Текст книги "Человечина"

Автор книги: Сергей Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ НАЯП ПРИГОРЮНИЛСЯ

Спустившись в первую долину, Наяп отыскал ручей и стал из него пить. На иве, которая склонялась над ручьем как раз отдыхал Супай. Громкое хлюпанье Наяпа его разбудило, и он превратился в муравья. Спустя небольшой промежуток времени Наяп закричал:

– Ой, ой, ой!

– Что такое? – поинтересовалась жена Супая.

Она, пока ее муж отдыхал, рыскала вдоль ручья в поисках какой – нибудь добычи. Но как на зло ни одно из животных в то время не мучила жажда. Поэтому встреча с Наяпом ее обрадовала.

– Что такое? – повторила жена Супая, уже стоя рядом с Наяпом, который лежал в корчах на берегу ручья.

– Муравей укусил меня в пенис, – посмотри как он распух!

– Да, действительно, распух… – стала рассматривать пенис Наяпа жена Супая, – Он похож у тебя на палицу…

– Которой я прибью тебя! – вдруг прозвучала жуткая угроза.

Это Супай вернул себе прежний облик и готовился лишить Наяпа жизни, размахивая каменной дубиной чудовищных размеров. Жена Супая, желая помочь мужу быстрее разделаться с Наяпом, вцепилась зубами в его укушенный пенис, но тут же отстала. Она покатилась по берегу ручья с дикими воплями:

– Ой, жубы, мои, жубки!

В то же мгновение Наяп ударил своим пенисом по палице Супая и она переломилась как сухая ветка. Супай хотел было убежать, но подскользнулся и упал в ручей. Наяп рассмеялся и собрал незадачливых разбойников в кучу. Они были такие несчастные, что Наяп развел костер, чтобы обогреть их и побаловать своим фирменным блюдом. Те решили, что пришелец хочет их съесть и запросили пощады:

– Мы больше не будем! Мы больше не будем!

Но Наяп на это только усмехнулся. Он выдернул из своего тела пенис, как выдергивают морковь из грядки, помочил его своей слюной, чтобы он стал мягким и зажарил его. Он мог себе это позволить. Взамен укушенного у него рос уже новый не хуже старого.

Великодушный Наяп досыта накормил Супая и его жену, а когда те размякли от сытного обеда, приступил к распросам.

– Это ли знаменитые Обезьяньи горы?

– Точно так, благодетель! Дай мы помоем твои ноги…

– Здесь ли я могу найти человечину?

– Сколько угодно, сколько угодно, милостивец! Позволь нам пить воду с твоих ног…

– Где, именно, находится человечина?

– Там! – показали супруги в противоположные стороны и, обернувшись мотыльками, полетели, впрочем, в одном направлении, что безусловно доказывало их злой умысел.

Наяп погнался за ними, да где там. В погоне он пересек ручей, продрался сквозь заросли малины и обнаружил полянку. На полянке пень. На пне медведь сидит, за щепу дергает, а вокруг него вьются мириады мотыльков. Сел тогда Наяп на траву и пригорюнился.

Мимо проходили крестьяне. Один из них, дрожащий в своем рваном армяке, но прижимающий к груди большой будильник на золотой цепи, сказал:

– Поди деньги казенные потерял…

– Не, в карты проиграл… – возразил ему другой и откусил от круга колбасы.

И крестьяне пошли дальше. Их пригласили пить чай к пяти часам к барыне Ермиловне, и им нельзя было опаздывать. Ермиловна была барыня нервная. В случае опоздания приглашенных могла замкнуться сундуке с бабушкиным приданным и нанюхаться нафталину. А чего мужикам с пронафталиненной барыней делать, если только в ломбард сдать, а на вырученные деньги опять же чаю выпить. Но чай в чайной или в трактире сильно уступает чаю в доме с мезоннином…

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ СВЕТОВИД СПАСАЕТСЯ ОТ ПОТОПА

Световид ловко карабкался на одну из гор, увиденных им в начале потопа. Ни острые камни, ни толстые корни деревьев, ни тем более разнообразная фауна, что также тщилась спастись не мешали ему. Но и вода не то, чтобы лизала пятки, но за спиной ясно слышалось ее плотоядное причмокивание. Вот уже и вершина, Световида объяли до пояса облака. Молодому богу пришлось пригнуться, чтобы разглядеть что там впереди. Впереди лежала прелестная котловина. Вся в зелени первобытного леса. Посреди котловины синело круглое озеро.

