Текст книги "Голограф (СИ)"

Автор книги: Шамиль Мусин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

Глава 14.

Новый президент Вячеслав Сухов, пришедший к власти на протестной волне, только начал обживаться на своем посту, но сразу ухватил преимущества выхода на вероятностные миры. Не теряя времени, он сразу предложил организовать межмировое правительство, валютную биржу и банк, гарантируя со своей стороны финансовую и любую другую поддержку.

Услышав, что американцы предложили мне стать бессменным президентом Земли, поскучнел: какой президент великой страны захочет иметь над собой еще одного президента. Я заверил его, что ни президентство, ни правительство меня не интересуют, мне и так хорошо, но, судя по кислой физиономии, такой ответ его так же не устроил.

Немного подумав, Сухов сказал, что идея американцев не так уж плоха, и выразил надежду, что в моей деятельности интересы родной страны будут превалировать.

– Ну, хорошо, – уступил я, – предположим, если это не будет слишком хлопотно, я соглашусь принять этот титул, – но родная страна даже сейчас мне известна в нескольких вариантах, не говоря уже о других государствах. Чем вы собираетесь расплачиваться с ними? У всех своя валюта, и не везде золото считается драгоценным металлом.

– Оборудование, сырье?

– Пропускная способность Домов невелика, громоздкое оборудование и вовсе не протащишь. Из сырья привлекательны только редкоземельные элементы и некоторые виды драгоценных камней, но это капля в море. Мне известна только одна универсальная валюта: талантливые люди. Они есть и в отсталых, и в передовых мирах, но, теряя их, вы теряете свое будущее. Их надо привлекать отовсюду даже ценой компенсаций за них родным мирам. Но, опять же, чем платить за них?

– Картины, ювелирные изделия, технологии?

– Произведения искусства ценятся почти везде, и расстаются с ними неохотно – это основа культуры и самосознания народа. Технологии: развитые миры могут расплатиться ими, но ваш мир в разряде середнячков, и много на этом не заработаете.

– Что же делать?

– Выделите для начала человек десять самых талантливых молодых ученых из разных областей науки – я размещу их на станции, пусть учатся по информационной базе знаний. Обеспечивать едой и всем необходимым будете сами. На монополию в доступе к знаниям не надейтесь – там будут работать ученые из разных стран и миров. Единственное, что могу пообещать для родной страны – фору во времени. Мне важно, чтобы земная цивилизация развивалась пропорционально, без войн и конфликтов, и стала единым народом. Боюсь, как бы Земле не пришлось столкнуться с внешней угрозой.

– Единение с НАТО? Да они спят и видят, как бы уничтожить нас.

– Скоро все изменится, к власти там придут другие люди. Страны, желающие получить доступ к базе, должны будут постепенно отказаться от оружия и передать его под общее Земное управление. Попытка начала войны будет наказываться, вплоть до уничтожения страны как государства.

– Вы хотите управлять всеми мирами?

– Не я, вы сами будете ими управлять. В ближайшее время организуем на станции конгресс, где от каждой крупной страны мира будут представлены по три человека. Людей подготовьте – я обеспечу им доступ. Сухов все понял правильно, и мы расстались на дружеской ноте. На обратном пути полил проливной дождь, и, подъезжая к Дому, я увидел возле двери промокшую до нитки женщину в легком светло-голубом платье.

– Ты? – изумленно спросил я, когда, подойдя ближе, узнал в продрогшей женщине Анну.

– Впустишь? – спросила она, зябко поведя плечами. – Или оставишь мерзнуть под дождем?

– Проходи, – буркнул я, проводя ее в Дом.

– Дашь, во что переодеться? На мне сухого места нет.

– Да что за мода у вас такая, являться в дождь и требовать одежду? – недовольно проворчал я, подавая свои джинсы и майку.

Наблюдая за моей реакцией, Анна медленно разделась догола, и, поведя бедрами, лукаво глянула на меня. Взглянув ниже пояса, Анна усмехнулась и, подойдя вплотную, заглянула в глаза.

