мэми Райт. Ее я тоже никак не мог прикончить, так как был на работе, на глазах у множества людей. На заседание клуба приехал прямо оттуда, причем с опозданием. Линн клятвенно заверила, что утром никакого крысиного яда в моей машине не было. Наш босс решил, что врать ей ни к чему.

– Отлично, – кивнула я. – Насколько могу судить, у тебя нет никаких шансов оказаться за решеткой.

– К счастью для нашего отдела, – усмехнулся Артур. – У нас сейчас каждый человек на счету, и сажать копа за решетку – непозволительная роскошь. Как ни жаль с тобой расставаться, но надо идти.

Артур с усилием поднялся с кресла. Лицо его вновь показалось мне усталым и постаревшим.

– Скажи, Артур, а у полиции нет никаких подозрений… на мой счет? – выдавила я из себя.

– Нет, детка, – покачал головой Артур. – По крайней мере, с тех пор, как был убит Петтигрю. Ты бы не могла этого сделать при всем желании. Ванна у него в доме допотопная, знаешь, из тех, что стоят на высоких железных подпорках. А росту в самом Петтигрю было по крайней мере шесть футов три дюйма. Если бы ты решила прикончить и затащить в ванну такого здоровенного мужика, тебе было бы не обойтись без помощника. А найти такого в Лоренсетоне, не засветившись, практически невозможно. Так что после того как убийца изобразил из себя Шарлотту Корде, ты, что называется, соскользнула с крючка.

Мысль о том, что какое-то время я все же сидела на этом проклятом крючке, заставила меня содрогнуться. Невыносимо было думать, что какие-то неизвестные мне люди трепали мое честное имя, всерьез прикидывая, была ли у меня реальная возможность превратить живого человека в кусок окровавленного мяса. Тем не менее, узнав, что все подозрения с меня сняты, я несколько приободрилась.

Закрыв за Артуром дверь, я свернулась клубочком в кресле. В душе у меня царил полный сумбур, но я чувствовала, что настало время, когда разум должен взять верх над чувствами. За последние несколько дней я пережила больше душевных бурь, чем за всю предшествующую жизнь. И сейчас надо доказать себе, что я не утратила способности здраво рассуждать и делать логические выводы.

Итак, Артур сказал, что в доме супругов Бакли обнаружен некий длинный волос, который, скорее всего, принадлежит Лизанне. Значит, он такого же цвета, как и волосы Лизанны, то есть каштановый. У кого из членов клуба волосы такого же оттенка?

У меня, у кого же еще. Правда, мои волосы немного темнее. И что особенно важно, в то утро, когда было совершено убийство, я подклеивала книги в обществе Лилиан Шмидт. Значит, надо искать новую кандидатуру. Мелани Кларк, шатенка с волосами средней длины, вполне сгодится. У Салли Эллисон волосы короткие и светлые, но это вовсе не означает, что с нее можно снять все подозрения. Что, если Салли, истомившись в ожидании сенсации, решила провернуть все эти убийства и устроить себе звездный час? Идея, конечно, дикая, но не лишенная смысла. Нет, увлекаться такими смелыми домыслами не стоит, сказала я себе. Вернемся к реальности. Джейн Ингл седая как лунь, так что ее мы отметаем. А вот Гиффорд Доукс заслуживает внимания. Волосы у него такие длинные, что он, к великому отвращению Джона Квинслэнда, собирает их в конский хвост. И цвет как раз подходящий. К тому же Гиффорд ужасно скользкий субъект, в его интересе к массовым бойням есть что-то настораживающее… И подручного ему искать не надо. Бойфренд Рейнальдо всегда под рукой и готов к услугам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю