Текст книги "Шаг сквозь туман 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Корьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

–Нет, и на этот раз вы ошиблись. Моей матерью не является Съюзен Гольц и никогда ею не была.

Внезапно, кто-то пробежал мимо меня, довольно сильно задев плечом, и я непроизвольно произнесла по-английски:

–Mister, be careful. You made me hurt.

Мой собеседник отшатнулся от меня и с недоумением взглянул.

–Нет, вы всё же Съюзен. Но это невозможно, остаться такой же, как и двадцать лет назад?

Я поняла, что ещё минута и мне придётся оправдываться в другом и не столь уж безопасном месте.

–Извините ещё раз, но уверяю, вы ошиблись!

Я, резко развернувшись, побежала по улице, стараясь забыть об этой странной встрече. Приблизившись к одной из подворотен, оглянулась, и увидела, что мужчина так и стоит, опустив голову и украдкой вытирая слёзы. Боже, за что мне всё это? Я обидела человека. Мне никогда не удавалось увидеть, как плачут мужчины. А тут такое. Первым порывом было вернуться назад и поговорить с незнакомцем. Возможно, даже и рассказать о том, кем я являюсь на самом деле. Мужчина между тем пришёл в себя, выпрямился и посмотрел на меня. В его глазах стояла вселенская тоска. Он что-то прошептал, и мне показалось, что это были именно эти слова:

–Я люблю тебя, Съюзен.

Затем мужчина ещё раз взглянул на меня и, резко развернувшись, быстрым шагом направился к входу в метро.

Слёзы непроизвольно навернулись на глаза, но тут из динамика, висевшего на стене здания, раздался голос:

–Граждане, воздушная тревога! Просьба пройти в ближайшее бомбоубежище.

Оглянувшись, увидела, что прохожие направляются к зданию с буквой «М» над входом. Мне пришлось проследовать за ними. Я не успела дойти до входа всего несколько шагов, как вблизи раздался взрыв, и меня швырнуло на землю. Наступила темнота.

Неужели, всё вернулось на круги своя? Нет, этого не может быть! Я почувствовала, что кричу, открыла глаза и обнаружила, что нахожусь в спальне лондонского особняка.

Неужели мне это приснилось? Однако же, сон был таким натуральным, что можно было поверить в реальность происходящего. Так, необходимо успокоиться. Посмотрим, сколько времени? Я зажгла свечу. Ого, всего полтретьего ночи. Спать, спать и к чёрту все эти сны.

Я снова забралась под одеяло, и закрыла глаза.

–Женщина, с вами всё в порядке? – услышала мужской голос.

Я попыталась сесть, что с трудом, но удалось.

–Кажется да.

–Вы не ранены?

–Вроде нет.

–Постарайтесь встать.

Мне подали руку, и помогли подняться с тротуара.

–Что произошло?– поинтересовалась я.

–Как всегда. Внезапный налет. Вы не успели буквально несколько шагов дойти убежища, и вас сбило взрывной волной. Хорошо, что всё закончилось благополучно. Вы сможете идти?

–Конечно, спасибо.

Я попыталась сделать шаг, но земля поплыла у меня из-под ног.

–Где вы живёте? Я вас провожу.

–Здесь неподалёку. И, если вас не затруднит, то будьте так любезны, доведите меня до подъезда.

Я взглянула на своего спасителя. О боже, это был тот самый мужчина, с которым я не так давно столкнулась.

–Показывайте дорогу.

Чтобы не упасть, пришлось опереться на руку моего нового знакомого, и мы медленно пошли к дому, где я жила, вернее, где жила Серафима, к дому, который на время стал моим.

Минут через двадцать я уже открывала дверь квартиры.

–Проходите, – пригласила своего провожатого.

Помявшись, тот согласился. Я протянула ему ключи от своей комнаты, а сама прошла на кухню разжечь примус. Налив в чайник воды, поставила его на огонь. Внезапно почувствовала, что за мной наблюдают. Оглянулась, мой гость стоял, прислонившись к косяку, и внимательно смотрел на меня.

–Скажите, чей портрет висит там, в вашей комнате? Это ведь Съзен, Съюзен Гольц изображена там?

–Вы абсолютно правы, это она.

