Текст книги "Я, Хобо: Времена Смерти"

Автор книги: Сергей Жарковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 21. ХАНА МОЯ МЕНЯ МНЕ-2, ИЛИ ТРИУМФ МЕРСШАЙРА

Огромный чёрный человек наклонил огромную чёрную голову, чёрный подбородок коснулся чёрной груди, из глубин глазниц его как будто газовым пламенем плеснуло: так почудилось Мерсшайру, так сложился между ними угол, и Мерсшайр оборвал свою речь. Чёрный человек задвинул пламя веками и медленно сказал:

– Хан – лидер. Я не поддерживаю твою суету, Мерс. Успокойся.

Тогда Мерсшайр бросил на бочку нательный крест.

– Командир Рукинштейн! – под запись объявил он. Я, как комиссар группы, считаю, что мы, по вашей вине упускаем уникальную возможность выполнить задание, задание Императора, до проведённой нам черты. Я предлагаю вам, командир, поделить группу, с приками оставить двоих, а остальными – делать дело. Выдвинуться к ЭТАЦ и делать дело. Немедленно! Автофайл!

– Ах, вот ты как, – произнёс Хан. – Ты с этих позиций. Понятно. Придётся тебе ответить, как полагается, под запись. Слышат меня все. Первое. Делить группу я не буду. Ничего уникального в положении я не наблюдаю. Разве вот только космачок интересный, сорвал нам оттренированную и утверждённую миссию. То – да, не из ряда. Но и всё. Далее. Пешком и без информационной поддержки со спутника – где она, Мерсшайр, не ты ли у нас второй радист? – я шагу не сделаю и вам не дам. Транспорт с грузовоза неадаптирован, ненадёжен. Знаешь, Мерс, старина, марсианин, ты меня наконец сумел удивить. Куда нам двигаться, фраер ты ничтожный? В какую сторону? Сколько до цели? Ты знаток местного неба? Читаешь судьбу по конфигурации инопланетных туч? Наверх глянь. А? Мерсшайр! Что замолчал?

– Я приблизительно…

– Всё, хана, поговорили, – перебил его Хан и ощерился самой страшной своей улыбкой – знакомой всем без исключения бойцам ханы. Сквозь эту улыбку он сказал: – Слышат все. Автофайл. Спутника у нас нет. Связи у нас нет. Направления у нас нет. Транспорта у нас нет. Значит. Сидим, ладим связь. Ждём лошадей. Ждём утра… О, помяни его – он и выскочит! Бля, Борис!… Ну, как там?

Это к костру вдруг вышел из темноты Никополов, по прозвищу "Бля".

– Два-пирога-есть-батя, – доложил он странным монотонным голосом. – Смотреть-пойдёшь.

Я встречал такое. Операция на связках. Ещё на Пре-торнианской был случай – один космач обжёг горло кислородом, операция, нуивот, – тоже говорил на одной ноте: протез.

– Я тебе, Бля, доверяю, – сказал Хан. Все, даже Мерс-шайр, автоматически улыбнулись: даже с давно выветрившимся смыслом, шутка оставалась шуткой.

– Итак, лидер, официально меняем вариант десанта? – спросил Блэк-Блэк. – Это похоже на вариант десять-четыре.

– Совершенно верно, старшина, – сказал Хан. – Я не помню точно, но я вам, старшина, верю на слово. Объявляю вариант десять-четыре. "Черняков" не видит нашего отсутствующего спутника уже больше пяти часов, и значит, идёт к нам. Я жду звездолёт к Четвёртой не поздней, чем через двенадцать средних.

– Вариант раз ноль четыре – спасательная операция, лидер, – заметила Устоца.

– Ну а на что же мы нарвались-то, девочка моя? – спросил Хан. – У нас катастрофа тут и есть.

– Я не согласен с тобой, Хан! – твёрдо сказал Мерс-шайр. – Пишу особое мнение. Приказу подчиняюсь.

– Что ж, спасибо и на том, – сказал Хан.

Мерсшайр застегнулся, козырнул и – кругом через левое плечо – ушёл в темноту, к складу.

– Значит, двенадцать часов, – сказала Мадла Прхало-ва. – Хорошо выходит. Лягу-ка я поспать тогда.

– Э – нет, звезда ты наша подводная, – сказал Хан. – Отдохнула уже. Слушай мою команду. Ты займись радио. Что есть, чего нет, что можно сделать с тем, что есть. Собрать, опробовать и завести в пассив. Мало ли, Шос раньше будет… Боря, Бля, – возвращайся к садку, смотри лошадей, сразу их экипируй. Мистер Блэк-Блэк, попробуйте, всё же, вертолёт. Удачно, если бы он полетел вдруг. Слава и тётушка Софья – в патруль, пожалуйста, Слава – восток, тётушка – запад, с вашего позволения. Салло, бери свою Юпи и бери Лейбер, и разберите мне снаряжение, чтобы контейнер уже больше не таскать.

Кто встретит Мерсшайра – пришлите ко мне. И – все – немедленно – в спецкостюмы упакуйтесь. Пошла, хана.

Блэк-Блэк встретил Мерсшайра у вертолёта: Мерсшайр его специально поджидал.

– Хендс, дружище, – заговорил Мерсшайр навстречу. – Но ты-то видишь! Он же гробит миссию! Всех нас гробит! Да Шос просто оставит нас тут – до черты, ляжем тут вповалку, синие, вспухшие!

– Ничего не хочу сказать тебе, – сказал Блэк-Блэк, стоя над Мерсшайром и хрустя пальцами. – Он – лидер. Он знает больше нас. Он приказывает, мы выживаем. Я верю ему. Он не самоубийца, он только маньяк. Один из нас. Ты ему, кстати, Мерс, должен свою жизнь.

– Я помню! – шёпотом закричал Мерсшайр, с каждым словом посовываясь к Блэк-Блэку, словно курица на шаге. – Но он не знает ничего больше нас! Он потерялся, растерялся он, растерялся, Хендс, старина! Не варианты миссии менять надо – командира! Надо менять командира и идти к ЭТАЦ! Прямо сейчас!

– Чтобы я согласился с тобой, Адам, – сказал Блэк-Блэк по прозвищу Хендс, – мне не хватает одного. Кандидатуры нового командира. У тебя на примете есть подходящая? Уже думал об этом?

Мерсшайр воздел руки, подержал их в вышине, обежал Блэк-Блэка кругом по часовой стрелке.

– Нас ждёт страшная смерть, если проволыним! – сказал он. Он хотел бы, произнося пророчество, потрясти Блэк-Блэка за грудки, но не осмелился. Да и тянуться пришлось бы – не достать.

– Если в чём-то я с тобой и согласен, дружище Мерс, то это не меняет ничего. Хан растерян? Возможно. Причин навалом. Но он растерян, – а ты в истерике. Я не доверяю ни тебе, ни ему. Но он лидер. Я верю лидеру…

(Здесь я бы добавил на его месте: "Так завелось, и с тех пор ведётся".)

Словно каменный чёрный столб, Мерсшайр обежал Блэк-Блэка против часовой стрелки.

– Хорошо, – сказал он. – Вот ты, Хендс. Что делал бы ты на месте Хана. Это вопрос.

– Под запись, вероятно? – сказал, усмехнувшись, Блэк-Блэк.

– Нет, – в виде ругательства ответил Мерсшайр.

– В таком случае, раз вы так любезны, мистер комиссар, на ваш вопрос ответ у меня будет прост: я не полетел бы на Марс, будь на месте Хана. Помните, мистер комиссар, он рассказывал из своего прошлого? У него была возможность покончить жизнь самоповешением? Зря он ей не воспользовался. Мне такой возможности не представилось, хотя определённый настрой у меня был… Жаль, что я не был на его месте. Извините, мистер комиссар, лидер приказал мне проверить вертолёт. Надо мне этим заняться. Выполнить приказание лидера.

– Да не адаптировано это железо! – с огромной досадой сказал Мерсшайр и пнул ногой стойку шасси.

– Почти наверняка, – согласился Блэк-Блэк. – Однако я должен, мистер комиссар. Как комиссар вы должны радеть за мою ответственность. Приказ есть приказ. Разрешите выполнять?

– Когда мы с тобой… В том коллекторе… И ты уронил свой стропорез… – сказал Мерсшайр тихо.

Блэк-Блэк, уже взявшийся за поручень и поставивший подошву на подножку, остановил себя.

– Я помню, мистер комиссар. – Он усмехнулся. – Боюсь, я ожидал, что ты мне сейчас напомнишь. Не трудись. Я помню и сам. Но я отвечаю тебе. Если б над нами не висела странная чёрная туча, я показал бы вам, мистер комиссар, на звёздном небе то место, где в двухстах парсеках висит наше Солнышко. Это далеко, мистер комиссар. Далеко тот коллектор. – Его руки на поручнях напряглись: Блэк-Блэк заканчивал. – Приказ лидера я выполню… если ты, конечно, подвинешься… Адам, мой друг. Кстати, Хан тебя звал. Сразу забыл тебе передать, заболтался с тобой. Так что ты сходи к нему, объявись.

Мерсшайр находил необходимым демонстративно перед Блэк-Блэка лицом плюнуть наземь в честь приказа Рукинш-тейна, но Исмаэл "Хендс" Блэк-Блэк тары растабарывать на сегодня закончил. Он был уже в кабине вертолёта. Дверца задвинулась, в кабине загорелся свет. Мерсшайр отправился к Салло – уважаемой в женских кругах ханы личности.

У раскрытого контейнера при свете десятка разбросанных по земле и прискотченных к стенке контейнера люминофоров неторопливо суетились сама уважаемая Валерия "Долли" Салло в окружении Луны Лейбер и Юпи Колдсмит. Колдсмит, как всегда, что-то жевала.

– Тебя звал Хан, комиссар, – сказала Салло при виде Мерсшайра. – Ты разговаривал с Ханом?

Не отвечая, Мерсшайр сел на ящик с блоками питания, подпёр голову руками и, сделавшись ещё более угрюмым, застыл.

– Комиссар, вы слышали? – спросила Колдсмит. – Долли сказала: лидер вас звал.

– Я слышал… слышал… – проворчал Мерсшайр, не меняя позы. – Ешь спокойно, Колдсмит… Перебьётся ваш (…)[68]68
  грёбанный (мтрн.)


[Закрыть] лидер.

Переглянулись дамочки. Салло поморщилась и махнула рукой. Они вернулись к делу.

– Да-да, верно, – сказал Мерсшайр. – Приказ передан, вы чисты перед законом… Я сам разберусь. – Вдруг он оживился. – Валера, а персональные блики вы отпаковали?

– Нет, комиссар, – ответила Салло. – Лейбер, когда ты бликами займёшься?

– С минуты на минуту, Валера. Я закончила почти тут…

– Давай – вот. Комиссар прав. Совсем забыли.

– Слушаюсь.

Ящик с бликами уже вытащили из контейнера, но ещё не распломбили. Мерсшайр, удивляясь неизвестно откуда взявшемуся возбуждению, помог Луне его перекантовать на расстеленный кусок парашюта (именно что старшина Блэк-Блэк, когда уходили от места "посадки", нарезал на ходу керамофольги – несколько десятков квадратов) и светил люминофором, пока она, сверяясь с инструкцией на крышке, открывала ящик. Крышка откинулась.

– Так, – сказал Мерсшайр, мгновенно всё поняв. Иногда моральная победа – всё, что нам достаётся. Не много, но.

– Валера! – окликнула Лейбер, поняв всё парой секунд позже.

Все десять ИСКИНов были активны. Сиреневый свет десяти дисплеев смешался с охрой люминофора, и Лейбер, взглянувшая поверх ящика на комиссара, увидела торжествующего многодневного мертвеца. Сама она выглядела так же в этом освещении, но торжествовать не знала отчего.

Сервис-модуль, встроенный в крышку ящика изнутри, автоматически зажёг большой экран. Мерсшайр переместился так, чтобы читать не сбоку. Блики получили дополнение к документации по миссии семь часов назад. Выругавшись, Мерсшайр приложил палец к замку второго слева гнезда, замок сработал, блик выдвинулся, Мерсшайр поднялся с колена, держа блик в руке. Он уже разобрал приказ начать миссию по реанимации немедленно. Пока достаточно. Опоздание уже необъяснимо.

– Дела… – сказала Салло. – Ты был прав, комиссар. С меня наряд на минет вне очереди.

"Наряд – Хану", – хотел сказать Мерсшайр, но это и так явствовало.

– Слушай мою команду, леди! – негромко сказал он. – Закончить разбор и подготовку снаряжения в течение получаса. Салло?

– Есть, комиссар.

– За работу. Я пришлю к вам всех остальных.

– Есть.

– Закончите – собирай всех к костру.

– Есть.

Хан пил чай. Мерсшайр бросил ему свой блик. Как всегда, Хан успел поставить чашку. Он обладал невероятной реакцией. Он повернул девайс к себе дисплеем, и Мерсшайр буквально увидел в буром свете костра, как лидер побелел.

– Дерьмо случается, Хан, не правда ли, – сказал Мерс-шайр нейтрально.

