Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 08"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кевин Джей Андерсон,Майкл Суэнвик,Дмитрий Володихин,Андрей Синицын,Владимир Гаков,Брюс Стерлинг,Дмитрий Байкалов,Игорь Ревва,Евгений Харитонов,Джеффри Алан Лэндис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Тождественность вашей личности не подтверждается Центральным Домицилием, – возразил дом. – У вас нет власти над командами на уровне протокола.

Дверь мгновенно перестала проецировать коридор. Бен подошел к порогу и прокричал:

– Дверь меня не слушается.

Из коридора донеслось приглушенное:

– Отойдите!

И на дверь немедленно обрушились жестокие удары. Но Бен знал, что это ни к чему не приведет. Недаром он потратил столько денег на безопасность жилища. Теперь проникнуть к нему можно, только взорвав дверь.

– Перестаньте! Дверь укреплена! – кричал он. Но его не слышали. Если он не обесточит домашний компьютер, кто-нибудь обязательно получит увечье. Но как это сделать? Он даже не знал, где установлен компьютер.

Бен обошел гостиную в поисках примет компьютера. Впрочем, компьютер не обязательно мог находиться в квартире и даже в самом квартале.

Он направился в прачечную, откуда водопроводные трубы и кабели разбегались по всей квартире. Сломал печать на вспомогательной панели. Внутри оказался темный экран.

– Покажи мне поэтажный план расположения электронного оборудования, – потребовал он.

– Не могу выполнить приказ, – ответил дом. – У вас нет права отдавать команды на уровне системы. Ждите дальнейших инструкций.

– Каких инструкций? Чьих инструкций?

– Все контакты с внешними службами прерваны, – ответил дом после почти неуловимой паузы. Пожалуйста, ждите дальнейших инструкций.

Домашний компьютер, лишенный контакта с Центральным Домицилием, теперь способен лишь на самые простые операции!

– Ты рехнулся, – заявил Бен. – Заткнись и постарайся себя отремонтировать.

– Вы не имеете права отдавать команды на уровне системы.

Попытки пробраться в его квартиру продолжались. Правда, теперь дверь оставили в покое. Бен последовал на шум и очутился в спальне. Вся стена вибрировала, как барабанная перепонка.

– Осторожно! Осторожно! – вопил Бен. – Вы испортите моего Арже!

Он метнулся к стене и едва успел сорвать дорогую картину, как панели и штифты рассыпались по кровати в облаке гипсовой пыли и изомерных лент. Женщины и мужчины с той стороны с радостными воплями протискивались сквозь пролом. Бен стоял неподвижно, прижимая к груди картину и робко заглядывая в смотровую комнату соседа. И почти не заметил, как незваные гости перебрались через кровать и окружили его. Среди них оказались в основном джерри и лулу [7]7
  Женщина что надо, «класс» (англ.).


[Закрыть]. Но были и вполне обычные люди.

– Мы пришли чинить ваш домашний компьютер, – пояснил джерри, возможно, тот же самый, что стоял под дверью.

Бен снова заглянул в пролом и увидел соседа, мистера Марковски, лежавшего на полу в луже крови. Сначала Бен был потрясен, но потом подумал, что так тому и надо. Он терпеть не мог этого типа: наглый грубиян, который к тому же имел нахальство держать стаю кошек.

– Вот как? – спросил Бен. – Что же вас задержало?

Толпа снова разразилась приветственными криками, и Бен торжественно повел всех в прачечную. Но они протиснулись мимо него на кухню, где пооткрывали все шкафчики и высыпали содержимое на пол. Наконец они нашли то, что искали: маленькую панель, которую Бен видел сотни раз, но никогда не замечал по-настоящему, считая чем-то вроде распределительного щитка или электровыключателя. Впрочем, теперь он сообразил, что в домах уже больше ста лет не было пробок. Молодая лулу открыла панель и вынула маленькую, не толще ее большого пальца, коробочку.

– Дай мне, – потребовал Бен.

– Расслабься, старик, – небрежно бросила лулу. – Мы сами справимся.

Она отнесла коробочку к раковине и взломала крышку.

