Текст книги "Шаг сквозь туман 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Корьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Мне протянули нитку жемчуга.

–А как же ты?

–А что я? У меня тоже кое-что найдётся. Ладно, беги, переодевайся и не забудь к кауферу заглянуть. Впрочем, причёска у тебя довольно хороша. Пусть чуть подправят. Всё, пока, до вечера.

Да, задали мне задачку. Какое бежевое платье? Придётся импровизировать. Интересно складывается ситуация: приняли меня за какую-то Изу. Пока, вроде бы, не подозревают, что перед ними совершенно другой человек. Посмотрим, как дело дальше пойдёт. Потом можно будет и раскрыться. Впрочем, новое приключение начинает мне нравиться. Я и не подозревала, что во мне живёт душа авантюристки, которая проснулась, когда мне захотелось посетить кабину пилота «Ильи Муромца». Поездку по магазинам пришлось отложить. Вернулась в свой номер, позвала Бетси и мы стали перебирать мой гардероб. Вскоре наряд был подобран, а я готова к выходу в «свет». Взглянув на часы, поняла, что пора претворять в жизнь мои сумасбродные планы.

–Бетси, возможно, меня долго не будет, можешь ложиться спать, меня не жди.

Удивлённо передёрнув плечами, горничная, тем не менее, воздержалась от вопросов. Выйдя в коридор, я услышала, как та, что-то бурча, удалилась в свою комнату.

Ванда уже ждала меня, нервно меряя шагами ковёр и теребя кружевной платочек.

–Наконец-то, – успокоено выдохнув, приветливо встретила меня, – проходи. А я уже начала волноваться. Вдруг Петюня увёл тебя куда-нибудь. Дай-ка взглянуть. Хороша! Жемчуг, явно, тебе к лицу.

Ухватив меня за руку, Ванда закрыла за собой дверь, и мы отправились в зал.

–Знаешь, кто из великих князей будет на вечере?

И, не дожидаясь ответа, продолжила:

–Михаил Александрович! Вот кто!

Я недоумённо пожала плечами. Ванда, скептически взглянув на меня, упомянула мою гремучую невежественность.

Вскоре мы были на месте. Зал неузнаваемо преобразился: появились многочисленные цветочные гирлянды, на столах, покрытых белоснежными скатертями, уютно разместились столовые приборы. По залу сновали официанты, то тут, то там расправляя только им видимые складки на скатертях.

Вот и Вальдемар, заглянув в зал, сразу же направился к нам.

–Будьте предельно обворожительны. Сегодня прибудет сам великий князь Михаил Александрович.

Постепенно зал стал заполняться. За столиками расположились кавалеры с нарядно одетыми спутницами. По залу расхаживали девушки, предлагая мужчина купить дамам букетики цветов.

В атмосфере чувствовалась какая-то напряжённость. Казалось, что достаточно небольшой искры и возгорится пламя.

Прошло минут пятнадцать, заиграл оркестр, официанты стали принимать заказы, послышались хлопки открываемых бутылок.

Вечер набирал обороты. Вдруг по залу прокатился приглушённый гул.

–Приехал, приехал!

Я взглянула на дверь, та торжественно открылась, пропуская красивого, стройного мужчину лет сорока с аккуратно подстриженными усами.

–Смотри, – Ванда незаметно толкнула меня в бок, – видишь его?

–Кого его? – я недоумённо пожала плечами.

–Великого князя Михаила Александровича!

–Это который?

–Неужели не понятно! Вон тот, высокий импозантный с усами.

–Там большинство мужчин с усами.

–Ладно, потом сама поймёшь, а нам пора. Гости заждались.

К нам, потирая руки, подошёл Вальдемар:

–Вы готовы?

Ванда кивнула, и голос нашего импресарио прозвучал в притихшем зале:

–Господа, только для вас и только сегодня вечером несравненные Ванда и Изабель исполнят новейшие романсы.

Раздались довольно жидкие аплодисменты, пианист взял первые аккорды и мы запели. Вернее начала Ванда, а через несколько секунд подхватила и я. Звуки музыки заполнили всё пространство зала, окутывая посетителей очарованием романса. Постепенно затихли голоса, исчез перестук столовых приборов и все с удивлением посмотрели на нас. Мы продолжили своё выступление и вот, песня подошла к своему законному финалу.

