Текст книги "Человечина"

Автор книги: Сергей Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

В КОТОРОЙ СВЕТОВИД ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ЭФИРНУЮ ОРБИТУ

Кладбище деревни Духов оказалось совсем небольшим. Вероятно, информация считанная Световидом с небесной Матрицы о зажиточности здешних жителей оказалась весьма преувеличенной. Даты на могильных камнях показывали все больше восемьдесят, девяносто и даже сто лет жизни покойников. Очень редко встречались цифры в диапазоне от шестидесяти до сорока. Моложе тридцати не попадались совсем. Наяп уже отчаялся найти искомое, когда наткнулся на то, что надо. Возраст покойника был четырнадцать лет, пол женский, девственница, причина смерти – СПИД. Заражение произошло при внутривенных инъекциях наркотиков опиатной группы.

"Вот тебе и высокий уровень жизни в деревне Духов!" – сердился про себя молодой бог, возлегая на этой могиле и взгромаждая себе на грудь велосипед. – "Голь-моль, рваные ботинки, ржавые гвозди…"

Световид снова закинулся мокрицами и активированным углем и закрыл глаза. Лежал, лежал, потом забормотал: Под небесный лисапед Пел кабанчик на обед. Ступа, ступа – тру-ля-ля! Убежал агути, Выиб Крыса короля, Тутти, фрутти, брутти…

Вдруг могила под ним стала растворяться. Молодой бог вскочил, забросив велосипед за спину, на ноги и спрятался за мешок с горшками, который свалил у могилы.

Могила тем временем растворилась, и оттуда вышел весь в перьях и блестках, в босоножках на высокой платформе из чертовой кожи собственной персоной известный поп-сингер Прилип К – Перцовой. В руках поп-сингер держал крышку гроба. Его веки жирно вымазанные синим дрогнули и поднялись. Прилип огляделся. Заметив за мешком с ночными горшками Световида, замахнулся на него крышкой гроба, но удар не вышел. И горшки и Световид остались целы. Тогда поп-сингер покачался на зыбких ножках и побежал к кладбищенскому киоску, где для нужд посетителей днем торговали разной мелочью: презервативами, одноразовыми шприцами, вазелином, губной помадой, тенями, краской для лобковых волос, чулками, колготками, бесстыжим нижним бельем и дезодорантами для ног.

Добежав до киоска, Прилип начал ощупывать его. Найдя дверь, певец начал остервенело ее грызть. Световид схватил свой мешок и побежал к нему. Пока Прилип грыз дверь, молодой бог вытаскивал ночные горшки и расставлял их перед киоском в шахматном порядке. Закончив, молодой бог тихонько свистнул. Прилип услыхал и повернул свое рыло. Оно все было облеплено опилками.

– Пописать не желаете, мистер? – спросил Световид поп-сингера, а про себя подумал: "Куда струю поп-сингер направит – там значит быть востоку, в противоположной стороне будет запад, ну и так далее… А мне сей же секунд на велик сидать и вперед – соответствующие вешки расставлять…"

– Куда пописать? – ответил вопросом на вопрос поп-сингер.

– В горшочек.

– В который из них? Вон их сколько…

– Любой выбирайте.

Стал Прилип К– Перцовой выбирать и никак не мог остановить свой выбор на каком-нибудь одном. Каждый горшок ему по своему нравится. Это было бы еще ничего, пока писать поп-сингеру не хотелось. Но захотелось со временем, а выбор не сделан. Стал он кукситься, ножками сучить, корча его одолела. Того гляди описается.

– Пой! – приказал ему Световид, а сам думает: "В какую сторону он сое хайло направит там восток и будет, в противоположной стороне запад, ну и так далее…"

– Не могу – описаюсь! – шепчет Прилип.

– Писай в горшок!

– Не могу – не выбрал еще!

– Писай так, а потом пой!

– Не могу не в горшок писать. Не так воспитан…

– Разожми, разожми кулак, дурень! Лопнешь, ведь…

– Я лучше спою!