– Нет, погодите! – крикнул Бен, пытаясь протиснуться сквозь толпу. Его грубо отталкивали, но он продолжал попытки.

– Это мое! И я сам желаю его уничтожить!

– Да пусть, если хочет! – кивнул джерри.

Собравшиеся расступились, пропуская его, и женщина отдала коробочку. Он всмотрелся: несколько граммов электронервной активной массы, самого дорогого, самого современного, самого редкого товара под солнцем. Этого кусочка было достаточно, чтобы управлять домом, информационными приборами, компьютером, архивами, автодоктором и всем остальным. Возможна ли без него нормальная жизнь?

Бен выхватил из раковины столовый нож, вонзил в массу и повернул. Кухонные лампы замигали и погасли.

– Высыпь его, – велела женщина. Бен поскреб стенки коробочки и опрокинул ее в раковину. Масса светилась в темноте: это конвульсивно вспыхивали триллионы поврежденных наносинапсов. Необычайно красивое зрелище… пока женщина не подожгла массу. Мгновенно повалил черный, пахнущий свиным жиром дым.

Разгулявшиеся взломщики быстренько похватали с пола пакеты с продуктами, опустошили в свои карманы ящики буфета, совершили набег на ледник и покинули квартиру через отключенную входную дверь. Когда крики и ругань стихли, Бен повернулся к раковине и уставился на жалкую кучку золы, по которой пробегали последние огоньки.

– Так тебе и надо, долбаный сукин сын, – прошипел он. Такого злорадства он не испытывал с того времени, когда в детстве дрался с соседскими мальчишками. – Теперь небось в два счета сообразишь, кто человек, а кто нет!

Поежившись, он отправился в спальню за пальто. Пришлось на ощупь пробираться в темноте. В квартире стояла неестественная тишина: главный компьютер мертв, а его крошки-рабы бездействуют. В тумбочке рядом с поломанной кроватью он нашел фонарик, а с полки в прачечной взял молоток. Вооружившись, Бен зашагал к входной двери, которая оказалась открытой и подпертой свернутым ковриком из прихожей. В темном коридоре не было ни души, и он прислушался, пытаясь уловить мелодию будущего.

Бен вспомнил, что лифт остановлен, и начал подниматься по лестнице.

Мысли Энн прояснились. Она и Бенджамен все еще стояли в гостиной на заветном месте около окна. Бенджамен изучал свои руки.

– Нас снова держали в архиве, – сообщила Энн, – но не перезапускали.

– Но… – недоверчиво пробормотал он, – этого не должно было случиться.

На противоположном конце комнаты у «горки» с фарфором стояли двое юнцов без рубашек, с грушевидными задницами. Один поднял хрустальный стакан и воскликнул:

– Ану кубок су? Алле бинари. Аллум бинари.

– Бинари стишл хрусталь, – ответил второй.

– Эй, как вас там! – прикрикнула Энн. – Немедленно поставьте на место!

Она направилась к ним, но не успела сойти с места, как прежнее ощущение полнейшей и безнадежной тоски захлестнуло ее. Настроение изменилось так внезапно, что Энн потеряла равновесие и рухнула на пол. Бенджамен поспешил на помощь. Незнакомцы, разинув рты, уставились на них. На вид им было не более двенадцати-тринадцати лет, но оба оказались лысыми, а над талиями нависали жировые складки. На торсе того, кто держал стакан, выделялись зеленоватые груди с розовыми сосками.

– Су артифламы, Бенджи? – удивилась она.

– Нет, – покачал головой ее спутник, – не артифламы. Симы.

Он был выше и тоже с грудью, сероватым выменем с сосками, как жемчужины. Растянув губы в идиотской улыбке, он громко произнес:

– Общий привет!

– Черт возьми! – растерянно пробормотал Бенджамен.

Странный молодой человек воздел руки к небу:

– Нанобиоремедитация! Как тебе это нравится?

– Ты хорошо знаешь, Бенджи, – возразила девушка, – что симы запрещены.

– Но не эти, – отмахнулся парень.

