Текст книги "«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России"
Автор книги: Сергей Татаринов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
Без сомнения, Барк уже давно лично знал Ермолаева, если посмотреть его предыдущий карьерный путь до назначения в Лондоне. Одно только то, что Сергей Петрович заведовал делами Монгольского национального банка, созданного в 1914 г. в г. Урга (с 1924 г. – Улан-Батор) при финансировании Сибирского торгового банка, после того как Монголия в 1911 г. при поддержке России добилась независимости от Китая, вводило его в круг лиц, хорошо лично известных министру. Более того, он осуществлял проект по выпуску монгольских банковских билетов на 1 млн руб., на которых имелось факсимиле… управляющего делами Монгольского национального банка Ермолаева. Рисунок же банкнот, что интересно, собственноручно утвержден П. Л. Барком.
Так что это был знающий свое дело человек, пользующийся доверием лично министра финансов и всем ему обязанный. Хотя Ермолаев и не обладал каким-либо значительным бюрократическим весом в Петрограде, он, несомненно, располагал хорошими личными связями как в российских, так и в западных деловых кругах. К тому же он хорошо знал банковский бизнес на Востоке, в частности в Китае и Монголии, но об этом поговорим в своем месте. А пока запомним этот факт. Он еще сыграет свою роль.
В июле 1916 г. Россия и Великобритания заключили второе секретное кредитное соглашение, в соответствии с которым все английские кредиты обеспечивались золотом и могли быть использованы главным образом на оплату военных заказов в самом Соединенном Королевстве.
Письмо Банка Англии финансовому уполномоченному России о получении партии золота. 7 июля 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Надо сказать, к тому времени у англичан появились достойные конкуренты – японцы. Представители Военного министерства указывали, «что японские поставщики оказались чрезвычайно добросовестными, как в смысле аккуратности исполнения сих заказов, так и в отношении дешевизны их». Все, что поставила интендантству японская фирма «Сакура и К°», – крупные партии сапог, нательного белья, сукна и т. д., всего на сумму свыше 19 млн иен или 18,4 млн руб., – было отличного качества. Причем оплата производилась не живыми деньгами, а все теми же 5-процентными обязательствами Государственного казначейства сроком на 12 месяцев[681]681
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 535. Л. 2.
[Закрыть].
А вот с поставками вооружения дела обстояли не лучшим образом. После длительных проволочек японцы согласились продать только 35 тыс. винтовок. И то это стрелковое оружие японцы постарались сбыть русским, поскольку оно предназначалось для Мексики, но возможность получения японского оружия соседней страной вызвала недовольство американцев, которые тогда активно вмешивались в происходившую там гражданскую войну. Более того, США весьма подозрительно относились к визитам японских военных кораблей в мексиканские порты, тогда как американским ВМС власти Мексики весьма неохотно предоставляли доступ к своим стратегическим гаваням. Затем Токио принял решение о продаже России 300 тыс. винтовок из тех, что изымались из японских частей в связи с перевооружением и поступлением новых, более современных – образца 1905 г. Такое оружие годилось только для оснащения второстепенных частей – этапных батальонов, ополчения, обозных команд. Но и ему в Петрограде были рады: винтовки отправлялись на русских пароходах (например, 6 ноября 1914 г. на «Екатеринославе») из Йокогамы во Владивосток.
Понятно, что сыграть какой-либо заметной роли в преодолении ружейного голода на фронте эта мизерная партия не могла. Тем более, калибр был совсем не тот, что был принят в русской армии. Но даже эта мелкая подвижка со стороны японцев сопровождалась требованием уступки Россией железной дороги между Чанчунем и Харбином. А в это время японское оружие в огромных объемах вывозилось в Великобританию.
Но и это вооружение Россия могла закупать у Японии исключительно через Лондон.
Японские банки сформировали для работы с Россией специальный синдикат, который предложил предоставить Петрограду кредит в размере 50–60 млн иен под 7 % годовых при «непременном условии высылки нами в Японию золота на сумму 30 милл. иен». «Ввиду категорического отказа Министерства финансов на высылку золота»[682]682
Там же. Л. 1 об.
[Закрыть] и после продолжительных переговоров синдикат несколько смягчил свою позицию.
Указ Николая II о выпуске для размещения на зарубежных рынках обязательств государственного казначейства на 225 млн руб. Надпись рукой П. Л. Барка о докладе императору. Царская ставка. 1 июня 1916. [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 531. Л. 16]
Новые условия синдиката: «Японские банки учитывают 5 % обязательств Государственного казначейства на сумму 50 милл. иен сроком на один год, без высылки золота». Все остальные расходы по операции, как то печатание обязательств, уплата гербового сбора, комиссионное вознаграждение – ограничиваются размерами 1 % от суммы кредита, относятся на российскую сторону. На вырученные от размещения бумаг суммы, которые станут храниться на текущих счетах в японских банках, будет начисляться 2 % годовых, при условии, что российская сторона будет предупреждать о снятии денег за 10 дней до момента проведения операции[683]683
Там же. Л. 2.
[Закрыть].
Несмотря на довольно жесткие условия, Министерство финансов согласилось на получение кредита. Правда, сопроводило это решение оговорками в духе Барка, типа «принимая во внимание настоятельную необходимость изыскания средств для оплаты наших заказов в Японии» и т. д. в том же духе. Однако даже в ведомстве финансов были вынуждены признать, что «условия кредитной операции представляются более льготными, чем те, на которых мы получаем средства для расплаты по Японским заказам при посредничестве Английского Правительства»[684]684
Там же.
[Закрыть]. 25 января 1916 г. соответствующее соглашение с синдикатом японских банков подписал российский посол в Токио.
В Петрограде было неспокойно. Отправляясь 9/22 августа 1916 г. на совместное заседание Совета министров и Комитета финансов, Барк заметно нервничал. Ему предстояло доложить о возможности получения новых кредитов для оплаты «дальнейших военных заказов» за рубежом, в том числе в США и Японии. В последнем случае вопрос о поиске средств для поставок стоял особенно остро. При этом Барк хотя и признал, что японские банки диктуют российской стороне условия довольно жестко, но предложил пойти на компромисс. Однако участники заседания отвергли кредитную кабалу по ставке в 7 1/2 %. В уже подготовленном проекте решения, где одобрялся указанный размер ставки, эта фраза грубо вычеркнута[685]685
Там же. Л. 6–7.
[Закрыть].
Судя по всему, сделавший это человек (а исходя из манеры рукописных правок, это сам Барк) пребывал в крайнем раздражении. Обычно министр, обладавший очень красивым каллиграфическим почерком, был очень аккуратен во всех своих документах. Писал всегда очень мелко, но предельно разборчиво. Читать его собственноручные пометки и правки – сплошное удовольствие для исследователя. Мне его почерк очень напоминает резолюции Николая I: так же мелко и утонченно. Но император писал простым карандашом. Его резолюции «для сохранности» канцелярские холуи покрывали лаком. Красиво и на века. Однако лак с годами пересох и при переворачивании страниц попросту отлетал от бумаги, унося с собой остатки грифеля карандаша. С ним уходили в вечность и мысли монарха. Барк же всегда писал черными чернилами. Любо-дорого смотрится и сегодня. Его педантизм проявлялся и в этом.
Ситуация осложнялась тем, что стремление Барка любые финансовые потоки для России направлять через англичан стало вызывать у некоторых членов кабинета поначалу недоумение, а потом и явное раздражение. Подобный поворот дела потребовал дополнительного рассмотрения вопроса. 10/23 августа 1916 г. состоялось заседание теперь уже Комитета финансов, специально посвященное изучению вопроса заимствования у банков в Японии. И здесь Барку сопутствовал успех: «Признавая предложенные японским синдикатом условия более тяжелыми, чем при предыдущих наших займах, Комитет Финансов, однако, не мог не согласиться с мнением министра финансов, что некоторое удорожание учетного процента находит себе оправдание в ухудшении условий мирового денежного рынка». А посему «комитет полагал возможным в случае, если бы путем дальнейших переговоров министру финансов не удалось добиться понижения комиссионного вознаграждения, принять условия синдиката»[686]686
Там же. Л. 11–12.
[Закрыть].
Особенная канцелярия по кредитной части Министерства финансов, объясняя в докладной записке императору согласие на увеличение стоимости заимствования (6 % годовых и комиссионное вознаграждение в размере 1 1/2 %), отмечала, что «условия эти должны почитаться для нас вполне благоприятными, имея в виду общее ухудшение положения мирового денежного рынка, наглядно выразившееся в недавнем повышении учетной ставки Английского банка до 6 %»[687]687
Там же. Л. 4.
[Закрыть].
Николай II, на сей раз лично, одобрил соглашение с японцами, начертав на докладной записке свою знаменитую «корячку» – то, что в официальных документах завуалированно именовалось «знак рассмотрения»[688]688
Особенная канцелярия по кредитной части Министерства финансов. № 1858, 27 (ст. ст.) августа 1916 г.
[Закрыть]. В общем-то пришлось «прогнуться под изменчивый мир». Под нас никто прогибаться не захотел. Руки у Барка были развязаны.
Однако здесь очень не к месту влезли итальянцы, которые в какой-то мере считали себя обязанными русским после Брусиловского прорыва, спасшего от полного разгрома австрийцами их армию.
