Текст книги "Гнев божий"

Автор книги: Сержио Равени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава двадцать седьмая.

-Эля, Эля, ты меня слышишь? – сквозь туманную пелену до Эльвиры донесся голос матери и она приоткрыла глаза. Анастасия Викторовна сбрызнула водой на лицо дочки и слегка потрепала её по щекам, – Эля, очнись доченька.

Приходя в себя и похлопав глазами, девушка разглядела силуэты родных и попыталась приподняться с дивана.

– Ты куда собралась? Полежи спокойно, – строго произнесла бабушка, поднося к губам Эльвиры стакан с каплями валерьянки разбавленными водой, – Попей и успокойся.

– Это был Арсик? – судорожно отхлебывая из стакана, дрожащим голосом спросила Эльвира.

– Да, Эля, – склонив голову и пряча глаза, прошептала мама, – Арсений погиб.

Эльвира почувствовала, как её голова наполняется невыносимой болью. Арсик, милый, добрый Арсик. Его лицо исполненное страданием и удивлением от быстрой смерти проплыло перед её взором. Я и тебя не смогла защитить. Прости меня, Арсик. Эльвира жалобно завыла и закрутилась волчком не в силах сдержать разрывающие сердце отчаяние и боль утраты. Мама бросилась к ней, крепко прижалась к себе и расплакалась.

– Поплачь, Элечка, – сквозь плач, прошептала она, – Поплачь, так будет легче.

Эльвира затихла в объятиях матери. В доме повисла тягостная тишина. Никто из родных не находил слов, которые могли бы облегчить душевные страдания девушки. Ощущая материнское тепло, Эльвира тихо всхлипнула и вскоре задремала.

– Что будем делать с Элей? – дождавшись, когда дочка крепко уснула, спросила мама, – Мне страшно оставлять её завтра одну.

– Не одну, а с нами, – недовольно буркнула Ирина Вячеславовна, – Или мы по-твоему мы с ней справимся?

– Да причём тут справимся, – устало вымолвила Анастасия Викторовна, потерев лоб, – Вы же видите в каком она состоянии. На работе аврал. Даже не знаю, что сказать руководителю, чтобы взять один выходной.

– У меня партнеры с Германии приезжают, – сообщил папа, разводя в стороны руками, – Я никак не могу отпроситься.

– Идите на работу и не переживайте, – смахнув выступившие слёзы платком, обнадежила Екатерина Михайловна, – мы Элечку одну не оставим. Будет у нас под постоянным присмотром.

– Время позднее. Ступайте спать, а я с Элечкой посижу, – выпроваживая родных из комнаты, приговаривала Ирина Вячеславовна, – Ежели что, сразу кликну. Идите, идите уже.

Оставшись в комнате наедине со спящей внучкой, прабабушка накрыла Элю теплым пледом, села у нее в ногах и сильно призадумалась. Поначалу посчитав рассказ Эльвиры подростковой фантазией, Ирина Вячеславовна после скачущего шкафа и смерти Арсения поняла всю серьёзность и опасность происходящего. Правнучка нуждалась в защите, которую она при всём желании не могла ей обеспечить. Надо срочно найти ведунью, могущую поставить такие защитные барьеры, чтобы никому ни на земле, ни на небе не удалось. Положив руку на выглядывающую из-под пледа ножку внучки, Ирина Вячеславовна закрыла глаза и задремала.

Меж высоких рядов пшеницы Эльвира пробиралась наугад, пытаясь выбраться из невольного плена, в котором очутилась во сне. В какую сторону бы она ни шла, повсюду тянулись необъятные пшеничные поля без единого намека на прорезающую их тропинку или дорогу. Над головой простиралось безоблачное небо в центре, которого, испуская палящие лучи, сиял огненный солнечный диск. Устав плутать, она попыталась подпрыгнуть и увидеть вдали очертания леса или деревни, но длинные стебли пшеницы, увенчанные распушёнными колосьями и вымахавшие высотой под два метра, препятствовали любой попытке девушки посмотреть вдаль.

– Люди! Здесь кто-нибудь есть? – во весь голос выкрикнула Эльвира в надежде, что хоть кто-то живой придёт к ней на помощь.

Впереди послышался тихий возглас. Колосья зашевелились. Там действительно кто-то был. Эльвира, торопливо раздвигая высокие упругие стебли, бросилась к голосу, становившемуся всё громче. Откинув пшеницу, загораживающую источник звука, Эльвира увидела сидящую на земле девушку, обхватившую руками колени и склонившую голову.

– Что с вами? Вам плохо? – Эльвира подошла к незнакомке и тронула её за плечо.

Девушка вскинула голову вверх и Эльвиру отбросило назад от ужасного вида открывшегося ей. Все лицо, руки, тело незнакомки были усыпаны язвами, попеременно лопающимися и истончающими потёки мерзко воняющего гноя.

– Ты не сможешь мне помочь, – провопила она, вставая с земли и протягивая иссушенные руки к Эльвире, – Кара Господня настигла меня. Нет мне прощения.

Эльвира объятая страхом и ужасом отступала назад. Незнакомка, переступая мелкими трясущимися шажками, приближалась к ней. Длинные каштановые волосы отваливались с её головы, падая прядь за прядью под ноги. Из тела появились молочно-белые черви, жадно впивающиеся и выгрызающие нежную плоть. Через мгновения незнакомка вся покрылась кишащей кучей червей. Движения девушки становились все замедленнее, глаза прогрызенные червями потекли струйками по щекам.

– В смерти моё спасение, – открыв рот полный крошечных тварей, произнесла незнакомка и свалилась навзничь. Черви, в считанный миг обглодав всю плоть до костей жертвы, поползли к Эльвире. Она пронзительно закричала и бросилась со всех ног наутёк. Мелкие ничтожные твари, преследуя её, пожирали всё на своём пути. Стебли исчезали в их прожорливых ротовых полостях, будто комбайн следовал за Эльвирой, скашивая всё попадающее под его жатку. Погоня продолжалась. Эльвира, обессилев, падала и снова вставала и бежала, пока всё пространство вокруг не опустело и лишь копошащаяся масса червей двигалась на неё со всех сторон. Девушка решила пробиваться напролом и, разбежавшись, кинулась в склизкую кучу. Не успев сделать и пары шагов, она поскользнулась и упала в скопление гадов, вмиг облепивших её с головы до ног, вгрызаясь в каждый миллиметр кожи, проникая в рот, уши, ноздри.

Пробудившись от испуга, Эльвира дёрнулась, ощупала лицо и глубоко задышала. Проглядывающее в окно яркое утреннее солнце и громкое щебетание птиц на улице вернули её к реальности. Подняв голову с подушки, девушка увидела на другом конце дивана спящую в сидячем положении прабабушку. Встав с дивана, Эльвира присела рядом с Ириной Вячеславовной и притронулась к её плечу. Старушка вздрогнула, отходя ото сна, и потёрла глаза.

– Бабуль, ты что всю ночь так проспала? – с едва уловимой улыбкой спросила Эльвира.

– Ничего, внученька. Мне не привыкать, – ответила прабабушка, коснувшись губами её щеки, – Сегодня велено быть с тобой рядом весь день.

– Я обещала Майе сегодня приехать в больницу, – спохватившись, вымолвила Эльвира, взглянув на настенные часы и увидев, что уже пошёл одиннадцатый час.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь, – с недоверием уточнила прабабушка, глядя в глаза внучки, – Может повременим с визитами?

– Бабуль, мне очень нужно съездить, – просительным тоном произнесла Эльвира и прильнула к прабабушке, – Ну пожалуйста. Моя помощь нужна одной девушке. Она была с нами в том храме.

– Раз надо, тогда поедем. Только сначала позавтракаем.

Умывшись и отведав бабушкиных блинов с брусничным компотом, Эльвира оделась в бежевое платье с широкими бретелями и вызвала такси. Через десять минут машина была подана к подъезду.

– Ты сегодня плохо спала, всю ночь дёргалась. Опять кошмары мучали? – спросила прабабушка, сидя на заднем сиденье рядом с Эльвирой.

– Да так, ерунда, – ответила внучка, теряясь в догадках, чтобы мог означать этот сон.

– Мне частенько вещие сны являются, – загадочно произнесла Ирина Вячеславовна, – Я по ним и будущее увидеть, и предостеречь от беды могу.

