Текст книги "Подлинная история тамплиеров"

Автор книги: Шаран Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Глава пятая. Тамплиеры и Туринская плащаница

Насколько я понимаю, тамплиеры оказались связанными с легендой о Туринской плащанице в силу совпадения. Но поскольку Туринская плащаница стала частью представлений о храмовниках, нам придется остановиться на ее истории, насколько таковая известна. У меня нет намерения вдаваться в научные изыскания по поводу того, что она собой представляет, а также когда и где была изготовлена, – меня интересует только один вопрос: каким образом в орбиту этой легенды оказались вовлечены храмовники?

В тринадцатом веке причт церкви Богоматери Влахернской в Константинополе заявил, что в их храме находится погребальное покрывало Иисуса. Мне не удалось выяснить, когда и каким образом оно туда попало, но в 1204 году, когда участники Четвертого крестового похода решили миновать Святую землю и вместо этого захватить Константинополь, покрывало было уже там. Согласно Роберу де Клари, летописцу и участнику похода, «в церкви, носящей имя Госпожи Святой Марии Влахернской, находился sydoine (погребальный покров), коим обернут был наш Господь. Каждую пятницу этот покров как бы поднимался во весь рост, давая людям узреть фигуру Господа, но никто – ни греки, ни французы – не знает, куда он исчез после взятия города» [441]441
  Robert de Clari, «La Conquete de Constantinople» в книге Historiens et Chroniquers du Moyen Age, ed. Albert Pauphilet (Paris: Gallimard, 1952), p. 78.


[Закрыть]. Должна признаться, от такой информации загорятся глаза любого романиста. Исчезнувшая реликвия, похищенная в разгар войны: где она могла оказаться? Вариантам нет числа.

Робер де Клари также упоминает плат Вероники, которым Иисус, по преданию, отер лицо на пути к Голгофе, и священную набедренную повязку, которую дал Иисусу черепичный мастер для той же цели. Образ на этой ткани чудесным способом перешел на одну из черепиц, которая также сохранилась. Кроме этих священных реликвий, в Константинополе находились голова Иоанна Крестителя, части Животворящего Креста, терновый венец, рубаха, которая была на Иисусе, когда он нес крест, два гвоздя и сосуд с его кровью. Некоторые из этих предметов будут впоследствии обнаружены во Франции у короля Людовика IX. Для их хранения король построил церковь Сен-Шапель. Однако погребальная плащаница, набедренная повязка и черепица, казалось, были утрачены.

О плащанице не было никаких упоминаний вплоть до середины четырнадцатого века, когда она вроде бы оказалась во владении некого рыцаря по имени Жоффруа де Шарни. Он играл заметную роль в военных схватках, в дальнейшем переросших в затяжную войну, получившую название Столетней. Кроме того, в 1345 году он принял участие в крестовом походе на Смирну (Турция). Позже Жоффруа де Шарни стал одним из основателей так называемого Ордена Звезды – недолго просуществовавшего объединения рыцарей, близких к французскому королю Иоанну II Доброму.

Шарни погиб в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года. В перерывах между сражениями он успел написать три трактата о рыцарстве. В своем поместье в Лирее он построил часовню во спасение душ своего семейства, а также родовое кладбище.

Следует отметить, что ни в бумагах, связанных со строительством этой церкви, ни в собственных письмах Жоффруа де Шарни никогда не упоминал о том, что владеет священной реликвией – погребальной плащаницей. Но как только он умер, его сын, которого тоже звали Жоффруа, стал показывать плащаницу друзьям, соседям и гостям, обращаясь с ней как с объектом поклонения, но не говоря, что перед ними погребальная пелена Иисуса. Местный епископ убеждал его прекратить эти демонстрации, поскольку был уверен, что плащаница является подделкой. В конце концов ему это удалось.

Вместе с тем никто не упоминал в связи с плащаницей тамплиеров – для этого не было никаких оснований. Храмовники не принимали участия в Четвертом крестовом походе. Они полагали порочным сражаться с другими христианами или, по крайней мере, приводили такой аргумент организаторам похода. Не думаю, что они кривили душой. Тамплиеры в это время были поглощены войной с наследниками Саладинаи их возмущало, что крестоносцы грабят империю греков, вместо того чтобы помогать им освобождать Святую землю.

Вполне возможно, что Жоффруа де Шарни купил плащаницу как сувенир, когда был в Турции, и вовсе не верил в ее подлинность, а просто относился к ней как к иконе Иисуса, выполненной в полный рост. Нам неизвестно, знал ли об этом его сын.

