Текст книги "Вальс с медведем (СИ)"

Автор книги: Серина Гэлбрэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Часть 20

Устроив в компанию к одной гостье вторую, Бернар попрощался и ушёл по делам. В доме Арнетти решила не спускать ящерицу с поводка – мало ли куда она залезет, а слова Леды, что когианы в этом возрасте больно юркие, подтвердились быстро. Ознакомившись с новым местом непосредственного обитания, ящерица отправилась изучать мир за пределами таза с водой и кресла. Неторопливо обошла всю комнату, всё осмотрела, всё обнюхала. Начала настойчиво лезть на предметы обстановки, совать мордочку за и под мебель, делать рывки туда, куда Арнетти не ожидала, словно проверяя длину и прочность поводка. Высота и вертикальная плоскость преградой не выступали, прыгала когиана ловко, не хуже кошки, а где запрыгнуть всё-таки не могла, там пыталась забраться на приглянувшийся предмет, цепляясь коготками и упрямо карабкаясь вверх, словно белка по стволу дерева. И передвигалась она со скоростью не меньшей, чем у той же белки. Глазом моргнуть не успеваешь, а ящерицы уже и след простыл, только верёвка торчит из самого неожиданного угла. Хорошо хоть, мебель в доме основательная, крепкая и нет лёгких тонконогих столиков, ваз, статуэток и прочих вещей, перевернуть или уронить которые проще простого.

Поначалу Ринда выскакивала из кухни на каждый шум, непонятный звук и шиканье Арнетти, однако вскоре перестала обращать внимание на лезущую куда ни попадя ящерицу и безуспешно её окликающую гостью. Когиане особенно нравилось забраться куда-то повыше и, немного пометавшись за ящеркой по всей комнате, Арнетти решила направить её энергию в полезное русло. Мозолям после мази Беллы полегчало, да и в доме можно ходить без обуви, в одних чулках, что, кстати, позволяло Арнетти передвигаться более бесшумно. Не как оборотню, конечно, но всё же потише, чем когда топаешь в туфлях на крепкой толстой подошве.

Арнетти сняла когиану с боковой стенки книжного шкафа, кою та штурмовала с завидным упорством, несколько секунд всматривалась в ведущий на кухню проём и крадучись отошла к лестнице. Посадила ящерицу на нижнюю ступеньку, а сама на всякий случай встала сбоку, делая вид, будто она-то точно не собирается нарушать границы частной собственности.

Немного поразмыслив над щедрым предложением, когиана охотно его приняла и резво попрыгала вверх по ступенькам. Выждав, когда ящерка скроется с глаз, Арнетти подтянула поводок и шагнула к лестнице.

– Коги, маленькая, а ну иди сюда, – позвала негромко, косясь на проём. – Ты куда пошла, негодница?

Ринда на голос гостьи никак не отреагировала, занятая выпечкой, и Арнетти взбежала по ступенькам вслед за ящерицей.

Неширокая лестница привела на маленькую площадку с тремя дверьми. Выглядели они одинаково, и понять, где чья спальня, возможным не представлялось. Когиана уже деловито обнюхивала незнакомое ей пространство, совала мордочку по каждую створку по очереди. Арнетти обмотала верёвку вокруг ладони, сокращая длину, и открыла первую дверь.

Спальня Ринды легко угадывалась по столику с зеркалом, гребнями и лентами. Обставлена комната просто, никаких современных вещей в пределах видимости.

Ладно, идём дальше.

Дальше спальня Бернара. Здесь Арнетти задержалась, осмотрелась повнимательнее, однако ничего выходящего за рамки местных реалий не увидела. Размерами, пожалуй, чуть побольше комнаты дочери да туалетный столик – память о той, кто некогда за ним сидела, – пустовал, но и только.

– В следующий раз начну с этого конца, – пробормотала Арнетти себе под нос и толкнула третью дверь.

Когиана прошмыгнула между хозяйских ног, всколыхнув край юбки, и на полной скорости влетела в комнату. Застыла посреди помещения, подняла голову, засопела.

– И это всё? – переступив порог, Арнетти удивлённо оглядела… обычную спальню человека не слишком аккуратного, регулярную уборку не уважающего.

В комнате царил умеренный хаос из брошенной где попало одежды, журналов с большой земли, грифелей и чертежей, навевавших воспоминания о раннем детстве, когда папа Арнетти увлекался радиотехникой. Журналы были посвящённые как автомобилям, похожим на машины первой половины прошлого века мира людей, так и не вполне одетым барышням, томно взирающим с чёрно-белых фотографий на зрителя. Арнетти пролистнула по журналу с верхней части двух стопок, одна с машинами, другая с девушками, и вернула на место. Компьютера, даже самой устаревшей модели, нет. Собственно техники в любом виде, да хоть того же старого радиоприёмника, тоже.

Ошибочка вышла?

И к технике, как верно заметил Дагги, нужен электрический генератор, а ничего подобного возле дома Бернара нет. По крайней мере, поблизости.

– Значит, пойдём к Дагги, – поделилась Арнетти планами с когианой. – В конце концов, у него мой ноут, так что повод искать не придётся. А теперь давай-ка вернёмся вниз, пока нас не хватились.

Наклонилась за ящерицей и краем глаза отметила одежду, ворохом сваленную на кровать. Нет-нет, современной она не выглядела и фасон всё тот же, устаревший безмерно. Одежда Бентона отличалась от облачения его родственников и соотечественников цветами яркими, насыщенными, броскими, нежели те, которым отдавали предпочтение жители Медвежьего угла. Ткани другие, скорее всего, куда более дорогие. Чёрные кожаные штаны, пижонская красная куртка… в общем, ничего похожего на одежду Бернара или Дагги.

Подхватив когиану на руки, Арнетти обошла лежащий на полу чертёж и сунула нос в платяной шкаф. Тот пуст наполовину, зато в его недрах обнаружилось несколько вещей, подходящих для острова и не выделяющих носителя среди местного населения. Но если судить по тому, что они аккуратно сложены, развешаны и задвинуты в дальний угол шкафа, надевал их Бентон нечасто.

– Суровая и простая жизнь обитателей Медвежьего угла явно была не по нраву молодому Бентону, – прошептала Арнетти ящерице, выскользнув из спальни. Оглядела площадку и вдруг заметила ещё одну лестницу у дальней стены. – А это у нас что?

Узкая и плоская, лестница вела к люку в потолке.

А люк в потолке – на чердак.

Спустив когиану на пол, Арнетти осторожно поднялась по трём ступенькам и толкнула вытянутой рукой деревянную крышку.

Заперто.

Интересно, и кто в медвежьем семействе запирает чердак на засов? Отодвинуть его вроде нетрудно, но надо подняться ещё на пару ступенек и ухватиться получше…

– Госпожа Арнетти? – донеслось с первого этажа, и Арнетти поспешила слезть с лестницы.

Сгребла ящерицу в охапку и метнулась вниз.

– Госпожа Арнетти? – опешила Ринда, обнаружив гостью спускающейся со второго этажа.

– Представляешь, коги наверх убежала, только хвостик её и мелькнул, – соврала Арнетти.

– А-а, – неуверенно протянула Ринда.

– Такая юркая, я еле за ней поспеваю.

– А ночью вы как же будете?

– Ну, надеюсь, она за день набегается и ночью тыгыдык устраивать не станет.

– Тыды… что устраивать?

– Тыгыдык – это когда котики… кошки бегают по мебели, стенам, потолку…

– Зачем?

– Они же кошки, им положено бегать, – Арнетти ссадила ящерицу на пол, и та тут же вернулась к восхождению на книжный шкаф. – Или на острове кошек никто не держит?

– Держат, но мало. Обычно люди, среди нас-то редко кто в дом животных берёт, – Ринда помолчала, наблюдая, как когиана карабкается по стенке шкафа, и спросила: – А вы её взаправду с собой заберёте?

– Ко мне домой, ты имеешь в виду? Конечно, заберу.

– Мне просто кажется, без вас она здесь жить не сможет.

– Прежде всего кто тут за ней смотреть будет, кроме меня? – усмехнулась Арнетти. – Твоему папе такой гемо… лишняя волокита точно ни к чему. А скажи-ка мне, Ринда, вот что. Далеко ли ваш сосед Дагги живёт?

Часть 21

Жил Дагги и впрямь недалеко – в одном из ближайших к медвежьей берлоге домов. Ринда подробно рассказала и даже показала, в какую сторону и по какой тропинке идти. Однако пока Арнетти размышляла, осилят ли её мозоли очередную прогулку в неудобной обувке, небо, с утра безоблачное, затянули мрачные серые тучи. Пролиться дождём не спешили, лишь темнели и набухали, словно горошины в стручке, но энтузиазма Арнетти поубавили. Под здешним ливнем она уже побывала, и повторять сей познавательный опыт совсем не хотелось. Пришлось отложить визит к Дагги до более подходящего времени – и погоды, – и засесть с книгой у окошка. Хмурящееся небо резко сократило и исследовательский интерес когианы. Ящерица перестала лезть на всё, на что в принципе можно было залезть, забралась в таз и устроилась в воде, положив подбородок на бортик. Вылезла из таза, только чтобы съесть мясо, нарезанное маленькими кусочками и положенное в тарелку, а после вернулась обратно. Похоже, сезон дождей на озере Туманов вгонял в меланхолию даже когиан.