– Ведьма, – отпрянув, прошептал я, боясь опять потерять контроль над собой.

– Не бойся, теперь ты мне не по зубам, – успокоила она, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. – Я ни тогда, ни теперь, не собиралась овладевать тобой. Впервые увидев тебя, я поняла, что ты не от мира сего, и хотела только влюбить в себя без всякой задней мысли. Высоко ты взлетел – президент земли. Величие не жмет?

– Мне эта обуза на хрен не нужна. Не холодно? Ты же просила одежду.

– Ладно, не буду смущать тебя. – Анна стала неохотно натягивать майку. – Я пришла к тебе за пощадой. Знаю, что собираешься погасить наш мир, но умоляю, не делай этого. Мы не будем тянуть к себе другие миры и внушать им наш образ жизни. К тому же, таких эмпатов, как я, больше нет. Если хочешь, отправь меня вслед за Николаем, но не трогай наш мир. Ты же не закостенелый ретроград. Сам говорил, что вселенная должна развиваться во всем своем многообразии.

– Не помню.

– Говорил, говорил. Увидев свободу в отношениях женщин, в тебе взыграл мужской шовинизм. Может быть, это и правильно в разумных пределах. Это лучше, чем женский шовинизм. Ты еще не видел, каких уродливых форм он достигает в матриархате.

– Чего? Матриархат?

– Не удивляйся, есть такой выверт истории в одном из миров. Вот их можешь гасить сколько угодно, я сама их терпеть не могу, – прошипела она, подворачивая штанины джинсов.

– Есть такой мир? – спросил я Лолу.

– Есть, но он тебе не понравится, можешь убедиться сам.

Я взял за руку Анну и перешел на станцию.

– Ничего себе, особнячок, – воскликнула она, оглядываясь по сторонам, – это все твое, что ли?

Посреди комнаты управления раскрыт вид кладбища. Прихватив Анну, выхожу туда, и, услышав за спиной шум, оборачиваюсь. Две слоноподобные женщины в робах копают могилу, третья, сидя верхом на мраморной плите, поторапливает их. Оглянувшись, она изумленно уставилась на нас, но быстро пришла в себя и, по-мужицки хохотнув, крикнула:

– Эй, красавчик, брось эту шмару и иди к нам – приласкаем.

– Тьфу, – сплюнул я, – разве это женщины? – и, развернувшись, потащил Анну прочь. Хохот и улюлюканье за спиной вконец испортили настроение.

На стоянке несколько женщин, видимо, бомбил, курили возле своих машин. Лениво смерив меня взглядом сверху донизу, они проводили нас глазами до начала очереди такси. Все одеты в джинсы и ветровки, на ногах кроссовки. На лицах ни капли косметики, украшений не видно, если бы не груди, принял бы их за мужчин.

– Куда едем? – спросила таксистка, когда мы с Анной уселись на заднее сиденье первой машины.

– К Кремлю и обратно, – бросил я, надеясь, что он-то должен сохраниться в любом из Российских миров, – только денег у нас нет, вот это в оплату возьмете?

Я отдал ей случайно оставшегося в кармане золотого скоробея из Египта.

– Годится, – согласилась она, пряча жука в карман после того, как внимательно его рассмотрела.

По дороге успел заметить, что за рулем, в основном, женщины, мужчин здесь совсем мало, и выглядят они субтильно, зато фигуры женщин более мужественны, чем у нас. Справа проехали плакат, на котором мужеподобная женщина в военной форме с автоматом на шее призывала исполнить гражданский долг.

У светофора обратил внимание на стоявшую справа машину. Мужчина в блузке пытался успокоить двоих детей, сидевших возле него на заднем сиденье. За рулем, видимо, сидела его жена. Приглядевшись, заметил, что губы его накрашены красной помадой, на шее – бусы, а в мочки ушей вколоты серьги. Меня передернуло от его вида, и я быстро отвел глаза.

Заметив это, Анна усмехнулась:

– А ты говорил, что наш мир неправильный. С твоим подходом надо половину миров гасить.

