Текст книги "Константа связи"

Автор книги: Сергей Слюсаренко

Глава седьмая

 
Malbrough s'en va-t-en guerre
Mironton, mironton, mirontaine
Malbrough s'en va-t-en guerre,
Ne sais quand reviendra.
Ne sais quand reviendra.
Ne sais quand reviendra.
 
 
Il reviendra-z-à Pâques,
Mironton, mironton mirontaine,
Il reviendra-z-à Pâques,
Ou à la Trinité
Ou à la Trinité
Ou à la Trinité
 
 
La Trinité se passe,
Mironton, mironton, mirontaine,
La Trinité se passe,
Malbrough ne revient pas
 

«Мальбрук в поход собрался». Французская народная песня, 1709 год

Утром Шип застал Вадима за работой. Малахов нагревал на электроплитке, невесть откуда взявшейся в гараже, столовую ложку. В ложке тускло блестел расплавленный свинец. Рядом стоял импровизированный кокиль, сделанный из гильзы двенадцатого калибра.

– Ты что тут затеял? – переполошился сталкер.

– Пули делаю. Почти жаканы, – невозмутимо ответил Вадим.

– Что такое жакан?

Вадим молча покачал головой, мол, вот ведь темнота.

– Ты хоть и опытный сталкер, но у тебя все патроны только с дробью. Ты вообще что, в Зоне на уток ходишь?

Малахов ткнул пальцем на пачку охотничьих патронов на столе.

– Да с твоим ТОЗом такие патроны использовать – просто преступление!

– Какой ТОЗ? – На лице сталкера появилось искреннее удивление.

– Как какой? Вот этот! – Вадим раздраженно взял в руки ружье, которое стояло справа за верстаком. – Разве можно оружие до такого состояния доводить?

– Ты где эту рухлядь нашел? Тебе «калаша» мало?

– Это не рухлядь. Это ТОЗ девяносто четвертый, тульский. Редкая вещь. Двенадцатый калибр, если им с умом обращаться… И чистить хотя бы иногда! Ты вообще хоть что-то в стрелковом оружии понимаешь?

– Я «калашом» замочу кого надо и не поморщусь, – с легким пренебрежением сообщил Шип. – А такое ружье… Оно что, одноствольное?

– Это автоматическое ружье, семизарядное. – Вадим говорил спокойно и убедительно. – Очень эффективное. Это не на людей.

– Ну, ты странный. То у тебя «Таурус», как ты сказал, на пять зарядов, то этот металлолом. Я его вообще нашел на помойке. – Шип даже ткнул рукой в сторону ворот.

– То, что он на помойке лежал, заметно. Из него и не стреляли никогда. Он весь в заводской смазке. Я ее пока отмыл… – Вадим любовно провел ладонью по стволу. – Сейчас подожди, я свои жаканы распилю.

Шип наблюдал за Вадимом с нескрываемым любопытством. Выколотив отливки, Малахов стал рыться в пустых ящиках верстака. В итоге он нашел половинку полотна от ножовки по металлу. Затем он закрепил заготовку в тисках и сделал несколько косых надпилов больше чем на половину пули. Надпилив, Вадим обработал пулю так, чтобы надрезы были почти не видны, словно лепестки у нераспустившейся розы.

– Ну и? – спросил Шип. – Что ты этими тюшками делать собрался?

– Вот скажи, сталкер, кем ты до Зоны был? – спросил Вадим.

– Какая разница? Я был бизнесменом, не абы каким, кстати, у меня были издательства, целых три. Потом кризис. Чего ты вообще примотался? – Вопрос о прошлом привел Шипа в раздражение.

– Издательства чего?

– Как чего? Я книги издавал! Знаменитую серию «с прочерками» знаешь? Это я придумал. Но потом украли идею. Я с самим Шекли водку пил, а с…

– Книги, говоришь? Книги – это хорошо, – перебил его Вадим. – Но могу сказать одно, что в оружии слабо ты разбираешься.

Малахов положил ТОЗ на место.

– Оружие – не главное. Главное – выжить, – с пафосом заявил Шип и снял со стены АК-47.

– Ну-ну… Выживай. Я сейчас патроны снаряжу, проверим ружьецо, да? – Вадим вернулся к работе.

