Текст книги "Гнев божий"

Автор книги: Сержио Равени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Книга посвящается

Трагически рано ушедшей из нашего мира

Доброй девушке Эльвире.

Ты навсегда в наших сердцах.

Гнев божий.

Глава первая.

Кабинет был не похож на прочие приёмные психотерапевтов, которые за последние месяцы успела посетить Эльвира. Стандартная белая нейтральная окраска комнаты, два мягких кожаных кресла и небольшой стол. Пустые стены, не завешанные, как у других врачей, цветастыми картинами и дипломами с перечислением заслуг. Ни одного даже самого плохенького цветка на подоконнике. Тусклый свет зимнего солнца, пробивающийся сквозь чуть приоткрытые створки жалюзи. Никаких резких запахов и громких звуков. Ничего, кроме блокнота с обложкой салатового цвета и простенькой авторучки на матовой столешнице.

– Ну и что это за врач, у которого нет ни одного диплома? – подумала девушка, обводя взглядом комнату и скептически оценивая минимализм обстановки.

– Благодарственные письма, почетные грамоты и остальные бумажки у секретаря, – словно считав смятение пациентки с её тревожного лица, сдержанно произнесла хозяйка кабинета, стоящая у окна и не сводящая взгляда с девушки, – Если тебе так интересно – можешь попросить папку и ознакомиться с регалиями, заслугами и прочей ерундой. Не считаю нужным, развешивать их по стенам, пытаясь произвести впечатление. Кто мне приходят за помощью, а не для осознания моей важности. Простота кабинета создана, чтобы ничего не отвлекало нуждающихся в моей помощи людей от беседы, и мы могли установить максимально близкий психологический контакт.

Скрестив руки на груди, Эльвира посмотрела на врача, присевшую в стоящее напротив кресло, и встретилась с ней взглядом. Женщине было немногим за сорок, решила девушка, глядя на лицо чуть тронутое мелкими морщинками. Кристально-зеленые глаза и нежный вкрадчивый голос излучали необыкновенное спокойствие, передавшееся пациентке. Внутреннее напряжение Эльвиры от встречи с очередным психотерапевтом стало спадать. Седьмой месяц длились эти бесконечные походы по врачам, начинающие стандартным обещанием избавить от видений и приступов паники и заканчивающиеся столь же обыденно констатацией факта о неспособности медицины помочь в таком очень сложном случае.

– Меня зовут Маргарита, – представилась доктор, не сводя глаз с пациентки, словно стараясь пробиться через психологический барьер, воздвигнутый ею, и проникнуть в мысли девушки, – Можно без отчества. Не люблю официоз.

– Эльвира, – девушка положила руки на подлокотники и чуть наклонилась к врачу, – Без официоза можно просто Эля.

Маргарита улыбнулась уголками губ, оценив иронию пациентки, и придвинула кресло поближе к ней.

– Эля, я не буду мучить тебя расспросами. Твоя мама на прошлой встрече обстоятельно рассказала о видениях, являющихся тебе во сне, – смахнув длинную прядь русых волос с лица, мягким неспешным голосом проговорила женщина, наклонившись к девушке и беря ее руку в свою, – Моя задача ввести в тебя транс, чтобы получить полную и достоверную информацию о случившемся и о том, что происходит в твоей душе. Конечно, ты могла бы сама рассказать обо всём, но учитывая давность произошедшего и возможное искажение первичных воспоминаний последующими событиями, признаюсь прямо, ценности в твоих словах для меня немного. Введя тебя в транс, я увижу прошлое в истинном свете и постараюсь докопаться до причины возникновения видений. Лишь выявив скрытые в твоей душе страхи и переживания – я смогу тебе помочь. Мне не понадобятся медицинские препараты или какая-либо аппаратура. Только я и ты.