– Все, все, сдаюсь. – Я поднял руки. – Живите, как хотите, только к нам не лезьте.

– Спасибо, что разрешил нам жить, – съязвила Анна.

За перекрестком нас подрезал Ауди, и мы ткнулись ему в задний бампер.

– Блондин! – зло прошипела таксистка, выходя из машины.

Из Ауди вышло тщедушное существо, которое условно можно было назвать мужчиной. Светлые волосы уложены в витиеватую прическу, брови подведены. Накладные ресницы, бусы, серьги, макияж – все это сказало бы мне, что передо мной женщина, если бы не отсутствие грудей.

Картинно всплеснув руками, оно подбежало к нам, и, осмотрев бампер своей машины, стало кому-то звонить по мобильнику. Через десять минут подъехала полицейская машина, из которой вышли две женщины в форменной одежде.

Осмотрев место ДТП, одна из них пообщалась с водителями и подошла к нам.

– Вы можете подтвердить, что вашу машину подрезали? – спросила она, заглянув в окно.

– Да, – наивно подтвердил я, не подумав, что при составлении протокола обязательно попросят паспорта.

Присмотревшись, она нашла в нашей внешности что-то подозрительное и попросила показать документы. Услышав, что забыли их дома, нахмурилась и велела выйти из машины. Окинув взглядом представшие перед ней фигуры, она опешила. Моя комплекция явно не укладывались в здешние стандарты, а серьги в ушах Анны вызвали у нее неприятную усмешку.

– Посмотри, тебе никого не напоминает лицо этого дылды? – спросила она напарницу, заполнявшую протокол.

– Точно, вчера в розыскной рассылке видела похожее лицо, но у этого даже уши не проколоты.

Полицейские, заполнив протокол, усадили нас в машину и отвезли в отделение. Наше появление в обезьяннике вызвало оживление сидевшей там публики.

– Ты посмотри, кого нам подкинули, – крикнула, направляясь ко мне, женщина в наколках лет сорока.

– Отвали, – бросил я, отворачиваясь.

– Ты, я смотрю, здесь в первый раз, – ухмыльнулась она, – смотри, как бы тебе ночью чего-нибудь не отстригли лишнего.

– Клещ, отстань от них, – донеслось от дежурки, – в карцер посажу.

Дама, которую назвали клещом, подмигнув, отошла к окну и села возле донельзя накрашенного юноши лет восемнадцати.

– А ты как здесь оказался? – повернулась она к нему.

– С клиентки сняли на облаве, – возмутился парень.

– Ни хрена себе, элитных уже в обезьянник затаскивать стали – пришла в негодование Клещ, – денег, что ли, пожалел откупиться?

– Не взяли, – расстроился тот.

До какой степени надо опуститься мужчинам, подумал я, чтобы продавать свое тело, красить губы и лицо, носить бусы и серьги. Какой же катаклизм произошел в этом мире, что женщины, которым природой предназначено рожать детей, очаровывать и восхищать мужчин, вынуждены делать тяжелую работу и служить в армии?

И эта с наколками…. Чего она привязалась? Будь она мужчиной, сразу получила бы в глаз. А женщин бить не могу. Битый час, сидя на нарах, я пытался придумать правдоподобную версию нашего здесь пребывания, но ничего стоящего в голову не пришло.

– Вы двое – на выход, – велела полицейская, открывая дверь обезьянника.

Нас провели по коридору в дальнюю комнату и усадили на стулья напротив женщины в форме, сидевшей за большим канцелярским столом.

– Полковник Кольцова, – представилась она, – а ваше имя?

– Алексей Аваргин.

– Мы проверили по базам – нет такого имени в списках мужчин России, а есть Владимир Семенов, лицо которого соответствует вашему. Вы сбежали из Дома любви, уклонившись от своей мужской обязанности. Как вам не стыдно! Вам подобрали женщину, у которой от вас должен родиться мальчик. Взрослый мужчина, а бегаете, как мальчишка. Вы же знаете, что без подбора на десять девочек рождается один мальчик, и не все из них еще выживают. В общем, так: сейчас вас отвезут туда, откуда вы удрали, и только попробуйте сбежать еще раз.