Так почему же все-таки тамплиеры оказались связанными с историей плащаницы? Полагаю, тут дело в простом совпадении: командор тамплиеров Нормандии Жоффруа де Шарне, сожженный вслед за Жаком де Моле, был практически тезкой первого владельца плащаницы. Эти Жоффруа могли находиться в родстве, хотя у нас нет тому доказательств.

Все это не остерегло автора двадцатого века Иана Уилсона от вывода, что эти двое все-таки связаны между собой и более того – что плащаница первоначально принадлежала тамплиерам. Вот типичный пример того, как можно на основе одного простого факта – одинакового имени, принадлежащего разным людям, сочинить целый сценарий, не имеющий под собой никаких доказательств.

В связи с теорией Уилсона возникает несколько проблем.

Я уже упоминала, что храмовники не участвовали в разграблении Константинополя. Это первая проблема. Однако же, если они все-таки заполучили нечто, являющееся, по их представлениям, погребальной пеленой, то уж никак не могли бы сохранить это в тайне. Как я писала, орден постоянно нуждался в наличных деньгах, а торговля священными реликвиями была выгодным бизнесом. Реликвии, которыми они действительно владели, были на виду – например, голова девственницы № 58 в парижском командорстве или крест, изготовленный из лохани, в которой однажды совершил омовение Иисус.

Уилсон утверждает, что плащаница и плат Вероники на самом деле суть одно и то же. Затем он пишет, что плащаница (или, возможно, отпечатавшийся на ней образ) и была тем объектом, в поклонении которому обвинялись храмовники. Принимая во внимание количество различных описаний головы, которой якобы поклонялись тамплиеры, эта идея Уилсона не выдерживает критики. Но если у них была истинная реликвия, связанная с Воскресением Господним, то разве стали бы они отрицать поклонение такой реликвии? Мысль о том, что такое поклонение требовало тайны, никак не вписывается в традицию средневекового мира, да и нашего тоже.

Одна из самых удивительных гипотез, выросших из предполагаемой связи плащаницы и тамплиеров, заключается в том, что на самом деле на плащанице якобы изображен Жак де Моле.Такое предположение высказали – что неудивительно – два масона, ни один из которых, впрочем, не является историком.

Они обосновали свое мнение рядом допущений.

Первое допущение состоит в том, что инквизиторы пытали Жака, имитируя Страсти Христовы. После пыток истекающего кровью Великого магистра положили на плащаницу, поскольку, «как Иерусалимская церковь до них и как масоны после них, храмовники имели у себя покрывала, чтобы оборачивать в них кандидатов на высокие должности в ордене» [442]442
  Christopher Knight and Robert Lomas, The Second Messiah (Boston: Element Books, 1997), p. 163.


[Закрыть].

Неужели? Я не нашла ничего подобного ни в уставе, ни в протоколах допросов. Хотелось бы узнать, откуда такие сведения, но, увы, авторы не приводят источников.

Далее книга представляет мрачнейшее описание пыток Моле, снабженное иллюстрациями. Удивительно, но эти воображаемые пытки в точности соотносятся с ранами, которые видны на плащанице. Однако же и здесь есть проблема. (На самом деле их множество, но я останавливаюсь на самом очевидном.) Прежде всего нигде не зафиксировано, что инквизиция к кому-либо применяла пытки, имитирующие терзания Иисуса. Это было бы не только богохульством, но и поднимало бы статус осужденного, чьи муки приравниваются к страданиям Господа. Еще важнее другое. По словам авторов, Жак де Моле показал следы причиненных ему пыток магистрам Парижского университета. Но на самом деле Жак не снимал рубахи, чтобы показать, как его пытали, и не произносил процитированной авторами речи. Цитирование же они производят не по протоколам процесса, а по некоему переводу, опубликованному в книге «Тайные общества в Средние века». Автор книги анонимен.

Если же следовать протоколам процесса, то Жак не заявлял, что его пытали. Он говорил, что ему не давали есть и угрожали пыткой. Завернув рукав перед магистрами в Париже, Жак де Моле показал им, насколько он исхудал.

Легко понять, что, чем бы ни оказалась в конечном счете эта пелена, она никак не может считаться изображением Жака де Моле. Образ на Туринской плащанице представляет высокого и довольно крепко сложенного молодого мужчину с длинными волосами и бородой. Конечно, во время долгого заключения Жак мог отрастить бороду и волосы. Но надо помнить, что Жак приближался к семидесятилетнему возрасту и был очень истощен. Глядя на изображение, отпечатавшееся на ткани плащаницы, я при всем старании не могу увидеть там изнуренного старика.

