Текст книги "Вальс с медведем (СИ)"
Автор книги: Серина Гэлбрэйт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Часть 26
Танцы в Медвежьем углу полагались событием не самым масштабным и важным. Отчасти из-за того, что в тёплое время года они и так проводились регулярно, отчасти из-за интереса к ним сугубо со стороны молодёжи. Мужчины постарше отдавали предпочтение пивной, которую держал какой-то сметливый русал на берегу, – впрочем, некоторые туда наведывались едва ли не ежедневно, – женщины, замужние и с детьми, тоже прекрасно обходились без легкомысленных плясок и флирта с приглянувшимся парнем. На острове отмечали ряд праздников, как сельскохозяйственных, связанных со сменой сезонов и сопровождающих их работ, так и светских, имеющих собратьев на большой земле, и на многих из них случались танцы. Поэтому сами по себе регулярные танцы вниманием удостаивались весьма умеренно и не были для местных диковинкой.
Но то обычные танцы.
Танцы перед снисхождением туманов – дело другое.
К ним готовились загодя: девушки тщательно подбирали наряды и старались порадовать себя новыми лентами, парни доставали из дальнего угла парадные костюмы и даже мужчины старшего возраста вспоминали о существовании галстука. Собирались те, кто умел хорошо играть на том или ином музыкальном инструменте, зал в большом доме подметался и посыпался душистыми травами, с берега привозилось пиво в бочках и часть жителей приносили другие напитки и закуски.
Ещё танцы были неплохим поводом устроить банный день.
Оборотни Медвежьего угла, конечно же, мылись и делали это куда чаще, нежели предполагала Арнетти. Наравне с русалками купались в озере и ходили в общественные бани, расположенные там же, на берегу. А если озерные глубины становились слишком холодными для плаванья, и навестить бани по каким-то причинам не было ни желания, ни возможности, то всегда оставался старый добрый способ соблюдения личной гигиены в условиях дома.
Нагреть воды и налить в подходящую ёмкость.
В берлоге Бернардов оную роль выполняла большая жестяная лохань, невесть откуда вытащенная и транспортированная Бернаром в гостиную. Лохань заняла место перед разожжённым очагом и вскоре к ней присоединилась деревянная ширма, расписанная цветами. Установив ширму так, чтобы при входе в дом лохань не представала взору вошедшего, Бернар тактично удалился и Ринда принялась греть и носить воду. Арнетти помогала, Берилл крутилась под ногами, мешалась и шарахалась от исходящих паром кастрюль и кувшинов. Бегая взад-вперёд, Ринда рассказала, что в банях бывают женские дни, мужские и общие, когда можно всем, и сегодня как раз такой. Однако она, Ринда, в общие дни ходить в баню стесняется и побаивается. Не потому, будто опасается, что обидит кто или страшится лишний раз на обнажённого мужчину взглянуть, но потому, что ей-то известно наверняка, насколько она некрасива лицом и телом. Ринда твёрдо уверена, что парней такая простушка, как она, ни в жизнь не привлечёт, и, хотя ей очень-очень хочется обратить на себя внимание Да… одного парня из оборотней, в глубине души она знает, что затея эта обречена на провал.
Забравшись в лохань, Ринда продолжила болтать о собственной неидеальности, том самом парне, который на других-то девушек часто засматривается, а в ней только соседскую девчонку, почти что сестрёнку и видит, предстоящих танцах, лентах, брате, который по своей глупости всё пропустит, и леший разберёт о чём ещё. Сначала Арнетти слушала внимательно, затем вполуха, попутно размышляя о встрече героев на балу и не забывая одним глазом следить за когианой. Горячая вода Берилл не понравилась, и ящерка предпочла с безопасного расстояния наблюдать за непонятной суетой двуногих. Порой чудилось в пристальном её взгляде то же выражение, с каким Минчик следил за принятием хозяйкой ванны. Зачем ты, мол, залезла в эту противную «мокрую» воду?!
И ладно с Минчиком всё понятно, но ящерицы должны бы больше водным процедурам благоволить…
Наплескавшись всласть, Ринда вымыла себя куском зеленоватого душистого мыла, волосы – приятно пахнущей жидкостью из пузатого флакона, и ополоснулась, зачерпывая кувшином тёплую воду из таза, поставленного на придвинутую к лохани скамейку. Вылезла, завернулась в большое полотенце, заранее повешенное перед огнём, и, высунувшись из-за ширмы, предложила Арнетти принять эстафету.