–Откуда этот портрет у вас?

–Почему вы устраиваете мне допрос? Я вас совершенно не знаю

–Виктор, – представился мужчина, – так откуда же этот портрет у вас?

–Принёс один мой дальний родственник.

Что ещё я могла ответить. Возможно то, что этот портрет написала я сама ещё в 1912 году.

–Извините, ещё один вопрос, а кем вы приходитесь Съюзен? Вы, случайно, не родственницы? И как вас зовут?

–Вы сказали, что будет всего один вопрос, а тут целых три. На какой из них я должна ответить?

–Вам не кажется, что нам надо поговорить.

Виктор схватил меня за руку, и потащил в комнату. Затем резко развернув, поставил рядом с портретом и принёс из коридора зеркало.

–А теперь что скажете? Смотрите, одно лицо. На портрете изображены ведь вы?

–Посмотрите на дату. И что вы там видите? Разумеется цифру 1912. Вот скажите, сколь лет прошло с тех пор?

Мужчина удивлённо посмотрел на меня и неуверенно произнёс:

–Двадцать девять лет.

–Давайте считать дальше. Женщине на портрете приблизительно двадцать пять лет, прибавляем двадцать девять. В итоге имеем около пятидесяти четырёх.

Как вы думаете, сколько лет мне?

–На вид вам, мужчина на секунду замялся, – не дашь больше двадцати пяти.

–Вот видите, а вы утверждаете, что на портрете изображена я.

Виктор сел на диван, закрыл лицо руками и как – то с усталостью и безнадёжностью произнёс:

–Увидев вас, я вновь вернулся к жизни. Я так долго искал ту Съзен. И вот,

мне показалось, что нашёл. Но, увы, все мои надежды рассыпались в прах.

– Подождите,– перебила я его,– кажется, вскипел чайник. Сейчас принесу чаю

и вы мне расскажете о Съюзен. Я вышла из комнаты, задумавшись о том, как мне следует вести себя в дальнейшем. Пришло понимание того, что Виктор говорит о Светлане, с которой мы когда-то поменялись местами. Она совершила путешествие на «Титанике», а затем, по всей видимости, каким-то образом перенеслась в Петроград восемнадцатого года, где и познакомилась с Виктором. Только как объяснить мужчине всю абсурдность сложившейся ситуации? Да, попала, так попала. Внезапно мои размышления прервал стук закрывающейся двери. Виктор исчез. Я подбежала к двери, распахнула её. Тишина. На лестнице никого не видно. Выбежав на улицу, так же никого не обнаружила. Пришлось вернуться обратно. Сняла чайник, насыпала морковной заварки в чайник и прошла к себе в комнату, оставив чайник настояться. Присела на диван, задумавшись о том, что со мной произошло. Внезапно мой взгляд зацепился за листок бумаги, упавший с секретера. Подняв записку, прочитала её и ещё больше удивилась. Писал, по всей видимости, Виктор.

–Извините меня за причинённое беспокойство, но увидев вас, я как будто оказался в моём счастливом прошлом. Я так долго был один, совсем один, ожидая встречи, хотя бы мимолётной, с той, которую когда-то полюбил, полюбил ещё там в Нью-Йорке. Встретив женщину так похожую на мою Съюзен, я совсем потерял голову. Когда-то Съюзен оказала мне большую услугу, и я ей задолжал. Поскольку я так и не встретил её и вряд ли когда встречу, решил вернуть долг, предназначенный ей, Вам. Вы так похожи на неё. Посмотрите в верхнем ящичке секретера. Прощайте.

Странно всё это. О каком долге может идти речь? Посмотрим, что же там такое? Выдвинув ящик секретера, увидела замшевый мешочек серого цвета. Развязав горловину, я остолбенела, увидев изумительной работы изумрудное колье и браслет. И это всё мне? За какие заслуги?

Прошла на кухню, выпила чаю и решила прилечь, поскольку события последнего часа выбили меня из колеи.

Разбудил меня стук в дверь.

–Мисс, извините за беспокойство, но скоро будет накрыто к завтраку. Ваши мама и бабушка ждут вас.

Странно, неужели мне вновь приснился столь странный и столь реалистичный сон? Взглянула на часы. Ого, почти восемь. А завтрак у нас по заведённой традиции в полдевятого. Действительно, пора вставать. Откинула одеяло, прошла в ванную, умылась, позвала Бетси. Постучав, горничная вошла, держа небольшой поднос с письмом.

–Мисс, на ваше имя два дня назад пришло письмо. Мы ждали вас и решили конверт не вскрывать.

–Положи на столик и помоги одеться. Вскоре я спустилась в гостиную, где был накрыт стол. У камина сидели мама с бабушкой.

–Съзен, – с укоризной заметила бабуля, – ты опаздываешь. Воспитанной девушке это не пристало. Ну, ладно, садимся. Надеюсь, ты не забыла, что после завтрака мы ждем твоих объяснений по поводу внезапного исчезновения.

–Да, да, я помню, и вскоре присоединюсь к вам, но Бетси передала мне письмо, сначала мне хотелось бы прочесть его. Вы позволите?

–Ладно, иди, но помни, что мы тебя ждём.

Я поднялась в свою комнату и вскрыла конверт. В руках у меня оказалась

прекрасная мелованная бумага. Развернув лист, начала читать содержимое письма.

«Уважаемая, мисс Гольц, извините за беспокойство, но вы так внезапно пропали, что деньги за проданные картины я вынужден был передать вашей служанке. Искренне надеюсь, вы получили их.

Наше с вами сотрудничество было довольно плодотворным и, если вы позволите, мне хотелось бы не прерывать его. На днях мне предложили выгодный для нас с вами контракт. В моём офисе появился некий русский купец Виктор Морозов и спросил, не можете ли вы приехать с выставкой ваших картин в Россию. Обещал наилучшие условия. Вы знаете, русские вообще-то очень щедрый народ. Мне показалось, что у него к вам имеется свой личный интерес. Подумайте над предложением. Буду телеграфировать.

С уважение к Вам и Вашему таланту. М.Валлентайн.»

Ну что же, вот и выход. У меня появилась идея о том, что рассказать моим родным.

Спускаясь вниз, ещё раз обдумала мелкие детали разговора. Не знаю, поверят ли мне бабушка и мама, но свою версию всего произошедшего со мной, постараюсь изложить как можно короче. Да, я внезапно уехала из Нью-Йорка так внезапно, поскольку влюбилась без памяти в русского купца. Бабушка укоризненно покачала головой, а мама заявила, что я пошла в свою прабабку, которая в возрасте двадцати лет сбежала из дома с обедневшим аристократом. Впоследствии они венчались, и так было положено начало нашей настоящей семье. Анастасия, так звали мою прабабушку, произвела на свет двух мальчиков, один из них и был моим прадедом.

–Да, Съюзен. Гены Анастасии, к несчастью, проявились именно в тебе. Надеюсь, ты не выскочила замуж, там в этой России с её пьяными мужиками и безобразными дорогами? – с грустью в голосе поинтересовалась мама.

–Да нет, как-то не успела, – поспешила успокоить её, – однако, остались деловые отношения. И вот, подтверждение тому.

Я протянула конверт. Бабушка прочитала письмо и спросила, правда ли то, что там написано. Я подтвердила, что истинная правда и ничего кроме правды.

–Раз так, я рада за тебя, внучка. Ты поедешь?

–Разумеется, но не сейчас. Мне надо написать несколько картин, чтобы представить их на суд русской публике. С десяток у меня находится дома и мне, кажется, что тридцати – сорока картин хватит на небольшую выставку. Возьму портреты, пейзажи и ряд натюрмортов. Кое-что доработаю, кое-что напишу заново.

–Раз так, готовься, но у меня к тебе будет серьёзный разговор, – заинтриговала меня бабушка, – пройдём к тебе в мастерскую. Подожди меня там. Мне требуется взять кое-какие вещи.

Мама с удивлением посмотрела на бабушку, но ничего не сказала. Я поднялась наверх, где находилась моя мастерская и присела в кресло. Интересно, о чём будет разговор?

–Сиди, сиди, мне надо кое-что с тобой обсудить. Разожги, пожалуйста, камин, я что-то замёрзла.

И так, надеюсь, ты слышала, что у твоего отца в России осталась сестра, её муж и сын.

–Отец говорил об этом.

–Я рада, что ты знаешь об этом. Незадолго до своей кончины он просил меня найти их. Я обещала. Однако, ты сама видишь, что я стара и не смогла поехать в Россию, да и писем от Розы не поступало довольно долго. Единственное, что мне известно, они жили в Петербурге где-то в районе Обводного канала. Вот здесь все её письма брату. Возьми, прочти их. Там имеется несколько фотографий. Возможно, они пригодятся тебе. Поездка в Россию как раз ко времени. Найди семью Розалии, помоги им, предложи переехать в Лондон. Читай пока, а я пойду, прилягу.

У меня в своё время был разговор с отцом по поводу его сестры, но не думала, что кто-то ещё знает об этом и не ожидала, что вот так скоро мне придётся отправиться в Россию и не только с выставкой картин. Там придётся заняться поисками пропавших родственников. Обещания следует выполнять.

Я открыла первое из писем. Ничего особенного. Обычные семейные новости. Второе, третье письмо. Одно и то же. Здравствуй, дорогой брат, как у тебя дела, как поживаете? У нас пока, слава Всевышнему, всё в порядке. И так далее, и тому подобное. А вот в пятом письме я заметила тревожные нотки.

«Сегодня опять слышались выстрелы. Ты, наверное, помнишь Мириам Абрахамсон. Так вот за ними пришли, и после этого я её не видела. Говорят, всех иудеев будут высылать из Петербурга. Хотя, мне, вроде бы, бояться нечего, я ведь, как ты помнишь, взяла фамилию мужа. Теперь мы Журавлевы. Впрочем, что это я о грустном. Как вы там? Как Съюзен?».

Особо меня взволновало последнее, полученное отцом письмо.

«Здравствуй, дорогой брат!

Наверное, это последнее письмо из Петербурга. Думаю, что придётся переехать туда, где нас никто не знает. Из Минска с оказией я получила весточку от моей старой знакомой Лилиан, ты, наверняка, помнишь их семью. У них был ювелирный магазин. Так вот этот магазин разграбили, Лилиан изнасиловали, а её отца убили.

Не так давно моя соседка обозвала меня жидовкой и сказала, что скоро всех нас перевешают. На улицах неспокойно. На днях разгромили кофейню на углу Невского лишь только потому, что кондитером там был Исаак Гершензон.

Волнуюсь за сына. Он – гимназист. Постараемся, хотя бы на время, выехать в более спокойное место. Как только устроимся, сразу отпишу тебе. Твоя сестра Розалия».

Такое вот послание. Вроде бы ничего, тем не менее, это было последнее письмо, полученное отцом из России. Хотя старый адрес и известен, а вот родственников там я могу и не обнаружить. Все вопросы буду решать по приезду в Россию. У меня есть год в запасе, необходимо подготовиться к выставке. Съезжу снова в Брайтон на море. Напишу несколько пейзажей. Затем поработаю в Лондоне над портретами и сделаю несколько этюдов городских улочек. Думаю, управлюсь к намеченному сроку.

За работой время пролетело незаметно. Приближался четырнадцатый год. Я решила ехать в начале июля. Всё же удобнее. Отправлюсь до Стокгольма на корабле, а там пересяду на паром, затем в Финляндию, а там – до Санкт Петербурга. Телеграфирую мистеру Валлентайну, пусть приезжает в Лондон, затем – в Россию. Возьму с собой Бетси. Тимоти, наверняка, тоже придётся захватить. Этот хитрец всеми способами постарается увязаться за мной в Россию. Любит он попутешествовать.

Весь 1913 год я провела в трудах праведных. Вновь выбралась в Брайтон, съездила в Корнуэлл, даже побывала в Париже, где написала несколько картин на Монмартре. Во время своей работы над этюдами стала свидетельницей одного ужасного происшествия. В тот день, довольно сумрачный и дождливый, я работала над этюдами на набережной Сены. Мне хотелось передать движение современных авто. Тут моё внимание привлёк автомобиль, проезжавший по мосту. Внезапно машина остановилась, и шофёр вышел проверить, в чём дело. В этот момент автомобиль сам по себе внезапно стал катиться к реке. Шофёр пытался открыть дверцу, но ручку заклинило. Авто медленно накренилось и, перевалившись через перила, соскользнуло в реку. Я успела заметить, что внутри находилось двое детей и женщина, вероятно, их гувернантка. Прохожие пытались как-то остановить автомобиль, но ничто не помогло. Машина погрузилась в воды Сены. Выбраться из неё никто не успел. Всё произошло слишком быстро. Когда авто было поднято, в нём обнаружили тела трёх человек: двух детей мальчика и девочки, а также их няни. Впоследствии я узнала, что трагедия произошла с детьми знаменитой танцовщицы Айседоры Дункан, незадолго до трагедии посетившей Россию, где русский художник Лев Бакст, увлекавшийся хиромантией, предсказал ей всемирную славу, а также гибель двух очень близких и любимых людей. Предсказание сбылось.

Хочется отметить, что 1913 год, который во всех газетах почему-то называли переломным, был богат на катастрофы. В последнее время я старалась как можно больше получить информации о России и не пропускала ни одной заметки об этой стране.

Тогда чуть ли не через день разбивались аэропланы. Только в августе газеты сообщили о 10 случаях падения летательных аппаратов. Очень жаль, я бы хотела подняться в воздух и увидеть Лондон с высоты птичьего полёта.

Однако, не всё обстояло так печально. Газеты писали не только о неудачах: “13-го мая известный авиатор-конструктор Сикорский совершил первый полет на колоссальном аэроплане “Гранд”, сконструированном самим летчиком. Полет продолжался 10 минут…”– Это была сенсация – первый в мире многомоторный самолет. В этом же году происходят испытания более совершенного четырехмоторного самолета со сказочным названием «Илья Муромец». Вот бы посидеть в кабине пилота этого аэроплана.

Экономика Российской империи, как отмечалось в газетах, развивалась успешно. Россия входила в число наиболее индустриально развитых стран. Впечатляли темпы, с которыми развивалась страна – она опережала и Америку, и крупнейшие европейские страны. Именно в 1913 году известный русский поэт назовет Россию “Новой Америкой”. А вот эти новости меня порадовали. Можно отправляться в вояж без опаски. Я связалась с банком Льва Рубинштейна, кстати, контора этого банка находилась в Лондоне, и перевела часть денег на свой счёт. Как мне удалось узнать, этот банк был одним из самых крупных и надёжных в России, а сам Рубинштейн считался удачливым банкиром. Даже, если мои выставки и не увенчаются успехом, я всегда смогу воспользоваться деньгами, вложенными в российский банк и при любом раскладе вернуться на родину в более – менее комфортных условиях.

В конце года во всём мире стремительно входило в моду танго. Это был популярный и скандальный танец. Борьбу с ним вели на самом высоком уровне. Епископ Верденский заявил: “Танго, исполненный по всем правилам, является глубокой опасностью для нравов…. предписывается бороться всеми силами с одним из могущественнейших источников растления, подрывающих нравственность французов.” В Германии Император Вильгельм Второй приказывает “офицерам не посещать домов, где танцуют этот танец.” Нарушителям грозит увольнение со службы. Жаль, танго мне определённо нравилось.

Так за различными заботами подошёл к концу 1913 год. В январе 1914 года я телеграфировала мистеру Валлентайну в Нью-Йорк, сообщив тому, что собираюсь в Россию в начале июля, всё же летом путешествовать гораздо лучше, пригласила маршана присоединиться ко мне и стать моим импресарио на время русских выставок. Ответ пришёл довольно быстро с выражением полнейшего согласия на поездку. Мистер Валлентайн написал, что собирается в Лондон в конце мая, дабы утрясти все необходимые дела. Постепенно я отобрала необходимые для выставки картины и этюды, отправила их в багетную мастерскую, чтобы там сделали для них достойное обрамление. К приезду моего импресарио я была готова к отъезду. В конце мая встретила моего спутника по предстоящему путешествию и предложила временно поселиться в нашем лондонском особняке, так как гостевые комнаты всё равно пустовали. Вот уж обрадовала свою бабулю, – она нашла себе великолепного собеседника в лице моего гостя. Время летело не заметно. Наступило 5 июля, и мы поднялись на борт «Святой Евгении», комфортабельного судна, которое должно было доставить нас в Стокгольм. Со мной поехала Бетси, пришлось взять и Тимоти, который в последние дни перед отъездом не давал мне покоя, следуя за мной по пятам.

