Текст книги "Подкаменная Тунгуска (СИ)"
Автор книги: Сергей Шведов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 20.0 УРОКИ ЧИСТОПИСАНИЯ
За картами шла неделя за неделей. Ерофеич изнывал от этой скуки. А для вошедшего в привычную колею Шмонса время мчалась незаметно. Он выздоравливал буквально на глазах. Худоба так и не прошла, зато к нему возвращались цепкий ум, безразмерная память и ловкость рук. Он азартно шпилился в карты с невозмутимой тунгуской и как-то с каждым днём всё больше оживлялся и воодушевлялся, словно к нему вернулись прежний смысл существования и радость бытия. Но внешне он так и остался совершенно лысым, беззубым стариком с глубоко запавшими глазами в его-то сорок лет!
Ерофеич ничего не понимал в этой нудной игре в карты и только дивился, что такой высокоумный человек, как Шманец, может заниматься эдакой дуристикой. Разжалованный мент за свою жизнь насмотрелся на картёжную братию из всякого сброда в бесчисленных поселковых притонах, которыми покрылась вся незалежная Республика Восточная Сибирь за время её недолгого существования.
Бегунцы и бродяги играли на краденое шмотьё, добытое на большой дороге или в налётах на охраняемые торгограды иностранцев, чтобы приодеться на зиму. Иноземные вояки играли на блокпостах за солидную прибавку к жалованию наёмника, чтобы скопить кругленькую сумму к сроку, когда можно будет навсегда порвать с опасным ремеслом и вернуться на тёплую родину из холодной Сибири.
Играть же просто так ради игры способны только психи. Но Ерофеич был даже рад новому виду умопомешательства своего гостя, потому что сумасшедший с картами это вам не маньяк с пистолетом. А Шмонс злился, когда Ерофеич невпопад сбрасывал карты:
– Кто ж так играет, мужик? Так можно профершпилиться до последнего копья.
– Как хочу, так и играю. А честно говоря, так-то и вовсе не хочу играть.
– И то правда, нечего тебе штаны с нами просиживать бестолку, мужик! Только нам игру ломаешь. Иди-ка ты займись своими оленьими постромками да войлочными пыжами. Вот из тунгуски я смогу сделать классную шпильманшу. Она прирождённый понтёр – играет против банкомёта, как будто сама банк держит.
– Хэх, рассмешил!
– Точно-точно!.. Мне с ней забавно, а с тобой занудно. Ступай-ка по своим мужицким делам. Нет в тебе азарта, нет перчику, что ли. Ты мужик, и этим всё сказано. Не чувствуешь вкуса жизни. А у Фёклы какая-то чертовщинка забавная нет-нет да и проклюнется!
Ерофеич выдохнул с облегчением. Перед сном он шепнул тунгуске:
– Фёкла, кидай всё и играй с ним в карты все дни напропалую, когда только ему вздумается. И повторяй старательно всё, что он тебе скажет. А то сбесится снова.
– А по дому ходитя кода?
– По хозяйству я управлюсь. Даже трусы твои зассанные стирать буду. Мне главное, чтоб гость до весны не свихнулся от своих диковинных причуд. А то не увижу я тёплого моря до самой смертушки моей.
– И корова вымя мытя?
– И корову подою, и тёлочку покормлю. Всё за тебя исполню в лучшем виде. А то если этот придурок снова закиснет да свихнётся до весны, то и мне тожить каюк беспросветный. Век мне в тайге жить и по-волчьи выть, пока не подохну.
– А меня куды?
– Тебе так и так век вековать в таёжном чуме да собачьей шкурой укрываться. Доля твоя такая зверская – вернуться на природу.
20.1
С того-то и пошло-поехало. Ерофеич скрипел зубами и матерился про себя, но так нигде и никогда не поспевал в одиночку по хозяйству. И как это Фёкла со всем управлялась? А тут то корова недоеная мычит, то телёнок свёклой подавится, то ласка в курятник заберётся, а куры переполох подымут, аж перья летят! То некормленые собаки ночью взвоют, то росомаха лабаз с мясом на сосне разворотит, то на дальней заимке волки осмелеют с голодухи, в загон к оленям заберутся да с собаками порвутся. Так и бегаешь целый день от печи до хозяйственных служб в крытой пристройке, а там ещё и на охоту собирайся, ловушки досматривай, да перемёты в лунках на льду проверяй, сети на протруску вытягивай. Ну, просто не разорваться! Хоть сам в прорубь-майну головой вперёд с пешнёй на шее кидайся от такой жизни, а этим картёжникам хоть бы хны – шлёпают себе картами по столу да жрут, что им Ерофеич на стол подаст.
Однажды он чуть не взорвался, когда без задних ног от усталости плюхнулся на скамейку, чтобы перевести дух от домашних хлопот, а Шмонс приказал:
– Мужик, садись с нами играть!
– Без меня забавляйтесь. Дай отдышаться. Запалился совсем, как тот олень заполошный.
– Садись хоть не надолго. В преферанс сподручней играть втроём.
– Не сяду. Кто на хозяйстве останется?
– Садись! Распишем пульку в преферанс и отпустим. Мне интересно посмотреть, как твоя тунгуска новую игру освоит.
– Преферанс – игра для свихнувшихся интеллигентов, а не для дуры таёжной.
– Садись, а то ей на мизере жутко пропёрло, а так ты хоть темп её сбавишь. Или ты пас?
– Кого я пас? Зимой пасти некого.
– Пас это означает отказ игрока от борьбы за прикуп, за назначение контракта, от виста, понял?
– Какой ещё прикуп?
– Прикуп – отдельно положенные при сдаче, никому не принадлежащие две карты. За право получить прикуп ведётся так называемая «торговля». Получает прикуп игрок, сделавший в процессе торговли наивысшее назначение.
– Сроду на базаре за прилавком не стоял! Я тебе не китаец.
– Ну давай, не выкобенивайся, мужик! Помаленьку научишься.
Вымотавшийся Ерофеич уселся с мрачным видом за стол и неохотно перебирал карты. Сбрасывал все подряд и никак не мог дождаться, когда эта занудная и непонятная игра закончится. И вздохнул с облегчением, когда Шмонс перестал играть и принялся разглагольствовать:
– Как сдают и чем ходят в преферансе я вам уже втолковал в ходе игры. Теперь пришла пора научиться рассчитывать итоговый результат пули.
Шманец расчертил листок для трёх игроков на обёрточной бумаге и подсунул тунгуске.
– Вот эта картинка в преферансе называется «пуля».
– Пуля – зверя стрелятя? – вдруг оживилась прежде невозмутимая тунгуска.
– Не всё так однозначно в мире слов, глупышка ты моя. Все они имеют разные значения. Учи слова из нового мира, чтобы его победить.
– Кого – победитя?
– Оседлать судьбу.
– Моя судьба записал Етагыр на камне под землёй.
– Долой суеверия!
– А суяверя – чаво?
– «Таво»! Это пустая вера в каких-то богов и духов. Ты больше слушай и поменьше задавай вопросов… Итак, я продолжаю мастер-класс имени Льва Борисыча Шмонса. Вот мы посидели, поиграли. Как посчитать результат? Надо записать, кто сколько нахапал, а кто сколько просадил. Тогда мы пишем пулю.
– Ты мне ещё разок повтори да помедленнее, – сказал Ерофеич чисто для приличия, чтобы не обидеть гостя. На самом деле ему тут всё было безразлично.
– Пулька – запись результатов партии игры в преферанс, или же, иными словами, игровой протокол, где регистрируются сыгранные этапы.
– Дело ясное, что дело тёмное, – скривился Ерофеич.
– Нет, тут всё на виду, каждый может проверить. Никто темнить не собирается. Первое, что необходимо сделать, – пересчитать разность пули у каждого игрока и перевести его в «гору».
– Собрать в кучу?
– Ну, можно и так сказать. Подобьём бабки, пересчитаем и таким образом получим, что каждому игроку достается по столько-то вистов.
– Каких свистов? Проигравшего свистеть заставляют под столом?
– Не свистов, а вистов. Вист это комбинация карт, позволяющая играть, а не пасовать, против партнера, объявившего игру. Количество вистов каждого игрока за гору обычно записывается под именем игрока и обводится в кружок или овал. Попробуй, Фёкла, сама обвести… Вот видишь, всё у тебя ладно получается ровный кружок начертить. Наверное, в школе уроки рисования любила?
– Хэх, она и дня в школе не была! – хмыкнул Ерофеич.
Шмонс нахмурился, как строгий профессор, который не любит, когда его перебивают на самом интересном месте.
– Последний заключительный этап в расчётах – это сложение всех положительных очков и вычитание из суммы всех отрицательных очков каждого игрока. Результат записывается в прямые скобки.
– Эти гнутые палки? – спросила тунгуска.
– Ну, пусть палки. Вот, ты ловко их нарисовала, молодец, дурындочка моя сметливая. Тут при подсчёте всего-навсего нужно уметь умножать и делить, никакой высшей математики.
– А умножатя – это чаво?
– Это много раз складывать одно и то же. Делить – много раз отнимать одно и тоже. Понятно?
– Понятно, – охотно закивала тунгуска. – Умножать просто, сильно просто. Делить добычу из ловушек в тайге среди чужих охотников – сильно не просто.
– Почему?
– Когда делить по совести, быват не только да-нет, а быват «да, да, но не так-то просто»… «нет, но очень хочется»… «так-так, да не так» и ещё много чего разного.
– Слышал, мужик? Тунгусские охотники, оказывается, знакомы с формальной логикой.
– А чо это такое? – вылупил глаза от удивления Ерофеич.
– Ладно, не грузи соображаловку, мужик, – брезгливо поморщился Шмонс. – Иди отдохни после трудов праведных, пока я эту дурочку с тряпочкой буду учить, как правильно расписать пулю. А потом я тебя позову на результат.
20.2
Ерофеич на этот раз чуть не с радостью мыл в лохани посуду, чего прежде терпеть не мог. И вовсе не обрадовался, когда Шманец снова подскочил к нему. У того был такой перепуганный вид, что, если б не его лысина, тот волосы обязательно встали торчком.
– Это катастрофа!
– Где горит?
– Пипец нам всем!
– Вулкан за болотом заворчал? Так это он каждую зиму пыхтит, ничо. ОбЫйдется.
Шманец обхватил голову руками и только невнятно промычал что-то.
– В грязевой долине снова пар бьёт из-под земли? – уже всерьёз забеспокоился Ерофеич.
А Шманец только отмахивался от его догадок и мычал, как от нестерпимой зубной боли.
– Да что случилось, Лёва? – притянул ему кваску Ерофеич.
Шманец жадно приложился к широкому горлышку кувшина с брусничным квасом, потом пробулькал полным ртом:
– Чтобы расписать пульку в преферанс, ей нужно научиться писать. Она же писать не умеет.
– Фу-ты напугал! Пусть это останется самым большим горем в твоей жизни. На кой таёжной зверине грамота!
Ерофеич вытер полотенцем облившегося квасом Шмонса и сказал, словно что-то припомнил:
– А ваще что-то так-то да не так, Шманец. Нескладно получается у тебя. Как это так – не умеет писать? Фёкла же переписывается с китаёзами в своих социальных сетях, а ты говоришь, что она ни уха ни рыла в письме. Печатает иероглифы на китайской клавиатуре.
– Нет китайских клавиатур. Все иероглифы вводятся особым жаргоном «пиньином». Все очень просто. Ты набираешь латиницу и циферкой отмечаешь в таблице нужный иероглиф – вот тебе и китайское письмо на компьютере. Пиньин был введен в старину для телеграфных сообщений. Это обычная фонетическая транскрипция иероглифов. Так китайский язык можно изучать как обычный иностранный, а не как язык инопланетян. Из-за этого-то она и не пишет от руки по-русски, а рисует буквы отдельными чёрточками, как китайские иероглифы. Причём выводит на бумаге только печатные буквы. Копирует типографский шрифт «Таймс», представь себе.
Ерофеич не мог себе представить никакого типографского шрифта, но на всякий случай успокоил расстроенного психа:
– Так девка таёжная жа, ни дня жа не ходила в школу, я жа те говорил. Научилась у мужиков набирать текст на компьютере, когда я её сдал на сексобслуживание китайским геологам. А от руки она отродясь не писала. Да и на кой козе грамоте?
