Текст книги "Сердце огня и льда. Леди (СИ)"

Автор книги: Серина Гэлбрэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Дрэйк обошёл кровать, присел на край постели со своей стороны. Я следила за ним испуганно, настороженно, опасаясь неизвестности, опасаясь реакции. Нелегко не отвлекаться, когда оба рядом, под взглядом тяжёлым, жарким настолько, что я ощущала нагревающийся стремительно воздух вокруг.

Жду, застыв безжизненной куклой, загипнотизированная потемневшим взглядом Дрэйка. Чувствую губы Нордана на плече, на ключице, чувствую, как отороченный кружевом лиф сорочки скользит вниз, обнажая грудь. Вспыхнув, пытаюсь инстинктивно прикрыться, но не успеваю – Дрэйк перехватывает мою руку за запястье, мягко отводит в сторону, наклоняется ко мне. Касается моих губ поцелуем, столь же вопросительным, осторожным, что и Нордан несколько минут назад. Дрожь прокатывается волной по телу, сердце бьётся отчаянно, взволнованно, и мне кажется, его стук должен оглушать Нордана.

Странно. Непривычно. Маняще. Капля растерянности – я не знаю в точности, что следует делать, как вести себя. Губы Нордана на груди, захватывают в плен напряжённую вершинку и я, высвободив руку, обнимаю Дрэйка за шею, приоткрываю рот, углубляя поцелуй, отдаваясь своим ощущениям, своим мужчинам, запахам, причудливое, яркое сплетение которых становится всё плотнее, гуще. Запускаю пальцы в волосы Дрэйка, чуть выгибаюсь. Рука Нордана скользит по моей ноге, находит край сбившейся во время сна сорочки, поднимает выше, до бёдер, касаясь обнажающейся кожи. Жар контрастом с прохладой, мои неуверенность, смущение мешаются с желанием большего, с желанием прикасаться самой. Лишние сейчас мысли отступают, я чувствую пальцы Нордана на внутренней стороне бедра и сразу же на другой ноге – ладонь Дрэйка, легшую выше колена, поглаживающую неспешно.

Время застывает на мгновение, на доли секунды, не больше, чем разделяющие нажавший на спусковой крючок палец и вырвавшуюся из дула пулю. Ощущаю заминку, острые нотки раздражения в запахах, ещё не понимаю, в чём дело, но мужчины останавливаются, отодвигаются, Дрэйк выпрямляется, Нордан ворчит неразборчиво себе под нос. Оба поправляют мою сорочку – Дрэйк одёргивает подол, Нордан подтягивает спущенный лиф. Затем встаёт с кровати, подходит к двери и распахивает створку прежде, чем невидимый из моего положения визитёр постучит.

– Бев, ты покойник, – в голосе Нордана раздражение, досада.

– Все мы когда-нибудь умрём, – парировал Беван невозмутимо.

– Я с удовольствием организую тебе раннюю смерть.

Я села и заметила, как встал Нордан – не открывая дверь полностью, одна рука придерживала створку, другая упёрлась в дверную раму, не позволяя Бевану войти, хотя я и не думала, что он станет заходить в нашу спальню просто так.

– Надеюсь, Беван, причина достаточно веская, – заметил Дрэйк негромко.

– Лисе прислали цветы, – сообщил Беван.

– Что ты больше предпочитаешь: четвертование или по-простому полюбоваться на собственные выпотрошенные внутренности?

– Норд, – перебил собрата Дрэйк и улыбнулся мне коротко, извиняюще. – Так что необычного в этих цветах?

– В самом букете ничего, – ответил Беван. – Во всяком случае, мы с Лисой ничего подозрительного не насмотрели и не учуяли. Но примечателен отправитель.

– Полагаю, господин Эрин Игнаси продолжает разыгрывать тайного обожателя нашей лисички? – предположил Нордан насмешливо.

– Учитывая, что карточка подписана, сохранять инкогнито он явно не стремится. Кстати, знакомая птичка принесла мне на хвосте ещё один весьма любопытный штришок к портрету кошака. В прошлом году во время приснопамятных событий в Афаллии… Норд, не хмурься так озадаченно, это было без тебя, но Дрэйк обязательно поведает тебе всё в подробностях… господин Игнаси много и активно вращался при тамошнем дворе. В империю он приехал зимой, в начале этого года, когда вопрос с братством в Афаллии был решён не в пользу ордена. Для собрата Френсиса и его партии в Афаллии это был полный и неоспоримый крах.