С мистером Валлентайном отправился его камердинер, являвшийся к тому же, как мне объяснили, неплохим шофёром и механиком. Ну, что же, такой человек в нашем путешествии может пригодиться.

Мы заняли отведённые нам каюты, последний прощальный гудок, – и путешествие началось! Сколько неизвестного, нового и таинственного ждёт впереди! Если бы я знала, что мои думы окажутся пророческими, возможно, и не отправилась бы в этот вояж. Однако, что сделано, то сделано. Каюты на корабле оказались выше всяких похвал: у меня, например, была двухкомнатная, хотя и небольшая, своеобразная квартирка, в которой имелась и комната для прислуги. Из спальни дверь вела в ванную, где можно было понежиться в тёплой воде. В гостиной стоял круглый стол, украшенный вазой с цветами. Рядом расположились три кресла на гнутых ножках. У стены виднелся уютный диванчик, обитый синим плюшем. Над диваном висели два канделябра. Рядом притулился буфет с набором необходимой путешественнику посуды. Из гостиной можно было попасть в коридор, а затем выйти на прогулочную палубу с рядом шезлонгов. На верхней палубе расположились каюты первого класса и ресторан для пассажиров, занимавших эти апартаменты. Мистер Валлентайн также с удобствами устроился в первом классе.

Бетси разложила вещи и, наполнив ванну, ушла прогуляться на палубу. Я же решила немного отдохнуть и понежиться в тёплой воде. Хорошо-то как! Я и не заметила, как задремала. Внезапно раздался чей-то голос:

–Светлана! Подождите, я уже метров десять бегу за вами.

Я увидела себя на улице большого города. По дороге нёсся сплошной поток машин. Было жарко и душно. Я увидела, что ко мне направляется молодой мужчина. Кажется, я его уже видела и видела совсем недавно.

–Светлана, вы не узнаёте меня? – поинтересовался он, Два дня назад мы познакомились у одного из ваших заказчиков, и я буду сопровождать вас на вечеринке, посвященной столетию со дня гибели «Титаника». Меня зовут Вячеславом.

–Ах, да, извините, Вячеслав. Что-то я задумалась. Как у вас дела? Костюм готов?

–Как раз иду к портному. Не составите мне компанию?

–С удовольствием. Как раз сегодня я свободна. Что же, давайте прогуляемся.

Я вспомнила, что должно произойти, и по дороге хотела предупредить своего спутника о грозящей опасности. Впрочем, поймут ли меня? Как бы всё это преподнести? Значит, если я и Вячеслав не попадём на ту вечеринку, я отправлюсь на «Титанике» в Нью-Йорк и, возможно, наш обмен с настоящей Светланой не состоится, а, может быть, история преподнесёт мне другой сюрприз. В тот раз я осталась жива, познакомилась с Ольгой и Екатериной, побывала в Москве 1941 года, где встретила удивительную женщину по имени Серафима. А стоит ли переписывать историю заново? Пожалуй, повременю с рассказом, не случилось бы чего похуже?

Вячеслав подвёл меня к машине, открыл дверцу, и я привычно уселась на переднее сиденье. Опыт прошлой жизни остался в памяти.

Ехали мы недолго и вскоре оказались в одном из старинных переулков.

–Вы подождёте здесь или составите мне компанию? – поинтересовался мой спутник.

Я не успела ответить, как Вячеслав продолжил:

–Я бы советовал пройти со мной, поскольку у портного забавный дед. Ему перевалило за сотню, но старик в хорошей форме. Пойдёмте, он будет рад встрече с новым человеком. Его зовут Олег Петрович. Пойдёмте, уверяю, вам скучно не будет. Он замечательный собеседник.

Пришлось покинуть уютное место, современные авто мне нравились гораздо больше, нежели те, к которым я привыкла в своём времени. Вячеслав направился к одному из старинных доходных домов начала двадцатого века, построенного в популярном тогда стиле «Ар Нуво», или как он назывался в России, «Модерн».

