Текст книги "Журнал «Если», 2004 № 05"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Дэн Симмонс,Евгений Лукин,Александр Громов,Владимир Гаков,Пат (Пэт) Кадиган,Йен Макдональд,Йен (Иен) Уотсон,Рон Коллинз,Алек Невала-Ли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Рецензии

Ларри НИВЕН, Джерри ПУРНЕЛЛ

ХВАТАТЕЛЬНАЯ РУКА

Москва: ACT – Ермак, 2004. – 570с.

Пер. с англ. С. Сергеева и О. Колесникова.

(Серия «Золотая библиотека фантастики»).

7000 экз.

________________________________________________________________________

Эту книгу американских фантастов можно было бы назвать «Мошка в зенице Господней двадцать пять лет спустя». Та же Вселенная, те же герои (только постаревшие), те же непонятные инопланетяне, с которыми столкнулась Империя Человека.

Продолжение легендарного романа авторы выпустили в свет в 1993 году. Однако вместо ожидаемого чуда мы получили тривиальную историю, типичный сиквел.

Вторая книга оказалась слабее «Мошки в зенице Господней» хотя бы потому, что главная тайна, подталкивавшая развитие сюжета в первом романе, там же и была разоблачена. А ничего нового в тексте-продолжении авторы не изобрели.

Читатель уже все знает о цивилизации мошкитов и может только с вялым интересом следить на протяжении первых двух сотен страниц романа за тем, удастся инопланетянам прорвать блокаду, установленную Имперским космическим флотом, или нет. Соавторы, правда, попытались уйти от банального «повторения пройденного», описав не планетарную цивилизацию мошкитов, а ту ее разновидность, что возникла на астероидах и кометах в окрестностях звезды Мошка.

Поэтому действие несколько оживает во второй половине романа, но исключительно за счет формального приема – живописания космических сражений между кланами мошкитов. А уж внешне благополучный финал книги выглядит вообще запрограммированным. Ведь о возможном способе разрешения конфликта с чужаками рассказано еще в начале «Хватательной руки».

Увы, не могут похвастаться качественной работой и переводчики книги: например, целый ряд имен и фамилий оказались искажены, по сравнению с переводом «Мошки в зенице Господней»… Скажете: не повезло Нивену и Пурнеллу? Но, с другой-то стороны, нечего было эксплуатировать давно выработанную творческую жилу.

Глеб Елисеев

Геннадий ПРАШКЕВИЧ

КОРМЧАЯ КНИГА

СПб.: Азбука, 2004. – 416 с.

(Серия «Правила боя»).

5000 экз.

________________________________________________________________________

В новой книге Геннадия Прашкевича под одной обложкой помещены два романа: «Царь-Ужас», отлично известный поклонникам его таланта, и собственно «Кормчая книга».

Этот новый роман – чистой воды НФ. Он представляет одну за другой три принципиально разных модели будущего. Одна из них, индустриальная, в наибольшей степени привычна для современного человека. В ее основе – перенос самых очевидных тенденций развития нашей цивилизации на несколько сотен лет вперед. При знакомстве со второй, основанной на гармонии сельских общин и природной среды, поневоле вспоминаешь Руссо и Урсулу Ле Гуин. Третья, «космонитская», создана землянами – жителями открытого космоса, не базирующимися на поверхности какой-либо планеты. Она, скорее, тяготеет к идеям Тейяра де Шардена, Эдуарда Циолковского и поздних АБС (повесть «Волны гасят ветер»)… Эти миры сосуществуют и сталкиваются друг с другом, каждый претендует на статус магистральной линии развития человечества, каждый из них когда-нибудь дойдет до пика развития, до «пределов роста цивилизации», говоря словами Медоуза, и каждый познает горечь упадка…

Рассказ о возможном будущем Земли на славу удался Геннадию Прашкевичу: вышло одновременно философично и поэтично. Как всегда, новый роман сибирского фантаста рассчитан на любителей интеллектуальной литературы и явно превосходит средний уровень отечественной НФ.