– Что прямо четко видишь, как наяву?

– Как передача в телевизоре. Сначала вроде как рябь идёт – только силуэты видать, а потом щёлк и ясная картина. А я смотрю на неё и всё стараюсь запомнить, даже если страшное происходит. Это очень важно. Может от большого несчастья отвести. У тебя такое было?

– Было, бабушка. Но я пугалась таких снов. Они мне казались предзнаменованием чего-то жуткого.

– Не надо их бояться. Они не навредят. В следующий раз увидишь сон – не пугайся. Открой ему свою душу и перед тобой раскинется полная картина грядущего. Да не стесняйся людям, с которыми во сне несчастья происходят, рассказывать об увиденном. Может и не поверят тебе, а всё же лишний раз поостерегутся и прислушаются к своему внутреннему голосу. Человек хоть и считает себя вершиной мироздания, а как был по своей природе животным, так и остался. И внутреннее чутьё, переданное нам по крови, сидит глубоко в наших душах. Некоторые люди явственно чуют опасности, а тем более смерть, обходя такие места и события стороной.

– Если что-то предопределено судьбой, разве человек в силах изменить обстоятельства?

– Господь дал людям свободную волю, чтобы каждый человек сам выбрал свою судьбу, – произнесла прабабушка и, задумавшись, на минуту замолкла, – Мы не выбираем где и когда родиться, но мы имеем право и силы выбрать, как проживем свой век и встретим смерть. Конечно, родные и друзья влияют на выбор человека. Но всё же каждый единолично принимает это решение, и сам будет за него нести ответственность перед людьми и Богом. Не Бог предопределил судьбу. Он даровал нам жизнь и разум, чтобы каждый из нас сам направлял жизнь в то или иное русло посредством своих решений и поступков в течение жизни. Если бы ты знала – сколько на своём веку я встречала талантливых и умных людей, впустую растрачивающих способности дарованные Богом. Казалось бы, с такими данными лишь протяни руку и будешь счастлив сам и даруешь счастье другим. Но человеческие пороки неистребимы. Как черви вгрызаются они в душу людей, делая их озлобленными, завистливыми, ленивыми, алчными.

– Бабуль, не надо, пожалуйста, про червей, – попросила Эльвира, которую забила мелкая дрожь при одном воспоминании о сегодняшнем сне.

– Всё барышни приехали, – повернувшись к пассажиркам, сообщил молодой водитель, – С вас триста пятьдесят рублей.

Рассчитавшись за проезд и выйдя из машины, Эльвира прочитала вывеску на корпусе и набрала Майе, уточняя дальнейший путь до палаты Кристины. Взяв прабабушку под руку, они зашли в больничный корпус, накинули белоснежные халаты, обули бахилы и поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

Им навстречу выбежала взволнованная Майя, придерживая распахнувшиеся на бегу полы халата.

– Здравствуйте, – возбужденно затараторила она, – Как хорошо, что вы приехали. Кристина несколько раз спрашивала про тебя. Пойдемте быстрее.

– Вы, пожалуйста, сюда присядьте, а мы с Эльвирой навестим подругу и вернёмся, – сказала Майя прабабушке, указывая на скамью напротив палаты. Ирина Вячеславовна присев, достала из сумочки очки, свежий журнал и занялась его чтением.

– Ты слышала, вчера Ярик умер в больнице от истощения, – прошептала Майя, отведя Эльвиру в сторону, – Кристи об этом не говори. И вообще про смерть даже не упоминай. Ей и без этого очень плохо.

Эльвира вслед за Маей зашла в небольшую палату с легкими воздушными занавесками и увидела сидевшую на стуле у изножья больничной койки убитую горем женщину и лежащую девушку, мало напоминающую прежнюю Кристину. Из её обеих рук, иссохших до состояния прозрачности, торчали иглы систем, стоящих у изголовья койки. Впалые щеки, проплешины на голове из-за выпавших волос и темные круги под печально-измученными глазами придавали ей невыносимо жалостливый вид. Эльвира подошла к Кристине и посмотрела в испещренное язвами лицо былой красавицы. Холод пронзил всё тело Эльвиры. В лежащей на койке девушке она узнала явившуюся во сне незнакомку.

