Текст книги "Подлинная история тамплиеров"

Автор книги: Шаран Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Глава третья. Кто же такие эти сарацины?

В первом пункте латинского уставатамплиеров цель ордена определялась как «защита бедных и церквей» Святой земли. И хотя устав не указывал, от кого же следует все это защищать, все понимали, что наибольшая опасность для «бедных и церквей» исходила от сарацин.

Но кем же были эти сарацины? Происхождение слова остается неясным, но еще римляне называли так жителей Аравийского полуострова, а затем оно стало означать всех мусульман. Крестоносцам было удобно употреблять общее название, поскольку они имели смутное представление о различиях в верованиях и происхождении различных народов Ближнего Востока.

Население этой территории было (и остается) очень пестрым, ибо по ней проходили самые различные народы. На Ближнем Востоке пересекаются пути, соединяющие Европу, Африку и Азию, – армии, идущие для завоевания совсем иных мест, не могли, двигаясь к желанной цели, миновать эту землю. Первые люди, решившиеся покинуть Африку, прошли, прежде чем расселились по всему миру, именно здесь. Этой территорией правили хетты, финикийцы, греки, персы, евреи, римляне, арабы. К концу одиннадцатого столетия на полоске земли от Суэца до Константинополя сосуществовали армяне-христиане, якобиты [136]136
  Якобиты – одна из монофизитских сект, названная по имени ее основателя Якова Барадеуса. – Прим. перев.


[Закрыть], православные греки, ортодоксальные иудеи, караимы, самаритяне, арабские мусульмане, персидские сунниты, друзы, египетские шииты, а также недавно пришедшие сюда турки – ультраортодоксальные сунниты. И это только то, что касается религии. Появление здесь европейцев всего лишь добавило новый ингредиент в богатейшую смесь.

Западные пришельцы столкнулись с серьезной проблемой: они совершенно не разбирались во взаимоотношениях многочисленных религиозных течений. Европейцы не понимали, что гонителями якобитов были не столько мусульмане, сколько византийцы; или что шиитский город Дамаск предпочитал иметь дело с христианами, чтобы не оказаться во власти суннитских халифов Багдада.

В известном смысле храмовники скорее и лучше сориентировались в этих хитросплетениях, чем новоявленные правители королевств и графств, основанных крестоносцами. Усама ибн Мункыз, эмир Шайзара, оставил запись о своих посещениях церкви, выстроенной рядом с Храмом Соломона в Иерусалиме, где находилась резиденция тамплиеров, а до и после крестоносцев – мечеть Аль-Акса. «Когда бы я ни приходил в мечеть, которая была в руках тамплиеров, моих друзей, они предоставляли в мое распоряжение небольшую молельню, чтобы я мог вознести там свои молитвы» [137]137
  Цит. по: Arab Historians of the Crusades, ed. and tr. Francesco Gabrielli (Dorset, 1969), p. 79.


[Закрыть]. Усама не был в восторге от европейцев, но среди них, в том числе и среди тамплиеров, были его друзья.

Некоторые группы мусульман были данниками тамплиеров и госпитальеров. Например, ассасины ежегодно платили каждому из этих орденов по две тысячи византинов. В 1230 году эти ордена объединили свои усилия, чтобы взыскать долг с города Хамы, жители которого уклонялись от платежа.

Однако чаще всего тамплиеры и сарацины встречались на поле битвы. Среди главных противников храмовников были три мусульманских предводителя – Зенги, Нур ад-Дин и Саладин.

Зенги (атабек Имад аль-Дин)

Первым из мусульманских врагов крестоносцев был атабек из Мосула, известный им под именем Зенги (Занги, Занки). На раннем этапе своей карьеры Зенги состоял на службе у суннитских халифов Багдада и воевал с шиитскими правителями Египта и Дамаска. Его первая встреча с тамплиерами состоялась в 1137 году близ Монферрана в графстве Триполи.