Надо бы дать ящерке имя. Не звать же её просто когиана?

Бесцельно пролистывая страницы книги, Арнетти мысленно перебрала варианты, шёпотом озвучила ящерице имена, которые показались подходящими. Когиана флегматично взирала на хозяйку из глубин таза и не реагировала ни на одно предложение.

Бернар вернулся к вечеру, и появление старшего медведя породило немалое оживление у ящерицы. Выбравшись из таза и оставляя мокрые следы, она отправилась встречать Бернара, путаться у него под ногами и обиженно сопеть, если он не обращал на неё внимания. Мужчина с не меньшим удивлением поглядывал на когиану, явно не ожидая столь бурного проявления эмоций от хладнокровного существа. Немного понаблюдав за несколько растерянным медведем и упорно крутящейся вокруг него ящеркой, Арнетти решила назвать когиану Берилл. Красивый камень и как раз зелёным тоже бывает, а ещё почему-то казалось созвучным – Бернар и Берилл.

Главное, самому Бернару про созвучие это не говорить.

Не поймёт ведь.

Или поймёт, но неправильно.

После ужина Бернар задержался за столом, расспросил Арнетти об устройстве ящерицы и её собственном. Слово за слово, одна тема незаметно уступила другой, а там и третьей, и беседа затянулась допоздна. Было и самой любопытно послушать о житие-бытие на острове, и приятно, что с неподдельным интересом слушают её. Только за своей речью приходилось следить, дабы ненароком лишнего не сболтнуть, но в целом Бернар вряд ли видел разницу между настоящей жизнью Арнетти в мире людей и неким условным городом в Тёмном княжестве, где она якобы жила. Рассказывать про Агатовую чайку было проще, в княжеской резиденции не водилось никакой экзотики родом из прошлых веков, разве что интернета нет, а так всё почти как дома. Кое-что Бернару, как и Ринде, было в новинку, однако в остальном мир за пределами озера Туманов мужчина знал куда лучше, нежели его дочь.

На следующий день зарядил дождь.

Не такой ливень сплошной стеной, как тот, под который угодила Арнетти, но послабее, докучливый мелкий дождь, идущий то сильнее, то тише, не прекращавшийся весь день напролёт.

И всю ночь.

Назавтра ситуация не изменилась.

Свеженаречённая ящерка вновь впала в меланхолию, по мебели почти не лазила, куда не попадя не убегала и большую часть времени проводила либо в тазу с водой, либо на коленях Арнетти. Арнетти даже рискнула снять с неё веревочную шлейку. Ночевать Берилл желала исключительно с ней же и едва Арнетти устраивалась на узком диване, как когиана запрыгивала следом и укладывалась спать прямо на хозяйку, выбирая при том точку повыше и усложняя и без того непростые попытки перевернуться с бока на бок.

Пострадав ещё пару десятков страниц над «Зовом луны и доводами рассудка», Арнетти отложила книгу и попросила листик-другой бумаги, какой не жалко, и пишущий инструмент. Лучше набросок сделать, позже наверняка пригодится, чем читать роман, к коему душа не лежит. Упорный погрыз колючего кактуса Арнетти полагала бессмысленным, а лезть со своей неумелой помощью под руку Ринды вряд ли стоило. Девушка целый день хлопотала по дому и во дворе, ловко управляясь с массой обязанностей, остававшихся для Арнетти непонятными или сложными, бегала к соседям, а по вечерам после ужина запоем читала романы и мечтала о великой любви, чтобы как в тех книжках. Правда, папе в столь неподобающих приличным девицам желаниях не признавалась. Сами соседи с визитами, к счастью, не заглядывали – но расспрашивали о гостье с большой земли, как признавалась Ринда, – хотя если бы на огонёк забежал Дагги, то Арнетти точно не возражала бы.

Однако Дагги что-то не спешил проведать юную соседку.

Бернар часто уходил из дома несмотря на дождь. Вечерами по возвращению завёл за привычку рассказывать Арнетти, как день прошёл, что он видел да что в округе случается. Из-за непогоды жизнь на острове не замирала совсем, подобно когиане, способной часами сидеть абсолютно неподвижно, но продолжала течь, хотя и медленнее обычного. Жители заканчивали подготовку к снисхождению туманов, проверяли припасы для себя и домашней скотины, торопились отправить и получить с большой земли всё необходимое. Со слов Бернара Арнетти поняла, что привычной ей зимы не было даже на севере княжества, однако в здешних краях туманы заменяли снег и морозы. Попутно многим, особенно молодым, не терпелось собраться в загадочном большом доме на танцы. В сезон туманов танцы каждые две недели уже не проводились, и после нынешнего увеселения ближайший праздник и повод собраться ожидался только где-то между зимним солнцестоянием и Новым годом.

На третий день муторная серая морось пошла на убыль, после полудня небо расчистилось и выглянуло солнце. Накинув одолженную Риндой большую вязаную шаль, Арнетти вышла побродить кругом по террасе и подышать свежим воздухом – всё равно по размокшим тропинкам не больно-то погуляешь, тем более в тесной обуви. Чутко реагирующая на смену погоды Берилл оживилась и увязалась за хозяйкой, потопала рядом, время от времени просовывая любопытную мордочку между столбиками перил.

И всё-таки хорошо тут по-своему. Воздух чистый, действительно свежий, природа красивая вокруг, тишина. Не гудит дорога, не шумят машины, не рокочут самолёты, не гомонят люди – а люди гомонили не только на улице или во дворе, но и в подъезде, и в соседней квартире. Не то чтобы прямо охота знать всё подробности из жизни соседей сверху, однако и деваться некуда.

Ещё б удобства сюда кое-какие и даже можно жить постоянно.

Например, ванную нормальную. С утра Ринда только и щебетала, что о завтрашних танцах, и чем дольше она перечисляла наряды других девушек и решала, какую ленту выберет, тем сильнее зудело тело, погружая в мечты о ванне с горячей водой.

На четвёртом круге Берилл остановилась, принюхалась, встопорщила иглы на мордочке и попятилась за ноги Арнетти. Арнетти перегнулась через перила, оглядела прилегающую территорию. Откуда-то слева, из-за угла дома, появился поджарый серый волк, посмотрел на Арнетти жёлтыми глазами.

– Здравствуйте, – поздоровалась Арнетти.

Волк мотнул головой и ушёл.

Через несколько минут на полянке перед домом появилась крупная рыжая лиса с зажатой в пасти лямкой сумки. При виде Арнетти лиса насторожилась, попятилась было, но затем, передумав, взбежала по ступенькам и, встав на задние лапы, поскреблась передними в дверь. Ринда открыла и лиса прошмыгнула внутрь. Пожав плечами, Арнетти продолжила променад.

Впрочем, завершить круг она не успела.

Дверь распахнулась снова и Ринда, высунувшись, помахала Арнетти рукой.

– Арнетти, давайте к нам.

Подхватив Берилл, Арнетти вернулась в дом. Лисица в человеческой ипостаси оказалась хорошенькой, рыжеволосой и зеленоглазой. Одетая в лёгкое открытое платьишко, явно только что накинутое соблюдения приличий ради, лисичка доставала из своей сумки и раскладывала на краю обеденного стола разноцветные ленты.

– Это Ливия, – представила гостью Ринда. – Лив, а это Арнетти.

– Я знаю, – кивнула лисица.

– Арнетти, смотрите, что Ливия принесла, – Ринда восторженно уставилась на пёстрые отрезы. – Это с большой земли совсем недавно привезли. Какая красота, верно? Я хочу себе новую ленту выбрать, самую-самую красивую, чтобы Даг… все на танцах заметили. Может, вы тоже что-то хотите?

– Ленту? – с удивлением уточнила Арнетти. Кажется, она ленты в волосах не носила с начальных классов школы.

– Да.

– У меня ещё два отреза тонкого кружева есть, – предложила Ливия. – Можно лиф обшить или юбку.

– У меня нет своей одежды, так что пришивать один леший некуда, – Арнетти поставила когиану на пол. – И на танцы я не иду.

– Почему? – растерялась Ринда. – Я думала, вы пойдёте. Может, и папа с вами пошёл бы.

Часть 22

– Разве ты не упоминала, что твой отец не ходит на танцы?

