Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 01"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Владислав Крапивин,Клиффорд Дональд Саймак,Евгений Лукин,Александр Громов,Дмитрий Володихин,Виталий Каплан,Пат (Пэт) Кадиган,Дмитрий Байкалов,Сергей Кудрявцев,Кристин Кэтрин Раш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Проснулся я от грохота. Это сверзился с полки Вовка.

Он сидел на полу, скрючив ноги, трогая макушку и колено. Смотрел на меня виновато. Книжка валялась рядом. Проснувшаяся тетушка охала и назидательно причитала:

– Я же говорила, мальчикам не следует спать на верхних полках.

– Ништяк, – интеллигентно отозвался племянник Вова.

– Не смей говорить глупые слова! Где у тебя болит?

Вовка храбро сказал, что нигде. Он оказался совершенно цел – это выяснилось после осмотра и тетушкиных ощупываний. Пассажир-бухгалтер молча наблюдал сверху за суетой и кавардаком. Кавардак был немалый. Падая, Вовка зацепил столик и обрушил с него все, что там было: сверток с пирожками, тетушкину сумочку, стаканы, салфетки. Разгрохал бутылку с недопитым молоком (и как не изрезался?).

Мы стали наводить порядок. И здесь я совершил поступок, при воспоминании о котором до сих пор дышу виновато, как пойманный в чужом саду пацаненок. Я незаметно от всех ухватил вывалившийся из свертка пирожок и сунул под фуфайку спортивного костюма.

Потом я отнес к мусорному ящику осколки и клочья бумаги и там, в гулком тамбуре, торопливо сжевал благословенный пирожок. Он был, конечно, «слону дробина», но все-таки…

Чтобы не выдать себя смачным облизыванием, сразу не пошел в купе, а встал в коридоре у окна. Вскоре вышел Вовка. Приткнулся рядом, надавил мой бок локтем, словно требовал подвинуться, хотя места было – целый вагон. Я, и правда, подвинулся, а он протянул мне в ладонях салфетку с двумя пирожками, вареным яйцом и разрезанным посоленным огурцом.

– Ешь. Ты ведь не поужинал, а сейчас вагон-ресторан закрыт…

Было три часа ночи.

Я не стал теперь деликатничать. Разом запихал в рот полпирожка и пол-огурца. И сквозь шумное жевание, сказал Вовке, что у него благородная рыцарская душа и добрейшее сердце.

– Ага, – скромно согласился он и хихикнул. А мне вдруг стало понятно: Вовка отлично видел, как я увел пирожок. Но неловкости я не испытал, как не испытал бы ее перед братом Олежкой.

– А с книгой-то как? Дочитал?

Он опять сказал «ага». И добавил:

– Ух и замечательная. Только конец маленько печальный…

– Ты не рассказывай, а то будет не интересно…

И мы пошли спать.

Утро было серое и неуютное. Перед Казанью тетушка заставила Вовку обрядиться в обвисший, похожий на сизое вязаное платьице свитер. А еще он насадил на вихры серый беретик – такие совсем недавно были придуманы Минпросом вместе с новой школьной формой. Надел рюкзачок, взял пухлый баул. Я вынес на платформу увесистый тетушкин чемодан.

Мы попрощались коротко, даже суховато (может, она знала про пирожок?). Потом я вернулся в вагонный коридор и привычно встал у окна. Вовка и тетушка шли вдоль вагона. Вовка вдруг остановился, глянул на меня снизу вверх и помахал у плеча ладонью. Я тоже помахал. Тетушка что-то досадливо сказала племяннику. Наверно, чтобы не стоял в луже. Но он все равно стоял своими стоптанными сандалетками посреди водяного зеркальца, оставшегося от ночного дождика. И смотрел без улыбки. Наверно, ему стало немного грустно (мне тоже). Чтобы отогнать грусть, он дурашливо отдал честь – вскинул прямые пальцы к берету. Потом по-строевому повернулся направо и твердо зашагал коричневыми журавлиными ногами прочь от всполошившейся тети. От сандалий потянулась за ним цепочка отчетливых следов…

Я еще раз (мысленно) помахал Вовке вслед. И с этой минуты у меня началась полоса удач.