Мы поклонились, а в зале – тишина. Я с удивлением взглянула на побелевшую Ванду, словно желая спросить «Мы, что, провалились?»

Ванда ничего не ответила и лишь невидящим взором уставилась на меня. По её щеке прокатилась одинокая прозрачная слеза. Тут внезапно послышалось робкое «Браво!». И вот под потолок взвились бешеные крики «Браво! Бис! Ещё!».

Это был успех. Это был фурор, и мы начали новую песню. Зал затих в предвкушении наслаждения. После третьей песни нам поднесли по шикарному букету цветов. В своём я заметила записку и небольшую коробочку, перевязанную розовой атласной ленточкой.

–Ого, у тебя появился поклонник, – с завистью прошептала Ванда, потом посмотрим, от кого письмо.

Мы положили букеты на крышку рояля. Судя по реакции зала, нам удалось затронуть тонкие струны музыкальных чувств посетителей. Закончив выступление, мы забрали букеты и отправились к Ванде.

Войдя в комнату, устало плюхнулись на диван.

–Давай посмотрим, что там у тебя, – любопытство так и распирало мою напарницу.

Я развернула записку и прочитала.

«Примите сей маленький презент. Ваше пение было бесподобным! Надеюсь на скорую встречу с Вами».

В правом углу стояли лишь инициалы и никакой подписи.

–Дай-ка взглянуть,– Ванда выхватила записку из рук и тут же удивлённо вскрикнула, – не может быть!

–В чём дело?

–Иза, ты знаешь, кто прислал тебе этот букет?

Договорить Ванде не дал стук в дверь.

На пороге появился Вальдемар, махнувший кому-то вглубь коридора.

–Заносите!

В номере появились служащие отеля, нагруженные корзинами с цветами и различными свёртками.

Вскоре комната напоминала цветочную лавку. На креслах разместились различные коробочки, свёртки и пакеты.

–Что это? – недоумённо спросила я.

–Это ваш успех, – с довольной улыбкой произнес Вальдемар.

Ванда с восторгом набросилась на изучение подарков. Несколько минут слышался лишь шорох бумаги и восторженные всхлипы женщины, погруженной в калькуляцию полученных ценностей. Правда, вскоре восторг слегка поутих.

–Иза, ты посмотри, вот это тебе и это, и это!

Причитания Ванды прервал стук в дверь.

–Войдите!

Дверь приоткрылась, и показался мужчина, одетый в светло серый костюм.

–Извините, – с едва заметным акцентом произнёс он, – могу я увидеть госпожу Изабель?

Вальдемар остановился на полуслове, забыв закрыть рот от изумления. Я взглянула на Ванду. Та стояла, прижав к груди очередной свёрток.

–Извините, забыл представиться. Мистер Джонс, секретарь великого князя Михаила Александровича.

Интересно, зачем пожаловал секретарь великого князя?

–Как я понимаю, именно вы Изабель? – обратился он ко мне.

Уловив в речи мужчины английский акцент, я обратилась к нему на своём родном языке. Взглянув на Ванду, я поняла, что совершила глупость. Женщина была близка к обмороку, уставившись на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Вальдемар плюхнулся на диван, и задышал, словно рыба только что вытащенная из воды. Мистер Джонс перешёл на английский, и весь дальнейший разговор шёл на языке Шекспира.

Мне протянули конверт, и попросили тут же дать ответ. Прочитав записку, я удивлённо посмотрела на своего собеседника. Тот утвердительно кивнул, подтверждая мою догадку.

–Ванда, где у тебя бумага и чернила?

Выйдя из ступора, она принесла мне несколько листов, чернильницу и ручку.

Устроившись за столом, я быстро написала ответ и передала его Джонсу. Тот, попрощавшись, покинул нас.

Ванда сгорала от нетерпения.

–Что там было?

–Где там?

–Где, где? В письме. Кстати, от кого была записка? Неужели от самого…

Ванда была в своём репертуаре. Главное выговориться, а мнение собеседника можно выслушать чуть позже.

–Ты права, – я решила добить свою напарницу, – записка от него.

–Неужели от великого князя? От самого, самого! – с придыханием произнесла Ванда.

–Да, от великого князя Михаила.

–Говори скорей, что там было? – Ванда сгорала от нетерпения.

–Ничего особенного! – с оттенком усталости и полнейшего равнодушия в голосе ответила я, – нас приглашают в Царское село.

Ванда упала в кресло и, схватив веер, стала судорожно обмахиваться. Вальдемар явно был готов провалиться сквозь землю и оказаться в преисподней, лишь бы узнать подробности.

–И? – воскликнули оба сразу.

–И нас приглашают с выступлением пред очи его императорского высочества и его окружения, – добила я своих собеседников.

–Когда?

–Послезавтра за нами пришлют авто.

–За это надо выпить.

Вальдемар извлёк из свёртка бутылку ликёра и спешно разлил по рюмкам.

–За вас, девочки, – и опрокинул напиток в рот.

Мы, как послушные гимназистки, последовали его примеру.

Следующий день прошёл в сплошной череде кошмаров, всхлипываний Ванды и заламыванием рук Вальдемара. В атмосфере чувствовалась напряжённость и нервозность. Одна лишь я сохраняла видимые остатки спокойствия. Почему-то я не опасалась грядущих событий. Ванда то прибегала с просьбой повторить ту или иную песню, всё время дёргая аккомпаниатора, то непрестанно требовала принести «Сельтерской», а то просто сидела в кресле, тупо уставившись в одну точку. Вальдемар не выпускал из рук бутылку с коньяком. Мне пришлось эту самую ёмкость реквизировать, привести Ванду в чувство, облив её из очередной бутылки с «Сельтерской». Она попыталась возмутиться, но на неё подействовало напоминание о завтрашнем выступлении, и та пошла переодеваться. Вальдемар попытался заказать ещё одну бутылку «Шустовского», но эта его попытка была мной пресечена на корню. Ближе к вечеру мы разошлись, недовольные друг другом и жизнью в целом, по своим комнатам.

Бетси была удивлена моим долгим отсутствием, но, проявив благоразумие, вопросов задавать не стала, а приготовила кровать, напомнив, что уже слишком поздно и пора спать. Переодевшись, прилегла и не успела коснуться перины, как тот час провалилась в сон. День выдался суматошный, и я слишком устала, что бы бодрствовать и дальше. Впрочем, отдохнуть не удалось. Едва закрылись глаза, как послышался тихий женский голос, звавший меня.

Оглядев комнату, никого постороннего в ней не обнаружила.

–Съюзен, – помогите мне, – прошелестел всё тот же голос.

–Интересно, кому я могла понадобиться в столь поздний час? Оторвав голову от подушки, обнаружила себя в старинном ухоженном парке. Справа, переливаясь серебром луны, плескался таинственный пруд. Деревья окутал белесый туман. На аллее, ведущей к большому дому с колоннами, показалась призрачная фигура, медленно плывущая в мою сторону.

Вскоре я могла разглядеть женщину средних лет в белом платье и бриллиантовой диадеме в волосах.

–Съюзен, заклинаю вас, помогите моему сыну. Он умирает, и только вы можете спасти его.

Призрак развернулся и поплыл к дому. Оглянувшись, убедился, что я следую за ним, медленно прошествовал к парадному входу. Тяжёлые дубовые двери распахнулись, и мы оказались в мрачном вестибюле.

–Сюда, – показала рукой на лестницу незнакомка, и стала подниматься на второй этаж. Я последовала за ней. Распахнулась ещё одна дверь, и в глубине комнаты показалась кровать, на которой находился ребёнок лет десяти, очень худой и бледный.

–Помоги ему, – с мольбой обратился ко мне призрак, – помоги, ради всех святых, помоги.

Я заметила, что на лбу мальчика проступили капли крови, и по щекам скатились на белоснежную простынь. Я не могла сделать и шагу, словно кто-то загипнотизировал меня. Между тем кровь стала растекаться по полу и вскоре подобралась к моим ногам. Я оглянулась, ожидая увидеть незнакомку, но в коридоре было темно и пусто. И вновь слабый голос, словно дуновение нежного ветра, прошептал:

–Спаси моего сына. Ты сможешь.

Я покачала головой, отгоняя видение. Не может этого быть, не может и всё тут! Я сплю у себя в гостиничном номере, и всё это мне снится. Зажмурившись, мысленно пожелала очутиться в уютной кровати. Судьба распорядилась иначе; обнаружилось, что я попала в ещё более невероятное место. В тёмных еловых ветках запутался ветер и теперь тревожно шелестел, желая вновь обрести свободу. Призрачный свет луны освещал узкую тропинку, петляющую среди тёмных великанов. Где-то вдалеке заухал филин. Повеяло холодом. От болота потянуло влагой, и белесый туман стал заполнять всё вокруг меня. Я побрела по лесной тропинке, и вскоре обнаружилось, что она упирается в древнюю избушку с провалившейся соломенной крышей. Дверь как таковая отсутствовала, и, махнув на всё рукой, я смело шагнула внутрь. И тут удивилась ещё раз; передо мной оказалась уютная комната с белёной известью печкой. Около неё расположился накрытый к чаю стол с самоваром посредине. Рядом возвышалась горка только что испечённых пирогов. Казалось, что хозяева ждали гостей, а тут появляюсь я.

–Ну, что встала! – послышалось у меня за спиной. Присаживайся, чай пить будем.

Оглянувшись, увидела опрятную старушку в переднике и платке.

–Садись, садись, в ногах правды нет. Пироги бери. Только что спекла, с грибами. Ешь, не стесняйся.

Пироги оказались выше всяческих похвал. Передо мной появилась чашка с ароматным напитком.

–С малиной у меня чаёк, – пей, вкусно!

Вскоре чай был выпит, пироги съедены и меня от всего пережитого потянуло в сон.

–Спи, дочка, спи, да меня слушай.

Я уснула тут же, не выходя из-за стола, и снилось мне, что старушка нашептывает какой-то заговор.

«Заговариваю я у раба Божьего Алексея кровяную течу, от ножа булатного, от серпа точёного, от всего ветреного, от пришиба, от защипа, от пореза, от отреза.

Как из закрытой бутылки ни капли, ни полкапли не выльется, не прольётся так бы из тела белого ни капли, ни полкапли красной крови не литься, не пролиться в раз прекратиться, остановиться, посохнуть, не распуститься».

–Проснись, дочка, твой путь не здесь, – услышала я голос, – теперь иди с богом!

Я открыла глаза и обнаружила, что нахожусь в своём номере в гостинице. Свечи в канделябре оплыли, в комнате пахло воском. Я распахнула окно, и на минуту мне привиделся старинный парк, жёлтый дворец, женщина в белом, ребёнок на кровати, старушка в лесу. Слава богу, значит, это был сон, всего лишь сон. Зевнув, вновь улеглась под остывшее одеяло, но тут же мужской голос разбудил меня вновь:

–Светлана, уже светает, пора вставать.

Меня потрясли за плечо.

–Только что привезли новую партию раненых, есть тяжёлые. Тимофеевна уже трое суток на ногах, уснула прямо в операционной. Знаю, что спала ты часа три, но без тебя никак.

Мужчина вышел. Я осмотрелась и поняла, что нахожусь в купе вагона. На соседней полке спала женщина средних лет, свернувшись клубочком. На столе, покачиваясь в такт поезду, стояли три алюминиевых кружки. Взяв одну из них, выпила воды, увидела на вешалке платье и белый халат, оделась, выглянула в коридор.

–Иди в операционную, – мне указали на дверь. Я прошла в следующий вагон, где стоял удушливый запах крови, пота, карболки и, пожалуй, надежды.

–Светлана, сюда, – из-за простыни, загораживающей один из отсеков вагона, показалась мужская рука в резиновой перчатке, заляпанной кровью, – идите скорее.

Я заглянула в купе и увидела на столе обнажённого по пояс солдата. Правая сторона груди была залита кровью.

–Ранение в грудь, пуля застряла где-то в лёгком, – прокомментировал увиденное мной мужчина.

–Помогите, пулю необходимо как можно быстрее извлечь, иначе, будет лёгочное кровотечение.

Мне протянули резиновые перчатки. Не знаю, откуда у меня появились навыки хирургической сестры, но со своими обязанностями я справилась на удивление хорошо. Меня удивило, что перед операцией парню дали выпить полкружки спирта.

Хирург пояснил, что наркоза нет, а так легче перенести боль.

Операция длилась около часа.

–Будет жить, – спасибо, Светлана. Теперь посмотрим остальных.

Мы вышли в общее помещение, стали осматривать и перевязывать вновь поступивших. Внезапно один из солдат привлёк моё внимание. Где же я могла видеть его раньше? И тут меня озарило. Это же Слава из той моей далёкой жизни, где остались Серафима, Катя и Ольга.

–Слава, – прошептала я, Слава, это вы?

Солдат открыл глаза и внимательно, посмотрев на меня, едва слышно произнёс:

–Это вы, Светлана? Не может быть. Я вас искал, а тут, вдруг, вы!

Я поправила ему одеяло и, обещав вскоре вернуться, ушла к другим раненым. Где-то вдали послышались глухие разрывы. В окнах заиграли багровые отблески. Вагон тряхнуло, и я, ударившись, об одну из полок, на секунду потеряла сознание.

–Мисс, что случилось, – послышался тревожный голос Бетси, я услышала какой-то шум в комнате. Вхожу, а вы лежите на полу и лоб у вас разбит. Что случилось?

Я поднялась, прошла в ванную, вытерла кровь. На лбу была небольшая ранка, практически незаметная.

–Иди, отдыхай, – отпустила я служанку, – со мной всё в порядке. Запнулась, вот и упала. Ничего серьёзного. Оставь меня.

Обиженно фыркнув, Бетси вышла.

За окном занималась заря. Первые лучи солнца робко пробивались сквозь свинцовые тучи. Сон прошёл, и я решила заняться своей внешностью: умылась, расчесалась, примерила пару платьев, и выбрала серое с голубой вышивкой.

День пролетел незаметно. С Вандой пробежались по магазинам и присмотрели платья для завтрашнего выступления. Про свой странный сон я благоразумно промолчала. Во второй половине дня мы ещё раз отрепетировали наше грядущее выступление.

И вот наступил долгожданный момент, когда должна была решиться наша судьба. Предупредив Бетси, что меня не будет целый день, я отправилась к Ванде: вместе было не так тревожно. Мы выпили по бокалу шампанского, и настроение несколько улучшилось. Вскоре нам предложили спуститься вниз, и мы заняли места в «Пежо Лимузине» тёмно-бордового цвета. Самое интересное, что нас с Вандой разместили в закрытой части авто, а шофёр и Вальдемар расположились снаружи. Мы тронулись в сопровождении вооружённой охраны как особо ценные персоны. Через полтора часа прибыли на место. Нас проводили в комнату, где мы смогли привести себя в порядок и насладиться ароматным кофе со свежеиспечёнными булочками. И то, и другое оказалось превосходным. Слегка перекусив, переоделись, и стали ждать начала выступления. Распахнулась дверь, к нам заглянул дворецкий и предложил следовать за ним. Пройдя через анфиладу роскошно обставленных комнат, мы оказались в зале, где собралось высшее общество Санкт Петербурга. В углу расположился рояль, за которым застыл мраморной статуей уже знакомый аккомпаниатор. Мы заняли свои места, но пока не могли начать: ожидалось прибытие императорской четы. Минут через пять ожидания по залу пронёсся тихий шелест голосов:

–Идут, идут!

Распахнулись двери, в зале появился мужчина с аккуратной эспаньолкой, за ним чуть в отдалении следовала женщина в белом платье с бриллиантовой диадемой в волосах. Боже, это же её я видела во сне. Императорская чета заняла свои места, перед нами появился Вальдемар и объявил о начале выступления. Никакой реакции. В зале – тишина. Ванда кивнула аккомпаниатору, тот взял первый аккорд и мы запели. Звуки музыки разнеслись по залу, заставив присутствовавших там людей прислушаться к словам песни. На лицах появилось заинтересованное выражение. Дамы перестали беспрерывно обмахиваться веерами, а мужчины обмениваться последними новостями. Песня закончилась и вновь ничего, никакой реакции. И тут послышались робкие хлопки, вскоре переросшие в бурные овации. Мы начали вторую песню, успех полнейший. Я заметила, как во время исполнения третьего романса к императрице подошёл человек в ливрее и, наклонившись, что-то прошептал на ухо. Женщина встала и покинула зал. Раздался тревожный шепот:

–Что произошло? Вы не знаете?

Пришлось прекратить пение, поскольку в зале воцарилась слишком напряжённая атмосфера. Вновь появился тот же человек в ливрее и протянул императору записку. Тот прочитал и выбежал из зала.

–Господа, прошу извинить, но концерт придётся прервать. У царевича открылось сильное кровотечение. Приносим извинения.

Объявивший это придворный исчез за теми же дверьми, что и императорская чета.

–В чём дело? – поинтересовалась я у Ванды, но та лишь пожала плечами.

Ситуацию прояснил Вальдемар:

–Вы разве не знаете, царевич Алексей болен. У него несвёртываемость крови. Обычно ему помогал Распутин, но, к сожалению, его нет в Петербурге. Императрица в панике.

–Как вы говорите, зовут царевича, – вспомнив свой сон, поинтересовалась я.

–Алексей,– удивлённо вскинув брови, ответил Вальдемар.

–Мальчику около десяти лет? – задали следующий вопрос.

–Вроде бы да.

–Ведите меня к нему, – скомандовала я, – вероятно, смогу ему помочь.

Вальдемар удивился, но подошёл к одному из лакеев и что-то шепнул тому.

Через пару минут мне предложили пройти к царевичу. Мы вышли в сумрачный холл, и я увидела ту же лестницу, что и в своём сне. Не дожидаясь приглашения, стала подниматься вверх и, подойдя к знакомой двери, распахнула её. В глубине комнаты виднелась кровать, на которой лежал бледный мальчик лет десяти. Капли бурой крови падали на подушку. Императрица, испуганно вздрогнув, прошептала:

–Спасите моего сына. Всеми святыми молю, спасите его! Он умирает.

И тут я вспомнила вторую часть своего сна: тёмный лес, опрятную старушку и заговор, прочитанный ею.

Я подошла к кровати. Мальчик, тяжело вздохнув, с мольбой взглянул на меня.

Я положила ему на голову руку, начала произносить слова заговора. Тут случилось то, чего, по правде говоря, я и не ожидала. Кровь до этого обильной струёй текшая из носа, постепенно перестала сочиться и к концу заговора остановилась. Мальчик устало повернул голову к матери и прошептал:

–Как же хорошо, матушка!

Императрица подбежала к кровати, взяла руку сына, поцеловала её и, к моему удивлению, горько зарыдала.

Потом, будто бы устыдившись своего порыва, достала платочек, вытерла слёзы и обратилась ко мне:

–Вы спасли его, вы спасли его! Вчера мне привиделся странный сон: я гуляла по парку и вдруг из тумана появляется женская фигура в ночной рубашке. Сегодня, увидев вас, я поняла, что той дамой были вы. Мы с вами прошли к моему сыну, у него вновь открылось сильное кровотечение, вы вошли в комнату, а потом внезапно исчезли, однако, я услышала таинственный голос. Мне сказали, что вы спасёте царевича. Вначале я не поверила, но встретив вас, поняла, что сон был пророческим.

Я так вам благодарна. Прошу вас приходите к нам в любое время. Мы будем рады видеть вас.

В это время царевич открыл глаза и, посмотрев на меня, произнёс всего одну фразу:

–Приходите. Я буду ждать вас, мисс Съюзен.

Сказав это, закрыл глаза и тут же уснул. Неожиданные слова для будущего наследника российской империи. «Мисс Съюзен». Сказать такое мог только знакомый, а не ребёнок, впервые увидевший меня. К тому же, откуда он узнал моё имя?

Мы тихо вышли из комнаты, оставив ребёнка под присмотром придворного врача.

Поняв настроение императрицы, пережившей такое сильное потрясение, я попрощалась и, отыскав Ванду, сообщила, что нам, пожалуй, будет лучше отправиться в отель.

Обратно нас довезли с теми же почестями. К вечеру мы были в своих номерах. Настроение хуже некуда и поэтому, попрощавшись, разошлись по своим комнатам. Следующий день принёс новые хлопоты и заботы. Мистер Валлентайн получил письмо от организатора моей выставки с извинениями о невозможности личной встречи с ним. Вместо себя Виктор Морозов прислал подвижного молодого человека, в обязанности которого входило оказание всесторонней помощи по организации вернисажа. Мы отправились на Невский, где и осмотрели помещение, предназначенное для размещения картин. Место мне понравилось. Выставочные площади состояли из трёх залов, одного поменьше, как объяснил Серж, предназначенного для проведения банкета и двух побольше, собственно говоря, для размещения экспозиции. Залы были готовы, и мне оставалось самой спланировать развеску картин, чем и пришлось заниматься в течение последующих двух дней.

В ведущих газетах появилась информация о прибытии в Санкт Петербург английской художницы Съюзен Гольц. Желающих приглашали посетить выставку. На тумбах разместили красочные афиши, оформленные по моим эскизам.

И вот, наконец, настал день открытия экспозиции. Я не ожидала такого наплыва желающих ознакомиться с моим творчеством. Выяснилось, что выставку собиралась посетить императорская чета с сыном, который и являлся инициатором этого визита, упросив матушку свозить его в выставочный зал, дабы узнать, как пишут картины в Англии.

Место проведения выставки оцепили полицейскими кордонами. Лестница, ведущая в зал, была украшена гирляндами цветов. По бокам стояли кадки с пальмами. Красная ковровая дорожка вела прямо к массивным дверям, у которых застыли два степенных швейцара. Такого я не ожидала. В вестибюле расположились накрытые столы, уставленные фруктами, бутылками с шампанским и разнообразными лёгкими закусками. Ждать прибытия императора с семьёй пришлось недолго. Как мне объяснили, император Николай Александрович и его супруга были людьми пунктуальными.

Распахнулись двери, и в зал втекла торжественная процессия. Меня представили венценосный паре, и начался светский променад. Императрица, узнав меня, дружески кивнула, а затем, улучив минутку, подошла и ещё раз поблагодарила за спасение царевича. Императору понравилась пара лондонских пейзажей, и он дал распоряжение об их приобретении. Увидев, что картины куплены для царской коллекции, придворные расталкивая друг друга, устремились приобретать понравившиеся им полотна. Буквально через час практически все картины были проданы, а я получила ряд выгодных заказов. Мистер Валлентайн потирал руки в предвкушении крупного гонорара. Вернувшись в отель, отметили мой успех.

На следующий день, а это было 29 июня, произошли события, пугающие своим масштабом. Выйдя из отеля, я наткнулась на мальчишку разносчика газет, кричавшего во весь голос:

–Страшное убийство в Сараево. Убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд.

Купив газету, прочитала, что стрелял в эрцгерцога некий студент Гаврила Принцип, схваченный тут же на месте преступления. Вместе с наследником австро-венгерского престола погибла и его супруга София, оставив сиротами троих детей. Ужас, какой ужас! Что же будет дальше? Неужели война? Впрочем, после первых дней увлечённого обсуждения происшедшего всё успокоилось. Газеты, как в России, так и за рубежом почти перестали писать об убийстве Франца Фердинанда, всё больше внимания уделяя совсем незначительным новостям. Русские издания пестрели заметками об устройстве шлюзов на реке Донец, о лесных пожарах, охвативших ряд губерний. Зарубежные газеты уделяли особое внимание судебному процессу в Париже по делу некой мадам Кайо, застрелившей редактора газеты за клевету на её мужа.

На улицах Санкт Петербурга, буквально накануне бурливших в обсуждении сараевских новостей, вновь установилось чинное благополучие. Няньки и бонны выгуливали питомцев в Летнем Саду. Нарядные дети играли на чистых, посыпанных свежим песком, дорожках. Дамы со своими кавалерами занимали самые удобные столики в уютных кафе, поглощая сладости в неимоверных количествах. В воздухе витал лёгкий запах свежезаваренного кофе. В кварталах, удалённых от центра, жизнь также шла своим чередом. С утра фабричный гудок призывал рабочих в свои цеха, а вечером, уставшие, они возвращались в свои квартирки, съёмные комнаты, чтобы вечером посидеть за кружкой пива, обсудить последние новости, поругаться с женами, а завтра повторить то же самое заново.

Благодаря проведённому вернисажу и проданным картинам, у меня оказалось слишком мало свободного времени, чтобы следить за новостями. Я работала и работала очень много. Заказчики буквально осаждали меня. Пришлось раскрыть своё инкогнито Ванде, но мы остались подругами, изредка встречаясь по вечерам за чашечкой кофе. Вальдемар огорчился, что так хорошо начавшееся сотрудничество, так быстро закончилось. Тем не менее, он пригласил нас с Вандой в ресторан, чтобы отметить наше удачное выступление. Пришлось отказаться, сославшись на занятость.

Изредка у меня выдавались свободные дни, и я отправлялась путешествовать по Петербургу и его окрестностям. Незаметно заканчивался июль, окутав город невероятной жарой, изредка перемешивая её обильными дождями. И тут – новость, подобная грому среди ясного безоблачного дня. Вечером в гостинице появился взъерошенный Вальдемар, до этого несколько дней пропадавший у кого-то из своих знакомых. Услышав стук в дверь, Бетси увидела на пороге взволнованную Ванду.

–Позови Съюзен, – без предисловий выпалила она.

–Мисс, занята, – попыталась возразить служанка, но Ванда, оттеснив ту от двери, прошла в гостиную.

Увидев меня, начала скороговоркой:

–Изочка, – затем поправилась. Видно, что Ванда была сильно взволнована, – Вальдемара забирают в армию – и зарыдала во весь голос, – а я его люблю.

Пришлось успокаивать подругу. Придя в себя, Ванда пояснила, что в России объявлена всеобщая мобилизация и Вальдемару сказали, что вскоре он должен будет явиться на сборный пункт, захватив с собой сменное бельё и продукты на три дня. На глазах вновь появились слёзы:

–Пойдём со мной, поговори с Вальдиком, – Ванда цепко ухватила меня за руку и потащила за собой.

В её номере, задумчиво вертя в руках бокал с коньяком, нервно прохаживался Вальдемар. Увидев меня, произнёс:

–Ну вот и всё, Изочка, ухожу.

Я не обратила внимания на оговорку. Понятно, человек находился на грани нервного срыва, и тут было не до политесов.

Вальдемар одним залпом осушил бокал и присел на диван:

–Не знаю, что случилось, но в России объявлена мобилизация. Знакомый из министерства посоветовал мне подготовиться. Вскоре, вероятнее всего, начнётся война, и мужчин призывного возраста обяжут явиться на призывные пункты и в случае начала военных действий отправят на фронт. Среди них могу оказаться и я. Во так – то!

Вальдемар снова протянул руку к бутылке, налил себе на два пальца коньяка и задумчиво уставился на янтарную жидкость.

–Может, не всё так и плохо, – я попыталась успокоить его, – вот наступит завтра и ситуация прояснится. Выйдут газеты, и мы всё узнаем. Отменят мобилизацию. Вы с Вандой продолжите своё турне.

–Не думаю, не думаю, – отрешённо отреагировал Вальдемар, – а ты иди, отдыхай, мне нужно поговорить с Вандой, не совсем вежливо мужчина попытался выпроводить меня.

Поняв его настроение, ушла к себе.

Бетси была занята своими делами и я, пройдя в спальню, сама приготовилась ко сну. Может, действительно, завтра всё образуется. Устроившись на кровати, погрузилась в приятную дрёму, и внезапно услышала своё имя. Открыла глаза и ничего не смогла понять. За окном проплывали деревеньки, пустынные поля, деревья с пожелтевшими листьями, маленькие полустанки с заспанными нахохлившимися людьми. Я находилась в купе поезда, мерно перестукивавшего колёсами, унося меня в неизвестность. Раздался гудок, за окном пронеслись следы пара. Состав, замедлив свой бег, остановился у платформы, по которой прохаживались военные, переговариваясь, и вопросительно глядя друг на друга. В атмосфере чувствовалась какая-то нервозность. Казалось, ещё чуть-чуть и зыбкое спокойствие взорвётся и больше не будет ни этой станции, ни солдат, ни нашего состава, ни самой меня.