Текст книги "Адвокат Империи 16 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Ник Фабер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Может, стоило им сказать?

– О чём? – уточнил я у Браницкого.

– Ну, о том, что во Владивостоке их никто не ждёт. Я ведь поговорил с Евгением. Простит он их долг, хотя и очень этого не любит.

– Сильно не любит?

– Меня он боится больше, – пожал плечами Браницкий, садясь за стол. – Тем более что ссориться со мной ему дороже. Треть его грузов идёт через сибирку сюда, в столицу. А отсюда уже в Европу.

Стоило? Не стоило? Меня это сейчас волновало слабо. Куда важнее то, что сейчас я хорошо понимаю, что именно имел в виду Браницкий, когда мы говорили с ним вчера в машине. Я смог бы разрулить это дело без его помощи. Да, возился бы долго, муторно, но смог бы. Но наличие в уравнении такой фигуры, как Браницкий, сильно упрощало дело.

Как он там говорил? Ты можешь быть способен на насилие, но тебе не обязательно его причинять, так? Наличие силы ещё не делает тебя чудовищем. В монстра превращает отсутствие самоконтроля. А вот когда люди понимают, что у тебя эта сила есть и ты МОЖЕШЬ её применить, – это уже совсем другое дело. Иметь не значит использовать. Иметь – значит обладать возможностью.

Стоит об этом задуматься. Крепко задуматься. Потому что вряд ли Меньшиков с меня слезет.

– Не. Не стоило, – покачал я головой. – Пусть живут с ощущением страха и ледяным дыханием смерти на своих затылках. Нечего им сюда возвращаться.

– Я смотрю, она тебе очень нравится, – усмехнулся граф, глядя на меня.

– Нравится, – не стал я спорить. – Она хороший человек…

– Ты ещё скажи, что у неё душа светлая, – фыркнул он. – На свадьбу позовёшь?

– Во-первых, никакой свадьбы не будет, – отрезал я, присаживаясь за к нему за стол. – Спасибо твоему визиту.

– А во-вторых?

– А во-вторых, опять же спасибо твоему визиту, я понял, что нам и правда с ней не по пути, – вздохнул я.

– Всегда пожалуйста.

Я посмотрел на его довольную рожу.

– Это что сейчас было?

– В смысле? – не понял он. – Я же тебе, считай, жизнь спас…

– Чего?

– Того. Уберёг святой храм холостяцкой жизни от ужаса золотоколечных оков… Кстати! Держи. Я же обещал вчера.

С этими словами он залез рукой во внутренний карман и достал оттуда какой-то предмет, после чего положил его на стол между нами. Присмотрелся. Оказалось, небольшая флешка.

– И что это такое?

– Семейная история, – оскалился он. – Твоя, Александр. Семейная история Разумовских. Честно и без спроса взята мною из государственного имперского архива под обещание не давать это не в те руки.

– У меня, значит, руки «те»?

– Ну ты же Разумовский, – усмехнулся он. – Почитай про прошлое своей семьи, с которой ты не хочешь иметь ничего общего.

Я ещё несколько секунд смотрел на флешку, раздумывая, не отказаться ли. Надо оно мне? История Разумовских меня не особо интересовала. Только вот в свете последних событий имелись причины поменять своё мнение.

– Спасибо, – кивнул я, убирая флешку в карман пиджака.

– Да пожалуйста. Ну что, поехали? Отвезём документы твоей красавице. Хочешь, я тебе машину попробовать дам? Богом клянусь – это лучше секса… ну, в каком-то смысле.

– Хочу, – не стал я долго думать. Да, тачка, конечно, выпендрёжная, но… Кто бы на моём месте отказался?

– Ну и отлично. – Браницкий хлопнул в ладоши и вскочил со стула. – Пошли. А как дела порешаем, поедем в «Орхидею». У меня там такие девочки есть, что ты свою зазнобу вмиг забудешь…

– Куда? – не понял я, вставая следом за ним.

– В один из моих борделей. Лучший в городе…

– Не интересно, – отмахнулся я. – Секс за деньги меня не интересует…

– Александр, ты не понял, – вкрадчиво заговорил он. – Это мой бордель, понял намёк? Я своим девочкам за веселье не плачу. Будем отмечать твоё триумфальное возвращение к жизни настоящего холостяка…

– Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь. Бордели меня не интересуют, – не стал сдавать свои позиции.