– А вы, милочка, ступайте, – обратилась она к Анне, – в базе преступниц вас нет, так что, можете быть свободны. И постыдились бы отвлекать мужчину от его святого долга.

– Я выберусь, – шепнула на ухо Анна и упорхнула за дверь.

Меня подхватили с двух сторон и, усадив в машину, повезли, как животное, на случку. Стыдно-то как. Я всегда завоевывал любовь тех женщин, которых любил, сам, как положено природой, по крайней мере, так думал (правда, потом оказывалось, что был выбран ими задолго до взятия их в плен), но чувствовать себя быком-осеменителем было унизительно. Не удивительно, что мой двойник уклонился от такого «счастья». Да названье-то какое придумали: Дом любви. Какая, к черту, любовь! Назвали бы Дом случки.

Коттедж расположился на опушке леса возле большого озера. Красивое место: кроны сосен укрывают от солнца, дорожки между клумбами выложены разноцветными плитами, в укромных местах расположены удобные скамьи с изогнутым спинками. Запахи цветов и хвои наполняют воздух. Идеальное место для отдыха.

Навстречу вышла красивая девушка лет девятнадцати одетая в легкое белое платье и, представившись Леной, пригласила в дом. Чувствуя смущение, я последовал за ней и оказался в просторном светлом холле, в середине которого стоял стол и несколько стульев.

– Хотите есть? – спросила она улыбнувшись.

Я отказался – в такой обстановке кусок в горло не полез бы.

– Кофе, чай?

Я согласился на кофе, и через двадцать минут получил ароматный пенистый напиток. Лена села напротив и, улыбнувшись, спросила, как меня зовут. Я ответил, и постепенно между нами завязался разговор.

Оказалось, что причиной демографической катастрофы в этом мире стала пандемия, разразившаяся сто лет назад. В течение года от неизвестной болезни погибла большая часть мужчин, и, мало того, от оставшихся мужчин, в основном, рождались девочки. Казалось бы, используй банк спермы – и проблема решена. Но оказалось, что мальчики рождались только при прямом контакте местных мужчин с определенными женщинами.

Так вот, откуда ноги растут у матриархата. В этом несчастном мире матриархат – вынужденная форма общества, необходимая для выживания человечества. Сюда бы переправить нормальных мужчин из наших миров. Сколько их влачат у нас жалкое существование, здесь бы их приняли с распростертыми объятьями.

Я объяснил Лене, что попал сюда из другого мира, и, вкратце рассказав о голограмме, пообещал помочь в их трагедии.

– Господи, какое счастье, что сохранились нормальные миры, – обрадовалась она, выслушав мой рассказ до конца, – как должно быть прекрасно, когда каждая женщина может любить и быть любимой. Я только в книгах читала о таком.

– Ну, это так быстро не получится, – смутился я, – но часть женщин можно переселить в те миры, в которых их недостаток – я же мало, где был еще.

– Я понимаю, насколько дурно все это выглядит в ваших глазах, – грустно сказала она, но, прошу вас, не для нашего мира, а для меня лично, если я вам не очень противна….

– Давай перейдем на ты – предложил я, и, заметив кивок, добавил: —У меня есть лучшее предложение для тебя. Отсюда можно как-нибудь выбраться? Я хочу забрать тебя с собой. В моем мире ты найдешь себе парня по душе, и то же самое сделаешь по любви, а не по нужде.

Лена недоверчиво распахнула глаза.

– Это правда? Ты возьмешь меня с собой?

– Если только смогу отсюда выбраться.

– Я позвоню маме, – с этими словами она бросилась к телефону.

Через час за окном скрипнули тормоза машины, и, к моему величайшему изумлению, в холл вошла полковник Кольцова.

