Текст книги "Выживальщик (СИ)"

Автор книги: Сергей Тишуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– А противостоять таким уродам, могут только другие уроды, – закончил мысль Крайнова охотник, – Потому что нормальный человек не способен творить зло и создавать мерзости. Даже если всё это дерьмо вершится во благо.

– Ты сам всё понимаешь, – усмехнулся полковник.

Наконец машины вырулили на дорогу, представляющую собой хорошо утрамбованную гравийку, древнюю, как само село, с давно не обновляемым и не ремонтируемым покрытием.

Уазик пристроился к КАМАЗу. Через поле, смешно переваливаясь и подпрыгивая на рытвинах, спешил пикап, умелыми руками превращённый в тачанку.

Ребята, в пылу боя, забрали довольно далеко вправо, преследуя подраненных морфов. Оставлять в тылу живых тварей никто не собирался. Слишком большой риск для небольшого отряда. Никто не знал, сколько подобным созданиям требуется времени на регенерацию. Даже само слово «симборг» многие услышали впервые. А уж степень их живучести или способность к морфаллаксису, определять никто не решался. Возможно, Дмитрий Николаевич и знал ответы, но понимая склонность профессора к долгим и нудным объяснениям, расспрашивать его Данила не стал. Нельзя сейчас терять минуты на пустые разговоры. Лучше отложить вопрос на потом, когда отряд забаррикадируется за прочными стенами гостиницы и будет в относительной безопасности.

Глава 15

Леший не слышал, как открылась дверь, но мгновенно среагировал на лёгкий сквозняк, дохнувший в лицо из приоткрытой оконной створки. В ту же секунду он сорвал с головы наушники и, развернувшись, наставил на вошедшего пистолет.

– Спасибо, Василий Иванович, за столь радушную встречу! Ты хоть на предохранитель поставь, а то пристрелишь ненароком, – ехидно заметил Малюта, снимая с плеча автомат и плюхаясь на диван. Пружины под кожаной обшивкой горестно клацнули, а безопасник, вытянув уставшие ноги, спросил:

– Может хоть рюмку чая уставшему подчинённому предложишь? Или на сухую докладывать?

Воевода выключил питание рации, погасил настольную лампу, узконаправленно освещавшую тетрадь с шифрами для секретных радиопередач и, накрыв документ газетой «Новости региона», полез в тумбочку за фляжкой смородиновой наливки.

– Петька на связь выходит? – на всякий случай поинтересовался Малюта, хотя, видя осунувшееся, встревоженное лицо Лешего, догадывался об ответе.

– Нет, – коротко бросил воевода, наливая по тридцать капель в две стопки.

Выпили. Закусили карамельками с малиновой начинкой.

– Я, как начальник безопасности гарнизона, – начал Григорий Лукьянович, – Обязан не только ловить врагов, но и заботится о здоровье комсостава и его моральном облике. Ты посмотри на себя в зеркало. Где мой прежний командир? Я вижу перед собой издёрганного, увязшего в сомнениях и неудачах рохлю, готового сдаться и вскинуть над головой лапки.

– Ты многого не знаешь… – начал было воевода, наполняя рюмки по новой, но Малюта резко перебил.

– Я знаю достаточно, чтобы продолжать борьбу. И у меня есть на то все основания. А вот тебе нужно пойти отдохнуть. Просто нормально выспаться. Это избавит от ненужных колебаний из огня да в полымя и устаканит в голове правильный порядок мыслей. Так что давай, собирайся и вали домой.

– Я спал, – продолжал упорствовать Леший, но Малюта отобрал у него фляжку и указал на дверь.

– Я в курсе. Там на крыльце сидит твоя супружница и обещает не пускающему её дневальному все кары небесные, вкупе с адовыми пытками. Говорит, третий день караулит. Пожалей жинку и меня заодно. Обещала, если не выведу тебя из штаба сей момент, то самолично кастрирует меня серпом.

– Передай ей, что наступил самый тяжёлый момент в истории нашего поселения. Я, как командир, должен находиться впереди, на лихом коне…

– Слушай ты, Чапай недоделанный! Ты мне ещё на бульбе покажи тактику действия конного разъезда при встрече с противником! Я не враг себе, чтобы пререкаться с Людмилой Макаровной! Вали нахрен из штаба и завтра будь свеж, бодр и полон праведного гнева к супостатам.