– Страшная стала? – прошептала Кристина, вглядываясь в глаза Эльвиры.

– Ты для меня всегда будешь самой красивой, – не отводя взгляда, честно ответила Эльвира, переборов желание расплакаться.

– Страшная я знаю. Хоть мама и Майя не дают мне смотреться в зеркало, я ощущаю своё уродство.

– Всё будет хорошо, – взяв исхудавшую руку Кристину в свою ладонь, вымолвила Эльвира, – Главное, что ты живая.

– Кристиночке все доктора говорят, что она выздоровеет и будет красивее, чем раньше, – оживившись приходу гостей, добавила её мама. Поднявшись со стула, она смочила ватку в воде и поднесла к сухим губам дочери, – Так ей будет легче с вами разговаривать.

– Спасибо, Эля, что ты пришла. Мне нужно было тебя увидеть перед смертью.

Эльвира пыталась возразить, но Кристина её остановила от напрасных слов утешения.

– Я знаю, что скоро умру. Чувствую это, – сглотнув подступивший к горлу комок, еле слышно промолвила Кристина, – Все стараются приободрить меня, но смерть не обманешь. Я хотела тебе сказать, если ты еще увидишь Евдокию, передай ей, пожалуйста, что я раскаиваюсь за сделанное в храме. Это не со зла или из-за неверия в Бога. Просто я сделала ужасную глупость, за которую отплачу жизнью.

Тонкая, как капелька росы, слезинка пробежала по щеке Кристины. Она отвернула голову к стене, стыдясь своих чувств, и глубоко задышала от накатившего волнения.

– Скажи ей. Обязательно скажи! – Кристина выкрикнула последние слова, схватилась за запястье Эльвиры и забилась в агонии, – Отпустите меня! Я хочу умереть!

Мама Кристины сломя голову выскочила в коридор и душераздирающе закричала: «Врача! Срочно врача!». Майя, давясь хлынувшими слезами, прижала плечи Кристины к койке, не давая выдернуть трубки капельниц. Эльвира удерживала ноги, со страхом наблюдая за конвульсиями обречённой девушки. Кристина, задыхаясь от нехватки воздуха, резко дёрнулась и замерла. Застывшие глаза девушки смотрели в белый потолок.

Врач с медсестрой, влетевшие в палату, бросились к койке и прощупали пульс Кристины.

– Всем выйти из палаты! Быстро! – выкрикнул пожилой мужчина и бросился к дефибриллятору, – Даша, делайте массаж сердца!

Эльвира обхватила голову Майи и, прижав к себе, вывела подругу в коридор. За дверью продолжалась борьба за жизнь молодой девушки. Врач давал указания медсестре, чередуя разряды дефибриллятора с введением адреналина и массажем сердца. Эльвира, прильнув к Ирине Вячеславовне, ловила каждое слово, раздающееся по другую сторону двери. Мама Кристины, ожидая итогов спасения дочери, сильно побледнела и схватилась за сердце. Майя сползла по стенке, сев на мраморный пол и стиснула руками голову.

Эльвира почувствовала, как по коридору расплывается аромат ладана и миро. От стен повеяло холодом. Сквозь закрытую дверь в палату вышла сгорбленная Евдокия, приговаривающая себе под нос: «Никто не укроется от Божьего гнева. Ибо нет ни на земле, ни на небе места где Господь всеведущий не покарает грешника».

– Кто ты такая, чтобы вершить суд Божий! – вскрикнула Ирина Вячеславовна, бросившись за ней, – Сеешь смерть среди детей, прикрываясь волей Всевышнего!

– Цыц! – грозно завопила Евдокия, обернувшись к прабабушке и вперившись злыми глазищами, – Токмо я ведаю его волю и буду беспрекословно её исполнять. Верните утварь, а то! – старуха погрозила пальцем, затряслась от обуявшей её ярости и топнув ногой растаяла в воздухе.

– Бабушка, ты её видела? – изумленно спросила Эльвира, открывая для себя доселе неизвестные способности Ирины Вячеславовны.

– Конечно, видела, – удивившись вопросу, ответила она и гневно потрясла кулаками в сторону, где исчезла старуха, – Ишь карга старая. Совсем из ума выжила. Возомнила себя орудием возмездия.