Лезть в лохань, в которой даже невысокая Ринда могла лишь сидеть, подтянув колени к груди, хотелось несильно. Но последний нормальный душ был в Агатовой чайке, здесь же приходилось довольствоваться кувшинчиком, тазиком и обтираниями по старинке. Очевидно, что следующая приличная ванна будет там же, в княжеской резиденции и никак не раньше, однако ходить как есть до сего светлого момента удовольствие тоже маленькое.
И Арнетти согласилась.
Поставила греться новую порцию воды, помогла Ринде опорожнить и помыть лохань. Дождалась, когда без пяти минут средневековую ванну можно будет наполнить, разделась и со вздохом блаженства залезла в горячую воду.
Вот теперь взор Берилл стал точно как у Минчика.
Долго Арнетти не рассиживалась, помылась и на выход. Ополоснуться таким способом можно, но полноценно ванну принять не получится, всё не то и не так. Пока Арнетти под укоризненным взглядом когианы выбиралась и обтиралась, в дверь постучали.
– Ливия! – радостно воскликнула Ринда. – Арнетти, Ливия пришла с вашим платьем.
– Серьёзно? – завернувшись в большой отрез ткани, используемой вместо махровых полотенец, Арнетти высунулась из-за ширмы, оглядела переступившую порог лисицу, на сей раз одетую как положено и даже со шляпкой на собранных в пучок рыжих волосах. – Вы его действительно принесли?
– Конечно, – Ливия прошла к дивану и сгрузила на него нечто длинное, завёрнутое в тёмно-синюю ткань, коробку и несколько бумажных свёртков. – Помоги-ка мне, Ринда.
Арнетти нырнула обратно за ширму, попыталась промокнуть волосы краем полотенца.
– Только я сию минуту мерить ничего не буду. У меня волосы мокрые.
– Ничего-ничего, я подожду.
– Ой, Арнетти, а тут туфли всамделишные! – раздался восторженный глас Ринда.
– Хрустальные? – иронично предположила Арнетти.
– Нет, чёрные, кожаные. Помню, у мамы были шёлковые туфельки, очень красивые! Но она редко их надевала, потому что в таких и по дому-то не больно походишь, не то что по тропинкам. Зато как я любила их мерить! Правда, тайком и ноги обматывала, потому что тогда они мне велики были. А как мама ушла, так папа все её вещи собрал и в большой сундук сложил, а тот сундук оставил на чердаке и с той поры чердак запирать стал. Не на замок, просто задвижка, и мы с Беном можем в любой момент её открыть и подняться на чердак, если нам там потребуется что. Мы так и делаем… но тот сундук не трогаем.
– А на чердаке Дагги тебе бывать доводилось?
– Не-ет, как можно?! – возразила Ринда пылко.
– У Дагги спальня на чердаке, ты знаешь? – Арнетти вышла из-за ширмы, присмотрелась к принесённому Ливией.
– Все знают, – Ринда, вытянув шею, жадно наблюдала, как лисица разворачивает синюю ткань. – Он сам несколько лет назад на чердак перебрался, говорит, место ему нужно для… нужно.
– Да знаю я, для чего ему место нужно. И про делишки братца твоего тоже. Так что можешь больше не юлить.
– Знаете? – Ринда перевела на Арнетти взгляд, мигом ставший испуганным, что у загнанной в угол мыши.
– Знаю.
Ливия отбросила последний слой и взоры всех присутствующих, кроме ящеркиного, сосредоточились на платье.
Арнетти не знала, чего именно она ожидала от рыжей феи.
Но явно не того, что увидела.
Часть 27
Гладкая ткань насыщенного, глубокого цвета мяты струилась по сиденью дивана, оттеняемая чёрным кружевом, украшающим лиф платья. Ничего лишнего, всё предельно скромно и сдержанно: длинная широкая юбка без разрезов, рукава две трети, ворот не строго под горло, однако декольте нет. В отличие от местных повседневных платьев, застёгивался наряд сзади и ряд маленьких, обтянутых шёлком пуговиц наводил на мысль, что мало кто из здешних жительниц решился бы его надеть. Вроде и похоже на привычные обитателям острова платья, и в то же время будто из другой эпохи явился.