– Тогда за руль не пущу.

– Ну и наплевать.

Браницкий постоял, посмотрел на меня.

– Знаешь, – недовольно и даже почти капризно произнёс он, – тебе вот сколько? Семнадцать?

– Двадцать один.

– Да хоть двадцать пять, – отмахнулся он. – Такое ощущение, будто с сорокалетним общаюсь. Тебе самому-то не скучно? Да ты при одном только упоминании «Орхидеи» должен был туда впереди своих штанов помчаться, а вместо этого нос воротишь…

– Я лучше домой потом поеду. Как это ни печально, но мне завтра ещё экзамен сдавать.

Богом клянусь, после этих слов он та-а-а-ак закатил глаза, что они сделали оборот на триста шестьдесят градусов.

А я приеду домой…

Сяду за учебники и конспекты…

Готовиться буду…

Чёртов экзамен. Но ведь и отдыхать тоже когда-то надо, так ведь? Ведь так, да?

Глава 7

– Ну что, ребятки? В последний раз?

Окинул взглядом аудиторию и улыбнулся. Последний день. Сегодня моё последнее занятие с ними. Мой двухмесячный курс заканчивается. Раньше сказал бы, что заканчивается моя двухмесячная кабала, но… сейчас уже и не знаю. Даже привязался к ним, что ли.

Собравшиеся в аудитории студенты заулыбались. Приятно, что сказать.

– Итак, – продолжил, сев в своё кресло. – Раз уж у нас такие дела, то давайте закончим на хорошей и, что главное, интересной ноте. Весь материал, который предполагался для рассмотрения в ходе этих двух месяцев, мы с вами уже прошли, так что… выбирайте сами. О чём хотите поговорить? Или, может быть, кто-то что-то не понял? Если есть вопросы, то вперёд. Задавайте. А я отвечу.

Тому, что первой руку подняла именно Руденко, я даже не удивился. После дела с Русланом она не только стала работать на занятиях активнее, но и вообще лезла в каждый вопрос, стараясь разобрать его как можно более полно. И я сильно сомневаюсь, что она это делала для того, чтобы остальные получили более развернутую информацию. О нет. Сугубо эгоистичный подход и желание получить больше знаний.

– Да, Екатерина? Есть вопрос?

– Манипуляция свидетелем и его показаниями, – выдала она.

– Мы же вроде бы проходили с вами это, – напомнил я ей. – Разве нет?

С этим моим заявлением она спорить не стала.

– Да, проходили, – кивнула Екатерина. – В том числе и допустимые с этической стороны тактики на перекрёстном допросе. Но меня интересует несколько другое.

– Вперёд, – предложил я ей. – Что именно?

– Работа с недоброжелательно настроенным свидетелем в условиях суда присяжных. Если быть точной, то меня волнует, можно ли повлиять на мнение присяжных о свидетеле и его показаниях.

– О как, – протянул я, глядя на нее. Потом повернулся и вновь окинул взглядом аудиторию. – Все заметили, сколь этичную формулировку выбрала Руденко для своего вопроса?

Судя по лёгкому непониманию на их лицах и в эмоциях, поняли далеко не все.

– Давайте объясню, – продолжил я. – Таким вот нехитрым образом наша Екатерина желает узнать, будут ли у неё в будущем допустимые с этической стороны возможности манипулировать негативно настроенным по отношению к её клиенту свидетелем и тем, как воспринимают его присяжные. Руденко, я прав?

– Да, – умело скрывая смущение, кивнула она. Похоже, когда я выставил её вопрос в менее приглядном с этической стороны свете, она испытала лёгкое раздражение. Не ко мне. Именно к самой ситуации. – Всё так, да.

– Молодец, – сказал я, вставая со своего места. Уже давно заметил, что мне куда больше нравилось ходить из стороны в сторону, а не сидеть на месте, когда я им что-то рассказывал. – На самом деле она подняла весьма интересную тему, и мы её частично с вами обсуждали, когда касались допустимых норм поведения при перекрёстных допросах свидетелей. Но именно этот аспект мы не трогали по определённым причинам.

Прошёлся глазами по аудитории.

– Самойлов, напомни нам, какие у вас есть допустимые тактики?