Хан даже не выругался. Читая, громко скрёб лоб ногтями. Поднял глаза на Мерсшайра.

– Косяк… – процедил. – Отвечаю… Забыл…

– Мы все забыли, – сказал Мерсшайр.

– Ну вот только не надо, Мерс. Мой косяк, отвечаю. Так… Что делать. Что делать, что делать… Так. Боря, Бля! – заорал Хан, Мерсшайр даже отступил.

– Я-батя! – донеслось из темноты.

– Сюда иди!… Адам, – сказал Хан. – Об это потом поговорим. Пока – благодарю. Поможешь мне править косяк?

– В одном очке сидим.

Хан усмехнулся.

– Наблатыкался? Всё равно не выходит. Лучше уж я к вам, фраерам… Ты читал?

– Не успел. Только заголовки.

– Шос идёт сюда. Будет над нами… – Хан посчитал, шевеля губами. – Около полудня по времени здесь. Спутник нам Шос отменил. Две недели назад местные космачи пытались обследовать ЭТАЦ, пропали, естественно, но там остался их адаптированный к грунту танк. Частоты танка, пароли на администрирование нам прислали. Танк нам и помаячит. Займись этим. Бери Колдсмит, Мадлу и займись этим. Нам надо выйти через полчаса. Что не успеем распаковать – бросаем… Боря, Бля, что у меня с кавалерией?

– Четыре-на-ходу-две… на-подходе-батя, – доложил запыхавшийся Никополов.

– Экипировка? Вода?

– Ну-с-готовыми-я… всё-сделал… они-там-траву-гры-зут, – Никополов махнул головой в направлении. – А-ос-тальных-то… нет-ещё.

– Готовность?

– Ну-ты-батя-сказал-же… до-утра…

– Когда у меня будет шесть лошадей, а не четыре, Бля?! – зашипел Хан, словно воды на радиатор плеснули.

– Я-их-по-тяжёлому-же-реанимирую-батя… Время-же-было… – Никополов оглянулся на Мерсшайра.

– Никополов, очередная пара у тебя – когда? Просто скажи, – сказал Мерсшайр.

– Через-полтора-часа… По-тяжёлому-же… А-что-слу-чилось-то.

– Комиссар, соберите людей через две минуты здесь. Нужен общий брифинг. Нам надо быть очень осторожными: десантники могли потечь в "обслей", ч-чёрт… Ладно. Один КТ-комплекс оставляем в контейнере, второй – в ровер. Всё, хана, собираемся, двигаем, – приказал Хан, вскочил, броском вернул блик Мерсшайру и зашагал ко мне, пройдя прямо сквозь костёр.

Честно говоря, я решил, что он идёт меня убить.

subfile 4.9

created: 11.11.123 UTC

author: ххх

subject: свидетельство Кемерова

re-mark: Новый Судья приказал лишённому "я" Призраку, бывшему Вику Кемерову, Бейлифу Четвёртой ЕН-5355, рассказать об этом. Призрак подчиняется и рассказывает

audio-txt:

ГЛАВА 22. МЁРТВЫЕ ИДУТ, ИЛИ КТО СТРЕЛЯЛ

Существующие оставили их одних – оживать. Светало, семь утра. Средняя осень царила в этом месте Запрещённой планеты, середина октября по местному. Небо над было затянуто тучами. То ли природа играла за них, то ли Существующие – чем могли. Так что светало – с фильтром.

Первым же делом они поставили часы.

В жизни они были десантниками и им приходилось работать на грунте в паре, но с тех пор, две смерти и одно возрождение назад, прошло немало – в личном счёте – времён и событий. Более готовым к операции чувствовал себя Бейлиф Дэмьен "Спэб" Герц. Во всяком случае он успешней чем Бейлиф Вик "Номо" Кемеров справился с тошнотой и головокружением, всегда сопутствующими возрождению. Пока Вик, чуть ли не на четвереньках, уползал за кусты и там разбирался со своим обретённым и расхлябавшимся в пути по гребням кратных горизонтов организмом, Дэмьен и развёл костёр, и повесил на треногу чайник, и засыпал в чайник концентрат, и взялся за распаковку тюка с одеждой и снаряжением, и только тут почувствовал наступление поры присесть, дать отдохнуть своему новому своё здоровью. На тюк он и присел, держа в одной руке пакет с комбом, а в другой ничего не держа.

– Как ты, мертвец? – услышал он сдавленный голос Кемерова. – Я – не очень.

– Я – ничего себе мертвец, – ответил Герц. – Ни хорошего ничего, ни плохого.