– Конечно же, подождать до обеда сия ценная информация никак не могла, – пробормотал Нордан.

Я услышала, как Беван усмехнулся, и Нордан захлопнул дверь перед носом бывшего собрата. Прошёлся по комнате, собирая одежду на день, вернулся к кровати и, присев со своей стороны, обнял меня, притянул к себе. Поцеловал, однако не так, как вчера утром. То не лёгкое целомудренное прикосновение к виску, но поцелуй, обжигающий мои губы клеймом собственника, обещанием большего, нежели произошедшее сейчас, нежели хрупкая эта прелюдия.

– Я же говорил, что для уединения в этом доме нужно предварительно всех из него выгнать, – произнёс Нордан, отстранившись от меня наконец.

– Определённый смысл в этом есть, – согласился Дрэйк.

– Письмо, Шель, – напомнил Нордан и, поднявшись, с одеждой в руке, вышел из спальни.

Мы с Дрэйком остаёмся вдвоём. Мне и жаль, что Беван вмешался невольно, прервал нас, и в то же время я испытываю облегчение, что всё откладывается до следующего неведомого раза.

– Что за письмо? – спросил Дрэйк. Поймал мою правую руку, погладил пальцы. Золотое кольцо на безымянном, я не сняла его на ночь, как не снимала и серебряное кольцо с безымянного пальца левой руки.

– Я не знаю, говорил ли Норд тебе, но… – я помедлила в нерешительности. – Он хочет, чтобы Эсти привезли к нам сюда.

– Говорил.

Отчего-то я не удивлена. Похоже, мужчины успели обсудить не только ситуацию в целом и наши отношения, но и вообще каждую мелочь, каждую деталь, всё, что сочли более-менее важным.

– Ты тоже считаешь, что Тайя может… представлять угрозу для Звёздочки?

– Айшель, Норд недоверчив и подозрителен, впрочем, эти черты присущи нам всем в той или иной степени и, хотя я не сторонник крайностей, в некоторых вещах не могу не согласиться с ним, – Дрэйк сжал чуть мою руку, привлёк к себе, и я охотно передвинулась ближе к нему. – Безусловно, меня беспокоит внезапное появление и возможная роль вашей подруги-волчицы. Если бы я знал заранее о том, что она поедет с вами, я бы предварительно проверил её. Ваш с Лиссет отъезд придумывался и продумывался фактически на коленях, с большим количеством неучтённых факторов, что для меня как для члена братства недопустимо, – мужчина усмехнулся вдруг, проводя подушечкой большого пальца по голубоватым венам на тыльной стороне ладони, просвечивающим сквозь мою бледную кожу. – Чем больше неизвестных знаменателей, чем больше случайностей, тем выше риск получить на выходе не совсем то, что планировалось. Разумеется, я учитываю неоспоримый факт, что Тайя благополучно провела с вами почти три года, за этот срок показав себя настоящим другом, и всё же не вижу смысла рисковать безопасностью Эстеллы. Если Тайя действительно та, за кого себя выдаёт, она не будет возражать против сопровождения и без лишних вопросов привезёт девочку к нам.

– А… если нет?

– Беван дал мне координаты общины. В любом случае уйти оттуда незаметно и с ребёнком ей не удастся.

– Вы… уже отправили кого-то в общину? – уточнила я недоверчиво.

– Сразу же, как только забрали Норда из дворцовых катакомб. И не в саму общину, а наблюдать за территорией, где она расположена, за теми, кто туда приходит и кто её покидает.

Я и удивлена, и понимаю, что иначе быть не могло, Дрэйк не мог пустить всё на самотёк и забыть о моей дочери, оставшейся на другом краю континента.

– Норд не упоминал об этом, – прошептала я.

– Это всего лишь наблюдение, мера предосторожности, и она не открывает нам доступ в саму общину, неизвестно, что конкретно там может происходить.

