Текст книги "Перелом (СИ)"

Автор книги: Сергей Суханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)

Глава 14

Но вначале работ еще не было понятно – какая из технологий ИК-детекторов выстрелит. Поэтому мы шли по всем возможным вариантам. Так, мы исследовали и высокотемпературный нагрев. В отличие от осаждения пленок возгонкой, при котором температура не превышала шестисот градусов по цельсию и, соответственно, процесс шел достаточно медленно, при высокотемпературном нагреве исходное вещество нагревалось до температур тысяча сто-тысяча двести градусов – то есть выше температуры плавления сульфида свинца, но еще ниже температуры его кипения. Скорость осаждения пленки при этом была довольно высока – пять-десять минут – и пленка готова. Экономия времени по сравнению с возгонкой – в десять раз. И затем – отжиг подложек с пленкой в муфельных печах при более низкой температуре в шестьсот-семьсот градусов по цельсию, в присутствии кислорода, чтобы активировать фотоэлементы. После активации надо было выдержать элементы несколько месяцев в среде воздуха, но поначалу мы про это не знали – нас подкупала высокая скорость их изготовления. Тем более что часть элементов все-таки работала сразу после отжига, хотя и недолго и нестабильно.

Поэтому-то мы и ставили поначалу почти исключительно на эту технологию. "Мокрую" технологию мы отставили в сторону почти сразу – там работало человек тридцать – просто на всякий случай, благо оборудование было довольно простым – емкости, пробирки, весы и печки – это не вакуумные насосы для других методов. Вакуумная технология возгонки у нас была гадким лебедем, хотя, как потом оказалась, в тех условиях она была единственно приемлемым вариантом – слегка увеличенное время напыления окупалось готовностью элементов почти сразу после окончательной запайки колбы, а отсутствие общения с атмосферой гарантировало стабильность характеристик в течение длительного времени, тогда как высокотемпературная, хотя и позволяла делать сами элементы буквально за минуты, но потом элемент контактировал с воздухом – иначе его просто не активировать – если кислород вводить сразу при напылении, то при тех высоких температурах, что сопровождали процесс напыления, кислород активно реагировал с материалами элемента, создавая оксиды свинца и серы, то есть свободного кислорода между кристаллами почти не оставалось – поэтому требовалась отдельная операция активизации – насыщения кислородом межкристалльного пространства – при гораздо более низких температурах, а отсюда – большое время уравновешивания характеристик, да и последующий контакт с атмосферой или защитным лаком совсем не гарантировал постоянства характеристик. К сожалению, это стало понятно только по прошествии почти двух лет.

Но нам казалось, что вот-вот, совсем скоро, еще чуть-чуть – и мы отработаем технологию. Поэтому мы с завидным упорством бились лбом об стену, проводя многочисленные эксперименты. За счет более высоких скоростей изготовления в этом процессе было занято меньше людей непосредственно на производстве, но вот средства автоматизации тут вводились более ускоренными темпами – человеку гораздо сложнее было выдержать нужный технологический режим, когда требуемые температуры надо было выдерживать чуть ли не несколько секунд, затем меняя их на другие.

Тут-то у нас и начала вводиться управляющая техника на перфолентах. Сама перфолента управляла отдельными элементами печи – вакуумным насосом и нагревательным элементом. В качестве обратной связи для насоса использовалось давление, а для нагревателя – температура, причем если давление еще как-то можно было выставить на самом насосе и просто подождать, когда оно будет достигнуто, то для нагревателя сразу же потребовалось вводить и отсечку по времени работы на определенной температуре – прогрев, доводка до рабочей температуры, выдержка при рабочей температуре и затем – отдельный график для остывания подложки с осажденной пленкой. Поэтому тут уж без перфоленты было никуда. Ну, поначалу-то за всеми этими температурами следил человек, но вскоре эту работу поручили управляющему компьютеру. Тут уж я поучаствовал в процессе разработки от всей души. Еще бы – наконец-то появилось устройство, в котором требовалось хоть какое-то цифровое управление. Конечно, оно было не таким уж и сложным, но, как я и предполагал, это стало только началом.

Сама последовательность действий выглядела простой – выставить значение вакуума для насоса, откачать воздух, дождаться нужного значения вакуума, выставить температуру нагревателя, дождаться ее достижения, выдержать при ней определенное время образец, повторить со следующей температурой – вроде все просто. И наши конструктора сразу же решили ввести в перфоленте два значения – для давления и температуры, потом подумали и добавили третье – для таймера на операционнике, и получалось, что на широкой ленте шло бы три ряда цифр – давление-температура-время – и аппарат бы их отрабатывал. Красота! Почти…

– А если кому-то не надо работать?

– А не будем заполнять это значение – и все!

– А если потребуется добавить еще какое-то значение?

– А….

Тут-то автоматизаторы и приуныли. Действительно, если их схема и была рабочей при трех параметрах, то чтобы ее сделать рабочей при четырех, потребовалось бы добавлять на перфоленту еще группу линий для этих цифр, а для пяти, шести… Нет, мы могли бы делать перфоленты какой угодно ширины, но я был рад хоть тому, что они понимали ограниченность их решения. Так что, подождав ради приличия полдня – больше не выдержал, я взял быка за рога.

– Значит, так. Вводим команды. Две цифры следуют друг за другом – первая – номер устройства, вторая – значение для него. Блок управления отрабатывает их последовательно – так и будет нам счастье.

– Хм… пожалуй… а как выждать время?

– Ну, значит добавляем еще третье значение – время.

В итоге почти так и получилось – управляющий агрегат протягивал перфоленту, первая позиция означала номер устройства, вторая – значение, которое ему надо было достичь, третья – время, которое надо было ждать, чтобы достичь этого значения – то есть время, например, выдержки при данной температуре. Не совсем "команды", но я в мыслях уже летел вперед. Естественно, сразу же, как только народ ухватил суть разделения разнотипных данных по разным позициям, он стал оптимизировать систему. Немного подумав, мы отказались от кодирования номера устройства, и стали выделять под каждое устройство по одной из дорожек – есть отверстие на дорожке "пять" – включается пятое устройство. Для начала хватило и десяти дорожек. Зато это позволило отказаться от дешифраторов – цифровых микросхем у нас было еще немного, и мы старались сэкономить на чем только возможно.

Но и потом пошли всяческие уточнения. Например, некоторые устройства могли работать, не дожидаясь окончания работы предыдущих устройств – скажем, откачка воздуха и предварительный прогрев подложки могли идти параллельно. А вот нагрев исходного материала мог начинаться только после откачки воздуха. Хотя, подумав, мы пришли к мнению, что он мог начинаться и до полной откачки – надо только не доводить температуру до высоких значений, чтобы материал не стал окисляться или испаряться. Так что система управления была перестроена – в регистр устройства подавалось значение, которое оно должно было достичь после включения, а в регистр ожидания – позиция устройства, которого ему надо было дождаться.

Тоже оказалось плохо – таких устройств могло быть много – для того же испарения требовалось и прогреть подложку, и откачать воздух – то есть испаритель должен был ожидать окончания работы двух устройств. А схема регистра была рассчитана только на одно устройство. Тут вылез положительный побочный эффект отказа от кодирования номера устройства – мы просто ввели маску устройств, которых надо было дождаться – она так же записывалась в регистр, но схема сравнения с сигналами на шине готовности теперь просто сравнивала сигналы один-к-одному, без шифраторов – еще и тут сэкономили на логических элементах. А на перфоленте появилась еще одна позиция – маска ожидания.

И вот теперь все становилось на свои места. Первой группой цифр на перфоленте шли команды для насоса высокого давления, который откачивал основной объем воздуха – создавал форвакуум. Точнее, шли не команды, а параметры работы – номер-позиция устройства, нужное давление, значение таймера ожидания – сколько вообще нужно ждать (выставили чуть больше среднего времени, которое обычно затрачивалось на предварительную откачку), маска ожидания других устройств (так как форвакуум начинал работу первым, ждать ему никого было не надо, поэтому маска была не заполнена, хотя потом добавили ожидание защелки, а то как-то раз просто забыли закрыть дверцу и насос начал шустро прогонять воздух помещения через вакуумную камеру).