Девушка, убрав руку обратно на подлокотник, отстранилась от доктора и вжалась в кресло. Еще не хватало участвовать в мистических экспериментах и окончательно распрощаться с рассудком. Интересно, а скрытых камер здесь нет? Девушка еще раз обвела взглядом кабинет. Будет не комильфо – увидеть себя в телевизоре в роли подопытного кролика в передаче вроде «Битвы экстрасенсов». Известность конечно дело хорошее, но явно не такого характера. Одноклассники будут в полном восторге, получив новый объект для дурацких шуток. Привыкшей к многочасовым расспросам и анализу её видений, метод нового врача казался Эльвире чересчур экстравагантным.

– Твоя мама рассказывала о безрезультатных попытках избавить тебя от приступов панических атак, – не акцентируя своё внимание на жесте Эльвиры, невозмутимо продолжила Маргарита, заметив очевидное сомнение на её лице, – Я не сторонница лечить психику медикаментами. В большинстве случаев это приводит к угнетению пациента, превращающегося из человека в подобие растения. Не могу сейчас тебе обещать положительного исхода наших занятий, но поверь, я буду стараться, чтобы ты вернулась обратно к спокойной жизни.

Вот это было намного лучше. С другой стороны, погружение в транс всё-таки не лоботомия и не беспрерывное пичканье лекарствами. Желания продолжать принимать горстями таблетки, от которых она каждый прожитый день видела, словно через пелену и зачастую не отдавала отчёт в своих поступках, у Эльвиры категорически не было. Может права мама, расхваливая эту удивительную женщину, излечивающую при помощи способностей больных, являющихся безнадёжными для официальной медицины.

– Была не была. Почему бы не рискнуть, – решила про себя Эльвира, – По крайней мере хуже, чем сейчас, точно не будет.

– Вот и замечательно, – осветив лицо улыбкой и поднимаясь с кресла, вымолвила Маргарита, будто проникнув в мысли пациентки. Встав позади девушки, врач опустила руки на её голову, – Расслабься и закрой глаза. Попробуй вспомнить всё в мельчайших деталях, начиная с момента, который ты считаешь переломным.

Чувствуя приятное тепло, исходящее от рук женщины, Эльвира закрыла глаза, спустя мгновения обмякла в кресле и погрузилась в воспоминания о летнем дне, перевернувшем всю её жизнь.

Глава вторая.

Дождь начался внезапно. Жаркое полуденное солнце скрылось за налетевшими неведомо откуда густыми облаками. Птичьи трели, наполнявшие лес пробуждённый от вековой спячки вторжением непрошенных гостей, вмиг смолкли. Мелкие капли сменились на крупные, гулко барабаня по капюшонам курток, спешно извлечённых ребятами из объёмных рюкзаков.

– Быстрее, быстрее, – выкрикивал вожатый отряда Игорь, перейдя с ходьбы на бег и поторапливая своих подопечных, – Нам надо укрыться где-нибудь – пока совсем не промокли.

Выбравшись из лесных зарослей, они увидели заброшенную деревню, состоящую из нескольких полуразвалившихся и покосившихся от времени домиков и церквушки, увенчанной деревянным шпилем с крестом. Оценив взглядом убогое состояние изб, лишённых крыш и сложенных из бревенчатых стен, грозящихся завалиться при первом же прикосновении, вожатый благоразумно решил искать укрытия в церкви.

– Бежим в храм! – гаркнул он, следя, чтобы никто из ребят не отстал и не завалился в грязь, – Здесь больше негде спрятаться.

