Текст книги "Адвокат Империи 16 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Ник Фабер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Хотелось спросить: «Господи, за что мне всё это?» Да только не уверен, что получу на это хоть какой-то вразумительный ответ. Ладно, я могу понять, почему Виктория не рассказала ей раньше. Но потом-то⁈ Две недели было? Или что? Это известное женское «само рассосётся»? Впрочем, её беспокойство о здоровье близкого человека мне тоже понятно.

– Ладно, – обреченно вздохнул. – Но пообещай мне, что потом обязательно расскажешь ей, поняла⁈ Вик, я серьёзно. Такие вещи нельзя скрывать, а ты ведёшь себя, как маленькая. И как дурочка. Не сказала раньше? Ладно, допустим. Но потом, как решим вопрос, всё ей расскажешь. Поняла⁈

– Да! Да, Саша, конечно! Конечно, поняла, – закивала она, а я ощутил исходящее от девушки облегчение, что её маленький обман продлится ещё немного.

Достав ключи из сумки, она открыла дверь.

– Бабуль? – крикнула она с порога, заходя внутрь. – Это я!

Первое, что отметил, – высоту потолков. Тут метра под четыре. Дом старой постройки. В наше время чуть ли не везде стандартом сделали немного меньше трёх для новостроек. Так ещё и сама квартира была немаленькая. По документам тут почти сотня квадратов, если не ошибаюсь. Да, ремонта тут не было лет тридцать, если не больше, но сама по себе квартира стоила немаленьких денег. Понятно, чего вдруг этот папаша так возжелал решить квартирный вопрос. Тут даже по кадастровой стоимости можно неплохо навариться.

– Вика? – услышал я удивлённый голос. Через несколько секунд в широком коридоре показалась невысокая, чуть сгорбленная женщина с уже седыми волосами.

По рассказам самой Виктории я уже знал, что Ольге Сергеевне далеко за семьдесят, но выглядела она по-прежнему бодро. Да и фамильное сходство с внучкой тоже ощущалось.

– Привет, бабуль, – радостно улыбнулась Виктория и быстро скинув сапоги тут же обняла бабушку. – Бабуль, познакомься. Это Александр… Я… Я тебе про него рассказывала.

– О, твой любимый молодой человек, – тут же радостно заулыбалась она мне. – Вика мне очень много про вас говорила.

– Надеюсь, что только хорошее, – пошутил я.

– О, вы даже не представляете, сколько она про вас мне рассказывала, – затараторила старушка. – Александр, она так и светится. Каждый раз, как тебя вспоминала, так цвела. А глаза-то как горели, вы бы видели!

Ага. Зато прямо вижу, как у отвернувшейся от бабули Вики сейчас лицо треснет.

– Она о вас тоже очень много хорошего рассказывала, – улыбнулся я.

– Ой, да бросьте, – махнула она рукой. – Что я-то? Я своё уже отжила. Это вы молодые! У вас ещё вся жизнь впереди.

Затем повернулась к Виктории и строго на неё посмотрела.

– Хорошо хоть догадалась наконец познакомить, – с шутливой ворчливостью сказала она внучке. – А-то всё рассказывала да рассказывала. Так вас расхваливала, что я уже и беспокоиться начала, почему в дом вас не приводит. Уже даже засомневалась, вдруг придумала, чтобы меня тревоги не мучали.

– Бабуль, я же говорила, что у него очень много работы, – попыталась вставить моя подруга, но, похоже, что бабушка даже не обратила на это внимания.

– Ай, работа работой, дорогая, но семью тоже делать нужно…

Едва прозвучали эти слова, как Виктория густо покраснела. Судя по выражению лица, эти слова она уже слышала и сейчас хотела оказаться где угодно, только не здесь.

Ладно, выручу её, так уж и быть.

– Ольга Сергеевна, я, к сожалению, не просто так приехал, – проговорил я, переводя внимание на себя. – Мне поговорить с вами нужно. По поводу проблемы с вашим сыном.

Ну вот. Всё веселье и радость у бабули как ветром сдуло.

– Да, внучка говорила, – вздохнула она. – Пойдёмте на кухню, что ли. Там и поговорим.