Соответственно, схема управления сначала считывала позицию "номер устройства" и открывала входные цепи регистров соответствующего устройства, и значения из трех последующих позиций попадали с шины считывания в его регистры – переключением между регистрами также занимался счетчик позиций управляющей схемы.

То есть регистр формакуумного насоса получал величину давления, которое надо достичь, таймаут и маску ожидания, и начинал работать, как только сигналы на шине готовности устройств совпадали с маской ожидания – его же манометр измерял давление, а аналоговый компаратор на операционнике постоянно сравнивал значение манометра и значение регистра, преобразованное ЦАП. Как только эти величины становились равны – он выдавал в шину готовности устройств сигнал "закончил".

Второй группой шли команды для насоса высокого давления – управляющее устройство считывало его параметры сразу после параметров для форвакуумного, но, так как в маске ожидания находился номер насоса низкого давления, он запускался только когда тот выдавал на шину готовности сигнал "готов". И, так как для насоса высокого давления продолжалось поддержание своего давления, он периодически включался, чтобы откачать из своего входного патрубка избыток воздуха, что создал насос низкого давления – для работы насосов пришлось ввести еще и дорожку "постоянная работа" – просто начали пробивать на одной из еще свободных дорожек, чтобы не переделывать управляющую схему под еще одну последовательную позицию, хотя чего там переделывать? – просто увеличить количество позиций для счетчика – перепаять проволочки константы позиций, по которой счетчик обнулялся и выдавал управляющему устройству сигнал "начало параметров для следующего устройства". Но вот пошли почему-то по такому пути – "широкое командное слово". Ну и ладно – потом переделают, если потребуется.

Третьей командой была команда на подогрев подложки. Она не начинала работать, пока не начинал работать насос высокого давления, то есть вторая команда блокировала продолжение программы, так как для нее еще не наступили условия выполнения. Можно было бы поставить нагрев подложки второй командой, до команды ННД, и тогда она начала бы нагрев раньше начала полной откачки. Но смысла не было – предварительная откачка шла более получаса, и все это время поддерживать температуру подложки смысла не было. Вот когда начинал работу насос высокого давления, нагрев подложки позволял частично ее дегазировать. По этой причине она не имела инструкций по ожиданию полной откачки. Как и четвертая команда – предварительный нагрев исходного материала – ему дополнительная дегазация тоже не помешает. А вот пятая команда – постепенный нагрев до высокой температуры – уже должен был дождаться достижения нужного вакуума – и только тогда нагреватель включался на более высокую температуру. Причем первые четыре команды имели признак "продолжать действие", то есть по достижении заданного значения они не прекращали свою работу, поддерживая нужные давление и температуру, хотя и снимали сигнал "готов" – он блокировал только последующие команды, а раз они уже были в работе, то и блокировать их не должны.

Так система и продолжала работать – насосы периодически увеличивали или уменьшали интенсивность откачки, по мере того, как давление в камере то росло из-за выхода газов из материалов и стенок, то снова падало, нагреватель подложки тоже периодически то включался то отключался, поддерживая ее температуру, а нагреватель материала отрабатывал свой график температур – там уже основным фактором для ожидания стало время поддержания температуры.