Перед этим у стен мусульманской крепости Хомс Зенги нанес поражение войску Понса Триполийского. После этого на север двинулась армия короля Фулка, в составе которой были и тамплиеры. Норманнский историк Ордерик Виталий так описывает дальнейшие события:

«Многие тысячи язычников пали, но по воле Господа, чья кара всегда справедлива и неотвратима, христиане потерпели поражение, и почти все воины, за исключением тридцати рыцарей, были убиты. Лишь королю удалось бежать с десятью своими рыцарями и еще восемнадцатью рыцарями Храма и достигнуть замка… Монферран, где они упорно оборонялись от осадившего замок неприятеля… Зенги же, хотя и потерял великое множество своих воинов, павших под мечами христиан, ликовал, празднуя долгожданную победу» [138]138
  Orderic Vitalis, The Ecclesiastical History of Orderic Vitalis, ed. and tr. Marjorie Chibnall (Oxford University Press, 1978), vol. VI, book XIII, v. 94, pp. 496–497.


[Закрыть].

Вообще говоря, в это время Зенги был настроен скорее на захват шиитских городов, чем на схватку с христианами. Но, поскольку те оказались рядом, было бы глупо не воспользоваться удобным случаем. Победа над Фулком принесла Зенги особенное удовлетворение. Он осадил Монферран, где укрылись остатки армии христиан, и тем пришлось есть лошадей и собак, пока наконец осада не была снята.

Арабский летописец полагает, что Зенги, хотя и снял осаду, все же остался победителем: «При сложившемся положении ему пришлось даровать осажденным свободу, и он заключил с ними соглашение, по которому они признали его власть как сюзерена и обязались выплатить пятьдесят тысяч динаров» [139]139
  Ibn al-Qalanisi, The Damascus Chronicles of the Crusades, ed. and tr. H. A. R. Gibb (London: Dover, 2002; reprint of 1932 ed.), p. 243.


[Закрыть].

Ордерик не упоминает ни об этой дани, ни о том, что король Фулк признал в Зенги своего сюзерена. По его версии, Фулк и Зенги договорились обменяться пленными, а Фулк, не зная, что помощь уже на подходе, сдал замок в обмен на свободу.

Мне показалось интересным, что Зенги и Фулк воюют по одинаковым правилам: пеших воинов убивают, предводителей и знатных рыцарей берут в плен, чтобы получить выкуп. Как бы далеки ни казались миры этих людей, культура ведения войны у них одна и та же. Все они – часть общей традиции, созданной римлянами, греками и персами, которые вторгались на территории друг друга на протяжении многих веков. И хотя Фулк был по крови германцем, а Зенги – тюрком, они выросли в обществах, которые придерживались сходных законов ведения войны.

После победы над Фулком Зенги вновь сосредоточился на своей главной цели – покорении шиитских городов. В 1139 году он начал подготовку к осаде Дамаска. После нескольких кровопролитных сражений у стен города правители Дамаска отправили гонцов к Фулку с просьбой о помощи. Фулк согласился и заключил договор с Дамаском. Узнав об этом, Зенги отступил от города и стал утешать себя нападениями на небольшие города и селения, как мусульманские, так и христианские, грабя жителей и присваивая «лошадей без числа, овец, коз, коров и прочее добро» [140]140
  Ibn al-Qalanisi, p. 262.


[Закрыть]. После расправы Зенги с шестью монахами, жившими в церкви на берегу Иордана, тамплиеры построили там замок.

Зенги так и не удалось захватить Дамаск, а потому самой его крупной победой стало взятие Эдессы в канун Рождества 1144 года. Именно это событие привело к тому, что состоялся Второй крестовый поход.

Нур ад-Дин

Сын Зенги – Нур ад-Дин (Нур аль-Дин, Нуретдин) стал достойным преемником отца. Так же, как и Зенги, он наводил страх на латинские королевства. «Высокий, смуглый, при бороде, но без усов, с приятными чертами лица и мягким взглядом красивых глаз» – так описывает его внешность хронист [141]141
  Цит. по: Arab Historians of the Crusades, ed. and tr. Francesco Gabrielli (Dorset, 1969), p. 68. Описание принадлежит арабскому историку Ибн аль-Атхиру (1160–1233). Ему было 14 лет, когда Нур ад-Дин умер.


[Закрыть].

В отличие от Зенги, который стремился к подчинению шиитов и христиан, Нур ад-Дин видел свое призвание в том, чтобы вообще ликвидировать латинские королевства и вернуть Иерусалим под власть мусульман. Эта мысль прослеживается в ряде надписей на общественных сооружениях, оставленных Нур ад-Дином. То, что эти надписи выполнены по-арабски, а не на персидском или одном из тюркских языков, как то было при его отце, – один из признаков его решимости вернуться к чистой форме ислама. Нур ад-Дину приписывают возвращение в исламский мир идеи джихада – религиозной войны.

Самым выдающимся достижением Нур ад-Дина считается овладение Дамаском в 1154 году посредством правильной пропаганды, а не с помощью силы. Правители Дамаска заключили союз с европейцами, но их подданные предпочли слушать рассказы об «истинном моджахеде» Нур ад-Дине, который единственный может обеспечить победу исламу. Они предпочли низложить своих предводителей и пригласить в город Нур ад-Дина.

Умер Нур ад-Дин в Дамаске 15 мая 1174 года. Вильгельм Тирский писал с уважением, что «это был человек знаменитый, справедливый государь, гонитель христиан, коварный, осторожный и верующий сообразно традициям своего народа» [142]142
  William of Tyre, Chronique, ed. R.B.C. Huygens (Turnholt, 1986), CCCM LXIIIA Book 20, 31, p. 956.


[Закрыть].

Преемником Нур ад-Дина стал не его сын, а другой правитель, сделавшийся для Запада символом сарацин, – курд по имени Саладин.

Глава четвертая. Саладин

Согласно средневековой (да и современной) легенде, это был образцовый рыцарь эпохи крестовых походов. Сильный и милосердный, мудрый и отважный. Именно он уничтожил мечту о христианском Иерусалиме и положил начало постепенному исчезновению латинских королевств с исторической сцены.

На Западе его называют Саладином.

Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб родился в 1138 году в семье, происходившей из курдского племени равадия и состоявшей на службе у багдадских халифов. Все члены семьи были ревностными суннитами, и Юсуф, то есть Саладин, тоже стал примером идеального воина для правоверного мусульманина.

Отец Саладина – Айюб правил сирийским городом Баальбек. Сам Саладин родился в Тикрите, что севернее Багдада, а детские годы провел в Мосуле. В 1152 году четырнадцатилетним юношей он поступил на службу к сыну Зенги – Нур ад-Дину, взявшему, как уже упоминалось, Эдессу и тем самым приблизившему начало Второго крестового похода.

Шиитский Дамаск нередко становился вынужденным союзником иерусалимских королей перед лицом угрозы со стороны новообращенных суннитов. После того как в 1157 году Нур ад-Дин взял этот город, единственной шиитской твердыней остался Египет. Эта страна была в значительной мере ослаблена внутренними раздорами. Шиитская династия Фатимидов теряла власть. После дворцового переворота (ок. 1162 года) визирь Шавар лишился своего поста и бежал в Сирию, где убедил Нур ад-Дина помочь ему вернуть свой пост в Египте. Нур ад-Дин послал в Египет войско под началом Асада аль-Дина Ширкуха, который взял в поход своего племянника Саладина.

В 1164 году Шавар снова обрел власть над Египтом, а Ширкух и Саладин вернулись в Сирию. Шавар, надо сказать, все время опасался вторжения бывших союзников. Не доверяя суннитам, он обратился к Альмариху, королю Иерусалима, который в течение некоторого времени уже вел переговоры с египтянами, и попросил у него защиты от Ширкуха, если таковая понадобится. Представителями короля на этих переговорах были Гуго Кесарийский и тамплиер Жоффруа Фуше.

Альмарих согласился выступить единым фронтом с Шаваром. Их объединенная армия вполне могла выбить Ширкуха из Бальбиса – города, который тот успел захватить. Однако, пока Альмарих со своими воинами был в Египте, Нур ад-Дин воспользовался удобным моментом, чтобы напасть на латинский город Баниас [143]143
  William of Tyre, Chronique, Book 19, 5—11, pp. 872–879. Баниас был городом ассасинов, но те предпочли сдать его европейцам, чтобы не попасть под власть суннитов.