"Да, – вспомнил расхожую сентенцию Световид, – губит Мировой разум не пиво, губит его вода…" Молодой бог переступил с ноги на ногу, и то ли змея мимо струилась, то ли парнокопытное обделалось, но было на чем подскользнуться. Световид покатился колесом, набивая шишки и ссадины.

Роалю было угодно придать ему ускорение достаточное для того, чтобы закончить колесование только на берегу озера. При этом одна из дланей Световида погрузилась двумя пальцами в озерную воду и произошло чудо. Вода в озере закипела и со дна пошли пузыри, да такие огромные, что достигнув поверхности не лопались, а отрывались от нее и взмывали вверх. Внутри пузырей сидела озерная флора и фауна. Некоторые водомерки и пьявки, лишившись привычной среды обитания, строили такие зверские рожи, что вода потопа, которая уже встала на дыбы на вершинах гор, окружавших стеною озеро, чтобы ринуться на соединение с ним, вдруг устрашилась и отступила восвояси, оставив лишь кучи мусора: оранжевые спасательные жилеты, плоты из пластиковых бутылок, надувные лодки из презервативов и прочую ерунду вроде атомных подводных лодок, дохлых спрутов и отдельных, чересчур увлекшихся потопом, русалок…

– Господин Роаль, как Вам удается останавливать потопы?

– Во-первых, потоп всегда обязан своим происхождением проискам русалок. Это они подбивают тапиров, лемуров и прочих муравьедов на необдуманные поступки. Значит бороться надо не с потопами. Их важную роль в развитии цивилизации никто не будет отрицать. Бороться надо с русалками, и это во-вторых. Как с ними бороться – возникает вопрос. Легко, если знаешь. Допустим, встречаешь русалку. Она тебя спрашивает: "Полынь или петрушка?" Ответишь: «Петрушка» – русалка крикнет: "Ах, ты моя душка", и будет тебя щекотать, пока не описаешься. Чем не потоп в отдельно взятых портках или юбке? Надо говорить: "Полынь!" Тогда русалка испугается и спрячется. Я всегда с собой ношу полынь. Полынью останавливаю потопы. В этот раз тоже остановил.

– Спасибо большое Вам, господин Роаль, за исчерпывающее объяснение. Теперь мы все будем при себе всегда иметь с собой полынь, а не петрушку или лаврушку, чтобы нас соседи с верхних этажей не заливали…

– Спасибо вам, что позвали. Я люблю по телевизору выступать…

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ ГРИБЫ И ЛЮДИ ПРИНОСЯТ НЕПРИЯТНОСТИ

– Спасибо тебе, Роаль, за чудесное избавление от потопа! – торжественно провозгласил Световид, вылезая на следующее утро из шалаша, который он собственноручно соорудил из веток и листьев на берегу горного озера, дабы скоротать ночь.

– Воистину так! – откликнулся Отец-Солнце, начинавший свой обычный променад по небесному своду – Обещаю тебе, Световид, передать твое искреннее славословие Роалю. Я увижусь сегодня с ним у Мо. Пропустим по кружечке за твое здоровье. А ты пока можешь позавтракать, но не забывай, что потоп может повториться, пока ты не установил границы этого мира…

– С удовольствием подзаправлюсь, – сказал Световид и стал черпать ложкой прямо из озера. – И про границы не забуду… – добавил он, начиная чавкать.

За ночь, уха, в которое обратилось, вскипяченное Световидом озеро, даже не остыла, хотя и была немного жидковата, но это издержки прекращения потопа.

– Вкуснятина! – как можно более громко и емко охарактеризовал Световид свои впечатления от еды.

Вскоре появились первые отклики на заявление Световида. Горы наполнились невообразимым шумом, в котором по мере его приближения постепенно можно было различить следующее:

– Это где тут вкуснятину едят?

– Почему на не зовут?

– Требуем доступа к еде!

– Слава еде!

– Ура вкусноте!

Световид уже наелся и растянулся на солнышке переваривать пищу, когда с гор к озеру спустились разновозрастные и разнополые люди в меховой одежде, сшитой довольно небрежно. Видно потоп принес сюда их вместе с мусором. Или они были частью мусора. Люди расселись вокруг озера и стали зачерпывать из него руками. Ели с огромным аппетитом. Световид им не препятствовал. Наоборот он был рад осуществить благодеяние. Жмурясь, он уже представлял себе свою статую из драгоценных металлов и каменьев на берегу этого озера и торжественный ритуал, творимый молоденькими жрицами, на которых из одежды будут только бусы. От грез его оторвали требовательные голоса:

– А добавок будет?

Световид не нашелся что ответить. Оказалось люди выхлебали целое озеро ухи, в котором помещалось целое солнце! Световид только развел руками.

– Мы не наелись. – строго заявили ему люди.

– Ну подите грибов, что ли поищите… – попытался выкрутиться Световид.

Люди недовольно зашумели. В шуме их голосов Световидцу почудилось нечто угрожающее. Один из людей с длиной седой бородой и кривой на один глаз, с горбами и сзади и спереди заметил испуг Световида и зычно скомандовал:

– Садись на оправку!

Люди не сразу, но подчинились, и стали усиленно копаться друг у друга в волосах, выискивая насекомых.

– А ты меня послушай… – обратился седобородый кривой горбун к Световиду и рассказал ему историю.

…Раньше здесь жили одни только бабы, мужиков у них не было. Бабы, как приспичит, ходили в лес, где в больших количествах росли фаллосы. Одной бабе надоело ходить в лес. Она вообще ленивая была, и замарашка к тому же – все время в этом, кстати, озере мылась. А чего мылась, сама не понимала. Ну да это уже совсем другая история. Я тебе ее в другой раз расскажу… Короче, пошла баба в лес, выбрала себе там фаллос и вырвала его с корнем. Приносит домой и давай с ним играться. Игралась, игралась, а фаллос в ней и завяз. Ни сама баба, ни другие бабы, никто не мог его вытянуть обратно. Сели все плакать. Услышал плач Роаль, проходивший случайно мимо по своим делам и вошел в положение бедной бабы – подослал ей мужика, у которого в то время не было фаллоса. Мужик легко вынул фаллос из бабы. Все обрадовались. Устроили праздник. Одна ему мясо подает, другая пиво. А у мужика обе руки заняты. Он взял и засунул фаллос себе между ног и стал угощаться. Угостившись на славу, мужик решил отдать бабе фаллос, но фаллос к нему уже прирос. Тогда бабы оставили мужика у себя жить. В лес по фаллосы ходить перестали. Без употребления фаллосы выродились. Теперь их называют грибами. Кушать их нельзя.

– Чепуха! – рассмеялся Световид.

– А ты попробуй съесть один…

Световид огляделся и сорвал первый попавшийся серенький сморщенный грибок. Подмигнул старику и в два счета сжевал. Старец повернулся к нему спиной и скомандовал своему народу:

– Кончай оправляться!

Потом, не поворачиваясь, показал костлявым с отросшим ногтем пальцем на Световида.

– Смотрите на чудака!

Народ бросил своих вшей и стал подтягиваться к тому месту, где находился премудрый старик и повеселевший Световид.

– Смотрите, смотрите! – сказал вошебоям Световид. – Только я не чудак, а борец с тьмой невежества.

– Под ноги себе посмотри, борец… – презрительно хмыкнула какая-то женщина с колтуном на голове.

Борец опустил глаза и сей момент сомлел. Первобытного хохота уже не услышал. Лежал в беспамятстве. Старейшина взял себе одеяло Световида и палку-копалку. Вечное перо забросил подальше, а бензиновую зажигалку отдал племянникам-токсикоманам.