Мама Кристины и Майя в страхе прижались к стене, переводя изумлённый взгляд с Эльвиры на Ирину Вячеславовну. Дверь палаты распахнулась. Из неё вышел доктор, утирая выступивший пот со лба. Скорбно склонив голову и опустив взгляд в пол, он подошёл к маме Кристины и промолвил: «Мы сделали всё что могли. К сожалению, мы не смогли её спасти. Организм был очень истощен…»

Последние слова врача утонули в диком крике женщины, забившейся в истерике. Врач обнял её за плечи и молча повёл в свой кабинет. Эльвира, Майя и Ирина Вячеславовна, не проронив ни слова, замерли. Простояв безмолвно несколько минут, прабабушка, подойдя к подружкам, взяла их за руки.

– Пойдемте домой, девочки – произнесла она, – Кристине мы уже не поможем. Да упокоится её душа с миром.

Глава двадцать восьмая.

Убитые горем подружки, сопровождаемые прабабушкой, вышли из больничного корпуса на улицу. На небе всё также светило сияющее лучами солнце, лёгкий ветерок трепал листья деревьев, беззаботно порхали птицы, куда-то спешили люди, неслись машины. Бездушный мир продолжал неумолимое движение во времени, не обращая внимания на гибель молодой девушки. Вечный закон рождения и смерти, возникший в момент сотворения вселенной, безжалостно перемалывал людские судьбы, отводя каждому положенный срок жизни. Эльвира заключила в объятия Майю и они обе зарыдали. Утирая льющиеся градом слёзы, Эльвира спросила подружку: Тебя подвезти до дома?

– Спасибо, я сама доберусь, – всхлипывая носом, ответила Майя.

– Никаких сама, – категорично заявила Ирина Вячеславовна, поглаживая по спине рукой опечаленных девчонок, – В таком состоянии мы тебя одну не оставим. Сейчас такси вызовем и довезём до дома.

– Только не такси, – попросила Майя, – Давайте прогуляемся до метро.

– И то верно, – согласилась прабабушка, решив, что девчонкам не помешает развеяться на свежем воздухе и отвлечься от скорбных мыслей, – Берите меня под руки и пойдем.

Неторопливо шагая по дорожке, подружки, скорбно склонив головы, вытирали выступившие слёзы. Безысходность разъедала их души, порождая страх и безверие в милость Господа. Всё вокруг казалось пропитанным злобой и ненавистью. Прежний добрый мир канул в Лету, унося с собой детские ощущения беззаботности и радости.

– Интересно, а умирать страшно? – спросила Майя, погруженная в свои мысли.

– Умирать всегда страшно, особенно в юном возрасте, – произнесла Ирина Вячеславовна, ведомая под обе руки подружками, – Смерть противоестественна человеческой природе. Человек создан Богом, чтобы жить, созидать, растить детей. Сколько бы не говорили про красивую смерть в старости в окружении родных, это обман. Как человек, проживший не один десяток лет, скажу прямо: умирать не хочется в любом возрасте. Жизнь прекрасна и удивительна, как бы банально не прозвучали эти слова.

– Почему же многие люди принимают решение о самоубийстве? – поинтересовалась Майя.

– Наверное, от бессилия и разочарования в жизни. В душе самоубийцы пустота, которую он сам взрастил и выпестовал. Не может у человека, погруженного в ежедневные заботы о близких, в рабочие дела возникнуть мысль о бесцельности жизни. Если бы вы знали, как я счастлива просыпаться каждое утро и осознавать, что рядом со мной мои любимые дети, внуки, правнуки. Они придают смысл моему существованию на земле. Надо ценить каждый миг жизненного пути, отмерянного нам Богом. Увидела утреннее солнышко – хорошо. Сходила в храм помолиться – замечательно. Поцеловала правнучка – на душе радость.

– Но если человек поставлен в безвыходную ситуацию, разве это не оправдывает его выбор? – уточнила Эльвира, которую тема разговора всё больше и больше раздражала. Зачем Майя затеяла это глупое обсуждение смерти?