Еще одна история Туринской плащаницы, привлекшая внимание публики, принадлежит авторству Линн Пикнетт и Клайва Принса. На первый взгляд тамплиеры в ней отсутствуют. По мнению авторов, плащаница – дело рук Леонардо да Винчи.

И все же они не смогли удержаться от того, чтобы связать плащаницу с храмовниками, хотя Леонардо и жил через столетие с лишним после ликвидации ордена. Привязку к тамплиерам они осуществляют через популярное сочинение – «Святая кровь и Святой Грааль», которое зиждется в значительной степени на мистификациях и поддельных документах. Эти документы я видела и могу заверить читателя, что они изобилуют неточностями и ошибками.

Эти авторы добавляют в свое варево храмовников, продолжая эксплуатировать идею, что Жоффруа де Шарне и Жоффруа де Шарни связаны между собой, и включая их обоих в генеалогическое древо первых правителей латинских королевств, а оттуда – в родословные тамплиеров. При этом никаких документальных доказательств не приводится, однако же известные генеалогические системы нарушаются.

На самом деле меня не слишком занимает вопрос, что такое Туринская плащаница. Я просто думаю, что нам пора оставить тамплиеров в покое. Бедняги и без того натерпелись.

Глава шестая. Тамплиеры в Шотландии. Часовня Росслин

Часовня Росслин, точнее Росслинская соборная церковь, расположена в области Лотиан на берегу реки Эск в восьми милях к югу от Эдинбурга на краю деревни Рослин.

Название деревни происходит от гэльских (шотландских) слов «ross» («каменистый мыс») и «lynn» («водопад») [443]443
  На самом деле, этимология слова «Росслин» еще более прозрачная. Местечек с названием Рослин (Росслин) (варианты: Roslin, Rosling, Rosslyn, Rosslyng, Rusling) в Шотландии, а также в Англии, Уэльсе и Ирландии довольно много. И неудивительно. Ведь ross (rhos) на валлийском означает «болотистое место, пустошь», a ling (lyng) на среднеанглийском (и древнескандинавском) – «вереск», таким образом, «росслин» – это «вересковая пустошь», для Британских островов вещь более чем типичная. В оригинале написание титула Уильяма Синклера и названия часовни различаются: соответственно Roslin и Rosslyn. – Прим. перев.


[Закрыть]. Церковь расположена именно на таком месте, и от нее открывается вид на долину Росслин Глен.

Церковь была построена приблизительно в 1450 году Уильямом Синклером, графом Оркни. Первоначально предполагалось построить более просторный храм, но закончить удалось только ту часть, которая должна была служить клиросом. Хотя форма церкви мало отличается от принятой в то время архитектуры соборных храмов, обилие декоративных элементов в высшей степени необычно. Когда я вошла в часовню, мне показалось, что она скорее напоминает испанские церкви, виденные мною раньше, но, по всей видимости, искусствоведы не разделяют моего мнения. О природе такого изобилия декоративных элементов в часовне Росслин специалисты по истории искусства не говорят. Бесчисленные резные украшения производят ошеломляющий эффект – словно вы встретили даму, надевшую на себя все свои драгоценности. «Своды, капители колонн, оконные арки, декоративные пояски вдоль стен покрыты резьбой в виде листвы, а между окон устроены изукрашенные ниши для образов», – пишет Ричард Фосет [444]444
  Richard Fawcett, Scottish Medieval Churches (Gloucestershire: Tempus, 2002), p. 163.


[Закрыть]. Тот же автор замечает: «Желание добиться сильного воздействия переходит границы разумного, что в Рослине встречается нередко» [445]445
  Там же, p. 140.


[Закрыть].

Планы часовни Росслин, нарисованные на деревянных досках, оказались утраченными во время Реформации. Не сохранилось никаких документов, которые могли бы пролить свет на причину, побудившую графа лорда Уильяма Синклера нанести орнамент практически на каждый дюйм своей церкви. Единственный фрагмент чертежа сохранился на стене склепа, с которого, возможно, и начиналось строительство. Видны нацарапанные линии, изображающие арку, шпиц, часть потолочного свода и два круга. Не исключено, что эти линии дожили до нашего времени, потому что сразу после возведения здания это место было покрыто штукатуркой.