Берилл подняла голову и принялась водить ею из стороны в сторону, с интересом наблюдая за покачивающимися концами лент. Арнетти не знала, насколько хорошо когиана различала цвета и видела ли разницу между оттенками в принципе, однако свешивающиеся с края столешницы шёлковые и атласные змейки внимание её приковали основательно.

– Обычно не ходит, – признала Ринда. – Но это большие танцы, последние перед снисхождением туманов, там все-все соберутся. И на них папа заглядывает… за порядком следит, смотрит, чтобы парни не слишком распоясывались и чтобы всё хорошо, ровно да чин по чину было.

– Ну не танцует же, – Бернар, лихо отплясывающий какой-нибудь разудалый сельский танец, представлялся с трудом.

Вернее, не представлялся вовсе. В молодости, когда мужчина был не старше Ринды, – возможно. А сейчас… вряд ли.

Арнетти и себя танцующей плохо представляла. Последний раз, кажется, она пыталась изобразить на редкость неуклюжий вальс в паре с Ройсом, когда они с ловцом по настоянию Эжени отправились спасать Юлиссу из рук властного пластилина Дэймитри. Правда, Юлисса в спасении не нуждалась, партнёр из Ройса вышел преотвратный и танец тот оставил раздражающее ощущение неловкости и острое желание поскорее оказаться подальше от ловца.

– Не танцует, – вздохнула Ринда, с тоской глядя на ленты. – Но мог бы, отчего нет? И вы могли бы.

– Мне нечего надеть, – выдала Арнетти железобетонный аргумент. И, главное, совершенно правдивый в данной ситуации. – Обуть, кстати, тоже, – приподняв краю юбки, выставила левую ногу и критично осмотрела носок туфли. – В этих туфельках много не натанцуешь. А идти в одной ленте… это будет как-то чересчур уж экстремально.

Ливия отступила, окинула Арнетти с ног до головы быстрым наметанным взглядом.

– Нечего надеть – это не беда, – лисица покопалась в сумке и извлекла измерительную ленту.

Жестом показала, чтобы Арнетти отошла от стола, сдёрнула с её плеч шаль и сунула Ринде. Затем принялась обмерять, поворачивать Арнетти во все стороны по очереди, поднимать ей руки и крутить-вертеть, как куклу. Не поленилась присесть и замерять даже её ступню. Арнетти не сопротивлялась и не возражала, хотя не представляла, что Ливия собирается делать с полученными параметрами. Ясно же, что за день новое платье не сошьёшь и туфли по ноге не изготовишь, разве что у рыжей лисы волшебная палочка припрятана и она может лёгким взмахом превратить обноски в роскошный наряд для бала. Угу, и ещё тыкву в карету, крысу в кучера, мышей в ливрейных лакеев… или в кого там мелких грызунов превратили… и пару хрустальных туфелек выдаст в придачу.

– Завтра после полудня всё занесу, – беззаботно заявила Ливия, закончив с обмером.

– Что… занесёте?

– Платье. И туфли.

Серьёзно?!

– И исподнее? – зачем-то уточнила Ринда, трепетно прижимая к груди шаль.

– Да, – не моргнув глазом заверила лисица.

– Но я же… – Арнетти на всякий случай указала на собственную грудь в вырезе блузки. – Пышка, пончик, дама корпулетных достоинств, нестандартного размера и всё такое…

Пожалуй, можно было добавить эпитеты и куда менее корректные, не раз услышанные как в адрес женщин с похожей фигурой, так и в свой собственный, но маловероятно, чтобы Ливия совсем уж подобных словечек не знала. Или их местных синонимов.

– Ну и что? – лукаво улыбнулась лисица. – Или вы полагаете, будто мы тут вовсе ничего не видим, не слышим и ведать ни о чём не ведаем? Ринда, будешь ленту выбирать?

– А, да-да, – торопливо закивала Ринда и, отложив шаль на ближайший стул, повернулась к столу.

– Разумеется, новое платье я вам не обещаю, – продолжила Ливия. – Но сделать кое-что можно.

– И туфли? – усомнилась Арнетти. Повторять вопрос Ринды про нижнее бельё не стала, хотя мысль о панталонах бэу по-прежнему не радовала.

– Посмотрю у себя, не осталось ли с прошлой партии подходящего размера. Сейчас-то, перед туманами, всё основное уже разобрали, – пояснила лисица и заговорщицки подмигнула Арнетти. – Даже в Медвежьем углу женщины хотят быть нарядными и красивыми, вот я и кручусь. Арнетти, а могу я на ваши вещи взглянуть? Ринда упоминала, вы на остров прибыли в каких-то шибко чудных вещах…

– Обычные футболка и джинсы… э-э, штаны. Но после катания по грязи они несколько… в состоянии некондиции. Я пыталась их отстирать, однако, по-моему, только хуже сделала.