На том и порешили. Устроились за столом на кухне. Ольга Сергеевна налила нам свежезаваренного черного чаю с лимоном. Предложила перекусить. Пирожки с мясом и рисом, но я вежливо отказался. При этом старушка порхала вокруг меня с такой радостью и энтузиазмом, будто мне уже завтра Вику под венец вести.

Говорить, что Виктория стойко держалась под давлением собственной лжи, не приходилось от слова совсем. Сразу видно, врать бабушке она не привыкла, так что большую часть времени сидела, опустив голову, и только поддакивала бабуле, стараясь скрыть покрасневшее лицо за чашкой с чаем.

– Вам ведь принадлежат равные доли в квартире? – спросил я, помешивая ложкой сахар в чае.

– Да, – кивнула она. – Дура я была. Поддалась на уговоры его отца. Переписала на него половину. А теперь вон как оно вышло.

– Ясно. Скажите, у вас есть какие-нибудь долги? Может быть, за коммунальные услуги или ещё что?

Да, Вика говорила, что ничего такого нет, но после сегодняшнего доверять ей на слово я не собирался.

– О нет! Никаких долгов, Сашенька, что вы! Нет. Ничего такого.

– Понятно. Ольга Сергеевна, дело такое. Тут идти в суд и бодаться с вашим сыном там не самое хорошее решение, так как формально закон на его стороне. Он действительно может продать свою долю.

Стоило мне это сказать, как взгляд её помрачнел.

– И ничего нельзя сделать? – уже куда серьёзнее спросила она.

– Законно? – уточнил я. – В теории можно. Но очень долго и затратно по средствам. Судебные издержки будут большие. И не факт, что это действительно сработает. Впрочем, до суда ваш сын доводить дело не будет. Скажем так, он очень торопится продать свою долю поскорее…

– Да, он говорил мне, – вздохнула женщина, сжав в покрытых морщинами руках свою чашку. – Он угрожал, что…

– Что продаст свою долю другим людям, – закончил я за неё. – Да, он может так сделать. И для вас это будет крайне невыгодный вариант. Если говорить начистоту, он просто продаст свою долю по сниженной стоимости преступникам, а они уже потом займутся тем, чтобы принудить вас отдать им оставшуюся часть. Разумеется, никто ничего незаконного упоминать вслух не будет, но оно само собой подразумевается.

– То есть лучшим вариантом будет позволить ему продать его долю? Я не смогу её выкупить, Александр. У меня нет, да и никогда не было таких денег. Я даже не уверена, что мне дадут кредит или чем там сейчас эти банки людей честных обманывают…

– Нет, Ольга Сергеевна, – покачал я головой. – Лучшим вариантом в данной ситуации будет, если вы подарите вашу долю.

Старушка ошарашенно моргнула. Удивление на её лице оказалось столь сильным, что даже старческие морщины немного разгладились.

– Подарить? Да что же вы, Александр! Как я могу подарить её⁈ Я…

– Ольга Сергеевна, позвольте объясню, – попросил я.

И объяснил. Даже сказал, кому именно будет на время будет «подарена» принадлежащая ей доля. Потом пришлось потратить время, чтобы рассказать, в каком затруднительном финансовом положении сейчас находится её сын. Ну что сказать. Эти новости женщину порадовали. Видимо, она уже давно не испытывала родительских чувств к своему сыночку.

Но самым сложным оказалось убедить её, что написать дарственную на квартиру действительно нужно. Вот тут я ожидал серьезного сопротивления. Хотя бы потому, что даже для меня подобное предложение прозвучало бы как форменный развод. Приехала, значит, внучка с хахалем, а тот такой: «Бабуль, подари хату, а? А я твои проблемы порешаю. Возможно…»

К моему удивлению, именно эта часть оказалась самой простой, едва я сказал, на чьё имя нужно будет написать дарственную. Как только я это сделал, Ольга Сергеевна согласилась, даже не раздумывая.

– Вы уверены? – на всякий случай уточнил я, даже понимая, насколько сейчас глупо прозвучал мой вопрос.

– Конечно, Александр! Конечно же, я уверена. Такой уважаемый человек просто не может обмануть!