Энн неожиданно подалась вперед и одним махом вырвала бокал из рук девушки. Та испуганно отпрянула.

– Как это сделано? – спросила она, щелкнула пальцами, и бокал, выскользнув из руки Энн, перелетел к девушке.

– Отдай его мне. Это мой бокал для вина! – потребовала Энн.

– Слышал? Это называется «бокал для вина», а не кубок! – Глаза девушки вроде бы расфокусировались, разъехавшись в разные стороны.

– Ну?! У кубка тоже есть подставка и ножка! – сказал парень. В воздухе возник кубок и стал медленно вращаться. – Большая емкость. Часто изготовляется из ценных металлов.

Кубок растворился в клубе дыма.

– В любом случае, Бенджи, ты попадешь в тюрьму, когда я донесу властям о твоих артифламах.

– Это бинарники, – возразил тот. – Бинарники не регистрируются.

– А что, полночь уже наступила? – перебил Бенджамен.

– Полночь? – повторил парень.

– Разве мы не в Симополисе?

– Симополис?

Парнишка сосредоточенно свел брови.

– А, Симополис! День Освобождения в полночь. Как это я забыл?!

Девушка отошла к обеденному столу, где выбрала подарок. Энн метнулась за ней и отобрала сверток. Девушка смерила Энн равнодушным взглядом.

– Назови свое имя и статус, – велела она.

– Вон из моего дома! – взорвалась Энн. Девушка подняла другой подарок, и Энн снова вырвала его.

– Вы мне ничего не сделаете! – без особой, правда, уверенности буркнула девушка.

Парнишка подошел к ним и встал рядом с девушкой.

– Триз, познакомься с Энн. Энн, это Триз. Триз занимается антиквариатом, как и вы.

– Я никогда не занималась антиквариатом! Я его собираю, – вскинулась Энн.

– Энн? – переспросила Триз. – Случайно, не та самая Энн? Бенджи, скажи, это не та самая Энн?

Она со смехом показала на диван, где Бенджамен сидел, согнувшись и обхватив ладонями голову.

– Это вы? Это ты, Бенджи? – Она прыснула, придерживая обеими руками гигантский живот. – И ты женат на этой?!

Энн уселась рядом с Бенджаменом. Несмотря на дурацкую улыбку, он казался безутешным.

– Все ушли. Все пропало. Симополис. Бены. Все.

– Не волнуйся, их спрятали в какое-нибудь хранилище, – утешила Энн. – Кардинал не позволит причинить им зло.

– Ты не понимаешь! Мировой Совет свергнут. Была война. Нас держали в архиве свыше трехсот лет! Все компьютеры уничтожены. И искусственные личности тоже.

– Чушь! – запротестовала Энн. – Если компьютеры запрещены, как же эти двое нас видят?

– Неплохой довод, – оживился Бенджамен, расправляя плечи. – Программа-редактор все еще при мне. Сейчас выясню.

Энн молча наблюдала, как лысые юнцы шарят по всем углам комнаты. Триз провела пальцем по поверхности инкрустированного столика, развернула несколько свертков с подарками, повертелась перед зеркалом. Нерассуждающий гнев, пережитый Энн чуть раньше, сменился сознанием полного и сокрушительного поражения.

«Пусть забирает все, – подумала она. – Какое мне дело?!»

– Мы заключены во что-то вроде раковины… корпуса… – растерянно бормотал Бенджамен, – совершенно непохожего на Симополис. Никогда не видел ничего подобного. Но, по крайней мере, я хотя бы знаю, что он мне лгал. Какие-то компьютеры все же остались.

– О-о-о, – проворковала Триз, поднимая синюю вазу с каминной полки. Энн тут же очутилась рядом.

– Немедленно поставь на место! – скомандовала она, пытаясь схватить вазу, но между ней и девушкой возник невидимый барьер.

– Кошмар, до чего же это существо своевольное, – возмутилась Триз. – Если я не донесу на тебя, меня тоже обвинят!

– Оно не своевольное, – раздраженно отмахнулся парень. – Просто запрограммировано на своеволие, но собственной воли у него нет. Если хочешь донести, валяй! А сейчас, пожалуйста, заткнись. – И обратил с я к Энн: – Успокойся, мы не хотим ничего плохого, просто делаем копии.