Хочу возмутиться, возразить, что мужчины опять ничего мне не сказали, решили всё за моей спиной и даже хуже – Нордан тогда ещё спал и Дрэйк действовал самостоятельно, не спросив меня как мать Эстеллы, как члена самой общины, которая, возможно, тоже подвергнется риску теперь, когда её местоположение становится известно всё большему количеству людей и нелюдей. А значит, вскоре её обитателям придётся искать другое укрытие. Пока мы жили под защитой лисьей магии, общине не доводилось переезжать, но старейшины рассказывали, что в случае беды, вырубки леса, обнаружения теми, кому о тайном убежище знать не следовало, обитатели собирали скромные пожитки и покидали прежний дом, отправляясь на поиски нового. Уходили глубже в леса, путали тропки за своими спинами и начинали сначала, строили наново укрытие, готовое принять всех нуждающихся.

– Тебе не о чем волноваться, – Дрэйк спокоен, и я вижу по его глазам, полным нежности тёплой, ободряющей, что мужчину не интересует потенциальный риск для всей общины, не интересует, что будет с её обитателями, если информация пойдёт дальше. Как и всегда, члена ордена не волнуют сопутствующие расходы, безымянные случайные пешки на шахматной доске. – Тот, кого я туда отправил, не знает о том, кто Эстелла на самом деле, не знает о тебе, о нас и нашей привязке. С девочкой всё в порядке, и ты скоро её увидишь.

Я киваю, сдерживая возражения. Дрэйк целует меня, касаясь моих губ своими бережно, невесомо, встаёт и уходит.

Несмотря на подозрительность Нордана, несмотря на предосторожности Дрэйка, я не могу просто отринуть три года заботы о нас с Эстеллой, поддержки, тёплого отношения, гостеприимства. Не могу позволить, чтобы из-за меня пострадали невинные, те, кто принял нас, не задавая ненужных, неловких вопросов, кто поделился необходимым, хотя и сам не владел всем в достатке. Можно избавиться от власти круга и старших, вновь стать смертным получеловеком и не называться более членом братства, но нельзя сразу начать мыслить иначе, вести себя по-другому. Братство не вытравить из себя, как не убрать ядовитые клыки, изменённую ритуалами кровь. Не бывает полного возврата к прежнему, лишь открывается новая страница, новая дорога.

Чуть позднее я пишу в письме Тайе, чтобы она привезла Звёздочку к нам. Что подруге лучше не спорить и не возражать сопровождающему, кем бы он ни оказался, что он позаботится о ней с Эстеллой и поможет быстро и безопасно добраться до Эллораны. Что мы намерены устроить не только нашу малышку, но и саму волчицу, если ей некуда будет пойти. И в конце я прошу Тайю поговорить со старейшинами о необходимости переезда общины. Письмо я запечатываю и, никому не показав, сразу отправляю подруге.

* * *

Присланный букет – лилии на длинных стеблях, рыжие с тёмными крапинками – остался в холле, брошенный небрежно на столик. Мне жаль цветы, грустные, медленно умирающие, и я нашла высокую, расписанную голубыми узорами вазу, помыла её, налила воды и поставила туда букет. Лиссет показала мне карточку – Эрин рассыпался в извинениях за недавнее неловкое вторжение и лелеял надежду на скорую встречу и прибережённый для него танец.

– Совсем кошак обнаглел, – посетовала лисица. – Думает, я такая наивная идиотка, будто не пойму, что всё это затеяно ради его возможной мести братству, а отнюдь не ради меня? И я в жизни не стану встречаться с тем, кто будет мне в подмышку сопеть!

Я и Эрин примерно одного роста, но я высокая для девушки, а Лиссет же и вовсе выше меня.

– Не допускаешь мысли, что могла действительно ему понравиться? Едва ли он настолько глуп и самонадеян, чтобы не догадаться, какую реакцию вызовут его попытки ухаживать за тобой.

– Он наверняка провоцирует нас, – подруга забрала у меня карточку, разорвала и выбросила в мусорное ведро. – Знаешь, мне надо срочно и качественно снять стресс. Пёс с личной жизнью, сейчас некогда ею заниматься, но снять-то мужика на одну ночь я могу? Не волнуйся, сюда я его точно не приведу.