Она ещё несколько минут пела хвалебные дифирамбы, прежде чем мы смогли закончить обсуждение. Забавно, я был удивлён, как гладко всё прошло. Если честно, то я даже испытывал какую-то иррациональную вину из-за того, насколько просто всё вышло. Будто сама жизнь мне предлагает пойти в мошенники и обманывать доверчивых старушек.

– Так, значит, всё будет хорошо? – уточнила она с явными нотками подозрения.

– Конечно, – кивнул я. – Не переживайте.

– Замечательно, просто замечательно. Знали бы вы, Александр, как мне стыдно. Так старалась его нормально воспитать, а выросло не пойми что. Ужас. Растила, растила… думала, человеком станет, добрым да порядочным. А он озлобился, только себе на уме, матери слова доброго за восемнадцать лет не сказал. Дочь свою бросил. И как же так вышло? Где я оступилась?

Она расстроенно вздохнула, но затем будто обрела второе дыхание и посмотрела на свою внучку.

– Одна отрада у меня, Вика. Умница девочка. Такая хорошая. Умная. Заботливая. Вы уж позаботьтесь о ней, Александр, хорошо?

Кажется, у выше обозначенной внучки даже уши покраснели от стыда.

– Конечно, Ольга Сергеевна. Обязательно позабочусь, – медленно кивнул я, прислушиваясь к её эмоциям. Кажется, сейчас будет что-то…

– И постарайтесь уж, молодой человек, – с укором в голосе произнесла старушка. – Поторопитесь. Чтобы правнуков покачать на руках успела…

Тут «прекрасная внучка» уже не выдержала.

– Бабушка!

– Что бабушка⁈ Что бабушка! – вспыхнула она. – Мне сколько лет, по-твоему, Вика⁈ Я скоро совсем состарюсь, а ты девка молодая! Тебе ещё рожать и рожать! Я всё жду и жду, а ты бегаешь не пойми где. А я правнуков жду! И не смотри на меня так, моя хорошая! Молодость идёт, а ты всё бегаешь! Часики тикают, Виктория!

– Бабушка, это не твоё дело! – вскинулась та и вскочила со стула. – Я сама решу, когда мне это делать…

– И как врать бабке своей тоже решишь, засранка⁈ – моментально ответила ей бабка и замахнулась на внучку кухонным полотенцем. – Или что! Думаешь, не вижу я, когда врёшь мне! Ох, горе, воспитала ещё одну бестолочь…

Я сидел, пил чай и наблюдал за процессом показательной экзекуции. То, что бабуля понимала, что Вика ей лапшу на уши вешает, я осознал почти в самом начале. Но… чего уж скрывать. Вид сгорающей от стыда девушки радовал глаз и ласкал душу.

– Мне так стыдно, – выдавила она из себя, когда вы вышли на улицу, чтобы вызвать такси. – Саш, прости. Мне так стыдно, правда, я…

– И поделом тебе, – с важным видом кивнул я. – Решила надурить человека, который тебя чуть ли не с пелёнок знает. Так тебе и надо. Скажи спасибо, что у неё только полотенце было, а не что потяжелее.

Говорить, что гнев Ольги Сергеевны больше носил показной характер, я не стану. Пусть мучается.

– Угу, – сокрушённо кивнула она. Но уже через несколько секунд немного приободрилась. – Саша, скажи, а ты правда сможешь всё решить…

– Да. Завтра или послезавтра. Как оформим дарственную, я позвоню твоим родителям, и всё закончим. Не переживай. Через пару дней…

Пришлось прерваться, чтобы ответить на звонок телефона.

– Да, Ксюша?

– Саша, привет. Ты сейчас где?

– Мы с Викой к её бабушке ездили, – сказал я, но вот что-то тон сестры мне не очень понравился. – Что-то случилось?

– Тебе лучше вернуться. Виктор приехал и… слушай, не знаю, как сказать, но он очень плохо выглядит…

Глава 3

В бар мы вернулись довольно быстро. Очень быстро, если уж говорить начистоту. Я для этого пару сотен заплатил водителю сверху, чтобы тот поторопился.

Зайдя в бар, первым делом нашёл Ксюшу. Сестра стояла у стойки и о чём-то разговаривала с Марией. Заметив меня, Ксюша сразу подалась в мою сторону.

– Саша…

– Где он? – сходу спросил я.