– Ничто и никто не может оправдать этот страшный грех противоугодный Божьей воле, – решительно возразила прабабушка, – Не бывает безвыходных ситуаций, есть люди, которые разочаровываются в жизни и опускают руки. Жители Ленинграда выживали в блокаду, назло всем трудностям: голоду, холоду, постоянным бомбёжкам, гибели близких, потому что верили в себя, Бога и победу. Они жили этой верой, она питала их сердца. Безверие, а не безысходность толкает людей на гибельный путь. Да, жизнь жестокая штука. Иногда она бьёт наотмашь. Но не Господь создал такой землю, её такой сделали люди.

– Разве у вас за долгую жизнь не случались моменты, когда казалось нет смысла дальше жить? – робко спросила Майя.

– Были, хоть про них и стыдно вспоминать. Такими нелепыми кажутся они через столько лет, – широко улыбнувшись, согласилась Ирина Вячеславовна, – В такие моменты я шла к своим родным, друзьям, в церковь. Там общаясь, утешаясь, молясь, я находила понимание и силы жить наперекор всем несчастьям и трудностям. Ну вот, мы с вами и доковыляли до метро.

Спускаясь к платформе по длинному эскалатору, Эльвира, стоя позади Майи, смотрела на её осунувшиеся плечи и мучилась догадками о мыслях одолевавших подругу. Эле совершенно не понравилась ни тема разговора, ни душевное состояние Майи. Я же абсолютно ничего не знаю про неё – подумала Эльвира. Майя вечно уходила от вопросов о себе и своей семье, никогда не делилась мыслями и чувствами. Странная и необъяснимая манера скрывать, будто вся её жизнь пуста и никчемна. Провожу её до дома и поговорю с её мамой, а еще лучше отпрошу её к себе в гости. Поживет немного у меня и, кстати, в выходные мы планировали поездку на дачу. Вот и пусть побудет со мной вдали от городской суеты, отвлечётся от дурных мыслей.

На платформе было немноголюдно. Стоя в ожидании поезда метро, Эльвира не спускала глаз с подружки, вышагивающей в нетерпении из стороны в сторону и о чём-то мучительно размышляющей. Переживает – решила Эльвира – главное сейчас не приставать с расспросами и дать время успокоится. Время излечит все душевные раны. Из туннеля показались огни прибывающего состава. Майя бросила взгляд полный решимости на Эльвиру, на Ирину Вячеславовну, на стремительно приближающийся поезд и быстрым шагом кинулась вниз на рельсы. Дико завизжали тормоза, по платформе эхом разлетелся пронзительный женский крик. Эльвира в оцепенении смотрела на остановившийся поезд и отчетливо понимала – Майи больше нет.

Глава двадцать девятая.

Поздним вечером большая семья Самойловых, за исключением уснувшей Эльвиры собралась за столом на кухне. Насилу утешив Эльвиру и споив ей весь имеющийся в доме запас успокоительных средств, Анастасия Викторовна дождавшись, пока дочка погрузилась в глубокий сон, тихо вышла из комнаты и присоединилась к семейному совету. Разговор предстоял тяжелый и нервный. Собравшие за столом, склонив головы, хмуро смотрели на лакированную поверхность стола, силясь найти способ обезопасить Эльвиру от нежданной беды. Посеревшая лицом от переживаний Ирина Вячеславовна, на чьих глазах протекали трагические события, хоть и отличалась твёрдостью характера, но всё же не смогла сдержать слёз.

– Андрюша, Христом Богом молю, поехали завтра в этот храм и отвезем предметы, – произнесла Ирина Вячеславовна, прижимая к лицу мокрый от слёз платок, – Старуха не оставит не в покое, пока вещи не вернутся обратно.

– Анахронизм какой-то, – проворчал отец Эльвиры, ходивший сам не свой после случая с прыгающим и сияющим шкафом и тщетно пытающийся найти объяснение произошедшему исходя из известных физических законов, – Старуха как её там, Евдокия. Мистические предметы. Уму не постижимая гибель детей. Я не понимаю, просто не понимаю ничего в происходящем.

– Что ты заладил как дотошная бабка: понял – не понял, – рассердившись на внука за нерешительность, возмутилась Ирина Вячеславовна, стукнув для острастки кулаком по столешнице, – Когда на твоих глазах молоденькая девчушка бросается под поезд, а другая умирает изъеденная изнутри какой-то заразой, надо не разбираться, а действовать.