Вернувшись в купе (где по-прежнему посапывал во сне «бухгалтер»), я полез в свой чемодан за бритвой и там, под нестиранными рубахами обнаружил сложенные вчетверо пятерку и рубль. Потом после завтрака из кефира и булок я три часа читал «Страну багровых туч». Читал и видел все, что там происходит (вот оно, великое мастерство Стругацких, отличие их от множества других авторов). Причем видел это я не только своими, но будто бы и Вовкиными глазами, потому что порой казалось, что он, как вчера, дышит рядом.

Но он-то прочитал книжку раньше, а я теперь шел как бы следом за ним.

Подумав про это «следом», я вспомнил четкие следы Вовкиных сандалий на сером асфальте и понял, что в памяти у меня они отпечатались навсегда.

Так и случилось. Великое число людей потом встречал я в жизни, в том числе и всяких знаменитых, но память о многих стерлась начисто, а вот случайного попутчика Вовку запомнил навсегда… Хотя почему случайного? Потому что никогда больше не встретились? Но зато именно его я видел перед собой, когда писал свою первую фантастическую повесть о мальчике Наале, который отчаянно ждет из космоса брата.

Путь к этой повести-малютке был не прост. Сначала я написал на ту же тему трагический рассказ «Имени погибших», ехидно отрецензированный в университетской стенной прессе. А еще раньше сделал множество набросков. И первые строчки – поскольку отчаянно захотелось сочинить что-то фантастическое, как только что прочитанная книга – я набросал в общей тетради еще там, в вагоне.

Я понимал, что никогда не сумею писать с той же достоверностью, что Стругацкие, но и не писать не мог. Так что спасибо замечательным братьям, они ощутимо подтолкнули меня к тому, чтобы стать автором-фантастом. Они и лохматый читатель Вовка. С его цепочкой следов, пересекающей казанскую платформу… и пространства Вселенной.

* * *

Здесь я вспоминаю про сон, который не раз видел, когда мне было шесть-семь лет. Когда успокаивалась ревматическая боль в пальцах, и я, сунув распухшие руки под подушку, затихал в кровати, укрытый поверх одеяла маминым полушубком.

Снилось космическое пространство. Черное, глубокое, но не холодное и не страшное. Наоборот, доброе. Звезды в нем были теплыми и пушистыми (иногда они касались моих щек). Посреди пространства висела гладкая, пахнувшая лаком и краской планета. Не настоящая, а, видимо, Громадный, снятый с подставки глобус. И я с легким замиранием души топал по глобусу-планете, а она медленно поворачивалась у меня под ногами. Краска на твердой поверхности, кажется, не совсем высохла и слегка прилипала к подошвам новеньких сандалий. Эти легонькие сандалики были признаком наступившего лета. И пушистая ночь вокруг тоже была теплой, как лето. И летним был запах влажных от недавнего дождика тополей…

Боже мой, какая радость, что разом кончилась, провалилась в прошлое бесконечная, полная безнадежного холода и ревматической боли зима!

И я, счастливый, топал и топал по глобусу-великану, а за спиной – ласково и уверенно, не исчезая, – светило желтое окно моего дома…

Этот сон я потом вставил в повесть «В семь взойдет Юпитер». Там, в таком же сне, мальчик Виталька топает по исполинскому глобусу, ожидая, когда навстречу поднимется яркая планета в компании искрящихся спутников. Но повесть я не дописал. Решил, что не получается…