– Пошёл к себе, – без лишних объяснений поняла она. – Он…

Дальше слушать я уже не стал. Вместо этого сразу направился через дверь в коридор и на лестницу. Быстро поднялся и нашёл дверь в комнату друга. Постучал. В ответ тишина.

– Виктор? Ты здесь?

Боже, какой же тупой вопрос. Но в тот момент мне ничего умнее в голову не пришло. Да и в целом какая разница, если в ответ я получил тишину?

– Короче, если что, я захожу, – громко сказал и повернул дверную ручку, запоздало подумав, что буду делать в том случае, если она вдруг окажется заперта.

Зря боялся. Всё-таки открыто. В комнате стояла темнота. Плотные шторы почти полностью закрывали окна, не пропуская внутрь солнечный свет. Так ещё и прохладно было. Видимо, Вик не закрыл их до конца.

Виктор сидел на полу у стены, прижавшись к ней спиной и подтянув ноги к себе. Он всё ещё был в той же самой одежде, в которой я видел его вчера. Грязной. Покрытой пятнами и частично порванной. Рядом с ним лежала пустая лежанка для кота, а сам пушистый был прижат к груди, уткнувшись головой в хозяина, и негромко мурчал.

Всё это я подметил мимоходом. Даже не обращая особого внимания. Потому что одного взгляда на его лицо мне хватило, чтобы забыть всё остальное.

– Виктор?

Друг молчал, обнимал кота и смотрел в одну-единственную точку перед собой. Его испачканные в крови пальцы гладили рыжую макушку ровными, абсолютно механическими движениями. Будто не человек, а робот.

– Эй, друг. – Я попытался осторожно подойти чуть ближе, но стоило сделать всего шаг, как кот моментально вывернул голову и, уставившись на меня, грозно зашипел.

– Сань… – хрипло проговорил он, продолжая смотреть перед собой. – Как же… как это так вообще? Как…

Наплевав на кота, я подошёл ближе и сел на кровать сбоку от него.

– Ты как?

– Я… я не знаю, – тихо и как-то рассеянно ответил он.

Пальцы друга снова нашли рыжую макушку и принялись гладить кота. Усатый ещё раз предостерегающе зыркнул в мою сторону, но затем снова уткнулся в хозяина. А я услышал громкое, утробное урчание.

– Я видел… видел это…

– Что?

Он сглотнул ком в горле и лишь покачал головой.

– Не знаю… место… странное.

Так, похоже, вот что имел в виду Распутин, когда говорил, что «он договорился».

– Ты видел источник Реликвии?

– Не знаю. Наверно… Сань, как… как он жил с этим?

– С чем, Вик…

– С этой проклятой силой.

Господи, да у него зубы стучат. Что он там видел, что это так на него подействовало?

– Она чудовищна, Саша. Это… это не исцеляющий дар, понимаешь? Это… я… он несёт смерть, а я…

Она начал заговариваться. Ему будто не хватало воздуха, чтобы сказать то, что было на душе.

– Так, спокойно, Виктор. Всё нормально. Успокойся. Просто ты…

– Почему ты мне не рассказывал? – перебил он меня.

– О чём?

– О том, насколько чудовищны эти твари? – прошептал он и я увидел, как дрожат его руки.

И что мне сказать? Что я вообще должен на это ответить⁈

– Где ты оказался? – вместо этого спросил я. – У моего что-то вроде бескрайнего темного океана и…

– Нет. Сань. Там… это всё равно что кладбище. Ровная поляна. С серой, всё равно что мёртвой травой. Бескрайняя. Забитая странными могилами до самого горизонта. Бесконечная. Я…

Он запнулся. Замолчал. Проглотил вставшие комом в горле слова. В этот момент на его бледное лицо смотреть было страшно. Мертвецов краше в гроб кладут.

– Он меня научил. Показал, что нужно делать, и я…

– Ты помогал людям, Вик, – успокаивающе произнёс я. – Ты хорошее дело сделал.

– Д… да, – глухо повторил он вслед за мной. – Помогал. Через силу. Мне почти приходилось заставлять себя это делать, понимаешь…

– Что?