– А твой доклад?

– Завтра. Всё завтра.

– Кстати, – окликнул безопасник Лешего, собирающегося притворить дверь в радиорубку, – Супруга велела первым делом в баню идти. В вонючих портянках в хату не пустит.

Когда воевода, протопав по коридору, сообщил дневальному о своём убытии, Григорий Лукьянович долил свою рюмку до краёв и, хорошо отработанным движением, опрокинул содержимое в рот. Подумал, выбирая между карамелькой и сигаретой. Решил, что закурить сейчас уместнее.

Приятная, тёплая волна прокатилась по пищеводу, обволокла истомой сознание, ухнула в желудок, который тут же очнулся и заурчал, напоминая о необходимости более серьёзной закуски. Малюта согласился с требованием организма и, не прекращая мусолить цигарку, снял трубку телефона внутренней связи.

– Ирина? – удивлённо спросил Григорий Лукьянович, услышав знакомый женский голос, – Ты что живёшь в столовой? Я, вообще-то, надеялся услышать дежурного.

– Я его отправила к колодцу казан песком драить. У сегодняшней смены, видишь ли, рагу подгорело. Надо же так умудриться.

– Хочешь, я их расстреляю? Введение военного положения позволяет мне это сделать без суда и следствия. Саботаж, угроза здоровью, диверсия с целью отравления личного состава. Выбирай статью.

– Гриш? Ты чего названиваешь на ночь глядя?

– Жрать хочу! Может человек только что вернувшийся с боевого задания проголодаться?

Через четверть часа Малюта, цыкнув на внезапно побледневшего повара, усаживался на лавку за дежурный стол. Ирина, прогнав салфеткой находящегося в наряде бойца, сама принесла тарелку жареной картошки, одинокую, неоднократно истыканную вилкой котлету, вымытые овощи и миску толсто нарезанного сала.

– Балуешь меня Ирина Батьковна, – иронично, почти бархатным голосом, проворковал Григорий Лукьянович.

– Михайловна я, – подсказала хозяйка, подкладывая веток в самовар.

– Вот и я говорю, Ирина Михайловна, подозрительна мне твоя услужливость. Видать скверну какую учудили за время моего отсутствия?

– Ты, Гриша, Мюллера тут передо мной не строй! Чай я не Штирлиц! Пальчиков моих на том чемодане нет!

– Каком чемодане? – опешил безопасник, мгновенно прокручивая в голове все возможные версии.

– С рацией русской пианистки, – выдохнула Ирина, заливаясь весёлым смехом.

– Тьфу, ты, – расстроился Малюта, – Купился, как рекрут-первогодок. Присядь, Ир, разговор у меня к тебе имеется.

Женщина приосанилась, поправила причёску и опустилась на лавку напротив начальника службы безопасности.

– Решил завербовать меня? Давно пора. А то ко мне Батлай из первого взвода клинья подбивает.

– Угомонись, Ира, хватит ёрничать.

– Серьёзна, как никогда. Тут даже слепой заметит, что за последние дни все словно с цепи сорвались. Половина напряжены, будто у них нерв в копчике защемило, остальные растеряны. Сначала все шептались, мол, война с Москвой начнётся из-за передела сфер влияния, теперь судачат, что чернокнижники, чью главнючку Леший порешил, прислали отряд отморозков. Нас действительно хотят поголовно вырезать?

– Нет.

– Ну да. Так ты мне правду и сказал.

– Именно правду я и сказал. Сама подумай головой, а не тем чем вы, женщины, обычно думаете. Если бы нас хотели убить, то уже давно бы убили. Те люди, которых воевода называет ассасинами, кота за хвост тянуть не умеют. Работу выполняют чётко и, по возможности, быстро. А раз мы ещё живы, то неинтересны им от слова «совсем».

– А что им нужно?

– Об этом и хочу поговорить. Готова?

Фальшивая серьёзность исчезла с лица хозяйки, уступив место обычной заботливости и неуёмному любопытству.

– А всё же жаль. Сексот звучит так эротишно. Я бы стала твоим лучшим сексотом.

Малюта вздохнул и беззвучно выругался. Служба научила терпеливо выслушивать любые бредни и сдержанно реагировать на всевозможные провокации.

– Ты права, – начал он, не забыв начать с похвалы, – Если бы не казацкий чуб, я бы воеводу не признал. Осунулся как-то, нервным, дерганным стал. У всех состояние близкое к панике. Поэтому расспрашивать их бесполезно. Тот, кто ждёт беду, вокруг видит только её тень. Мне нужен сторонний взгляд. Не замыленный бесконечным ожиданием опасности, а объективный и независимый. На тебя никто не давит. Поэтому ты замечаешь нюансы, которые упускают желающие выслужиться. Что тебе за три дня, пока я отсутствовал, показалось странным? Или просто необычным.

Ирина задумалась, проникнувшись доверием безопасника и важностью возложенной миссии.

– Ну, Василь Иваныч, этих ассасинов точно не боится. Перемена случилась, когда паломники явились. Тут его словно подменили. Скрытный стал. С обычным человеком разговаривает, будто врага допрашивает. Вот тебе истинный крест. Два дня назад это и произошло.

Малюта разочарованно пожал плечами, откусил половину котлеты, поковырялся вилкой в картошке. Подцепив на хлеб несколько кусков сала, принялся жевать, разбавляя сухомятку помидорной мякотью. Наконец прожевав, высказал своё мнение.

– Эка невидаль, паломники. Этих прохиндев шастает по округе предостаточно. Что в них необычного?

– Так не знает никто! – всплеснул руками Ирина, – Запер их в казарме, благо гарнизон по поселениям рассредоточился. Слышал, в Карповке диверсия была? Барак артельщиков подожгли, да подстанцию с генератором. В аккурат в ночь, после выхода Данилы.

– Ассасины? – для порядка спросил безопасник, прикидывая, что участие столичных головорезов весьма сомнительно. Они в это время с дозором воевали, километрах в тридцати от рыбацкой деревни.

– Кто ж мне об этом докладывать будет?

– Ладно. Разберусь. Так что с паломниками не так?

– Так я же говорю, Леший их от всех спрятал. Никого к ним не подпускает. Даже еду сам таскает. Может настойки на мяте принести? Ночь на дворе, а перед сном самое то.

– Обязательно принеси, но позже. Значит, воевода шибко озадачился появлением паломников?

– Не то слово! Помнишь, как три года назад Семён Устюгов пропал? Уже и мёртвым признали, и в церкви отпели, а он возьми и вернись. Вот такие же глаза у Василия Ивановича были, когда он за обедом для них пришёл. Всё затылок чесал и матюкался, как грузчик с похмелья.

Ничего более заслуживающего внимания Малюта за время ужина не услышал. В основном это были сплетни о всевозможных угрозах, да описания быта гарнизона в условиях военного положения.

Покончив с предложенным угощением и утешив себя кружкой крепкого чая, Григорий Лукьянович поблагодарил хозяйку и, поднявшись, направился к выходу.

– А как же настойка?

– Я помню и обязательно вернусь.

– Вообще-то я спать ложиться собираюсь.

– Одно другому не мешает, – загадочно намекнул Малюта и вышел на крыльцо.

Расспросив смену на КПП и узнав, кто дежурил в момент прибытия паломников, безопасник, для вида поводив жалом и полистав журнал регистраций, ушёл в караулку. Вызвав начкара на улицу, приказал привести рядовых Селиванова и Приходько.

«Ну что ж, – прикинул Малюта, прикуривая сигарету, – Коли Леший решил играть со мной в тёмную, то и я не стану раскрывать свои карты. Главное, не привлекать внимание».

Бойцы, сонно щурясь и беспрестанно оправляя амуницию, вытянулись по стойке смирно. Прежде чем они громко доложат о своём прибытии, безопасник приложил палец к губам и каждому показал кулак.

– Седай на лавку, – приказал он опешившим рядовым, – Отвечать тихо, быстро и исключительно по делу. Сплетни и ваши домыслы меня не интересуют. После окончания разговора, забыть о нём, как о страшном сне. Ясно?

– Так точно, – прошептал светловолосый, порываясь встать и козырнуть.