«И что этим макаронникам надо? – терзали Петра Львовича невеселые мысли. – Лезут со своим грошовым кредитом. Да и наши генералы хороши: подавайте им грузовики, и только „фиаты“, уж больно они якобы хороши для наших дорог, лучше нет».
Но когда министр финансов начал свой доклад, то, понятное дело, говорил он о другом, «об условиях предполагаемого открытия нам Англией и Францией новых кредитов», в том числе и для оплаты военных заказов в США. Да и в общем-то он не против и проработки вопроса о получении кредита в 210 млн лир при участии в операции банка «Кредито итальяно» (Credito Italiano) на приобретение армейских грузовиков у фирмы «Фиат»[689]689
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 535. Л. 6, 8, 10.
[Закрыть]. Но здесь еще надо разобраться. Да, конечно, можно также согласиться купить в Италии авиационную технику и авиамоторы. Именно моторы в первую очередь, ибо их особенно не хватает. Надо признать, Петр Львович все рассчитал точно: присутствующие успокоились, закивали головами: «Дело, дело говорит министр финансов. И никаких здесь англичан».
Когда представителю синдиката русских банков во главе с Русско-Азиатским банком удалось договориться о получении кредита в Италии, позиция Барка внезапно изменилась. К слову, Петр Львович тогда пребывал в Лондоне, где вел переговоры о втором английском займе. Но это не помешало ему через начальника Главного управления по заграничному снабжению генерал-майора А. А. Михельсона[690]690
Михельсон Александр Александрович (1864–1919) – генерал-лейтенант, окончил Николаевское инженерное училище. В 1906–1910 гг. военный агент в Германии, затем служил на штабных и командных должностях. Во время войны командир полка, но в результате травмы ноги не мог больше находиться на фронте. С 1915 г. председатель Комиссии по учету и распределению иностранной валюты (ВАЛКО), с мая 1917 г. начальник Главного управления по заграничному снабжению (Главзагран).
[Закрыть] заблокировать процесс получения денег от итальянцев. Нет, конечно, он в принципе не возражал, чтобы русские военные получили то, что им действительно требовалось, – именно итальянские автомобили, которые те считали наиболее подходящими для эксплуатации во фронтовых условиях. Но вот только было одно «но», и в данном вопросе министр финансов был непреклонен: он настаивал на получении исключительно «английских кредитов для этой цели»[691]691
Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. С. 407–408.
[Закрыть]. Не вдаваясь в детали этой интересной истории, отмечу только, что получение кредита в Италии стало возможным лишь после провала переговоров Барка в Лондоне о дополнительном финансировании.
И 3 сентября / 21 августа 1916 г. в Царском Селе Николай II утвердил условия займа. Кредит предоставлялся группой итальянских банков во главе с «Кредито итальяно» «путем акцепта и учета тратт русских банков на общую сумму около 110 миллионов лир». Также «Фиат» согласился принять «векселя синдиката русских банков в лирах, акцептованные членами синдиката на сумму 100 миллионов лир», которые учитывались всего лишь на 1/2 % выше официальной ставки Банка Италии (5 %) при фиксированном комиссионном вознаграждении в 1 1/4 % годовых. Общий срок операции – 18–24 месяца[692]692
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 535. Л. 11 об. В дальнейшем соглашение с «Фиатом» увеличилось до 140 млн лир. (Для сведения: 100 ит. лир = 37 руб. 50 коп. по паритету.)
[Закрыть].
На первый взгляд подобная позиция Барка ничего, кроме удивления, вызывать не может. Ведь при обсуждении условий получения кредитов в Италии ни разу не поднимался вопрос о предоставлении обеспечения в виде поставок золота. А все расчеты осуществлялись в рублях. И это устраивало всех, кроме Барка, которому явно больше нравилось работать с англичанами. И ему было наплевать, что русские военные неоднократно отмечали более высокое качество итальянской оборонной продукции. И так обстояло дело не только с грузовыми автомобилями, но и, например, с артиллерийским и авиационным имуществом. Или подобное положение не устраивало не только Барка, а в первую очередь его теперь уже полновластного хозяина Ллойд-Джорджа?
Тем временем в Канаде возникли серьезные разногласия между представителями Государственного банка России и местными экспертами. Речь шла о вопросе принципиальном: как оценивать золото? По номинальной стоимости или по количеству унций? Выявилось, что часть монет в поставке имеют вес ниже наименьшего официального веса, и, чтобы исключить потери от принятия таких монет, для каждой монеты как минимум в тысяче мешочков потребуется индивидуальная экспертиза. После бурного обсуждения в Лондоне секретарь Казначейства Рамси принял решение: принимать по массе[693]693
Bank of England Archive. C 5/189, AC 588, AL 3066/4. Russia – Agreement. Р. 280–282.
[Закрыть].
Как видим, вопрос не праздный, хотя и частный. А пример этот я привел для того, чтобы мы могли лучше представить, с каким числом проблем сталкивались российские представители.
Самого же Барка волновали несколько иные проблемы. Он активно боролся за расширение своих полномочий, подчеркивая на всех заседаниях правительства, что указом от 9 октября 1915 г. ему позволено проводить кредитные операции за границей на сумму 5,5 млрд руб. только в трех валютах, а это мешает ему действовать оперативно и эффективно. Поэтому он «полагал бы необходимым несколько расширить полномочия» министра финансов, предоставив ему право «производить выпуск обязательств за границей не только в фунтах стерлингов, франках и долларах, но и, в случае необходимости, в иных иностранных валютах»[694]694
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 535. Л. 5.
[Закрыть]. И такое право в конечном итоге министру финансов было предоставлено соответствующим царским указом[695]695
Указ от 21 августа (ст. ст.) 1916 г. (Авербах Е. И. Законодательные акты, вызванные войною 1914–1916 гг. Т. 4. С. 681).
[Закрыть]. Так что теперь уже ни одна там лира или иена не могла безнаказанно проскочить, минуя бдительные очи Петра Львовича.
Пока шли эти споры, 4 сентября 1916 г. японские корабли «Касуга» и «Ниссин» возвратились в Йокосуку.
Докладная записка Комитета финансов о заимствованиях в Японии и Италии. Резолюция Николая II «Исполнить» и надпись рукой П. Л. Барка о докладе императору в Царской ставке. 21 августа 1916. [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 535. Л. 14, 16]
А в Петрограде продолжались метания в поисках денег. 13 сентября 1916 г. было высочайше утверждено положение Совета министров о расширении эмиссионного права Государственного банка «выпускать государственные кредитные билеты на сумму до двух миллиардов рублей сверх предусмотренных действующими по сему предмету законоположениями»[696]696
Там же. С. 696.
[Закрыть]. Таким образом, предельный лимит, установленный 14 июня в 9 млрд руб., увеличили до 11 млрд руб.
И, конечно же, Барк видел только один выход – просить у англичан. К тому времени в сентябре 1916 г., не дожидаясь каких-либо указаний, Барк уже активно вел переговоры «с английским правительством по вопросу об открытии Русскому Государственному казначейству кредита в 150 миллионов фунтов стерлингов»[697]697
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 538. Л. 2.
[Закрыть]. При этом, представляя уже одобренный императором проект указа в Комитет финансов, Барк в качестве главного аргумента в защиту обоснованности неизбежных новых поставок золота выдвигал тот факт, что ему якобы удалось вдвое снизить размер запрашиваемой британцами суммы в золоте. И, безусловно, это выставлялось как особая заслуга лично министра финансов. Среди важных уступок англичан под его, Барка, напором он также отметил, что удалось снять обязательное включение в соглашения требования партнеров об отправке слитков по первому «требованию Английского Правительства, безотносительно к величине золотых запасов Англии». Далее Барк не забыл себя похвалить и вписал в текст докладной записки фразу, возможно, рассчитанную на глаза прокуроров или своих биографов: «Такой порядок был энергично оспариваем министром финансов, так как точка зрения Ведомства на характер высылки золота оставалась неизменной, и какая бы то ни было связь между размером кредита и суммой высылаемого золота, по мнению Министерства Финансов, недопустима. Тайный советник Барк счел необходимым вновь подтвердить Английскому Правительству изложенную точку зрения, пояснив, что размер кредитов, открываемых Англией своей союзнице России, должен находиться в прямой зависимости лишь от потребности России в средствах для обеспечения нам совместно с союзниками победоносного окончания войны»[698]698
Там же. Л. 2–2 об.
[Закрыть].
Но Барк бы не был Барком, если бы не пояснил сразу же, почему российское золото все же надо отдать Лондону. И сделать это, конечно же, необходимо, строго следуя интересам самой России. «Несомненно, английский денежный рынок, – подчеркивалось в заключении Комитета финансов, явно подготовленном под руководством министра финансов, – испытывает большие затруднения, вызванные усиленными и частыми отливами желтого металла для поддержания курса фунта стерлингов. При таких условиях союзники, в том числе и Россия [выделено мною. – С. Т.], заинтересованные в поддержании английского кредита на международном рынке, производят от времени до времени высылки металла, с целью удержания на должной высоте золотых запасов Великобритании. Высылка золота поэтому находится лишь в соответствии с состоянием английского денежного рынка, наглядным показателем коего являются золотые запасы Английского Банка и Казначейства». При этом англичане настойчиво доводят через Барка до сведения высшего российского руководства, что ими уже выслано за границу золота на 220 миллионов фунтов стерлингов, причем 100 миллионов из этой суммы предоставлено союзникам[699]699
Там же.
[Закрыть].
Лично исполненная П. Л. Барком записка на имя Николая II об операциях с английским правительством; докладная записка Комитета финансов о вывозе золота из России на 20 млн ф. ст. с резолюцией Николая II «Исполнить» и надписью рукой П. Л. Барка о докладе императору в Царской ставке 19 сентября 1916 г.; проект царского указа с подписями членов Комитета финансов; указ Николая II о разрешении заимствований за границей на 2 млрд руб. (200 млн ф. ст.). [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 538. Л. 2, 6–8]
Англичане, конечно, проявили благородство и учли «принципиальную позицию» российского министра финансов: «Не считая возможным исключить из текста соглашения условия высылки золота „at the request“, Правительство Великобритании, тем не менее, согласилось не требовать от нас высылки металла без крайней в том необходимости для поддержания валюты и во всяком случае лишь в случае, если золотые резервы будут не свыше 85 миллионов фунтов стерлингов»[700]700
Там же. Л. 3.
[Закрыть].
Фактически Барк еще раз согласился с предоставлением права требования вывоза золота в единоличное распоряжение британцев, которые могли настаивать на его отправке независимо от состояния кредитного счета России, руководствуясь лишь собственными интересами пополнения резервов Банка Англии, достоверность сведений о размере которых определялась лишь их умением оформлять бухгалтерские документы. В реальности это передавало под контроль англичан значительную часть золотых резервов самого Государственного банка.
Более того, Барк ставит себе в заслугу, что именно он придумал подобный принцип подкрепления резервов Банка Англии за счет российского золота. Как пишет бывший министр финансов в своих воспоминаниях, когда Ллойд-Джордж заявил, что «не может оставить этот вопрос не разрешенным… и притом в благоприятном для Английского банка смысле», то Барк и предложил данный вариант. Его партнер по переговорам «охотно изменил свою первоначальную точку зрения, найдя, что выдвинутый мною принцип оказания помощи Английскому банку в момент действительной опасности более соответствует идее солидарности интересов между союзниками»[701]701
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 1. С. 347.
[Закрыть].
И все это происходит на фоне непрерывных стенаний Барка по поводу падения курса рубля на зарубежных биржах, где он проигрывает даже германской марке, и стремительной утраты национальной валютой покупательной способности. Даже официальная статистика признает, что уже к лету 1916 г. произошло заметное вызванное «войною вздорожание жизни». Материальное положение населения, включая государственных служащих, становилось очень тяжелым. В мае 1916 г. правительство принимает с одобрения императора решение о «процентных добавках к содержанию правительственных служащих» в среднем от 12,5 до 30 %. Но эта милость доступна далеко не всем и только служащим в определенных городах. Если служащий получал в год до 600 руб., то прибавка – 25–30 %, если от 1800 до 2 400 руб. в год, то 12,5–15 %[702]702
Авербах Е. И. Законодательные акты, вызванные войною 1914–1916 гг. Т. 4. С. 263–268.
[Закрыть].
16 октября 1916 г. Кэнго Мори телеграфировал министру иностранных дел Масатакэ Тэраути, что, по словам управляющего Банком Англии, Великобритания на основании соглашения с Россией намеревается вывезти золота в Канаду на 40 млн ф. ст. При этом англичане желали бы получить от правительства Японии содействие в перевозке золота на 10 млн ф. ст. на японских кораблях, но без продажи, как это было в предыдущих случаях, золота на 2 млн ф. ст. «Нихон гинко».
Следует признать, что когда японский посол в Петрограде на приеме в честь принца Канъина заявил французскому коллеге, что дела идут «довольно удачно», то для этого он имел все основания. «Когда я прибыл послом в Петроград в 1908 году, – продолжал Мотоно, – со мной едва говорили, меня никуда не приглашали, а великие князья делали вид, будто не знают меня… Теперь все изменилось. Цель, которую я себе поставил, достигнута: Япония и Россия связаны истинной дружбой»[703]703
Палеолог М. Дневник посла. С. 590.
[Закрыть]. Да, Россия нуждалась в этой «нелегкой» и далеко не бескорыстной «истинной дружбе», по этой причине и толпились в залах японского посольства в тот день великие князья Георгий, Сергей, Кирилл…
А в Лондоне нетерпение нарастало. 18 октября 1916 г. на стол управляющего Банком Англии легло письмо из Министерства финансов, подписанное постоянным секретарем Казначейства Томасом Хитом[704]704
Хит Томас Литтл (Thomas Little Heath; 1861–1940) – постоянный секретарь Казначейства с 1913 г. Выдающийся британский ученый-математик, историк науки, специалист по древнегреческой математике, прославившийся своими работами, посвященными Архимеду. В 1919 г. перешел на работу из Министерства финансов в Национальное бюро долгов. Кавалер высших орденов королевства.