– Да, Лена – моя дочь, – заявила она с порога, – и я не выпущу тебя отсюда, пока ты не сделаешь мне внука.

– Мама, послушай его, – крикнула Лена, вставая между нами.

Я пересказал Кольцовой все, что сообщил Лене. Она долго не могла поверить в существование других миров – это противоречило здравому смыслу и рушило все ее представления о мироздании. Но, посмотрев на моем смартфоне сборник лучших голов, оторопела от вида орущих на трибунах десятков тысяч мужчин и отбросила сомнения.

– Тогда забирай с собой и вторую мою дочь, – заявила она, – но только после того, как покажешь свой мир вживую.

– Я бы и еще прихватил пару десятков, – заметил я, вспомнив, что в Домах с обслугой напряженка, а изнывающие от безделья лишенные женского внимания бойцы охраны скоро начнут бросаться на людей.

– Ладно, поговорю со своими, завтра привезу тебе самых лучших, но смотри, если обманул – можешь сразу заказывать себе могилу.

Кольцова уехала, а наутро пригнала целый автобус молоденьких девушек, одна другой краше. Я шел по проходу между рядами и ловил на себе полные надежды взгляды путешественниц. Только как бы не завезти к нам заразу, приведшую к пандемии, подумал я, и поделился сомнением с полковником.

– Мы с этой гадостью давно разобрались, знания о ней я передам с девочками. Вам они тоже могут пригодиться в будущем. Вирус давно истреблен, остались только последствия, отразившиеся на генах мужчин. Все девочки проверены и абсолютно здоровы.

Мы тронулись в путь, и к обеду добрались до Домодедовского кладбища. Я провел Кольцову на станцию, вывел на берег моря, потом через Российский дом вышел с ней в Цветочный мир, и, полностью ошарашенной, вернул в Матриархат.

– Я постараюсь прикинуть варианты у себя, а вы прощупайте почву у себя в верхах, – обратился я к ней прощаясь, – надо как-то спасать ваш мир.

Потом вывел девушек на кладбище и велел им взяться за руки. Спустя пять минут первая партия лучших девушек Матриархата, следуя за мной, чинно входила на станцию.

Глава 15

Глава 15

Я привел девушек в малый конференц-зал и спросил, кто знает иностранные языки. Оказалось, что английский в той или иной степени знают почти все, две из них знали даже арабский. Большинство девушек были студентками и выпускницами разных ВУЗов, но самыми ценными для меня были медики и биологи: не дай бог, эта зараза придет и в наш мир.

– Дорогие дамы, – объявил я, закончив с учетом, – вам надо пройти медицинское обследование, для этого следует полностью раздеться и лечь в стоящие перед вами саркофаги.

Шелест голосов разнесся по залу – наверное, подумали: «вот вуайерист гребаный». Я отвернулся и крикнул:

– Можете начинать.

Шорох одежд подтвердил, что дамы приступили к разоблачению, и через пять минут я прошел по рядам, закрывая крышки. Я настроил одну из дверей станции на выход в мир Виктора и по телефону спросил, когда будут обещанные люди и продукты. Тот пообещал через пару часов подогнать.

В ожидании доставки я расспросил Лолу, есть ли миры с избытком мужчин, но, к сожалению, ее ответ был отрицательным. В естественных условиях мы гибнем в войнах и драках, умираем от пьянства, и болезней, в общем, везде наш век короче, чем у женщин. Правда, она обнадежила тем, что соотношение рождаемости полов можно генетически настроить.

Через два часа подъехали два грузовика с продуктами и автобус с десятком сверхсрочников. После разгрузки машин я уложил ребят в саркофаги и в ожидании сигнала, сев в кресло, вздремнул. Проснулся от зуммеров саркофагов женщин. Открыв крышки, вызвал моих милых хозяек Домов на станцию и предложил выбрать помощниц из числа прибывших. Через час оживленных бесед они, забрав своих подопечных, разошлись по своим владениям. За это время подоспели саркофаги парней, и Вика приняла у них и у своих девушек клятвы верности.

