Текст книги "Константа связи"

Автор книги: Сергей Слюсаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Вадим осторожно, как будто на охоте, пошел по следам, которые скрывались среди малинника. Он подошел вплотную к самым кустам и раздвинул их, стараясь не уколоться об острые колючки. Нечто или некто в молниеносном прыжке ударило его в грудь. Малахов даже не смог оценить ни формы, ни размера. Он успел схватить нападавшего и покатился с ним по траве.

Соперник был явно слабее Вадима, но намного проворнее. Неизвестный враг немедленно сделал перехват и оказался у Малахова за спиной, так и не дав себя рассмотреть. Вадим попытался его схватить, но тут раздался болезненный высокочастотный вой, который буквально парализовал волю Малахова. Пришелец немедленно опустил его. Вадим остался стоять на траве на коленях, зажимая уши ладонями.

Откуда-то сверху на поляну опустился конус ярко-синего цвета, и Малахов почувствовал, как его потянуло по направлению к источнику света, словно сетью. Сцепив зубы от боли, которая не прекращала долбить уши, Вадим пополз на коленях прочь, к границе светового конуса. Он уже почти достиг ее, но тут свет одновременно со звуком исчез. Немедленно исчезла и боль.

На поляне уже никого не было, Вадим стоял рядом с брошенным в траву передатчиком и пытался высмотреть в небе корабль пришельцев. А еще через две минуты он уже летел на доклад в Москву.

Расследование шло около месяца, в итоге комиссия была удовлетворена и докладом Малахова и его действиями в экстремальной ситуации. Медкомиссия не нашла никаких отклонений ни в здоровье, ни в психике. Дело ушло в архив, сбитая тарелка изучалась в специальном НИИ.

Но Вадим так никому и не сказал, откуда у него появился опалесцирующий камешек, который он повесил на цепочку на шею и никогда не снимал.

– Тогда ты действительно завалил настоящую тарелку, и мне даже разрешили на нее посмотреть. Не потрогать. Но рассеять слухи вокруг этого надо было обязательно. Я только знаю, что некоторые технологии, которые удалось с той тарелки получить, до сих пор под километровыми слоями сукна лежат. Лучшего времени ждут.

Вадим откинулся на спинку стула и с удовольствием протянул ноги.

– Я хотел бы тебе, майор, вот, что сказать: ты прогони этих социологов. Интуиция мне подсказывает, что ребята эти до добра не доведут.

– Да и мне они не нравятся. Особенно этот урод, – майор кивнул на дверь, – все мутит, мутит… Но ведь от них много зависит…

– Ничего от них не зависит, майор. Ты поверь мне, – грустно сказал Малахов.

– Да какой я, на хрен, майор, – так же грустно сказал военный. – Я форму на старом армейском складе нашел, да и все. Мои ребята вообще такой не пользуются, ты видел, они все в современной снаряге. А мне эта нравится. Слушай, мне иногда кажется, что «Долг» наш долго не протянет. Нельзя бороться с Зоной вот так, как бы сказать…

– Прямолинейно? Ты прав.

– Да мы и не с Зоной воюем, нам бы мир от нее уберечь. Ученым помогаем…

Майор замолчал и выпил коньяк.

– Я слышал, что народ в Зоне вас ценит. Может, и достаточно этого? Не надо мешать естественному ходу вещей.

– А кто знает, что надо? – Майора уже повело. – Куда мне было деваться? Из армии ушел, когда семью кормить было нечем, пошел в охранники, так там одна бандитва. Вот приятель в Зону потащил, говорил, бабло срубить можно. А я не бабло рубить хочу, а служить!

– Вот и служи. Все нормально. Вне Зоны ты и такой службы не найдешь. Не армия у нас, а комедия. – Вадим почувствовал, что ему давно уже надо прекращать пить. – Одно скажу, я не забуду про обещание. Дай только выбраться.

Но эти слова ушли в никуда. Майор, зажав в руке полупустой стакан, мирно спал.