– Мне часа два понадобится, Спэб. – Кемеров издал серию тяжёлых человеческих звуков. – Воистину! – провозгласил он после, дыша через большие паузы. – Счастливы Присяжные! Ибо знают они предел всех и всяческих возможностей…

– Я не могу не сострить, – сказал Спэб Герц. – Поэтому рискну промолчать. Но ты говори со мной, я знаю, слова, в особенности ругательные, несут определённое облегчение человеку. Как врач знаю.

В ту же секунду, когда Спэб Герц помянул про облегчение, Кемерова длинно стошнило.

– Правильно мы сделали, плотно пообедав у Навин-на, – сказал Спэб. – Представь себе только, дружище Призрак, насколько рвать желчью неприятнее, невкуснее, чем отлично приготовленным бульоном. Вот видишь, я прав.

Кусты затрещали. Возвращаясь к месту остановки, Ке-меров прошёл прямо сквозь стеклянно-кровавую их гущу. Он держался прямо. Он остановился над бездымно горящим костром, потом, в два разделения, всё же пал на колено. Чай начинал пАрить, и дышать чайным паром ощущалось чрезвычайно полезным.

– Дыши, Вик, дыши, – сказал Спэб. – Но как ты думаешь, долго ли ты можешь сохранять на лице этот цвет?

– Какой цвет? – спросил Кемеров и откашлялся.

– Тот, что на нём сейчас. Красный интенсивный. Как листва на кустах. Я подумал, если ты гарантируешь его сохранение, мы могли бы оставить здесь фонари.

– Всё зависит от вдохновения, – сказал Кемеров. – Да и потом, нужно успеть до темноты.

– Вдохновение – неверная штука, – заметил Спэб Герц сокрушённо. – Жаль. Фонари придётся взять в любом случае. Вряд ли комплекс освещён. Я имею в виду освещение.

– Но ты-то хоть в порядке? – спросил Кемеров снова, глядя на Спэба испытующе. – Мне начинать завидовать?

– Не торопись, – честно ответил Спэб. – Во мне не меньше от хомо сапиенс, чем в тебе. Стоять пока не могу. Но ложиться не надо, Виктор, – предостерёг он. – Держи вертикаль, хотя бы стремись держать…

– Какое там – ложиться… – пробормотал Кемеров. – Это я просто упал.

– Тогда старайся не падать в костёр, – предложил Спэб.

Кемеров поднялся на четвереньки, после нескольких попыток сумел перенести центр тяжести на зад, сел, обхватил себя за колени, отыскал глазами Спэба, сильно сморщился, фокусируя внимание, и сказал:

– Но мы справимся, старина Спэб, мы всё преодолеем!

– А я сомневаюсь?! – воскликнул Спэб, потерял равновесие и чуть не свалился с тюка на бок. Кемерова медленно разобрал смех, утвердившись обратно на тюке, Спэб присоединился к нему. Тысячу лет уже они не смеялись.

– Когда я был жив тот раз, – сказал Кемеров, – по грунтам мне было ходить – пустяк!… Кто бы мог сейчас представить. Я бы не мог.

– Контрольный вопрос, Призрак, – прервав смех, сказал Спэб. – Отмахни готовность.

– Готов к контролю, – сказал Кемеров. – Но лучше подождать. Слушай, Спэб, я всё понимаю, но чайник сними ты, пожалуйста. Поухаживай за мной. Ты как-то живее выглядишь.

Они выпили весь чайник. Где-то в районе девятой пиалы Кемеров, наконец, ощутил себя полностью готовым к исполнению обязанностей Бейлифа в пределах Запрещённого Мира 4-ЕН-5355. Контрольными вопросами Спэб проверил через костёр его реакции, объявил динамику адаптации партнёра к SOC-переменной Четвёрки замечательно положительной, потребовал ответной проверки и прошёл её удовлетворительно. Они существовали уже больше часа. Альфа поднималась из-за холмов, через которые им предстояло перевалить по пути к ущелью, к ЭТАЦ. С севера вдруг дунул ветерок. Ещё голый Кемеров моментально покрылся гусиной кожей и потребовал одеваться в опочивальню. Спэб перекинул ему пакет с ком-бом, потом – один за другим – ботинки, осторожно поднялся на ноги, подпрыгнул на месте – на пробу, повертел головой, сделал пару приседаний, наклонов, – его кружило, но несбойно на бок. Он застегнул штаны, натянул куртку, завёл ремни на комбе, заключил все пряжки и взялся за ботинки. Когда он справился с ними и выпрямился, то с удивлением обнаружил рядом абсолютно готового к бою Кемерова.

– Ну, я рад, Вик, – сказал Спэб. – Взялись на грунт. С новым тебя. По старой-то по па?

– Космач не умрёт со смертью, – сказал Кемеров, улыбаясь. – Впрочем, я-то никогда от себя – того – и не отказывался.

– Никто не отказывался.

"Номо" Кемеров перестал улыбаться.

– Не будем об этом, Спэб. Были, отказывались.

Спэб сообразил, закусил от досады губу.

– Извини меня.

– Сняли, Спэб, никому не мне меня, – сказал Кемеров. – Это, – он усмехнулся, – жизнь… Давай паковаться, записывать костёр и работать.

– Согласен, – сказал Спэб, шурша ладонью по подбородку. – Побриться бы.

– Тебя побреет гробовщик.

Они собрали рюкзаки, замочили костёр и закопали упаковку от чая за пять минут. Как раньше, ведущим в их спарке ходил Кемеров, поэтому большой фонарь к плечу взял Спэб. Вероятность слежения за районом ЭТАЦ с Птицы Второй была большая. Птица Вторая как раз сейчас проходила зенит района, но без фонаря свежие мертвецы в утренних сумерках безлунного Запрещённого Мира были бы слепы, как пули в обойме, а ноктовизоров у них не было. Северный ветер, сначала вогнавший их в дрожь, устыдясь, вдруг решил помочь: медленно, но верно наносил на район ещё один слой среднестоящих туч. Спэб, поглядевши это дело, включил фонарь и не выключал его больше. Бейлифы двигались по кочковатой равнине, лавируя между неорганизованно растущих разноцветных кустов, в массе бывших им чуть выше пояса. Кемеров шёл впереди и правее ведомого. Десантный манер движения вряд ли был необходим, но многолетняя привычка дело такое, что они, не сговариваясь, приняли и впоследствии держали строй, ни разу не задумавшись о его необходимости тире ненужности.

Призрак, возрождённый или несущественный, способен сколько угодно жить на любой планете геогруппы, но адаптация к конкретно наличествующей SOC-переменной необходима и им; взять же новый грунт с ходу, чаю лишь напившись, без поражения хотя бы куриной слепотой, конечно, немыслимо. Даже один работающий фонарь приносил такое облегчение, что вторые полпути они проделали в два раза быстрее, на очередной холм поднялись с ходу. Холм был крайним перед лесом. Тучи над головой штопке не подлежали: ни единой прорехи. Было без двенадцати семь местного. Присяжные определились по автокарте. Им предстояло спуститься с холма, пройти по лесу четыре километра, до низких, ниже верхушки холма, который они только что оседлали, едва выступающих над деревьями скал. Сброшенный в самый центр месторождения, ЭТАЦ устроился зародышевыми блоками в ущелье между этими скалами, фасадом выходя на плоскогорье, тянущееся на многие километры от западной опушки леса. Не будь слепоты, купол и недоразвитую вышку комплекса они видели бы отсюда. Полутанк, который нужно было уничтожить первым делом, стоял в лощине с той стороны, в ста метрах от северосеверо-западного шлюза комплекса.

– Никогда не бывал в настоящем лесу, – сказал Спэб, пряча текст-папку в рюкзак. – Жаль, что глазки не прорезались. Наверное, прекрасно побродить по осеннему лесу при свете дня.

– Не сомневайся, это прекрасно, – ответил Кемеров, похороненный на Тройке в самом что ни на есть еловом лесу. – Однако ты мог бы ко мне заглянуть, если уж так исстрадался по деревьям.

– Мой Суд – Северный Полюс, – сказал Спэб. – Я никогда не страдаю, исполняя Суд.

– Ты всегда был ортодокс, – сказал Кемеров. – Даже когда был жив.

– Да, хотя здесь больше подходит глагол "дисциплинированный".

– А это глагол?

– По-моему, да.

– Ну, как скажешь. Но ты не беспокойся. Мы здесь навсегда. Порядок прежний. Я иду.