Ох, сколько же их было у меня – недописанных, порванных, сожженных повестей и рассказов. Все казалось, что «не то», «не так», «никому это не надо». Теперь чувствую себя преступником – виноватым перед теми ребятишками, о которых начал рассказывать в тех растерзанных на клочки своих опусах, не пустил их к людям. Может быть, эти вещи были и не хуже тех, что потом оказались напечатанными. Рассказ «Деревянный кинжал» о путешествии в свое собственное прошлое, повесть «Гнездо Нептуна» о дружбе пацана с приморской метеостанции и уставшего от жизни космонавта, даже трилогия «Путь легионеров» о связи древних цивилизаций и космоса… Ох уж эта юношеская нетерпимость к самому себе! Впрочем, лучше она, чем охапки рукописей с громоздкими сюжетами и корявым языком…

Надо признаться, что и повесть «Я иду встречать брата» едва не постигла та же участь – корзина. Хорошо, что первые читатели – мама, братишка Олег, собратья-журналисты «Вечернего Свердловска», где я в ту пору только начал работать после защиты диплома, – все сказали: «Не вздумай выбрасывать, надо печатать».

И через год мое первое фантастическое сочинение напечатал «Уральский следопыт». А следом – издательство «Молодая гвардия», в сборнике «Фантастика, 1963 год».

В том же сборнике, как раз перед моей повестью, оказался рассказ Стругацких «О странствующих и путешествующих» (вернее, отрывок из новой книги).

И вот любопытный эпизод. В ту пору я уже работал в редакции «Следопыта», приехал по каким-то делам в Москву и, по поручению редакции, созвонился с Аркадием Натановичем, чтобы встретиться и договориться о сотрудничестве братьев с журналом. Условились встретиться в издательстве «Молодая гвардия» на Сущевской. Я пришел минута в минуту, но в приемной сказали, что Стругацкий на совещании у редактора и «будет через полчаса».

Полчаса прошли, потом еще минут пятнадцать. Я начал закипать, поскольку полагал (и полагаю сейчас, при всем неизменном уважении к Аркадию Натановичу), что, ежели человек назначил встречу, то должен на оную явиться неукоснительно. По прошествии еще десяти минут я на листе, выдранном из фирменного «следопытского» блокнота, начертал краткое послание, где говорилось, что, если товарищи Стругацкие не оставили намерений вступить в контакт со славным уральским журналом, то Аркадию Натановичу хорошо бы прямо сейчас выйти в приемную, поскольку представитель данного журнала спешит на поезд (это была правда).

Записку я отослал в кабинет с секретаршей, и Аркадий Натанович – еще молодой, подтянутый, энергично блестящий очками – тут же возник перед посланцем «Уральского следопыта». Кратких извинений было достаточно, чтобы мое раздражение уступило место прежнему преклонению перед автором (одним из авторов) «Страны багровых туч». Я почтительно изложил суть дела, получил обещание всяческих творческих контактов и новых рукописей и в конце беседы между прочим заметил:

– Только что с удовольствием прочитал в «Фантастике» ваш рассказ. Кстати, он напечатан рядом с моей повестью…

– А… да-да, – сказал он, рассеянно пожимая мне руку. И устремился в кабинет, навстречу новым литературным проектам и растущей славе. Видимо, «брат Стругацкий» моего «Брата» тогда не читал. Огорченный этим пониманием, я в свою очередь устремился на Казанский вокзал, на котором три года назад, сел в поезд, где встретился со светлоголовым читателем Вовкой, прототипом героя своей маленькой повести.

Кстати, сотрудничества у Аркадия Натановича и Бориса Натановича со «Следопытом» в те годы не получилось. Надо прямо сказать, журнал тогда очень осторожничал с публикациями, а в повестях братьев Стругацких уже и в те времена при желании можно было усмотреть «всякое»…

Жаль, что наш разговор в «Молодой гвардии» получился таким скомканным. Будь он подольше, посвободнее, я, может быть, рассказал бы вагонную историю с пирожками и с книжкой, прочитанной вдвоем с пацаном-попутчиком. И, возможно, уже тогда началось бы наше знакомство. Но встреча была такой короткой, что считать ее началом знакомства никак нельзя. Судя по всему, Аркадий Натанович в тот раз и не запомнил меня. Поэтому я и написал в начале, что познакомились мы в восемьдесят первом, на «Аэлите».

