Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 01"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Владислав Крапивин,Клиффорд Дональд Саймак,Евгений Лукин,Александр Громов,Дмитрий Володихин,Виталий Каплан,Пат (Пэт) Кадиган,Дмитрий Байкалов,Сергей Кудрявцев,Кристин Кэтрин Раш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Чего я не знаю?

– Это… – Она подавила новый приступ смеха. – Вот!

Она протянула мне пустой баллончик, который я принес из ванной.

– Веселящий газ. Всего-навсего.

– А почему «кадавр»?

– Откуда я знаю? Если бы его назвали «задница», тебе было бы легче?

– По крайней мере, это больше похоже на истину.

Она лениво встала.

– Пойду оденусь. Нужно успеть вернуться на вечеринку.

Она ушла в ванную комнату переодеваться, а я остался изучать баллончик. И чем больше я на него смотрел, тем больше у меня возникало вопросов. За те десять минут, которые потребовались Джозиане для приведения себя в полную боевую форму, я их даже выстроил в очередь.

– Угостила бы меня рюмочкой коньяка, – предложил я, когда она вернулась в полной готовности продолжать атаку на толстые кошельки. – А то получается, что даром тащил тебя на себе.

– Пожалуйста. – Она подошла к бару.

– Кстати, что это с тобой приключилось?

– Неужели не понял? Ломка.

– От чего?

– Да от «кадавра» же. Его надо принимать по часам, как лекарство. А без этого легко скопытиться. Такие случаи уже бывали.

– А где ты этот «кадавр» берешь?

– Покупаю. Тут его полно. Можно хоть у горничной попросить. Стоит гроши. Мальчишки на пляже продают. Да где угодно.

Я взял из ее рук рюмку и пригубил.

– Ты знала Темера Уинстона?

Она замерла.

– Почему тебя это интересует?

– Так знала? – снова спросил я, игнорируя ее вопрос.

– Встречались.

Она повернулась ко мне спиной и принялась неторопливо выбирать напиток.

– Тогда ты, может быть, знаешь, отчего он умер?

Ответила она не сразу. Но ответила. И почему-то я не удивился ее ответу. Теперь я его ожидал.

– От того самого.

– Кадавр?

Она кивнула.

– Только я здесь ни при чем. Меня даже не было с ним, когда… Меня уже допрашивали.

– Кто?

– Местная полиция. Заместитель начальника.

Дальше пошло легче. С оговорками, со ссылками на неизвестных мне людей она рассказала, что была в приятельских отношениях с генералом – как, впрочем, и со многими другими крупными чиновниками на Парфии. Я видел, что многого она недоговаривает, а то и врет в деталях, но сейчас это не имело значения.

Вечером они поехали на загородную прогулку на машине генерала. Кроме нее и Уинстона был его водитель и еще одна пара. Тут Джозиана путалась и говорила, что была с каким-то Андрэ, а Уинстон был с Опрой, но я не стал выяснять. До этого они пили, а потом генерал, кажется, принял дозу «кадавра». Они гуляли на опушке леса, и вдруг Уинстон исчез. Искали долго, а когда нашли, он был мертв. Она думает, что он, подогретый спиртным, вовремя не принял дозу. Чтобы не раздувать скандал, смерть представили как наступившую в результате сердечного приступа. Врачи подтвердили. Все.

– Чьи врачи? Представительства?

– Ну зачем? Местные.

В дверь номера постучали, Джозиана встала, открыла дверь, и в номер вошел полицейский.

– Джозиана Гардоне? – спросил он, игнорируя мое присутствие.

– Да. Что случилось?

– Пройдемте. Вам хотят задать пару вопросов.

Она обернулась в мою сторону.

– Минутку! – вмешался я. – Вы знаете, сколько времени?

– Конечно, – ответил полицейский и выразительно посмотрел на часы на своем запястье. Счастливчик. Мне вот, например, смотреть было не на что.

– По здешним законам вы не имеете права арестовывать человека в такое время.

– А я никого не арестовываю, – устало ответил он. – Я просто прошу ее пройти со мной и ответить на несколько вопросов.

– То есть она может отказаться?