– Сначала было легко. Мне… Сань, мне даже думать не нужно было, понимаешь? Я просто видел рану и… не знаю, как это описать. Словно чётко понимал, что с человеком не так. И как сделать так, чтобы помочь ему. И это… боже, Саш, это было так просто. Я раны закрывал просто прикосновением. Я кости сращивал! Мне даже смотреть не нужно было. Просто понять, в чём проблема и… захотеть исправить. И всё. Понимаешь, просто захотеть…

Он говорил и говорил. Описывал то, что происходило с ним в клинике, а затем и после. Как он работал в госпитале, куда привозили пострадавших. Как метался между палатами, помогая то одному, то другому. Это походило на наркотик. Врач, который наконец обрёл возможность спасти всех. Всех, кто нуждался в его помощи.

Это пьянило. Сносило крышу. Виктор рассказывал об этом, как наркоман о своем приходе. С чувством. Почти благоговением. Но чем больше он говорил, тем больше в его словах звучал… нет, не страх. Скорее, благословенный ужас.

– Чем больше я помогал людям, тем больше… я не знаю, как это объяснить. Я слышал его, понимаешь?

От этих слов у меня всё в груди похолодело. Слышал? Слышал кого? Не дай бог у Виктора крыша поедет так же, как у Андрея! Ещё этого мне не хватало!

– Виктор, кого ты слышал?

– Эту… это существо, – выдавил он из себя. – Каждый раз он требовал…

– Требовал что?

– Чтобы я забрал их жизни.

Он прошептал эти слова настолько тихо, что я едва их расслышал.

– Каждый раз, как я брал нового пациента, он говорил. Шептал. «Его не спасти. Ему не помочь. Ты не сможешь. Ты не должен…» Сначала он просил. Почти умолял. Чтобы я забирал их жизненную силу… он хотел, чтобы я убивал, а не спасал их. Потом требовал. Каждый раз всё настойчивее…

Виктор замолчал и опустил голову. Он больше не говорил ни слова. Просто молча сидел и гладил урчащего у его груди кота. И не поднимал головы. Кто захочет, чтобы лучший друг видел его слёзы.

Я встал с кровати и сел на пол. Рядом с ним. Мы просидели так, наверное, час. В полной тишине.

– Распутин знал, – первым заговорил Виктор.

– О чём?

– Что не выживет… Он мог бы, понимаешь, Саша⁈ Он мог бы выжить! Я бы его вытащил! Но он… Распутин что-то сделал. Я не понимаю, что именно, но он как-то забрал весь вред, который Елена причиняла себе. Если бы не это, то… Сань, я не уверен, что она выжила бы.

Это я и так уже понимал. Виктор просто добавил последние детали в общую мозаику. Все слова Григория о том, что Виктор ему поможет и прочее – всё это было для того, чтобы успокоить ребят. Чтобы они сделали то, что было нужно Распутину. Его последнее желание.

– Он был великим человеком, – проговорил я, и сидящий рядом Виктор согласно кивнул.

– Да. Был. А теперь… теперь остался только я и… Эй⁈ Ты чего!

– У тебя его дар, Вик. Не подведи старика, – сказал я, поднимаясь на ноги. – А не то я тебе второй подзатыльник дам.

Он вроде и кивнул с самым серьёзным видом, но выражение на его лице мне всё равно не нравилось. Я теперь не могу читать его эмоции. Не могу понять, что творится у него на душе. Но… как ни странно, мне это было и не нужно. Мы уже столько знакомы, что я знал Виктора как свои пять пальцев. Знал, когда ему плохо. Когда ему весело. Когда он взбудоражен так, что усидеть на месте не может.

И сейчас я очень хорошо видел, что он глубоко подавлен. Видимо, пришедшее к нему осознание возможности спасения людей натолкнулось на пугающую преграду… кровожадности того, что даёт ему силу? Не знаю. Может быть. И, судя по всему, Виктора это ломало. Конечно, он пытался показывать, что это не так. Держаться. Быть бодрячком… но тщетно. Я и без Реликвии всё это прекрасно видел.

Даже забавно. Если в случае с Настей невозможность прочитать её эмоции позволила мне взглянуть на неё по-новому, просто из-за того, что я не знал её настолько же хорошо, как и Виктора, то в случае с лучшим другом всё оказалось иначе. Я знал его как облупленного. И отсутствие этой чёртовой магии дало мне возможность… даже не знаю, как это сказать. Лучше понять его, наверное.

