Текст книги "Сердце огня и льда. Леди (СИ)"
Автор книги: Серина Гэлбрэйт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Гэлбрэйт Серина
Серия: Братство стихий
Третий том серии
Сердце огня и льда. Леди
Глава 1
– «И обратилась тогда королева к старой мудрой лисе, кому ведомы все тайные тропки мира, все пути-дорожки, что когда-либо были проложены по лику праматери-земли».
Мой негромкий голос в тишине маленькой комнаты.
Шелест тёплого ветерка за распахнутым настежь окном, трепет ветвей сирени, что с любопытством заглядывала в наш дом.
Светлые серо-голубые глаза, наблюдающие за мной удивительно осмысленно, не по годам серьёзно.
– «Взмолилась королева: «Подскажи, о, мудрая лиса, что мне сделать, как защитить дочь свою от злого колдуна?» И молвила старая лиса: «Ведомо мне место тайное, где сможешь ты укрыть маленькую принцессу от гнева злого колдуна. Вовек не сыскать колдуну дитя твоё в месте этом. Но придётся тебе покинуть маленькую принцессу, ибо ты правительница королевства своего и нельзя тебе оставлять его». Поняла королева, что предстоит сделать ей выбор нелёгкий. Сердце матери разрывалось на части при мысли, что надо оставить любимую дочь свою, но и бросить подданных и земли на растерзание колдуну она не могла».
Моя Звёздочка уснула, не дождавшись, как обычно, окончания истории. Впрочем, «Лисьи сказки» зачитаны и перечитаны уже до дыр и многие истории я помнила наизусть.
Закрыв книгу, я встала с кресла, положила томик в зелёной обложке на стол и осторожно вышла из своей спальни.
Череда дней, недель, месяцев. Год, другой, третий на исходе. Тихое уединение общины. Деревянные домики, сбившиеся в кучку на небольшой поляне. Лес вокруг, многовековой, суровый, но справедливый к тем, кто чтил его законы. Лисья магия, надёжно защищавшая, скрывавшая общину от мира. Казалось, здесь даже время текло иначе, плавно, мягко, словно воды неспешной, величественной реки.
В общине не существовало распрей, тягот, неуёмной жажды материальных ценностей большого мира. В маленьком, тесном этом обществе цвели взаимопомощь, поддержка, терпимость. Здесь принимали женщин-оборотней, оказавшихся в беде, без стаи, мужей и средств к существованию, подчас беременных или с малолетними детьми на руках, но и представителям других видов не отказывали. В общине в разное время жили и несколько бывших жриц Серебряной богини, однако со слов старейшин я поняла, что никто из них, в отличие от меня, не сохранил дар.
Я встала перед окном, глядя на разбитый по здешней традиции огородик во дворе и согнутую спину Лиссет, копавшейся на грядке с луком. Жила община, в основном, за счёт натурального хозяйства и охоты, но раз в месяц несколько местных девушек посещали рынок в ближайшем городке за лесом, продавали заговорённые амулеты и на вырученные деньги покупали для всех необходимое.
В город я не ходила. И была там всего раз за всё прошедшее время, в день, когда мы приехали в этот затерянный наполовину, диковатый немного край. Край, далёкий от шума и суеты больших городов, не помнящий уже последней войны и королевской немилости. Край, где ещё видели в животных посланников богов, а то и самих богов, принявших облик зверя, где до сих пор поклонялись по древним северным обычаям отцу-медведю, брату его волку и лисичке-сестричке.
Я боюсь оставлять Звёздочку даже ненадолго, даже под присмотром женщин общины, даже с Тайей. Боюсь, что если покину очерченные магией границы, то с моей малышкой что-нибудь обязательно случится, её украдут, заберут у меня, причинят вред. Мне страшно от одной лишь мысли, что кто-то, подобно злому колдуну из сказки, может попытатся избавиться от неё. Только она согревает моё заледеневшее сердце своей ясной, безмятежной улыбкой, своим тёплым присутствием. Смотрит на меня его глазами, пусть и унаследовавшими мой миндалевидный разрез.
Его частичка, его подарок.
Моя маленькая северная звезда.
Из-за низкого плетня, окружавшего огород, появилась рыжая лохматая головка Лолли, дочери нашей соседки кицунэ.
– А там в чаще дядя какой-то, – сообщила девчушка шёпотом доверительным, заговорщицким.
Лиссет выпрямилась, потянулась всем телом, прогибаясь в пояснице.
– Дядя и дядя, – пожала плечами лисица. – Заблудился, наверное, очередной городской любитель, возжелавший отдыха в походно-лесных условиях.
Местные жители редко в здешних лесах плутали и хорошо знали, как далеко в чащу следует заходить, где пролегает невидимая черта, отделяющая земли людей от территории оборотней, переступать которую нежелательно.
Минуту Лолли сосредоточенно хмурила лоб с самым серьёзным выражением веснушчатого лица, какое только может быть у девочки шести лет, и добавила:
– Какой-то он не такой. Не как обычно. Пахнет странно и кричит на всю чащу, что хочет видеть госпожу Айшель и её мизинчик.
Лиссет обернулась ко мне, посмотрела обеспокоенно.
– Это ещё что такое?
Я покачала отрицательно головой, растерянная, понимающая не больше подруги.
Мизинчик. Что-то знакомое как будто. Но не вспоминается вот так сразу, исчезает в тумане прошлой жизни. Жизни до общины, до рождения Звёздочки.
– Схожу-ка я гляну на этого дядю, – решила лисица. – Лолли, где именно в чаще ты видела дядю?
– Юго-восточное перекрестье, рядышком совсем, – ответила девочка.
– А теперь беги домой, Лолли. Мама тебе запрещает пересекать перекрестья или я не права?
– Я взрослая! И уже умею путать тропинки и следы!
– Даже не сомневаюсь, – Лиссет махнула рукой Лолли и прошла в наш дом.
– Думаешь, это они? – спросила я встревожено, едва лисица переступила порог. – Всё-таки нашли меня? А если они узнали об Эсти?
– Спокойно, – Лиссет вымыла руки под холодной водой рукомойника, вытерла полотенцем, начала расстёгивать пуговицы на платье. – Если бы братству удалось разыскать тебя здесь, то вряд ли они стали бы отправлять вперёд посланника, голосящего на всю округу, да ещё и зовущего тебя по имени. Может, старый знакомый какой?
– У меня не осталось там знакомых, – напомнила я. – Мои единственные подруги – ты и Тай, – но вы обе здесь, и никто не знает, куда мы сбежали, даже Дрэйк.
– Дождись меня и не нервничай раньше срока. Эсти разбудишь.
Спустя несколько мгновений из дома выскочила крупная рыжая лисица с тремя хвостами, одним длинным прыжком перемахнула через плетень, принюхалась и потрусила к кольцу тёмного леса вокруг общины.
Я заметалась по небольшой комнате, служившей нам и кухней, и столовой, и гостиной. Несколько раз заглянула к Звёздочке, проверяя, на месте ли моя малышка, спит ли. Не знаю, избавлюсь ли когда-нибудь от страха, что Эстеллу найдут и заберут у меня, смогу ли преодолеть состояние паники, в которое я впадала всякий раз, заслышав о незваных визитёрах возле границы. Тем более этот «гость» знал моё имя, знал, что я скрываюсь в общине.
Тихий стук входной двери заставил меня вздрогнуть и резко обернуться. Застывшая на пороге Тайя посмотрела на меня сочувственно, с улыбкой мягкой, успокаивающей.
– Тихо, это всего лишь я.
– Лолли рассказала? – догадалась я.
– Да. Она уже по всей общине весть разнесла, неугомонный ребёнок, – подтвердила волчица. – Получит от мамы по хвосту, Аделаида ведь запрещает ей бегать в лес за перекрестья. Есть идеи, кто этот джентльмен?
– Не знаю, – я отвернулась к окну. – Пытаюсь вспомнить и не могу. Иногда мне кажется, будто прошла вечность с того времени.
– Всего три года… будет скоро.
– Когда-то моя жизнь переменилась буквально за пару недель. И я даже не знаю, что происходит сейчас в большом мире.
Новости до здешнего края, как и до любой глухой провинции, доходили медленно, с основательным опозданием. Эллорийская империя переживала трудные времена. Болезнь императора Октавиана перестали скрывать от широкой общественности, с каждым годом здоровье правителя ухудшалось всё стремительнее, неумолимее и даже нам было известно, что ныне страной фактически правит его супруга Катаринна и её верная, неизменная почти тень – Рейнхарт, один из старших членов братства. Наследница престола и единственный ребёнок императорской четы, юная Валерия, по-прежнему пребывала в статусе девицы на выданье. Поговаривали, будто в выборе жениха для дочери и будущего консорта Катаринна ещё более щепетильна и придирчива, нежели её слёгший под гнетом болезни муж. Да и немногие уже отваживались предложить кандидатуру свою либо сына, немногие готовы пройти тщательный, жёсткий отбор ради сомнительной перспективы получить неотвратимо рассыпающуюся карточным домиком империю под невидимой сенью братства. Одно из завоёванных некогда королевств получило всё же независимость от имперского ига, вернуло себе свободу, восстановило законного монарха на троне. Вдохновлённые примером, ещё несколько стран боролись сейчас за избавление, моя родная Феоссия в том числе.
Возможно, когда-нибудь, не скоро, но всё же я смогу вернуться туда, где родилась и выросла, в королевство, подданной которого являюсь несмотря ни на что. Увижу родителей, и, быть может, познакомлю их с внучкой. Даже маме с папой я не решилась поведать об Эстелле, боясь за дочь и за безопасность родных. Родители знали только, что я жива и что со мной всё хорошо.
Мама с папой обрадуются внучке и наверняка сразу избалуют.
А он?
Нордан хотел девочку, и чтобы непременно похожую на меня. Пока Эстелла скорее тонкий, причудливый сплав черт моих и Нордана, но всё же она ещё слишком мала, чтобы сказать наверняка, на кого из родителей Звёздочка походит больше.
Лиссет вернулась быстро. Сменила ипостась, натянула поданную мной длинную блузку.
– Ни за что не угадаете, кто там, – лисица пригладила растрепавшиеся рыжие волосы.
– Говори, не томи, – поторопила Тайя.
– Беван собственной персоной.
– Беван?! – повторили мы с волчицей в один голос.
– Да. Я его еле узнала и то, в основном, по запаху. Заросший как сатир, одетый как бродяга, к запаху примешивается характерное и стойкое храмовое амбре.
– Беван скрывался в храмах? – удивилась Тайя.
Лиссет пожала плечами и ушла в свою спальню.
Несмотря на уединённость общины, мы знали, что в конце концов братство публично объявило себя братством не Тринадцати, но Двенадцати. Тайе не удалось выяснить, что стало с Беваном, однако я надеялась, что он всё-таки сумел сбежать, смог скрыться от вездесущего ордена, действительно покинуть круг. Надеялась, что бывшие собратья не нашли Бевана и не убили или не усыпили, как Нордана когда-то.
– Я должна с ним поговорить, – произнесла я.
– Угу, – лисица вышла, затягивая на тонкой талии завязки юбки. – Я сейчас к старейшинам, попрошу разрешения привести гостя в общину.
– Вы уверены, что это не ловушка? – уточнила Тайя подозрительно. – Вдруг Беван давным-давно вернулся в братство и за прощение своего проступка пообещал доставить им Шель?
– Я верю Бевану, – возразила я. – Зачем ему было так рисковать, защищая меня, заявлять Рейнхарту о своём уходе? Только ли, чтобы спустя какое-то время попроситься обратно?
– Шель, мы не знаем, что произошло в императорском дворце после того, как тебя забрала кера.
– Если так, значит, живым мы его отсюда не выпустим, – вмешалась Лиссет. – В общине достаточно оборотней, чтобы утихомирить одного собрата. И лучше держать его здесь, чем отпускать Шель в лес за перекрестья, – лисица коснулась ободряющим жестом моей руки и покинула дом.
– Если старейшины дадут разрешение на проход, то я с него глаз не спущу, – пообещала волчица.
Пусть, если Тайе так будет спокойнее.