После обеда приехала группа молодых ученых, которых я сразу отправил библиотеку, поручив их обучение Лоле. Позвонил Джон и попросил следить за новостями – с его слов, в ближайшие часы в США произойдут важные события. Я перебрался в Американский дом и, включив телевизор, стал ждать обещанных новостей.

В одиннадцать утра диктор объявил, что в связи с ухудшением здоровья президент Соединенных Штатов Америки уходит в отставку и до внеочередных выборов его функции принимает на себя вице-президент. Тот сразу объявил, что выставляет свою кандидатуру на предстоящие выборы, и главной целью его правления будет перезагрузка отношений с Россией. Весь день выступали лидеры партий, общественные деятели и руководители ведущих компаний, в едином порыве убеждая зрителей, что они всю жизнь мечтали о неразрывной дружбе двух великих стран.

К концу дня в этот хор вплелись голоса Китая и стран Европейского Союза. Видимо, что-то пронюхав, они дружно клялись в вечной любви к России и выражали желание одарить ее беспроцентными кредитами хоть на сто лет.

Простые американцы никак не могли взять в толк, что происходит: вчера все дружно ругали Россию, а сегодня клянутся в дружбе навек, но ушлые репортеры быстро объяснили им, что во всем виноват бывший президент, старый маразматик, который вопреки желаниям народов перессорил Америку с Россией.

Япония, Бразилия, Аргентина и другие страны помельче с опозданием поняли, что безнадежно отстают от общего тренда, и стали наверстывать упущенное, предлагая кто деньги, кто территории для бессрочной аренды.

Позвонил Виктор и спросил, как там ученые. Убедившись, что те засели в библиотеке, признался, что произошла утечка и о них узнали американцы. Следом позвонил Джон и, поздравив с наступлением новой эры в отношениях наших стран, спросил, когда можно получить доступ к библиотеке. Я ответил, что пока слышал только декларации и предпочел бы подождать наступления реальных дел.

Все это время Надя переживала не меньше меня, наблюдая, как прямо на глазах меняется мир. Решив, что такое событие надо отметить, мы открыли бутылку шампанского и с удовольствием выпили его.

Позвонил президент Сухов и спросил, что ответить китайцам: те прямо сейчас хотят получить доступ в библиотеку и предлагают бешеные деньги за каждый час, проведенный в ней. Я посоветовал потянуть время пока наши не выгребут оттуда самое важное.

Настала пора обратиться к России в других мирах. Я вышел в Цветочный мир и зашел к банкиру, который открыл для меня счет в своем банке. Невелика птица, конечно, но других связей у меня там нет.

– Теперь я понял, откуда у вас раритеты, – сказал он, выслушав меня, – вам надо обращаться в правительство или прямо к президенту, только у меня нет связей на таком уровне. Попробую позвонить своему другу – он сейчас на пенсии, но когда-то работал в канцелярии президента, связи должны остаться. Позвоните через пару дней.

Вернувшись, я позвонил в Заречный Георгию.

– Алексей? – удивился он, услышав мой голос.

– Да, это я. Нужно поговорить. Сможешь подъехать сегодня? Схему проезда сейчас сброшу, это недалеко от Домодедово.

– Хорошо, буду через два часа.

В назначенное время я встретил Георгия. Изумлению его не было предела. Я провел его на станцию и по дороге вкратце рассказал историю моего появления здесь. В контрольной комнате Лола, показывая вживую, рассказала о Голограмме и этим доконала его психику вконец. Несколько минут Георгий отсутствующим взглядом смотрел на меня, пока я его не окликнул.

– Если бы не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, – пробормотал он себе под нос. – И что ты предлагаешь? – добавил уже громче.

– Пусть директор института выйдет на руководство страны и сообщит о том, что ты сейчас видел. Копию фильма я тебе передам. Если они захотят участвовать в конгрессе миров, пусть сообщат.

Проводив Георгия, я направился в свой собственный мир и позвонил Андрею. Насколько я знал, у него был широкий круг знакомств, в том числе и в правительстве.