И запел, крутясь вокруг своей оси то, в одну, то вдругую сторону: Молодая красивая муха, Что знаешь ты о зиме? У тебя, ведь не мерзнет ухо, Не тоскует душа по весне. Ты, веселая, в теплом угаре Совершаешь люстры облет. Ничего ты муха не знаешь Про клопа вмерзшего в лед. Он, ведь муха, влюблен был в тебя, А его стрясли с ковра, Когда выпал первый снег… Эх, недолог клопий век!

– Круто! – воскликнул Световид, ошарашенный зрелищем, и зааплодировал. Прилип, качая перьями раскланялся и вернулся к двери киоска. Наконец он прогрыз ее достаточно для того, чтобы она отворилась. Певец нырнул внутрь и скоро вернулся с хоккейной клюшкой. Этим предметом Прилип К-Перцовой в один момент расколотил все горшки и стал примериваться к молодому богу, чем вернул ему осознание собственной миссии.

– Ишь, чего удумал, болезный. – сказал на это Световид и высунул из-за пазухи топор, который только что сотворил из одного из своих ребер. – На кусочки покрошу!

– Да я так только, течь вышел дать… – застеснялся вдруг Прилип и приставил себе к правому боку клюшку. По клюшке заструилась желтая водица, источая тончайший фиалковый аромат. Растекаясь, она оросила горшечные черепки, и те превратились в жуков, червяков, галок, мышей и змей. Стали они расползаться, разлетаться, разбегаться по кладбищу.

"Не прост мертвец" – подумал молодой бог и снова обнажил топор. Но стругать вешки было не из чего.

Прилип К-Перцовой бросил свою клюшку и побежал к своей могиле. Световид за ним, приметив куда клюшка показала, упав.

– Врешь – не уйдешь! – кричал он вдогонку мертвецу.

Так и вышло. Мертвец подскользнулся на одном из гадов, им же выпущенных, и упал, ломая каблуки босоножек. Молодой бог его немедленно оседлал и давай нахлестывать по жирным трясущимся щекам, осыпая с них пудру.

– Обманщик! Обманщик!

– Пусти меня, чудище! Чего я тебе сделал? – запричитал мертвяк.

– Как чего? Как чего! Куда девку дел, что по камню в твоей могиле значится? Я из нее вешек настругать хотел – границы вселенной обозначить!

– Не знаю! Я ее вызывал, вызывал, вызывал… Ты же сам видел! Еще помогал мне…

– Помогал, помогал… А девки нет! Где ж она?

– Роаль ее знает. Была… Точно была! В прошлый раз от вас тоже на веслосипеде приезжали, так она стругалась в лучшем виде. И так и сяк и наперекосяк…

– Знаю. Потому и сейчас приехал. А ее нет! Придется тебя, гнида кладбищенская, оживить. Девки нет. Сторон света мне сразу, точно не показал. Вот опять Игрун проснется – опять от потопа черте куда бежать, что ли? Нет, дудки! Я тебя, мешок с дерьмом оживлю. Ты у меня вспомнишь, сученок, как в один день шесть бутылок водки выпивать с одной карамелькой на закусь, по три пачки сигарет без фильтра выкуривать, три сольных концерта давать, в клипе сняться, поэму сочинить, трех мальчиков, четырех девочек и одного старого козла оттрахать, а потом еще до утра в компании приживалов и прихлебателей за чаем с баранками о душе и духовности спорить до хрипоты, до поросячьего визга…

– Еще бы кокаинчику грамульку-другую в день или по вене чего пустить… – размечтался мертвяк.

– Ша! – строго сказал молодой бог и начал процедуру оживления покойника.

– Ай-ай-ай! – запричитал Прилип К-Перцовой и забился, заходил ходуном под Световидом. Тот даже испытал неожиданно для себя род некоего удовольствия.

– Говори, полумертвый, где девка?