[Закрыть]. Такая ситуация складывалась довольно часто – латинским королевствам приходилось обороняться сразу на многих фронтах.

В 1167 году Альмарих и Шавар вновь сошлись в битве с Ширкухом. В этом сражении Саладин отличился, пленив королевского посланника Гуго Кесарийского и многих других рыцарей. Он долго защищал осажденную Альмарихом Александрию, но все же был вынужден уйти из Египта вместе со своим дядей.

Наконец, в 1168 году Альмарих получил сообщение, что Шавар шлет послания Нур ад-Дину с просьбой помочь удержать власть. У нас нет уверенности в том, что это сообщение соответствовало истине. Вильгельм Тирский писал, что храмовники отказались участвовать в походе на Египет, поскольку не верили, будто Шавар нарушил договор с христианами. Впрочем, согласно ему же, тамплиеры отказались от похода из-за того, что его инициатором выступил магистр госпитальеров Жильбер д’Ассайи.

Так или иначе, Шавар потерпел значительный урон от нападения христиан. Но после заключения очередного перемирия Альмарих вернулся в Иерусалим, открыв тем самым путь Ширкуху и Саладину.

Шавар приветствовал их как спасителей, но Ширкух более не питал доверия к человеку, который заключал договоры с неверными против мусульман. Он полагал, что причиной такого поведения была принадлежность египетских халифов к шиитам – в его представлении, еретикам. А потому Ширкух решил свергнуть Шавара и отправил Саладина арестовать визиря.

Шавар был схвачен и обезглавлен, его голову Саладин отправил в Каир [144]144
  Они не уставали посылать отрубленные головы в Каир или Багдад. Любопытно, что там делали с таким количеством голов?


[Закрыть]. Визирем Египта стал Ширкух, а Фатимиды какое-то время оставались марионеточными халифами.

Биографы Саладина пишут, что Ширкух «был большой чревоугодник, более всего любивший жирное мясо, и постоянно страдал несварением желудка» [145]145
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, The Rare and Exellent History of Saladin, tr. D. S. Richards (Ashgate, Aldershot, 2002), p. 45.


[Закрыть]. 22 марта 1169 года Ширкух умер (возможно, после обильной трапезы), и визирем Египта стал Саладин. В 1170 году он захватил Газу, пограничный город, долгое время удерживаемый тамплиерами.

Подобно Нур ад-Дину, Саладин был фанатичным мусульманином, считавшим своим долгом изгнание всех неверных со Святой земли. Он также полагал необходимым либо усмирить еретиков внутри ислама, к которым он относил шиитов, либо обратить их в истинную веру. Одной из первоочередных его задач в Египте было «усиление суннитской веры, наставление местного населения на путь истинного благочестия, привития ему сокровенных знаний суфизма» [146]146
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, p. 45.


[Закрыть]. Во исполнение этой задачи он, в частности, повелел в 1180 году распять еретика суфия Сухравади [147]147
  Сухравади Шихаб ад-Дин Яхья аль-Мактул (1155–1191) – иранский суфий, философ-мистик, создатель учения «об озарении» («ишрак»). Имел почетные титулы «Шейх аль-ишрак» («Учитель озарения») и «аль-Мактул» («Убиенный»). Был обвинен в вольнодумстве, прошиитской пропаганде и прочих «заблуждениях» и казнен по приказу Саладина. – Прим. перев.


[Закрыть], поскольку тот «отвергал Божественный закон и полагал его не имеющим силы» [148]148
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, p. 20.


[Закрыть].

В 1171 году, когда последний халиф из династии Фатимидов умер, Саладин занял его место, положив начало династии Айюбидов (по имени отца Саладина).

Обосновавшись в Египте, Саладин обратил свою энергию на изгнание христиан и обретение независимости от Нур ад-Дина, не желая при этом напрочь порывать с ним отношения. В достижении обеих этих целей ему помогли смерти Нур ад-Дина (15 мая 1174 года) и короля Альмариха (11 июля того же года). Наследником Нур ад-Дина стал неопытный подросток, наследником Альмариха – тринадцатилетний Балдвин IV, который к тому же с девяти лет страдал проказой. Ни один из них не мог стать сильным правителем, хотя Балдвин и прикладывал к этому старания.