Пробежав через деревню по раскисшей от дождя грязи мимо поваленных оград и поросших высокой травой огородов, ватага ребят заскочила внутрь храма, оказавшись в длинном полутемном коридоре. Стоя вдоль стен и застыв в нерешительности, они ожидали дальнейших указаний от Игоря, продолжающего мокнуть на улице под дождём из-за рюкзака, зацепившегося лямками за поржавевший крюк, прибитый на какой-то ляд к воротам храма. Эльвира обвела глазами своих спутников. Напротив стоял Арсений. Немногословный парень среднего роста, воспитываемый матерью без отца, подавшегося в какую-то секту и оставившего семью пару лет назад. Лаконичность Арсения объяснялась его боязнью показаться глупым и поднятым на смех из-за неосторожно оброненного слова. Даже когда он осмеливался участвовать в беседе, каждое произнесённое слово сперва тщательнейшим образом обдумывалось им и лишь после этого являлось миру. От того разговор с Арсением походил на пытку собеседника, обречённого дожидаться каждый раз завершения его мыслительного процесса и последующего высказывания. Не какое-то психологическое заболевание было тому виной, как думали большинство людей, осмелившихся вести с ним неспешный диалог. Бестолковый папаша, с малых лет Арсения привыкший цепляться к сыну по каждому ничтожному поводу, выработал у того такое сильное чувство неполноценности, что даже после ухода отца из семьи, парень продолжал истязать себя мучительными сомнениями в собственной ущербности. Трогательная робость Арсения подкупала Эльвиру, его незатейливые ухаживания и милые знаки внимания были приятны ей. В свободное от занятий время они прогуливались по детскому лагерю, обсуждая учёбу, кино и прочитанные книги. Вечерами играли в Монополию или Тривиал Персьют, что вызывало злую иронию остальных ребят из их отряда по поводу старомодности увлечений Арсения и Эльвиры. Но ни насмешки ребят, ни зажатость Арсения не смущали Эльвиру, чувствующую в ухажёре доброе и отзывчивое сердце, редкое качество по нынешним временам.

Справа от Арсения, облокотившись на стену, невысокий и щуплый Павел, со ставшими его отличительной чертой, надетыми большими белыми накладными наушниками, из которых неслось:

Nobody's gonna mess me round.

Hey, Satan paid my dues,

Playing in a rocking band.

Hey Momma, look at me.

I'm on my way to the promised land.¹

Меломан, как прозвали его ребята за любовь к музыке и широкие познания в этой области, качал головой в такт вопящему Брайну Джонсону и притопывал правой ногой по деревянному полу. Довольный жизнью и не скрывающий этого факта от других, Павел рос в обеспеченной адвокатской семье. Имея все шансы превратиться в очередного мажора, он к их вящему удовольствию родителей сторонился гулянок золотой молодёжи и посвятил всё свободное от учёбы время участию в различных протестных движениях и выступлениям в составе созданной с одноклассниками рок-группе, где играл на бас-гитаре. Поработав над дикцией и посетив курсы ораторского мастерства, Павел не чурался выступлений перед публикой, мечтая в будущем посвятить себя политике или в худшем случае стать продолжателем семейного дела.

Стоявший следом за Павлом, упитанный и вечно улыбающийся Антон, с трудом отдышавшись после пробежки под дождём, протирал платком линзы очков. Душа отряда – он всегда виртуозно гасил конфликты между ребятами, находя нужные слова или ввернув одну из своих многочисленных шуток, которые никогда не повторялись и неизменно вызывали смех. Даже своё полное телосложение, Антон обыгрывал с таким изяществом, что многим оно казалось не какой-то девиацией, а лишним бонусом к его обаянию и остроумию. Никто из ребят и не догадывался, что за показным весельем скрывался серьёзный разлад в семье Антона. Его отец – высокопоставленный сотрудник одной известной нефтяной компании поглощенный построением карьеры, настолько увлёкся сим процессом, что время, уделяемое на семью, протекало в промежуток с полуночи, когда он возвращался усталый, ужинал и ложился спать, до семи утра, когда он завтракал, принимал душ и снова уходил на работу. Редкие выходные дни он тоже пропадал то в командировках, то на корпоративных праздниках. Любой здравомыслящий человек заподозрил бы его в измене и совершенно был бы прав, но только не в данном случае. Отец Антона слишком любил жену и детей, и поэтому сама мысль о предательстве была ему противна. Он решительно не понимал возмущения жены, считая, что сполна выполняет свой долг, обеспечивая семью и блюдя супружескую верность. Мама Антона до поры до времени погруженная в домашние заботы с момента достижения сыном десятилетнего возраста решила, что он более не нуждается в постоянной материнской опеке. Тем паче быть домохозяйкой никогда не входило в её планы, а посему возвратившись на прежнее место работы с рвением достойным человека изголодавшегося по труду более продуктивному, чем готовка и стирка, полностью отдалась любимому делу. Родители, погруженные с головой в работу и занятые постоянным выяснением отношений, уделяли сыну толику внимания, достаточного лишь для того, чтобы он помнил о самом факте их существования. Антона впрочем данное положение вещей вполне устраивало. Предоставленный сам себе, он, тем не менее, с умом воспользовался самостоятельностью, погрузившись с головой в учёбу и чтение книг.