Я верю Бевану даже вопреки страху за дочь. Нельзя просто совершить поступок столь серьёзный, вопиющий по меркам братства, а позже как ни в чём не бывало вернуться, извиниться и продолжить работать на благо ордена. И едва ли братство переименовалось из-за Нордана, из-за его ныне действительно сугубо номинального присутствия в круге.
Я отвернулась от хмурящейся озабоченно волчицы к окну, стараясь не думать, не пытаться предугадать заранее, какие вести может принести Беван, как он сумел разыскать меня, почему именно сейчас. Случись что-то серьёзное с Норданом или Дрэйком, и я почувствовала бы.
Должна почувствовать.
* * *
Бевана и впрямь не узнать.
Заношенная чёрная одежда, немаркий цвет которой не в состоянии скрыть пятен и разводов грязи, особенно на куртке и штанинах. Ботинки, истоптавшие, кажется, все дороги мира. Тёмно-зелёный рюкзак под стать одежде. Посох паломника. Борода. Взлохмаченные каштановые волосы. Загоревшее, обветренное лицо. И только глаза, карие, с россыпью золотых искр, остались прежними, яркими, лукавыми.
С порога нашего дома я наблюдаю, как Лиссет ведёт гостя от леса к вышедшим навстречу старейшинам, как лисица и мужчина беседуют с тремя почтенными женщинами-оборотнями, что уже много лет следят за порядком и безопасностью в общине. Тайя стоит на короткой дорожке между входом в дом и плетнём, рассматривает визитёра внимательно, подозрительно. Эстелла всё-таки проснулась из-за шума и суеты и теперь прячется за моей юбкой, выглядывает любопытным котёнком из-за коричневых складок и тут же, насторожившись, исчезает в своём импровизированном укрытии, чтобы спустя несколько секунд высунуться снова.
Я вспоминаю Бевана, когда увидела его впервые, в гостиной особняка в Эллоране, вспоминаю мужчину в дорогом, идеально сидящем на мускулистой фигуре костюме, причёсанного с подчёркнутой небрежностью. Вспоминаю насмешку в голосе, ленивый интерес в глазах. В каком уголке мира исчез этот лощёный, надменный джентльмен? Не знай я того Бевана, и сейчас, пожалуй, не поверила бы, что усталый бедный скиталец предо мной, прошедший немало дорог, может быть кем-то иным.
Беван поклонился старейшинам и направился к нашему дому. Остановился на дорожке, улыбнулся, в свою очередь рассматривая меня. Тайя стражем шагнула вперёд, преграждая гостю путь.
– Не имел чести быть вам представленным, – заметил Беван, окинув волчицу быстрым взглядом.
– Наша подруга Тайя, – пояснила Лиссет из-за спины мужчины.
– Вы из общины?
– Нет, из Эллораны, где у меня была вполне себе неплохая жизнь до определённого момента, – ответила волчица несколько резче, чем следовало.
– Тай, – попросила я.
– Один неверный шаг, и разорву, – предупредила Тайя негромко, с угрозой. – Мне плевать, бывший ты собрат или действующий.
– Учту и постараюсь не делать резких движений, – заверил Беван искренне.
Волчица медленно, неохотно отступила, пропуская мужчину ко мне. Эстелла вновь скрылась за юбкой, прижалась к моим ногам, вцепившись в ткань.
– Здравствуй, – улыбнулась я.
– Здравствуй, Шелли-малышка. Ты изменилась.
– Ты тоже.
– Все мы меняемся, когда жизнь макает мордой в самое… Ну, в общем, ты поняла. А тут у нас кто? – Беван наклонился, и выглянувшая было Звёздочка торопливо отпрянула обратно.
– Эстелла, – я повернулась к дочери. – Эсти, это дядя Беван, он когда-то спас нам жизнь.
– Обычно женщины меня любят, даже самые маленькие.
– Учитывая твою репутацию, когда это ты с детьми успел пообщаться для подтверждения сей теории? – уточнила Тайя язвительно.
– Эсти никогда не видела мужчин, – я осторожно разжала стиснувшие ткань кулачки и взяла Звёздочку на руки. Эстелла смерила гостя угрюмым взглядом исподлобья и отвернулась, уткнувшись в моё плечо.
– Смотрит точь-в-точь как её папа. И гадать не надо, кто отец, – усмехнулся Беван.