Набрав на входной двери подъезда номер квартиры, Вячеслав дождался вызова и предупредил, что с ним гостья. Дверь открылась, мы вошли в уютный вестибюль с будкой консьержа в углу. На удивление хорошо сохранилась старинная лестница и огромное окно, украшенное витражом. На полу лежал ковер, а лестницу устилала ковровая дорожка.

–Вы в какую квартиру? – поинтересовалась женщина в будке.

Вячеслав назвал номер, и консьержка, сверившись с книгой учёта визитов, милостиво разрешила нам пройти.

Мы поднялись на третий этаж, и остановились у массивной дубовой двери. Вячеслав нажал кнопку звонка, и дверь тотчас отворилась. Чувствовалось, что нас ждали. На пороге возник молодой человек лет двадцати пяти.

–Проходите, отец сейчас будет. Он просил немного подождать. Срочный вызов. Извините.

Мы оказались в длинном коридоре, из которого прошли в просторную гостиную, обставленную мебелью начала века. Стены украшали многочисленные картины. Да, неплохой вкус у владельца квартиры. Среди живописных полотен преобладали работы голландской школы, в основном пейзажи.

–Присаживайтесь к столу, – пригласили нас, – я сейчас приготовлю кофе.

Затем, приоткрыв одну из дверей, крикнул:

–Деда, там к папе пришли, выйди к гостям, а я пока займусь на кухне.

Мы расположились в удобных креслах. За спиной послышался голос:

–Валера, ты почему меня не предупредил, что у нас в гостях дама? Извините, я сейчас.

Незнакомец вышел и вскоре вернулся обратно.

–Извините, что заставил вас ждать.

Я повернулась к говорившему мужчине, и тут произошло нечто странное.

Старик замолк на полуслове и с удивлением посмотрел на меня.

–Не может этого быть, удивился он, – нет, этого не может быть.

–О чём ты, дед? – донеслось из кухни.

–Да так, вспомнил прошлое. Извините, обратился мужчина ко мне, ваше имя, случайно, не Светлана?

Настала моя очередь удивляться.

–Как вы догадались?

Однако, пожилой мужчина, не ответив на мой вопрос, ещё больше удивил меня, поинтересовавшись, нет ли у меня подруги по имени Екатерина. Я утвердительно кивнула головой.

–А вы не помните меня?

–Нет, честно ответила я.

–Как же так? Вы же обещали, что придёте в гости, а затем проводите меня на вокзал. Вспомните, это было осенью сорок первого. Вы тогда ещё заблудились, и я проводил вас до дома

Тут меня осенило. Точно, это был тот самый паренёк, с которым мы встретились в далёком сорок первом, Да, действительно, мы обещали навестить его с матушкой. Её звали, если память не подводит меня, София Парфёновна. Точно это он! Но как я могу сказать, что это действительно я. Ведь с той встречи прошло более семидесяти лет. Меня примут за сумасшедшую. Вячеслав с непониманием посмотрел на меня, как бы говоря «не всё в порядке с памятью у дедушки». Как раз с памятью у Олега Петровича было всё в норме. А вот как мне выкрутиться из создавшейся ситуации? И тут я совершила ошибку.

–Как я могу быть той Светланой, с которой вы встретились почти семьдесят лет назад? Ей сейчас должно быть около ста лет, если она жива.

–Вы, конечно, правы.

Олег Петрович с грустью посмотрел на портрет пожилой женщины и прошептал:

–Мама, я так ждал их.

И тут я встряла со своим глупым вопросом:

–Это ваша матушка София Парфёновна?

Олег Петрович с изумлением посмотрел на меня и тихо произнёс:

–Значит, это всё же вы! Почему вы с Катей не пришли. Я так вас ждал, особенно Екатерину. Я до сих пор помню её лицо. Извините, я выйду, мне что-то нездоровится.

Олег Петрович как будто постарел на десяток лет. Сгорбившись, он покинул нас.

Вячеслав выглядел донельзя удивлённым и озабоченным. Он явно намеревался устроить мне настоящий допрос, но положение спас Валера, принёсший поднос с кофе.

–А где дед? – поинтересовался он.

–Сказал, что ему нездоровится и вышел.

Валерий., поставив поднос на стол, прошёл к деду, но тут же вернулся.

–Что здесь произошло? Дед сидит и плачет, всё время повторяя «Она вернулась».

–Понимаете, – попыталась выкрутиться из щекотливой ситуации, – я напомнила ему старую знакомую военных лет. Вот поэтому ваш дедушка и расстроился.

Неприятный разговор был прерван звонком.

–А вот и папа.

Валерий отправился встречать отца. Вскоре в комнату вошёл солидный мужчина лет пятидесяти.

–Извините, Вячеслав, что заставил вас ждать. Пройдёмте со мной, а ваша спутница пусть посидит здесь.

Я была рада остаться одной, поскольку меня терзали грустные размышления о происшедшем. Жалко Олега Петровича, он ведь ни в чём не виноват. С моей стороны было жестоко промолчать, и я решилась на разговор. Постучавшись, вошла к нему в комнату.

–Зачем вы пришли?

–Нам следует поговорить, Олег.

Мужчина взглянул на меня, и вновь погрузился в свои воспоминания.

–Извините, что там, в гостиной, я не созналась вам, что я действительно Светлана Гольц. Та самая Светлана, с которой вы встретились в Москве сорок первого. Не могу сказать большего, но так вышло, что из военной Москвы я вновь оказалась в Москве начала двадцать первого века.

–А как же Екатерина? Где она? Наверное, вышла замуж? Мне бы очень хотелось встретиться с ней. В тот день, когда я увидел вас, понял, что влюбился без оглядки в Катюшу. Рассказал маме о вас. Она очень хотела встретиться с моей «невестой». А вы так и не появились. До последней минуты я надеялся на встречу с вами. Меня отправили на фронт, где и пробыл вплоть до сорок пятого года. Закончил войну в Кёнигсберге, вернулся домой и стал ждать, ждать мою Катюшку.

На глаза мужчины навернулись слёзы.

–Годы шли, я надеялся, что вы придёте. Каждый день я выходил на улицу к тому месту, где мы договорились встретиться. Вот сегодня пропустил день, а вы пришли. А почему Екатерины нет с вами?

–Не знаю, как вам сказать.

–Она жива? Говорите же.

–В том то и дело, что не знаю. В последний раз я её видела зимой сорок второго в фотоателье на Малой Дмитровке. Я покинула фотостудию чуть раньше. Екатерина с подругами остались там. В здание попала бомба. Считалось, что все, кто там находился, погибли. Я думала, что погибла и Катя, но совершенно внезапно получила бандероль с нашей общей фотографией, сделанной в том самом ателье. Возможно, кто-то из них и остался в живых. А вот кто, я не знаю.

Если все погибли, тогда я не получила фото.

С тех пор у меня нет известий о судьбе моих подруг. Они остались там, в сорок втором, а я вот здесь, в две тысячи двенадцатом. Всё-таки хочется надеяться на встречу с ними, но как это осуществить?

–В сказанное вами трудно поверить, никому больше не говорите об этом. Ваш рассказ может сослужить плохую службу, – пристально глядя на меня, сказал Олег Петрович.

Вы спросите, почему поверил вам я? Всё очень просто. Вы, впервые придя к нам в дом, назвали имя и отчество моей матери. Откуда вы могли это узнать? Она давно умерла, а люди нынешнего поколения уже забыли о ней. И вдруг вы проявляете такие познания. К тому же вы ничуть не изменились с тех пор.

Извините старика за сентиментальность. Я постараюсь помочь вам в поисках ваших подруг. Захаживайте в гости. Буду рад встретиться со своей молодостью.

–Светлана, где вы? – донеслось из гостиной.

Распрощавшись с Олегом Петровичем, я вышла к Вячеславу.

–Ну вот, и вся недолга. Я свободен. А вы, Светлана, чем намерены заняться?

–Сегодняшний день до самого вечера у меня свободен.

–Тогда разрешите пригласить вас в кафе. Как насчёт кофе с пирожными?

–А что? Давайте! Куда пойдём?

–Как насчёт того, чтобы съездить в «Ваниль»? Там за кухню отвечает известный французский шеф – повар Камель Бенамар. Они чудно готовят тирамису. А кофе – просто чудо! Ну, что, едем?