Эта мысль неожиданно подарила мне идею. Странную. В какой-то мере даже глупую. Но всё-таки это была идея. Только вот нужного номера телефона у меня не было. Впрочем, это не так страшно. Хорошо, что я знаю, кто может мне его достать.

Я вышел из его комнаты и закрыл за собой дверь. Нужно заканчивать это. Направился к лестнице и спустился на первый этаж. Постучал в кабинет Князя.

– Да?

– Привет ещё раз, – сказал я, прикрывая дверь и заходя к нему.

Когда я зашёл, Князь отложил в сторону папку с какими-то бумагами и посмотрел на меня.

– Как твой друг?

– Тяжело, – хмыкнул я. – Похоже, что свалившаяся на его плечи ноша может оказаться для него чрезмерной.

– С большой силой… – начал было Князь, но я прервал.

– Давай вот только без излишней лирики, ладно? Кстати, забыл спросить. Твои люди нашли Ольгу?

– Нет. Вообще ничего. Они прочесывают окрестности с твоим псом весь день, но пока пусто.

М-да. Странная ситуация. Она ведь тоже находилась под его контролем. И поначалу вырубилась, как и остальные. Но вот потом просто пропала. И мысль, что сестра может находиться где-то поблизости, меня весьма неслабо так нервировала. Проблема заключалась лишь в том, что сделать с этим ничего было нельзя.

– Так что ты хотел?

– Помощи твоей просить, – ответил я. – Есть у меня одна идея.

Я быстро пересказал, что и, главное, почему собираюсь сделать. Князь пару секунд подумал, а затем одобрительно кивнул.

– Хорошая мысль. Это может сработать.

– Знаю, – усмехнулся я. – Только вот проблема есть. У меня нет нужного номера.

– Зато есть я, – рассмеялся Князь.

– Ага.

– Знаешь, мне даже льстит то, что ты так уверен, будто я могу достать из стола записную книжку и выдать тебе нужную информацию по щелчку пальца.

– А ты можешь? – одновременно с лёгкой насмешкой и вызовом поинтересовался я.

Вместо ответа Князь открыл один из ящиков своего стола и извлёк из него чёрную записную книжку.

– Серьёзно?

– Да, серьёзно, – весело передразнил он меня. – В конце концов, ты же не пригласительный на Новогодний Императорский бал у меня просишь, а всего лишь номер телефона.

Я лишь хмыкнул. Про бал я слышал. Даже по телевизору видел пару раз. Как раз в прошлом году с Ксюшей в новогоднюю ночь смотрели, попутно объедаясь салатами и потешаясь над расфуфыренными аристократами. Эх, хорошее было время… боже, как же давно-то было.

На то, чтобы найти нужный номер, потребовалось всего минута. В дополнение к полудюжине тех, которые были подписаны как «рабочие» имелось и с полдесятка личных. Один из них мне Князь и продиктовал.

Набрав номер, нажал на кнопку вызова и стал ждать ответа.

– Да, – раздался в телефоне смутно знакомый голос. Я слышал его всего один раз, но этот глубокий баритон запомнил. Сразу понятно, от кого дочка голос унаследовала.

– Добрый день, ваше сиятельство, – поздоровался я. – Это Александр Рахманов.

– Рахманов?

В голосе моего собеседника послышалось недоумение. Ну, оно и немудрено. Мы с ним виделись всего единожды, да и то обменялись не более чем приветствиями.

– Да, ваше сиятельство. Не поймите меня превратно, но мне нужно попросить вас кое о чём…

* * *

Постучал в дверь. Ничего. Затем ещё раз и приоткрыл дверь.

– Елена?

А, понятно. Услышал звук льющейся воды в ванной. Ладно, не беда. Подождём. Я так-то вообще думал, что она всё ещё спит. Когда заходил к ней пару часов назад, так и было. Лена не особо хотела кого-то видеть и с кем-то разговаривать. Да и в целом даже не вылезала из постели, находясь в подавленном настроении, пусть и пытаясь это скрывать.

Но от меня такое не спрячешь. Обратил внимание на разбросанные на полу вещи. Девочки ещё вчера принесли для Елены чистую одежду. Но вот смотреть на этот бардак… Пока подбирал вещи, услышал, что шум воды из ванной стих.