– Ото, мне забот больше нет, с такой дурой носиться. «Калаш» наше все. – Шип сделал вид, что собрался уходить из гаража, но остался, ему было интересно смотреть, как Вадим снаряжает патроны.

– «Калаш» ваше все, когда на людей охотишься. А мы в Зоне…

– Ну что ты понимаешь вообще в Зоне? – возмутился Шип. – Идем, кто первый в березу со ста шагов попадет, тот и прав.

– Сейчас, дай доделать. Ты иди пока, березу выбирай.

Вадим занялся снаряжением патронов. В охотничьем подсумке, который он нашел за верстаком вместе с ТОЗом, было два десятка патронов с крупной дробью. Этого хватило на десять жаканов, порох Вадим аккуратно перераспределил. Через пятнадцать минут он вышел из гаража. В руках у него было ружье, уже вычищенное до масляного блеска. За ним шел сталкер, на его лице читалось неподдельное любопытство.

– Ну и что будем делать? – Вадим осмотрелся в поисках потенциальной мишени.

– А вот попади в ту березу! – Шип показал на дерево, одиноко стоящее примерно в двадцати метрах.

– Ну, попади ты для начала, – уступил Вадим пальму первенства сталкеру.

Шип ловко перехватил «калаш» из-за спины, выпустил очередь, не целясь, как фашист от бедра. На коре березки выпучились два куска рваной бересты. Отстрелявшись, Шип лихо забросил автомат за спину и гордо глянул на Малахова.

– Ох, круто, офигеть! – сказал Вадим без тени иронии.

Он осмотрелся и увидел вдалеке, на расстоянии ста метров, другое дерево. Тощую сосенку. Уперев приклад в плечо, Вадим застыл на долю секунды и выстрелил. Деревцо, сломавшись посередине, упало на землю.

– О, работает! – обрадовался Малахов. – Короче, ты, конечно, бери «калаш». Я посмотрел – есть пара в нормальном состоянии. А я, на всякий случай, возьму это ружье. У тебя нет больше патронов двенадцатого калибра? Я бы перепаковал. А то как-то маловато будет.

– Упс, – только и сказал ошарашенный Шип.

Следующие три часа сталкер, не возражая, помогал Вадиму готовить патроны. Оказалось, что, несмотря на издательское прошлое, Шип был вполне приучен к труду и обращался с инструментами вполне споро.

– Нам надо еще к Леве-Циркулю сходить, – между делом бросил сталкер.

– К кому и зачем? – не понял Вадим.

– Ну, в бар, к бармену. Его Лева зовут. А за брюхо его Циркулем прозвали. Ты же кредиткой платишь, вот у него можно снять денег.

– А… ну ладно. А завтра выйдем, да? Собраться же успеем, конечно? – Вадиму показалось, что визит в бар может сильно поменять планы.

– Посмотрим, – буркнул недовольно Шип.

– Ты что, сглазить боишься?

– Просто болтать не хочу, – ответил Шип и трижды сплюнул.

Вадим допилил последнюю пулю, подправил ее молотком и начал набивать патроны. Он умышленно увеличил дозу пороха. Какое-то время ружье выдержит, а долгие годы он не собирался им пользоваться.

– А скажи, Шип, ты никогда тут оранжевый «ситроен» не видал? – как бы невзначай спросил Малахов.

– Бог миловал, – ответил сталкер, нервно глянув на Малахова.

– В каком смысле?

– Кто видел его, тот не долго протянул. – Шип подскочил, подбежал к воротам и выглянул из гаража, словно проверяя, не появился ли тот самый автомобиль.

– Вот как, новое что-то. Он радиоактивный?

– Это призрак. Нет его на самом деле. И не надо о нем… Плохая примета.

– Ну, нет, так нет, – согласился Малахов, подпиливая очередной жакан.

Когда с работой было покончено, Вадим со сталкером отправились к Леве. Малахов сменил берцы на короткие крокодиловые сапоги от Сухого. Эти сапоги вызывали у Шипа неподдельный интерес, но открыто попросить у Вадима их поносить сталкер так не решился. Сапоги роперского[3]3
  Роперский стиль (англ. roper, сапог) – короткое голенище (не выше середины икры), каблук прямой и низкий – обычно меньше чем один дюйм высотой.


[Закрыть] стиля были покроены на манер ковбойских. Они оказались на удивление удобными.

Вечер в поселке у КПП был тих и спокоен. Весенняя прохлада накатывала со стороны леса, уныло гудели комары. То там, то тут загорались окошки в домиках обитателей поселка. Если бы не знать, что совсем рядом находится Зона, то можно было подумать, что дачный поселок для людей среднего достатка живет своей простой, беззаботной жизнью. До Малахова даже донесся запах шашлыка, капающего пряным жиром на раскаленные угли гриля. Одного не хватало – молчали птицы и по улицам не ходили кошки. Мир призонья отличался от внешнего немного, но все-таки заметно. И еще. На крышах домиков не было антенн – ни простых рогатин, ни современных тарелок. В Зоне не работало телевидение. Чудесным образом оно за кордоном нигде не принималось.

В баре ничего не изменилось по сравнению со вчерашним днем. Все так же кипела жизнь, велись разговоры. Все так же, как айсберг в океане, возвышался толстый бармен над своей стойкой. Все так же в темном углу, как паук в засаде, сидел дядя Сеня.

Шип предложил перекусить, раз уж пришли. Бармен Лева после некоторого колебания принял у Вадима кредитку и, внимательно рассмотрев и фронт, и подпись на обороте, после обычных манипуляций с терминалом выдал Шипу искомую сумму, взяв только десять процентов комиссионных. Шип обрадовался, что получил деньги без проблем, и предложил пообедать за его счет. Вадим пошел устраиваться за столиком, который он заприметил в глубине бара, пока сталкер заказывал еду.

Шип пришел к столу не один. С ним шел мужчина средних лет в обычной, городской одежде. Невысокий, чуть полноватый, лет сорока. Серый костюм дополняла белая рубаха с расстегнутым воротом. Вид у мужчины был явно не сталкерский.

– Вот знакомься, это Степан Андреевич, – представил Шип. – Мой товарищ. Он ученый. Очень захотел с тобой познакомиться. – Представив гостя, Шип поспешил к стойке бара решать какие-то срочные дела.

– Вадим, – представился Малахов. – И что изучаем?

– Да Юра преувеличивает. Не люблю я слова «ученый». Ученые обезьяны бывают. Я так, изучаю быт Зоны. Просто любопытно, – ответил Степан Андреевич. – Я собираю материал для диссертации о человеческом поведении в экстремальных условиях.

– Интересно, наверное? – Вадим задал вопрос, не ожидая ответа, его больше интересовало, когда принесут еду и, главное, пиво. Почему-то присутствие Степана Андреевича вызвало нестерпимое желание выпить.

– Очень интересно. Вот вы производите впечатление человека образованного и должны понимать, насколько тут все непредсказуемо. – Ученый взял со стола кусочек хлеба, намазал его горчицей и стал задумчиво жевать. – Вот вы как человек в Зоне новый можете понять, что если не выполнять здесь правила – это прямой путь к катастрофе. Вы ведь человек разумный, сможете им следовать?

Вадим внутренне начинал кипятиться. Совершенно незнакомый человек без всяких причин начинал давить на него с требованием выполнять какие-то правила. Кроме того, речь собеседника была вязкой и утомительной.

– Вы должны, – опять он использовал слово «должны», – ни на секунду не забывать, что находитесь во враждебной среде, где только посвященные могут принимать решения и выбирать путь. Пока вы новичок, вам этого не дано. Шаг в Зоне стоит целой жизни в обычном мире, вот вы сейчас пойдете с Юрой за белую пелену, в чуждое вам окружение. Ведь оно вам чуждо?

Вадима от кружки пива начало мутить. Чего от него хочет этот человек?

– Юра – это у нас кто? – перебил собеседника Малахов.

– Сталкер ваш, Юрой его зовут. Ну или как там… Шип? Вам определенно подсунули дилетанта. Вы производите впечатление разумного человека, но мне кажется, что шансов вернуться у вас нет.

– Откуда вернуться? – Вадим уже взял себя в руки и говорил спокойно.

– Ну, вы куда собираетесь? В Зону ведь? А там все очень-очень сложно! Там нужно быть…

– Уважаемый Степан Андреевич. – Вадим смотрел на ученого жестко, не позволяя тому отвести глаза. – Есть одно русское слово. Букв всего ничего, а его даже отменили пару лет назад за высокую энергетику. Так вот, пойди куда-нибудь, найди старый словарь в интернете, отыщи слово из трех букв и всепоглощай его. Ты меня понял?

– Вы что себе позволяете, молодой человек? – начал надуваться Степан Андреевич. – Вы знаете, кто я?

– Уйди. Немедленно! – Вадим был на взводе.

Он не вполне понимал, что происходит. Какой-то неощутимый, но жесткий посыл от Степана Андреевича взбесил его, заставил выйти из себя, забыть приличия. Но с другой стороны, Вадим знал, что он даже пальцем не тронет неприятного собеседника, и это бесило еще больше.

– Дурачок, – незлобно буркнул Степан Андреевич и ушел в темноту зала. Во всей его фигуре чувствовалось превосходство, на лице играло удовлетворение беседой.

Тут как раз вернулся Шип, заказавший ужин.

– Где ты этого хрена нашел? – только и смог спросить Вадим.

– А шо? Нормальный мужик. Сейчас таких, социологов, тут много. Он и выпить нальет, и поговорит.

– Что-то муторно мне. Не пойдем сегодня, – сказал Вадим и налил стакан водки из графина, принесенного Шипом.

– Ты о чем? Куда мы сегодня можем пойти? Вечер на дворе. Сегодня только вот по маленькой пропустим. – Шип не стал отставать от Малахова и тоже налил себе стакан.

– Как вечер? Мы же с утра в бар пришли? – Вадим подскочил и подошел к окну, закрытому шторой. Ему хотелось просто посмотреть на мир за окном и прийти в себя.

– Так ты же с этим ученым полдня проболтал. – Шип пожал плечами.

– Полдня? – Ошарашенный Малахов сел за стол и, посмотрев на стакан, произнес: – Давай!

Так началась пьянка. Вернее сказать, пьянка началась у Шипа. Малахов после первого стакана пришел в себя и далее наблюдал за развивающимися событиями с философским спокойствием. Сначала сталкер пил немного и спокойно, но постепенно, когда еда закончилась, он начал краснеть и увеличивать дозу. Скоро речь его стала носить поэтический оттенок и терять связность. Шип несколько раз просил Вадима дозаказать водки. Потом сказал, что до самого стриптиза домой не пойдет. Стриптиз для Малахова оказался полной неожиданностью. Шип объяснил, что это было требованием властей из НАТО и что одно плохо, в Зоне стриптизерши все немолодые и некрасивые. Причем обе. Потом сталкер пытался читать стихи. Так как слушать его никто не стал, он украл с соседнего стола пустую бутылку и попытался играть ею в футбол. Спящего сталкера с распухшей ногой Вадим притащил домой, когда уже было давно за полночь.

Глава восьмая

 
Свободной Мысли вечная Душа, —
Всего светлее ты в тюрьме, Свобода!
Там лучшие сердца всего народа
Тебя хранят, одной тобой дыша.
 
 
Когда в цепях, во тьме сырого свода,
Твоих сынов томят за годом год, —
В их муке зреет для врагов невзгода,
Слава их во всех ветрах поет.
 
 
Шильон! Твоя тюрьма старинной кладки —
Храм; пол – алтарь: по нем и там и тут
Он, Бонивар, годами шаг свой шаткий
Влачил, и в камне те следы живут.
Да не сотрут их – эти отпечатки!
Они из рабства к богу вопиют!
 

Лорд Байрон. «Сонет к Шильону»[4]4
  Перевод Г. Шенгели.


[Закрыть]

Полусонному Малахову показалось, что на втором этаже пьет лошадь. Этот квакающий с прихлебом звук и разбудил его. Вадим подхватился и пошел в дом, в спальню Шипа, где он вчера уложил на диван невменяемого сталкера.

– А! Здорово! – На секунду Шип оторвался от зеленоватой жидкости из трехлитровой банки. – Тебе не надо?

– Это что? – поинтересовался Вадим.

– Святое после вчерашнего. Это рассол от огурцов с «каплями». – Шип запустил в банку руку и вытащил оттуда блестящий маленький огурец. Осмотрел его с вожделением и смачно захрустел, словно это был не огурец, а ранетка.

– С какими такими каплями? Анисовыми? – У Вадима болела голова, все тело пронизывала легкая дрожь, а напротив него стоял довольный жизнью Шип, который выпил вчера в несколько раз больше. Водка в баре скорее всего была паленая.

– Темный ты. После «жарки» всегда куча «капель» остается, они вообще-то никому не нужны. Но если пару «капель» в банку с рассолом положить, то эффект сильный. Во-первых, рассол не скисает и всегда холодный, во-вторых – похмелье снимает как рукой. На, попробуй! А если там еще пару огурчиков осталось, то говорят, что потом вообще месяц похмелу не бывает. Но врут. Кругом вообще все врут.

Вадим осторожно пригубил из трехлитровой банки. Рассол был ароматный с горчинкой острого перца и чеснока. И самое главное – через секунду все последствия пьянства исчезли и захотелось есть. Сильно и азартно.

Когда с королевской яичницей было покончено и Шип смачно вымазывал корочкой хлеба остатки желтка с тарелки, Вадим задал главный вопрос:

– Выходим?

– Слушай, а на фиг тебе вообще этот гаражный кооператив? Там бандиты, все равно ничего не найдешь. Может, рванем сразу к «Янтарю»? Там хоть и нет сейчас «трамплинов», но зато у меня есть карта, можно найти такое, чтоб потом всю жизнь в Зону не лазить, – вдруг решил поменять планы Шип.

– К «Янтарю» успеем, а бандиты тоже люди. Сначала надо туда, к «трамплинам». Может, мне как раз надо с бандитами поговорить.

– А побьют? Или отнимут все? – не унимался Шип, которому уже никуда не хотелось идти.

– Слушай, что у меня можно отнять? – Вадим демонстративно вывернул пустые карманы. – Или у тебя? Это ты после вчерашнего в пессимизме?

– Нет! То вчера не я был! – немедленно возразил сталкер.

– А кто же?

– Ну, я бываю разный. Обычно я Шип-1, вот вчера что-то перебрал, так это был Шип-2. Сегодня я уже «первый», – изложил сталкер свою безумную теорию и добавил: – И все нормально, я просто так спросил. С бандитами сам будешь договариваться?

– Договоримся. – Вадим решительно поднялся, не оставляя сомнений, что в путь они отправятся немедленно.

– У меня нога болит, – заявил Шип не очень уверенно.

– Перелома нет, и тем более болеть она должна у тебя-второго. Собирайся.

Шип, старательно прихрамывая, пошел вниз готовиться к походу.

– Вадим, ты вот рюкзак возьми. Пенку, там, спальник, еды. Все в гараже, в шкафах выберешь, – напомнил сталкер.

Малахов подхватил рюкзак, который Шип вывалил из сундука.

К большому удивлению Малахова, в железных шкафах гаража в действительности хранилось достаточно много полезных вещей. В первую очередь две полки, забитые армейскими пайками ИРП-П. Смутило то, что срок хранения прошел ровно месяц назад. Пришлось на пробу вскрыть одну из зеленых упаковок, достать оттуда банку «Говядины тушеной» и проверить ее сохранность. Тушенка была абсолютно нормальной, и Вадим положил в рюкзак три упаковки. Шип говорил, что в двух днях хода есть его схрон, так что один пакет будет запасной. Пенка и спальник лежали на шкафу, и пришлось выбивать из них пыль. Подумав, Вадим все-таки вместо крокодиловых сапог надел берцы. И сапоги жалко, и на встречу с бандитами дорогую обувь надевать не стоило, можно уйти босиком. В одной из множества коробок, лежавших в шкафах, видимо, со времен сотворения мира, Малахов нашел хемилюминесцентные палочки, скорее всего это были наживки для ночной рыбалки. Коробка легла в рюкзак, Вадим не сомневался, что приманки могут пригодиться. Несколько дымовых шашек, неожиданно завалявшиеся гранаты РГ-42, так мило напоминавшие консервные банки, и взрыватели к ним – все было аккуратно сложено в рюкзак.

Через пятнадцать минут Вадим и Шип уже шагали на север к границе Зоны.

Июнь, мягкий, без раннего зноя, привычного в последние годы, сопровождал путешественников одуряющим запахом молодой листвы, радостным изумрудом молодой травы и свежим ветерком.

– Вообще странный ты человек, Вадим, – рассуждал на ходу сталкер. – Идешь в Зону и сам не знаешь зачем. Сам себе головоломку придумал, а что даст разгадка, не знаешь.

– Не знаю. Но, скажем, я считаю, что движение важнее результата. А по пути, может, и результат найдем.

Вадим задумался на секунду, вспомнив вчерашнюю встречу в баре.