Саладин чувствовал себя духовным преемником Нур ад-Дина. Он захватил Дамаск и женился на вдове его правителя. Объединив под своей властью Египет и Дамаск, он мог угрожать латинским королевствам как с востока, так и с запада. Иерусалим жил в ожидании удара. Но вместо этого, к огромному облегчению христиан, Саладин обратился к востоку, чтобы завершить покорение земель, которые Нур ад-Дин оставил своему юному сыну, – в том числе Мосула и Алеппо.

В 1180 году Саладин заключил союз с сельджукским султаном Анатолии Кылыч-Арсланом II, чтобы совместно идти на Мосул. Он выдал одну из своих дочерей за сына султана. Новый зять отстранил своего отца от власти и в дальнейшем сделался верным союзником Саладина.

Мосул, однако, не думал сдаваться, и в 1185 году Саладин заключил четырехлетнее перемирие с юным Балдвином, хотя сам раньше осуждал тех, кто вступает в союз с неверными, дабы воевать с другими мусульманами. Тогда же Саладин захватил Алеппо и посадил там правителем своего брата Аль-Адила.

То, что произошло в дальнейшем, можно оценивать по-разному. Как бы то ни было, судьба Иерусалима оказалась в зависимости от действий одного-единственного человека, да еще необузданного нрава.

Жил на свете рыцарь Рейнальд Шатильонский. Был он хорош собой, обаятелен и смел до безрассудства, но при этом беден и… глуп. Наслушавшись рыцарских романов, столь популярных во Франции, он в 1150-х годах явился в Антиохию в поисках счастья. Как это ни удивительно, но он на самом деле обрел там счастье в лице Констанции, принцессы Антиохийской. Еще девятилетней девочкой ее выдали за Раймунда Пуатье. Когда Раймунд умер, Констанция не захотела, чтобы ее следующий брак также диктовался государственными интересами, и сама выбрала себе в мужья Рейнальда [149]149
  Эту историю излагают многие книги о крестоносцах, есть она и в летописи Вильгельма Тирского. О Констанции см. также главу «Мелисанда, королева Иерусалима».


[Закрыть].

Родственники Констанции не были в восторге от этого выбора. Когда в 1160 году Рейнальда захватил в плен Нур ад-Дин, никто и пальцем не пошевелил, чтобы предложить за него выкуп. Освободился он только в 1176 году, когда Констанция уже была в могиле. Она была наследницей антиохийского трона, но Рейнальд не стал испытывать судьбу, заявляя свои права на имущество покойной. Он снова стал солдатом удачи, наемником без гроша в кармане.

Годы, проведенные в неволе, не убавили его внешней привлекательности, и вскоре Рейнальд женился на Стефании де Милли, дочери и наследнице тамплиера Филиппа Наблусского. По условиям брака он получил власть над Трансиорданией.

Рейнальд вел себя точно так же, как действовали мусульманские разбойники в первой половине двенадцатого века, – грабил паломников, идущих в Мекку, сжигал города и селения; последней каплей стало его нападение на мусульманский караван, который шел из Каира в Багдад. «Рейнальд вероломно захватил его, жестоко пытал людей… а когда те напомнили ему о договоре, ответил: „Просите своего Мухаммеда, чтоб освободил вас!“» [150]150
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, The Rare and Exellent History of Saladin, tr. D. S. Richards (Ashgate, Aldershot, 2002), p. 37.


[Закрыть].

Это переполнило чашу терпения Саладина.

К 1187 году Балдвин IV был уже мертв. Иерусалимом правили его сестра Сибилла и ее муж Ги де Лузиньян. Ги тоже был склонен к авантюрам и далеко не у всех вызывал дружеские чувства. В частности, у Ги и его единомышленника Великого магистра тамплиеров Жерара де Ридефора случился столь серьезный конфликт с Раймундом Триполийским, что последний предпочел заключить отдельный договор с Саладином. Но даже Ги уговаривал Рейнальда вернуть добро, захваченное им при нападении на караван. Рейнальд наотрез отказался, и всем стало ясно, что у Саладина появилась веская причина для удара.