– Лиссет…

– Да-да, понимаю, на твой взгляд подобное поведение со стороны девушки несколько аморально, но почему этим кобелям можно сексом без обязательств заниматься, а мы должны всенепременно предварительно замуж выйти? – Лиссет подняла руку, останавливая мои возражения. – Поймаю на балу какого-нибудь симпатичного аристократа. Принца же будет сопровождать его свита, а значит, ожидается куча горячих альсианцев, которые, в отличие от воротящих нос имперских придворных, меня не знают, – на губах лисицы расцвела улыбка мечтательная, предвкушающая.

– Дрэйк намерен провести на балу переговоры с Рейнхартом, – напомнила я.

– Надеюсь, мальчики не превратят бал в кровавую заварушку. И Дрэйк меня заверил, что моего непосредственного участия в чем-то глобальном не требуется, и я могу позволить себе расслабиться и повеселиться немного.

Я знаю, что входит в мои обязанности на вечер: сногсшибательно, по словам Бевана, выглядеть, вести себя так, словно весь мир у моих ног, словно я королева и даже богиня – опять же, по его словам, – и побеседовать с Валерией, по возможности, без лишних ушей поблизости. Я надеюсь, пытаюсь надеяться, что бал пройдёт успешно, что не произойдёт ничего ужасного, не будет жертв, прямых или косвенных. Происшествие на императорском балу, при иностранной делегации и принце другого государства не скроешь, сославшись на неисправность проводки.

– Ах, какие мужчины меня ждут… знойные жгучие брюнеты, вку-усные, пряные, как глинтвейн, м-м, – произнесла Лиссет нараспев и, подмигнув мне, направилась к выходу из кухни.

– И что за крамольные речи ведутся в присутствии любимого цветочка Норда и Дрэйка?

– А ты, Бев, не подслушивай, иначе плохо кончишь, – заметила лисица нарочито нравоучительным тоном и вышла.

Я обернулась к вошедшему Бевану. Ещё день, до вечера время есть, но заняться мне нечем. Письмо отправлено, подготовительная суета начнётся позже. Мужчины уединились в кабинете, но раз Беван здесь, то, выходит, очередное закрытое собрание членов ордена бывших и нынешних окончено.

– Норд тебе ничего не сделал? – удивилась я притворно.

– А должен был?

– Не исключено.

– А-а, ты об этом, – Беван поочередно осмотрел содержимое всех кухонных полок и навесных шкафчиков. – Норд любит поугрожать, но это вовсе не означает, что он на самом деле пойдёт меня убивать. Ну и серьёзно, утро, стены в этой хибаре тонкие, а слух почти у всех хороший. Без обид, Шелли, но сидеть на первом этаже и ждать вас… уж извини.

– Ничего, – я и сама не знала, какое чувство во мне сильнее – разочарование или облегчение. Странно одновременно и страстно желать чего-то, и бояться.

Беван нашёл на одной из полок початую упаковку печенья, открыл, достал и сунул в рот хрустящий кругляшок.

– Хочешь?

– Нет, благодарю. Если ты голоден, я могу что-нибудь приготовить, – предложила я.

– Э, нет, не стоит. Готовить для взрослых ты не умеешь, это я уже понял.

– Я учусь, – пытаюсь, вернее, когда бывает время и возможность. В общине стряпала всегда Лиссет, я же занималась только кашками для Эстеллы, да и те не сразу начали мне удаваться.

– Дрэйку вполне по средствам нанять кухарку.

– Я всё равно хочу научиться готовить сама.

– Необычное желание для леди, – Беван помолчал немного, пережевывая второе печенье. – Валерия написала, что с Веледой всё в порядке, по крайней мере, физически, но морально она явно подавлена.

– Ты переписываешься с Валерией? – теперь я удивлена по-настоящему.

– Ну как переписываюсь – позапрошлым вечером я наведался к дворцу и передал наследнице записку через её милого пёсика. Спрятал под его ошейник. Валерия по вечерам выпускает Пушка на прогулку по парку, там всего-то делов приманить псину, – мужчина усмехнулся невесело. – Вчера Пушок принёс ответ. В общем, всё неплохо, не считая того, что Веледу надо как-то вывести из дворца.

– Собираешься похитить её?