Певец почувствовал как по его членам побежали токи жизненной силы и решил признаться.

– Я ее замуж выдал.

– Куда? За кого? – поинтересовался молодой бог, останавливая процедуру оживления, но не так быстро, как это хотелось мертвому певцу.

– В город, за двух парней сразу. Они сиамские близнецы. Один санитаром в морге работает. Другой новости на радио читает. Но им тоже любви хочется…

– Детали?

– В дупле. Дупло в дубе. Дуб в лесу. Лес на острове. Остров в море. Море на пятой сверху Земле.

– Откуда сверху считать? От нас? От Роаля? От небесного бульвара? Говори, падла, не то оживлю! Будешь на МТV Передачу Для Тех Кто Не Спит до скончания времен вести!

– Не надо! От Роаля считай… А мне дай спокойно погнить, пожалуйста?

– Хитренький какой! Я еще не все у тебя вызнал… Колись, мразь, какой калым за девку взял?

– Да так, пустяки…

– Делись.

Мертвый певец вынул из-за щеки ком жевачки, оторвал половину и протянул с видимым сожалением Световиду. Тот с радостью принял подношение. После этого молодой бог слез с Прилипа и помог ему подняться. Они расстались у могилы. Прилип К-Перцовой зарылся обратно, а молодой бог вынул топор. Потом Световид растянул жевачку сколько можно в длину. Один конец прикрепил к топору, другой положил себе в ротовую щель. Потом размахнулся и забросил топор высоко-высоко вверх. Топор, пробив все сферы, вылетел в свободный эфир и стал там вращаться. Световид начал собирать жевачку и через некоторое время притянулся к топору. На топоре Световид уселся поудобнее и стал обозревать пятую от Роаля вселенную с целью установления ее границ.

Надо признать, вселенная оказалась дерьмовенькая. К примеру, на вопрос:

– От чего вы торчите?

– Безысходность… – следуют ответы многочисленных разнополых обломовых, прячущих свой страх каждодневных вставаний по будильнику, умываний, чистки зубов и ушей, хождений на учебу или работу, обзаведения семьей и прочего…

Конечно, лучше лежать в гноище или в крайнем случае подставлять задницу дворнику Сасквийзу за возможность собирать пустые бутылки от этого подъезда до той песочницы.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ НАЯП ОБРЕТАЕТ ИСКОМОЕ

Худое было житье Херуше и Ибуче. Век, другой, третий и так далее они прожили, а детей не нажили. Смолоду перебивались так-сяк – крали их у соседей, покупали у цыган, усыновляли-удочеряли через Международный Красный Крест. Теперь же состарились оба, тарелку щей налить, стакан портвейна поставить, парашу вынести некому. Вот Херуша с Ибучей и тужат и плачут.

Мимо полз Роаль. Он искал обрыв провода, по которому Бог ценные указания дает и просьбы принимает. Обрыв отыскался аккурат в хижине Херуши и Ибуче, на беломраморном полу в ванной комнате, рядом с джакуззи. Роаль соединил концы обрыва зубами, из-за голенища достал алюминиевую ложку и начал выстукивать по проводу азбукой Морзе печальную историю Херуши и Ибуче. Меры были приняты незамедлительно.

На теле Шри Джамала Виссариона Муна-Иудовича выступил пот. Мун-Иудович обтерся капустным листом и позвал жену. Пришла жена. Она взяла капустный лист и приложила его к своему телу. В результате жена Шри Джамала Виссариона забеременела.

Весь срок беременности она беспрерывно курила марихуану, поглощала в неимоверных количествах сладости, смотрела телевизор и ни разу не помыла ног и не воспользовалась интернетом, даже когда у нее кончились прокладки.

Пришел срок родить. Шри Джамал Виссарион Мун-Иудович вылез из барокамеры, надел свой выходной костюм от Бартенева, оторвал жену от телевизора и повел ее к реке.