Закончилось все разгромом христиан у Рогов Хаттина 4 июля 1187 года. Среди захваченных в плен у Хаттина были король Ги, магистр Жерар де Ридефор, множество храмовников и госпитальеров, а также Рейнальд Шатильонский. Однако самым тяжким испытанием для христиан стала потеря Животворящего Креста, который выносили на поле битвы в золотом ковчеге.

Саладин приказал привести знатных пленников в свой шатер. Королю Ги он протянул чашу с водой. Утолив жажду, король протянул чашу Рейнальду. Саладин пришел в ярость. «Я не дозволял пить этому нечестивцу! – вскричал он. – И я не сохраню ему жизнь» [151]151
  Цит. по: Arab Historians of the Crusades, ed. and tr. Francesco Gabrielli (Dorset, 1969), p. 124.


[Закрыть]. С этими словами Саладин обнажил меч и собственноручно отсек голову Рейнальду Шатильонскому [152]152
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, The Rare and Exellent History of Saladin, tr. D. S. Richards (Ashgate, Aldershot, 2002), p. 75. Этот источник утверждает, что Саладин отсек Рейнальду руку, а подоспевшие воины завершили дело. Впрочем, исход для Рейнальда не меняется.


[Закрыть].

Думаю, Саладин испытал чувство глубокого удовлетворения, хотя наверняка испортил ковры.

Короля Ги и Жерара де Ридефора победитель отпустил, получив за них выкуп, а всех остальных тамплиеров и госпитальеров приказал обезглавить. «Он повелел казнить этих людей, ибо они слыли самыми жестокими из всех христианских воинов, и таким образом он освободил от них всех мусульман» [153]153
  Цит. по: Arab Historians of the Crusades, ed. and tr. Francesco Gabrielli (Dorset, 1969), p. 124.


[Закрыть].

После этой победы Саладин мог разгуливать по Святой земле практически свободно. 10 июля он взял Акру, 4 сентября – Аскалон. Королева Сибилла как могла защищала Иерусалим, но воинов у нее было мало. Город пал 2 октября 1187 года. Саладин потребовал у жителей выкуп. Патриарх Иерусалима попросил у госпитальеров тридцать тысяч византинов, чтобы заплатить выкуп за семь тысяч бедняков. Деньги были предоставлены, но их не хватило, чтобы выкупить всех. Тогда к тамплиерам, госпитальерам и всем состоятельным горожанам были обращены просьбы о дополнительных пожертвованиях, но «дали они все же меньше, чем следовало» [154]154
  Chronique d'Emoul et de Bernard le Tresorier, ed. m. L. De Mas Latrie (Paris, 1871), p. 226.


[Закрыть].

Даже христианские хронисты отмечают милосердие Саладина и его семьи по отношению к жителям Иерусалима. Саиф аль-Дин, брат Саладина, освободил тысячу человек, а сам Саладин даровал свободу нескольким тысячам [155]155
  Там же, p. 228. Это было написано через много лет после падения Иерусалима. Нам неизвестно, насколько правдиво такое свидетельство, но из него следует, что Запад действительно видел в Саладине истинного рыцаря.


[Закрыть]. Однако многие жители заплатить выкуп не смогли и были проданы в рабство. Один мусульманский летописец не без удовольствия рассказывает о судьбе женщин Иерусалима: «Множество порядочных женщин было опозорено… скаредницы были вынуждены предлагать себя, попрятавшихся находили и обнажали то, что те стыдливо скрывали, над серьезными насмехались… девственниц лишали чести, гордячек насиловали… строптивых укрощали, а счастливых заставляли рыдать!» [156]156
  Цит. по: Arab Historians of the Crusades, ed. and tr. Francesco Gabrielli (Dorset, 1969), p. 163.


[Закрыть].

Тут уж никуда не денешься – рыцарское благородство имеет свои пределы.

Затем Саладин занялся очищением города от скверны. «Тамплиеры соорудили себе жилье у мечети Аль-Акса, их кладовые, уборные и другие необходимые помещения располагались в самой мечети. Все здесь было возвращено в прежнее состояние» [157]157
  Там же, p. 144.