– Почему сразу похитить? Спасти.

– Дрэйк и Норд знают? – уточнила я настороженно. О переговорах мне известно, но о спасении госпожи Ритт слышу впервые.

– Конечно, – ответил Беван безмятежно. – Пока Дрэйк будет отвлекать Рейнхарта возвышенными речами, а вы с Нордом впечатлять общественность своим появлением, я отправлюсь освобождать мою принцессу из лап злодея. Всё в лучших традициях сказок и любовных баллад. Валерия исполнит роль доброй феи, поскольку ей сильно не нравится рожа Рейнхарта. Наша крошка Лера с похвальной в её юные годы твёрдостью и решимостью намерена избавить свою страну от влияния ордена вообще и Рейнхарта в частности. Как сообщили мои источники, девочка даже не скрывает своего недовольства открытым вмешательством Рейнхарта в дела империи. Так что наследница нас поддержит. Из собственных соображений, разумеется, но мы не привередливые.

Я медленно кивнула.

– Беван, ты говорил, что помнишь запах Веледы… что она пахла шиповником.

– Она до сих пор так пахнет, – весёлость, показная, беспечная, исчезла из голоса, уступив место задумчивости. – Шиповником и цветочным мёдом. И, наверное, ещё летом.

– Ты же понимаешь, что это может означать? Рейнхарт не отец Веледы, он не может им быть, у них разный стихийный дар и… Лиссет или Дрэйк заметили бы привязку, буде таковая. Не знаю, что именно их связывает, но это не родственные узы и не парные…

– И Веледа не любовница Рейнхарта, если ты на это намекаешь. И вообще ничья. Как ни странно, я по-прежнему могу сказать, невинна девушка или уже нет. Что до запаха Веледы, то я уже об этом думал и не раз – может ли она быть моей парой. Все эти годы думал, – Беван съел ещё одно печенье и вдруг добавил насмешливо: – Надеюсь, второй мужик на меня не свалится занимательным довеском.

– Зачем же сразу второй? – не представляю Бевана в союзе на троих. Впрочем, когда-то никто из нас не представлял себя в союзе на троих. Разве что Лиссет традициями оборотней положено иметь двоих мужей.

– Сама смотри, вы втроём, Вэйд, Гален и их птичка тоже втроём. Не улавливаешь некоторой закономерности? Надо помедитировать на эту тему, заодно напомнить нашей божественной супружеской чете, что я у них любимчик и избранный, а значит, мне за особые заслуги перед вышестоящим руководством и отечеством нужна девушка без плюс одного в нагрузку.

– А-а, то есть твоим собратьям приходиться привыкать делить одну девушку на двоих, а ты на особом положении? – улыбнулась я невольно. – Вдвоём с девушкой?

– Как же иначе? – удивился мужчина так искренне, что я не сдержала смешка. – Я единственный, неповторимый и великолепный, я первый по-настоящему покинул круг, умер и вернулся к жизни по желанию богов. Вершу революцию во имя высшей цели, разваливаю братство, недоедаю, – в подтверждение Беван потряс пачкой печенья, – недопиваю и ночами недосыпаю. Мне нужны поблажки и премии, иначе я и уволиться могу с почётной должности избранного орудия божественной воли. К тому же, Шелли, это у вас простая совместная ночёвка великий подвиг, а Галену и Вэйду проще, они повадились пользовать одну девицу на двоих ещё со времён нашего тайного сообщества. Хотя, признаться, кутили мы тогда знатно, девицы не то, что по одной на двоих шли – по кругу. Или, наоборот, возьмём сразу по парочке на каждого, надоест кому какая – меняемся… – ностальгическое выражение в глазах появилось и исчезло тенью мимолётной грусти о далёком прошлом, и мужчина, спохватившись, заверил поспешно: – Прошу прощения, Шелли, виноват, ляпнул не подумав. Всё было давным-давно, и Дрэйк ничем подобным не занимался. Мне пора, дела, – и, улыбнувшись извиняюще напоследок, почти что сбежал из кухни.

Вместе с печеньем.