Так, надо бы сказать ей, что я здесь. Не хватало ещё, чтобы она сейчас вышла голая. Не стоит её пугать лишний раз. Отличная, кстати, мысль. Я подошёл к двери, что вела в ванную комнату, и деликатно постучал.

Точнее, собирался постучать. Ещё до того как мои пальцы коснулись двери, та распахнулась, явив мне парящие в воздухе клубы пара от горячей воды и абсолютно голую девушку. Лена стояла и смотрела на меня широко раскрытыми удивленными глазами. Мокрые после душа тёмные волосы липли к лицу и плечам, по которым скатывались крошечные капли воды.

Она была удивительно красивой. Как и в тот день, когда я увидел её впервые в оранжерее в имении Распутиных. Та же самая девушка, но сколь сильный контраст. В тот день на её лице царило едва сдерживаемое веселье от того, что она могла подшутить над незнакомцем.

А сейчас… стройная, обнажённая, она выглядела особенно беззащитной и уязвимой. И всё равно была прекрасна. И в этой красоте было что-то не показное, а живое, хрупкое и ранимое. Настолько, что от этого хотелось стыдливо отвести взгляд. Только вот сделать это было почти физически невозможно.

Но я всё равно как-то смог. Просто потому, что мне давно уже не двадцать лет. И тот хаос в её эмоциях, который я ощутил, был пронзительным и трогательным.

– Прости, я хотел предупредить тебя, – даже какую-то улыбку из себя выдавил и отвернувшись, попытался закрыть дверь.

Но не смог. Тонкие женские пальцы вцепились в неё, не позволив мне этого сделать.

– Я… я полотенце забыла, – выдохнула она, глядя в пол.

Такое ощущение, будто ей на эти слова вся смелость потребовалась. Мои губы тронула лёгкая улыбка. Повернувшись, я нашёл глазами стопку одежды, которая лежала на краю кровати. Сверху на вещах было сложенное полотенце.

Взяв его, я вернулся и, не глядя на девушку, протянул его ей. Не хотелось её смущать ещё больше.

– Я подожду, когда ты переоденешься. У меня для тебя сюрприз есть.

– Что… чего? Какой сюрприз?

– Потом, Лен, – не смог сдержать улыбку. – Я буду снаружи.

И вышел из комнаты, стараясь не обращать внимания на тот бурлящий котёл эмоций, который кипел у неё в голове. Она ведь хотела закрыть дверь, когда увидела меня. Её рука даже дёрнулась, чтобы это сделать. Но она себя остановила. В последний момент.

Долго я не ждал. Может, минут пять. Стоял, привалившись спиной к стене около двери, наслаждаясь яркими чувствами сбитой с толку девушки, которая в спешке сушила волосы и металась по комнате, будто ураган.

– Я всё, – заявила она, выскочив из комнаты.

– Тогда пошли.

Я повёл её вниз следом за собой. Затем через коридор, в зал. Открыл дверь и вышел в бар первым. Елена следом за мной…

– Лен!

– Что⁈ Ева⁈

Я предусмотрительно отошёл в сторону, пропустив мимо себя Армфельт. Она обняла подругу, бросившись ей на шею, что, учитывая их разницу в росте было весьма непросто. Но какая разница, когда результатом стал настоящий взрыв радостных эмоций.

А я отошёл в сторону. Туда, где сейчас в довольно непривычной для себя компании стоял его сиятельство граф Армфельт. Сразу видно, что находиться в одном помещении с кем-то вроде сидящего за соседним столиком Михалычем ему явно в новинку.

– Ваше сиятельство, – кивнул я, подходя к нему.

– Рахманов, – кивнул он мне.

– Что, непривычно вам тут? – усмехнулся.

В ответ на это граф искренне улыбнулся и оглядел бар. Здесь сейчас находилась целая куча народа. Люди Князя. Девочки из бара. Охранники Елены. Телохранители самого Армфельта. Что ни говори, но закрытое заведение неожиданно оказалось заполнено чуть ли не битком.

– Да, – с явной и весёлой усмешкой в голосе проговорил граф. – Обычно я посещаю места более, скажем так, респектабельные. Но не могу не отметить, что порой подобный контраст вносит приятное разнообразие.