[Закрыть].

Когда в Европе стало известно о падении Иерусалима, папа Урбан IV [158]158
  На самом деле это был Урбан III. Урбан IV занимал папский трон почти через сто лет (1261–1264). – Прим. перев.


[Закрыть]скончался – как говорили, не выдержав тяжести удара. Английский король Генрих II и французский король Филипп И, вечно враждовавшие между собой, согласились заключить перемирие и ввести в своих странах особый налог, получивший известность как «Саладинова десятина», чтобы собрать средства для похода с целью отбить город.

Отвоевывать Святую землю отправились император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса, король Франции Филипп Август и король Англии Ричард Львиное Сердце. В европейских летописях Саладин предстает опасным, но великодушным правителем. В мусульманских хрониках Ричард, в свою очередь, описан как опасный, но вместе с тем образованный государь. По всей вероятности, обе стороны ощущали, что их герои заслуживают достойных противников, и каждый герой получал больше похвал со стороны врага, чем от своих хронистов.

Я не раз слышала и читала, что великодушный Саладин, прознав о болезни Ричарда, послал к нему своего врача. Однако, изучая первоисточники, как христианские, так и мусульманские, я не нашла подтверждения этой истории. Правда, у Бахи аль-Дина я встретила упоминание об эпизоде, когда Ричард попросил Саладина прислать ему фруктов и мороженого, до которых король был особенно охоч. Султан «послал ему просимое, в то же время надеясь, что его посыльные по пути туда и обратно смогут получить полезные сведения» [159]159
  Baha’al-Din Ibn Shaddad, The Rare and Exellent History of Saladin, tr. D. S. Richards (Ashgate, Aldershot, 2002), p. 228.


[Закрыть].

Во время крестового похода Саладину было пятьдесят с небольшим, в его бороде появилась седина. Ричарду едва перевалило за тридцать, а Филипп был еще лет на десять моложе. Султану могло казаться, что он воюет со школьниками. Однако Ричард удивил его военным и дипломатическим искусством. Читая хроники, особенно описания бесконечных – перемежающихся стычками – переговоров, которые вели государи через своих посланников, я пришла к заключению, что то было соперничество равных. Оба правителя сражались во имя веры, каждый – своей. Они следовали одинаковым правилам и применяли сходную тактику боевых действий.

А были ли они истинными джентльменами или просто варварами – это зависит от выбранной точки зрения.

В конечном счете Саладин смирился с разделением страны и позволил христианским паломником вновь приходить в Иерусалим. Сам он вернулся в Дамаск, откуда продолжал управлять своими обширными владениями. В конце февраля 1193 года Саладин заболел и, несмотря на усилия докторов, скончался 3 марта в возрасте пятидесяти пяти лет. Он оставил многочисленных детей и внуков, однако его династия просуществовала только три поколения. Без его направляющей руки братья и сестры враждовали друг с другом, пока власть не захватили мамелюки – военная каста, из членов которой состояла египетская дворцовая стража.

Саладин был настолько крупной фигурой, что на Западе его и уважали, и боялись. В отличие от тамплиеров, он стал героем рыцарских романов. К пятнадцатому веку о нем сложили несколько легенд. Согласно одной из них в юные годы Саладин приезжал во Францию, где стал возлюбленным французской королевы.

Кому-то казалось немыслимым, что человек, наделенный подобными достоинствами, принадлежит к совершенно иной культуре. Автор рыцарского романа тринадцатого века «Дочь графа де Понтье» решил, что Саладину пристало иметь каких-нибудь европейских предков. Героиню романа похищает некий сарацинский владыка, который полон добрых чувств к своей пленнице. Но даже родив ему детей, она мечтает вернуться в христианский мир, и в конце концов ей удается бежать. Одна из ее покинутых дочерей со временем становится бабушкой «благородного Саладина» [160]160
  La Fille du Comte de Pontieu (Paris: Societe des Anciens Textes Frangais, 1923), p. 50.


[Закрыть]. Прямо скажем, история не слишком правдоподобная, но она показывает, что легенда о «благородном Саладине» проникла даже в стан его врагов.

И легенда эта дожила до наших дней.