Малюта остановил, вернув на место шлепком по плечу.

– Во сколько прибыли паломники?

– Около полудня. Точнее в дежурном журнале.

– Как отрекомендовались?

– Старший, с нашивками майора ФСБ, приказал доложить воеводе о прибытии группы паломников из Москвы. Так же он сообщил, что цель туристического похода Уральские горы и им требуется проводник. В качестве проводника он назвал Данилу Выживальщика.

– Дальше! – потребовал безопасник, ткнув пальцем в брюнета.

– Я запись вёл, – оправдываясь, доложил тот, – Разговаривал с ними Селиванов.

– Допустим. Дальше боец Селиванов.

– Да собственно всё. Вызвал по телефону штабного дневального, тот послал к воеводе Мотю Давыдова. Это новый ординарец, вместо сбежавшего Петьки Бойко. Затем прибыл Василий Иванович самолично. Переговорил с глазу на глаз с майором и увёл паломников в казарму.

– Сколько паломников?

– Пятеро. Одеты в старый вариант «горки», так что трудно определить гражданские или военные. Однако по выправке и поведению скорее служивые. Рюкзаки не туристические. Объёмные, с пиксельным камуфляжем.

– А майор?

– Сразу после передачи уехал с конвоем и автобус с собой забрали.

– Паломники вооружены?

– Разгрузки нет, но на ремне табельные пистолеты.

– С чего решил, будто стволы табельные? Сам же говорил, что идентифицировать паломников не смог.

– Так ведь «Грач». Он сейчас только на вооружении МВД.

После допроса дежуривших в тот день караульных, Малюта отправился в общагу при казарме, где жили вольнонаёмные, старослужащие и находящиеся на особом положении.

Он намеревался опросить нового ординарца воеводы и на этом закончить сегодняшнее расследование, отложив сведение итогов на утро.

Дневальный дрых, пуская слюни на столешницу, подложив сгиб локтя под ухо. Безопасник не стал чудить, как бывало, когда он по ночам проверял бдительность караульных, а просунув голову в открытую створку будки, губами изобразил звонок телефона.

Боец, ещё не проснувшись, заученным движением потянулся к трубке, а когда открыл глаза, то нос к носу встретился с мило улыбающимся Малютой. Шок парня оказался столь мощным, что зрачки закатились под веки, будто он старался осмотреть череп изнутри, а тело обмякло в офисном полукресле.

– Господи, – выругался безопасник, – Наберут в армию по объявлению!

В столовую Григорий Лукьянович вернулся около двух часов ночи. Приложил палец к губам, призывая к тишине ту часть наряда, которая дремала за столами и не успела заныкаться при появлении начальства. Потом, тем же пальцем, он добродушно погрозил остолбеневшим бойцам, намекая на последствия для тех, кто вздумает болтать об увиденном.

Пройдя через зал, Малюта направился в самый дальний конец коридора, где находилась комната отдыха заведующей всем общепитом гарнизона. Легкого нажатия на рычаг дверной ручки оказалось достаточно, чтобы створка приоткрылась. Как Малюта и ожидал, язычок защёлки не был заблокирован фиксатором. В узкой прихожей на трюмо горела свеча. Рядом стоял изящный графинчик, скорее всего из хрустального набора времён развитого социализма, и рюмка, наполненная по каёмочку пахнущей мятой настойкой. Чуть в стороне миска с тремя малосольными помидорами из колхозной теплицы.

Все в гарнизоне знали чрезмерную страсть начальника службы безопасности к этой культуре овощей, в любых её гастрономических проявлениях. Многие посмеивались, когда были уверены, что за ними никто не наблюдает. Ирина Михайловна помнила и использовала томаты, как стратегическое оружие.

Григорий Лукьянович улыбнулся отражению в зеркале. И улыбка отнюдь не выглядела пугающей. Мелочь, а приятно.

Петух – птица самодостаточная и эгоистичная. Ему без разницы какая обстановка складывается за стенами курятника. Мирное время, военное положение, демократия или диктатура. С восходом солнца птичий инстинкт требует оповестить всех обитателей его гарема об этом радостном событии. Что касается людей, то те, кто его кормит, поит и убирает в курятнике, тоже имеют право, услышав зычный призыв, выйти на улицу и восхитится рассветом.

Малюта, услышав кукареканье живого будильника, приоткрыл один глаз и сладко потянулся. Ирины не было, как и повода куда-то спешить. Он попытался зевнуть, но понял, что природу не обманешь и годами выработанная привычка вставать с рассветом прочно обосновалась в его сознании.

Вошла Ирина и, бесстыдно скинув халат, принялась одеваться более детально, начав с нижнего белья. Какая женщина откажет себе в этом маленьком удовольствии? Не спеша, совмещая привычный обряд одевания с эротическими телодвижениями, которые без зрителя не имеют никакого значения. Желание и умения соблазнять – это то, что в крови любой женщины. Даже если она делает вид, будто борется за равноправие и отрицает кокетство, считая его пережитком прошлого.

– Туалет знаешь где? – спросила Ирина, застёгивая молнию сарафана.

– Утро начинается не с кофе, – вздохнул Малюта и побрёл искать нужник.

Чашка кофе, как ни странно, ждала его на дежурном столе. Как он любил. Много молока и в меру сахара.

Секундой позже, облачённый в поварской колпак, белые штаны и рубаху боец принёс поднос со сливочным маслом и овсяным печеньем.

– Как звать, служивый? – спросил, блаженно щурясь.

– Гоша Савельев! – радостно доложил дежурный.

– Запомни, Гоша Савельев, если придётся тебя допрашивать, то вторую степень пыток к тебе применять не буду. Вот тебе подарок за старания!

Боец, нервно сглонул и побелев в цвет костюма, исчез на кухне.

– Как кофе? – спросила Ирина, поймав Малюту перед самой входной дверью.

– Как и настойка – бесподобен.

– У меня ещё в запасе имеются. И то, и другое.

– Приглашаешь?

– Фи, Гриша, откуда в тебе столько солдафонской вульгарщины? Я теперь твоя агентесса и к вечеру у меня может появиться очень важная информация. Зайти допросить меня – это твой служебный долг!

Глава 16

Несмотря на ранний час, штаб походил на встревоженный муравейник. Сновали порученцы и ординарцы, выбивая точные сведения и подбирая сплетни для своих офицеров. Командиры третьего и второго взводов, объясняли прикомандированным к ним разведчикам и следопытам требования новой стратегии. Начальники складов божились, что выдадут всё что угодно, как только получат письменное распоряжение воеводы.

На начальника службы безопасности никто не обращал внимание. Этот факт слегка задел профессиональную гордость, но не испортил хорошего настроения.

Узнав у дневального, что Леший уже полчаса как в своём кабинете, Малюта прямиком направился на второй этаж.

– Доброе утро, командир! – игнорируя устав, поприветствовал прямо с порога, – Ты не объяснишь, что случилось?

– Соблюдай субординацию! – резко напомнил Леший, закрывая папку с донесениями по ночным происшествиям, – Сначала доклад!

– Вот теперь узнаю воеводу! – оценил жёсткий тон командира начальник его службы безопасности и разве что не зааплодировал. Настолько искренним звучало его одобрение.

Василий Иванович убрал суровость с хмурого, из-под сдвинутых бровей, взгляда. В глубине души он понимал, что вчера Малюта был прав и никакой наглости в его поведении не наблюдалось. Разве что Григорий Лукьянович, на правах старого и верного товарища, слегка перегнул планку и вёл себя излишне фамильярно. Так ведь не из-за злого умысла.

– Что с операцией по ликвидации ассасинов? У меня два противоречащих друг другу доклада.

– Не знаю, кто и что докладывал, в обход твоего приказа о радиомолчании, но обстановка странная. Заметь! Говоря странная, я не имею в виду пораженческие настроения в моей позиции. Предлагаю поговорить начистоту и исключить неизвестно откуда взявшееся в нашем общении недопонимание.

– Я ценю твоё умение критически рассматривать обстановку и делать правильные выводы. Но сейчас твоё мнение меня меньше всего интересует. Только факты. Что произошло с дозором.

Малюта достал из планшета карту, нашёл нужный квадрат и сунул её под нос Лешему.

– Факты таковы. Здесь, – безопасник карандашом ткнул в заранее нарисованный кружок, – Высланный тобой дозор нашёл амфибию ассасинов. Машина брошена, но, судя по уровню топлива в баке и запасным канистрам, её собирались в дальнейшем использовать.

– Как думаешь, для чего? – не удержался воевода.

– Ты просил только факты, – напомнил Малюта.

Василий Иванович скривился, будто разгрыз горелую семечку, но промолчал.

– Следопытам удалось отыскать следы диверсантов и дозор начал преследование. Недолгое. Через полтора километра, возле охотничьего зимника, они напоролись на засаду и были уничтожены.

– Не может быть! – воскликнул воевода, – Около одиннадцати их радист выходил на связь с дежурным оператором и докладывал, что группа остаётся на ночёвку.

– Я в курсе, – невозмутимо продолжил безопасник, – А оператор в курсе с кем он разговаривал? Почему дозор не снабдили паролем? Посчитали, что задание плёвое и ребята справятся с ним на раз? Кто готовил группу?

– Сердюк лично отбирал бойцов и инструктировал, – сквозь зубы процедил Леший.

На лице начальника службы безопасности ни как не отразилась реакция на эту информацию.

– На следующий день тот же голос сообщил о боестолкновении, потерях и попросил выслать подкрепление по указанным координатам. Так?

– Так, – зло подтвердил Леший, – Ты же был занят! Поэтому отряд готовил тоже Сердюк.

– Я, если помнишь, ловил диверсанта внутри гарнизона. По твоему личному и сверхсекретному распоряжению!

Воевода покачал головой, переваривая упрёк подчинённого, но оправдываться не стал.

– Я продолжу излагать факты? – немного с вызовом спросил Малюта.

Дождавшись кивка командира, принялся развивать мысль дальше.

– Взвод дальней разведки, усиленный казаками и егерями отправился на помощь бойцам дозора, которые на тот момент уже сутки были мертвы.

– Сердюк ушёл с ними, – подсказал Леший, – Ты его подозреваешь в чём-то?

– Подозревать – это моя работа. Что касается решения Семёна Романовича, то он поступил правильно. Гоша Парис лихой малый. Привык всё решать с наскока. Уверен, Сердюк это понимал и отправился с отрядом, надеясь вразумить горячую голову от необдуманных поступков.

Когда же они нашли трупы дозорных, именно твой зам принял единственное правильное решение: не бросаться сломя голову в погоню, а заняв круговую оборону, ждать следователей и штурмовую группу. Это спасло Париса и его ребят. Уверен, ассасины специально вызвали подкрепление и готовились перестрелять всех. Сердюк, конечно, штабной вояка, но каким-то образом учуял засаду. Предотвратил бойню.

– Не понимаю тебя. Только что обвинял Сердюка в саботаже, дескать, не снабдил дозор паролями, а теперь хвалишь.

– Послушай, Иваныч, я просто излагаю факты. Да, в одном случае он накосячил, в другом проявил интуицию, предугадав замысел противника. В этом нет ничего странного. За последние двадцать лет у нас не было ни одной подобной стычки. Не было шанса получить опыт в разрешении сверхсложных задач и впоследствии накопить багаж знаний. Мы сейчас тыкаемся как слепые кутята. Но, худо-бедно, справляемся. Именно из этого я и исхожу.

– Ладно. Продолжай, – разрешил Леший, закуривая.

– Как только поступило сообщение от Париса о гибели дозора, я взял экспертов, надавив от твоего имени на шерифа, и с полусотней отбыл к месту гибели.

– Мог бы со мной посоветоваться, – проворчал воевода.

– Некогда было. Поверь. Седалищным нервом чувствовал, что наступил ключевой момент во всей заварушке. Боялся не успеть. Тебе эксперты передали заключение и фотографии?

Леший, кряхтя, поднялся, достал из сейфа тонкую папку из серого картона и бросил её на столешницу. Малюта тут же схватил, бегло просмотрел записи с отчётами самих экспертов и результатами вскрытия.

– На мой взгляд, там ничего необычного. Усыпили, чтобы потом допросить. После допроса – казнили. Абреки тоже так поступали, если помнишь.

– Согласен, – минуту подумав, признал безопасник, – Однако абреки бросали трупы как попало, а не утраивали инсталляцию из них.

– Да брось, – отмахнулся Леший, – У всех свои тараканы. Москвичи любят эпатаж. Хотели или запугать, или ввести в заблуждение. В случае с тобой у них получилось.

– Как знать, – нараспев проговорил Малюта, отбирая несколько фотографий, – Я возьму? Хочу смотаться в поселение к знахарям и шаманам. Покажу им. Может, найдут что-то общее с чернокнижной символикой или ритуалом. Чем чёрт, прости господи, не шутит.

В дверь постучали. Просунулась рыжая шевелюра ординарца.

– Василий Иванович, – слегка заикаясь, начал он, – Командир третьего взвода требует аудиенции.

– Что случилось?

– Взвод готов к выдвижению в сторону Карповки, а начальники складов отказываются выдавать продовольствие и боеприпасы. Требуют вашего письменного приказа.

Леший хлопнул себя по лбу и принялся искать в папках нужный бланк. Малюта оглянулся на Мотю и приказал:

– Принеси два чая, и пожевать чего.

– А… – начал было препираться парень, но безопасник резко осадил.

– Быстро! – рявкнул он так, что обладателя конопатой физиономии, будто сквозняком сдуло.

– Отменяй! – уверенно заявил Малюта воеводе.

– Ты что, с дуба рухнул? – опешил Леший, – Там, в ночь выхода Данилы какие-то ублюдки подстанцию сожгли. Благо никто не пострадал. Однако разведчики след взяли. Треба прочесать округу и наказать вредителей.

– Отменяй облаву, – повторил Малюта, – Никого там уже не найдут. Обычная проверка от залётных мародёров. Устроили поджёг и наблюдали из кустов за реакцией рыбаков. Дежурный разъезд быстро прибыл?

– Вроде по нормативу.

– Ну вот. Залётные убедились, что поселение под охраной и теперь их шукать бесполезно. Ищи ветра в поле. А нам распылять силы нельзя. Помнишь свои наставления про сжатый кулак и разящий удар? Мы пока не знаем куда бить.

Когда снова нарисовался ординарец, притащив поднос с чаем и миску с пирожками, воевода отменил приказ об организации погони. Велел передать Макосею, вернуться к патрулированию гарнизона и ждать новых распоряжений.

– Мутишь ты чего-то, – неодобрительно предположил Леший, дуя на дымящийся напиток и пытаясь сделать первый глоток.

– Я? На себя посмотри, конспиратор деревенский, – хмыкнул Малюта и смело отхлебнул только что заваренный настой. Разочарованно вздохнул и добавил, – Попроси дурака принести чаю – он чай и принесёт.

– Ты что, в лесу алкоголиком стал?

– Не дождёшься, – отрезал безопасник и продолжил, – А теперь о странном. До вечера мы преследовали твоих ассасинов, но они ускользали, словно вода сквозь дуршлаг. Самое обидное, что за всё время никого разглядеть так и не удалось. Я, конечно, не охотник, но они скакали похлеще зайцев. Только тень бывало мелькнёт за кустом, как морок шутника-лесовика.

– Может, никого и не было? Сам знаешь, чем больше крестишься, тем больше мерещится.

– Были, Иваныч, были. На расстоянии прицельного выстрела нас держали, но в бой не вступали.

– Хороший камуфляж? Я про «невидимку» слышал. Говорят, человека в такой одёжке в двух шагах не заметишь.

– Не то, Иваныч. Я сам там был. Не с чужих слов рассказываю. Тут что-то другое. Мне показалось, что они умеют двигаться с немыслимой для обычного человека скоростью. И следы на земле странные. Люди так не ходят. Вернее, теоретически, так можно двигаться, но в реальности… Не знаю. У меня не получилось. Я пробовал.

Малюта откусил пирожок, одобрительно крякнул, оценив мясную начинку и запив, продолжил.

– А к вечеру совсем чудесатее стало. Сначала Сенька-Росомаха след потерял, а потом, покрутившись и обнюхав каждый стебелёк, заявил, будто ассасины испарились. Прикинь! Только через полчаса Манул догадался осмотреть стволы деревьев. И знаешь что? Они упрыгали как белки. С ветки на ветку. Такое возможно?

Воевода молчал. Сопел, отхлёбывая чай и молчал. Малюта, искоса наблюдая за командиром, медленно доел пирожок. Затем, откинувшись на спинку стула, закурил.

– Что думаешь об этом? – спросил скорее для проформы. Тем более что Леший продолжал прихлёбывать чай, витая где-то в своих мыслях.

– Заснул? Или чай с барбитуратом? Ты ведь даже не удивился, когда я сказал об их сверхчеловеческих способностях. В курсе уже? Новые паломники рассказали?

Леший вздрогнул, словно пацан, пойманный за подглядыванием в женскую баню.

– Извини, Григорий, – наконец выдавил воевода, – Запутался я. Устал. Тебе привычно всех подозревать, а мне нет. Башка идёт кругом. Везде враги чудятся. Может зря я Инессу порешил? Может, стоило наступить на горло собственной гордости? Выслушал бы ведьму, покивал для порядка и сделал всё так, как она велела. Жили бы сейчас как прежде, а не сидели по уши в дерьме.

– Прекрасно знаешь, что как прежде, уже ни при каком раскладе не было бы. Чернокнижники свидетелей в живых не оставляют. Так что с паломниками? Кто они?

– Не могу. Их фээсбэшник привёл. Майор. Я бумагу подписал. О не разглашении гостайны…

Малюта хлопнул ладонью по столешнице так, что пустая кружка подпрыгнула и едва не завалилась на бок.

– Ничего ты не подписывал, – вкрадчиво, почти елейным голосом сказал безопасник.

Именно таким тоном он предпочитал вести допросы. Мягко, без нажима, почти заботливым тембром отца, беспокоящимся о здоровье сына, случайно поскользнувшегося и сильно ушибшего коленку. При этом он так мерзко улыбался, что невольно вспоминались картины Иеронима Босха.

– Дежурную смену опросил? – догадался Леший.

– Я работу свою делал. Неужели ты думал, что просто допью настойку и завалюсь спать?

– Устал думать. Решил пустить всё на самотёк. Рассчитывал, что раз ты вернулся, то сможешь разобраться во всём сам.

– Эти хоть люди?

– И ассасины люди. Почти. Те, что в казарме называют их гемодами. Генно-модифицированные организмы. Внешне совершенно неотличимы от обычного человека. Только гораздо быстрее, сильнее и выносливее.

– А те, кто в казарме?

– Люди. Со спецподготовкой. Они знают, с кем им предстоит иметь дело, поэтому готовы ко всем неожиданностям.

– Ликвидаторы, – сделал вывод Малюта.

Григорий Лукьянович отвернулся от командира. Достал новую сигарету. Постучал фильтром по столу. Курить не хотелось. Засунул её обратно в пачку. Движения рук напоминали скорее механический процесс, чем осмысленное действие. Всё потому что мозг производил анализ услышанной информации, а руки действовали инстинктивно, отвлекая внимание собеседника.

– Значит, они нам помогут? – осторожно предположил безопасник, но тут же поправился, – Нет. Иначе бы ты не скрыл этот факт ото всех. Наши разборки им до лампочки. У них другая цель. Данила ведёт группу чернокнижников? Ликвидаторы должны их зачистить? Там же беременные девочки! Какого хрена происходит?

– Гемоды не жизнеспособны. Как там по-научному? Слишком быстрый метаболизм. Организм не успевает восстанавливаться без регулярных инъекций биостимуляторов. Они как наркоманы. Без дозы начинается ломка. В их случае дистрофия мышц. Извини. Может чего-то упускаю… Не силён в этой науке. Тебе лучше поговорить с командиром группы. Думаю, он согласится. Вы же почти коллеги.

– Так веди! Хватит чаи гонять!

Первым делом наведались в столовую. Ирина, приготовившая уже термос с чаем и судки с завтраком, ожидала воеводу на кухне, листала книжку с многозначительным названием «Как привадить кота к дому».

Воевода, замявшись, словно стесняясь своих противоречивых приказав, предупредил, что конспирация отменяется и отныне гости из Москвы будут сами приходить для приёма пищи в столовую.