– Алексей! – воскликнул он, узнав меня. – Надя с тобой? Я нигде не могу ее найти, боюсь, что ее опять выкрали.

– Не волнуйся, она со мной. Есть разговор, при встрече расскажу много интересного, ты удивишься. У тебя есть выход на правительство?

– Ну, есть мало-мало.

– Я сбросил тебе схему проезда. Когда тебя ждать?

– Завтра в пять подъеду.

Ночь провел с Надей и, позавтракав, пошел встречать Андрея – там уже полпятого. На станции провел с ним экскурс в голограмму миров, такой же, как с Георгием, и привел к Наде в египетский Дом – пусть убедится, что жива и здорова. Обрадовавшись встрече с близким человеком, Надя разложила на столе всякой снеди и села возле нас обсуждать предстоящий конгресс.

Андрей хотел послать всех иностранцев куда подальше, и собрать только представителей Российских миров, на что я ему заметил:

– А в случае внешней угрозы с кем ты будешь отбиваться? Межзвездный канал молчит, но исправен, и в любой день могут прибыть незваные гости.

– А если взорвать его? – предложил он.

– Те, кто его создал, вначале прибыли сюда своим ходом, они могут специально прилететь, чтобы проверить, кто там безобразничает. Да дело не только в этом. Я хочу создать на земле единый народ, который мог бы дать отпор любому желающему оттяпать у землян аппетитную планету. Наибольше время в библиотеке буду выделять своим, российским мирам. Наконец, он согласился со мной, и я отправил его к себе.

Шесть месяцев спустя.

Сидя с Надей в американском Доме за бутылкой вина, я вспомнил, как прошли эти полгода. Посланные мной эмиссары выполнили свои миссии, и за следующие три месяца на станции побывали руководители ведущих стран нескольких миров. Они, эти страны, должны будут составить костяк будущей конфедерации.

Моими усилиями лидирующие позиции во всех мирах заняла Россия – я выделил нашим в пять раз больше времени в библиотеке, чем остальным. К сегодняшнему дню революционные знания уже стали предметно воплощаться в нескольких научно-промышленных городках России, специально выстроенных возле крупных мегаполисов, там, где в достатке светлых голов и умелых рук.

Ученые других стран, особенно мелких, жалобно заныли о несправедливости распределения времени в библиотеке, требуя создания международной комиссии, которая будет выдавать квоты туда, на что я заявил, что недовольным урежу время вдвое – станция моя, кого хочу, того пускаю. Российские президенты воспользовались этим и толпами тащили к себе талантливых ученых со всего мира, соблазняя пропуском в библиотеку.

Еще бы, там в открытом доступе лежали тысячи готовых открытий, кто бы отказался. Выстроилась огромная очередь на получение Российского гражданства, а Нобелевский комитет с ног сбился, ежедневно пачками регистрируя заявки на эпохальные открытия. Наконец, разобравшись в происходящей вакханалии, он заявил, что так не честно, имейте совесть, господа: вы просто списываете готовые страницы из библиотеки, добавили бы хоть немного своего или хотя бы переписывали другими словами.

Но ажиотаж был такой, что на такие глупости никто не обращал внимания: время дорого. За полгода количество «гениев» и просто «великих ученых» на душу населения в России перекрыло их количество во всем мире в пять раз, о чем российские президенты с гордостью заявляли на всех международных симпозиумах.

Наконец, неделю назад в главном конференц-зале состоялся долгожданный конгресс, на котором были приняты правовые основы конфедерации. Я с содроганием вспомнил, как мне и пяти моим дамам пришлось, взяв в каждую руку по двадцатиметровой цепочке людей, водить через двери всякого рода чиновников, политиков, ученых и бог знает, кого еще. Это было проще, чем объяснять Лоле, кого пускать, а кого гнать в шею.

Разумеется, уследить за ними не было никакой возможности, и я поручил это дело Лоле. Она потом жаловалась на попытки умыкнуть или отломить на память чего-нибудь таинственного из необъятных закромов халявы.