Тихо, чтобы не спугнуть, Вадим вышел из штаба. У стенки сидел Шип и дремал с кровососом на коленях. Ни «долговцев», ни социолога рядом не было. Растолкав Шипа, Малахов рассказал тому, что все хорошо, конфликт улажен, и они пошли в свое убежище. Надо было выспаться перед завтрашним днем.

Глава шестнадцатая

Клянусь.

Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого от меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду проводить я свою жизнь и свое искусство.

В какой бы дом я ни вошел, я войду для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.

Из Клятвы Гиппократа

Первое, что пришло на ум Малахову, когда он проснулся, была мысль: «А нет ли здесь рассола на „каплях“?» Вадим лежал с закрытыми глазами и с утренним ужасом прислушивался к своим ощущениям. Вначале ему казалось, что он еще не проснулся. Потом он боялся открыть глаза, уверенный в том, что именно через открытые глаза в голову вольется боль. Потом его стали мучить детали разговора с майором. Вадиму было стыдно, что он, сразу узнав майора, не сказал об этом, а пошел на конфликт. Потом Вадим стал ждать утренней изжоги. Но она не приходила. А потом остатки сна и рефлексии прогнал чавкающий звук.

Малахов открыл глаза. В микроскопическое окошко под потолком в полуподвал пробивался слабый свет. Рядом на ящике сидел Шип. Одной рукой он держал громадный бутерброд с тушенкой и, откусывая от него большие куски, громко чавкал. В другой руке у него была чайная ложка со сгущенным молоком. Ее он держал у лица кровососенка, а тот с удовольствием и, тоже чавкая, слизывал сладкую жидкость.

– Ты не парься, я за твоими попытками проснуться давно слежу, – сообщил Шип. – Так вот, в Зоне похмелухи не бывает. Жаль, нельзя в дорогу по маленькой пропустить, больно уж тушенка вкусная. Хочешь?

Вадим понял, что хочет.

Вышли они из Агропрома через два часа. Порывистый ветер бросал в лицо охапки желтой листвы, пытаясь сбить их с пути. Один раз Шип неудачно кинул гайку, и она, попав на «трамплин», не полетела дальше по высокой дуге, а развернулась и больно ударила Вадима в колено. День с самого начала не задался. Не доверяя больше сталкеру, Вадим полностью сосредоточился на дороге, растворился в окружающем мире, стараясь не только видеть чавкающую грязь, лес и черное небо впереди, но и слиться с Зоной всеми чувствами и мыслями. Когда Малахов решил, что пора бросить гайку в направлении подозрительно зеленого пучка травы, и вспомнил о сталкере, то заметил, что тот уже давно что-то рассказывает.

– А вообще странный он человек, этот врач, не понимаю я его. – Шип не мог идти молча, даже если его никто не слушал. – Откуда взялся в Зоне, никто не знает, живет в лесу сам, еще бы вообще на болото перебрался. Лечит кого ни попадя. Так же нельзя. А вдруг его пациент возьмет и сожрет?

– А откуда он взялся, этот врач? Местный или как ты, с Щербаковской, со скальпелем выпал? – заинтересовался Малахов.

– Я же и говорю – никто не знает. Он тут вроде еще до периметра был. А как появился – никто не знает. Тогда же ооновцы, как периметр сделали, всех из Зоны выгнали, кто вернулся, кто пропал, а этот как был, так и есть. Странный он, точно. Да и вообще – не люблю я это место. Отдадим ребенка и пойдем, да?

Дорога шла уже через лес. Шип постоянно зыркал по сторонам, но ничего опасного не находил. В итоге за три часа удалось добраться до опушки леса, где, по словам Шипа, обитал странный врач.

Видно было, что дом врача построен давно. Может, это было жилище лесника, а может, какой-то охотничий домик для партийных бонз времен СССР, когда леса были полны настоящего зверья. Сруб пятистенка из добротного бруса, подсобки, забор из крашеных досок и легкий дымок из трубы вызвал у Малахова легкую тоску по простой сельской жизни. Будто нет Зоны, нет чудовищ в лесу, не трещит дозиметр время от времени, напоминая о том, что здесь случилось много лет назад.

– Хозяин! Дома? – проорал сталкер, открыв калитку рядом с плотно закрытыми воротами.

Никто не ответил.

– Пошли, все в порядке, – сказал Шип и шагнул во двор, придерживая калитку.

– А не ответили же? Чего кричал?

– Если бы хозяина не было дома, его зверюга бы такое устроила. Сразу б все стало ясно.

– Собака?

– Ну, на собаку она мало похожа. Доктор говорит, это у него шиншилла. Говорят, редкого окраса.

Вадим напрягся. Шип поднялся на невысокий порог и постучал в дверь. Через мгновение дверь открылась, и на порог вышел Тимур Рымжанов.

– Привет, доктор, вот знакомься. Это со мной, – представил Шип Малахова, сделав церемонное движение рукой.

– Меня Вадим зовут, – представился Малахов. Только на мгновение на его лице промелькнула тень улыбки.

– Я врач местный, – ответил Тимур бесстрастно, как на приеме в участковой больнице. – С чем пришли? Болеете?

Рымжанов почти не изменился. Только в его длинной прическе появилась одна седая прядь, и голос стал чуть жестче. И одежда на нем была совсем не такая, какую он предпочитал раньше. Не было ни кожаной жилетки, не берцев с армированными металлом носками. На Тимуре висел балахон из грубой ткани, который почти скрывал его спортивную фигуру. И еще Вадим заметил, что взгляд у его друга стал совсем другим, словно в глазах поселилась бездна.

– Да вот, завалили кровососиху, а она с дитем. Вадим не дал его прибить, зря, конечно. Но и не носиться же с ним? Он же жрать хочет, сиську просит. А как вымахает потом, куда его? Я вот подумал, что тебе для опытов, может, пригодится.

Тимур молча взял из рук Вадима запеленатого ребенка и пошел внутрь дома. На пороге бросил через плечо:

– Не топчитесь тут, заходите, сегодня тут ночевать будете.

– Так нам идти надо дальше, – встревожился Шип.

– Нельзя дальше сегодня. Опасно, – отрезал Рымжанов. – У меня переночуете, места всем хватит.

– Вот как, – печально произнес Шип. – Ну, тогда конечно. А шиншилла твоя наши ботинки не пометит?

– А ты не дразни ее, – ответил доктор.

Сталкер покорно вошел в дом следом за Тимуром, за ними Малахов, оглянувшись на пороге. В большой комнате Тимур уже укладывал ребенка в люльку, подвешенную к потолку. Люлька была совершенно новая, словно ее только что сделали из свежих сосновых досок, аккуратно ошкуренных. Боковины были покрыты незамысловатым резным узором.

– Ты что, заранее готовился? – удивился Шип.

– Конечно. Пришлось бюрерам люльку заказать, – ответил врач. – Я же знал, что вы ко мне идете.

– Откуда? – тут уже не выдержал Малахов.

– Ну, считай, кровососы и сказали, – совершенно серьезно ответил Тимур. – Сейчас я его покормлю, а то чувствую, он у вас неправильно питался. Но хорошо, хоть не голодал. Вы пока устраивайтесь, обедать будем.

Шип покачал головой, поставил у двери свой «калаш», сел на лавку у стены и принялся распаковывать рюкзак. Он заглянул в него, что-то переложил там, не доставая, тяжело вздохнул. Сталкер достал сухой паек и положил рядом с собой. Потом вытащил фляжку со спиртом, потряс ею у уха и тоже положил на лавку. Затем завязал рюкзак и, поднявшись, выложил на стол паек и флягу со спиртом.

– Пустое это, у меня есть продукты, а вам пригодится, – сказал Тимур через плечо, наклонившись над люлькой.

Тимур несколько минут возился со зверенышем, который вдруг стал издавать бормочущие звуки, потом вышел из дома и принес большую сахарную кость.

– Ребенку надо играть, – объяснил он. – Любую другую игрушку он испортит. И вообще давайте назовем его Маугли!

– Это почему Маугли? – изумился Шип.

– Ну, у меня давно был знакомый, он… Ну, в общем, его Маугли звали. Он все равно добрый был. И из этого, если правильно его воспитывать, можно вырастить хорошего гражданина. Ну, конечно, гражданина Зоны.

– Слушай, доктор, а вот на хрена тебе вся эта мразь? – не выдержал Шип.

– Во-первых, не мразь. Нельзя о существе судить по его поступкам. Может, если Маугли воспитать нормально, так он себя по-другому вести будет? Вот скажи, сталкер, если тебе на ногу уронить топор, ты что скажешь? Вот именно, а обычно тебя можно даже к детям подпускать, – строго сказал Тимур. – Ладно, сейчас обед будет.

Через несколько минут он лично накрыл стол накрахмаленной льняной скатертью, расставил хрустальные бокалы и фарфоровую посуду. А потом достал из печи запеченного фазана. Пока фазан остывал, распространяя аромат редких специй, Тимур поставил на стол большое блюдо с устрицами и бутылку хорошего шампанского. Малахов даже присвистнул, увидев «Veuve Clicquot». После устриц была уже привычная черная икра, потом немножко спаржи. К спарже Тимур достал «Шабли» 2000 года. Шип, не разбираясь ни в хорошей еде, ни в винах, поглощал изысканные блюда размеренно и безразлично, словно ел пареную репу.

– А можно поинтересоваться, откуда здесь такое? – спросил Вадим после четвертой устрицы.

– Да ерунда. Я людям, которые периметр охраняют, несколько раз помог, ну и у нас с ними договоренность получилась – я им и дальше помогать буду, а они меня на довольствие берут.

– Как же надо помочь, чтобы устрицы из Франции возили? – Малахов хитро глянул на Тимура. – Нормандские причем. И откуда в это время года спаржа?

– Ну, это просто! Тут некоторые болезни есть, которые только артефактными травами лечить можно. А в Рыжий лес, кроме меня, никто не пойдет. Ну и потом… Я как-то в гости ходил к их генералу. В полнолуние. Хорошо поговорили. Да вы кушайте, не стесняйтесь, устрицы уже завтра никому не будут нужны. А спаржа – ее из Аргентины возят. Говорят, у них там как раз весна. Или врут.

– Да… я могу себе представить, – только и сказал Вадим. – Видимо, немало ты помог властям. Или в полнолуние сказал им что-то убедительное.

– А вот скажите, доктор! – вдруг встрепенулся Шип. Но вопроса не задал, а упал прямо лицом в блюдо с устрицами и громко захрапел.

– Нормально, – сказал Тимур.

Он подергал сталкера за ухо и убедился, что тот спит.

– Ну, здравствуй, Вадим, долго же я ждал!

Из архивов особого отдела при правительстве России

Личное дело номер 029.

Хранить вечно.

Количество экземпляров – один.

Заполнять ТОЛЬКО от руки.

Уровень допуска – ноль.

Имя: Рымжанов Тимур Нурланович.

Дата рождения: 16.12.1985.

Социальное происхождение: служащий.

Позывной: Доктор.

Специальность: врач-терапевт.

Звание: открытое – лейтенант, пенсионное – полковник.

Образование: высшее; специальность: «военная медицина».

Время привлечения в группу «Табигон» – 5 мая 2010.

Участие в операциях группы «Табигон»:

2005 – операция «Чат».

2012 – операция «Золотая сфера».

Награды:

2005 – медаль «За отвагу»

Во время операции «Золотая сфера» был инфицирован неизвестным штаммом вируса, приводящим к циклическим обратимым гипертрансформациям, и потерял возможность покинуть район исследований. Внесен в список невосполнимых потерь.

В 2012 году выведен из состава группы «Табигон» и из числа сотрудников Центра.

– А этот? – Вадим покосился на спящего Шипа.

– Настой лунного долгоносика на слюне бюрера – он часов пятнадцать проспит как ангел, – улыбнулся Тимур. – Я понимаю, что тебе раскрыться в Зоне – равносильно смерти. Рассказывай, в общем!

Малахов закурил и, помолчав, спросил:

– С чего начинать?

– Ну, с того момента, как я с Сухим пошел в Зону… А вы?..

– А с тобой что, вообще Центр не связывался? – удивился Вадим.

– Я так думаю, что даже и не пытался.

– Н-да… Ну, тогда слушай.

Малахов как мог пересказал то, что ему рассказывал Лазненко. Вадиму трудно было поверить, что он просто сидит рядом с Тимуром и разговаривает, как когда-то давным-давно.

– Выходит, мы никому больше не нужны? Отработанный материал? – грустно произнес Рымжанов, дослушав рассказ.

– Ну, это мы еще посмотрим. Кто из нас отработанный. Давай теперь ты расскажи, как ты тут и чем занят. По слухам, ты чуть ли не с нечистью местной в друзьях? – спросил Вадим и потушил сигарету в тарелке у Шипа.

– Да, лечим помаленьку. Кто просит, того и лечим. Тут травы знатные, их бы на большой земле в дело пустить – бешеный прорыв бы случился в медицине.

Тимур поднялся, взял Шипа под мышки и ловко уложил на лавке, стоящей вдоль стены. Потом он сгреб все, что было на столе, в скатерть и, не задумываясь, вынес в сени.

– Хватит выпендрежа, давай нормально поедим.

Тимур поставил блюдо с фазаном на струганный еловый стол и рассек птицу несколькими движениями ножа. Нож был совершенно необычной формы, Малахов готов был поклясться, что никогда такого в жизни не видел. Заметив, что Вадим заинтересовался, Рымжанов объяснил:

– Тут у меня новые интересы появились, я кузнечное дело изучать стал. Вернее, тут его не изучать надо, а придумывать заново. В Зоне все по-другому. Вот смотри.

Тимур принес большой колун, стоявший в углу рядом с печкой, поднял его и положил на стол.

– Тут хитрости какие-то с материалами. Они себя странно как-то ведут.

Он резко ударил ножом по рукоятке колуна и оставил на деревяшке небольшую засечку.

– Вот видишь, вроде все как положено. А теперь смотри, колун, кстати, золлингеновский.

Рымжанов аккуратно, как будто резал сливочное масло, надавил на сталь топора. Легкое давление привело к тому, что нож разрезал колун на две аккуратные половинки.

– Вот так я тут и развлекаюсь, – грустно добавил Тимур.

– А как твой вирус или что там? Лазненко говорил, что с их стороны ничего пока не удается.

– Ничего не могу сказать. Ну, в полнолуния, понятно, мне нелегко. Но я запасаюсь едой и отсиживаюсь тут, в доме. Правда, не уверен, что всегда так происходит. В здешних местах монстром никого не удивишь, главное, не попасть под пулю какого-нибудь шустрого сталкера. Да и то вряд ли – я в основном в лесу, туда не суются. Но ты не уходи от главного. Ведь не зря ты в Зону пришел? – Тимур собрал половинки топора и унес их туда же, куда только что унес скатерть с хрусталем и фарфором.

– Не зря… так случилось, что, когда я сидел под прикрытием в Киеве, по работе натолкнулся на что-то, что, может быть, поможет нам всем. Поможет понять, что произошло с нами и кто нас так круто подставил.

– Ну и?

– Ты помнишь, тогда мы видели оранжевый «ситроен», и еще Сухой сказал, что это призрак такой, его Байкаловым называют? Вернее, Баем. Ну, кто как. Тот самый, на которого винтовка Гасла была записана.

– Нет, не помню… Хотя знаю, о ком речь. «Ситроена» больше нет. Говорят, поломался. Разбили о дерево. А кто и что – неизвестно. Это темная личность, и темные дела он делает…

– Ну, ладно. Короче, оказалось, что это вполне реальный человек, да еще вышел я на него совсем неожиданно. Расследовал дело каких-то идиотов, которые прикидываются вампирами.

Так вот дома у этого самого Бая я нашел кучу документов, связанных с нашей миссией. И ролик тот проклятый, и документы, почему-то подписанные в будущем, словно кто-то опять готовит заранее провокации. Найти этого Байкалова оказалось невозможно. Ни одной зацепки. Пришлось мне искать этого человека здесь, в Зоне. Центр, естественно, помогать не стал.