С холма спустились быстро. Уже на склоне росли деревья. Леса зелёной пары ЕН-5355, словно из одного прасемечка появившиеся, были в основном вечнозелёными, по климатическим поясам отличаясь только формой иголок да размерами стволов. Ботинки десантников утопали в осыпавшихся иголках по голенища. Спуск закончился, пошли по горизонту. Им не встретилось ни одной поляны, ни единого камешка. Шли в два фонаря. Кемеров озяб, застегнул комб, застегнул перчатки, привычный к холоду Спэб, казалось, искренне наслаждался прогулкой. Через сорок минут луч вызвал меж ствол короткий белый блеск камня. Ведущий поднял руку: ко мне. Спэб нагнал его.

– Определяемся, – коротко сказал Кемеров.

Раскрыли карты. Ориентироваться без спутниковой поддержки было неудобно и, главное, непривычно, рука так и тянулась к поясу, где обычно в кармашке плотно сидел блок GPS. Кемеров, водя над картой пальцем, считал, что идти надо вот так, Спэб был с ним почти согласен, но настаивал на своём варианте: не так точно, а вот сюда довернув. Они быстро и по делу поспорили. Главное, не могли Бейлифы взаимодействовать с местными Призраками: в Запрещённом Мире 4-ЕН-5355 ни Призраков, ни тем более Существующих не было. Существующие Тройки, доставив Присяжных через горизонты в пределы Запрещённого Мира, немедленно ушли, пока не попались…

Спор выиграл Спэб: он считал маршрут в свете предстоящего захвата полутанка, консервированного, но, без сомнения, на автоматическом опросе стоящего. Таким образом, Спэб предлагал не обходить ЭТАЦ по скалам, а пройти прямо по комплексу, проникнув в него через разрушенные при приземлении цеха. У Присяжных имелись спутниковые фотографии настоящего состояния ЭТАЦ, сделанные спецами Птицы Второй для десантников Нюмуцце и украденными из архива маленькими людьми Третьей. Разрушения были значительны, при достаточной сноровке не составляло труда войти в комплекс вполне тайно – и почти в любом месте. Вступать в контакт с БВС ЭТАЦ не было необходимости, желания и времени. Да и кто она сейчас есть, БВС, кого она представляет? Гораздо важней было избегнуть встречи с опальным Судьёй: формально и по праву он мог подчинить Бейлифов себе. А кто знает, что у Судьи Яниса Порохова на уме? Тысячу лет уже никто этого не знает.

– Да, я соглашусь, пожалуй, – сказал Кемеров. – Пойдём вот тут, вот тут пролезем в комплекс, а там увидим. Но, Спэб, старина, какое-то мы упущение совершаем… То ли забыли что-то, то ли не знаем о чём-то, и я это предчувствую…

– Мы можем помедлить немного, – сказал Спэб серьёзно. – Пока твои предчувствия не вызреют. Оцени их готовность.

Кемеров закрыл карту и стал постукивать по крышке пальцами. Он долго молчал. Спэб ждал без никакого нетерпения. Десант есть десант. Предчувствия опытного десантника – в поле – на новом грунте – стоят дорого. И так дорого, а этак – ещё драгоценней.

– Нет, – сказал Кемеров. – Не оформляется. Но и не рассеивается. Что гласит закон?

– Мы выбьемся из графика, – сказал Спэб. – Марсиане вряд ли спят.

– Я знаю, – сказал Кемеров. – Вопрос: на сколько мы выбьемся. Не навсегда ли? И Призраки смертны. Ничуть не меньше, чем обычные космачи.

– Тогда последуем духу закона, а не букве, – произнёс Спэб традиционную фразу. – Сядем, закурим, поговорим.

Они сбросили рюкзаки, сели на них – спиной к спине. Признаков даже минимального смещения сознания к SOC нового грунта не было ни у одного, ни у другого. Поэтому вели они себя вполне уже свободно. Кемеров закурил первую на новом грунте самодельную сигару. Некурящий Спэб Герц распечатал галеты и сунул одну в рот.

– Я помогу тебе, Номо, – предложил он. – Информационный кэш достаточен? И вертится на кончике языка?

– Мне кажется, да, – ответил Кемеров. – Вот – да, и всё тут. Прямо на кончике. Давай-ка по порядку.

– Погоди: предчувствие отдалённое или прямо по оси?

– Осевое, в том-то и напряжение. Я связываю предчувствие именно с проходом через ЭТАЦ.

– А! – сказал Спэб. – И первый вопрос?…

– Обычный.

– Начинай.