[Закрыть]. Он извещал лорда Канлиффа, что уполномочен сообщить ему: Министерство финансов Его Величества направило письмо № 27 515 «господину Ермолаеву касательно дальнейшей отправки 20 млн фунтов стерлингов золотом, подлежащих получению по счету русского правительства»[705]705
Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 1.
[Закрыть].
Письмо Адмиралтейства управляющему Банком Англии об отсутствии судов для перевозки золота из Владивостока в Канаду. 9 ноября 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Судя по содержанию письма в Комитет по снабжению правительства России, в Лондоне были настроены весьма решительно востребовать «свое», как, по крайней мере, они считали. «По указанию лордов-уполномоченных Казначейства Его Величества обращаюсь к Вам, – писал все тот же Хит, – относительно дальнейшей отправки 20 млн фунтов стерлингов золотом российским правительством в Оттаву через Владивосток, согласно пункту 2 финансового соглашения от сентября 1915 года. Их Светлости будут очень признательны, если Вы доведете до сведения Вашего правительства их мнение, что обстоятельства требуют незамедлительной отправки озвученной суммы в золоте»[706]706
Ibid. Р. 2.
[Закрыть].
Еще более напористо действовал Кейнс, влияние которого на решение вопросов финансовых отношений с союзниками в последнее время заметно возросло.
– Господин Ермолаев, у меня только один вопрос, и мне нужен точный ответ. Когда правительство России отправит золото? – жестко, без каких-либо намеков заявил он, специально приехав в офис российского представителя. – У нас в нем нужда чрезвычайная!
Англичанин даже не стал утруждать себя поиском каких-либо причин для обоснования своего требования на золото, просто заявив, что российская сторона должна. И все. А 20 млн ф. ст. – это около 160 т чистого золота. 10 % всего довоенного золотого запаса России, на минуточку. А на тот момент и того больше. Данный разговор не является плодом вымысла автора: он действительно состоялся 1 ноября 1916 г.
Но в этот раз Петроград, несмотря на крайне непростую ситуацию с финансированием военных действий, стал упорствовать. «Спешу уведомить вас, – писал Ермолаев Кейнсу, – что Министерство финансов телеграфировало мне о принятии необходимых мер для организации отгрузки золота на сумму 20 млн фунтов стерлингов и что отправка будет осуществлена немедленно по получении официального уведомления правительства Великобритании о том, что правительство Франции отгрузило в США золота на 40 млн фунтов стерлингов, как упоминается в Соглашении от 30 сентября 1915 г.»[707]707
Ibid. Р. 8.
[Закрыть].
Не вызывает сомнений, что будущий гуру монетаризма Кейнс был непосредственно причастен к разработке позиции правительства Великобритании в отношении финансовых операций с Россией. Многие решения вырабатывались неофициально, так сказать, в частном порядке. Особая роль в этом принадлежала «теневому кабинету», действия которого координировали заместитель канцлера Казначейства Эдвин Монтегю и сэр Морис Ханки[708]708
Ханки Морис (Maurice Hankey, Sir, 1st Baron Hankey; 1877–1963) – был большим другом Э. Монтегю, с которым его связывали тесные личные отношения. Для нас Ханки крайне интересен и тем, что в 1902–1906 гг., т. е. в пору самого тесного сотрудничества Великобритании с Японией на почве противодействия России, будучи тогда офицером британской военно-морской разведки, являлся ее главным аналитиком по этому вопросу. Да отличился так, что в 1908 г. был назначен заместителем морского министра и представителем в Имперском комитете обороны, созданном в 1902 г. по итогам крайне неудачной для Британии англо-бурской войны совещательном органе при премьер-министре, призванном координировать взаимодействие сухопутных сил и ВМС. Именно по рекомендации этого комитета в 1909 г. в Великобритании были созданы контрразведка (МИ-5) и внешняя разведка (знаменитая SIS – «Сикрет интеллидженс сервис», или МИ-6). Морис Ханки в 1912 г. возглавил Имперский комитет обороны и сохранял эту позицию в течение следующих 26 лет. Когда в 1916 г. Ллойд-Джордж занял пост премьер-министра, Морис Ханки возглавил аппарат небольшого, но самого главного органа управления при патроне – военного кабинета. Конечно, это далеко не полный перечень должностей этого талантливого разведчика-аналитика. Интересно, что, выйдя в отставку в 1938 г., Ханки стал директором правительства Великобритании в компании по управлению Суэцким каналом. С началом Второй мировой войны Ханки вновь оказался востребован правительством его величества на разных высоких постах. Но уже после окончания войны он резко выступил в печати против международных трибуналов над нацистскими и японскими военными преступниками, заявив, что союзники не имели права их судить. Его обширные рукописные дневники до сих пор не опубликованы и хранятся в фондах архива Черчилля. Для нас же особо важно то, что именно такой человек, как Морис Ханки, правил и «подчищал» рукопись мемуаров Ллойд-Джорджа. Недаром книга, посвященная жизни Ханки, написанная высокопоставленным офицером британской разведки (заместителем директора военно-морской разведки) Стивеном Роскиллом, называется «Ханки: Человек-тайна» (Roskill S. W. Hankey: Man of Secrets. 3 vols. London, 1970–1974). И этих тайн автору хватило на три тома.
[Закрыть], секретарь кабинета и один из наиболее близких и эффективных помощников Ллойд-Джорджа, своего рода серый кардинал при нем. Кейнс регулярно участвовал в этих заседаниях. Не будем забывать, что именно Кейнс еще в августе 1915 г. лично подготовил специальную аналитическую записку, в которой предложил добиться использования Россией и Францией своих золотых резервов в интересах дела союзников, а точнее – Великобритании[709]709
Dostaler G. Keynes and His Battles. New York, 2007. Р. 133.
[Закрыть]. Отсюда понятна и его заинтересованность в реализации этого плана.
Письмо С. П. Ермолаева Джону Кейнсу относительно отправки русского золота по требованию Великобритании. 1 ноября 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
«Информирую Вас, – уже на следующий день отвечал Кейнс Ермолаеву, – что шесть партий золота на общую сумму в 24 млн фунтов стерлингов были отправлены из Франции… Мы будем очень признательны, если Вы в связи с этим попросите господина Барка максимально ускорить отгрузку, ибо, договариваясь, мы рассчитывали, что золото будет в Оттаве не позднее середины декабря [1916 г.]»[710]710
Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 9.
[Закрыть].
Надо отметить, что Кейнс в своих контактах с российскими представителями все больше переходил на повелительный тон. Он не скрывал своей неприязни к России. Так, принципиальный генерал Э. К. Гермониус[711]711
Гермониус Эдуард Карлович (1864–1938) – русский инженер-металлург, оружейник, генерал-лейтенант. Выпускник Михайловского артиллерийского училища и одноименной академии. Специализировался на выпуске вооружения, работая на Ижевских оружейном и сталелитейном заводах. Затем начальник Самарского трубочного завода (производил взрыватели для артиллерийских снарядов), строительство которого и возглавлял. С началом Первой мировой войны находился в командировках в Японии, Великобритании и США, где организовывал закупки вооружения для русской армии. Входил в состав Англо-Русского комитета по снабжению. С 1916 г. председатель Русского правительственного комитета в Лондоне. После октября 1917 г. занимался вопросами снабжения белых армий. В конце жизни пережил большую личную трагедию. Его сын Вадим примкнул к большевикам. Сделал хорошую карьеру в Красной армии, дослужившись до должности командира корпуса. Ему присвоили воинское звание комдива, т. е. генерала. В 1937 г. был арестован по вымышленному обвинению и расстрелян. Узнав о гибели сына, Эдуард Карлович, проживавший к тому времени в Бейруте, вскоре умер, не вынеся горя. Имя Эдуарда Карловича очень часто упоминается в воспоминаниях крупных политических деятелей разных стран периода Первой мировой войны. В 1956 г. Вадим Эдуардович Гермониус был реабилитирован.
[Закрыть], близко контактировавший с Кейнсом, писал в одной из своих телеграмм в Петроград: «Мильнер[712]712
Мильнер/Милнер Альфред (Alfred Milner, 1st Viscount Milner; 1854–1925) – британский публицист, политический деятель, министр без портфеля в кабинете Ллойд-Джорджа, в 1916–1918 гг. одна из наиболее важных фигур военного кабинета, глава Особой комиссии по снабжению. Начинал как один из секретарей крупного британского банкира и политика, члена Совета директоров Банка Англии Джорджа Гошена. Указанный факт представляет для нас особый интерес. (Кого заинтересует деятельность Дж. Гошена, подробнее см.: Татаринов С. В. Россия, век ХIХ: Финансово-экономические кризисы и Государственный банк: в 2 т. М., 2019). Был видным администратором по проведению колониальной политики Великобритании в Египте, где занимался финансовыми вопросами, и Южной Африке. Неоднократно упоминается в дневниках Николая II.
[Закрыть] служит лишь ширмой, которой прикрываются неответственные деятели, враждебные нашим интересам, во главе которых находится известный в Петрограде многим бывшим в Лондоне чиновник Министерства финансов Кейнс [выделено мною. – С. Т.], ведающий кредитами по иностранным заказам и состоявший секретарем комиссии Мильнера»[713]713
Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции: в 3 ч. М.; Л., 1957–1967. Ч. 2. С. 484.