Высокий Ярослав, скинув рюкзак и поставив его себе под ноги, снял намокшую куртку и стряхнул её, сбрасывая на пол капли воды. Природа одарила его редким умом и таким же редким занудством, вызывающим раздражение у любого здравомыслящего человека, столкнувшегося с Ярославом на жизненном пути. Родители парня благополучно отбыли несколько лет назад в Штаты поднимать деньги на ниве ИТ-технологий, оставив его на попечение стариков. Ярик, быстро смекнув, что наличие родителей за океаном открывает ему радужные перспективы перебраться туда самому, всерьёз занялся учёбой и добился на этом поприще немалых успехов. Являясь победителем нескольких олимпиад по математике различного ранга от городских до всероссийских, молодой человек резонно решил подтянуть в лагере уровень знания английского языка, питая надежду на благосклонность судьбы и родителей, позволившую в ближайшее время покинуть навсегда пределы родины.

Болезненно-худощавый Костя нервно переминался с ноги на ногу, попеременно пряча и вытаскивая руки из карманов куртки. Единственный представитель провинции среди столичных подростков, он сторонился остальных, стараясь избежать их насмешек над позорным изъяном, коим считал факт проживания в Смоленске, а не в пределах МКАД. К чести остальных ребят, надо признать, своим столичным статусом никто из них не кичился и не преподносил сей факт, как повод для превосходства над остальными. Родившись в семье среднего достатка, Костя не довольствовался доставшимся незавидным положением и с восьми лет озадачился вопросом: как подзаработать денег на мелкие расходы, имеющих место в жизни каждого ребенка. Переменив за годы кучу занятий от расклейщика объявлений до сборщика металлолома, он уяснил две вещи: первое – неквалифицированным трудом больших денег не заработаешь и второе – нужно найти такую нишу, которая бы помимо приличного финансового вознаграждения могла сочетаться со школьными занятиями. Потратив полгода на поиск подходящих вариантов, Костя остановился на стриминге, отвечающим всем требуемым условиям. К тому же его уверенность в том, что чем более несправедливым и жестоким становится реальный мир, тем больше людей будут искать спасения в виртуальной реальности, питала его надежды на долговременность и финансовую перспективу выбранной стези. Вложив накопленный капитал в приобретение более-менее сносного компьютера и прочих необходимых гаджетов, Константин, высиживая до поздней ночи в стриме, мучительно ждал первых подписчиков. Проходили дни, недели, месяцы, но ожидаемого потока благодарных зрителей не появлялось. Другой бы молодой человек давно бы уже плюнул на бесплодное занятие, но Константин упорно продолжал вести игровые трансляции, надеясь на благосклонность судьбы. На исходе первого года стриминга врожденный пытливый ум и приобретённая с годами способность грамотно излагать свои мысли позволили Косте подняться на этом поприще и обзавестись щедрыми донатами. Зарабатывая в месяц до двух тысяч благословенных американских бумажек, паренёк стильно приоделся, сделал дорогостоящий ремонт в стиле лофт в своей комнате, приобрёл крутейший компьютер. Родители Кости, неожиданно обнаружив возросшее благосостояние сына на казалось бы никчёмном времяпрепровождении, благоразумно старались не вмешиваться в его жизнь, оставив вопросы учёбы и выбора профессии на самостоятельное усмотрение. Он же одухотворенный успехом мечтал о покорении зарубежных подписчиков и с глубоко запавшей в его душу мыслью взялся за изучение английского языка.