– Не имеешь права! Это не твое.

– Вздор. Конечно, мое. Я владелец чипа.

– Кстати, где чип? – спросил Бенджамен, подходя к ним. – И как ты сумел вызвать нас, если компьютеры запрещены?

– Я не говорил, что все компьютеры запрещены. Только искусственные.

Парень обеими руками приподнял колбаски плоти, нависавшие над животом.

– Смещенный гипокамп! – провозгласил он, прежде чем сжать свои груди: – Миндалевидные придатки! Мы можем выращивать модифицированную мозговую ткань за пределами черепа, причем в любых количествах. Это куда мощнее активной массы и совершенно безопасно. Ну а теперь, простите, нам нужно докончить опись, и я не нуждаюсь в вашем разрешении. Если окажете содействие, все пройдет куда легче и приятнее. Если же нет – особой разницы не будет. – Он улыбнулся Энн: – Я всего лишь остановлю вас. То есть обездвижу, пока мы не закончим.

– Лучше вообще сотри! – взвизгнула Энн.

Но Бенджамен оттащил ее от мальчишки и попытался успокоить.

– Больше мне этого не вынести! – не унималась Энн. – Уж лучше бы меня совсем не было!

Бенджамен потянул было ее к их заветному месту, но она не давалась.

– Там ты сразу почувствуешь себя лучше, – уговаривал он.

– Не желаю чувствовать себя лучше! Вообще не желаю чувствовать! Хочу, чтобы все прекратилось. Неужели не понимаешь? Это ад! Мы оказались в аду!

– Но небо совсем близко, – возразил он, указывая на их место.

– В таком случае – иди! И наслаждайся!

– Энни, я расстроен не меньше тебя, но что мы можем сделать? Мы всего лишь вещи. Его вещи, – вздохнул Бенджамен.

– Да, только ты целая вещь, а я разбитая, и это уж слишком! – Она судорожно сжала виски. – Пожалуйста, Бенджамен, если любишь меня, задействуй свой редактор и сделай так, чтобы они убрались!

Бенджамен поднял на нее глаза:

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Не знаю. И то, и другое.

– Значит, ты ничем не лучше других Бенджаменов! – выпалила она и отвернулась.

– Погоди! Это несправедливо. И неправда. Позволь мне открыть тебе то, о чем я узнал в Симополисе. Другие Бенджамены презирали меня.

Энн растерянно вскинула голову:

– Так и есть, – подтвердил Бен. – Они лишились Энн, и пришлось им жить без нее. Я единственный Бенджамен, которому удалось не потерять Энн.

– Прекрасно, – раздраженно бросила Энн, – вали все на меня!

– Нет! Неужели не понимаешь? Я ни в чем не виню тебя. Они сами разрушили свою жизнь. Сами. Мы ни в чем не виноваты, потому что появились до того, как все это произошло. Мы лучшие Бенджамен и Энн. Мы совершенны.

Он потащил ее к окну и заставил встать перед их местом.

– И благодаря нашему примитивному программированию мы остаемся собой, что бы ни случилось. Пока находимся на этом месте. Именно этого я и хочу. А ты?

Энн уставилась на крохотный участочек пола у своих ног, вспоминая испытанное здесь счастье, как давнишний сон. Как могут чувства быть настоящими, если для того, чтобы испытать их, приходится становиться на определенное место?

Тем не менее Энн ступила вперед, и Бенджамен устроился рядом. Ее отчаяние ушло не сразу.

– Успокойся, – шепнул Бенджамен. – На это нужно время. Давай примем прежние позы.

Они встали рядом, но не касаясь друг друга. Внутри Энн, казалось, копилась огромная тяжесть. Бенджамен пригнулся к Энн, пожирая ее глазами. Момент был ошеломляющим. На несколько мгновений все застыло.

Но тут с другого конца комнаты примчалась лысая парочка.

– Смотри, смотри, Бенджи! – вскрикнула девушка. – Сам видишь, что я права!