…Хотя сейчас меня гложет подозрение. Вернее, подозрение-воспоминание. Уж не изложил ли я тогда, на редакционном празднике (поддавши перед этим), Аркадию Натановичу историю первой встречи. С соответствующими комментариями. «Подумаешь, классик! Человек приехал с Урала, торчит целый час в приемной, а он, видите ли, заседает и не может выйти…» И не услышал ли ответа в той же тональности? И не это ли привело к толканию животами (о котором потом мы не раз вспоминали со смехом)… Теперь уже не вспомнить подробно, не уточнить.

* * *

Писать воспоминания – грустное занятие. Часто приходится рассказывать о тех, кого уже нет. Вернее, они есть, но в таких отдаленных пространствах, что не дозовешься.

Теперь я иногда перебираю книги с автографами Аркадия Натановича, вспоминаю наши нечастые встречи, разговоры по телефону. В том числе и тот, когда я с горьким смехом рассказал ему, как меня причислили к семейству Стругацких.

Дело вот в чем. Кто у нас в стране, в суете нашей повседневной жизни, главные люди? Вахтеры, контролеры, крикливые уборщицы со швабрами, милиционеры, неприступные продавщицы, кассиры, каменные девицы в домоуправлениях… Все те, кто определяет мелочные условия нашего бытия. Было время, когда контролеры у нас особенно распоясались. Хватали вышедших из трамваев пассажиров в двадцати шагах от остановки и требовали билеты. А ведь кто-то уже выбросил, кто-то сунул глубоко в карман. Скандалы случались один за другим. Однажды ухватили два таких парня и меня. Я сказал, естественно, что билеты надо проверять в трамвае, а не на улице. Ну и конечно, скандал, ругачка, держат, здоровые такие, не пускают. А билет, кстати, у меня был, но они мстительно заявили, что «не тот, не такой».

Я сказал «идем в милицию», но дежурный старшина в отделении у почтамта (этакое воплощенное презрение к мелким проблемам и мелким людишкам) не стал разбираться. А эти двое опять держат. А если дашь одному по уху, милиция тут же очнется от безучастности. Пришлось распечатать пачку трехрублевых-бумажек, только что полученную на почте и отдать одну этим «блюстителям».

– Небось гонорар получил, писатель? – злорадно поинтересовался главный.

– Получил. И еще получу, в газете.

Статью о вымогателях я написал в тот же вечер, и ее без промедления напечатала наша «Вечерка». Эта публикация имела некоторый резонанс у читателей. Но на положение дел, конечно, не повлияла. Мало того, через несколько месяцев контролеры ухватили меня на той же остановке и главным у них был мой старый знакомый (фамилию его точно не помню: не то Перчаткин, не то Брусчатов). Билет я опять показывать не стал. Из принципа.

– Писатель! – ликовал «Перчаткин». – Ребята, он про меня в газете писал! Вот не думал, что так прославлюсь! Ох, когда я работал в райотделе, мы с такими знаете, что делали?

Я знал, что иногда делают с «такими» в райотделах, но все же приготовился попасть именно туда (руки уже чесались) или в больницу, поскольку «ребят» было человек пять. Гоготали, тянули лапы, дергали за куртку. О, эта радость всевластия над попавшим в «крутые» лапы интеллигентом!.. Ну что же, хотя бы одному успею вмазать от души. В конце концов, имею право на самооборону!

– Да ну его, – вдруг отступил «Перчаткин» (может, что-то почуял?).

– Пусть идет. Я знаю, он книжки про фантастику пишет, это… Стругацкий!

И я пошел, отодвинув одного плечом, а они гоготали, свистели и орали вслед, приводя в недоумение всех, стоявших на остановке:

– Стругацкий! Стругацкий!..