Я прошла в дом. За плетнём уже то появлялись, то исчезали макушки как Лолли, так и других детей, жаждущих посмотреть на нежданного визитёра, допущенного на территорию общины, долетали приглушённые смешки и шепотки.
В общей комнате Беван прислонил посох к стене, скинул рюкзак на пол. Я заметила, какими загрубевшими стали его руки, заметила чёрный контур под ногтями.
Все мы меняемся в той или иной степени.
– Поешь? – предложила Лиссет. – Только живём мы скромно, без изысков.
– Я не привередлив. Кружки воды и хлебной корки мне вполне хватит.
– Э-э, знаешь, мы не настолько скромно живём.
– Ты нынче питаешься хлебными корками? Тай, посидишь с Эсти? – обратилась я к волчице, застывшей возле входной двери.
Перегородки в доме тонкие, не надо обладать слухом оборотня, чтобы расслышать беседу находящихся в соседней комнате, но так, по крайней мере, Тайя не сможет полноценно участвовать в разговоре, добавляя язвительные реплики, да и во взгляде Бевана, обращённом на волчицу, скользила лёгкая настороженность, недоверие.
– Хорошо, – Тайя посмотрела на меня выразительно, давая понять, что замысел мой нехитрый не секрет для неё. Забрала у меня Эстеллу и скрылась за дверью моей спальни.
– Не похожа на лисичку, – заметил Беван, опускаясь на стул возле стола.
– Волчица, – ответила Лиссет. – Ну что, рассказывай, как ты докатился до жизни такой и что привело тебя в нашу тихую обитель.
Беван действительно прошёл много дорог. Бегство из императорского дворца не иначе как чудом – и благодаря Дрэйку, задержавшего Рейнхарта. Бегство из столицы, из империи.
Тропы, ведущие в храмы. Не общественные, расположенные в городах, посёлках или по соседству с жилыми местами, открытые для посещения, но уединённые, затерянные в лесах, в горах и на пустошах, куда редко ступает нога человека.
Долгие поиски ответов. Мысли, идеи и зацепки. Ошибки и неудачи, снова и снова. Путь Бевана закончился в древнем высокогорном храме, укрывшемся среди отвесных склонов Восточного хребта, что разделял наш континент надвое, где молчаливые служители бога смерти разрешили измученному скитальцу прикоснуться к тайным знаниям, сокрытым даже от ока братства. Но прежде искатель должен пройти испытание, доказать жрецам чистоту помыслов своих и лишь тогда решат они, достоин ли путник слова божьего.
О самих испытаниях Беван нам не рассказал, заметив только уклончиво, что их можно или пройти, или сдохнуть в процессе. Однако испытания прошёл всё же и старшие жрецы, убедившись в чистоте намерений искателя, допустили Бевана в библиотеку храма. В храме мужчина провёл почти девять месяцев.
– Ты и девять месяцев в высокогорном храме? – удивилась Лиссет.
– Постился, молился, медитировал, учился заново пользоваться собственной силой. Оказывается, за два с лишним века я отвык от исходного уровня. Да и от смертного тела тоже.
– И никаких женщин?
– Какие женщины, Лиса? Там только храм, маленькая долина, в которой он находится, да горы вокруг.
– В лесу что-то сдохло, как говаривала одна моя знакомая суккуба.
– Да, сдохло, – подтвердил Беван серьёзно и, отодвинув тарелку с недоеденным супом, встал из-за стола. – Я.
Снял куртку, развязал шнуровку на желтоватой рубахе старого фасона, обнажил правое плечо. Повернулся спиной к нам, демонстрируя кожу без единого следа знака братства – чёрной звезды о тринадцати лучах.
– Ты… действительно сумел покинуть круг? – я приблизилась к мужчине, рассматривая внимательно правую лопатку, где должен быть символ-татуировка. И заметила вдруг линию шрама, пересекающего наискосок спину, исчезающего под приспущенной с плеча рубахой.
– Сумел.
– Норд говорил, что из братства можно уйти лишь одним способом – умереть, – не удержавшись, я коснулась пальцем шрама и Беван, дёрнувшись, отступил от меня, натянул рубаху обратно.