Хотя и их самих скоро пришлось кодировать. Исследователям, а за ними и производственникам потребовалось не просто выдерживать графики, а изменять температуру по нужному закону, причем на разных отрезках законы могли быть разными – то требовалась обычная прямая линия, то это должна быть сначала плавно, а потом все резче возрастающая кривая, или наоборот – чем ближе к конечной точке, тем плавнее должна была возрастать температура. Да, сами графики мы могли поддерживать, вот только для каждого требовался операционник, а то и не один. Поэтому вслед за номером устройства мы добавили еще позицию для алгоритма работы этого устройства, а так как они пока отрабатывали отдельными устройствами, то эту позицию в команде стали называть еще и номером субустройства. Ведь, скажем, для разных кривых требовались разные операционники, а то и их группы, если график был слишком сложный и его требовалось апроксимировать более простыми линиями. Поэтому номер субустройства, он же – алгоритм работы – и включал в работу нужный операционник, и уже тот управлял нагревом, а сама позиция устройства, получается, говорила теперь только о том, с какого входа надо брать показания для сравнения. Ну и еще – в какой регистр записать номер субустройства и значение для сравнения. Сама схема, естественно, была еще жесткой, и если требовались графики изменения температуры с другими кривыми, то переставлялись и перекоммутировались блоки управляющего устройства, соответственно, программы для одной конфигурации не подходили для другой. Так что ручной работы тоже требовалось немеряно, но это все-таки было проще, чем вручную отрабатывать каждый эксперимент, к тому же схема управляющего устройства и отлаженная для него рабочая программа становились своеобразным "опытом", который отторгался от человека и становился доступен другим людям – только поменяй конфигурацию на нужную да поставь на запуск программу. Мы нарабатывали библиотеку "программ", пусть они пока частично и кодировались коммутацией блоков.

А сама программа и управляющая схема продолжали усложняться о мере усложнения техпроцесса. Так, для графика нагрева ввели обратную связь по характеристикам осаждаемой пленки – ее сопротивлению, пропусканию света, и вообще реакции на свет – ведь нагревали не просто так, а чтобы получить пленки нужных характеристик. Соответственно, было разумным по этим характеристикам и вести контроль, а не просто по времени работы. То есть добавились процедуры контроля. Сначала все пытались запихать их на ту же перфоленту, что и основная программа – добавить туда позиции для значений сопротивления, фототока, степени прозрачности. То есть предполагалось, что эти значения будут измеряться в процессе работы очередной команды или после ее окончания с тем, чтобы либо продолжить ее работу до достижения нужных показателей, либо перейти к следующей команде, если эти значения уже достигнуты. То есть уже в саму команду для устройства добавлялись новые номера устройств для измерения нужных значений, которые должны были выдавать сигнал готовности, достижения показателей, прежде чем будет переход к следующей команде. Для этого добавили еще одну служебную дорожку, которая указывала, что цифра на этой позиции – это маска устройства, которое должно будет выдать сигнал готовности, а следующая цифра – значение для этого устройства, которое оно будет сравнивать с измеренным сигналом. Скажем, команда нагрева состоит из номера самой операции – то есть «нагреватель», значения температуры, которое заносилось в его регистр для ЦАП, номера операционника, который реализовывал нужный график изменения температуры – этот же операционник получал значение с выхода термометра и ЦАП и выполнял их преобразования, чтобы выдержать заложенный в него график, затем в команде следовала позиция с номером омметра, измеряющего сопротивление напыляемого слоя, позиция для его значения, позиция с номером вольтметра для измерительного фотоэлемента, позиция с его значением – вот такая была длинная команда, причем количество субустройств в общем случае было различным, что заставляло подумать над тем, а как вообще отделить команды одну от другой. В конце концов просто ввели отдельную дорожку с признаком окончания команды – все действия были последовательны, устройства – те же омметр и вольтметр – были взаимосвязаны, то есть использовались только при нагреве согласно схеме их включения, поэтому управляющая схема, обнаружив окончание старой команды, прокручивало перфоленту на следующую позицию, откуда брала номер устройства и заносила его в регистр очередной команды, и уже потом последующие позиции с номерами субустройств относились к этому устройству и соответственно схемой выбирались регистры именно этих субустройств. Следующая позиция после номера субустройства – маска ожидания запуска устройства данной команды, затем – целевое значение – это было прошито жестко в схеме считывания. А затем шел дополнительный набор отслеживаемых параметров – номер параметра – те же вольтметр или омметр – и значение для него. И уже внутренняя схема нагревателя отслеживала выдачу сигнала «готов» с этих четырех выводов – температуры, времени, омметра и вольтметра – сколько позиций было установлено масками ожидания – и только после этого выдавала сигнал «работу закончил». Ну а уж управляющая схема определяла, что если в ее маске ожидания была единица в этом устройстве, то есть она ждала окончания этой команды – тогда уж оно запускало следующую команду, которая и выставила эту единицу.

То есть само устройство-нагреватель превращалось в эдакий исполнительный блок со своей логикой работы, которая была заложена в его схеме, а конкретные параметры работы оно получало от управляющей перфоленты. Схема получалась мудреная, к тому же все-равно полностью не покрывала все растущих потребностей по алгоритмам управления. Так, у людей уже бродили мысли, что на каждом куске графика изменения температуры надо бы отслеживать разные значения той же проводимости или прозрачности. Соответственно, их значения надо бы задавать не для устройства, реализующего график нагрева, а для отдельных отрезков графика. И программы, и схемы управления все усложнялись и усложнялись. И кроме перфолент пока у нас не было другого удобного инструмента для программирования.

Набивку перфолент выполняли сами студенты. Вскоре им надоело перенабивать перфоленты каждый раз, меняя разве что константы – сами-то программы менялись нечасто, а вот конкретные параметры – довольно значительно – ведь даже по одной температуре надо было проводить десятки опытов с шагом в десять градусов, а для каждой температуры – еще и с разным временем – с шагом, скажем, в одну минуту – перфолент получалось просто невообразимое количество – десятки и сотни. Неудивительно, что творческие личности вскоре взвыли от такой работы и постарались как-то ее упростить. Ну народ и начал творить. Первое, что они сделали – это составили "бланковую" программу – перфоленту с командами, но без значений. И отдельно стали набивать перфоленты со значениями. А уже потом совмещать два в одном – протягивали обе перфоленты на двух аппаратах, а общий результат пробивался на третьем – эту перфоленту уже и заряжали в исследовательскую систему. А чтобы понимать – откуда надо брать значение – стали на бланковой перфоленте пробивать служебную дорожку – есть единица – берем с одного аппарата, нет – с другого. Это уже исключало необходимость повторной набивки вручную самой программы – номеров устройств, субустройств, масок ожидания – оставалось только набить перфоленты с самими значениями. Но на ленте значений надо было оставлять соответствующие им позиции пустыми. "А чего бы не сэкономить бумагу?" – подумали наши гении. И ввели на "бланковой" перфоленте еще одну дорожку – теперь, встретив единицу в этой дорожке, управляющая схема брала число с перфоленты значений – и протягивала обе перфоленты, забирая значение со второй перфоленты, а ленту команд просто протягивая дальше. А если отверстия не было, забирала номер устройства с ленты команд, а ленту значений не трогала, пока на ленте команд снова не встретится единица. А потом еще немного подумали – и подключили оба считывателя напрямую к исследовательской системе – то есть заменили предыдущий вариант с набивкой сводной ленты сразу чтением исходных лент, без создания сводной. Да, потребовалось два аппарата, но зато вышла экономия на перфолентах – и на самой бумаге, и на ее пробивке – теперь требовалась только отдельная лента команд и отдельные ленты значений, причем те – уже без пропусков под команды. Так мы постепенно приходили к Гарвардской архитектуре. Хотя тут про такое вообще не слышали – все-таки секретные штуки, но вот я как-то ляпнул в разговоре – так и прижилось. А потом и разведка подтвердила, что да, еще в конце тридцатых была предложена эта схема в Гарварде. Про меня в очередной раз зашептали "Ну точно разведчик…".

Ну а уж для перевода из десятичных в двоичный код народ сначала составил таблицу всех чисел до 1023 и набивал по ней вручную. Потом ее набили на перфоленте, которую протягивали до нужного числа – всего-то пять метров на двух бобинах, жали кнопку – и сигналы со считывающих датчиков поступали на пробивочную машину. но с такой длинной лентой ускорение получалось только если нужные значения были рядом, что получалось не всегда, поэтому ее разбили на ленты для каждой сотни, вставляли нужную и протягивали до нужного числа – надо, скажем, триста семьдесят два – брали полуметровую ленту с числами от трехсот до трехсот девяноста девяти, протягивали до нужного числа – и вперед. Потом народ понял, что каждый раз менять ленту тоже как-то занудно. Тогда сделали несколько считывателей, в каждом установили по длинной ленте на все 1024 числа – и брали значения с них – ведь шаг изменения значений одной переменной невелик – пять-десять-двадцать единиц, самих переменных тоже немного – три-пять-семь, поэтому достаточно семи считывателей максимум, и на каждом протягивать свою ленту – установили начальные значения на всех считывателях, и затем последовательно нажали на каждом кнопку – на ленте значений последовательно пробились нужные двоичные цифры. Потом сдвинули одну из лент, чей шаг отрабатывается – и снова последовательно пробили значения – и так далее. Получалось довольно быстро. Но и эту схему автоматизировали. Действительно – "Чего это мы будем жать кнопки на всех аппаратах?" – ну и добавили схему с механическим переключателем, которая по нажатию всего одной кнопки пробивала значения со всех аппаратов – главное теперь было не запутаться в смене значений на лентах-источниках – для каждой надо было выставить нужный шаг значений. А потом еще подумали, и подключили эти ленты к самой установке, и теперь было достаточно перед каждым экспериментом установить нужные начальные значения на лентах, а уж схема выбора считывателя последовательно проходила ленты и брала с них значения – ленты как бы организовывали вложенные циклы прохода по своим переменным – температуре, давлению, сопротивлению и так далее. Правда, это безобразие вскоре прекратили – все-таки надо было сохранять значения, при которых проходил эксперимент – и для истории, и чтобы повторить без необходимости настройки. Поэтому на время вернулись к предыдущей схеме с готовыми лентами значений, пока кому-то не пришла в голову мысль сдавать в архив не сами ленты, а параметры считывателей – начальное значение и шаг – количество потребной бумаги снова уменьшилось.

Причем, несмотря на секретность, сведения о цифровых схемах просачивались в народ, поэтому вскоре мы обнаружили в одной из лабораторий самодельный блок с АЦП и счетчиком, которые моделировали работу с перфолентой – просто теперь последовательные значения для перебора параметров при экспериментах выдавались не с пробитой ленты, а с этого АЦП. Причем устройство было незасекреченным, и счетчики применили не в лабораториях, занимающихся технологией изготовления цифровых микросхем, что было бы естественно, а в совсем посторонней области – просто два друга играли вместе в волейбольной команде, вот и зацепились языками за тему генерации последовательностей значений для экспериментов. А в лаборатории цифровиков было много бракованных микросхем этих счетчиков, где работали, скажем, только два разряда из четырех, да и рассыпухи хватало, вот друг-цифровик и сделал из них своему другу несколько микросхем счетчиков на два, три, а то и на один разряд – и потом просто соединили их последовательно, получая нужные сетки разрядностей, а где не хватало, добивали рассыпухой, а то и на лампах, да еще подпирали снизу начальным напряжением выходные усилители, и так получали набор значений в нужном диапазоне напряжений. Так эти ухари, чтобы скрыть свою деятельность, одновременно пробивали и перфоленты, только теперь они были не источниками значений для установки, а лишь документированием процесса исследований – типа "правила не нарушили, все задокументировано", ага. То есть в нашей системе безопасности появилась новая дыра, и что делать с этой вольницей, было совсем непонятно – вроде бы делали благое дело, но вместе с тем сведения о цифровых микросхемах все больше утекали наружу. В данном случае, ладно – "все свои". Но мог оказаться и не свой. Пришлось возглавить и это направление – мы стали выпускать блоки с такими цифровыми счетчиками, пряча сами цифровухи уже стандартным способом среди других элементов, а работу счетчиков пока залегендировали магнитной записью значений – якобы теперь они записаны на магнитную пленку – внутри даже были соответствующие лентопротяжные механизмы с бобинами, сделанные из брака, и они даже работали. Ну, выглядели работающими – шуршали двигателями кода работали цифровые счетчики. А вот лезть внутрь, как и обычно, можно было только сотрудникам с соответствующим допуском.