Дома меня стало буквально колотить (не помогли даже полстакана коньяка). И чтобы снять «психоз», я взял да и позвонил Аркадию Натановичу. Рассказал, кто и как причислил меня к его родственникам.

– Слушай, – глуховато сказал он, – ты ведь обязательно будешь писать об этом, верно? Напиши и от меня, что они……… (там не было нецензурных слов, но выражения такие эмоциональные, что лучше не приводить).

Эти слова и многоточия я с удовольствием вставил в открытое письмо, которое начинал словами: «Гражданин начальник Трамвайно-троллейбусного управления…» Письмо отнес в газету «Уральский рабочий».

Газете, видимо, не хотелось ссориться с «гражданином начальником» (времена еще были советские), она мариновала мой материал около месяца. А когда, перед публикацией, я пришел в редакцию и увидел, как причесали мое письмо (в начале которого теперь стояло «Уважаемый»), то просто забрал бумаги. Так широкая общественность и не узнала, что я какое-то время был Стругацким…

Недавно прочитал, что в 2000-м году указом мэра контролерам в городе Екатеринбурге наконец запрещено хватать людей на улицах. Но Аркадий Натанович, который всей душою ненавидел властолюбивых хамов и держиморд, уже не услышит об этом…

_{(Продолжение следует)}

КУРСОР

«Зиланткон-2000».

Десятый Международный Фестиваль любителей фантастики и ролевых игр состоялся, как всегда, с 4 по 7 ноября в Казани. На этот раз в столицу Татарстана съехалось рекордное количество участников – тысяча триста человек из ста городов России и Ближнего Зарубежья. В основном прибыли представители ролевого движения, однако и литературная фантастика была представлена довольно широко. В работе фестиваля участвовали писатели Святослав Логинов, Далия Трускиновская, Владимир Васильев, Наталья Резанова, Юлий Буркин, Алексей Свиридов, Андрей Мартьянов. 4 ноября состоялось ежегодное вручение литературных премий лучшим авторам в жанрах научной фантастики и фэнтези.

Премию «Большой Зилант» получила Далия Трускиновская(Рига) за роман «Шайтан-звезда» и повесть «Сказка о каменном талисмане».

Лауреатами премий «Малый Зилант» стали Р. Гисматуллин(Казань) за цикл критический статей и докладов о творчестве фантастов и Н. Зинатуллина(Казань) за цикл фантастических рисунков.

В рамках конвента проходили литературный и фантастоведческий семинары, семинар молодых авторов, множество ролевых мероприятий, костюмированный бал, рыцарские турниры и концерты.

Возвращение Конана

на большой экран планирует осуществить режиссер Джон Милиус. В 1982 году Милиус вместе с Оливером Стоуном снял первый полнометражный фильм-экранизацию известной саги «Конан-варвар». Здесь в одной из первых своих ролей снялся Арнольд Шварценеггер и прозвучала музыка Бэзила Полидориса. Однако после провала сиквела Ричарда Флейшера «Конан-разрушитель» (1984) продюсеры большого кино отказались от дальнейших экранизаций, отдав пальму первенства телесериалам… Милиус, написавший сценарий, уже обратился к Шварценеггеру с предложением принять участие в съемках, однако актер сомневается, сможет ли уделить внимание продолжению проекта, давшего ему «путевку в жизнь».

«Дом будущего»

– так назывался семинар, проходивший с 3 по 5 ноября в Москве. В семинаре приняли участие писатели-фантасты Александр Громов, Сергей Лукьяненко, Эдуард Геворкян, Андрей Саломатов, представители «Если» и «Книжного обозрения». Организаторы семинара – корпорация ICS, занимающаяся электронным оснащением строящихся зданий, и ее журнал «Четвертое измерение» – обратились к фантастам за свежими идеями, чтобы при помощи «мозгового штурма» оценить перспективы и возможные проблемы, связанные с проектированием «интеллектуальных домов». Заметим, что это первый случай, когда крупные бизнес-структуры обращаются к фантастам за идеями.