Он пожал плечами, как бы говоря, что, конечно, мочь-то она может, но стоит ли так поступать с представителем власти? Видно, и Джозиана рассуждала точно так же, хотя у меня было другое мнение. Уж больно мне не понравился этот неожиданный и, главное, поздний визит. Но отговаривать и спорить я не стал. Джозиана уже вышла из подросткового возраста. К тому же наверняка у нее успели сложиться свои отношения со здешней властью.

Когда мы спустились вниз, полицейский куда-то увел Джозиану, а я подошел к стойке портье.

– Простите, сэр, – окликнул я его, – в вашем отеле остановился мой знакомый, Юджин Ге. Не назовете его номер?

– Триста девятый. Третий этаж. Но сейчас его нет в номере. Вот, ключ на месте.

Ничего себе загул! Ведь Юджину через несколько часов вставать и возвращаться домой, пред светлые очи начальства.

Я уже отходил от стойки портье, когда на меня налетел какой-то нетрезвый тип и опрокинул на грудь вазочку с подтаявшим мороженым, политым вишневым вареньем. Сегодня мне как-то особенно везет на испорченную одежду. Просто рок какой-то! Сначала костюм, теперь вот рубашка, по которой расползается бело-красное пятно, стремясь проложить пути к брюкам.

Отмахнувшись от пьяных извинений и попытки портье помочь мне, я носовым платком стер с себя остатки мороженого, выбросил платок в урну и вышел на улицу.

Из-за этого досадного происшествия мне пришлось резко изменить планы и отправиться в гостиницу. Я подозвал такси, сел на заднее сиденье и назвал адрес.

* * *

Ехать было недолго, минут десять или чуть больше, но к концу поездки я поймал себя на том, что засыпаю. Денек выдался длинный и довольно насыщенный. Открыл ли я причину смерти генерала? Нужно все это осмыслить, привести в стройную систему… но сил уже не хватало. Лягу спать, а завтра на свежую голову спокойно все обдумаю.

Поговорю с людьми, схожу еще раз в представительство Конфедерации, встречусь со знакомыми покойного, которого уместнее сейчас называть по-парфийски «кадавр». Еще раз побеседую с Джозианой и уточню детали.

Я взбодрился при виде «Альпинии», расплатился с таксистом и поднялся в номер. Скомкав испачканную рубашку, я бросил ее в пластиковый пакет для грязного белья. Разделся и залез под душ.

Горячая вода отчасти вернула способность соображать, и я решил, что можно уже сейчас связаться с начальством и передать ему первые результаты. Или результаты первого дня. Или… В общем, начальство любит, когда ему часто докладывают. И вообще, лучше это сделать сейчас, не то ночью меня разбудят. Повод для доклада есть. Я завербовал агента, который к тому же – свидетель смерти генерала Уинстона. И вышел на слабый наркотик, который, похоже, продают здесь совсем открыто. И затем…

Не успел я закончить план доклада, как в дверь постучали. Я уже готовил забористые выражения (берегу их в глубине своей души на случай самых крупных неприятностей и потому редко пользуюсь), решительно открыл дверь и увидел человека в форме полицейского.

Я даже не сразу понял, кто это. Потому что сначала удивился совпадению. Не больше часа назад один полицейский уже явился в номер, правда в другой, и увел с собой Джозиану. Ну, со мной подобный номер не пройдет!

– Что надо? – грубо спросил я. Но это была только прелюдия к тому, что я хотел произнести чуть позже.

– Здорово, Тимка! – радостно сказал коп. – Не узнал меня?

Это был Вэл Рубан, мой бывший коллега, с некоторых пор работающий в здешней полиции. Еще сегодня днем, выискивая через компьютер своих знакомых на Парфии, я увидел его имя и хотел сам с ним встретиться.

– Привет! – обрадовался я. – Проходи. Ты как меня нашел?

– Не самое сложное дело.

– Выпьем? – предложил я.

– Не откажусь! – с удовольствием согласился он.