– Для чего?

– Володь, ну не расстраивай меня. Для взаимодействия с негативно настроенным свидетелем, конечно же.

– Давление на восприятие памяти, – начал перечислять он. – Проверка предвзятости, мотива, компетентности. Ещё можем давить на подрыв достоверности к ранее сделанным заявлениям, если новые им противоречат. Ещё можем задавать ведущие вопросы. В допустимых пределах.

Я сделал жест рукой, будто предлагаю ему продолжить.

– Ну? Ещё?

– Так вроде всё, – захлопал он глазами.

Отвернувшись, я нашёл глазами Дьякову.

– Алина?

– Ещё документальная контрверсия, – тут же покладисто ответила она. – Можно оказать на него давление через несоответствия показаний документальным свидетельствам, если такие есть, и строить свою линию от этого. Особенно хороший вариант, если там есть несовпадения.

– Умница, – похвалил я, и она сразу же заулыбалась. – Молодцы. Все вы. Впрочем, мы же здесь с вами собрались не для того, чтобы строчки из учебников читать, ведь так? Уверен, что Екатерина всё это помнит. Как и другие, скажем так, менее этичные способы давления. Мы их с вами тоже обсуждали. Для расширения вашего кругозора, конечно же. Тут у нас и наводящие вопросы, и публичное очернение, и использование его уязвимости. И всё прочее. Но! На самом деле, задавая свой вопрос, Руденко хотела бы узнать, можете ли ВЫ оказывать влияние на самих присяжных и их отношение к свидетелю. Я прав?

Екатерина кивнула.

– Так что? – продолжил я. – Можете ли вы заставить присяжных отнестись к показаниям этого свидетеля негативно?

Ребята задумались.

– В теории, – подал голос Мелехов.

– Что ты имеешь в виду, Пётр? – спросил я его.

– Если свидетель настроен негативно по отношению к нашему клиенту, а его показания не соответствуют…

– Нет, – перебил я. – Не-е-е-е. Давай не будем упрощать. Можешь ли ты изменить отношение присяжных к свидетелю, если его показания полностью соответствуют истине?

Подошёл к своему столу и взял сумку.

– Можете ли вы манипулировать мнением присяжных относительно свидетеля? – задал я следующий вопрос, копаясь в ней. Нашёл лежащее в ней яблоко, которое утром взял у Софии.

– Нет, – чётко ответила Алина. – Мы не можем оказывать давление…

– А я хоть слово сказал о давлении, Алин?

Откусив яблоко, задумчиво посмотрел на них.

– То есть мы можем? – осторожно спросила Екатерина, внимательно глядя на меня.

– Конечно, можете, – пожал я плечами. – Я даже покажу вам, как именно, на простом примере.

Немного подумав, указал на Алину.

– Тортики любишь?

– Ч… что? – не поняла она, явно сбитая с толку таким странным вопросом.

– Ну пирожные, – пояснил я. – Десерты там всякие. Любишь?

– Конечно!

– Какие? Давай, Алин. Это важно. Мне нужен твой честный ответ.

Она задумалась, что в текущей ситуации выглядело довольно комично. Студентка юридического университета пытается вспомнить и выбрать, какие именно пирожные она любит. Похоже, что не я один так думал, потому что в аудитории раздались пара смешков.

– Цыц, – пригрозил я им яблоком. – Не мешайте. Девушка над ответом думает. Так что? Алин?

– Тирамису люблю, – сказала она. – И «Чёрный лес». И ещё чизкейк.

– Они вкусные?

– Конечно! Лучшие на свете! – с запалом сказала она.

– А что не любишь? – полюбопытствовал я. – Есть какие-то, какие ты не ешь или…

– Медовик не люблю, – быстро ответила она.

– Медовик, значит, – задумчиво произнес я, глядя на неё. – Он же вкусный. Ты не согласна?