– О-о! – восхищённо выдохнула Ринда и благоговейно, одним пальчиком, провела по лифу. – Какое красивое! Я таких у нас прежде не видела…
Ливия споро развернула каждый свёрток, демонстрируя нижнее бельё, чулки и чёрную ленту. Арнетти оглядела ленту и решила, что в волосы вплетать её точно не будет. У Ринды длинные густые волосы, которые можно и в приличную косу заплести, и уложить в какую-нибудь старинную причёску, но крашеный блонд Арнетти, отпущенный немного ниже плеч, на такие подвиги не годился категорически. Нет уж, обойдётся без лент.
Нижнее облачение состояло из шёлковых панталон, достаточно коротких, чтобы приблизиться к бельевым шортам, и расшитого кружевом бюстье, удивившего одним фактом своего наличия. На вид каждая вещь гляделась подходящей по размеру. Ещё сильнее Арнетти удивилась, когда примерила туфли и те, словно в сказке, пришлись впору. Каблук невысокий и устойчивый, не шпилька, на чуть заострённых носках сверкали металлические пряжки в виде бантиков. Обождав, когда волосы немного подсохнут, Арнетти взяла на примерку и платье.
Наряд сел почти как влитой.
Ливия покрутила-повертела Арнетти, осмотрела внимательно дело рук своих, там поправила, тут подтянула, здесь отдёрнула и удовлетворённо качнула головой.
– Идеально.
– Но одежда, поди, дорогая, – осторожно заметила Арнетти, растерянно изучая своё отражение в стеклянных дверцах.
Подхватила обеими руками край юбки, медленно покружилась на месте, позволяя солнечному свету поиграть оттенками зелёного на развевающихся складках. И ведь хороша… эх, как хороша! Всяко не хуже, чем в современных вечерних платьях. Грудь выглядит пышной, соблазнительно роскошной, но не громоздкой, ничто нигде не полнит, добавляя визуального лишнего веса, и даже некий кокетливый намёк на талию появился. Нет, Арнетти не стеснялась носить обтягивающие вещи и приталенные платья, однако именно этот наряд казался особенным, чарующим.
– А у меня… как бы это выразиться поточнее… денег нет, ни карточки с собой, ни налички…
– Давайте сойдёмся, что вы мне оставите свои старые вещи в качестве образца, – лисица покосилась на Ринду, таращившуюся на Арнетти с приоткрытым ртом, и добавила с лукавой улыбкой: – И не забудете о нас, женщинах Медвежьего угла, когда вернётесь на юг. В ближайший город на большой земле нечасто привозят что-то действительно стоящее, а у меня самой редко получается выбраться дальше, да и не больно удобно в одиночку переправлять дюжину обувных коробок или партию нарядных платьев. Хорошо, если только ленты или кружево везти надо. Пишите на адрес островной почты, Ливия Хокс, – лисичка одарила Арнетти многозначительным взглядом и выразительно вскинула брови. – Что ни предложите, всему буду рада.
– Обязательно, – заверила Арнетти.
Эдак она и сама скоро вольётся в ряды местных полунелегальных бизнесменов.
– Вы такая краси-ивая! – с искренним восхищением протянула Ринда. – Все упадут, когда вас увидят.
– Э, нет, пусть лучше крепко стоят на своих двоих, – возразила Арнетти.
– И то верно, – согласилась Ливия невозмутимо. – Пасть должен только один.
* * *
Загадочный большой дом, о котором столько говорила Ринда, при ближайшем рассмотрении оказался деревянным одноэтажным зданием с белёной колокольней сбоку. Против обыкновения, стоял он не на сваях, но на земле, глядел на мир высокими узкими окнами и укрывался плоской серой крышей с парочкой труб. Располагался в стороне от жилых домов, на просторной расчищенной площадке, где с ним соседствовали школа и местный вариант здания городской администрации. Ринда поведала, что в администрации был архив с хранящимися в нём важными документами и талмудами для регистрации гражданских актов, кабинет её отца, где Бернар встречался с просителями, разбирал жалобы и принимал важных посетителей, буде таковые. В том же здании находился зал суда и тюремные камеры в подвале. В большом доме, помимо танцев, устраивались собрания местных жителей, проводились обсуждения важных вопросов и даже голосования. Двухэтажная школа притулилась с другой стороны и ныне, пустующая по позднему часу, с тёмными окнами, окутанная опустившимися сумерками, гляделась на редкость неуютно и зловеще.