В реке Мун-Иудович поймал рыбу и приставил рыбью голову жене между ног. Рыба прокусила отверстие, но слишком маленькое, чтобы вышел из него какой-нибудь толк. Тогда Шри Джамал Виссарион поймал выдру. Выдра расширила отверстие. Тогда родился Дэни. Жена Муна-Иудовича зашила его в холщовый мешок и отправила посылку Херуше и Ибуче экспресс-почтой.

Дени рос и постепенно в разум вошел. Херуша купил ему газонокосилку и поручил ухаживать за газоном перед домом. Ибуче стал носить ему на газон кока-колу и гамбургеры. Придет, встанет на краю газона, мигает подведенными глазками и, сложив накрашенные губы трубочкой зовет: "Дени, лапочка, коси ко мне: я тебе чифан мало-мало принес". Дени услышит, на газонокосилке к Ибуче подъедет, сенцо к его ножкам высыпет, почифанит и дальше косить уедет. Сенцом Ибуче дома тюфяки и подушки набивает, потом их бездомным отдает.

Однажды Ибуче во время такого полдника сообщил Дэни с тревогой в голосе следующее:

– Дени, милочка! Будь в ближайшее время весьма осторожен, ибо тебя караулит ведьма Чивилиха. Смотри, не попадись ей в когти!

– Не беспокойся, Ибуче! Я знаю где у нее кнопка! – так самоуверенно ответил на предостережение смелый газонокосильщик.

На этом они расстались. Один стал косить, другой пошел посуду мыть.

Как то раз, Ибуче еще не приходил, у кромки газона на котором трудился Дени в поте лица своего, притормозил бензиномоторный экипаж под розовым с кистями балдахином. Пилот экипажа, весь в белом, вышел из него и сделал несколько шагов, будто решил размять затекшие конечности, а потом вдруг, как бы не обращаясь к Дени, громко и отчетливо, так чтобы Дени сквозь стрекот газонокосилки услышал, произнес:

– Мой юный друг, не желаете ли совершить кругосветное путешествие на моей личной яхте «АМБАМАНЬ»? Бесплатный стол, карманные деньги, секс в презервативах и близкое знакомство со всеми департаментами сокровищницы мировой культуры гарантирую.

– Нет уж увольте, почтенный господин – ответил ему Дени, распознавший хитроумную ведьму Чивилиху. – Я лучше выучусь, получу хорошую работу, заработаю денег и самостоятельно приобщусь к сокровищнице мировой культуры.

– Как хотите, мой юный друг – не обиделся почтенный господин в белом и укатил в своем бензиномоторном экипаже искать подходящего имиджмейкера. Тяжело нынче духам добывать человечину. Даже таким продвинутым и умудренным как Наяп.

Вскоре явился Ибуче с накладными грудями под полупрозрачным пеньюаром со своей обычной кока-колой и гамбургерами. Дени безбоязненно подъехал к нему. Соскочив с газонокосилки, Дени выбил ножкой в босоножке поднос с едой из рук Ибуче и плюнул на его прическу.

– Надоела мне твоя мусорная еда! Хочу свежевыжатого апельсинового сока и греческий салат с гренками! – кричал Дени на Ибуче.

– Никак Чивилиха здесь побывала! – запричитал Ибуче, размазывая слезы и грим по лицу и пытаясь ухватить для поцелуя подошвы дениных босоножек, которые нещадно его пинали.

С поцелуем не вышло. Дени дал Ибуче такого пинка, что тот улетел в хижину, прямо на кухню, сверкающую никелем и кафелем и благоухающую настоящим «Фэйри». А Дени вернулся к своей газонокосилке. Херуша взирал на это с балкона, увитого плющем и виноградом с видимым удовольствием.

Ибуче еще готовил для Дени новый ланч, как у кромки газона остановился расписанный рекламой интернет-магазинов скутер, с которого соскочила самка обезьяны-ревуна в русском сарафане и кокошнике. Ей даже не надо было реветь, Дени сам к ней подъехал на своей газонокосилке и разинул рот. Обезьяна-ревун сняла с плеч прозрачный пластиковый рюкзак и в раскрытом виде сунула Дени его под нос. На голубом матерчатом дне рюкзака пищала живая мидия, которую обильно поливал лимонным соком вареный рак. Надо ли говорить, что через мгновение Дени оказался в рюкзаке, горло которого в следующее мгновение было затянуто. Сам рюкзак тут же повис на плечах обезьяны-ревуна, оседлавшей скутер. Скутер пропал уже из виду, когда Ибуче вынес на газон ланч такой, как просил Дени. Но вместо Дени Ибуче нашел только газонокосилку и кокошник, оброненный Чивилихой-Наяпом. Потом Херуша затолкал этот кокошник Ибуче в задний проход, тот даже не пикнул, но продолжал покорно кончать в подставленную пасть своего партнера, в которой теснились в три ряда золотые зубы с вставленными в них бриллиантами, а из утробы поднимались болотные испарения.

"Только бы жабы не захлебнулись…" – думал Ибуче.

"Как добр к нам Роаль" – думали жабы в утробе Херуши.

Херуша ни о чем не думал. Он наслаждался гармонией мироздания.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ,

В КОТОРОЙ К НАЯПУ ОБРАЩАЕТСЯ БОГ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ПОЛУЧАЕТСЯ

Наяп мигом примчался на скутере со своей добычей в Деревню Духов. Но на ее месте нашел Диснейленд. Без сканирования, показывающего наличие вживленного в мозг чипа постоянной связи с Большим Братом в Диснейленд Наяпа не пустили и никакие апелляции к политкорректности не помогли. Вахтеров нынче набирают из косовских албанцев, а они букву закона чтут превыше всего. Оставалось Наяпу гадать в каких машинах для приготовления поп-корна или плитах для поджаривания хот-догов сгинули односельчане, но не из таковских он был…

Рванул Наяп на берег реки Прорванихи к семейству богов. Небось они паршивцы лажу сделали. Где это видно на одном жабьем молоке без человечины прекрасный новый мир лепить! Вот и обратилась Деревня Духов черте во что. Но обнаружил не лагерь лесных кочевников, а, хотя и неказистую, но избенку, а рядом огород с зарослями конопли и гороха, и ну когтями по щелястой двери дубасить, да припадать к щелям время от времени, силясь углядеть кого-нибудь во мраке, пахнущем кислым.

– Открывай, Цуна-тетка, я тебе человечины принес! – кричал он при этом и сам пугался и голоса своего и деяний, так все было необычно.

Долго никто не шаркал, хотя слышался и чей-то храп и постукивание и какое-то бормотание. Наконец дверь со скрипом отворилась. Сначала из нее прыснул черный кот, тащивший в зубах круг колбасы. Затем показалась вся в парше и коросте дама с таким длинным носом, что он путался у нее в ногах, одна из которых была костяная. Единственное, что несколько примирило Световида с ее обликом, было то, что за спиной у нее трепетали прозрачные крылышки наподобие стрекозиных. Дама-стрекоза волокла за собой кочергу, намереваясь, вероятно, ею наказать вороватого кота, хотя того уж и след простыл, хотя аммиачный запах колбасы еще держался в атмосфере.

– Здраствуйте, тетя. – сказал Наяп осторожно и потрогал даму за длинный нос.

– Здраствуй, сынок. – без всякого энтузиазма ответила носатая.

– Чегой-то вы тут квартируете и где все? – продолжал осторожно прояснять ситуацию Наяп и стал ощупывать костяную ногу дамы.

– Этот дом – мой от начала времен. А кто это – все?

– Все? Односельчане? Наша семья! Твоя семья! Братья – сестры… Да чесапель ли ты по прозванию Цуна?

– А ты – Наяп? Остроухий долгоносик?

– Точно я Наяп – остроухий долгоносик!

– Точно я Цуна – чесапель…

С этими словами странная дама взяла Наяпа за мохнатую морду и ввела в избушку. Когда глаза привыкли к полумраку, царившему в ее внутренностях, Наяп разглядел скромное убранство. Значительную ее часть занимала китайская лежанка с вмазанной в нее печкой. На лежанке лежал некто грязноногий, и время от времени тихонько матерившийся. На полу лежала большая деревянная колода. По колоде лениво тюкала вилкой чумазая нагая рогатая девчонка. Всякий раз после тюка с колоды поднимался рой мух и особенно сильно пахло калом. Ничего больше в избе не было, если не считать консервной банки с бензином, в которой плавал чадящий фителек и битых бутылок из-под водки и пива.

– А где Знич? – поинтересовался Наяп.

– Потух. – коротко удовлетворила его интерес дама с костяной ногой.

– Да как же! – опешил остроухий.

– Из Пачу вообще рыбий жир сделали. – как бы оправдываться начала было дама, да перестала и села на грязный пол, – А прочие на карнавальные маски пошли… – были ее последние слова, что-либо пояснявшие.

– А я человечины привез. – потряс Наяп рюкзаком.

– Ну давайте пожарим человечину. – донеслось с лежанки.

– Знич потух. – подала слабый голос чумазая рогатая девчонка.

– Тогда замаринуйте ее. – поступило указание с лежанки.

Девчонка уронила вилку и поплелась к Наяпу. Мухи наконец нашли покой на колоде.

Изба была мала, но рогатая была сильно истощена. Дважды на пути к Наяпу чумазая ложилась на пол отдохнуть.

Долгоносик еле дождался вытряхнуть Дени ей прямо в руки. Самому к девчонке подходить было в ломы, да и противно. Дени в девчонкиных руках стал вырываться.

– Мятную конфетку хочу, чтобы освежить полость рта! – кричал он.

– Он у меня по дороге целого лобстера сожрал. – извиняясь, объяснил непотребное поведение человечины Наяп.

– А мне по фигу. – еле слышно вякнула девчонка и целиком заглотила Дени. Только ножки его в босоножках торчали презабавно.

Рогатая уселась на пол и стала сосредоточенно пережевывать Дени. С полу поднялась носатая Дама. Она вытащила из ноздри своего носа лютню.

– Побалуйся пока человечинка будет готова. – сказала она, вручая долгоносику инструмент.

Остроухий хотел сказать, что не умеет играть, но все таки вышел с лютней на крыльцо. Со всех сторон на него смотрела худо-бедно, но устроенная Световидом вселенная. Восточный ветер качал стройные стволы вениковых деревьев и сдувал с облаков дремлющих под кайфом ангелов. Не у всех у них раскрывались парашюты.

На голубом вертолете низко-низко пролетел Бог. Пальцами, вымазанными в мороженном, он щелкнул Наяпа по носу и сказал:

– Хочешь, бесплатно кино покажу? А в подарок пятьсот эскимо?

"Про приключения! На палочке! Очень хочу…" – хотел было ответить Наяп Богу, но вместо этого ударил по струнам и… заревел:

РУ – РУ – РУ

Чумазая рогатая девчонка от этого рева подавилась человечиной и закашлялась. Костоногая дама вытащила из печи закопченый чугунок и стала чумазую из него поить, приговаривая:

– Пей, чуша, пей жабье молоко… Папка в гостинцах прислал. Оно того, пользительно очень. Лучше всяких ласточкиных гнезд…

Обезьяна снова ударила по струнам балалайки и заревела. Рев был так силен, что Световид вместе со своим топором сошел с эфирной орбиты и камнем пошел вниз, пробивая одну за другой сферы. Он упал 30 июня 1908 года в бассейне реки Подкаменная Тунгуска в Восточной Сибири. На площади около 2000 квадратных километров поваленной ударной волной тайги не было найдено никаких останков. Но это же смешно…

К О Н Е Ц

Июль – август 2000 года.