– Вы хоть что-нибудь скажите бабушке, – обратившись ко всем сидящим за столом и призвав к их разуму, произнес Андрей Тимофеевич, от досады всплеснув руками, – Четыреста километров туда, четыреста обратно. Весь выходной день насмарку. Право слово, лучше бы на дачу уехали.

– Сынок, успеем мы на твою дачу, – сохраняя спокойствие, вмешалась в диалог Екатерина Михайловна, – Да отвези ты уже от греха подальше эти вещи и забудем про всё что было, как страшный сон.

– Мне это крайне не нравится, но другого выхода, как я понимаю, нет, – высказался Тимофей Савич, почесав в затылке, – Надо ехать и точка. Если возвращение предметов в храм, убережёт нашу внучку – я согласен пешком прошагать эти чертовы четыреста километров. Понимание тут ни при чём. Существуют вещи, которые при всем желании, невозможно ни измерять, ни отыскать природу их возникновения, а тем более объяснить.

– Ну что ты так упёрся, – прикоснувшись к руке мужа, нежно вымолвила Анастасия Викторовна, – Я бы сама отвезла, но ты же знаешь какой у меня завал на работе. Пожалуйста, Андрюшенька.

– А-а, – обхватив голову руками, взвыл Андрей Тимофеевич, не встретив ожидаемого понимания со стороны родных, – Воля ваша. Завтра с утра едем.

– Вот и хорошо, – подвела итог обсуждению Ирина Вячеславовна, – На дачу воскресенье поедем. Никуда она без нас не денется.

Утром следующего дня сходив к открытию храма и забрав отданные на сохранение вещи, прабабушка с видимым удовольствием водрузилась на заднее кресло машины, прижимая к груди пакет с завернутыми в индитию крестом и Библией. Эльвира, отрешенно смотря в окно, оборотилась к прабабушке, присевшей рядом, и прижалась к её плечу.

– Предупреждаю, если предметы начнут светиться или трясти машину, я пулей выскочу из водительского кресла и больше с ними за руль не сяду, – уведомил Андрей Тимофеевич, подозрительно глядя на пакет.

– Езжай уже, – похлопав его по плечу, сказала Ирина Вячеславовна, – Никогда бы не подумала, что ты такой трусливый вырастешь. Трясёшься весь, как осиновый лист. Прорвёмся, правильно внучёнька?

Эльвира молча кивнула головой. Продолжившаяся череда смертей омрачала её настроение. Даже прошедшая без страшных видений ночь не успокоила душу Эльвиры. Сцены гибели ребят раз за разом всплывали в её памяти. Разряд молнии, убивший Игоря. Виталий, мучительно встретивший смерть на больничной койке. Утонувший в реке, Антон. Сгоревший заживо Костя. Задавленный упавшим деревом Павел. Арсений, погибший под рухнувшими со стройки балками. Погубленная таинственной заразой Кристина. И как финал череды несчастий – самоубийство Майи. В живых должен был остаться еще Ярослав, но надежда на его спасение растаяла вчера. Нет преград для одержимой мщением Евдокии. Она не успокоится пока последний из ребят, находившихся в храме, не покинет сей мир. Есть ли она в этом списке, Эльвира не знала, да и честно сейчас на это ей было глубоко наплевать.

– Какие чувства ты испытала, когда не стало прадедушки? – спросила она прабабушку, увидев, что их машина, минув московские пробки, выехала на загородное шоссе.

– Обиду, – после недолгого раздумья ответила Ирина Вячеславовна, – Прежде всего на себя. За то, что бранилась понапрасну на него, злилась по мелочам, упускала драгоценные минуты общения, исстрачивая их на всякие глупости. Вот так живёшь с любимым и думаешь, что ваше счастье продлится вечность. И в один момент смерть обрывает тонкую нить бытия и остаются лишь любовь в сердце и память о прошедших днях.

– Ты часто вспоминаешь его?