– Эх, мужик! Я грандиозную комбинацию в уме состряпал, а тут осечка. Нужно срочно научить её грамотно писать. У тебя есть книги?
Ерофеич принёс с чердака стопку книг:
– Вот всё, что имею.
Тут были старопечатные тома по рудознатному делу, домоводству, жития святых, сонники и травники. Читать книжки с фитами, ерами, ятями и ижицами было непросто и занудно: «Как привести въ разсудокъ одержимаго бесями… От питнаго средства огнь нутряной палитъ болящему его остудную душу, холодъ студит распаленiе в мозгу, мазь умащивает тело для мирволенiя плотскимъ похотямъ».
– Ну как я по таким книжкам заставлю её диктанты писать?
– Звини, азбуки нетути. Учи её по тырнету. Бумаги жёлтой ещё навалом, в ручки она в райцентре купит. И прописи для первоклашек тожить. Неча беду на ровном месте строить!
– Прописи у вас только на государственной сибирской мове. Мне её русскому литературному языку научить надо.
– Так староверы дали тебе церковнославянскую библию с русским переводом. Вот и учи по ней! Только отстаньте от меня.
– А что? Недурственно, я бы сказал. Выкручусь! Видишь, даже ментальный инвалид при достаточной силе воли может достичь высот творческого мышления, – гордо задрал нос лысый и беззубый Шмонс.
– Это ты про меня, что я бывший мент? Я пока ишо не инвалид. С делами справляюсь прытко.
– Про себя. Я из Фёклы сделаю штучку.
– Ну и забавляйся себе, абы не психовал.
20.3
То ли доцент Шмонс на самом деле был талантливым педагогом, то ли тунгуска оказалась способной ученицей, но уроки чистописания быстро закончились – тунгуска ловко научилась выводить на бумаге канцелярские завитушки не хуже заправского делопроизводителя в паспортном столе. Оставались только грамотная устная речь и письмо без грамматических ошибок.
Китайские интерактивные программы обучения с помощью компьютера творили просто чудеса с её дикцией. Тунгуска избавилась от своего диковинного таёжного выговора, правда, некоторые звуки всё же выдыхала с гортанной хрипотцой. И, как на беду, а может, и на пользу, эти программы дали ей стойкий северо-китайский акцент, как у дикторов в обучающих программах.
Но самое нестерпимое началось для Ерофеича, когда Шмонс велел накрывать стол по-европейски, с разнообразными тарелками, ножами, ложками и вилками. Пришлось старинный комода, к которому никто не прикасался. Набор столовых приборов остался в избе ещё от прежних хозяев, живших при царизме, когда Россия была «тюрьмой народов». Ерофеич, привыкший хлебать деревянной ложкой из глубокой миски и есть с ножа, пыхтел и фыркал, когда его тыкали носом в его невоспитанность.
– Это вилка для рыбы. А ты мясо кушать.
– Откуда ты знаешь, чума чУмная?
– Лев Борисыч научил, хозяйна. Вилка для рыбы короче закусочной, у ней четыре коротких зубца с небольшим специальным углублением между средними для отделения костей. Эта вилка кладется слева от столовой.
– Ну ты, Шманец, даёшь! Научил дуру разговаривать по-человечески. А эта маленькая вилка – что за она?
– Десертная вилка – три зубца. Кушать сладкое.
– А это что за фигня?
– Фруктовая вилка – два зубца.
– Шманец, ты на кой мне прислужницу портишь?
– На пользу дела, мужик. А ты, Фёкла, забудь словечко «хозяйна». Иван Ерофеич твой «хозяин», поняла?
Тунгуска закивала, как заводная кукла.
– Я понял, Лев Борисыч.
– Не «понял», а «понялА»! Так говорят по-русски все женщины… Я видела, слышала, сделала… Я хорошая, я умная, я красивая… Понятно?
Тунгуска опять с охотой закивала, и теперь уже все заметили, что она научилась улыбаться краешками губ.
– Да пропади она пропадом эта Фёкла! Чо ты забавляешься с этой дикаркой, как с дрессированной лисичкой?
– Потом поймёшь, мужик. Не всё так сразу. Я сделал на тунгуску крупную ставку в рискованной игре. Разработал великолепную многоходовку. Эта проходная пешка должна вывести меня в ферзи, а при необходимости такой незначительной фигурой можно и пожертвовать.