– Вот ты говоришь, что вокруг Зоны таких, как этот Степан Андреевич, много шатается. Откуда они взялись, чем занимаются? – спросил он у Шипа.

– Да ну их, мутные какие-то люди. Приходят в бар, треплются. Или еще хуже, как хабар сдаешь, так сидят там, ну, например, у Сидоровича в лавке, разговоры трут. Шушера какая-то непонятная.

– А ты вчера говорил, что он нормальный. Нестыковка какая-то.

– Ну, понимаешь, он подошел, сказал пару слов. У меня что-то в голове и перещелкнуло. Думаю, а ведь нормальный же мужик! А вот сейчас вспоминаю – таки мутный, – стал оправдываться Шип.

– А почему Байкалов – плохая примета? – поменял тему Вадим.

– Опять ты о нем. Блин, и по пути в Зону! Я тебе так скажу, Бог миловал, я его не видел. А вот что мужики говорят: где кто Байкалова увидел на машине его дурацкой – там труп точно будет. И не просто отмычку «трамплином» на сосну кинет или, к примеру, на части «воронкой» порвет. Труп – словно из него все нутро высосали. Нет, не кровосос, никаких следов. Словно человек в мумию враз превратился. Так что ты не спрашивай про него. И вообще – помолчать сейчас надо, в Зону входим.

И действительно, через два шага Вадим погрузился в белесое марево, словно вошел в облако. Знакомое чувство, словно шагнул в пустоту, моментально вернуло в памяти события прошлого года. Марево окончилось так же внезапно, как и началось. Тропинку окружал мокрый, почерневший от осенней промозглости лес. Под ногами чавкала размокшая желтая листва. Низкие облака тревожно неслись над верхушками деревьев. Кроме шороха мелкого дождя, ни один звук не беспокоил мир Зоны.

– Ну, вот мы и в Зоне. Добро пожаловать, – сообщил Шип.

– Тут теперь всегда осень? – спросил Вадим, запахивая куртку.

– Что значит теперь? Всегда так было. – Сталкер глянул на Малахова настороженно, словно поймал на лжи.

– Ну, это так, фигура речи, – попытался исправить оплошность Вадим.

Шип остановился, осматриваясь. На лице его читалась тревога.

– Не нравится мне что-то. Хоть на входе в Зону обычно все спокойно, но что-то мне не нравится. – Сталкер вглядывался в осеннюю мглу, в стоящие стеной бурьяны, в мокрую желтую траву и не мог принять решения.

– Ну, кинь гайку. Я слышал, сталкеры гайки кидают, чтобы проверить, что впереди, – тревога передалась и Малахову.

– Правильно слышал, – согласился Шип. Из бокового кармана рюкзака, не снимая его с плеч, он выловил гайку и, прикинув направление, метнул ее вперед.

Гайка, тихо свистнув, улетела вперед и опустилась в листву на тропинке.

– Вот теперь по крайней мере можно идти, – удовлетворенно сообщил Шип.

– А сколько до автокооператива?

– Да рукой подать. Только вот не знаю, бандиты же…

– Ну, мы с ними договоримся. Они же тоже люди, да? – подбодрил его Вадим.

– Я бы от них подальше держался. Ну ладно, я-то что, человек местный, меня тут все знают, ну а ты – твое дело. Пошли, в общем. – Сталкер решился и двинулся вперед.

Не успели они дойти до того места, где упала гайка, как очередь из «Калашникова» вздыбила у них под ногами фонтанчики мокрой земли и ошметков листвы.

– Ну вот, приехали, – буркнул Шип. Снял с плеча и положил на землю автомат. Потом он покорно поднял руки. – Что стоишь? Поднимай руки, бросай оружие, – прошипел он Вадиму.

Малахов спокойно снял свое ружье и прислонил его к ближайшему дереву. Потом поднял руки вверх, показав, что он без оружия, и сразу же опустил.

– Хваталы не опускай, борзой, тоже мне! – за спиной раздался окрик. – И не оглядывайся, сука!

Совершенно бесцеремонно чьи-то руки сорвали с Малахова рюкзак и обшарили карманы.

– Лечь на землю! Хлебалом вниз! – В спину пнули чем-то твердым, скорее всего прикладом.

Не желая злить бандитов, Малахов лег на землю и положил руки за голову. Сопение и возня говорили о том, что кто-то роется в его рюкзаке.

– У, сволочь! – Вадим получил болезненный пинок в бок. – Хотел пушку припрятать?

Ему заломили руки за спину и затянули их тонким пластиковым шнурком.

– Встать! – заговорил другой, хриплый и спокойный голос.

Малахов неловко, окончательно перепачкав одежду, поднялся.

– Можете повернуться, ушлепки, – скомандовал тот же голос.

Вадим повернулся и осмотрелся. Три бандита с автоматами, в спортивных штанах, неуместных в такую погоду, и в кожаных куртках стояли напротив. Шип с испачканным землей лицом стоял рядом, и весь его облик выражал только одно: «Я же говорил!»

– Ты почему пушку прятал? – задал вопрос третий, который до сих пор молчал. Он был болезненно худ, глаза лихорадочно блестели. Говорил он отрывисто и не очень внятно.

– Так вы и не говорили – сдавай оружие, – с демонстративным удивлением ответил Вадим. – Сказали бы, я бы отдал.

– До хрена болтаешь, – заключил бандит. – Ваше счастье, что Сип велел всех приводить, а то бы я тут тебя и положил отдыхать, пока кабаны не подтянутся.

Худой, ничего не говоря, двинулся по тропинке вперед.

– Так, взяли свои манатки и за Дряпой быстро! – скомандовал хриплый.

– А как же рюкзаки? – подобострастно возразил Шип, показав бандиту связанные руки.

Хриплый поднял рюкзак Шипа и повесил ему на шею. Потом точно так же повесил второй рюкзак на Малахова. Шею сдавила лямка, а капюшон, который рюкзак сильно натянул, впился в голову, заламывая ее назад. Вадим тихо выругался, кое-как освободил голову из-под капюшона и зашагал вслед за главарем. Но внезапно остановился и сказал хриплому:

– Ружье возьми, мне оно потом пригодится.

– Вот эта пукалка? – вмешался в разговор третий бандит. Он был коренастым мужичком с неестественно широкими плечами. – Зачем она тебе?

– На зайцев ходить, – невозмутимо ответил Малахов.

Бандит взял ружье и, неловко подергав затвор незнакомого оружия, выстрелил в ближайшую сосну. Хоть кора и разлетелась брызгами в сторону, выстрел не причинил дереву никакого вреда.

– Первый раз вижу лоха, который с дробовиком по Зоне бегает. – Бандит стал палить по деревьям, пока не кончились патроны.

– Теперь тащи его. – Коренастый повесил на шею Вадима и ружье.

«Калашникова», отнятый у сталкера, бандит понес сам, видимо, из уважения к оружию.

Шип удивленно глянул на Вадима, не понимая, почему ружье заряжено дробью, после того как они вместе несколько часов снаряжали смертоносные патроны.

Когда уже казалось, что лямка рюкзака перетерла шею до позвонков, лес впереди расступился, и показалось приземистое одноэтажное здание. Две половинки его были соединены остроконечной кирпичной аркой ворот. На ней была прибита перекошенная табличка «Автокооператив ЛОКОМОТИВ». Гараж, вернее, большой гаражный двор запирался проржавелыми воротами, закрытый на такой же ржавый, как и сами ворота, амбарный замок. За воротами сквозь щели виднелся полусгнивший остов ЗИЛа, в прошлом голубого цвета. Вадим подумал, что первая цель достигнута не с такими уж и большими трудностями.

Пленников провели не через ворота, а через небольшую дверь в левом крыле здания. Видимо, когда-то это была будка гаражной охраны. Даже сохранился продавленный диван, на котором много лет по ночам бодрствовали сторожа кооператива, устав от водки и вечного домино.

Сталкера и Вадима подвели к одному из гаражей во дворе. Открылась маленькая дверь, проделанная в стальных воротах, и из гаража пахнуло стоялым воздухом, смесью запахов немытого тела, табака, несвежей пищи и многолетнего перегара. Пленников завели в помещение гаража и заставили спуститься в осмотровую яму, в торце ее был вход в погреб. Сейчас этот пустой погреб был переоборудован под тюрьму. Вадима и Шипа освободили от пластиковых ремешков на запястьях, приковали наручниками к длинной трубе, намертво закрепленной вдоль стены. Дверь в погреб захлопнулась, и наступила кромешная темнота.