По одну сторону коридора с Эльвирой стояли две закадычные подружки: манерная Кристина, беспрерывно любующаяся собой, и безропотная невзрачная Майя, ходящая тенью за ней и служащая чем-то вроде фрейлины, готовая по любому желанию госпожи выполнять все её прихоти. Что и говорить – на роль королевы Кристина подходила идеально. Редкое сочетание в ней красоты и интеллекта было способно покорить любого мужчину. С самого рождения родители и бабушки с дедушками, словно предвидя – в какое совершенство вырастет их дитё, водили Кристину на занятия художественной гимнастикой, в студию детского творчества и школу актёрского мастерства. Усилия не прошли даром. К шестнадцати годам девушка сформировалась в юное прекрасное создание, отличающееся, однако помимо неоспоримых физических и умственных данных, вздорным характером и завышенной самооценкой. Безуспешные попытки познакомиться с красавицей и похотливые взгляды представителей сильного пола, обращенные ей в след, стали непременным атрибутом каждого появления Кристины на улице. Она хорошо знала цену своей красоты. Только красавец, только молодой и только богатый. Не беда, что людей сочетающих в себе три этих качества было ничтожно мало. Кристина не привыкла размениваться по мелочам. У драгоценного бриллианта должна быть достойная оправа. Она из кожи вон вылезет, пойдёт по головам, но выйдет замуж за идеал, обрисованный до мельчайших деталей в её мечтах. Никаких прыщавых юнцов, готовых ради неё сделать всё что угодно. Пусть они, пыхтя самоудовлетворяются, фантазируя о прелестях любви с ней. Никаких престарелых пузатых богачей, желающих скрасить остаток жизни в компании с молодой женой. Этим пингвинам, как их называла Кристина за неуклюжую походку, хватит дурочек из провинции, вырвавшихся из нищеты и готовых лечь под любого, имеющего на счету сумму, достаточную для покупки норковой шубы и малолитражки для своей пассии. Большего они не достойны. Такая красавица и умница, как она, им не по зубам. Прижавшись к Виталию, Кристина чуть слышно лепетала ему на ухо соображения по поводу намечавшейся на завтрашний день дискотеки, изредка перекидываясь фразами с Майей. Виталий, конечно, не был пределом её мечтаний, но на безрыбье, как известно, и рак щука. Спортсмен, самый красивый среди парней в лагере он годился на роль воздыхателя, пусть она и будет недолгой. Долгоиграющих отношений их флирт не подразумевал. Об этом точно знала Кристина и, как она считала, догадывался и Виталий.

Мускулистый под два метра ростом Виталий, слушая Кристину, холодно кивал головой. Его мысли были заняты не её пустой болтовней, а обдумыванием новости полученной сегодня утром. Запланированный на август отъезд на чемпионат Европы с юношеской командой ЦСКА, в которой он играл на позиции разыгрывающего защитника, мог сорваться из-за задержки с оформлением загранпаспорта, связанного с неверно выданной справкой из военкомата. Виталий, получив это неприятное известие, сразу же связался с отцом, попросив его заехать и взять годную для миграционной службы бумажку, но мандраж от возможного срыва долгожданной поездки не спадал. Она ему была нужна как воздух. Удачное выступление могло коренным образом изменить его будущее. Твёрдое попадание в основу, новые улучшенные финансовые условия и реальная возможность через пару лет подписать полноценный контракт со взрослой командой, сулящий славу и деньги. Много денег. Их сполна хватит и на собственное безбедное существование и на воспитание младших брата и сестры. После скоропостижной смерти матери от рака, отец выбивался из сил, стараясь обеспечить им достойную жизнь. Другое дело, что зарплаты инженера на оборонном заводе хватало лишь на дешёвую еду и одежду, закупаемую на акциях в сетевых магазинах. Иногда выручала сестра покойной матери – тётя Ира, начальник отдела в крупном банке и естественно не испытывающая недостатка в денежных средствах большого номинала. В свои редкие визиты к ним домой она, тайком от отца, подсовывала Виталию смятые купюры, чмокая при этом в щёку и крепко обнимая. Своих детей тетя Ира, чуравшаяся мужчин по известной только ей причине, а может просто не желающая серьёзных отношений, не завела и такая забота об отпрысках сестры, по разумению Виталия, вызвалась не только близкими родственными связями, но и душевным порывом быть кому-то полезной. Он пытался несколько раз отказаться от щедрого предложения тёти, но она каждый раз настойчиво вкладывала купюры в его руку, порекомендовав не обижать её отказом и объяснив, что деньги предназначаются не только ему, но и ребятишкам, которым нужны полноценное питание и приличная одежда. Вот и языковой лагерь, упомянутый им в разговоре с тёткой, был профинансирован ею с шутливым условием, что когда Виталий станет известным баскетболистом, он тоже будет заботиться о своей престарелой тетушке.