– Тебя сам чёрт не разберёт, Лёвыч!
Шмонс вздрогнул, но сохранил самообладание.
– Не поминай больше при мне нечистого…
– Ладно, прости…так чо ты хотишь?
– Я хочу из неё сделать бизнес-леди.
– Бизнесменшу? Ты рехнулся, Шманец!
– Попытка не пытка… И вообще это не твоего ума дело, мужик.
– И всего-то делов? Да ты с твоей головой выучил её писать покрасивше любой писарчучки из паспортного стола. И говорить эту зверину по-человечьи научил. Потешил себя. Ну и довольно. На то ты и учёный.
– Да, настоящий учёный. Доктор наук. Все мои знания остались при мне. Например, теория игр.
– Картёжных?
– Нет. Под игрой понимается процесс, в котором участвуют две и более сторон, ведущих борьбу за реализацию своих интересов. Каждая из сторон имеет свою цель и использует некоторую стратегию, которая может вести к выигрышу или проигрышу – в зависимости от поведения других игроков.
– Ну, точно для картёжников!
– Нет, теория игр – это раздел прикладной математики, точнее – исследования операций. Очень важное значение она имеет для искусственного интеллекта и кибернетики, особенно когда владыки мира приступили к управлению сознанием специально оглупленных масс.
– Это как это получается?
– С помощью комбинаторики. Да, согласен, карточная игра в покер, а особенно в бридж, просто идеально подходят для иллюстрации этого метода. А игра в преферанс становится простой и наглядной при использовании теории графов.
– Для князьёв и графьёв, что ли?
– Нет же. В теории графов каждое событие можно изобразить как совокупность точек, соединенных линиями – графами. Это позволяет нам легко понять управление сетевыми системами, где каждая отдельный индивид стремиться остаться инкогнито для остальных, а в целом вся сеть может представлять тайную операцию по захвату чужой собственности. Это позволяет обездолить людей руками самих же несчастных. Причём, можно вбить в головы порабощённым идиотам, что их освободили от небывало жестокого угнетения и сделали равными всем прочим людям из свободного мира.
– Шманец, я ни хрена не разбираюсь в том, что ты сказал. Но сказано связно, произнесено знатно. Чую, что со мной говорит не малахольный чудик, а настоящий учёный. Ты уже здоров на голову. Вот это-то и радует.
– Ну и под конец всё это конкретное знание увязывается в общую теорию систем. Поведение таких систем описывается телеологическими уравнениями, выражающими характеристику поведения системы в каждый момент времени как отклонение от конечного состояния, к которому система как бы стремится сама по себе.
– А к чему вся твоя телялолухия?
– Телеология – наука о достижении цели, если выражаться простым языком. На ней я построил систему личного обогащения. Делать деньги ради денег – психопатология. Деньги порождают власть, вот что главное! Власть денежной мошны превыше власти меча, прочнее крепостничества и эффективней синергетического эффекта от патриотического подъёма при борьбе с угнетателями. Банки владеют всем миром. Кто будет повелевать банками, тот и станет повелителем мира.
– Ты не антихриста ли помянул?
– Нет, но наша триада – я, ты и тунгуска – сможет стать тараном, взламывающим любую закрытую систему власти. Я – со своими познаниями. Тунгуска – со своей звериной интуицией, не затронутой цивилизацией. Ты – с безжалостностью убийцы. Мы сможем править миром так, что об этом никто не догадается. И нас никто не будет знать в лицо.
– Лёва, ты не того ли, часом? Может, я рано обрадовался начёт твоего здоровья?
– Нет, я сужу трезво, здраво и гляжу в будущее проницательно. – Рассудительного ума у меня в достатке, хоть я и не чувствую запахов, не различаю вкусов. Не ощущаю пальцами на ощупь тёплое или холодное, гладкое или шершавое.
– А… с бабой у тебя как?
– Ещё не пробовал.
– Испытай себя на Фёкле.
– Да не тянет на неё. Хотелось бы с настоящей женщиной попробовать.
Фёкла как раз вынимала из печи чугунок с топлёным молоком для Шмонса, держа его рогачом на весу. И так трахнула рогачом о пол, что чугунок треснул.