Свет фонарей вокруг большого дома соперничал со светом, льющимся из его окон, а путь через площадку к главному входу озаряло тёплое пламя факелов, воткнутых в землю. Оборотни, русалки и люди неспешно стекались к дому, откуда уже доносилась весёлая незатейливая музыка. Вокруг бегали дети с разноцветными лентами в руках, молодёжь громко смеялась и шумно переговаривалась, разбивалась на постоянно смешивающиеся компании. Представителей старших поколений тоже хватало, на подступах к дому Арнетти не без удивления заметила Беллу. Принаряжаться как юная девушка пожилая медведица, конечно, не стала, но не отказала себе в удовольствии украсить свежими цветами волосы и лиф простого синего платья. Ринда поздоровалась с Беллой и сразу повернула голову, демонстрируя бежевую атласную ленту. Она уложила волосы каким-то хитроумным узлом и ловко плела в него ленту так, что та не потерялась среди блестящих тёмно-каштановых прядей. Впрочем, Арнетти справедливо подозревала, что Дагги не то что не оценит обновки соседки, но даже не заметит, что у Ринды вообще что-то есть в причёске, если только пальцем ему не ткнуть. И бледно-зелёное, расшитое оранжевыми и белыми цветами платье вряд ли сильно впечатлит парня. Разве что низкий вырез удостоит взглядом – повседневные платья столь глубоким декольте не отличались.
Белла одобрительно кивнула Ринде, и девушка расцвела, заулыбалась, словно уже получила порцию долгожданного внимания от Дагги. Затем пристальный взгляд медведицы прогулялся по Арнетти и отразилось в нём удивление, сдобренное капелькой растерянности. Арнетти в свою очередь кивнула Белле и поспешила дальше, увлекаемая уверенной рукой спутницы.
Бернар как ушёл утром, так ещё и не объявлялся. По крайней мере, до их ухода. Ринда пояснила, что отец всегда так делает – не мешает ей собираться, а как они с братом уйдут, так возвращается домой, переодевается и отправляется к большому дому. Мужчинам завсегда проще, добавила Ринда, продолжая кивать направо и налево, соседям, знакомым и друзьям. Натянут что первое из шкафа выпадет и идут, даже рубашку погладить не удосужившись. Нет-нет, папа её не такой, он-то одевается аккуратно и содержит в чистоте что себя, что свою одежду, но Бена ему ни за что не переплюнуть по количеству времени, потраченному на прихорашивания. Однако и Бен подолгу крутится перед зеркалом не со зла, просто очень уж ему нравится впечатление на девушек производить…
Вот так, слушая вполуха болтовню Ринды, Арнетти и переступила порог главного и единственного зала большого дома.
Часть 28
Следовало признать, здешний зал собраний бесконечно далёк от бальных залов княжеских резиденций. Просто большой прямоугольный зал с дощатым полом и длинными скамейками вдоль деревянных стен. Отродясь не водилось тут ни помпезных колонн, ни вычурной лепнины, ни роскошных расписных потолков, ни хрустальных люстр. Не сновали туда-сюда лакеи, не блистали драгоценностями дамы, не расплывались в светских улыбках любезные кавалеры. На одной половине играли музыканты, рассевшиеся на стульях и табуретках, на другой тянулись рядком столы с угощениями и напитками. Ярко светило множество фонарей и ламп, на стенах висели пучки душистых трав и цветочные гирлянды, от столов тянулись приятно щекочущие нос ароматы. Народ постепенно заполнял зал, растекался по нему пёстрыми потоками. Соседи и друзья приветствовали друг друга, улыбались, обменивались впечатлениями и ожиданиями от предстоящего мероприятия. Вокруг столов суетились замужние женщины: переставляли блюда, бутыли и кружки, гоняли желающих ухватить кусочек прежде срока и беззлобно спорили вполголоса, что и где должно стоять по мнению каждой хозяйки. Мужчины постарше – таковых в зале набралось пока немного – проверяли лампы и передвигали бочонки с пивом. Детвора не с меньшим энтузиазмом бегала и по залу, пожилые занимали скамейки. Молодёжь держалась кто ближе к музыкантам, кто, наоборот, едва ли не у самого выхода, шепталась, смеялась и стреляла глазками в сторону приглянувшегося объекта.