Я подошел к бару и достал бутылку. А заодно запустил пальцы в потайной кармашек сумки и достал оттуда розоватый кристаллик, который сразу сунул в рот. Сильный стимулятор комбинированного действия, способный на несколько часов вернуть бодрость и ясность мышления, отогнав сонливость и усталость. К тому же действует как антиалкогольный препарат. Хотя я и рад появлению своего бывшего коллеги, но не настолько наивен, чтобы игнорировать генеральские погоны. Появление такого крупного полицейского чина я не склонен относить исключительно на счет его ностальгических воспоминаний.

Приняв стимулятор, я сразу почувствовал себя значительно лучше. Однако, разливая коньяк по рюмкам, пролил несколько капель. Вэл заметил мой промах, но деликатно отвел взгляд. Я уверен, что он сделал пометочку о моей вечерней усталости. Это старый прием, позволяющий гостю находиться в приятном заблуждении по поводу твоей слабости. Я мысленно сравнял счет. Первое очко заработал Вэл, отследив, что на Парфию прибыл принц Тим Алтынский, и разгадав, что это его давний знакомый.

– Давай, – бодро предложил я. – За встречу. А ведь я тоже хотел с тобой встретиться.

– Есть проблемы?

– Честно говоря, да. На меня сегодня напали и, понимаешь, сняли часы.

Я продемонстрировал пустое запястье.

– Где и когда это произошло? – деловито осведомился Вэл.

– На кладбище. Днем.

– Вот ведь! И как это тебя угораздило?

– Расслабился. Нагнулся и получил чем-то по голове. Да сих пор шея еле ворочается. Лопатой меня, что ли?

– Лопатой? А кто? Не видел?

– Да откуда! Видел бы – уже нашел.

– Ладно. Займусь лично. Найдем, не переживай. С этим понятно. А вообще: с чем прибыл?

– Отдыхаю, – жестом я предложил полюбоваться на мой роскошный номер.

Вэл действовал слишком прямолинейно. Спрашивал в лоб и без всякой подготовки. Тоже, конечно, прием – иногда действует. Но только не со мной. Да он всегда был неважным агентом. Выдумки не хватало и изящности. Быть полицейским начальником намного удобнее и, несомненно, приятнее. Но однако же быстро он дослужился до генерала. Очень быстро. Для этого либо нужно иметь очень сильного покровителя, либо по уши извозиться в дерьме.

– Кстати, а зачем тебя понесло на кладбище?

– На днях там похоронили моего знакомого. Ты должен знать его. Темер Уинстон. Был представителем Конфедерации Сорка.

– Знаю, – горестно покивал он. – Сердечный приступ. Жаль беднягу. Хороший был человек. Но девочки, выпивка…

– И «кадавр», – вставил я.

Вэл кинул на меня косой взгляд и продолжил:

– Из-за него у нас чуть было не возникли проблемы с Конфедерацией. К счастью, улеглось. Они даже решили похоронить его здесь, на нашей земле.

– Это не в их традициях.

– Да, но межпланетные отношения – штука тонкая.

– А ты стал заправским политиком.

– Приходится. Заместитель начальника полиции обязан быть не только цепным псом, но и политиком.

– Ты уже заместитель? – переспросил я.

– Не переживай, Тим.

– Поздравляю, – автоматически проговорил я.

Я вспомнил слова Джозианы о том, что ее допрашивал сам заместитель. Возможно, это был он. Точно он! Ведь он же только что талдычил мне о политических играх. Значит, дело о смерти Уинстона не могло пройти мимо него. И я, проявив к этому интерес, тоже попал в поле его зрения. И вот он здесь, пьет коньяк и пытается у меня что-то выудить. Уж не с его ли подачи тот пьяный в холле «Ниагары» окатил меня мороженым? Чтобы я вернулся в номер к ожидавшему меня под дверью Вэлу. Кажется, подобные штучки как раз в его стиле.

История с Джозианой нравилась мне все меньше и меньше. Что-то такое она сказала… и это заставило быстренько разлучить ее со мной. Даже не хватило времени, чтобы придумать кое-что поумней, чем появление полицейского в ее номере.

– Как жена? – спросил я, вспомнив его супругу.

– Дома, – несколько помрачнел он. – Обещает скоро приехать.

– Что так?