С этими племянниками просто беда. Пока они мальцами были вроде ничего себя вели. Строили планеры, из головастиков выращивали лягушек, собирали металлолом и макулатуру. Книжек не читали. Так на кой они, книжки? Их с кашей не съешь, в карман не положишь, печку не протопишь. В кабинете у отца сидели часами – в шашки играли, и слава Богу. На улицу не ходили, с хулиганами не водились. Но однажды на племянников нашло. Пошли они после школы в библиотеку. Взяли пару книжек с пивом. Но то ли пиво было несвежим, то ли в книжках картинок было мало, но изменились племянники. Однажды их сосед шел с получкой домой, ему на встречу племянники из подворотни, будто к чужому.

– Стой, – говорят, – подавай деньги!

– У меня, братцы, нет. Все с товарищами пропил.

У грабителей руки опустились.

– Ты, дядя Фриц, – говорят, – нас извини. Мы не со зла. Болезнь у нас.

Тут дядя Фриц все и понял. Ребята сделали свой выбор в пользу клея и стирального порошка. Что ж, дело молодое. Хотел дядя племянников к доктору свести, да не успел. Катаклизм случился. Смыл потоп докторов, токсические вещества, подворотни и полпивные, а болезнь у племянников осталась. Пришлось научиться с нею жить. В конце концов, живем же мы с диареей и насморком.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ СЕМЬЯ БОГОВ РЕШАЕТ ПОДАТЬ ПОМОЩЬ СВЕТОВИДУ И НАЯПУ

Отец-Солнце как раз чистил свои ботинки на небесном бульваре, поэтому все видел и все слышал. Проходя мимо берега реки Прорваниха, где заседало семейство богов, сообщил им о печальном приключении их младшего отпрыска азбукой глухонемых. Семья уже и сама встревожилась, ведь Отцу-Солнцу ботинки на небесном бульваре чистила Тетка-Луна. Это было недоброе знамение.

– Придется, по-видимому, опять Игруна будить… – озаботился выручить Световида Бог мух.

– Скажешь тоже, – возразила ему Золотая Баба, – Тут водой делу не поможешь. Надо туда Зверя подослать.

– Точно! – согласился Зверь. – Я им страсть покажу!

– Рано им еще страсть показывать. – перебила Зверя Цуна, – Мутные они еще… Давайте у Знича спросим. Он здесь все таки недавно, со свежим взглядом…

Бросили каждый в костер, у которого грелись, по щепотке соли.

– Сильного пора рожать. – ответил пламенной пляской Знич, – Пусть он Наяпу поможет.

– От чего же Наяпу Сильный должен помогать, а не Световиду? – удивился Зверь. – Наяп – дух, Световид – молодой бог…

– Угадай с трех раз…

Зверь стал гадать, а все остальные стали рожать Сильного. Рожали – рожали, рожали – рожали, рожали – рожали… Зверь так и не угадал, но Сильного родили. Вручили ему в одну руку дротик, а в другую серебряный шар.

Стали кричать в очередь на ухо, а новорожденный им отвечал.

– Ты кто?

– Сильный!

– Еще ты кто?

– Злобный!

– А еще ты кто? Может конь в пальто?

– Нет, я голый дерусь…

– Ишь, какой смелый!

– Какой есть…

– Иди Наяпа выручать.

– Иду…

– Нет, беги!

– Бегу…

И побежал Сильный на выручку к Наяпу.

– Я так и не понял, по что он к Наяпу побежал: надо к Световиду. – думал вслух Зверь, глядя как удаляются сверкающие пятки Сильного.

– Дурак ты, хоть и Зверем пишешься… – оборвала его Золотая Баба.

– Сама такая и даже хуже! – парировал Зверь.

Цуна решила прекратить ссору своих детей.

– Ладно, Зверь, отправляйся и ты.

– Куда? – опешил Зверь от неожиданности.

– За кудыкину гору сажать помидоры… – опять встряла неугомонная Золотая Баба.