Так что схемы управления постоянно развивались хотя к полноценному центральному процессору в автоматизации экспериментов и производств мы еще не пришли – сама подключаемая аппаратура имела блоки управления, которые можно было включать в управляющие схемы термошкафа – на первых версиях настройки задавались еще на самой аппаратуре, и она могла обмениваться с основным управляющим блоком сигналами – получать и принимать сигналы.

Особенно страстно такими конструкциями занимался молодняк – парни и девушки от шестнадцати до двадцати двух. У нас было уже семьдесят три таких уникума, что могли составить любую схему, и именно их запросы особенно сильно продвигали нашу конструкторскую мысль. И более двухсот молодых уровнем хоть и пониже, но тоже пышущих идеями. Да, Советскому Союзу не хватило каких-то двух-трех, ну максимум пяти лет мирной жизни, чтобы выстрелил тот фундамент, что закладывался в годы первых пятилеток. В реальной истории вся эта молодежь, скорее всего, сгинула в немецких концлагерях, или погибла во время рейдов немецких карателей, или горбатилась на фрицев в качестве остербайтеров, в лучшем случае – воевала в партизанских отрядах. Многим ли удалось выжить и раскрыть свой талант – неизвестно. Собственно, почти то же самое произошло и в конце восьмидесятых – девяностые, да и позднее – скольких сбил с пути лозунг "Обогащайтесь!". А сейчас эти мальчишки и девчонки с упоением подчиняли себе оживленных электроникой големов. Да и более старшие товарищи вполне так осваивали новую технику, тем более что в СССР автоматизацией стали серьезно заниматься еще с начала тридцатых. В 1930 в Главэнергоцентре ВСНХ СССР был организован комитет по автоматике. В правлении Всесоюзного электротехнического объединения в 1932 было создано бюро автоматизации и механизации заводов электропромышленности. В специальном машиностроении было организовано Всесоюзное объединение точной индустрии по производству и монтажу приборов контроля и регулирования. В научно-исследовательских институтах энергетики, металлургии, химии, машиностроения, коммунального хозяйства создавались лаборатории автоматики. Проводились отраслевые и всесоюзные совещания и конференции по перспективам её применения. В 1935 в АН СССР стала работать Комиссия телемеханики и автоматики для обобщения и координации научно-исследовательских работ в этой области. Началось издание журнала "Автоматика и телемеханика". В первые пятилетки были созданы первые заводы, производящие приборы и аппаратуру автоматики и телемеханики. Так что вопросы автоматизации производства тут были не в новинку. Более того, постепенно у меня начало складываться ощущение, что народ воспринимал цифровое управление с перфолент через ЦАП-АЦП лишь как расширение релейных схем управления. Или механических командоаппаратов, которые применялись, например, для управления электроприводами – они были разных конструкций – кнопочные, барабанные, кулачковые – и выполняли последовательность действий, необходимых для запуска или, скажем, торможения двигателей. В этих командоаппаратах даже применялось слово "программа", так что и тут я не внес ничего нового, кроме разве что новой элементной базы и техники работы, да и то все пока делалось практически жестким кодированием схем работы, то есть по сути не отличалось от разработки командоаппаратов, разве что была добавлена возможность задания набора параметров их работы.

Так что автоматизация экспериментов и производств пока обходилась жесткими схемами, а настоящие компьютеры применялись в науке, причем, когда у нас пошли операционные усилители, цифровики сразу начали скрещивать свои схемы с аналоговыми, когда цифровая часть отвечала за общий алгоритм и управление ходом вычислений, а аналоговая – непосредственно для расчетов – суммирования, дифференцирования и тому подобного – то есть они были как бы математическими ускорителями, сопроцессорами для центрального процессора. А я еще думал вбрасывать ли им идею с ПЛИСами или подождать, чтобы не сбивать их с пути – в принципе, сейчас в качестве ПЛИС выступали эти аналоговые сопроцессоры, в которых народ реализовывал нужные алгоритмы жестким перекоммутированием проводников, и, так как алгоритмы не требовалось менять часто, то возможности ПЛИС, по крайней мере по этой части, и не будут востребованы, а цифровая часть нормально отрабатывает и на обычном процессоре. Ладно, подождем.