– Не нравится ей здесь. Да и за детьми присматривать нужно. Вроде уже взрослые, в университетах учатся, но ты ведь знаешь женщин…

Детей у него было трое. Все в университетах – удовольствие не из дешевых. Даже генеральской зарплаты на это не хватит.

– Ну, пойду я, – сказал Вэл, поднимаясь. – Еще встретимся. Обидчиками твоими я займусь. А тебе совет – не по службе, а по старому знакомству. Один нигде не ходи. Тут хоть и произносят речи по поводу отсутствия криминала, но на самом деле… Мы, конечно, следим за порядком, но к каждому полицейского не приставишь.

– Погоди, я тебя провожу, – сказал я, удаляясь в спальню, чтобы переодеться.

– Ладно, отдыхай.

– Нет-нет. Заодно пройдусь перед сном.

Я оделся, прошел в ванную, достал из пакета липкий комок рубашки и, развернув, вынул из кармана кредитку и ручку со встроенным поисковиком. Машинально я включил поисковое устройство. На миниатюрном экранчике появилась стрелка и расстояние в метрах. Два. Стрелка показывала на обтянутую кителем спину Вэла.

Я замер. Нет, не может быть. То есть, конечно, может. Он же бывший агент. И у него может быть точно такой же идентификационный датчик, с помощью которого агента должна найти спасательно-эвакуационная бригада. Хоть под землей, хоть под водой. Он действует долго, теоретически – бесконечно долго; как нас уверяют, он не поддается уничтожению. Если, конечно, его не запихнуть в ядерный реактор.

Но Вэл – бывший агент, официально ушедший в отставку. Значит, его датчик изъяли. У него НЕ МОЖЕТ БЫТЬ своего датчика.

Значит, это мои часы. И тогда то нападение на кладбище организовано Вэлом.

* * *

Я рисковал. Всем, что у меня есть и что могло быть. Своей карьерой, свободой, репутацией и, наконец, самой жизнью. Я сделал отделяющие от Вэла три шага и одним ударом отключил его.

От обвинения в нападении на представителя власти меня не спасли бы ни мой титул, ни статус специального агента.

При помощи поисковика я нашел в кармане генеральского кителя датчик. По микрогравировке на его корпусе я определил, что это датчик Юджина Ге. Еще несколько часов назад он был надежно спрятан в его теле. Этот миниатюрный приборчик нельзя найти с помощью обычных средств. Ни рентген, ни металлоискатели не способны его обнаружить. Найти его можно либо с помощью специального поискового устройства, которое есть у меня, либо точно зная, в каком месте на теле он находится. Бывший мой коллега Вэл Рубан вполне мог располагать первым и знать второе. Но какие средства убеждения он при этом применял к Юджину, мне даже представлять не хочется. Учитывая, что несколько часов назад Юджин был здорово пьян, то есть алкоголь значительно снизил его болевой порог, жутко думать, как страшно его должны были пытать, если он отдал единственную надежду на спасение, свой маячок, по которому через несколько часов после того, как он не появился на аэродроме, его бы нашла наша бригада.

Да я сам бы его нашел. Живого или мертвого.

В том же генеральском кармане я обнаружил крохотный чип, который мы используем для накопления информации. С маркировкой, аналогичной нанесенной на датчике Юджина.

Отложив находки в сторону, я связал бесчувственного Вэла. Заткнул ему рот своей грязной рубашкой. Потом подсоединил блок к компьютеру и за две секунды перегнал хранящуюся на нем информацию по адресу нашего – моего и Юджина – начальства. Перехватить этот сигнал, отправленный с незащищенного компьютера, не составляет особого труда – чем в этот момент и занимались подчиненные генерала Рубана. Но успеть его заблокировать нельзя. Однако на всякий случай я продублировал послание, адресовав его на принадлежащий Системе спутник. Теперь информация Юджина непременно дойдет до получателя.

Только после этого я прочел то, ради чего погиб Юджин. Работавший под прикрытием рядового технолога по переработке бытовых отходов, запойного алкоголика, Юджин собрал страшные данные.