– Проходите, не толпитесь, – обратился к подопечным вымокший до нитки Игорь, влетев во входную дверь и протиснувшись сквозь толпу парней и девушек, – Нужно срочно согреться, пока не заболели.

В наосе² было сухо и тепло. Эльвиру удивил стойкий аромат миро³ и ладана⁴, будто в храме недавно провели службу. Солнечный свет пробивался сквозь небольшие окна, пробитые в верхней части деревянных стен. Странным показалось, что, несмотря на заброшенность храма, видимую снаружи, в наосе всюду было чисто и прибрано, словно кто-то ожидал появления гостей. На иконах и полу ни пылинки, стены не украшала привычная для покинутых домов паутина, у алтаря аккуратной стопочкой сложены небольшие молельные тканые коврики. Гости разошлись по всему залу, разглядывая старинные рукописные иконы.

– Храм то старый, – рассматривая лики святых на выцветших от времени иконах, заметил Ярослав, – Похож на старообрядческий.

– Да фиг с ним. Надо развести костёр, чтобы согреться, – Игорь скинул брезентовый рюкзак на пол и порывшись достал из него коробок спичек, – Виталий, тащи тот стол. Пустим его на дрова.

Высокий парень с огненно-рыжей шевелюрой, к которому обращался вожатый, подошёл к престолу⁵ и, небрежно скинув на пол плотную матерчатую ткань темно-красного цвета, большой серебряный крест и толстый фолиант, потянул со скрипом стол к центру зала. Схватив брошенную на пол книгу и прочитав название, Эльвира прижала ее к себе. Библия. Потёртая обложка, пожелтевшие страницы. Но неизменно трепетное и уважительное отношение к святой книге воспитанное с детских лет. Для Эльвиры, как и для всей её семьи, вера была одним из основных пунктов, складывающихся в понятие настоящего человека. Также как уважение к взрослым, любовь к родителям, невозможность делать другим гадости и подлости.

– Ты дурак совсем! – громко возмутилась Эльвира, поднимая с пола ткань и крест, – Это же Библия.

– И что с того, – бросил мимоходом Виталий, продолжая тянуть стол, – Оставь. Она нам тоже понадобиться для розжига.

– Идиот, – ответила девушка, бережно сворачивая индитию⁶. Отойдя в дальний угол храма, Эльвира положила в самый низ рюкзака священную книгу, крест и ткань, накрыв их сверху кофтой.

– Тоже мне нашлась праведная, – прокомментировала перепалку первая красавица отряда Кристина, фотографируясь с Майей на фоне иконостаса⁷ и выкладывая снимки в личный блог инстаграма, – Тогда будем разжигать иконами.

– Она хочет в рай попасть, – громко рассмеялась Майя, кривляясь со своей подружкой на фоне святых образов, – Мы с тобой по-всякому туда не попадём.

– Может дело и не в праведности, – иронично заметил Ярослав, внимательно глядя в сторону Эльвиры, – Антиквариат нынче в цене. Старый фолиант, а тем более серебряный крест можно продать за очень приличные деньги.

– Тогда и нам не грех чем-нибудь поживиться, – поддержал его Костя, обводя жадным взором наос, – Авось и золотишко здесь водится.

– Ну что вы как дети, – сняв куртку и разламывая престол на мелкие бруски, высказался Игорь, – Храм всё равно заброшенный и разграбленный. Не мы сожжём, так сгниет от времени. Снимайте иконы и несите сюда.

– Верно, – широко улыбнулся Антон, с грохотом скидывая иконы со стен на пол, – Хоть какой-то толк от них будет.

Эльвира кинулась к алтарю⁸ и, сняв святые образы – сколько хватило места в руках, с ужасом смотрела на развернувшуюся вакханалию. Антон срывал иконы со стен, бил ими по коленке, выбивая из окладов, и швырял в центр зала под ноги вожатого. Включив на смартфоне музыку на всю громкость, Павел скидывал образы на пол и, топчась по ним, демонстрировал подобие половецких плясок. Ярослав и Костя набросились на алтарь, внимательно рассматривая каждый найденный предмет и силясь понять – есть ли в них драгоценные металлы. Словно обезумев от вседозволенности, Майя остервенело пинала ногами по иконостасу. Схватив деревянную дарохранительницу, Арсений бил ей по полу, разламывая на щепки. Жеманно вытирая мокрые волосы илитоном⁹, Кристина с расплывшейся улыбкой наблюдала с видимым удовольствием за происходящим.

– Остановитесь! Что вы творите! – заорала, срываясь на крик, ошеломленная страшной картиной происходящего Эльвира. Крик разнесся гулким эхом по всей зале. Молодые люди замерли. Виталий подошёл к вожатому и протянул окровавленную руку, обёрнутую в антиминс¹⁰, насквозь пропитавшийся кровью.

– Игорь, я рассек ладонь об этот чертов стол, – будто не слыша криков девушки, невозмутимо обратился он к вожатому, соорудившему из щепок и брусков костёр, – У тебя есть бинт и йод?

– В заднем кармане моего рюкзака, – кивнул в сторону Игорь и, поднеся горящую спичку, поджёг обломки иконы, – Кристина помоги ему, а то еще изгваздает кровищей все вещи. Хватит ломать. Идите греться.

Поняв невозможность вернуть благоразумие спутникам и остановить варварство, Эльвира неспешно кралась вдоль стенки наоса, проскользнув мимо галдящих и буйствующих юнцов, пока не добралась до двери и не скрылась в коридоре. Прижав иконы к лицу, девушка навзрыд расплакалась от своей беспомощности. В другом конце коридора раздался глухой кашель и послышался хриплый старческий голос:

– За всё вам воздастся антихристы окаянные. Бог всё видит и доброе и злое.

Девушка, стараясь не шуметь, направила шаги на голос и заметила промелькнувшую тень. В конце коридора виднелась приоткрытая дверь с пробивающимся сквозь щель слабым светом. Осторожно заглянув в неё, будто боясь кого-то спугнуть, Эльвира увидела в ризнице¹¹ сидевшую на коленях на молельном коврике старушку в белом платке, крестившуюся и отбивающую поклоны иконе Божьей матери.

– Прости их господи, ибо не ведают они что творят, – приговаривала она, закрыв глаза и казалось не замечая ничего вокруг себя, – Пресвятая Троице помилуй нас. Господи очисти грехи наша. Владыко прости беззакония наша. Святыи посети, и исцели немощи наша. Имене Твоего ради. Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веком. Аминь. Отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое. Да приидет царствие Твое. Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущныи, даждь нам днесь. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. И не введи нас во искушение. Но избави нас от лукаваго. Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас. Аминь!