Бог Мух не выдержал и отвесил Золотой Бабе подзатыльник. Та обиженно умолкла.

– К Световиду пойдешь. Посмотришь что и как. Может помощь какую подашь… – утерла Цуна украдкой слезу.

Каково матери сразу с двумя дитятями расставаться, тем более, один пропадает уже незнамо где.

– Уррряу – вскричал Зверь.

Рядом с лагерем Святого семейства пасся небольшой табунок страусов эму. Зверь вскочил на спину к вожаку и выпустил когти. Вожак страусов издал отвратительный звук и бросился со всех ног наутек, а за ним и весь его табун.

– Зря ты на зверя напраслину возводишь. – сказал Золотой Бабе, глядя на это, Бог Мух, – Сообразил, смотри-ка, и на счет транспорта и насчет провизии на дорогу. Да как ловко!

– Приспичило, вот и сообразил. – со скептицизмом в голосе ответила на замечание брата Золотая Баба, – На несколько ходов вперед он все равно рассчитывать не умеет.

– А мы поглядим!

– Поглядим!

Чтобы унять детей Цуна взяла и вправду протерла им гляделки. Чего спорить, когда можно самим во всем убедиться. Тут к берегу реки Прорваниха, на котором располагалось Святое семейство течением прибило бутылку. Цуна расковыряла газетную пробку и вытряхнула из бутылки послание от мужа своего Татая. Принялась его Цуна разбирать, и надо ли говорить, что увидали ее дети не то, что собирались…

Бутылку из реки выловить у духов всегда считалось за удачу. Повелось это с тех пор, как Роаль однажды повздорил с матерью кому из них гречку перебирать, и пошел ей на зло в речку топиться. Топился, топился, топился – не может утопиться. Почему? Глядь, бутылка плывет. Понял Роаль, бутылка в речке его место занимает – не дает утопиться. Выловил Роаль бутылку и поменял у попа на леденец. Леденец матери отнес, так и помирились. Вместе стали гречку перебирать, и всем остальным заповедали все распри миром решать.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ДЕТИ ДУХОВ НЕ СКЛОННЫ К УЧЕНИЮ

"…Давно не видел тебя, дражайшая супруга Цуна. Поэтому решился нарушить Великий запрет на письмо, ибо нет уж у меня душевных сил телепатировать тебе все это. Ты уж давай там сама кумекай что к чему, с первого укуса.

Суд над Наяпом не вернул жизнь деревни в обычную колею. Да этого никто и не ждал. Все был готовы к переменам. Но не к тем, что стали происходить. Но начну по порядку. От начала времен.

Всемогущий Бог, который всем нам известен как двоюродный дедушка нашего Роаля, оглядел землю. Земля была телом его блудной дочери – Госпожи Земли. Как вошла она в возраст, так обуяла ее похоть. И возлегла она бесстыдно. Но некому было взять ее. И отец ее был занят. Он строил небо. Отстроившись и плотно поужинав с хлебным вином, Бог только узрел зовущую плоть дочери своей. И понял он, что она его возбуждает. А казалось бы от чего? Ведь Бог даже и не знал про существование Госпожи Земли. Просто, когда Бог строил небо, то так запарился, что Госпожа Земля отслоилась от Бога.

Короче захотел Бог Землю. Но не гоже отцу совокупляться с дочерью. И вот Бог создал людей. Чтобы тешили Бога и Госпожу Землю. Из чего создал людей Бог? Из волос, ногтей, перхоти, пота и других выделений Госпожи Земли. Стали люди тешить Бога и его дочь. А про нас Бог и его родня с тех пор знать не хотят. Роаль за нас хлопочет, но все без толку. А зря!

Ведь после строительства неба Бог стал его украшать. Поместил на небо солнце, луну, планеты, звезды, кометы и прочее. Правда, стало очень красиво, но всякий раз, после появления новой детали, отслаивались от Бога дочери – Госпожи Земли. И все они похотливыми становились в свой срок. Но ни с одной не лег Бог. Каждой дочери на потеху сделал людей. Теперь творение закончено. Наверное можно обратить внимание на нас – мы же какая никакая, а тоже родня. Так нет, и в нашу сторону даже не глядят. Все с людишками забавляются.