– Нам, группе в составе Спэб и Номо, на новом грунте четыре ен пятьдесят три пятьдесят пять, об обстоятельствах места проведения первого этапа миссии известно следующее. Рудный комплекс ЭТАЦ расположен там-то. Известно. Состояние комплекса коматозное, за три года с момента взятия на грунт ни удалённый, никакой другой контроль не проводились. Признаки комы чисто внешние, но убедительные. Данные десанта Нюмуцце-Скариус двухнедельной давности невнятны. Фон реактора рабочий. БВС активна. По гнезду данных нет никаких, но, скорее всего, гнездо если не погибло, то и не активировано. Деятельности по авторемонту и самообслуживанию комплекс не ведёт. Эрго: наш проход через территорию рудника безопасен. Так?

– Так.

– Так. Десант Нюмуцце-Скариус. Деятельность десантников, к сожалению, была пресечена Запрещённым Миром, к SOC планеты они были ориентированы механически, срок ориентации давно истёк. С ними ясно. Либо стекли, либо бродят. Обычной внимательности достаточно. Нам известно о наличии на территории миссии адаптированных остатков снаряжения скорбно помянутого десанта, каковые остатки мы и собираемся с тобой, Спэб, снять – для использования в наших целях и уничтожения. Полутанк, спецкостюмы, какое-то оружие. К работе с полутанком мы готовы, спецкостюмы нам не нужны, оружие пусть будет.

– Я понял, Номо. Ты неверно оцениваешь информационный кэш. Он недостаточен. Именно в разделе остатков оборудования.

– Поясни мысль.

– Они могли использовать БТ. Они могли использовать ремонтные роботы. Они могли оставить личные блики на связи. Они могли многое.

– И как нам это может угрожать?

– Наверняка, не может никак. Твои предчувствия проистекают от недостатка информации, а не от оценки имеющейся.

– Ты красиво сказал, Спэб.

– Я когда-то читал пару книжек.

– Многие полагали тебя весьма образованным хомо.

– И где-то они правы. Ты со мной согласен?

– Я очень точно отвечу. Мне нечего возразить. Это можно называть и согласием.

– Нам пора, Номо.

Эффекторные блоки ЭТАЦ, три года назад впавшие в реактивное состояние, начали попадаться Бейлифам. Один из них, криоробот, Бейлифы осмотрели, потеряв пять минут. Базовый процессор робота завис наглухо, не допуская опроса даже внешних комнат. Запустить робота можно было только механической ремобилизацией. Чтобы добраться до панели управления, робота пришлось вручную оттащить от сосны, в которую он упёрся головогрудью. Команда "малый вперёд", прошедшая, видимо, перед аварией, ещё была активна. Когда Спэб захлопнул крышку блока управления, манипуляторы пришли в движение и опять повлекли бедолагу в светлую даль, каковая началась у соседнего дерева. Некоторое время Бейлифы слышали модуляции движка, потом сработала защита, и робот снова утих. Больше они не останавливались для осмотра "частных" периферии ЭТАЦ. Скалы, обросшие кривыми кустами, оказались удобны для прохождения, слепота проходила, доставляя лишь неудобства, не потребовалось даже верёвок. Обошлись кошками и молотками.

Разрушения юго-восточных корпусов ЭТАЦ были чрезвычайно эффектны, но Бейлифов не удивили, поскольку фотографии подготовили их. Хотя, по старой памяти, им было неприятно видеть родное оборудование в столь плачевном состоянии. Они спустились к обрыву, посветили вниз, бросили люминофор, оценили высоту и спрыгнули на мятую наклонную крышу препускного цеха. Крыша была неполной, недонабран-ной, часто приходилось перепрыгивать зияния, проходить по шпангоутам над неведомыми пропастями. Небо над головой оставалось затученным, ущелье наполняла глубокая тень, фонари работали на полную мощность. Возникла надежда, что внутрь комплекса входить не придётся. Однако диспетчерская башня-маяк, рассевшаяся недалеко от зева ущелья, обойти себя не давала. Вдруг начался дождь.

– Обидно, – сказал Номо.

Они спустились в технический люк без крышки.

– Выключи-ка фонарь, – сказал Кемеров, выключая свой. Спэб повиновался.

Снизу, из-под нескольких решётчатых настилов, пробивался электрический свет. Бейлифы стояли несколько минут, прислушиваясь. В какой-то трубе, далеко от них, жутко завывал сквозняк. Звуков искусственных, кажется, не было. Они попали в тупик гребневого технического коридора. Большой кулер в незарешёченной нише стоял, на лопастях наросла какая-то нитястая каша.

– Свет у нас, значит, только внизу, – тихо произнёс Спэб.

– Его достаточно, – заметил Кемеров. – Холодно тут, кстати.