Планета отдыха Парфия, а точнее, ее администрация, была озабочена борьбой за экологическую чистоту, что напрямую связано с получением устойчивой прибыли. Чтобы продукты разложения мусора не проникали в почву и не отравляли окружающую среду, в отходы, не поддающиеся переработке, подмешивали самые разные вещества, химическим путем консервирующие их. Постоянно меняя технологию и используя все новые препараты, мусорщикам удалось наконец добиться желаемого результата. Но периодические дожди то и дело сводили на нет попытки консервации, пока не удалось найти препарат, не просто связывающий содержащуюся в мусоре воду, а выпаривающий ее и разлагающий оставшийся субстант на простейшие составляющие. С помощью сильных ароматизаторов удалось ликвидировать запах, сопутствующий разложению. Полученным препаратом обработали все свалки.

Но через некоторое время выяснилось, что в результате на поверхности земли выделяется газ, являющийся слабым наркотиком. Информацию, как водится, засекретили, но такого рода секреты долго не живут. К обработанным полигонам сначала потянулись любители дармовых удовольствий, а за ними дельцы, стремящиеся сделать на новом товаре деньги. В буквальном смысле – из воздуха.

Как удалось выяснить Юджину, власти попытались взять полигоны под свой контроль. Но в подпольных лабораториях стали разливать этот наркотик, получивший название «кадавр», по аэрозольным баллонам. В докладе Юджина ни слова не было о том, кто и где готовил такую дрянь. Но кустарный вариант этого я видел на кладбище. Лазутчики-одиночки подбирались к могилам, при помощи буравчиков доставали до трупов, заливали туда известный раствор и через некоторое время получали концентрат. Отсюда и название. Были, наверное, и более технологичные и менее опасные способы изготовления. Обработанные самими муниципальными службами свалки производили столько «кадавра», неконтролируемо проникающего в атмосферу, что через короткое время все находящиеся на планете люди превратились в наркоманов. Наркотик в огромных количествах находился прямо в воздухе. Причем, если ветер дул со стороны свалок, его концентрация становилась выше. Приехавшие отдохнуть люди попадали в наркозависимость и, не зная ее истиной причины, мучались у себя дома, умирали непонятно от чего или вынуждены были возвращаться на Парфию.

Рубан знал об этом. Он даже семью свою сюда не привез. Узнали об этом, похоже, и в Конфедерации Сорка. Поэтому и оставили здесь тело генерала.

Читая доклад Юджина, я снова думал, как же он, наверное, боялся, зная, что отравленный воздух производит в его организме необратимые разрушения. Потому и пил, как лошадь. Не помогло.

* * *

Потом я допрашивал генерала Рубана, а ко мне ломились в дверь. Затем пришло сообщение от начальства, что на отравленную Парфию направлен отряд специалистов по дегазации. Потом по всей планете было объявлено чрезвычайное положение.

Было много еще «потом». Но я сдержал данное себе обещание и выбрался на знаменитые пляжи Парфии. Они были пустынны. Я шел один вдоль кромки воды, пинал пустые банки и аэрозольные баллончики.

И еще я вытащил из кутузки Джозиану Гардоне.

А часы свои я все-таки нашел. Но носить их почему-то больше не хотелось. □

Бриджит Маккена
ДЫРА В СТЕНЕ

Еще до того, как войти в ресторан, Мортон Граймс понял, что это будет непростой случай. Вытащив из портфеля папку, он просмотрел заявление: Ладислав Томачески – так, какое-то уж слишком коммунистическое имя, а Граймса на мякине не проведешь, в особенности если речь идет о коммуняках. Он не пропустил ни одной серии из цикла «У меня было три жизни». Граймс аккуратно снял едва заметную нитку со своего рукава, открыл стеклянную дверь и шагнул внутрь.