[Закрыть]. Однако и генерал Гермониус, и его помощник полковник Н. Т. Беляев (входил также в состав Англо-Русского комитета по снабжению), при всей своей настойчивости, мало что могли сделать, поскольку английские министры смотрели на них исключительно как на экспертов. При этом союзники, требуя и в итоге добиваясь отправки золота, всячески тормозили выполнение русских военных заказов, а уже произведенное вооружение и боеприпасы практически не отгружались в Россию, накапливаясь в портах якобы по причине нехватки морских транспортов.
Кейнс, который стоял «во главе партии враждебных», не только постоянно давил на Ермолаева, но и определенно создавал атмосферу ажиотажа вокруг этого вопроса, ибо в Англии уже не сомневались в неустойчивости монархии в России, и главной задачей всех структур было стремление успеть урвать как можно большую часть золота, еще остававшегося в распоряжении Государственного банка Российской империи. «Слышали ли Вы уже что-нибудь от российских властей касательно следующей партии, предназначенной для отправки в Канаду через Владивосток? – запрашивал Канлифф Роберта Чэлмерса из Казначейства. – Осмеливаюсь напомнить Вам об этом, ибо с момента начала переговоров и до прибытия золота в Оттаву всегда проходит много времени»[714]714
Письмо от 2 ноября 1916 г. (Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 6).
[Закрыть].
Но это «осмеливаюсь напомнить» в подобном контексте скорее звучит как «давай, пошевеливайся». Лорд Канлифф все отчетливее сознавал, что идет откровенное ограбление России, и в психологическом плане подхода настоящего банкира к пониманию «выгодной для него сделки» ему было некомфортно в этом участвовать. Правда, он и от золота не отказывался, но все же предпочитал загребать жар другими руками, казначейскими. Извечное противостояние министерств финансов и центральных банков – оно никуда не делось и сегодня. И мне не раз приходилось слышать на закрытых заседаниях в Международном банке расчетов от глав банков разных стран: «Ну, здесь в своем кругу, вдали от министра финансов, мы можем…» А далее следовали разные высказывания, но их общий смысл всегда сводился к одному: министры хотят тратить, думая только о политике и ближайших выборах, но не о последствиях этого пира. А управляющие – сберегать и накапливать. И здесь приходится хитрить и припрятывать. И МБР – это то единственное место, где банкиры могут позволить себе в кругу единомышленников, вдали от прессы и телекамер осторожно посетовать на авантюризм и недальновидность своих правительств, точно зная, что их поймут, посочувствуют и не предадут. К сожалению, многие из управляющих, заняв кресло министра финансов, совершенно забывают о той осторожности и предусмотрительности, которой они еще вчера требовали от своих оппонентов в правительстве. Положение обязывает.
Не могу точно сказать, затрагивался ли каким-либо образом этот вопрос на встрече 19 октября 1916 г. британского посла Бьюкенена с российским императором в его ставке, но дипломат уж точно заверял Николая II в вечной благодарности русской армии со стороны союзников, вручая ему от имени Георга V или Джорджи, как по-родственному пометил царь, одну из высших наград королевства – орден Бани для военных[715]715
Дневники императора Николая II (1894–1918): в 2 т. М., 2011–2013. Т. 2. Ч. 2. С. 257.
[Закрыть].
Сам же Кейнс через несколько лет по итогам своего посещения уже СССР напишет: «Чрезвычайно трудно судить о России с позиций здравого смысла. Но, даже будучи здравомыслящим, как составить верное впечатление о столь незнакомой, переменчивой и противоречивой стране, о которой в Англии ни у кого нет подобающих знаний и жизненного ответа?»[716]716
Кейнс Дж. Беглый взгляд на Россию. М., 1991. С. 137–138.
[Закрыть] Как видим, для британцев ничего не поменялось. Им что царская Россия, что советская – всего лишь территория, на которой есть богатства, им не принадлежащие. И это глубокая несправедливость, которую и Кейнс, и Ллойд-Джордж, и Канлифф всеми силами пытались исправить.
Следует признать, что на сей раз решение об обращении к японцам за содействием далось британцам нелегко. Однако неспособность Адмиралтейства гарантировать доставку золота привела к тому, что в Банке Англии пришли в полное замешательство, получив 13 ноября 1916 г. срочную телеграмму за № 1689 из Петрограда от директора Особенной канцелярии по кредитной части Замена: «Принимаем меры для отправки золота двумя партиями, примерно равного объема. Первая партия несколько больше, чем на сумму 10 миллионов фунтов стерлингов, должна прибыть во Владивосток через 2–3 недели, а вторая через 3–4 недели»[717]717
Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 16.
[Закрыть].