Оказавшись внутри, Ринда тоже первым делом наивнимательнейшим образом изучила ту часть зала, что попадала в поле её зрения, в поисках долговязой фигуры. Объект в пределах видимости не обнаружился, и девушка заметно погрустнела.
– Наверное, не пришёл ещё, – заявила Ринда нарочито беззаботно, хотя ясно было, что сказано это не для собеседницы, но во имя собственного успокоения. – Да вы снимите шаль-то, тут скоро жарко будет, ух!
Арнетти послушно сбросила с плеч шаль. Оборотни всё же не мерзли так, как люди, и если Ринде в тонком платье было нормально, то Арнетти свежую прохладу осеннего вечера ощущала очень даже остро.
– Вот, пусть все видят, какая вы красавица сегодня, – Ринда забрала шаль и закинула её на верхнюю полку своеобразной общественной вешалки при входе.
Арнетти провела ладонями по складкам юбки, поправила ленту, повязанную на талии вместо декоративного пояса, и пожалела, что здесь нет, как в приличной гардеробной, зеркала в полный рост. В дверцах шкафа много не насмотришь, как ни старайся.
Ринда снова взяла спутницу под локоть и двинулась кругом по залу, цепко глядя по сторонам. Попутно перечислила имена женщин, приготовивших самые вкусные закуски, музыкантов, что играли сегодня, и всех, кто помогал с приведением большого дома в должный вид. Ещё рассказала, кто из молодых да с кем встречается, кто уже назвал избранника или избранницу своей парой, а кто всё решает, перебирает и дальше обжиманцев за кустами речи не ведёт. Нравы на острове, конечно, не столь суровые, как в «Зове луны и доводах рассудка», где и дыхнуть на свою возлюбленную нельзя, пока не она не объявлена парой во всеуслышание, но лишнего старались не позволять и ни о каком распутстве до брака речи быть не могло. Даже с парней спрашивали по всей строгости, если вдруг застукают со спущенными штанами. А уж коли ребёнка вне брака заделают, то точно не отвертятся. Однако подобные непотребства в Медвежьем углу редко когда приключались.
Арнетти не стала напоминать, что и при таком раскладе можно преспокойно развлекаться на большой земле и забот не знать. Скользнула взглядом по столам и увидела Керри, неторопливо прохаживающуюся вдоль них, так, чтобы не мешать другим женщинам. Почему-то Арнетти предполагала, что волчица не изменит практичным штанам даже по случаю праздника, и не ошиблась. Только блузка понаряднее обычной рубашки и шляпы нет, а в остальном Керри выглядела ровно так же, как в день визита к Бернардам.
Заметив гостью с большой земли, волчица склонила голову в знак приветствия и Арнетти ответила тем же. Керри лишь усмехнулась с оттенком насмешливого пренебрежения, то ли поставив новому наряду невысокую оценку, то ли в целом выражая своё отношение к легкомысленным платьишкам, и отвернулась с видом шерифа, обходящего с инспекцией свой город.
Искомый объект обнаружился на третьем круге, недалеко от вешалки, когда собравшихся в зале стало куда больше.
– Вон же Дагги! – Ринда отпустила спутницу и подпрыгнула на месте, помахала рукой. – Дагги! Ой, а с кем это он там? – девушка присмотрелась к темноволосой головке рядом с ненаглядным и нахмурилась. – С… Нейлой? Но она же… она… она с Беном открыто кокетничала ещё на позапрошлых танцах! А теперь… с Дагги? Перед моим Дагги хвостом вертит?
Ринда подхватила юбки и ломанулась к ничего не подозревающему бедолаге с неожиданной прытью и зверским выражением, видеть которое прежде на открытом, простодушном лице девушки Арнетти не доводилось. На всякий случай она метнулась следом.
– Дагги, привет! – на сей раз радость Ринды искренностью не отличалась.
– А, привет, Ринни, – неуверенно отозвался парень, отстраняясь от собеседницы.
– Нейла, и ты здесь, – Ринда притворилась, будто только сейчас заметила хорошенькое девичье личико, обрамлённое тёмно-каштановыми локонами. – Не знала, что ты придёшь.
– Отчего бы мне не прийти? – невозмутимо парировала Нейла. – А вы, должно быть, гостья с большой земли. Арнетти, да?
– Она самая, – подтвердила Арнетти.
– А коги ваша где? – живо полюбопытствовала Нейла.
– Дома.