Помещение казалось довольно чистым, но Граймс отлично знал, что непрофессионал может посчитать почти стерильными ресторан или кафе, которые на самом деле являются рассадниками инфекции. Ему были известны все места, где собирается грязь и прячутся зловредные микробы и мерзкие запахи. Граймса даже передернуло от отвращения, когда он наклонился, чтобы проверить стул с красной обивкой, провел рукой по хромированной ножке, принялся внимательно изучать место, где она крепилась к линолеуму. Вроде бы полный порядок. Впрочем, Эд Кроуфорд выдал этому Томачески временное разрешение открыть свое заведение всего неделю назад. Вот увидите, пройдет несколько месяцев, и все тут зарастет грязью – так происходит с теми, кто забывает, что Мортон Граймс не спускает с них глаз.

– Могу я вам помочь? Вы что-то потеряли? – поинтересовался откуда-то сверху голос с ужасающим акцентом.

Граймс быстро выпрямился и сильно ударился головой о столешницу. От нестерпимой боли потемнело в глазах, и он ухватился рукой за сиденье стула, а потом осторожно выпрямил ноги.

– Насколько я понимаю, вы мистер Томачески? – обратился он к огромному светлому пятну, которое постепенно и очень медленно превращалось в крупного мужчину в белом переднике.

– Томачески. – Мужчина, который оказался на целую голову выше самого Граймса, протянул ему громадную лапищу.

Граймс попытался ухватиться за нее кончиками пальцев, но великан обхватил своей ручищей его ладонь, сжал, а потом принялся трясти так, словно это не рука, а нефтяной насос. Граймс с трудом высвободился и полез в карман, чтобы достать визитку.

– Мортон Граймс. Представитель Службы санитарного надзора.

– Ах, да. Вы пришли дать мне карточку категории «А»? Как поживаете, мистер Граймс? – Томачески снова принялся энергично трясти руку инспектора. – Неудачное имя для человека вашей профессии, верно? [8]8
  grimе (англ.) – грязь, сажа. (прим. перев.)


[Закрыть]

Граймс напрягся.

– Получить категорию «А» совсем не так просто, как вы думаете, мистер Томачески. Сначала я должен тщательно проверить ваше заведение.

«И уж можешь не сомневаться, красный ублюдок, я займусь твоей забегаловкой вплотную. Акцент у него определенно русский, – подумал Граймс. – Этот тип даже не пытается говорить так, как положено настоящему американцу. Конечно, вполне возможно, что он никакой не коммунист. Ведь если бы он и в самом деле оказался коммунистом, то, наверное, совсем не был бы на него похож. Ладно, разберемся с данным вопросом позже, сейчас нужно хорошенько поработать».

– … Разумеется, мы не ждали вас раньше среды, – говорил русский.

– Знаете, мистер Томачески, микробы размножаются без предупреждения, им не требуется расписание или предварительная договоренность. Представитель Службы санитарного надзора имеет право проверить положение дел в том или ином заведении в любое удобное для него время.

– Ну конечно. Откуда желаете начать?

– Давайте начнем с внешнего вида вашего ресторана. В заявлении говорится, что он называется «Дыра в стене мистера Томачески». Неужели вы собираетесь дать своему заведению столь необычное имя?

– Ну да. А что такое? Именно так мой ресторанчик и называется. У вас же в бумагах написано.

– Однако, – продолжал Граймс, слегка оживившись, – снаружи нет никакой вывески, сообщающей клиентам данную информацию. Только вот это.

Он показал на окно, в котором красовалась вывеска с одним единственным словом КУШАЙТЕ! Впрочем, она была такая яркая, что даже при свете дня во все стороны разлетались снопы разноцветных лучей и искр, которые отражались от стеклянной поверхности стены.

– У нас крошечный ресторанчик, мистер Граймс. – Томачески сложил вместе две огромные ручищи, чтобы показать, какое маленькое у него заведение. – А имя получилось слишком длинное для нашей витрины. Но ведь люди приходят сюда, чтобы покушать, правильно? Значит, наша вывеска сообщает им всю необходимую информацию. Прошу меня простить, но разве проблема вывески касается Службы санитарного надзора?

– Не совсем, мистер Томачески, однако наш отдел работает не в вакууме. Мы подписали соглашение с остальными городскими службами о том, что будем сообщать друг другу обо всех замеченных нами нарушениях.

– Видите ли, мистер Граймс, моя вывеска одобрена представителем городских властей. Итак, с чего же мы начнем?