А нам помощь ой как нужна! Дочери бога наслоились друг на друга так, что люди оказались в опасной близости от нашего мира. Нет-нет, да и вмешаются в не свои дела. Более того, в последнее время даже зверолюди и просто звери трутся в нашем мире как у себя дома. Смута от них одна. Чтобы не было ее Бог сам постановил время от времени миру нашему перерождаться, чтобы шуты его дочерей нас не донимали, а через нас и его самого. Но для таких великих трансформаций очень много нужно энергии. Энергия человечины оказалась самой лучшей, слава Богу. Но доставлять ее к нам в мир стало трудно. Избаловали Госпожи земли своих забавников. Не ловятся они теперь в необходимых количествах как в старые добрые времена. Научились обходить все ловушки и силки. Приходится за ними ходить в самые дальние уголки Земель, и, как тебе Цуна отлично известно, без всякого успеха. Ведь люди очень хитрые. Госпожи Земли выучили их всяким штукам. А нас никто ничему не учил.

Я решил изменить положение с учебой и открыл в нашей деревне школу. Но дети из школы бегут! Я показывал им книги. Рассказывал про что в них написано. Из моего письма, Цуна, теперь и ты знаешь их содержание. А глупые дети думают, что книги хотят их съесть и убегают в сортиры, где прячутся в писсуарах, в лампах дневного света и в водопроводных кранах. Оттуда их не выковырять ни лаской, ни сладким, ни угрозами, ни добавочной порцией вишневого компота. Все безнадежно!

Итак, я принял решение. Это письмо я пропитал своим семенем. Сделай одолжение, Цуна, сверни его в трубку и засунь себе куда следует. Увидишь как будет здорово. Детям скажи, что я секретный агент и уехал в длительную командировку…"

Послушная жена все сделала как велел ей любимый муж. Быстро сопрело письмо. Вместо него из чрева Цуны вылез Татай, только маленький, с четырьмя конечностями, с более густой шерстью и веселый – веселый. Новый Татай присел, будто хотел облегчиться после долгой дороги и снес закопченый чугунок.

– Для детей – гостинец… – Татай чмокнул свою половину в колено и исчез в высокой траве.

– Татай – леший… – только и успела сказать Цуна, потому что ей опять пришло время родить.

Цуна еще девочкой была, когда про такой случай услышала. Одна чесапель, не спросясь родителей, поехала в город на автобусе и пропала без вести. Прошло сколько-то времени. Один смелый бородавочник отправился в город на охоту. Идет он по улице, смотрит у собаки, что с ним была, шерсть на загривке дыбом встала и пасть ощерилась. Охаботился бородавочник: на кого это она. А это дяденька на скамеечке сидит, газету читает. Дивно стало бородавочнику. Добыча сама к охотнику идет. Поднял духовое ружье на дяденьку и дунул. Дяденька охнул, газету выронил и потащился с улицы в подъезд. Охотник за ним собаку пустил, и тоже преследует. Зашли в какую-то квартиру, чуть ли не на десятом этаже. В прихожей дохлый дяденька валяется, а в комнате к батарее наручниками чесапель прикована. Сидит чесапель и плачет:

– Кто меня теперь поить-кормить будет?

– Я! – говорит бородавочник, а сам дяденьку в мешок складывает

– Ах! – говорит чесапель, увидав охотника, и слезы у нее в тот же миг высохли.

Бородавочник перекусил оковы, собрал чесапель и вывел ее к отцу с матерью в Деревню Духов. Те хотели замуж ее отдать за спасителя, да нельзя. Тот дяденька, у которого их дочка жила, был лешим. После житья с ним три года надо в одной воде мыться, а потом еще три года в другой, а потом пять лет под Роалем себя чистить. Любой бородавочник за это время бабочкой обернется и улетит. Почему Татай лешим обернулся – загадка. По всему не должен был. Ладно бы комаром или слепнем, но ведь лешим! Вот еще забота…