Маргарет Этвуд,

известная канадская писательница-фантаст стала обладателем «Букера», престижнейшей премии в области англоязычной литературы, за свой нефантастический роман «Слепой убийца» (хотя в романе один из персонажей – писатель-фантаст). Отрадно, что жюри британского «Букера» не испытывает такого пренебрежения к фантастам, которое свойственно российскому филиалу премии.

«Мир-кольцо»,

классический НФ-роман Ларри Нивена (1970), завоевавший одновременно «Хьюго» и «Небьюлу», готовится обрести киновоплощение. В романе описывается экспедиция на искусственное сооружение – ленту диаметром в сотни миллионов километров, кольцом опоясывающую звезду. За постановку взялся знаменитый Фил Типпет, семь раз номинировавшийся на «Оскар» за лучшие визуальные эффекты и дважды получавший высшую награду Киноакадемии в этой категории за «Звездные войны» и «Парк юрского периода». Это режиссерский дебют Типпета, и создатель обещает зрителям неповторимое зрелище. Что вполне возможно – ведь такой фильм без хороших спецэффектов не снимешь.

Объявлены лауреаты

World Fantasy Awards, премий за лучшие произведения в жанре фэнтези, вышедшие в 1999 году. Вручение премий состоялось во время Всемирной конвенции по фэнтези, проходившей в конце октября в Корпус Кристи, штат Техас. Лауреатами стали: роман «Траксас» Мартина Скотта, повести «Трансформация Мартина Лэйка» Джеффа Вандермейера и «Небесные глаза» Лоурел Винтер, рассказ «Разрубающая» Иэна Маклеода, антология «Серебряная береза, кровавая луна» Элен Дэтлоу. Лучшим художником был назван Джейсон Ван Холландер.

In memoriam

6 ноября в своем доме в Плано, штат Техас, в возрасте 92 лет скончался один из самых знаменитых американских авторов «Золотого века» Спрэг де Камп. За полвека творческой деятельности Спрэг де Камп выпустил в свет более 120 книг и несколько сотен рассказов в жанрах НФ и фэнтези, а также множество документально-исторических и научных работ. В течение жизни де Камп неоднократно становился лауреатом практически всех высших премий в области англоязычной фантастики. Читатели «Если» познакомились с одним из лучших романов автора «Да не опустится тьма» («Если» № 3, 1992) и несколькими рассказами. Похоронен де Камп рядом со своей женой и соавтором Кэтрин, скончавшейся в мае этого года. Они прожили вместе более 60 лет и умерли в один год.

7 ноября на 83-м году жизни скончался замечательный поэт, сказочник и переводчик Борис Владимирович Заходер (1918–2000). На его сказках, стихах, переводах и пересказах самых знаменитых произведений зарубежной детской классики выросло не одно поколение детей. Перу Заходера принадлежат сборники стихов «На задней парте» (1958), «Школа для птенцов» (1970), «Моя Вообразилия» (1980), книги сказок «Мартышкино завтра» (1956), «Русачок» (1967), «Добрый носорог» (1977) и, конечно, неоднократно переиздававшиеся пересказы сказок Алана Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все» и Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».

11 ноября на 72-м году жизни после продолжительной болезни скончался известный российский журналист, драматург и писатель Валерий Аграновский. Автор пьесы «Остановите Малахова», повестей «Взятие сто четвертого», «Белая линия», «Профессия: иностранец», он был хорошо знаком любителям фантастики как один из авторов, выступавших под псевдонимом П. Багряк (кроме Аграновского в группу входили Дмитрий Биленкин, Ярослав Голованов, Владимир Губарев, Виктор Комаров и художник Павел Бунин). Перу П. Багряка принадлежат популярные в 70–80 годах фантастико-детективные романы «Пять президентов», «Синие люди», «Фирма приключений».

Агентство F-пpecc