– Гля-ка на неё, дерзость возымела! Ну, я тебя, сука…
– Тш-ш-ш! Мы же хотим вписаться в цивилизованный мир.
– Понятно, гендер – женщина друг человека, чтоб ему!
ГЛАВА 21.0 РАЗРАБОТКА ПЛАНА ФИНАНСОВОГО НАСТУПЛЕНИЯ
– Кто главный у вас в райцентре?
– Ну, известно, глава администрации Етагырского национального района со столицей в Медвежьедольске.
– Республика Восточная Сибирь это правовое государство иерархического типа?
– Ну, херархическое и есть. Всех на хер посылает.
– В правовом государстве карающая длань госвласти должна быть разделена между независимыми друг от друга ветвями: законодательной, исполнительной и судебной.
– У государства трёхпалая когтистая лапа, как у дракона?
– Удачное сравнение… Райсовет – однопалатный орган?
– Палаты у нас бывают только в психбольнице.
– Голова тунгусского нацрайона кому подчиняется?
– Координатору.
– Какому координатору?
– Координатору миссии Международного совета по дерусификации. Его даже нашенские менты и вояки иностранные боятся.
– Голова нацрайона – русский?
– Да ты чо, Шманец, с печки зверзнулся! Тунгус в обязательном порядке. Русских в начальники не берут, если он не полукровка.
– У вас что, чисто русские – национальное меньшинство?
– Ага, потому что их больше всех в районе. Тунгусов у нас – раз, два и обчёлся.
– Начальник полиции подчиняется министру внутренних дел по вертикали и местного райисполкому по горизонтали?
– Он в первую очередь подчиняется коменданту миротворческого контингента на районе.
– А зачем комендатура, если есть полиция?
– Полицаи только ребра бомжам крушат в кутузках и у бабок с семечками на базарах кошельки потрошат, а на блокпостах и таможнях стоят заморские спецназовцы.
– Понятно. Классическая форма колониального правления. Глава нацрайона – тунгус. Исполнительная и законодательные власти – сплошь тунгусы. И карательные органы тоже. А надо всеми парит в облаках белый сахиб с палкой. Подожди секундочку, я рассчитаю коэффициент коррумпированности такой власти.
Шманец принялся тыкать пальцами в кнопки компьютера.
– Так я и думал. Коэффициент коррумпированности власти должен превышать 0,85. Причём это нижняя планка. На самом деле он может быть и больше. Поздравляю, мужик! С такой властью можно без труда обделывать делишки в обход законов.
– Тайга – закон, медведь – хозяин, – пожал плечами Ерофеич.
21.1
– Твоя прислужница часто в райцентр наведывается?
– Каждую неделю за покупками шастает, а каждый месяц золотишко, собранное со старателей, цыганям сбывает.
– Она в райцентре засветилась на камерах слежения?
– Да как её приметить-то, блоху малую! Тунгуски в национальном облачении все на одно лицо.
– Документы у неё хоть какие-то имеются?
– Какие в тайге документы! Говорю же, ихнего брата миротворцы даже на морду не различают.
– То есть она никак не зарегистрирована в базах тотальной слежки за городским населением, так я понимаю. Её в городе никто на знает, кроме родни. Это большой плюс для нас. Пришла ниоткуда и уйдёт в никуда. А можешь ты нам с тобой и ей в придачу сделать паспорт, постоянную прописку-регистрацию и открыть счёт в банке?
Ерофеич отодвинул недопитый стакан с таёжной настойкой, крепко задумался. Морщины на конопатом лбу собрались в гармошку. Потом он залпом хлопнул стакан настойки, занюхал рукавом и решительно кивнул:
– С паспортом и регистрацией может прокатить. А зачем?
– Солнце скоро повернёт на весну, если верить календарю в тырнете, а не погоде. Пора бы и нам с тобой документы выправить, мужик. Но так, чтобы как бы каждый из нас заново народиться. Нас с тобой как и нет на этом свете. Мы – покойники. Ты меня понял?
– Вывернуть шкуру наизнанку? Эт-то просто! Надоть только в Погореличи наведаться.
– А где это? Покажи на компьютерной карте.