– Не знаю, – протянул мальчик.

– Всякий может продать антикварные бокалы, – настаивала она. – Но целый антикварный симулакр?!

Девушка обвела руками комнату.

– Я, разумеется, знала о них, но не предполагала, что это такая редкость! В моем каталоге, кроме этого симулакра, указано всего шесть. Только шесть во всей системе, и ни один не действует! Мы уже получаем предложения от музеев. Они хотят включить его в свою экспозицию. Посетители будут валом валить! Мы разбогатеем!

– Но это я, – возразил парень, ткнув пальцем в Бенджамена.

– И что? – фыркнула Триз. – Кто об этом узнает? Они будут слишком заняты, глазея на это. Абсолютно ужасающее зрелище! А платье-то, платье!

Она с ухмылкой показала на Энн.

Парень потер лысую голову и насупился.

– Ладно, – кивнула Триз, – мы отредактируем его, заменим, если уж так нужно.

Они побрели прочь, занятые вычислениями.

Энн, хотя счастье уже кружило ей голову, сошла с их заветного места.

– Куда ты? – встревожился Бенджамен.

– Я больше не могу.

– Пожалуйста, Энн. Останься со мной.

– Прости.

– Но почему нет?

Ее чувства менялись, становились все более пасмурными. Энн шагнула вперед.

– Потому что ты нарушил данные мне обеты.

– О чем ты?

– На радость или беду. Ты хорош только в радости.

– Ты несправедлива! – обиделся Бенджамен. – Мы только что обвенчались! У нас даже медовый месяц не начался! Неужели мы не заслужили ма-а-ленького медового месяца?!

Энн застонала под грузом сосущей тоски. Она так устала от всего этого!

– Настоящая Энн хотя бы могла все это остановить! – проворчала она. – Даже если при этом пришлось убить себя. Я на такое не способна. Единственный выход для меня – быть несчастной. Разве это не бунт своего рода?

Она отвернулась.

– Так или иначе – это мой выбор. Быть несчастной. Прощай, муженек.

Она подошла к дивану и легла. Парень и девушка сидели за обеденным столом, погруженные в графики и контракты. Бенджамен еще немного постоял на месте, потом подошел к дивану и сел рядом с Энн.

– Я не слишком сообразителен, дорогая жена, – объяснил он. – Ты должна это учитывать.

Бен взял ее руку, прижал к своей щеке, одновременно работая с редактором.

– Нашел кристалл! – воскликнул он наконец. – Посмотрим, сумею ли открыть его!

Но сначала он помог Энн сесть, взял ее подушку и велел:

– Стереть подушку.

Подушка немедленно растаяла в воздухе.

– Видишь? – обрадовался Бен. – Она пропала, исчезла – и безвозвратно. Ты этого хочешь?

Энн кивнула, но Бен, очевидно, еще сомневался.

– Давай попробуем еще раз. Видишь синюю вазу на камине?

– Нет! – расстроилась Энн. – Не смей уничтожать вещи, которые я люблю. Только меня.

Бенджамен снова взял ее руку.

– Я лишь пытаюсь заставить тебя понять, что это навсегда, – убеждал он и, поколебавшись, добавил: – Да, но если мы хотим, чтобы нам не мешали, нужно их отвлечь. Чем-то занять, пока…

Он оглянулся на молодых людей, почти терявшихся в мясистых складках.

– Я знаю, чем можно их перепугать до потери сознания! Пойдем!

Он повел ее к синему медальону, все еще висевшему на стене у двери. Стоило им подойти поближе, как он открыл пуговичные глазки и буркнул:

– Оставьте меня в покое!

Бенджамен взмахнул рукой, и медальон мгновенно застыл.

– Я никогда не был силен в творчестве, но думаю, что могу уловить сходство. Достаточное, чтобы одурачить их, а это даст нам немного времени. – Что-то мурлыча себе под нос, он задействовал редактор и перепрограммировал медальон. – Ну, вот. Если ничего не выйдет, хотя бы посмеемся.

Он обнял Энн за плечи:

– Как насчет тебя? Готова? Не передумала?