– Именно. Чтобы покинуть ряды братства по-настоящему, а не просто с пафосной речью швырнуть перстень под ноги старшему, надо умереть, – мужчина завязал шнурки, сел вновь за стол. – И возродиться.
– Как это? – нахмурилась лисица.
– Храм бога смерти, как бы его ни называли в разных культурах, – напомнил Беван, берясь за ложку. – Его жрецам виднее, как такие дела обстряпываются. Конечно, всех подряд они там не воскрешают, существует куча ограничений и прежде всего тебя должны счесть достойным, а окончательный вердикт выносит сам бог смерти.
После бегства и скитаний, после поисков и пройденных испытаний Беван умер? И вернулся к жизни?
– И он счёл тебя достойным? – уточнила Лиссет.
– Ну я же здесь, перед вами. Не счёл бы – и я умер бы сразу, безо всякого права обжалования.
Мы с лисицей переглянулись, не скрывая своего изумления.
– Ты теперь смертен? – спросила я.
– Да. Но благодаря крови моего неведомого отца я всё равно проживу дольше, чем обычные люди, и убить меня по-прежнему несколько сложнее.
– А яд и клыки?
– Как мне любезно пояснили, с этим я, во-первых, не в ту инстанцию обратился, поскольку клыки и яд нам достались от богини, считающейся супругой бога смерти, а она дама своенравная, и принимать свои дары обратно крайне не любит, и, во-вторых, поэтому от них-то как раз уже не избавиться. С другой стороны, лишнее оружие мне нынче не повредит.
– И вдруг встретится на твоём пути какая-нибудь прелестная лунная дева, которую ты возжелаешь пометить? – поддела Лиссет.
– Вряд ли, – мимолётная тень печали в карих глазах. И знакомая бесшабашная улыбка. – После стольких тягот, стольких лет вынужденного целибата я просто-таки обязан наверстать упущенное.
– Пойдёшь по бабам?
– Только не в общине, – донёсся из-за двери голос Тайи.
– Почему сразу по бабам? И ваши воинствующие оборотницы и поборницы женских прав мне и даром не нужны, – добавил мужчина погромче. – Пойду по прекрасным, нежным, умелым… профессионалкам.
Презрительное хмыканье за створкой.
– Как ты нас нашёл? – я опустилась на свободный стул.
– Немного логики и магии. Куда ещё два оборотня могли увезти беременную девушку, если не в одно из этих ваших поселений для женщин-беглянок?
– Община скрыта от поисковой магии, – возразила лисица.
– Часы, проведённые в библиотеке, не так уж и бесполезны, как я думал когда-то. И медитации тоже. В процессе может и осенить. Или боги идейку какую подкинут.
– Так ты теперь на короткой ноге с богами?
– У нас тесные дружеские отношения.
Лиссет состроила гримасу, веря отнюдь не каждому слову Бевана.
– Не волнуйтесь, братство вас здесь не найдёт, – мужчина доел суп, положил ложку в опустевшую тарелку. – Они сейчас вообще стараются поменьше распыляться. Рейнхарт пытается удержать Эллорийскую империю даже ценой освобождения завоёванных Октавианом стран.
– Мы знаем, – кивнула лисица.
– А помните случай с прорывом нашей защиты, в империи в том числе?
Захочешь – не забудешь.
Дыхание смерти не стереть из памяти, не вытравить. Не забыть холода, пустоты, бескрайней тьмы, в которой можешь исчезнуть в любой момент. Мне не вообразить, каково это – не ощутить прикосновение близкой смерти, но уйти за грань, не зная, вернёшься ли оттуда или растворишься среди теней навсегда. Да и не уверена, хочу ли это даже представлять.