Лишь последняя его часть оставляет ощущение некоторой избыточности. Роман и без того поставлен на сильный научный фундамент, модели миров наполнены очевидной социологической логикой. Но этого автору показалось мало, и он почти открытым текстом, вяло прикрываясь фигурой персонажа-историка, изложил свои взгляды на прогресс и вечные циклы в исторической биографии человечества. Может быть, не стоило проговаривать все до последней буквы? Получилась эклектичная конструкция: вот роман, а вот к нему поясняющая статеечка…

Дмитрий Володихин

Джордж МАКДОНАЛЬД

ЛИЛИТ

Давид ЛИНДСЕЙ

ПУТЕШЕСТВИЕ К АРКТУРУ

Москва: ACT – Ермак, 2004. – 604 с.

Пер. с англ. Е. Кузнецовой, Ю. Барабаш.

(Серия «Толкин. Предшественники»).

5000 экз.

________________________________________________________________________

Немногие из авторов, чьи книги изданы в серии «Толкин. Предшественники», могут быть названы предшественниками Профессора с большим основанием. Джордж Макдональд – один из тех, кого Толкин читал и влияние кого испытывал, с кем заочно спорил и от кого во многом отталкивайся позднее. Среди творцов английской «протофэнтези» Макдональд занимает одно из центральных мест. Именно он заставил современников смотреть на литературную сказку как на вполне взрослое чтение. В рецензируемом томе нам предлагается одна из наиболее удачных его вещей – роман «Лилит», представляющий собой очередную интерпретацию древней легенды.

Роман Дэвида Линдсея «Путешествие к Арктуру» может кому-то показаться случайным довеском. Более непохожих авторов, чем знаменитый Макдональд и «непризнанный» Линдсей трудно представить. Однако, прочтя книгу, приходишь к согласию с издателями. Оба романа, по сути, об одном и том же. Авторы проводят героев через смерть, открывая за порогом тайны всего сущего. Но как по-разному! Добропорядочный викторианец Макдональд и бунтарь Линдсей сошлись в споре на страницах книги. Макдональд верил в Добро и Свет, Линдсей видел за ними контуры скрывающегося Вселенского Зла. У Макдональда – вписанность в литературную и нравственную традицию, богатство аллюзий и цитат. У Линдсея – ничего за спиной, а в настоящем лишь натянутый нерв всеотрицания, на самой грани безверия и безумия.

Едва ли Линдсей может быть назван предшественником Толкина. Профессор ценил его высоко, но был далек от него и в литературном плане, не говоря уже о мировоззренческом.

Но Макдональд и Линдсей, помещенные под одной обложкой, иллюстрируют ту ситуацию нравственного и умственного выбора, в которой находился молодой еще Толкин, да и любой образованный англичанин его времени. Выбора, не потерявшего своей актуальности.

Сергей Алексеев

Елена БЫЧКОВА,

Наталья ТУРЧАНИНОВА

РУБИН КАРАШЭХРА

Москва: АРМАДА – Альфа-книга, 2004. – 448 с.

(Серия «Магия фэнтези» ).

7000 экз.

________________________________________________________________________

«Рубин Карашэхра» – дебютная книга Елены Бычковой и Натальи Турчаниновой. Однако задолго до ее выхода повести и рассказы этого дуэта успели получить некоторую известность и даже отмечались литературными премиями. Московские фантастки шли старым честным путем – от малой литературной формы к форме крупной. Возможно, поэтому их первый роман воспринимается как вполне зрелая вещь, образец «поставленного» стиля.

Книгу Елены Бычковой и Натальи Турчаниновой отличают два положительных качества. Во-первых, вторичный фэнтезийный мир в их исполнении выглядит правдоподобно, продуманно и в достаточной степени декорирован деталями, чтобы читателю было во что «погрузиться». Фактически роман представляет собой отличную основу для ролевой игры. Во-вторых, «Рубин Карашэхра» содержит, помимо тривиального махалова/бродилова, четко сформулированную этическую идею: стремление к совершенству – достойный путь для жизни и судьбы. Он не закрыт ни для кого, и даже демон, существо темное и жуткое, способен подняться до высокого статуса… обычного человека (такова сюжетная основа романа). Переход со ступеньки на ступеньку в этом странствии духа со стороны может показаться страшным поражением. Ведь совершенство не тождественно «высшей власти, абсолютному могуществу» и набору сверхъестественных способностей, а порой и прямо означает отрицание всего этого. С житейской точки зрения, маршрут в направлении совершенства сплошь и рядом предполагает утраты. Но по логике высших смыслов, обретение каждой новой ступени – «бесценная награда», по сравнению со ступенью предыдущей.

Несколько подвело дебютанток построение сюжета: роман больше похож на две неровно склеенные повести. Впрочем, возможно, Елена Бычкова и Наталья Турчанинова планируют продолжение, и тогда несовершенство нынешней конструкции романа облегчит развитие новых сюжетных линий в будущем. В целом же дуэт стартовал удачно.

Екатерина Кристинина

Сара ЗЕТТЕЛ

НАСЛЕДИЕ ЧАРОДЕЯ

Москва: ACT, 2004. – 539 с.

Пер. с англ. З. Вотяковой.

(Серия «Век Дракона»).

5000 экз.

________________________________________________________________________

«Наследие чародея» – тот редкий случай фэнтези, когда книга интересна не только ярым поклонникам жанра. Это, скорее, исторический авантюрный роман, но из истории вымышленного мира, куда попадает из нашего мира героиня Зеттел – смотрительница маяка Бриджит. Маяка, расположенного на Песчаном острове – одном из островов Апостолов, что на озере Верхнем. Роман психологический с элементами мистики. Можно еще сказать так: философская сказка для взрослых.

Не впадая в пересказ хитросплетений увлекательного сюжета, скажу, что империя Изавальта, куда попадает Бриджит, очень напоминает Россию елизаветинской эпохи. Русским духом явственно попахивает даже от некоторых персонажей, включая и сказочных. Есть там, например, жар-птица, способная, правда, сжигать целые города, есть и могущественная ведьма баба-яга, живущая в доме на птичьих ногах… Но вы не найдете в романе буквального следования русскому фольклору, здесь все закручено очень туго и не по-детски… В конце концов, Зеттел писала не для нас, а для американцев, и весь этот околославянский антураж призван создать атмосферу особой зловещей экзотики… Но для нас в этом есть и особая, непредусмотренная автором прелесть.

Вместе с тем вы не обнаружите в этом образчике классической фэнтези традиционных атрибутов, как то: драконы, рыцари, эльфы и прочие гоблины. Зато есть собственный – жутковатый и заснеженный – мир, в котором царят свои логические законы. И в этом нет ничего удивительного. Ведь «Наследие чародея» – пятый роман Сары Зеттел, четыре же предыдущих написаны ею в рамках НФ, и первая же ее книга, «Восстановление» (1996), сделала писательницу лауреатом премии журнала «Локус» в номинации «Дебют». А роман «Шутовская война» (1997) номинировался на премию имени Филипа Дика как лучший научно-фантастический роман в мягкой обложке. Так что наш человек!

А в завершение рецензии хотелось бы отметить редкую для сегодняшнего «спешного» времени качественную работу переводчика.

Юлий Буркин

Филин ДИК

ПОМУТНЕНИЕ

Москва: ACT, « Ермак», 2004.

Пер. с англ. В. И. Баканова.

(Серия« Альтернатива»),

5000 экз.

________________________________________________________________________

Наконец-то на русском языке вышел полный перевод, пожалуй, лучшего романа Ф. К. Дика позднего периода его творчества (вариант, опубликованный в 1989 году в журнале «Юность» и переизданный в 1990-м в сборнике «Детектив-3», представляет собой сокращенную версию произведения).

Несмотря на то, что издательство ACT выпустило роман американского писателя в серии «Альтернатива», перед нами все-таки не описание современности, а фантастика, хоть и страшно правдоподобная. Да, в 1977-м, когда вышла в свет эта яростная и горькая книга о борьбе с наркоманией, рассказ о жизни в 1994-м воспринимался как НФ о «ближайшем будущем». И огромное несчастье, что в наше время роман превратился в сверхактуальный и очень своевременный. Дик, конечно же, не предугадал отдельных деталей быта конца XX или начала XXI века. Например, ни у нас, ни в США агенты спецслужб не носят странные «костюмы-болтуньи», скрывающие их внешность. Зато фантаст сумел точно изобразить кошмарную действительность все более и более деградирующего общества, ведущего жесточайшую и, кажется, тщетную войну с наркомафией.

Дику повезло, что полноценное знакомство отечественных читателей с его творчеством началось именно с «Помутнения». Прекрасный перевод романа создал писателю репутацию одного из лучших стилистов американской НФ. Да так прочно, что это «реноме» не смогли испортить даже многочисленные корявые «переложения» других его книг, выходившие в начале 90-х годов.

Кстати, пользуясь случаем, отмечу одну «библиографическую тонкость»: в советское время в переводе В. И. Баканова по цензурным соображениям были сделаны отдельные купюры. В данной публикации пропущенные части текста восстановил А. Круглов (под редакцией В. Баканова). Поэтому, если кто хранит дома старые номера «Юности» с текстом этого замечательного романа, то советую их выбросить и купить новое издание – «исправленное и дополненное».

Глеб Елисеев

Филип РИВ

СМЕРТНЫЕ МАШИНЫ

Москва: Росмэн, 2003. – 351 с.

Пер. с англ. В. Вебера.

(Серия «Мировой детский бестселлер»).

10 000 экз.

________________________________________________________________________

Мир далекого будущего после очередной, на сей раз шестидесятиминутной войны. Города встали на колеса (как тут не вспомнить знаменитый «Опрокинутый мир» Приста). Группа подростков срывает планы злобных технократов, угнетающих гуманитариев и стремящихся к мировому господству.

Таков сюжетный посыл рецензируемой книги. Книга не просто увлекательно, изобретательно написана, автор к тому же предлагает читателю как следует поломать голову над хитросплетениями этических коллизий. Мало того, что большую часть романа главный герой-подросток искренне восхищается агрессорами, поскольку уверен в истинности их «идеологической платформы» («Ударим «Интегралом» по уравнению Вселенной!»), так еще и формально положительные персонажи оказываются, что называется, не без греха, а кумир всех обитателей Лондона, глава Гильдии Историков, и вовсе трусом и предателем. Да, Лондон, но не простой: город на гусеничном ходу разъезжает по необъятным просторам Евразии в поисках других таких же городов с единственной целью – поживиться их запчастями. Собственно говоря, это и есть главное отличие «дивного нового мира» от нашей убогой реальности – поставленные на колеса (а то и подвешенные за газовые баллоны) поселения, соревнующиеся друг с другом в чисто биологической борьбе за место под солнцем в ажиотаже «муниципального дарвинизма».

Роман сделан в логике фантастического детектива: тут и свои среди чужих, и сверхсекретное оружие, и загадочная МЕДУЗА, воссозданная Инженерами Лондона. Но и элементы психологического триллера тоже присутствуют: обезображенная девочка, страдающая амнезией, многочисленные семейные «скелеты в шкафу», киборг Шрайк, одержимый «синдромом Франкенштейна». А в итоге получается, что книга вовсе не об этом. Это очень неглупый роман о взрослении юных героев, утраченных иллюзиях и мучительном поиске своего места в мире. Одним словом, старый добрый роман воспитания на фоне ожерелий из компьютерных дисков и технологического неоязычества.

Алексей Обухов

РУССКИЙ СФИНКС: КРИТИКА-2004.

Сборник статей

Москва: Элит-Клуб, 2004. – 224 с.

Сост. Д. Володихин.

(Серия «Русский сфинкс. Фантастическая литература: критика, исследования, материалы»).

2000 экз.

________________________________________________________________________

Вы обратили внимание: количество критических и справочно-библиографических изданий, посвященных различным аспектам фантастики в литературе и искусстве, за последние два года заметно увеличилось? Так что же, исследования жанра вновь стали актуальны, востребованы читателем, а не только узким кругом специалистов? Очень хочется верить, что это так.

В рамках этого скромного праздника появление коллективного сборника критических работ – явление столь же значимое и заметное, как сравнительно недавнее возрождение сборников короткой прозы.

«Русский сфинкс» заявлен в качестве первого тома из серии критико-теоретических сборников по фантастике. Рецензируемый выпуск посвящен преимущественно процессам в современной русскоязычной НФ и фэнтези. Часть материалов публиковалась ранее в периодической печати, но много и новых статей, написанных специально для сборника критиками, активно работающими в жанре – М. Галиной, Е. Хари-тоновым, Д. Володихиным, И. Черным, В. Владимирским и другими. Любознательный читатель найдет в книге и обстоятельный критический обзор отечественных НФ-романов 2003 года, и вдумчивое исследование христианской темы в произведениях современных российских авторов, и цикл этюдов о малоизвестных страницах истории жанра, и полемические заметки о фантастике космической. Пожалуй, только историко-теоретическое исследование тенденций в западной фэнтези несколько выбивается из общей логики сборника (хотя содержательно является одной из наиболее интересных публикаций). Вообще же, первый том «Русского сфинкса» производит благоприятное впечатление. Остается надеяться, что альманах не скатится в мелкотемье, не превратится в трибуну одной литературной группировки.

Наступило время осваивать фантастическую целину, и думается, появятся книги, посвященные, например, не менее увлекательным для критиков и читателей темам – зарубежной НФ и фантастическому кинематографу.

Юрий Коротков

Евгений Лукин
О РЫЧАГАХ ВОЗДЕЙСТВИЯ И ЧИСТОТЕ РЕЧИ

________________________________________________________________________

Вот уже более двух лет на страницах печати не появлялись новые документы партии национал-лингвистов. Злые языки стали поговаривать о прекращении ее деятельности в связи с невозможностью противостоять повсеместным речевым «новациям». По счастью, это не так, о чем свидетельствует нынешнее выступление лидера партии.

…на мельнице русской смололи

заезжий татарский язык.

Ярослав Смеляков.

1. РЫЧАГОМ ПО АРТИКЛЮ

В январе 2001 года журналом «Если» по просьбе Центрального Комитета партии национал-лингвистов были опубликованы материалы, свидетельствующие о широкомасштабном наступлении нарождающегося неопределённого артикля «типа». Это языковое явление было высоко оценено партией и всячески приветствовалось как новый шаг к счастливому менталитету. Единственная оговорка, сделанная с разрешения ЦК автором статьи, выглядела следующим образом: «Как патриот я бы, конечно, предпочёл, чтобы артиклем стало какое-нибудь чисто русское слово («вроде», «якобы», «как бы»). Однако языку видней – ив выборе средств мы ему не указчики».

С момента публикации, что было отмечено и независимыми наблюдателями, победное шествие внезапно приостановилось – и далее в течение трёх последующих лет частота употребления слова «типа» на территории Российской Федерации неизменно шла на убыль, пока не достигла нынешней своей отметки. Применение в устной речи данного артикля стало признаком непродвинутости и дремучего провинциализма. Лица, претендующие на некий уровень, если не культуры, то хотя бы духовности, срочно перешли на три следующие речевые склейки: «а», «да?» и «как бы» («Все – а – счастливые семьи – да? – как бы похожи друг на друга…»).

В связи с истечением трёхлетнего срока с операции «Типа» снят гриф «Секретно», и я наконец-то могу с удовлетворением сообщить читателям, что в результате эксперимента выверен мощный рычаг воздействия на язык, менталитет – и, как следствие, на окружающую действительность. Времена манифестов и теоретических выкладок миновали. Настала пора претворения идей в жизнь.

Как было постулировано в десятом разделе «Манифеста партии национал-лингвистов», борьба за чистоту языка не только бессмысленна, но и опасна, поскольку напрямую ведёт к общественным потрясениям вплоть до революций. Единственный социологически чистый способ вытеснения неугодных нам речений – это одобрить их с высокой трибуны, что и было предпринято в январской публикации 2001 года. В итоге иноязычное по происхождению слово «типа» уступило лидерство исконному «как бы».

Собственно, то, что попытки управлять языком административно всегда кончались крахом, было ясно и до этого. Вспомним яростный поединок Павла I с возмутительным, по его мнению, глаголом «выполнять» («Выполняются лишь тазы, а повеления должно исполнять!»). Сейчас многие исследователи полагают, что одной из причин убийства императора в Михайловском замке явилось подспудное желание русского этноса не исполнять, а именно выполнять распоряжения начальства.

Менее трагично, но столь же бесплодно завершились баталии В. И. Даля со словом «обыденный» (в значении – «обиходный») и К. И. Чуковского с непривычными ему новоделами «танцулька» и «ухажор». Коротко говоря, в истории не зафиксировано ни единого случая победы поборников правильной речи над нарушителями принятых норм, что однако не даёт нам права делать из этого далеко идущие выводы. Попытки М. С. Горбачёва внедрить в сознание граждан неверные ударения («нАчать», «углУбить» и проч.) сделали Президента героем анекдотов, но заметного успеха тоже не имели.

Итак, истина лежит на поверхности. Если инициатива сверху не подкреплена заградотрядами, результат будет либо нулевым, либо прямо противоположным. Тем не менее партия национал-лингвистов – первое и на сегодняшний день единственное общественно-политическое движение, открыто заявившее, что для достижения цели в условиях России следует, образно выражаясь, умело рулить не в ту сторону.

Идеалисты, рассматривающие язык как живое существо (а таких в партии тоже хватает), говорят о том, что его следует раздразнить и заманить в нужном направлении. Если воспринимать это высказывание опять-таки в образном ключе, с ним нельзя не согласиться.

На первый взгляд, задача кажется довольно простой, однако достаточно вспомнить, что произошло на Руси с известным наставлением Иисуса Христа, дабы в полной мере оценить изворотливость нашего языка и нашего мышления. Учитель, запрещая клятвы, сказал: «Да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». На древнерусском «да» звучало как «ей», а «нет» – как «ни». Формально предки ни на шаг не преступили указанных свыше границ – они просто превратили в клятву рекомендованные Христом слова: «ей-ей!», «ни-ни!».

Тем более разителен успех, достигнутый нашей публикацией. Не обошлось, однако, без побочных последствий негативного свойства: конструкция «как бы», тоже являясь типа неопределённым артиклем, обладает меньшей экспрессивностью и нуждается в соседстве двух упомянутых выше слов-сообщников: «а» и «да?». Вставляемое куда попало «а» есть не что иное, как редуцированное «э-э…» («мнэ-э…»), и особой опасности, как правило, не таит. Что же касается тяготеющего к концу предложения полувопросительного «да?», то при всей своей внешней безобидности речение это представляет собой серьёзную угрозу менталитету, причём исходящую уже не с Запада, а с Юга, ибо вносит в наше мышление акцент определённого пошиба.

Левое крыло партии национал-лингвистов, к которому примыкает и ваш покорный слуга, считает вслед за евангелистом Иоанном, что сначала явление возникает в языке и лишь потом воплощается в жизнь. Есть даже мнение, что упомянутый псевдоакцент был не предвестием, а именно причиной резкого увеличения на территории России численности выходцев с Кавказа и из Средней Азии.

Независимо от того, является ли обасурманившееся «да?» результатом лингвистического терроризма или же следствием отечественного недомыслия, оно вполне заслуживает высшей меры национальной защиты, а именно: детального анализа на страницах прессы и последующего официального одобрения.

Не скрою, многие члены Центрального Комитета были категорически против рассекречивания этих сведений, однако спешу заверить, что само по себе одобрение печатным словом ничего не решает. Скажем, при публикации материалов о неопределённом артикле «типа» учитывались такие эзотерические нюансы, как количество и расположение слов в тексте, их графическое оформление, тонкости вёрстки и многое другое, чего я пока не имею права разглашать.

Кроме того, как это ни прискорбно, но рассекречивать, по сути, нечего. Выяснилось, что наши противники давно и относительно успешно используют те же самые технологии.

2. РЫЧАГ В ЧУЖИХ РУКАХ

Многим, вероятно, памятен прошлогодний шум в средствах массовой информации, связанный с обсуждением в Государственной Думе некоего подобия закона о русском языке. Большинство россиян, увы, отнеслось к происходящему юмористически, не подозревая, что именно на это и рассчитывали безымянные устроители данной акции.

Зубоскальства хватало.

«Наконец-то будет дан отпор словесной немчуре, противоправно поселившейся в нашей речи! – глумливо ликовал в провинциальной (волгоградской) прессе некий Е. Нулик. – Дадут окорот и непечатным выражениям, попавшим в один сусек с иноязычным сором по той простой причине, что многие избранники наши не в силах отличить мудрёных заграничных слов от незнакомых матерных».

Печально даже не то, что провинциальный ёрник хватил лишку, предположив существование думца, не знакомого с инвектив-ной лексикой в полном объёме. Недаром же, по простодушному мнению народному, прозвище «избранник» произошло от оборота «из брани», то есть из ругани. Печально то, что Е. Нулик (очевидно, псевдоним) волей-не-волей стал жертвой провокации, в результате которой словарь отяготился новыми иностранными заимствованиями, а матерные включения замелькали в нашей речи куда чаще прежнего.

Акция, повторяю, была проведена вполне профессионально.

1. Её разработчики учли, что любая инициатива сверху будет встречена низами с недоверием.

2. Затеяв нарочито нелепую депутатскую полемику, в ходе которой предлагалось, например, заменить «компьютер» «вычислительной машиной», а «футбол» – «игрой в ножной мяч», разработчики умышленно дискредитировали саму идею.

3. Кары за нарушение закона предусмотрено не было.

«Следует вменить в обязанности городовым (бывшим милиционерам), – изгалялись по этому поводу всё те же зубоскалы, – смело заносить в ябеду (бывший протокол) такие, например, записи: «выражался иноязычно, оскорбляя тем самым достоинство граждан».

Уверен, язвительному провинциалу и в голову не пришло, что нынешний разгул русского мата и заимствованных с Запада словес во многом вызван попытками борьбы с данными неприятными явлениями.

Однако возникает вопрос, кому и зачем это нужно.

С матом всё ясно. Для многих общественных и политических деятелей он неотъемлемая составная часть логических конструкций. Кстати, упомянутое выше «а» («э-э…», «мнэ-э…») зачастую является речевым эквивалентом того бибиканья, которое мы слышим из динамика, когда требуется заглушить нечто, как выразился бы А. Н. Радищев, «неграмматикальное». Но чего ради понадобился новый прилив западной лексики?

Ответ прост. Иностранное слово именно в силу своей непонятности гораздо лучше скрывает неприглядную суть обозначаемого им явления. Отсутствие эвфемизма смерти подобно. Не случайно же каждый раз расцвет жульничества и смертоубийства на Руси совпадал с массированным словесным вторжением из-за кордона. Попробуйте буквально перевести на русский такие слова, как «киллер» и «дилер». В первом случае вы ужаснётесь, во втором – призадумаетесь.

Впрочем, лучше известного поэта девятнадцатого века не скажешь:

 
По-французски – дилетант,
А у нас – любитель.
По-французски – интендант,
А у нас – грабитель.
По-французски – сосъетэ,
А по-русски – шайка.
По-французски – либертэ,
А у нас – нагайка.
 

Уж на что я национал-лингвист – и то временами так и тянет заменить исконное слово зарубежным. Взять хотя бы для сравнения английский и русский тексты Нового Завета. У них – «officer», у нас – «истязатель» (Лк. 12, 58). Чувствуете разницу?

3. ДУЭЛЬ НА РЫЧАГАХ

Речь в данном разделе пойдёт о планирующейся на ближайшее будущее операции, поэтому некоторые существенные подробности мне по известным соображениям придётся обойти молчанием.

Партия национал-лингвистов не скрывает, что, поскольку заимствованные слова возврату не подлежат, ближайшей задачей следует считать их скорейшую русификацию. Метод вытеснения более сложен и далеко не всегда приводит к успеху. Да, иностранку «перпендикулу» когда-то удалось заменить на отечественный «маятник», «аэроплан» – на «самолёт», но это не более чем единичные случаи.

Следующее утверждение кому-то может показаться пародоксом, и тем не менее многие искажения родной речи продиктованы исключительно стыдливостью русского мышления. Борцы со словом «ложить» никак не желают уразуметь, что слово «класть» почитается в народе неприличным. А глагол «надеть» вызывает ассоциации сексуального характера. Как тут не процитировать А. Н. Толстого!

«– Ну, Кулик, скажи – перпендикуляр.

– Совестно, Семён Семёнович».

Кстати, не этим ли объясняется победа «маятника» над «перпендикулой»?

Стало быть, для вытеснения неугодного нам слова следует, во-первых, придать ему физиологический или сексуальный смысл (как это случилось со стремительно исчезающими из нашей речи прилагательным «голубой» и глаголом «кончить»), а во-вторых, подготовить ему соответствующую замену. Не представляю, как такое можно осуществить на практике.

Думаю, сказанного вполне достаточно, чтобы осознать всю бесперспективность данного способа. Гораздо привлекательнее выглядит метод ускоренного обрусения. Аналитическим центром при ЦК партии национал-лингвистов разработан план операции «Суффикс» или, как его принято называть в кулуарах, «Подкоп под правый фланг». Суть в следующем: усилиями рядовых членов партии и сочувствующих внедряется мода заменять в устной речи иноязычный суффикс «-ор» («редактор», «терминатор», «спонсор») исконно русским суффиксом «-ырь» («редактырь», «терминатырь», «спонсырь»).

Вторым этапом должна стать волна возмущения в средствах массовой информации, которую, разумеется, поначалу придётся поднимать самим. Как только шум в прессе обретёт черты борьбы за чистоту языка, победу суффикса «-ырь» можно будет считать неизбежной.

После чего настанет черёд следующего иностранца: скорее всего, это будет «-анс» («шанс», «аванс», «ассонанс»), который логично поменять на «-анец» («шанец», «аванец», «ассонанец»).

Знаю, у многих возникнет вопрос: в чём смысл акции, если корень слова останется иноязычным? Дело однако в том, что, ощутив присутствие родной морфемы («Ура! Наши пришли!»), народ, согласно выкладкам, не остановится на достигнутом и довольно быстро русифицирует слово целиком. Так заимствованное существительное «профос» (военный полицейский) превратилось когда-то в «прохвост», заново обретя ясное и соответствующее истине значение.

Могут также спросить: не является ли данная публикация опрометчивым шагом? Не раскрывает ли она прежде времени планов партии? Напротив: это и есть начало операции «Суффикс». Мало того, каждый, кто сейчас ознакомился с этим текстом, независимо от отношения к прочитанному, уже является её участником.