– С кухни. – Граймс поспешил обогнать могучего хозяина, миновал узкий проход между табуретами у стойки и кабинками и вошел в заднее помещение. – Вот ваша первая проблема, – заявил он, вытаскивая блокнот и свой любимый «паркер». – Краска облезает на стене… э-э-э… – Он заглянул за угол. – … Дамского туалета. В заведении общественного питания это представляет серьезную опасность для здоровья клиентов. Надеюсь, вы понимаете, свинец…

Казалось, краска начала таять и стекать по стене как раз в тот момент, когда Граймс заговорил. Он потрогал ее пальцем, чтобы определить толщину слоя, и тут же почувствовал неприятное обжигающее покалывание.

– Что у вас тут, Томачески? Неисправная проводка в стене? Полагаю, Службе противопожарной безопасности будет интересно о ней узнать.

– Они приходили вчера, мистер Граймс. Во всем задании прекрасная проводка. И мне кажется, что краска в порядке. Я видел то же самое вчера утром, думаю, это просто игра света и тени. Вот смотрите. – Он показал на абсолютно безупречную стену.

Граймс осторожно прикоснулся к стене указательным пальцем. Никакого покалывания. Никакой краски. Он постоял еще несколько мгновений, ему совсем не нравились такие загадки. Затем Граймс резко развернулся и, с силой распахнув дверь, влетел в кухню. Томачески следовал за ним по пятам. Из больших окон в помещение лился яркий утренний свет. Граймс энергично направился в сторону плиты и неожиданно замер на месте. Томачески затормозил в самый последний момент, но все равно налетел на Граймса, который угодил прямо в объятия негра, чье присутствие на кухне так сильно его обеспокоило и взволновало.

– Вы в порядке, мистер? – поинтересовался негр и помог проверяющему принять вертикальное положение.

Граймс вырвался из его рук и принялся энергично отряхивать одежду.

– Все в порядке, – проскрипел он. – В порядке.

Он несколько минут рассматривал черное лицо, белый колпак и передник, а потом повернулся к Томачески.

– Нам нужно поговорить. Не здесь.

И выскочил в обеденный зал.

– Вы провели на кухне совсем мало времени, мистер Граймс. Вы уверены, что видели все, что нужно?

– Проверка еще далека до своей завершающей стадии, мистер Томачески. На самом деле, я только начал. – Он показал рукой туда, откуда вышел минуту назад. – Мистер Томачески, у вас на кухне негр. – Граймс сложил на груди руки и принялся ждать ответа хозяина ресторана.

Томачески заморгал, нахмурился, потом еще немного поморгал. – Да.

– Ну, и кто же он такой, и что делает на вашей кухне?

Граймс почувствовал, как его голос начал набирать высоту: так бывало всякий раз, когда у него поднималось давление. А оно определенно подскочило.

– Его зовут Леон Даффи, он моет посуду, а я учу его готовить, чтобы ему не пришлось до конца жизни возиться с грязными тарелками.

– Томачески чуть наклонил голову и, прищурившись, посмотрел на Граймса. – Вас не устраивает соглашение, которое мы заключили с мистером Даффи?

– Меня не устраивает вот что, мистер Томачески – в нашей стране, несмотря на усилия мистера Эйзенхауэра, множество людей, прошу заметить, белых людей, не имеет работы. У нас в городе существуют определенные правила относительно негров – например, насчет продажи им собственности, а также предоставления работы, которую могли бы получить белые. Нам совсем не нужно, чтобы негры начали тут селиться. Вы меня поняли?

– Не совсем, мистер Граймс, впрочем, я еще не слишком хорошо освоил язык. Это что, такой закон – не нанимать на работу негров?

– Не то чтобы закон, мистер Томачески… просто договоренность.

– Тут у вас целая куча таких «договоренностей», верно?

– Вот именно. Они помогают нам соблюдать порядок и защищают от исключительно неприятных ситуаций. Нам так удобно. Когда вы поймете, как у нас здесь все устроено, ваша жизнь тоже станет заметно легче.

Граймс засунул руку в портфель и достал оттуда блестящую карточку категории «А» с печатью Службы санитарного надзора. Улыбаясь Томачески, он ждал ответа.