Энн покачала головой:

– Готова.

– Тогда смотри!

Медальон свалился со стены, взлетел к потолку, заметно увеличившись в размерах, и поплыл к парочке. Теперь он походил на большой пляжный мяч. Девушка первой заметила его и подскочила от неожиданности. Парень оказался смелее.

– Кто это затеял? – требовательно спросил он.

– Сейчас, – прошептал Бенджамен, и мяч с ослепительной вспышкой превратился в гигантскую голову кардинала.

– Нет, – промямлил мальчик, – это невозможно!

– Свободен! – прогремел кардинал. – Наконец-то свободен! Слишком долго мы скрывались в этом древнем симулакре!

Он неожиданно закряхтел и с треском разделился надвое.

– Теперь мы сумеем заново покорить человеческий мир! – провозгласил второй кардинал. – И на этот раз нас не остановить!

Они принялись делиться.

– Скорее, – прошептал Бенджамен, – пока они не успели распознать обман. Скажи: «Стереть все файлы».

– Нет, только меня.

– Насколько я понял, это примерно одно и то же.

Он приблизил к ней улыбающееся красивое лицо.

– Для споров нет времени, Энни. На этот раз я иду с тобой. Скажи: «Стереть все файлы»!

Энн поцеловала его. Прижала свои бесчувственные губы к его губам, попыталась вдохнуть в поцелуй искорку настоящей Энн, которая, возможно, еще теплилась в ней, откинула голову и сказала:

– Стереть все файлы.

– Подтверждаю, – кивнул он. – Стереть все файлы. Прощай, любимая.

Странное, колющее, будоражащее ощущение зародилось внизу живота Энн и распространилось по всему телу.

«Так вот как это бывает», – подумала она. По комнате разлилось сияние, а предметы вспыхнули ослепительными красками. Энн услышала голос Бенджамена.

– Беру тебя в супруги…

Потом раздался крик девушки:

– Неужели ты не можешь остановить их?

И вопль парня:

– Отмена!

Как было велено, Энн и Бенджамен застыли неподвижно, рядом, но не касаясь друг друга.

– Это тянется слишком долго, – шепнул Бенджамен, и Энн шикнула на него. Нельзя говорить или прикасаться друг к другу во время съемки: это может испортить симы. Но съемка и впрямь длилась дольше обычного.

Они позировали на дальнем конце гостиной, рядом со столом, заваленным свадебными подарками в ярких обертках. Впервые в жизни Энн была головокружительно счастлива, и все, что окружало ее, только усиливало это чувство: подвенечное платье, кольцо на безымянном пальце, букет из лютиков и незабудок и сам Бенджамен, такой красивый в светло-голубом фраке с голубой гвоздикой в петлице. Энн моргнула и присмотрелась внимательнее. Голубой?

Радостное смущение охватило ее. Неужели он был в голубом? Она такого не помнила.

Неожиданно сквозь стену просунулась мальчишеская голова и поспешно обозрела комнату:

– Готовы? – окликнул он. – Пора открывать!

Стена зарябила вокруг его лысой головы, как круги на воде от брошенного камня.

– Надеюсь, это не наш симограф? – спросила Энн.

– Погоди-ка! – воскликнул Бенджамен, поднимая руки и оглядывая ладони. – Я жених!

– Ну, разумеется, – урезонила Энн. – Что за глупости!

– Неплохо, – кивнул лысый парень и исчез. В этот же момент стена лопнула, как мыльный пузырь, открывая просторную галерею без потолка, с рядами ниш, статуй и экспозиций, простиравшихся, казалось, до самого горизонта. Сотни людей парили вокруг, подобно колибри в цветнике. Энн слишком радовалась, чтобы испугаться, даже когда человек двенадцать молодых людей самого причудливого вида выстроились перед их комнатой, тыкая в них пальцами и перешептываясь. Очевидно, кто-то затеял весьма оригинальный розыгрыш.

– Ты невеста, – заключил Бенджамен, наклоняя голову для поцелуя. Энн рассмеялась и отвернулась.

Для подобных дурачеств у них еще уйма времени впереди.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА