Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 06"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Марина и Сергей Дяченко,Кир Булычев,Евгений Лукин,Владимир Михайлов,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Дмитрий Байкалов,Наталия Мазова,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Хит сезона
ГДЕ ДРАКОН?

*********************************************************************************************

«Этот фильм – своего рода грезы о Китае, о том Китае, который, вероятно, никогда не существовал в действительности», – сказал Ань Ли, режиссер картины «Крадущийся тигр, невидимый дракон».

*********************************************************************************************

Когда смотришь эту ленту на большом экране, вновь испытываешь забытое детское чувство – фильм втягивает тебя в иллюзорное, или, по-современному говоря виртуальное, пространство, аналогом которого может быть только царство снов, мир, где ощущения реальности и фантастичности происходящего сливаются в единое целое.

Уже хотя бы из-за этого ориентальную фэнтези Ань Ли можно считать фантастикой весьма высокой пробы Избрав для экранизации популярный в Китае, но отнюдь не относящийся к мировым шедеврам многотомный приключенческий роман в жанре «у-ся» («роман о странствующем рыцаре») написанный в 30-е годы XX века Ван Дулу, Ань Ли вдохновенно и скрупулезно воссоздал облик традиционного Китая с его культурной, природной и бытовой экзотикой. И вот, на этом достоверном и вместе с тем утонченно-эстетизированном фоне возникли фантастические «герои действия», вовлеченные в непрерывную цепь погонь и поединков.

Главная сюжетная интрига картины – история с сакральным мечом Зеленой Судьбы, который переходит от одного героя к другому – по большому счету никого не интригует. По своему незамысловатому сюжету эта история не поднимает фильм Ань Ли выше любой второразрядной фэнтези, будь то «космическая опера» или псевдоисторическая «сага».

На самом же деле главным магнитом для зрителя, от первого до последнего кадра, является само экранное зрелище, его визуальные и звуковые аттракционы, основная прелесть которых – в удивительном сплаве реального и фантастического.

Начнем с того, что пресловутый меч Зеленой Судьбы – это не только волшебная реликвия но и тщательно выполненная копия настоящего клинка эпохи Поздняя Хань (X век н. э.). Кроме него, в картине фигурирует целый арсенал других видов исторически реального холодного оружия Востока – мечи со стреловидными наконечниками. короткие парные мечи («мечи-бабочка»), зазубренные клинки, кольцевидные парные ножи, метательные звездочки, копья, секиры и т. д. Вместе с тем, это оружие применяется с чудодейственным эффектом. Исторически сомнительным выглядит разве что прототип «пулемета», стреляющего отравленными иглами.

Место действия фильма – реальный Пекин (по роману конца XIX века), но в то же время на экране возникает образ странного, мистического города, окутанного аурой экзотики и тайны. Когда на город опускается ночь, освещенные бледным светом луны дворы и переулки становятся ареной фантастических противоборств.

Опять же – столь же фантастических, сколь и правдоподобных. Когда таинственный похититель меча, штопором закручиваясь в воздухе, вспрыгивает на черепичную крышу, а за ним, взбежав по вертикальной стене и перелетая с карниза на карниз, устремляется отважная и прекрасная Юй Шулянь (Мишель Йо), нас не покидает чувство физической естественности этих прыжков и перелетов. Еще более удивителен поединок Ли Мубая (Чоу Юньфат) и Жэнь (Чжан Цзы) в бамбуковых кронах, где герои явно испытывают воздействие гравитации, но при этом ухитряются балансировать и выполнять приемы кунг-фу на тонких зеленых ветвях.

Для романов жанра «у-ся» сочетание сказочного вымысла и реализма было нормой. Странствующий рыцарь, как правило, наделялся сверхъестественными способностями – он мог зависать в воздухе, пускать шары огня и становиться невидимкой, не говоря уже о способности в одиночку расправиться с дюжиной противников. Фильмы этого жанра – «у-ся пянь», начиная с шанхайской кинопродукции 20-х годов («Сожжение монастыря Красного Лотоса», 1928) и до недавних культовых картин Цуя Харка («Цзу: воины с Волшебной горы», 1983), тоже были неравнодушны к волшебству и мистике, но фантазии режиссеров далеко не всегда совпадали с их техническими возможностями. В самых примитивных случаях «волшебство» достигалось простым процарапыванием негатива, а в более серьезных постановках герой взлетал ввысь благодаря методу «обратной съемки». Кстати, как раз в таких картинах 60-х годов дебютировала тогда еще юная мастерица кунг-фу Чэн Пэйпэй, сыгравшая в «Крадущемся тигре» роль демонической злодейки по прозвищу Нефритовая Лиса.

В «у-ся пянь» XXI века – в фильме Ань Ли – в жизнь воплотилось избитое выражение «техника на грани фантастики». В процессе съемок актеры и дублирующие их каскадеры подвешивались на эластичных тросах, которыми манипулировали от 5 до 30 операторов. В эпизоде «разборки на кладбище» гонконгской и голливудской суперзвезде Чоу Юньфату пришлось почти 20 раз подниматься на тросе на шестиметровую высоту, чтобы оператор Питер По снял один-единственный план. Что же касается поединка в бамбуковых кущах, то там съемки велись на высоте 18 метров. Впоследствии техника компьютерного монтажа позволила сделать все тросы невидимыми. На это ушло больше двух месяцев…

Однако кроме компьютеров Ань Ли применил и свой излюбленный конек – технику актерской игры. Он настаивал, чтобы мимика и жестикуляция актеров были верны реализму и законам психологии даже в самых невероятных ситуациях. Именно это потребовалось от молодой китайской актрисы Чжан Цзы и в эпизоде поединка на бамбуковых кронах. Именно поэтому на роль Ли Мубая был утвержден несколько тяжеловесный и никогда не упражнявшийся в фехтовании на мечах Чоу Юньфат, а не искушенный в кунг-фу, подвижный и пластичный Джет Ли.

Возможно, сцены поединков, поставленные виртуозом жанра Юань Упином, с Джетом Ли получились бы ярче и динамичнее. Но Ань Ли был уверен, что даже в сценах единоборств лицо Чоу Юньфата может значить для зрителя больше, чем эффектный прыжок или удар. И, пожалуй, в большинстве случаев режиссер оказался прав.

…Фильм заканчивается сентиментальной сказочной кодой: дерзкая похитительница меча Зеленой Судьбы устремляется в небо и исчезает в облаках, оставив своего возлюбленного со сладкими слезами расставания на щеках.

Не слишком внимательный зритель (прежде всего, тот, кто смотрел картину в пиратском варианте – «Прирученный тигр», с халтурно сделанным переводом) может спросить, где же все-таки обещанные в названии тигры и драконы? Я допускаю, что постановщик, более склонный к жестоким «зубодробительным» потасовкам и ошеломляющим превращениям героев (например, все тот же Цуй Харк), не удержался и изобразил бы решающий поединок Ли Мубая и Нефритовой Лисы в виде противоборства двух звероподобных монстров. Но Ань Ли не из тех режиссеров, которые в каждом кадре «жаждут крови». Недаром поединки его героев редко оканчиваются смертью, а их главными действующими лицами, как правило, являются грациозные, как танцовщицы, героини.

Название же фильма обыгрывается не в фэнтезийной метаморфозе, а философичной реплике Ли Мубая: «Ган ху (сообщество воинов и убийц по найму) – это мир тигров и драконов, полный разложения». Немудрено, что изощренный в боевых искусствах герой Чоу Юньфата решает закончить свою карьеру воина и передать смертоносный меч на хранение, превратив его в реликвию. А режиссер Ань Ли в одном из своих интервью так дополнил слова своего героя: «Крадущийся тигр, невидимый дракон – это страсти, эмоции, желания, таящиеся в глубине нашей души».

Дмитрий КАРАВАЕВ

РЕЦЕНЗИИ
ВНИЗ НА ЗЕМЛЮ
(DOWN ТО EARTH)

*********************************************************************************************

Производство компаний Alphaville Films и Paramount Pictures, США – Канада, 2000.

Режиссеры Крис и Поль Вейтц.

В ролях: Крис Рок, Регина Кинг, Чарльз Пламинери.

1 ч. 27 мин.

–

Римейк известной картины 1978 года «Небеса могут подождать», снятый в традициях «афроамериканского кино». Негр – почтальон, начинающий комик-любитель – Лэнс Бартон сбит машиной и попадает в Рай. Однако как нет порядка на Земле, так нет его и выше. Выясняется, что в небесной канцелярии что-то напутали, и по плану умереть он должен значительно позже. И ангелы предлагают нашему герою на выбор несколько подходящих тел. В результате он оказывается в оболочке белого старика-миллионера. Но с милейшей непосредственностью он даже и не пытается изменить манеры поведения. Собственно, в этом и состоит комедийная линия фильма – толстый богатый старик, говорящий на языке Гарлема, танцующий под рэп и мечтающий стать опять негром. Перевод на русский не способен передать семантическое противоречие между настоящим англоамериканским языком и негритянской скороговоркой, что так смешит американцев. Да и шутки в стиле Эдди Мерфи сложно поддаются переводу. Кстати, исполнителя главной роли, известного черного комика Криса Рока открыл как раз Мерфи в фильме «Полицейский из Беверли-Хиллз-2». Поэтому неудивительно, что Крис вовсю следует заветам своего учителя. И именно на фигуре исполнителя главной роли основан успех фильма – ведь небольшой бюджет в 30 миллионов практически окупился в первый же уик-энд проката. Хотя, готов поспорить, большинство зрителей этой ленты – как раз чернокожие. Ведь мораль проста – лучше быть честным и бедным негром, чем богатым белым. Хотя если в злого богатого белого подселить доброго негра – тоже может выйти толк. Такой вот расизм наоборот. Иногда это еще называют политкорректностью… Особенно в этом смысле впечатляет одна из последних сцен фильма – когда герою наконец подыскали подходящее чернокожее тело, он пытается поймать такси, машины не останавливаются, и он радостно кричит: «Ура! Я снова черный!».

Сомнительно, что фильм сможет всерьез заинтересовать нашего зрителя – из-за невозможности адекватного перевода и неактуальности проблем расовых взаимоотношений.

_{Тимофей ОЗЕРОВ}

ТИТУС
(TITUS)

*********************************************************************************************

Производство компаний Clear Blue Sky Productions и Overseas FilmGroup, 1999, лицензия 2001.

Режиссер Джули Тэймор.

В ролях: Энтони Хопкинс, Джессика Ланж, Ошин Джонс, Ангус Макфейден.

2 ч. 42 мин.

–

Давно уже стало модным, экранизируя Шекспира, переносить действие бессмертных пьес в современность. Однако очень редко можно встретиться с шекспировскими героями в мирах откровенно фантастических. Молодая постановщица Джули Тэймор (известная до этого разве что телеверсией «Царя Эдипа») осуществила подобный проект. События пьесы «Тит Андроник» в фильме «Титус» происходят в очень странном мире. В мире, где Римская империя не погибла под натиском варваров, а просуществовала до нынешних дней, где сочетаются танки и колесницы, мечи и пулеметы, игровые автоматы и луки со стрелами, действующий Колизей и современные дома… И политическое устройство страны, хоть и построено по типично древнеримской схеме (правят Цезарь и Сенат), весьма напоминает фашистские диктатуры двадцатого века. Жестокий век, жестокие сердца…

В такой мир попадает современный американский ребенок, оказавшись внуком главного героя. И становится свидетелем страшной и кровавой драмы, разыгравшейся, как в большинстве исторических пьес Шекспира, в результате борьбы за трон. Знаменитый полководец и знатный римлянин Тит Андроник возвращается победителем с войны. И от его слова зависит – кто из сыновей почившего Цезаря станет следующим правителем. Человек честный и принципиальный, он делает выбор. И, как оказалось, не всегда честность и преданность доводят до добра. Особенно в тоталитарном обществе.

Всего за двадцать миллионов долларов режиссер умудрилась снять очень красивый, стильный – но и жестокий фильм. Картина хороша не только выдающимся видеорядом и прекрасной музыкой Элиота Годенталя. Актерский дуэт знаменитых оскароносцев сэра Энтони Хопкинса («Молчание ягнят») и Джессики Ланж («Тутси», «Фрэнсис») настолько великолепен, что, несмотря на всю условность окружающего мира, зритель невольно оказывается буквально затянут во все перипетии мести, ответной мести и воздаяния за ответную месть.

_{Тимофей ОЗЕРОВ}

Фестиваль
ПОБЕДНОЕ ФИАСКО

*********************************************************************************************

Жанр терпит поражение. Отдает одну высоту за другой. Фантастические фильмы постепенно перестают попадать даже в номинации престижных премий, что наглядно показал последний «Оскар». Но многие поклонники жанра так не считают. И находят выход.

*********************************************************************************************

Выход этот прост – превращать поражение в победу посредством «перетягивания» в жанр фантастики фильмов, имеющих право называться фантастическими лишь условно. Вспомним «Гладиатора». Эта картина стала кинособытием прошлого года. Историческая драма о Риме времен Марка Аврелия наполнена потрясающими спецэффектами, массовыми сценами и видовыми съемками. И любители фантастики мгновенно посчитали этот фильм жанровым – тем более, что режиссером здесь выступил «свой» Ридли Скотт, в свое время снявший несколько культовых фантастических фильмов («Легенда», «Чужой», «Бегущий по лезвию бритвы»). Добро бы любители, но ведь и профессионалы поспешили включить его в свой «реестр». Картина получила аж семь номинаций на «Сатурн» – премию Академии фантастики, фэнтези и хоррора, своеобразный «Оскар» кинофантастики. Формальный повод – псевдоисторичность фильма. Ибо в ленте с реальными историческими лицами происходят события, не имеющие никакого отношения к истории.

Похожая ситуация и с картиной «Крадущийся тигр, невидимый дракон». Детектив-боевик, действие которого происходит в средневековом Китае, покрыт налетом мистики, а фантастический элемент здесь – сверхспособности воинов. Но фильм тоже получил восемь номинаций на «Сатурн» (обладатели главных призов будут объявлены 12 июня). И когда эти два фильма стали триумфаторами на состоявшейся 25 марта в Лос-Анджелесе очередной церемонии вручения наград Киноакадемии, поклонники фантастики восторжествовали. Справедливо ли?

Незадолго до вручения «Оскаров» были объявлены номинанты и победители «Золотой малины» – призов за худшие киноработы года. И здесь номинации оказались на 80 % заполнены именно фильмами фантастическими. Претендентами на худший фильм стали и «Ведьма из Блэр-2: книга теней», и «Маленький Никки», и «Поле битвы – Земля»; в номинации «худшие режиссеры», помимо авторов указанных выше картин, появился сам Брайан Де Пальма («Миссия на Марс»); в номинации «худший актер» можно обнаружить Арнольда Шварценеггера за роль в «Шестом дне».

Забавно, что знаменитый Арнольд же в паре с самим собой попал в номинацию «худший экранный дуэт»; в этой же номинации мы встречаем странную строчку: «Любые два актера из фильма «Ведьма из Блэр-2»… Когда же обнародовали лауреатов «Золотой малины», – результат оказался шокирующим. Семь из девяти «наград» завоевал проект Джона Траволты «Поле битвы – Земля» (об этом фильме см. статью Вл. Гакова в «Если» № 8, 2000). Он не снискал лавры лишь по номинации «худший сиквел или римейк», ибо не мог туда попасть по определению (здесь первенствовала все та же «Ведьма из Блэр-2: книга теней»), и в категории «худшая актриса».

Но вернемся все-таки к нашим «Оскарам». Успех «Гладиатора» и «Крадущегося тигра…» был вполне предсказуем. «Гладиатор» обладал всем, что необходимо для такой премии – зрительской популярностью помноженной на имя и высочайший профессионализм режиссера, хорошую игру актеров и сценарий с «неполным хэппи-эндом» (оглушительный успех «Титаника» показал, что слезная концовка неплохо действует и на киноакадемиков). «Крадущийся тигр, невидимый дракон» – первый иностранный фильм, сумевший сделать приличные сборы в американском кинопрокате (более 100 миллионов) и получивший впервые в истории премии десять номинаций – не мог не быть не отмеченным.

В результате «Гладиатор» победил в номинациях «лучший фильм», «лучшие костюмы», «лучший звук», «лучшие визуальные эффекты». Плюс к тому лучшим актером года назван австралиец Рассел Кроу, исполнивший в картине главную роль. «Крадущийся тигр, невидимый дракон» вкупе с ожидаемым «Оскаром» за лучший фильм на иностранном языке завоевал еще награды за лучшую операторскую работу, лучшее художественное оформление и лучшую музыку к фильму.

Из призов за фильмы, имеющие некое отношение к жанру, стоит отметить приз Джулии Робертс за лучшую женскую роль в картине «Эрин Брокович» (история борьбы матери-одиночки с гигантской корпорацией, загрязняющей окружающую среду, по мнению обозревателей спутникового телеканала «Sci-Fi Channel» также может считаться фантастической) и статуэтку за лучший грим в сказке «Как Гринч украл Рождество» (гримеры каждый съемочный день тратили по четыре часа, чтобы исполнитель роли Гринча Джим Керри выглядел именно так, как задумано).

В остальном же лидируют фильмы совершенно реалистические. И адептам настоящей кинофантастики стоит призадуматься – почему жанровые картины никак не могут сравниться с лентами, имеющими к фантастике отношение опосредованное. Как «Гладиатор».

Дмитрий БАЙКАЛОВ

Евгений Харитонов
«РУССКОЕ ПОЛЕ» УТОПИЙ

Не только каждая эпоха имела свою утопию, свою утопию имеет каждый народ, даже больше – каждый мыслящий человек.

Герберт Уэллс

*********************************************************************************************

Рассуждения о том, «как обустроить Россию», появились в литературе не сегодня и даже не вчера. Как писал историк философии В. П. Шестаков, русскому характеру свойственна «эсхатологическая вера в достижение лучшей жизни, мессианистическое убеждение в особой роли России в мировой истории». Какие же пути предлагались нашей державе родоначальниками жанра?

*********************************************************************************************

Заранее оговоримся: нас интересуют только произведения, посвященные российскому государству. Таким образом, за пределами обзора остается большой пласт утопий об идеальном мироустройстве и миропорядке. Социальные утопии, фантазии об идеальном государстве появились в народном сознании еще в Древней Руси. Наиболее известные – «Хождение Агапии в рай» и «Путешествие Зосимы к рахманам». В противоположность им бытовала и «державная» легенда о невидимом граде Китеже, то ли сокрытом под землей, то ли погруженном в воды вулканического озера Светлояр, что в Нижегородской губернии. Литературная же утопия в России родилась одновременно со становлением авторской прозы – на рубеже XVII–XVIII веков, хотя примеры утопических сочинений, принадлежащих перу конкретного автора, мы можем обнаружить и в более ранние времена – например, «Сказание о Магмет-салтане», созданное в 1547 году публицистом XVI века Иваном Пересветовым.

Утопические сочинения, так или иначе, отражают настроения общества. С момента закрепления в пространстве российской словесности фантасты не раз возлагали на себя «мессианскую» роль проводников, указующих России единственно верный (по их мнению) путь к вожделенному «Золотому веку». А поскольку сочинители принадлежали к различным социальным группам, то естественно, что их «рекомендации» разнились очень существенно. И сама направленность фантазий изменялась одновременно с социальными и политическими запросами времени.

Большинство начальных утопических сочинений, родившихся в эпоху Просвещения, являли собой абстрактные образы идеального государства, как правило, не имевшего зримой связи с Россией. Исключение составляет разве что сочинение князя Михаила Щербатова «Путешествие в землю Офирскую г-на С… швецкаго дворянина» (1773–1774), довольно прозрачно намекавшее на Россию (даже названия городов легко прочитывались: Квамо – Москва, Переграб – Петербург и т. д.). Признавая заслуги Петра Великого (в романе – Перегоя) в деле просвещения России, князь, убежденный государственник, тем не менее не скрывает своего недовольства петровскими реформами и пытается исправить «роковые ошибки». Единственно правильный путь для России, считает он, возврат к патриархальной самобытности, где царит «диктатура добродетели» (В. Гуминский). А для укрепления государственной власти Щербатов предлагает проект военных поселений. Если в двух словах, то идеал России по Щербатову – это «полицейское» государство, где царят Закон и Порядок.

СНЫ О ЧЕМ-ТО БОЛЬШЕМ…

Жить бы нам в этом царстве ретивом,

где с забавой сливается труд,

где кузнечики всем коллективом

свое звонкое счастье куют.

Вячеслав Куприянов

Политическая жизнь России в XIX веке началась с восстания декабристов. А «фантастическая» жизнь – с появления декабристской утопии «Сон» (1819), принадлежащей перу известного музыкального критика и декабриста А. Д. Улыбышева. Это во всех смыслах декларативное сочинение отчетливо пропагандирует взгляды декабристского окружения относительно того пути, по которому России следует двигаться к Абсолютному Счастью.

«Из всех видов суеверий мне кажется наиболее простительным то, которое берется толковать сны. В них, действительно, есть что-то мистическое, что заставляет нас признать в их фантастических видениях предостережение неба или прообразы нашего будущего», – так начинает свое повествование А. Д. Улыбышев. Утопические образы будущего русские авторы чаще всего «транслировали» через сновидения героев. Одна из причин заключается в том, что цензура (царская не менее, чем советская) весьма настороженно относилась к литературным «заглядам в Будущее», ведь нередко утопии соприкасались с болезненными социальными проблемами, а выдуманная Россия оказывалась антитезой России реальной. И вот автор будто заранее выстраивает свое алиби для обвинителей: мало ли что может присниться! И вторая причина: «То, что европейскому философу и сочинителю казалось возможным уже в процессе ближайшего созидания, для русского утописта представало пронзительной мечтой, осуществимой лишь в очень далеком будущем» (В. П. Шестаков).

Итак, оказавшись во сне в Петербурге неопределенного далека, автор моделирует свою счастливую Россию. В результате общественного переворота Россия освободилась от гнета самодержавия и крепостничества, превратившись в страну просвещенную и демократическую, где все имеют право на образование и равны перед законом. Странствуя по будущему Петербургу, альтер-эго писателя с восторгом демонстрирует читателю перемены. В помещениях многочисленных казарм, которыми был переполнен город, разместились общественные школы, библиотеки, академии. Михайловский замок превратился в Дворец Государственной Думы, в Аничковом дворце разместился Русский Пантеон, где собраны статуи великих русских героев и общественных деятелей. Но строительству любого нового общества, как известно, сопутствуют неизменные ритуалы жертвоприношений. В данном случае Улыбышев решил пожертвовать Александро-Невской лаврой, которую россияне попросту разрушили как символ религиозного фанатизма, воздвигнув на монастырских руинах триумфальную арку. Столетие спустя большевики реализовали-таки мечту писателя-декабриста, правда, не в Петербурге, а в Москве, и вместо триумфальной арки соорудили бассейн…

Вполне закономерно, что новая Россия сменила и государственную символику: место двуглавого орла на российском флаге занял феникс – символ «свободы и истинной веры» (не понятно, правда, что это за вера). Но вот штришок, который не может не насторожить: показав перспективы благостной жизни, автор мимоходом упоминает о пятидесятимиллионной армии, которую утопическое государство содержит якобы «для внутреннего спокойствия»… Декабристские утопии расчистили дорогу утопиям социалистическим. Хрестоматийный пример последней – «Четвертый сон Веры Павловны» Н. Г. Чернышевского (1863), который, собственно, и является первым в русской литературе певцом социалистической утопии. Роман «Что делать?» слишком хорошо известен читателям еще со школьной скамьи, поэтому не станем на нем задерживаться.

В 1840 году вышел роман Владимира Соллогуба «Тарантас», где тоже есть утопическая глава – сон-путешествие героя в идеальную Россию. Но это Россия, рожденная фантазией писателя-славянофила. Внешне она вполне согласуется с представлениями демокра-та-«западника» Чернышевского. Все тот же вариант: Труд – Братство – Равенство. Ну, может, чуть в более пасторально-патриархальных тонах. Однако Соллогуб – за усовершенствованные традиции. Утопический мир Соллогуба куда более приятный, уютный, цельный. Здесь царит культ добровольного труда, здесь почитают науки и уважают человека и национальное достояние (будь то искусство или природа). Автор не предлагает «готовый» вариант идеальной России, а пытается экстраполировать движение россиян к социальному благополучию. «Мы шли спокойно вперед, с верою, с покорностью и надеждой… Терпением разгадали мы загадку – простую, но до того еще никем не разгаданную… Люди кричали много о своих правах, но всегда умалчивали о своих обязанностях. А мы сделали иначе: мы крепко держались обязанностей, а право, таким образом, определилось у нас само собой». Поучительное чтение, не так ли?

«ДАЛЬНОБОЙЩИКИ»

Мы убьем машинами вселенную,

Под железом умерла земля,

В наших топках бьется солнце пленное,

И в бессмертной стали нет добра и зла.

Андрей Платонов

Уже в первой половине XIX века фантасты все чаще стали обращаться к вопросам науки. Как следствие, появились «технологические» версии будущей России. Идеал фантастов-«технократов» – это мощная, технологически оснащенная Российская Империя, стоящая во главе всего остального мира. Именно стремительное развитие науки и техники, полагали они, позволит России занять лидирующее положение. Вероятно, сами авторы сомневались, что это произойдет в ближайшем будущем, поэтому «русский Золотой век» они предусмотрительно относили как можно дальше во времени.

Самый яркий пример «индустриально-имперской» утопии – это, конечно же, незаконченный роман князя В. Ф. Одоевского «4338 год» (1835). По существу, перед нами первая в России подлинно державная утопия. Россия XLIV века по Одоевскому – это «центр всемирного просвещения», достигший небывалых успехов в науке, технике и культуре, объект подражания для всех других народов. «Мы, китайцы, ныне ударились… в безотчетное подражание иноземцам, – сетует китайский студент, странствующий по Российской Империи.

– Все у нас на русский манер: и платье, и обычаи, и литература; одного у нас нет – русской сметливости… Примечательным штрихом социальной жизни страны является и то, что в правительстве наряду с министрами транспорта, юстиции и т. п. на равных присутствуют философы, поэты, историки, художники, мнение которых авторитетно для российского общества…

В данном контексте нельзя не вспомнить и другую любопытную персону литературной жизни позапрошлого века. Вероятно, нет в истории русской литературы более противоречивой фигуры, нежели Фадей Булгарин. Оценка его творчества и общественной деятельности неоднозначна и сегодня. Но немногие знают, что «Видок Фиглярин» (так окрестил Булгарина А. С. Пушкин) был одним из зачинателей отечественной научной фантастики.

Социальная структура России 2824 года, описанная автором в повести «Правдоподобные небылицы, или Странствия по свету в XXIX веке» (1824), почти не претерпела изменений – все те же короли, купцы, князья, помещики… Разве что введено совместное обучение богатых и бедных детей. Но в результате климатической катастрофы (похоладание в Африке и потепление на Северном полюсе) Россия переместилась в районы Сибири. За счет «природной талантливости» страна сохраняет культурное и научное лидерство.

Право же, как ни относись к нелитературной деятельности Булгарина, но в истории фантастики он смело мог бы запатентовать немало НФ-идей: тут и подводные фермы, и парашютно-десантные войска, и субмарины, и самописцы. Кроме того, именно Булгарин «придумал» акваланг и гидрокостюм. Да вот сами судите: «Они (пловцы – Е.Х.) были одеты в ткани, непроницаемые для воды, на лице имели прозрачные роговые маски с колпаком… По обоим концам висели два кожаные мешка, наполненные воздухом, для дышания под водой посредством трубы». Однако самое примечательное изобретение в будущей России – это деньги, которые изготавливают из… «дубового, соснового и березового дерева». Полагаю, всем очевидна аллюзия?

А вот в другой повести Ф. Булгарина – «Сцена из частной жизни в 2028 году» (1843), также посвященной построению идеального имперско-монархического общества в России, мы обнаружим вот такой примечательный диалог между вельможей и помещиком XXI века: «Помещик: Счастливая Россия. Вельможа: Счастливая от того, что мы, русские, умели воспользоваться нашим счастливым положением и все сокровища, тлевшие в недрах земли, исторгли нашим терпением, любовью к отечественному, прилежанием, учением, промышленностью. Пожалуй, если бы мы не думали о завтрашнем дне и кое-как жили, позволяя иностранцам брать у нас сырые материалы и продавать нам выделанные, то мы навсегда остались бы у них в зависимости и были бы бедными…

Оказывается, полезно иногда заглянуть даже в такие утопии.

Но, вероятно, самый экзотический «имперско-технологический» вариант России предложил в конце позапрошлого века ныне забытый литератор Н. Н. Шелонский, автор романа под незатейливым названием «В мире будущего» (1882). Времена реализованной утопии автор тоже благоразумно отодвинул подальше – в XXIX век. Россия 2891 года – сверхмощная держава, заключившая прочный союз с Францией, но при этом под православными знаменами. Вместе они владеют большей частью Земли. Америка и Великобритания в варианте будущего по Шелонскому – всего лишь страны «третьего мира» – «вот как Китай в наше время». Так и просятся на язык строки из Вячеслава Куприянова: «И Россия опять засыпает /ив ней просыпается русская идея – / будто Америка спит и видит / будто она – Россия».

Перед нами цивилизация с действительно высоким научным потенциалом – побеждена гравитация, люди активно используют сверхэнергию (в которой угадывается атомная), телепатию и телекинез, восстанавливают больной и стареющий организм. Высокотехнологический мир, но – не урбанистический. Напротив, автор искренне считает, что научно-технический прогресс и патриархальный уклад жизни вполне могут сочетаться. Россияне XXIX века отказались от городов, вместо них по земле русской разбросаны усадьбы, отделенные друг от друга возделанными полями и садами. Люди объединились в семьи (кланы) по 300 человек, и на каждую такую семью приходится по 16,4 га земли (каждый в будущем и пахарь, и строитель, и врач). Москва же превратилась в место отдыха, своеобразный парк-заповедник с пальмовыми аллеями. Люди живут в полном довольстве, но в аскетической простоте.