– Сложно назвать это воспоминаниями. Понимаешь, Элечка, я живу с постоянным чувством, что он вместе со мной. Пусть незримо и не в привычной нам физической оболочке, но он всегда рядом. Я беседую с ним, советуюсь, делюсь сомнениями и тревогами. Кто-то назовёт это старческими причудами, дескать, бабка выжила из ума. Но мне всё равно – кто что подумает. Одно присутствие Саввы – успокаивает моё сердце.

– Ты до сих пор любишь прадедушку?

– Конечно, со дня его смерти я ни разу не усомнилась в чувствах, испытываемых к Савве. С момента нашего знакомства я ощутила в нём необыкновенно родственную душу. Мы могли не обронить ни слова, находясь вместе, но даже в безмолвии мы понимали и слышали друг друга, – лицо Ирины Вячеславовны осветила легкая улыбка, – Удивительное и странное чувство – любовь. Порой кажется невероятным прожить всю жизнь с человеком, с которым тебя неожиданно свела судьба, пронести и сохранить самое великое чувство к нему через долгие годы.

– Но как найти такого человека, чтобы прожить вместе всю жизнь и не разочароваться друг в друге?

– Не знаю, Эля. Если бы этот способ был известен – на земле не существовали несчастные браки и разрушенные судьбы. Любовь своего рода интуиция – будет ли с этим человеком хорошо, будет ли он испытывать к тебе те же чувства, что и ты. Одно лишь сердце не является верным советчиком. Стократно обдумай готова ли ты к этому шагу, чтобы потом каждый день не жалеть, что поддавшись ежеминутному порыву или из жалости и благородства, связала свою судьбу с человеком, который тебе стал противен. Любовь – это не только взаимное очарование друг другом, но и огромная ответственность и исключительное терпение. Твоя половинка должна быть твердой опорой семьи и защитой от всех невзгод. Скажу одно, если закрались в душу сомнения, что это не твой человек – бросай. Не раздумывая уходи, несмотря на положение, деньги, детей, осуждение близких. Жизнь одна, не стоит её разменивать на людей недостойных тебя или чуждых твоей душе, а уж тем более предавших. В семье, где родители друг друга не любят, дети растут несчастными. Ребятишки должны воспитываться в атмосфере любви, впитывать её с младенчества. Иначе из них вырастают циничные и жестокие люди.

– Наверное за столько лет ты повидала много и плохо и хорошего?

– Всяко бывало внученька. Но всё плохое со временем затирается в памяти. Остаются лишь радостные воспоминания. До сих пор отчетливо, будто это было вчера, помню самые счастливые моменты жизни: прогулка с Саввой по Лефортовскому парку в тридцать восьмом, после которой он сделал предложение, рождение ребятишек, девятое мая сорок пятого. Вплоть до мельчайших деталей: людей, погоды, запахов, испытываемых чувствах. Я бесконечно благодарна судьбе за возможность встретить на жизненном пути так много хороших и добрых людей. Но знаешь, иногда наваливается такое опустошение на душе от осознания, что друзья, с которыми прожил бок о бок, деля все жизненные тяготы, ушли в мир иной. Осталась я на склоне лет без них и без любимого Саввы.

Ирина Вячеславовна замолкла, погрузившись в воспоминания и поглаживая пакет, лежащий на коленях. Оставшиеся время пути прабабушка и внучка провели в безмолвии. Ирина Вячеславовна чуть слышно бормотала себе под нос, будто беседуя с кем-то неразличимым человеческом взору. Эльвира, глядя в окно на проплывающий пейзаж, ворошила в памяти дни прошедшие в лагере, когда все ребята еще были живы и полны надежд на будущее. Андрей Тимофеевич периодически оборачивался назад, с недоверием оглядывая подозрительный пакет и удостоверяясь в безопасности, продолжал ехать к храму.

Добравшись до Макаровки, отец бросился искать живую душу, знающую дорогу до Старой Сычёвки. Каждый встретившийся ему житель деревушки, крестился при одном упоминании заброшенного храма и неистово махал руками, словно отгоняя от себя дурную славу, закрепившуюся за эти местом. Наконец добившись от проходящего мимо мужичка, адрес старушки, которая по его словам, знала путь к Старой Сычевке, отец сердито плюхнулся в водительское кресло и поехал к дому, стоящему на околице деревни.