Услышав это, я рассмеялся.

– Спасибо вам, что согласились привезти Еву. Лене это было нужно. Очень.

– Не нужно ничего говорить, Александр. Я хорошо знал Григория. Он был выдающимся человеком с очень тяжёлой судьбой. Если это хоть немного поможет девочке, то я буду рад.

Ещё раз благодарно кивнув, я отошёл в сторону бара.

Дальше в происходящее я уже не вмешивался, позволив событиям течь своим чередом. Девчонки начали разносить напитки и лёгкие закуски. Ничего особо крепкого. Исключительно чтобы создать приятную и домашнюю атмосферу. Я даже сходил и чуть ли не насильно вытащил Виктора, когда дождался появления ещё одного гостя. Правда, всё-таки попросил его оставить кота в комнате, после того как ушастый говнюк опять зашипел на меня. Сам виноват, что не появится на этом празднике жизни.

Эх, жаль, не сфотографировал его, когда мы вышли в зал. Ну, точнее, вышел я, таща за собой не особо радостного друга. Зато когда он увидел стоящую у стойки Александру… Виктор поплыл. Крепкие объятия закончились тем, что теперь они сидели за одним из столиков в углу и о чём-то тихо разговаривали. Надо будет сказать Саше спасибо. Пусть она меня и не особо любит, но я видел, сколько участия и желания помочь Виктору у неё было.

И только после настало время для главного.

Народ расступился. Лишние столы убрали в стороны, оставив лишь одинокий стул в центр комнаты. Именно он предназначался для неё. Ева грациозно вышла в центр зала. Тут же Михалыч подал ей заранее подготовленную гитару.

Ева сидела на простом стуле, обняв гитару так, словно это было продолжение её самой. Она проверила струны, затем со смущением посмотрела на своих зрителей.

– Я давно не играла, так что… простите, если что.

С этими словами её пальцы коснулись струн. Легко. Почти осторожно, будто Ева старалась вспомнить, как играть. И в тот момент, когда посреди погрузившегося в пронзительную тишину бара заиграла гитара, я понял, насколько правильным оказалось принятое мною решение.

Игра Евы не смогла бы претендовать на что-то великое. Лишь перебор и простые, тёплые аккорды. Лишь это и её и собственный голос, в котором слышались искренность и трепет. Ева пела о добре, о самопожертвовании. С чувством и эмоциями, которые проникали в самое сердце. Она пела о памяти близких, которых уже нет рядом, но которые продолжают жить в сердце. Такие простые, но искренние слова, в которых звучала неподдельная правда, что хотелось слушать, затаив дыхание.

И её слушали. Слушали все. Я видел, как за стойкой стоял Князь, нисколько не смущаясь обнимая Марию. Как Виктор устроился в углу бара с положившей голову ему на плечо девушкой. И Елену. Распутина сидел рядом с отцом своей подруги, который молча держал её за руку, стараясь поддержать.

Эта музыка касалась каждого. Как бы глупо это ни прозвучало, но мне казалось, что голос Евы, завораживающий и чистый, разгонял тьму, поселившуюся в человеческих сердцах. Как и раньше во время её выступлений я ощущал, как музыка и голос этой хрупкой, но невероятно красивой девушки связывает людей. Объединяет друг с другом. Даже не эмоциями, а на каком-то ином, абсолютно глубинном уровне. Простая песня становилась чем-то большим, чем музыка, – она возвращала веру в то, что жизнь не кончается с утратой, что впереди всё ещё есть дорога, которой стоит идти.

И в эту минуту каждый из слушавших словно чувствовал: да, нужно жить дальше и помнить о тех, кто остался с нами, пусть только в памяти и в сердце.

Это было прощание. С человеком, который до самого конца оставался верен себе и своим убеждениям. После разговора с Виктором я зауважал его ещё больше. И жалел. Жалел, что теперь не смогу узнать его получше.

Я слушал её ещё немного. Позволил себе удовольствие насладиться. А потом просто ушёл. Тихо, так, чтобы никому не помешать и не спугнуть это странное, но такое приятное наваждение.

Завтра будет новый день. А у меня ещё очень много дел, которые нужно сделать.