Что ж, отсутствие документов – несчастье для историков, но благо для сочинителей, которые теперь вольны придумывать все, что угодно. Может быть, поэтому я сочетаю в себе обоих. В своих сочинениях я могу высказывать мысли, которые совершенно неприемлемы для научного труда. Изощренная резьба часовни Росслин породила немало легенд. Но прежде чем обратиться к ним, давайте выясним, что же нам известно об Уильяме Синклере, – не поможет ли это нам ответить на вопросы, зачем ему понадобилось строить церковь и почему ее строительство так и не было завершено.

Уильям был четвертым Синклером, который стал графом Оркни, территории, в то время принадлежавшей Дании. Во владении графов находился также Рослин и немало других земель в Шотландии. Двойное подданство причиняло Синклерам определенные неудобства, которые тем не менее компенсировались солидным доходом от Оркни. В описываемое время представителям знатных шотландских родов не часто доводилось умереть своей смертью, и столь же редко удавалось им удерживать свои владения долее одного поколения. Первый шотландский король из династии Стюартов, Яков, убитый в 1437 году, оставил после себя шестилетнего сына, Якова И, на милость различных кланов, столкнувшихся в схватке за власть. Самым яростным противником короля был род Дугласов, а Уильям Синклер женился на Елизавете Дуглас. Правда, Елизавета умерла в 1451 году, когда Яков еще не успел достигнуть совершеннолетия, и Уильям решил присоединиться к партии короля. Именно в это время он начал строить церковь.

По всей видимости, статус шотландского графа предполагал наличие своей соборной церкви. Управление таким храмом осуществлялось каноником – священником, являющимся членом капитула, то есть коллегиального учреждения при епископе, которое ведало духовными делами епархии. В церкви проводились службы во здравие лордов и их семей. Подобные соборные храмы были построены лордом Данбаром в 1444 году и лордом Кричтоном в 1449 году. Ни один из них не был столь богато изукрашен, как Росслин.

Какое-то время казалось, что союз Уильяма с королем Яковом II послужит умножению богатства и усилению власти лорда Рослина. Он был канцлером Шотландии с 1454 по 1456 год и смог вернуть себе графство Кейтнесс, утраченное его семьей за сто лет до этого.

Вместе с тем, как выяснилось, король сам положил глаз на богатое графство Оркни и вступил в переговоры с королем Дании Христианом с целью заполучить эту землю. Такой исход дела лишил бы Уильяма Синклера важного источника доходов, и, по слухам, он пытался сорвать встречу монархов. В результате, естественно, Синклер впал в немилость. «Уильям… конечно же облегченно вздохнул, когда узнал, что во время этих переговоров в Роксборо молодой король внезапно скончался» [446]446
  Barbara Е. Crawford, «Lord William Sinclair and the Building of Roslin Collegiate Church», в книге John Higgitt, Medieval Art and Architecture in the Diocese of St. Andrews (British Archaeological Association, 1994), p. 104.


[Закрыть].

Однако новый король Яков III последовал по стопам отца, и в 1470 году Уильям был вынужден отказаться от своих прав на графство Оркни в пользу шотландской короны.

Не исключено, что именно по этой причине росслинская церковь так и не была достроена. И дело не только в том, что доход Уильяма потерпел ущерб. Ко всему прочему его старший сын Уильям Транжира вел себя настолько безответственно, что отец лишил его наследства и оставил Рослин второму сыну, Оливеру, который и остановил строительство церкви на определенном этапе.

Вот, в сущности, и все, что мы знаем об Уильяме Синклере, четвертом и последнем графе Оркни. Первоначальные чертежи церкви были утрачены, планы уничтожены. Но сохранилось фантастическое здание, клирос с обрезанной стеной предполагаемого нефа, выступающей с обеих сторон.

Рождение легенды

Судьба часовни Росслин была связана с семейством Синклеров, а их преследовали неудачи на протяжении почти двухсот лет. Синклеры приняли сторону проигравших в борьбе за власть в Шотландии, а затем остались верными католическому вероисповеданию, когда почти вся страна стала протестантской. Часовня какое-то время оставалась в небрежении, а затем, несмотря на длительное сопротивление лорда Рослина, очередного Уильяма Синклера, алтари часовни были разрушены.

Связи Синклеров с гильдией каменщиков, а затем с масонскими ложами прослеживаются с начала семнадцатого века. Гильдия каменщиков управлялась «распорядителем работ», человеком знатного рода, а отнюдь не строителем. В 1583 году этот пост занял Уильям Шо, хозяин поместья Сохи. Шо был католиком, но это не стало препятствием для его карьеры при дворе. Несмотря на то что тогдашний аналог секретной полиции подозревал Шо в принадлежности к ордену иезуитов, он находился на дипломатической службе и выполнял поручения короля за пределами страны.