– Неопознанные заговорщики по-прежнему не дремлют, – продолжил Беван. – То утечка информации из архивов братства, то крепнущие и неистребимые слухи, будто связывающиеся с братством заключают сделку с тёмными богами и продают им свои души, соответственно, людьми управляют бездушные марионетки, а то и вовсе всякие казусы. Например, в прошлом году короля Афаллии, Георга за номером семнадцать, стали преследовать несчастья, мелкие неприятные происшествия, неудачи. Ничего критичного, в целом. Нынешний Георг мужик в принципе неплохой, но крепко чтящий светлых богов и суеверный похуже иной деревенской бабы. И кто-то из его окружения донёс до правителя и начал культивировать мысль, что все беды от братства. Вроде бы мелочь, однако быстро нашлись недовольные вмешательством ордена в дела королевства, не преминувшие высказаться вслух, перечислить все прегрешения, промашки и неудачи братства за последние пару-тройку веков и заодно припомнить трёхкратный прорыв защиты, не делающий ордену чести, и вот уже больше половины местного парламента стала голосовать за отказ от каких-либо связей с братством. Через несколько месяцев бурных обсуждений и попыток Двенадцати объяснить, что они тут не при чём и что всё есть неудачные совпадения и происки недоброжелателей, Афаллия разорвала всякие отношения с братством. Также они вынужденно отказались от парочки партий, запланированных ещё лет пять назад, – потому что сейчас орден не в состоянии их ни провести, ни вытянуть на должный уровень.
– И всё это ты узнал, сидя в том храме?
– Лиса, храм я покинул три месяца назад. Успел уже и послушать, и порасспрашивать. Крайне мало людей обращает внимание на скромного паломника и уж тем более присматривается к запылённому искателю истины. Рейнхарт практически постоянно находится в империи, Дрэйк при нём. Рейнхарт явно опасается отпускать Дрэйка куда-либо одного или оставлять надолго без присмотра. Где они упрятали Норда, выяснить мне не удалось, но, полагаю, вряд ли Рейнхарт придерживался принципа «бросай далеко – найдёшь рядом», да и в теории Дрэйк должен был воспрепятствовать любой транспортировке Норда в неизвестное далёко. Хотя, конечно, Дирг разберёт, что ныне творится в голове Дрэйка, может, Рейнхарт уже давно его обработал до нужной кондиции.
Мои руки, лежащие на коленях, стиснули, сминая, ткань юбки.
Я старалась пореже думать, вспоминать, но подчас мысли рождались невольно, мучительные, изводящие своей невозможностью что-либо изменить. Я представляла, как живёт Дрэйк, что делает, о чём размышляет, что его окружает сейчас. Воображала, что может сниться Норду, хотя и не уверена, видит ли он сны.
Первые недели в общине меня мучили кошмары.
Тёмный лабиринт, бесконечные коридоры, по которым я металась, не находя выхода. Маленькая комната с ледяными стенами, и я оказывалась в ней всегда неожиданно, не улавливая момента перемещения, смены декораций. В слабом, льющемся с потолка свете я видела стоящий посреди гроб, приближалась к нему медленно, отмечая прозрачную крышку. Сквозь расписанное морозными узорами стекло я могла разглядеть того, кто лежал в гробу, и всякий раз просыпалась с криком, боясь увидеть там мёртвое, разлагающееся тело. После я долго не могла заснуть снова, терзаемая страхом и беспокойным холодом.
– Ещё около двух месяцев назад орден отправил собрата Вэйдалла, как самого молодого из последнего поколения, в маленькое и не особо выдающееся королевство Атрия, причём в какой-то провинциальный городок якобы для налаживания связей с местной аристократией вообще и с родом Дарро в частности. Из младшего поколения осталось только двое, Норда в расчёт не берём, и эта парочка, Вэйдалл и Гален, с момента вступления в орден держалась друг друга. Они даже периодически приезжали друг к другу для совместных гулянок, что не всегда одобрялось старшими. Тем не менее, старшие закрывали глаза на некоторые их выходки.
– Как с Нордом?
– Практически. Да и выходки, в основном, сводились к порче девок, пьяным дебошам и паре-тройке трупов. Заморозить полгорода забавы ради, как отчудил Норд в своё время, они не пытались и трудились во имя светлых идеалов братства куда как усерднее, за что им прощались и развлечения, и самоволка. То есть наши занятия в свободное от работы время никого не интересовали, пока не выходили за определённые рамки: не привлекать ненужного внимания, заметать следы…
– Никаких привязанностей, – добавила Лиссет.