С последними словами старуха приоткрыла глаза, оборотилась на Эльвиру, заглядывающую в дверь, осенила её крестным знамением и прошептала: «Мне отмщение, и аз воздам». Девушку, взглянувшую в большие бесцветные глаза бабки, наполненные гневом, холодный озноб прошиб с головы до пят и охватил жуткий страх. Попятившись назад, она уперлась спиной в стоящего позади человека. Истошно закричав, Эльвира выронила иконы и резко обернулась.

– Спокойно. Ты, что кричишь как ненормальная? – растерянно пробормотал Арсений, не ожидавший такой реакции на своё появление, – Мы высушили всю одежду, а ты во всём мокром пойдешь?

– Ты видел её? – девушку трясло от страха, и она, тыча пальцем в ризницу, захлёбывалась от волнения, выговаривая слова.

– Кого?

– Старуху, – Эльвира открыла широко дверь, но комната опустела. Лишь огонь зажжённой свечи заколыхался от дуновения ветра.

– Там никого нет, – оглядев комнату, сообщил очевидный факт юноша, – Пошли уже. Дождь закончился, мы собрались уходить.

– Идите, я вас догоню, – наклонившись, чтобы поднять упавшие на пол иконы, вымолвила Эльвира.

– Хорошо. Мы будем ждать тебя на улице, – Арсений развернулся и направился к выходу из храма.

Собрав иконы, девушка зашла в ризницу и, выкладывая их по одной на полку, всматривалась в каждый святой образ.

– Простите их, пожалуйста, – приговаривала она, проводя ладонью по иконам, – Христа ради простите.

Перекрестившись, девушка набрала из чана в деревянный черпак святой воды и направилась обратно в наос. Все уже ушли. Висела странная и пугающая тишина. Увиденное повергло Эльвиру в шок. Весь пол был усыпан щепками и разорванными упаковками маршмэллоу; стены стояли пустые – все иконы еще недавно развешенные на них и украшавшие иконостас, как и предметы церковного убранства, были разломаны или сожжены в костёре, догорающим посреди залы и щелкающим тлеющими остатками святых образов. Девушка залила угли водой из черпака и, убедившись, что костёр потух, окинула прощальным взглядом порушенный храм. Странное ощущение охватило её – она еще вернётся сюда. Неизвестно почему, но обязательно вернётся. Эльвира перекрестилась, низко поклонилась и пошла к выходу.

Глава третья.

– Давай быстрее. Ты нас всех задерживаешь, – махнув перебинтованной рукой, крикнул Виталий, стоявший с ребятами за воротами храмовых владений, – Мы из-за тебя на обед опоздаем.

Иссиня-чёрные вороны, рассевшиеся на высокой деревянной изгороди, обернули головы на выходящую из храма Эльвиру. Глядя ей вслед синими бусинками глаз, птицы вспорхнули в посветлевшее небо и закружились над путниками, уходящими из деревни по тропинке, ведущей змейкой через ржаное поле. Чуть отстав от галдящей толпы, девушка шла, погрузившись в свои мысли. До этого момента она не задумывалась о вере в Бога. Он существовал как бы сам по себе, по разумению Эльвиры не особо помогая, но и не мешая жить так, как она считала нужным. Девушка старалась не обременять его незначительными на ее взгляд просьбами, подспудно понимая, что кроме нее на планете существует семь с половиной миллиардов человек, как минимум половине из которых живется намного тяжелее, чем ей. Но она была твердо убеждена, что Бог существует. Причина этой уверенности крылась где-то глубоко в душе и если бы Эльвира задалась этим вопросом, то внятного объяснения себе самой не смогла бы найти. Впрочем, дело было не столько в неоспоримости факта его реальности, а в том, что Эльвира чувствовала Бога и знала точно: Бог существует и точка, без сомнений, без раздумий. Существует и всё. Не как мифический персонаж, являющийся центром мироздания, вокруг которого крутятся галактики, а как неотъемлемая часть всего окружающего. Бог везде. В капельке утренней росы, в мелкой птахе распевающей трели, в могучем дубе вытянувшимся раскидистой кроной к самому небу, в ярком солнце одаривающим теплом, в каждом существе, населяющем эту планету, в ней самой.