Став во главе каменщиков, Шо приступил к созданию свода правил, которым должны были следовать все члены гильдии. В 1600 году он решил, что каменщикам нужен покровитель. Трудно сказать, по какой причине его выбор пал на Уильяма Синклера, тогдашнего лорда Рослина. Возможно, это связано с тем, что и Синклер был католиком, а может быть, Шо оценил попытки лорда сохранить изображения и фигуры, украшавшие часовню Росслин. Надо сказать, что репутация лорда-покровителя Уильяма Синклера была далеко не идеальной: ему уже приходилось держать ответ перед местными судьями по обвинению в прелюбодеянии, а в конце концов он вообще уехал в Ирландию со своей любовницей, дочерью мельника, передав титул сыну, тоже Уильяму Синклеру.

Новоиспеченный лорд был образцовым гражданином, и хотя к этому времени Шо скончался, на свет появилась грамота, провозгласившая Синклера официальным патроном гильдии каменщиков. Копия этой грамоты выставлена в музее Росслина у киоска, торгующего сувенирами.

Не следует забывать, что гильдия каменщиков, заключившая это соглашение с Синклером, не имела ничего общего с возникшими впоследствии масонскими ложами. Но тем не менее лорды Рослина оказались среди первых шотландских масонов. В 1697 году они удостоились «посвящения в тайну „Масонского слова“» [447]447
  David Stevenson, The Origins of Freemasonry: Scotland's Century 1590–1710 (Cambridge University Press, 1988), p. 60.


[Закрыть]. Приблизительно в это время и возникают легенды о часовне Росслин.

Одна из них – о двух столбах, «мастере» и «ученике», – не является исключительной принадлежностью этого храма, ее упоминают и в связи с другими шотландскими церквами. Такая пара колонн есть в Данфермлинском аббатстве, здании двенадцатого века, где «мастером», вопреки легенде, называют колонну более тонкой работы. Легенда о столбах заключается в том, что некий мастер закончил работу над первым столбом и уехал по делам. По возвращении он увидел, что его ученик уже завершил работу над второй колонной и при этом превзошел учителя в своем искусстве. Разгневанный мастер убил ученика. Предполагается, что среди голов, вырезанных по углам на потолке часовни Росслин, есть изображения мастера и ученика. Однако таких голов там шесть, а не две. Среди них есть голова женщины и некоего создания, напоминающего демона. Впервые эту историю записал англичанин Томас Кирк в 1677 году.

О связи часовни Росслин с тамплиерами впервые заговорили с легкой руки Вальтера Скотта, который упомянул лордов Рослина в своей поэме «Песнь последнего менестреля». Тот же автор в наиболее известном своем романе «Айвенго» изобразил храмовника отпетым негодяем.

Истории о тамплиерах в Шотландии, и в особенности в Рослине, появились одновременно с возникновением масонства. В последнее время наибольшее распространение получает версия, согласно которой группа храмовников, спасаясь от инквизиции, прибыла в Шотландию, и семейство Синклеров укрыло беглецов в своем замке. А далее тамплиеры якобы сражались на стороне Роберта Брюса, отплыли в Америку с викингами и хранили как зеницу ока свое сокровище и (или) Святой Грааль.

Не исключено, что в дни гонений на орден некоторые рыцари в самом деле нашли убежище в Шотландии, но доподлинно нам об этом неизвестно, и уж тем более мы не располагаем сколько-нибудь достоверными сведениями о тамплиерах в часовне Росслин. Самые ранние упоминания об этом относятся к девятнадцатому веку. Ни одна из подобных историй не пытается объяснить, каким образом удавалось братьям ордена сохранять свою численность на протяжении веков. Может быть, они обзаводились женами и выращивали маленьких тамплиерчиков? Или преступным образом вербовали в свои ряды новичков из ближайшей округи? Пытливые умы задаются этими вопросами, а потому авторы должны придумывать на них ответы.

Как обычно рождаются легенды? Со случайной встречи, с посещения красивой церкви, с необычной резьбы, напоминающей о какой-то другой, которая, в свою очередь, оживляет в памяти третью, – и воображение начинает свою работу… Искусство, воплощенное в часовне Росслин, остается загадкой. Мы вряд ли когда-либо узнаем, что заставило Уильяма Синклера возвести этот храм и что означали для него эти необычайные украшения. Они фантастичны, они роскошны, они будят воображение. И совсем неудивительно, что эта часовня стала участницей мифов, рожденных западной цивилизацией.