– Наверное, вы будете считать меня невежественным эмигрантом, мистер Граймс, но я не понимаю, что вы имеете в виду. Какие такие «договоренности»? Каждый вечер, кроме субботы, когда хожу в кино, я изучаю Конституцию Соединенных Штатов, готовлюсь к экзамену на гражданство. Но там нигде не написано, что я не имею права учить поварскому делу человека, который моет посуду в моем заведении.

Граймс мог бы поклясться: Томачески совершенно сознательно делает вид, что не понимает его намеков. Он почувствовал, как медленно, постепенно к нему подбирается головная боль, которая грозит перерасти в тяжелейшую мигрень. Он на несколько мгновений закрыл глаза и осторожно выдохнул.

– Ему нужно сдать кровь на анализ, провериться на наличие кожного туберкулеза и сделать рентген легких, чтобы получить разрешение работать на предприятии общественного питания. Без такого документа он не имеет права находиться у вас на кухне. Ему придется обратиться в отдел, где я работаю.

– О, Леон уже сделал все необходимое. Он заплатил за все анализы еще на прошлой неделе.

Отпуск. Кроуфорд воспользовался тем, что он был в отпуске. Головная боль набирала силу. Граймс убрал карточку категории «А» и достал вместо нее другую – выгоревшую, засиженную мухами, помеченную буквой «В».

– Проверка выявила серьезные недостатки. У вас не выполняются требования Отдела здравоохранения. Вы должны убрать свое временное разрешение и выставить в витрине карточку категории «В» – до моего следующего визита.

– Но вы же ничего не проверяли! – запротестовал Томачески. – Какая ужасная несправедливость, мистер Граймс! Вы же знаете, что я заслуживаю категории «А». В моем ресторане безупречно чисто. Можете даже на полу есть, если пожелаете!

Граймс посмотрел на бело-красный линолеум, а затем поднял голову на Томачески.

– Закон штата требует, чтобы эта карточка находилась на всеобщем обозрении до следующей проверки.

Мимолетная улыбка коснулась его губ. Вот так-то мы разбираемся с неграми!

Томачески дошел с ним до самой двери.

– Хорошо, а когда будет следующая проверка?

– Вам нужно позвонить и договориться, но, должен вас предупредить, я очень занятой человек. Скорее всего, мне не удастся выбрать для вас время раньше, чем через… хм-м-м… шестьдесят дней.

– Какой же клиент захочет иметь дело с заведением класса «В». Через шестьдесят дней я могу разориться, и мне придется закрыть ресторан!

Граймс засунул портфель под мышку и заявил:

– Даже в лучшие времена дела далеко не у всех идут хорошо, мистер Томачески. Возможно, следующий владелец данной собственности внимательнее отнесется к нашим порядкам. До свидания.

Он вышел на улицу. А за спиной у него с приятным щелчком закрылась дверь.

Граймс вернулся в свой отдел почти сразу после полудня и обнаружил на столе записку от Кроуфорда. Он оставил папки на столе и отправился в кабинет начальника.

– Войдите, – крикнул Кроуфорд из-за двери.

Граймс вошел и остановился у безнадежно заваленного бумагами стола главы Службы санитарного надзора. Он сомневался в том, что Эд Кроуфорд в последние несколько месяцев наводил на своем рабочем столе порядок. – Вы меня вызывали, Эд?

– Да, Морт. Что собой представляет заведение Томачески? Вы побывали там с проверкой или нет?

Итак, русский решил обойти его и действовать через начальство.

– Там серьезные проблемы, Эд!

– Вы собрали данные? Отправили образцы в лабораторию?

– Тут лаборатория не поможет, Эд. – Граймс сцепил руки за спиной и постучал носком ботинка по полу перед собой.

Кроуфорд поднял голову, дожидаясь объяснений.

– Ну?

– У Томачески работает негр. Поваром.

– Ну да. Это, наверное, тот парень, что приходил сюда на прошлой неделе сдавать анализы. Негры у нас не очень часто подают заявление на получение разрешения работать в заведении общественного питания. Он чист, как младенец.