– Километров триста по тайге без дорог, тропинок и просек. На электронной карте этого поселения не сыщешь.
– И что интересного в этих Погореличах?
– Думаю, не подох ещё столетний дед Агафангел Сысофронтов.
– А причём тут какой-то древний дед?
– Власти поселковые считают его за архивариуса по части староверов. Книги у него якобы сохранились церковные. Он ведает про старинную подомовую запись и выправляет липовые справки в поселковую управу. На самом деле только я знаю, что это беглый и приблудный зэк. Фуфловыми справками он кормится. Пенсию ведь не получает.
– Понятно, криминальный архивариус. Лепит фальшивые биографии для людей, которые засветились в базах данных полиции.
– Поди-ка ты проверь, жил ли кто у чёрта на куличках в этих Погореличах двадцать-тридцать лет назад! Там даже пеньков обугленных от церкви не осталось. Дед Агафангел поставил подземный сруб, ну, якобы, церковная крипта, где книги крещений и отпеваний хранятся. И не скажешь, что новодел.
– Опасно, мужик. Старики болтливые. Родни у столетнего деда сыщется по закону спонтанного распространения информации на полрайона.
– Дед Агафангел – приблудок безродный. Сам себе семь жизней придумал, а другим – так и не сосчитать, сколько. Нет у него родни на районе. Да и во всём Забайкалье. А в тех Погореличах на месте бывших изб уже деревья поднялись в полный рост, не то что подлесок. Поди-ка проверь.
– А кто там ещё проживает?
– Ни одной живой души, кроме деда. Иногда пасечники на лето ульи привозят. Там медок лесной хорош больно. Поселище сгорело ещё лет тридцать тому назад. На карте оно не значилось, как у староверов принято. Власти о нём помалкивали. Участковые не наведывались.
– Понятно. Нет населённого пункта – нет и головной боли со снабжением, газоснабжением и электрификацией. Нет поселения – нет социальной защиты, школу строить не нужно, автолавку и фершала посылать не надо и всё такое прочее.
– Братки из кровью меченых у деда липовые выписки выправляют, а по ним чистенькие паспорта получают в других районах. Но всё это фуфло он саморучно мастырит. Только я об этом знаю.
– И власти верят подделкам?
– Дед Агафангел из староверских богомазов. Лики святых на досках выписывал. Его иконы расходились за бугром за подлинники византийского письма. Он и любую печать на справку смастырит на ять.
– Ну-ну, это интересно. Эксперт, значит?
– Ты насчёт кспертизы?
– Знаток, спрашиваю?
– Ага, лихой мастак. Его печать в любой кспертиза даже под микроскопом за липу не признают.
– И это полуслепой дед?
– Хэх! Он в сто лет газету без очков читает. В молодости такие клише для старинных рублей и долларов гравировал, аж сам госбанк принимал их без кспертизы как родные. Я его за десять лет не сумел подловить на фальшивомонетстве, а ты говоришь – свидетельство о крещении. Это для него что кедровые орешки щёлкать. А бывшие Погореличи в фольклендской зоне оккупации, заморские вояки в древлерусских письменах ни уха ни рыла.
– Дорого берёт?
– В тайге и сибирской денгЕ рады. Там живого юаня и в глаза не видывали. Берёт на патроны, чай да сахарок. И то сахар он не себе покупает, а чтобы пчёл на зиму подкармливать. Сахар у староверов за скоромную пищу почитается, потому как от немцев пришёл.
– В полтыщи юаней один паспорт нам встанет?
– Хватит и сотки на все три паспортины. В тайге у юаня курс самый высокий, не то что в Пекине, где десять евроцентов за юань дают. Древнему деду и полста юаней за глаза хватит за «выписки» из церковных и домовых книг, остальное для ментов и поселковой госадминистрации.
– А комендатуре миротворческих войск на лапу дать, забыл? Коррупция – понятие всеобъемлющее и вечное.
– Оккупанты мелочёвкой не занимается. У любого заморского капрала в тайге свой бизнес на сотни тысяч юаней годовых. Гребут из Сибири по полной себе на безбедную жизнь на пенсии, а копеечными взятками даже мараться не захотят.
21.2
– Так когда мне к деду Агафангелу за выписками собираться?