Зал был разделен на секции по мирам. Российские миры расселись в центре и быстро нашли общий язык. Среди других миров разгорелись жаркие споры за право лидерства, и кончились массовым мордобоем. Пришлось даже включать сирену, которая сразу всех успокоила: попробуй перекричать ее, когда самого себя не слышишь. Когда все затихло, я объявил, что если такое повторится, выгоню всех к чертовой матери. Это возымело действие, и рукоприкладство больше не повторялось.

Первое слово дали России, как организатору конгресса, и все ее предложения прошли без прений. А вот дальше начался бедлам: каждый мир и каждая страна пытались перетянуть одеяло на себя. Бедные требовали денег, потому что они бедные, богатые показывали шиш и требовали привилегий, потому что они богатые и всех кормят.

Всякие блоки и союзы типа НАТО и ЕС рассыпались на глазах, и каждый бился за себя, забыв о былой преданности и дружбе. В кулуарах все роились вокруг российских делегаций, напрашиваясь, на союз с ними в любой форме, вплоть до федерации.

Когда встал вопрос о единой валюте, американцы, обладая наибольшим запасом, предложили золото, но их послали далеко и надолго: тут такие ценности выплывают, что пусть из своего золота унитазы делают – богачи любят такие. Как только эта информация достигла рынков, цена на золото упала в три раза, зато на Сотбис во столько же раз взлетели цены на антиквариат и произведения искусства.

По США, Западной Европе и Китаю назревала волна банкротств. Компании, державшие резервный капитал в золоте, за пару часов обнищали и не могли расплатиться с кредитами. Следом зашатались банки – назревал мировой кризис. Чтобы остановить экономическую катастрофу, срочно приняли решение создать Центральный Банк, валютную биржу и единую валюту.

Долго спорили об ее названии и, наконец, решили назвать Талант. Выбирая в название античную денежную единицу, делегаты помнили мои слова о самой высокой ценности для человечества – талантливых людях. В шутку стали оценивать присутствующих, оценив Эйнштейна в один талант, но быстро бросили эту затею: выходили слишком удручающие цифры в милли и микроталантах.

Обсуждения продолжались до поздней ночи, а так как я отказался таскать их туда-сюда, здесь же и устроились спать. Спальни я им не открыл, чтобы быстрее закончили бесполезные споры и пришли к какому-нибудь решению. Идя по станции, я тут и там натыкался на спящие тушки. Выдержки делегатов хватило на два дня. На третьи сутки, оставшись без сил, они подписывали акты почти без обсуждений.

Под конец коснулись передачи оружия массового поражения под надзор международной комиссии. Неохотно, но обладатели его согласились и закрепили конвенцию соответствующим актом. У меня и раньше была договоренность об этом, иначе я не пустил бы их в библиотеку, но теперь все документально оформили.

На том конгрессе мне попытались втюхать должность президента всех миров, но, прикинув, чего мне это будет стоить, умело увильнул от такой сказочной щедрости – здоровье дороже.

Я живу с Надей в американском Доме. Напрягает разница во времени по сравнению с Москвой, но предложение хозяйкам других Домов поменяться не встретило восторга – они дружно ответили: ищи дур в другом месте.

Надю это не волнует: американцы вцепились в нее мертвой хваткой, и не отпускают от себя в надежде получить хоть что-нибудь полезное на халяву. Она с утра до вечера на благотворительных балах, дипломатических раутах, приеме у президента и бог знает, где еще. Самое главное, ей это нравится – она чувствует себя там, как рыба в воде. Она и меня пыталась туда затащить, но я слинял, сославшись на занятость.

Три другие Нади тоже нарасхват, ведут примерно такую же жизнь, и так же этим довольны. Регулярно собираются то у одной, то у другой, обсуждая за бутылкой вина свои женские дела. На Надю в Таиланде насели китайцы. Они скупили все вокруг Дома на сто километров, и внимательно следят за ее появлением, не давая шагу ступить без своей поддержки и внимания.