– Верно, – кивнул Беван. – Но, похоже, старшие решили ужесточить режим и Галену это не сильно понравилось. У него и раньше, особенно поначалу, возникали проблемы с беспрекословным подчинением, но, сами понимаете, одно дело поворчать себе под нос и отправиться выполнять приказ и совсем другое – открыто выказывать неповиновение. Жаль, не знаю деталей, но в целом, месяц спустя Гален под надуманным предлогом уехал за Вэйдом в тот городок. Насколько мне известно, они оба до сих пор там и Галена не притащили обратно в виде спящего тела лишь потому, что за него вступился его наставник, собрат Марк. Дирг знает, как долго старшие будут терпеть подобное своеволие, однако суть в том, что оплот братства треснул не только снаружи, но и изнутри.
– Что ж, если подождать ещё лет десять, то авось ваша контора развалится окончательно.
– Ты собираешься ждать десять лет?
– А у тебя есть другие идеи, просветлённый ты наш?
– Да, есть. Мы возвращаемся в Эллорану.
– Мы?! – повторила лисица.
– Рехнулся? – Тайя появилась на пороге моей спальни бесшумно, я даже не заметила, как волчица открыла дверь.
– Вас, леди Волчица, я не приглашаю, – возразил мужчина. – Я зову с собой Айшель и Лиссет, если вдруг у лисички возникнет желание навестить империю.
– Ты хоть представляешь, какой опасности подвергнутся Шель и Эсти? – проговорила Тайя. – Что с ними сделает братство, если узнает о дочери Нордана? Полагаешь, Рейнхарт обрадуется возвращению блудного собрата? Или тебе твоя смертная шея не дорога? Так обращайся, я охотно решу твои проблемы, не рискуя безопасностью и жизнью подруги и её ребёнка.
Что-то в рассказе Бевана тревожило смутно, отвлекало от последних его слов, от нарастающей вокруг перепалки.
Во имя Серебряной…
Я забыла давно о мизинчике, о том, как мы с Беваном мирились по-детски в загородном императорском поместье, но имя это запомнила навсегда.
– Беван, – окликнула я негромко, и волчица умолкла, – ты ведь сказал, Вэйдалл должен налаживать связи с родом Дарро, верно?
– Ну да. А в чём дело?
– Погибшую невесту Дрэйка звали Дайана Дарро.
– О как, – произнесла Лиссет. – Какое интригующее совпадение.
Случайность? Братство не допускает случайностей. Не таких.
Прошлая случайность слишком дорого им обошлась.
– Детей у Дайаны не было по понятным причинам, соответственно, прямых потомков не осталось, – заметил мужчина. – А от Дрэйка их и не могло быть.
– Это тот же род? – уточнила Тайя.
– Скорее всего, но лучше бы узнать наверняка.
– Что братству могло потребоваться от рода, к которому принадлежала невеста Дрэйка, погибшая два с половиной века назад? – удивилась лисица.
– Тогда тем более самое время отправиться в империю.
– Тай права: это слишком опасно.
– Несколько рискованно, отрицать не стану, но я смогу защитить Айшель, да и у тебя, надеюсь, клыки ещё не выпали.
Я поднялась со стула, заглянула в свою спальню. Тайя отошла, открыв обзор, и я поймала настороженный взгляд Эстеллы. Звёздочка сидела в кроватке, но засыпать снова не торопилась, встревоженная присутствием чужака. Рисовала пальчиком в воздухе узоры, причудливые, мерцающие слабо серебром. У меня сияние пробудилось в девятнадцать лет, дар Эстеллы же пришёл в этот мир вместе с ней и порой я убеждалась, что дочь управляется с силой куда лучше и уверенней, чем могла бы я. Даже сейчас, после долгих, изнуряющих тренировок, я сомневалась, что выстою в настоящем бою, а Эстелла рисовала с помощью сияния целые картины – естественно, пока лишь набор линий, кружочков, завитков, – и убирала созданное лёгкими взмахами руки. Играла с россыпями звёздочек и могла подолгу смотреть, как они танцуют, вьются невесомыми бабочками. Матери в общине удивлялись, насколько моя дочь тихая и спокойная, а я старалась пореже упоминать, что бывает, если Эстеллу всё-таки расстроить.
Обычные маленькие дети плачут.
Двухлетние оборотни огрызаются, демонстрируя острые уже клыки.