Правда, пришлось надеть на Берилл верёвочную шлейку и привязать понадёжнее, дабы ящерка не побежала следом за хозяйкой.
– Я думала, вы с ней придёте. Дагги говорит, вы повсюду со своей коги ходите.
Угу, как светская львица с крошечной диванной собачкой под мышкой.
– И о чём ещё поведал наш разлюбезный друг Дагги? – с милой улыбкой осведомилась Арнетти.
Разлюбезный друг разом стушевался и взор потупил.
– Может, поделился знанием каким сакральным… например, когда его приятель вернётся? Ты же вроде пара Бентона?
– У меня пока нет пары, – ничуть не смутилась Нейла. – Но нынче сказывают, будто кое-кто другой её обрёл, да никому в том не признаётся… Ладно, побегу я. Может, позже поболтаем, Дагги.
Парень промычал нечто невразумительное и Нейла, обворожительно ему улыбнувшись, степенно удалилась. Ринда укоризненно покачала головой, обиженно шмыгнула носом и тоже умчалась, только юбки взметнулись. Дагги растерянно посмотрел вслед соседке, затем непонимающе – на Арнетти.
– Что?
– Задрот ты компьютерный, вот ты кто, ДаггиБёр.
– Кто-о?!
Вместо пояснений Арнетти взяла медведя под руку и потащила на четвёртый круг. Обходить зал по периметру было скучновато, но что ещё делать на местных танцах, пока никто не танцует, она не представляла. А с другой стороны, в старых романах примерно так подобные увеселения и описывались, и ничем в частности на них не занимались. Танцевали, пили и сплетничали со знакомыми. Да и настоящие балы недалеко от них ушли.
– Скажи честно, как на испове… э-э, как на духу, – вкрадчиво начала Арнетти. – Тебе нравится Нейла?
– Она… красивая, – уклончиво выдал Дагги.
– Красивых, сколь погляжу, у вас в достатке. А я имею в виду, серьёзные отношения у вас, любовь-морковь, взаимные симпатии или что?
– Ну… она симпатичная.
– Вы встречаетесь, ты её как пару рассматриваешь или вы сейчас действительно просто болтали?
– Не встречаемся мы. И парой вряд ли будем.
– Почему?
– Потому что Нейла красивая, но… – Дагги помялся, скользя рассеянным взглядом по прибывающим сородичам. – Но такая, как она, смотреть будет только на… кого-то вроде Бена. Ему-то всё равно, он пару на острове искать не намерен, сам говорил. Наши девушки ему так…
– Обжиманцы в кустах? – подсказала Арнетти.
– Ага. А мне наши девушки, наоборот, больше по нраву, чем те, из городов… и есть одна девушка… я бы, может, и хотел, но… нельзя к ней.
– Почему нельзя?
– Так дочь она…
– Чья дочь?
– Ну-у… одного важного оборотня.
– Ладно, не будем ходить вокруг да около. Кто твоя зазноба? Называй имя. Я вообще не местная, так что мне оно до фени… всё равно, короче.
– Всё равно вам, ага… – скривился Дагги, помолчал, посопел не хуже Берилл и выпалил: – Да Ринда это, Ринда.
– Так это же хорошо! – обрадовалась Арнетти.
– И что хорошего? Она дочь лесничего, как я могу к ней подойти?
– Ты же заходишь к Бернардам почти как к себе домой.
– Как сосед захожу. Как друг Бена. Как медведь, которого Ринни с малолетства знает и дурного обо мне не мыслит. И отец её это знает, потому и слова против не говорит. А кабы подозревал что, так, думаете, на порог пустил бы? – Дагги остановился и Арнетти вместе с ним.
Музыка стихла, и возле музыкантов появился Бернар. Поднял руку, привлекая внимание, подождал, пока все умолкнут и повернут к нему головы, и заговорил. Речь оказалась короткой, ёмкой и не разбавленной водой для красного словца. Лесничий поприветствовал собравшихся, напомнил о скором снисхождении туманов, холодной поре и неизбежном возвращении тепла и солнца по её окончанию и пожелал присутствующим хорошо провести время. Подал знак музыкантам и те заиграли вновь. Собравшиеся разделились: кто-то сразу встал в пары и начал танцевать, кто-то поспешил к столам, кто-то пошёл на поиски собеседников. Бернар же, отыскав взглядом Арнетти, направился к ней.