– Всё равно давайте. Очень уж любопытно посмотреть на одежду с юга.

Пока Ринда азартно перебирала ленты, прикладывала к волосам то одну, то другую и наперегонки с когианой бегала к стеклянным дверцам книжного шкафа, Арнетти сходила за своими вещами. Убогий вид иномирной одежды Ливию не смутил, она отошла к окну, наивнимательнейшим образом рассмотрела футболку и джинсы и попросила разрешения взять их с собой.

Ладно, пусть берёт, не жалко. Всё равно на реанимацию шмоток рассчитывать не приходилось, и та же княжеская племянница зачастую одевалась вполне себе современно, так что вряд ли Ливия что-то заподозрит, даже если под микроскопом будет их разглядывать.

Наконец после долгих мучительных размышлений, взвешивания и перекладывания лент выбор был сделан и Ливия, забрав оставшиеся и одежду Арнетти, откланялась. Ещё через несколько часов Арнетти решила, что тропинки в достаточной мере просохли, чтобы пройтись по ним на небольшое расстояние, и, взяв с собой Берилл, отправилась к Дагги.

* * *

По местным меркам идти до соседнего дома пришлось примерно столько же, сколько в своём микрорайоне Арнетти ходила до продуктового магазина, считавшегося крупнейшим в округе. Вроде и близко, но и до расстояния, традиционно вкладываемого в понятие «соседний дом», далеко. Берлога медведей Бёр располагалась на совсем уж маленькой, тесной полянке под уклоном, куда помимо одноэтажного дома на сваях разной высоты поместился только сарай да крохотный огород за низким плетнём. Чем ещё занимались Бёры, так навскидку не угадывалось, ни курятника, ни иного крова для домашней скотины не видно, аптекарского огорода, как у Беллы, тоже нет. Оглядевшись повнимательнее и не приметив ничего интересного, Арнетти поднялась по ступенькам крыльца, постучала в дверь.

Тишина.

Постучала снова, подольше и погромче.

Ответа не последовало.

Может, дома никого нет?

Бернар говорил, что у Дагги есть отец. Кажется, мать тоже упоминал, но это неточно. И дом не настолько велик, чтобы в нём большое семейство проживало, и оборотни, в отличие от людей, не имели дурной привычки бесконтрольно плодиться и размножаться.

Взяв не отстающую Берилл на руки, Арнетти обошла дом по кольцу террасы, постучала в заднюю дверь. Подождала и повторила. От более основательного стука створка внезапно мягко, бесшумно приоткрылась.

Жители Медвежьего угла не запирались, это Арнетти уже поняла. Брать без спроса у соседей, ближних и дальних, здесь полагалось немыслимым, недопустимым, а чужаки и воры случались так редко, что их не боялись. Даже если кто-то пришлый и украдёт что, то ничего действительно ценного для большой земли у местных не водилось, и лесничий с помощниками быстро находил нарушителя.

– Эй, есть кто дома? – крикнула Арнетти в образовавшуюся щель. – К вам гости пришли… по очень важному и срочному делу.

Наверное, всё-таки никого нет.

Тем не менее, помедлив, Арнетти толкнула дверь и переступила порог.

Маленькая кухня пустовала, и плита успела остыть. Арнетти пересекла кухоньку и вышла в столь же небольшую гостиную. Обстановка ещё скромнее, чем в доме Беллы: если у медведицы полки были сплошь заняты травами и всевозможными лекарственными средствами, из них изготовленными, то у Бёров и полок-то толком не было, не говоря уже о книжных шкафах. В углу обнаружилась узкая лестница, ведущая на мансарду – или на чердак.

Нехорошо бродить по чужому дому в отсутствие хозяев. Нехорошо. Но где-то в недрах этого конкретного дома прятался несчастный ноут – и, может статься, ответы на вопросы. Не то чтобы вопросы прямо настолько жизненноважные, однако что поделать, если даже на них не пожелали отвечать сразу и честно? Брать чужое Арнетти не собирается, лишь поднимется наверх и глянет одним глазком, что скрывает чердак Бёров. Может, там и смотреть не на что, обычный склад ненужных вещей…

Всё же это мансарда.

И да, на склад она походила.

На склад безумного стимпанковского изобретателя.