Пытаюсь осмыслить вырвавшиеся у Бевана неосторожные слова. Вспоминаю окутанный вечерними сумерками сад из нашего с Норданом сна, девичий смех бесплотным привидением, что скользит бесшумно по затенённым аллеям. Голос Вэйдалла, замечание Нордана о споре на невинную девушку. Представляю и не могу, не хватает мне ни фантазии, ни знаний. Или сразу две девушки на одного мужчину. Слышала я в общине о подобном виде развлечений, знаю, что так тоже бывает, и всё же с трудом могу вообразить.

Конечно же, Дрэйк в оргиях не участвовал. Но речь и не шла о Дрэйке.

Качаю головой в ответ на собственные мысли и решаю, что не буду думать об этом. Не буду ревновать Нордана к неисчислимым безвестным девушкам, к случайным и продолжительным связям, к прошлому, что остаётся неизменным, о чём бы мы ни размышляли в настоящем, как бы ни хотели переделать давно минувшее. Было бы странно, если бы за столько лет жизни Нордан ограничивался лишь одной любовницей единовременно.

И о каком тайном сообществе упомянул Беван?

* * *

Подобно всякой подготовке к выходу в свет, последние часы перед балом полны нервной суеты. Мужчинам проще, они не тратят время на укладку, макияж и массу совершенно незначительных на мужской взгляд мелочей. Мы с Лиссет уже привычно помогаем друг другу, лисица хочет выглядеть шикарно, интересно, соблазнительно, и я вижу, как подруга захвачена мыслями о предстоящей охоте, как горят хищным изумрудным огнём её глаза, как распускается на губах предвкушающая улыбка. Для меня же бал этот – нечто сродни сражению, раунд в бою, и я собираюсь с особой тщательностью, боясь о чём-то забыть, что-то пропустить, гадая, как пройдёт, каковы будут результаты и последствия.

Беван уходит раньше нас, один, а за нами приезжает присланный Валерией автомобиль. Последние несколько минут перед зеркалом, внимательный осмотр собственного отражения снова и снова. Алая ткань вьётся вокруг зыбкой дымкой, разрезы открывают ноги в туфельках на высоком каблуке. Я провожу ладонями по телу, поворачиваюсь то одним боком, то другим и мысли мои, отвлекаясь от дум о предстоящем торжестве, начинают колебаться между «не слишком ли я худа?» и «может, я несколько поправилась?»

Вскоре я действительно поправлюсь. В прошлый раз я ни на что не жаловалась, только большой живот создавал неизбежные неудобства, но женщины в общине уверяли, что каждая беременность может проходить по-разному. Лишь Серебряной ведомо, как всё будет на сей раз. И тоненький экзотический цветочек отнюдь не то же самое, что женщина на сносях, располневшая, неповоротливая, с животом размером с горку. Я хочу нашего ребёнка, дочку для Дрэйка и сестрёнку для Эстеллы, но сейчас понимаю вдруг, что эта беременность пройдёт на глазах моих мужчин, которые будут день за днём наблюдать, как меняется моя фигура, как теряет она всякую привлекательность. А если я опять начну много есть, часто плакать, срываться из-за любой ерунды? Буду толстой, некрасивой, капризной истеричкой и никакая привязка не удержит мужчин рядом.

– Не знаю, о чём ты сейчас думаешь, но по ощущениям определённо занимаешься самоедством.

Вздрогнув, я обернулась к Нордану, стоявшему на пороге спальни. Фрак. Волосы причёсаны, хотя и не слишком тщательно, впрочем, я уже замечала, что Дрэйк уделяет куда больше внимания причёске, как и остальным деталям безупречного внешнего вида.

– Я не занимаюсь самоедством, – возразила я, отворачиваясь обратно к зеркалу. – Обычные глупые женские мысли.

– И что за мысли занимают твою очаровательную голову?

Чувствую, как взгляд Нордана, пристальный, оценивающий, скользит то по мне, то по моему отражению. Вижу через зеркало, как мужчина приближается, замирает за моей спиной, и запах тумана и мха касается меня ласково, ободряюще. Я вдыхаю его глубоко в попытке успокоиться, расслабиться.

– Бал…

– Должен пройти неплохо, по крайней мере, в теории Дрэйка.

– Рейнхарт…

– Или смирится с неизбежным, или пожалеет, что вовремя не смирился. Из двенадцати действующих членов ордена четверо отказались и впредь считаться частью круга, и Вэйд написал, что они пытаются склонить Марка на свою сторону. Если выгорит, то нас будет пятеро против семерых, что, согласись, весьма и весьма неплохо, плюс на нашей стороне божественный любимчик Бев. К тому же взбунтовалось молодое поколение, а что старшие станут делать без нас, свежей крови? Своя-то у них чересчур стара и прогоркла, им лень лишний раз и пальцем пошевелить. Кстати, есть один забавный нюанс – те старшие, которые ещё сами ведут партии, а не сидят навроде собрата Салливана безвыездно на острове, или ещё где, выбрали для себя страны, где когда-то родились и выросли. И этот факт заставляет их крепче держаться за свои текущие партии. Возможно, в этом есть некий смысл, возможно, таков изначальный план старших, а возможно, таким образом проявляется неизжитая, что бы они там ни говорили, привязанность к месту рождения.

Я помню. Рейнхарт родился здесь, на нынешних территориях империи. Удивительное совпадение.

Если совпадение, разумеется. Которых братство не допускает.

– Беван…

– У него свой план. Разберётся. С божьей помощью, – добавил Нордан насмешливо. – Но под глупыми женскими мыслями ты же не затею Бева подразумевала.

– Это действительно глупо, – голос мой прозвучал неуверенно, неубедительно.

– Что именно, котёнок? – мужчина прижался ко мне со спины, ладони провели по моему телу от груди до бёдер, повторяя путь моих рук. – Тебе идёт алый, – одна ладонь опустилась ниже, нашла разрез на платье, коснулась кожи ноги, проникая под ткань, вызывая волну дрожи. – Не знаю, как насчёт Дрэйка, но меня новые нотки в твоём запахе сводят с ума… почти как в первый раз.

И я решилась.

– И это тоже меня немного беспокоит.

– Первый раз? – пальцы поднимаются по внутренней стороне бедра, и у меня перехватывает дыхание – и от прикосновения через тонкое кружево белья, и от того, что я вижу всё в зеркале, и лишь складки ткани скрывают от моего взора главное.

Лёгкое поглаживание. Плоть, жаждущую большего и не желающую ехать ни на какой бал.

Нордан зарывается лицом в мои распущенные волосы, опаляет горячим дыханием шею.

– Нет. Я не… не это имела в виду, – закусываю губу. Дверь в спальню открыта, на улице ожидает автомобиль, Дрэйк или Лиссет могут войти или услышать, а Дрэйк и почувствовать. – Вернее, не совсем… это. Норд, я беременна и…

– Знаю, – осторожный поцелуй на моём обнажённом плече. – И с каждым днём пахнешь всё привлекательнее. Спать рядом с тобой, такой заманчивой, притягательной, и не трогать тебя – испытание, на которое я не подписывался, тем более после стольких лет, хм-м, воздержания.

– Вскоре ты и сам не захочешь даже просто спать со мной в одной постели, – выпалила я, и Нордан остановился. Поднял голову, во взгляде – снежная пороша растерянности, искреннего непонимания. – Вы оба не захотите. Это сейчас я ещё стройная и привлекательно пахнущая, а через несколько месяцев стану толстой, некрасивой и займу половину кровати…

– Приобретём кровать побольше.

– Да мне даже думать о близости не захочется!

– Исходя из практики моей матери, могу сказать, что не факт, – мужчина убрал руку, развернул меня лицом к себе, посмотрел внимательно в глаза. – Шель, успокойся и не переживай из-за ерунды. Во-первых, тебе нельзя волноваться, это вредно для тебя и для ребёнка, – я хотела было возразить, напомнить, что срок слишком маленький, ничтожный даже, что, по сути, малышки ещё нет, есть только её сила, дар, но Нордан коснулся большим пальцем моих губ и продолжил: – Во-вторых, три года мы перетерпели и ещё год как-нибудь потерпим. Нет, на сторону никто не пойдёт, не надейся, и не только из-за влияния привязки. В-третьих, ты всегда будешь прекрасна, независимо от состояния. Каждый раз иначе, по-другому, но ты останешься красивой, желанной, нашей. Я не говорю о женской красоте в общепринятом смысле, поскольку там чересчур много пустого, показного и переменчивого в угоду новым настроениям. В-четвертых, Тайя тебе уже ответила?

Я моргнула, захваченная, как и утром, врасплох столь резкой сменой темы разговора.

– Да, – ответила, помедлив. – Письмо пришло пару часов назад, Тай написала, что сегодня соберётся и завтра будет готова.

Я молчу о том, что волчица переговорила со старейшинами, что несколько отправленных на разведку молодых оборотниц подтвердили наличие наблюдения за общиной. Мне жаль, что обитателям придётся переезжать из-за меня, искать другое надёжное место, строить убежище заново, и я пишу об этом в ответном, отправленном сразу же послании.

– Замечательно, – Нордан улыбнулся удовлетворённо. – Завтра их обеих заберут и переправят сюда в течение одного-двух дней.

– Ты уверен, что тот человек… или, скорее всего, нечеловек и перемещение через портал безопасны для маленького ребёнка?

– Портал вполне безопасен, а тот, кто заберёт Тайю и нашу девочку, слишком многим мне обязан, чтобы рисковать, предавая меня или подвергая опасности мою дочь. Отвечать будет не только он, но и весь его клан, и он прекрасно об этом осведомлён, – мужчина говорит негромко, и успокаивающие нотки смешиваются с предостерегающими. Не для меня – для неведомого мне существа, на плечи которого легло бремя сопровождения дочери члена братства к её отцу. – Всё будет хорошо, и совсем скоро ты увидишь Эстеллу. Веришь мне?

– Верю, – шепчу я. – Всегда.

Из коридора доносится тихий перестук каблучков, голос Дрэйка, обращающегося к Лиссет. Нордан улыбается мне снова, тепло, ободряюще, берёт за руку и, едва я подхватываю с туалетного столика ридикюль, выводит из спальни. В коридоре я ловлю мягкий, успокаивающий взгляд Дрэйка и мне кажется, что он слышал если не весь наш разговор, то половину наверняка. Понимаю неожиданно – Дрэйк уступает Нордану, не всегда, не во всём, не везде, но делает осознанный шаг в сторону там, где должно быть Нордану, где он, по мнению Дрэйка, справится лучше. Дрэйк остаётся старшим, ответственным за меня, за наших детей, от кого бы из двоих моих мужчин они ни были бы зачаты. Он решает, планирует, сглаживает и предупреждает вероятные конфликты, как, наверное, делал прежде в братстве. Действия Дрэйка порой не видны на первый взгляд, по крайней мере, на неискушённый мой, незаметны, неявны, но он всегда рядом, зримо и незримо, заботится обо мне и обо всей нашей странной немного семье.

Не знаю, что было бы со мной без Нордана, без Дрэйка, без них обоих. Исчезла бы я на конвейере работорговли сошкой мелкой, никому не нужной, одна из сотен безымянных рабынь, что появлялись и растворялись бесследно в недрах империи? Что значила бы тогда моя жизнь? Ничего.

В салоне автомобиля, просторном, с двумя мягкими кожаными сиденьями друг против друга, я сажусь между мужчинами, держа за руку Дрэйка и уронив голову на плечо Нордана. Лиссет устраивается напротив и всю дорогу поглядывает лукаво, но, кажется, впервые в жизни я не смущаюсь, не теряюсь. Знаю, подруга с удовольствием обсудила бы предстоящую охоту, но мы обе понимаем, что это не та тема, которую можно поднимать в присутствии мужчин.

За прошедшие несколько дней императорский дворец не изменился. Дрэйк пояснил, что сожжённый им корпус находится с другой стороны и потому облепленная строительными лесами часть не видна с центрального подъезда. Людей на площади перед дворцом больше, чем в прошлый раз – и зевак, и фотографов разных изданий, и охраны. Нордан, нахмурившись недовольно, напомнил, чтобы я и Лиссет не забывали о присутствии фотокорреспондентов на балу и по возможности не попадали в кадр – члены братства избегали фотографироваться, даже случайно. Досмотр при въезде на территорию дворца строже и, как предсказывала Лиссет, на входе проверяли приглашения. Я под руку с Норданом, Дрэйк и Лиссет на два шага позади, уверенные, надёжные.