– А ты и не пойдёшь туда, мужик.
– Как это? У тебя, Шманец, опять в мозгах что-то перещёлкнулось.
– Пошлёшь к нему Фёклу, а сам при мне останешься.
– Да ты чо, Шманец! Дуру к таким делам опасно подпускать.
– Я сказал, пошлёшь!
– Крутишь со мной, что ли?
– Хочу потешить своё педагогическое самолюбие. Посмотрим, как моя ученица с трудным заданием справится.
– И в ментовку её пошлёшь подавать заявления на паспорт и прописку?
– Не Фёклу, а её родню из райадминистрации.
– Чего ради не меня? Я в этом районе не замарался.
– Ты из разряда неблагонадёжного контингента. Хоть и сибирский чалдон, да русский, а поэтому для европейских миротворцев – личность подозрительная и опасная. Пойдёт тунгуска, благонадёжная в национальном и расовом для оккупационных властей отношении. Ты ж говорил, что у них там целая мафия из таёжных родичей в посёлке.
– Тупорылых и малограмотных.
– Прекрасно. Именно такими хотят видеть европейские миротворцы туземцев. Русский проситель их сразу насторожит, потому что в душе у каждого европейца живёт экзистенциальный страх…
– Какой?
– Животный страх перед русским Аттилой, букой-бабаем, большевиком, коммунякой, воякой, какими детей пугают.
– И всё-таки я несогласный… Одно дело, Шманец, тунгусам контрабандный товар через чёрный ход тырить, другое дело – васьваськаться с иностранными властями при погонах и кобуре.
– Риск есть, но и ставки высоки. Мне нужен опыт. Так сказать натурные испытания спроектированного мною субъекта под кодовым обозначением «тунгуска Феклуша».
– Продуешься и прогоришь Лёва. Придётся нам без штанов давать дёру в Китай через горы по горло в снегу.
– Тут уж как карта ляжет, мужик. На то и игра с судьбой в орлянку.
– Судьба играет не в орлянку, а в подлянку, сам знаешь.
21.3
Через неделю тунгуска молча положила на стол три паспорта, три свидетельства о крещении и свидетельство о венчании. Ерофеич рвал рыжую бороду от ярости, прочитав свой венчальный лист с Фёклой, а лысый Шмонс просто сиял от восторга. Расхаживал по избе и читал паспорта:
– «Вонифатий Епилдофорович Етагыров» – это я, если судить по фотке… «Павсикакий Епилдофорович Етагыров» – это ты, брат мой старшой Павсикакашка… «Феглафелласара Евфрангмоамздрогловна Етагырова», в девичестве Мардуккавеева»… Мелкий шрифт, не разберу сноску. Ага вот: «Для светской благозвучности переименована гражданскими властями паспортного стола в Феоклисту Амнеподистовну»… Это твоя законно обвенчанная супруга. Вся староверская семейка в сборе. Да ещё какого-то ветхозаветного извода, судя по библейским именам, что-то вроде сектантов-субботников, точнее, жидомудрствующих.
– Это те, что в субботу не работают, живут по жидовскому закону, а не по православной благодати?
– Точно, мужик. Одна только неувязочка – я паспорту своему соответствую, потому как обрезан по всем иудейским канонам ещё в младенчестве. А вот у тебя промеж ног заковыка осталась. Придётся мне тебе обрезание делать, чтобы мой старший брат Павсикакий сошёл за настоящего сектанта из православных староверов жидовствующего толка.
– Да пошёл ты, Шманец! Разве без чик-чик мне никак?
– Ладно, прикинешься воинствующим безбожником-атеистом, сайентологом или тайным симпатизантом московских маосталинистов.
– Хрен редьки не слаще. По мне уж лучше обрезание, чем клеймо коммуняки в автобиографию. Я стопудовый буржуй по заветным помышлениям моим, чтоб ты знал! Люб мне капитализм, аж скулы сводит при мысли делиться с нищими.
– Да знаю, знаю! Из тебя бы в древние времена первоклассный кулак-мироед получился бы. Десять деревень в округе по миру пустил бы да ещё двадцать семейств себе в личную кабалу записал.
– Только вот бодливой корове бог рог не дал, – вздохнул Ерофеич. – Или не в то время уродился.