– Нет, – скривилась Дьякова. – Слишком приторный. И пряный. Никакой нежности во вкусе…

– Ну конечно же, – участливо кивнул я, показывая, что полностью разделяю её позицию. – Ничто по сравнению с тирамису, ведь так? Ты, должно быть, привыкла к лёгким, воздушным и сливочным десертам? С балансом крема и кофейной кислинки. С пропитанным мягким бисквитом. Где все вкусы играют на контрасте и дополняют друг друга. Я прав? То ли дело жалкий медовик. Фу на него. Полная противоположность. Слишком сладкий. Тяжёлый. Со слоёным тестом, которое промазано кремом чуть ли не до липкости. Для настоящего гурмана, который привык к тонкому вкусу, это покажется чересчур грубым или даже деревенским. Как ты думаешь?

– Конечно. – Она даже нахохлилась и руки на груди скрестила.

– Но ведь он может кому-то нравится, ведь так? Есть здесь те, кому нравится медовик?

В аудитории поднялась пара рук, а я состроил на лице удивлённое выражение.

– Подождите. Как же так. Неужели вам нравится такой топорный торт без изысков?

– Да нормальный торт, – проворчал недовольный женский голос с одного из последних столов. – Я его папе на день рождения пекла. Вкусный получился. И ничего он не деревенский…

– Я не об этом говорила! – тут же вскинулась Алина. – Просто…

– Просто это факт. Зачем вообще сравнивать какой-то дурацкий медовик с тирамису, – сказал я. – Никакой воздушности бисквита и нежности маскарпоне. Их даже сравнивать нельзя. Совсем разные десерты.

– Так я и о том хотела сказать! – засуетилась Дьякова. – Просто…

– Другими словами? – подсказал я. – Не так… грубо?

– Да, но…

– А я вот тоже люблю медовик, Алин. Даже больше того. Я люблю все десерты. Они все вкусные. Какие-то сладкие. Другие с кислинкой. Третьи… впрочем, это не так уж и важно. Важно то, что я оставляю себе право и возможность выбора есть то, что мне нравится. Я не ограничиваю себя, как, должно быть, этого хотелось бы тебе. Ведь если тебя послушать, то весь мир питался бы одним тирамису, а любителей медовиков гоняли бы общим порицанием. Гоните их. Насмехайтесь над ними!

– Да я вообще не об этом! – вспыхнула она. – Я просто хотела сказать…

– Алиночка, уже не так уж и важно, что именно ты хотела сказать, – мягко прервал я её. – Важно то, что теперь часть людей в аудитории считает тебя зазнавшейся сладкоежкой и снобкой. Я прав?

Последний вопрос, сказанный уже куда громче, вызвал несколько новых смешков и одобрительное гудение.

– Вот видишь, теперь некоторые из присяжных, которыми для нас с тобой выступили остальные, будут думать, что ты ненавидишь медовик и всех, кому он нравится, – произнёс я с улыбкой. – И всё из-за твоих слов.

– Да я вообще ничего такого в виду не имела! – громко заявила Дьякова.

– Важно не то, что ты имела в виду, – поправил я её. – А то, как я подал твои слова. Понимаешь, к чему я?

Она открыла было рот, чтобы возразить… и тут же его закрыла. Дошло. Вижу по её эмоциям и недовольству от того, что я только что провёл демонстрацию на её примере. Оторвав взгляд от покрасневшей девушки, посмотрел на остальных.

– Запомните простую вещь. Вам даже не нужно давить на присяжных, чтобы повлиять на их мнение о свидетеле. Достаточно представить слова в нужном свете. Харизма и умение манипулировать точкой зрения людей. С этим вы можете качнуть мнение присяжных о свидетеле в нужную вам сторону…

– Это неэтично, – тут же вставил кто-то.

– Конечно, неэтично, – не стал я спорить. – Но что главное нашей профессии? Помните? Права и интересы вашего клиента. И он уж точно не будет рад тому, что вы паршиво выполнили свои обязанности из-за того, что боялись нарушить этический кодекс.

– Так его и нельзя нарушать, – произнёс Самойлов. – В этом же весь смысл…

– Ой ли, Володя. – Я с улыбкой посмотрел на него. – А чем мы тут с вами занимались два месяца?

– Что?

Он уставился на меня с непониманием в глазах.

– Ну же, – подтолкнул я их. – Давайте. Думайте. Что мы делали на этих занятиях? Мои бесконечные вопросы. Частые практические задания. Случаи, которые мы разбирали. Вспоминайте и отвечайте на вопрос – что мы на них делали…

Нет, я, конечно же, уверен, что они додумаются. Дураков среди этих ребят нет. Вопрос только в том, когда именно?

– Ну же, ребятки, – сказал я им и откусил ещё один кусок яблока. – Давайте, я в вас верю. Мы с вами два месяца мурыжили эту тему. Не разочаровывайте меня.

Заметив, как поднялась рука, я кивнул и даже не удивился.

– Да, Екатерина.

– Мы учились не тому, как не нарушать этический кодекс, – осторожно сказала она. – Каждый раз вы нам показывали…

Она замялась и пристально посмотрела на меня.

– Ну же, – подтолкнул я её к ответу. – Давай.

– Вы учили нас тому, как его нарушить так, чтобы нас не поймали, – негромко, будто боясь, что её кто-то услышит, сказала она.

– В точку, – кивнул я.

Догадалась. Молодец. Судя по эмоциям, и другие тоже догадались. Не все, но сейчас осознание пришло к ним в той или иной степени. И они правы. Что я, зря, что ли, разбирал все эти практически варианты с ними? Показывал, где можно было ошибиться, а где пройти по грани и не допустить этого? Указывал на моменты, когда можно было переступить через кодекс так, чтобы их за это не штрафанули. Но очень-очень осторожно. Чтобы они знали, где именно находится та самая грань, которую нарушать нельзя.

Потому что если они будут всю свою профессиональную жизнь жить с одной-единственной мыслью о том, как бы не нарушить правила адвокатской этики, то лучшими они не станут никогда. Хорошими юристами – возможно. Но точно не лучшими.

Права и интересы нашего клиента на первом месте. И именно это они должны были запомнить в первую очередь.

– Вы учили нас жульничать, – рассмеялся кто-то, а Екатерина с лёгкой тревогой в голосе добавила следом:

– Если об этом узнают, то у вас будут проблемы. Это… немного неправильно же. Нет?

– А я сегодня последний день работаю, – пожал плечами и откусил яблоко. – Что они мне сделают?

* * *

– Всё! – заявил я, открывая дверь в кабинет Софии. – Закончил. Теперь свободен, как птица в небесах…

– Кто? Какая ещё птица? – спросила она, отрывая взгляд от стоящего перед ней ноутбука.

– Забудь, – махнул я рукой. – Это из песни одной.

Закрыл дверь и, кинув сумку на диван, развалился на нём следом.

Забавное ощущение. Вроде бы всё сделал, со всеми проблемами разобрался. Больше никаких занятий. Должен же радоваться, но…

Если честно, то поначалу я рассматривал это не более чем вынужденную обязанность. Приходи. Отсиди. Получи возможность и свали. Всё. Я и в прошлой жизни не особо любил кого-то чему-то учить. Ну вот не моё это, и всё. Мало того, что нужно прописные истины объяснять, так ещё и потом проверять, правильно ли меня поняли. Вот и здесь ожидал по большей части скуки пополам с раздражением.

К моему удивлению, всё оказалось несколько иначе.

Сказал бы сам себе пару месяцев назад – не поверил бы. Мне понравилось их учить. Понравилось им объяснять. Показывать на практике. Почему? Не знаю. Может быть, дело в том, что они видели во мне равного? Да, пусть внешне, а не по опыту или знаниям. Последние они сначала не признавали вовсе. А сейчас уже чуть ли не в рот заглядывали и вопросы жадно задавали. Кое-кто, конечно, всё ещё относился ко мне со скепсисом, но в большинстве своём… Нет, не скажу, что стал для них своим в доску парнем. Но вот то, что мои знания и не пойми откуда взявшийся опыт они признали, – факт. И факт приятный. И я ведь мог ещё чего им интересного рассказать, а не только в области адвокатской этики…

– Что, уже скучаешь по ним?

– Что? – не понял вопроса.

Ладно, придуриваюсь. Понял я. Но не показывать же ей.

– Твои ученики, – пояснила она. – У тебя такой вид, будто тебе жаль, что занятия закончились.

– Мне? Пф-ф-ф. София, да я счастлив, что смог наконец от этого избавиться. Думаешь, весело было каждый день сюда мотаться?

– Конечно-конечно.

– Именно, что конечно! Сегодня открою бутылочку шампанского по такому случаю…

– Ты её прибереги лучше. Или забыл, что у тебя сегодня экзамен?

– Ага, забыл. Как же. Хотел бы, да ты не дашь.

Она посмотрела на меня с лёгким осуждением во взгляде, после чего закрыла экран ноутбука.

– Саша, ты хоть понимаешь, что ты аномалия?

– В каком смысле?

– Ты, человек без диплома, пойдёшь сегодня сдавать экзамен квалификационной комиссии. Туда без документа об образовании не пускают. Да тебе даже двадцати трёх нет и…

– Подумаешь, – пожал плечами. – Пусть думают, что я скрытый гений…

– А это не так? – усмехнулась сидящая в кресле за столом женщина и поправила очки. – Хочешь сказать, что ты не гений?

– Не, – отмахнулся я.

– Тогда кто?

В её вопросе прозвучали одновременно и интерес, и лёгкая, добрая насмешка. Не над моими словами, а, скорее, над самим положением. Впрочем, отвечать я на него всё равно не собирался.

Вместо этого залез в сумку и вынул свои конспекты с подготовительными материалами. До экзамена ещё два с половиной часа, так что стоило подготовиться. Вот этим я и занялся, проведя почти всё оставшееся время в кабинете Софии, сидя на диване. Ещё пару яблок у неё украл. И где она их только берёт в декабре? Сочные и спелые, будто сейчас лето. Ай, не так уж и важно.

Когда подошло время, мы собрали вещи и покинули её кабинет. Вышли из корпуса и дошли до главного здания. Там уже поднялись на третий этаж, где и проходил экзамен.

Народу, к слову, я ожидал увидеть больше. Помимо меня пришло не более двадцати человек, что, честно говоря, несколько меня смутило.

– Ничего удивительного, – пожала плечами София. – На декабрьский всегда мало народа приходит. Чаще всего те, кто не сдал его летом и завалился на предыдущих попытках.

– То есть я буду сдавать с дурачками, – проворчал я. – Просто превосходно.

– Ну, во-первых, если не нравится, то можешь сейчас уйти и попробовать в июне, – немного капризно ответила она. – Если, конечно же, тебя пропустят. Или забыл, что ты здесь немного на особых правах?

– Эти твои особые права позволят мне получить лицензию без необходимости чиркать ответы на бумажке?

– Ты сам знаешь ответ, Александр.

– Ну тогда давай обойдёмся без глупых предположений. Пойду сейчас и сдам его, – заявил я со спокойствием, которого на самом деле не испытывал.

Смешно, но почему-то мандраж меня накрыл именно сейчас. Я же готов. Знаю, что готов. А руки всё равно слегка подрагивают, и сердце в груди стучит так, будто готово вот-вот проломить грудную клетку и сбежать в ужасе.

– Всё, – сказала София, когда двери открылись и всех пригласили внутрь. – Удачи тебе.

Кивнув ей, я зашёл следом за остальными, ловя на себе настороженные и подозрительные взгляды.

Внутри всё проходило довольно предсказуемо. Нам сообщили, сколь высокая это честь – стать адвокатами, как важен сегодняшний день и бла-бла-бла. Представили всех членов квалификационной комиссии, среди коих находился и ректор. Он и читал приветственное слово, после чего нам сообщили, что экзамен будет проходить в трёх частях.

Первое – тест. Затем теоретическая часть. После неё уже практическая с разбором случая на усмотрение комиссии. Весь экзамен займёт четыре с половиной часа, в течение которых нам полагается два перерыва на туалет при необходимости. Отдельно напомнили, что любые, даже самые малейшие попытки списать будут жестко пресекаться, а тех, кто всё-таки решит, будто он умнее всех, тут же дисквалифицируют и отправят с экзамена.

Сюрпризом для меня стало то, что если такой гений будет пойман на попытке списать во второй раз, то дорога на третью пересдачу будет для него закрыта навсегда. А вот если ты просто дурачок, то ничего страшного, попытаешься в другой раз.

Ладно. Всё это, конечно, очень интересно, но пора бы переходить к делу. Нас рассадили за столы. Выдали каждому по карандашу и запечатанным конверту с тестом внутри.

– У вас есть два с половиной часа, – сказал один из наблюдателей и нажал на кнопку на часах. – Можете приступать.

Сделав глубокий вдох, я взял свой конверт и сорвал с него пломбу. Ну, начнём…