– Ну, это понятно. Но хоть не помешал. – Тимур усмехнулся и, вытерев салфеткой свой нож, спрятал его где-то в складках балахона.

– Вот и ищу я этого Байкалова. Да еще Сухой головоломку оставил. – Малахов рассказал про пакет с артефактами и про идею, что эти предметы – путеводитель к какой-то тайне. – А тут мне про него, про Бая этого, такого наговорили. И деньги предлагали, если его уши принесу местному пахану.

– Ну, конечно, я слыхал о нем. И то, что искать его надо там, где находят трупы. Я даже один вскрывал… Странный у него способ убийства. Словно у человека моментально отказывают все органы. Интересно, как он ухитряется это делать?

– А что, никто не видел, как он убивает?

– Не слыхал. Поймаешь – спросишь.

– А ты не пойдешь со мной? – Вадим внимательно посмотрел на Тимура.

– Давай выпьем сначала, потом отвечу. Водки.

Тимур поднялся и достал из шкафа непочатую бутылку. Она немедленно покрылась инеем, словно бутылку достали из морозильника.

– Хитро, – только и сказал Вадим.

– Надо просто знать возможности Зоны. – Тимур разлил водку по стаканам. – Давай, за встречу!

Водка оказалась отличной, совершенно не такая, как приходилось пить до этого в Зоне.

– Не смогу я с тобой пойти. Полнолуние на носу. Что ты со мной делать будешь? – наконец ответил Тимур. – Мне очень жаль. Да и если твой сталкер узнает – мне не жить.

– Понятно, – кивнул Вадим.

– Пойдем на улицу посидим. – Рымжанов словно начал тяготиться тем, что он в помещении. – Как-то тяжко тут.

Они вышли на порог и присели на ступеньки. Ранние сумерки наползали на Зону, и здесь, на краю леса, казалось, что уже поздний вечер.

– Странно как-то в Зоне последнее время. Ведь после того, как периметр поставили, была Зона как Зона. Конечно, все начали делить, какие-то терки с ООН постоянно, население поменялось, но все равно. Казалось, что есть некое равновесие. А вот последние пару месяцев будто все сломалось, – сказал Тимур.

– А конкретнее? Что ты имеешь в виду под равновесием?

– Понимаешь, появилось много немотивированного зла. Я разговаривал тут с одним зомби, он приходил ко мне, помощь нужна была.

– С зомби? – не поверил Малахов. – Они говорить могут?

– Ты удивишься, таки да. Правда, они совсем не такие, как мы. Ну да ладно, так вот он мне говорил, что время от времени у них там, в их общине, все просто как будто с цепи срываются. – Тимур в сердцах выбросил сигарету и закурил новую.

– У них и община есть? Странные дела тут у вас творятся… – угрюмо произнес Вадим. – А что, может, починили антенны и опять гонят пси-поля?

– Да нет, это совсем не так. Поля – это ерунда, я их уже давно чувствовать научился. Они очень локально действуют. Кто-то пришел в Зону новый.

– Новый, говоришь? А кто или что? – насторожился Малахов.

– Вот ты и узнаешь. Походишь по Зоне – и узнаешь. Понимаешь, не могу я так вот просто, как ты, по Зоне пройти. И пациенты у меня, и… я не знаю, что со мной может случиться в любой момент. – Тимур оправдывался, и Вадим чувствовал это.

Тут слева из-за угла раздалось невнятное бормотание.

– Подожди, это ко мне пришли. – Тимур поднялся и исчез за углом.

Скоро он вернулся и исчез в доме, бросив на ходу, что он должен принести лекарство пациенту. Бормотание за углом продолжилось. Вадим от нечего делать решил посмотреть, что за гости ходят к Тимуру. Как только Малахов глянул за угол, словно волна боли накрыла голову. Маленький, мерзкого вида карлик, закутанный вместо одежды в грязные тряпки, злобно смотрел из-под низкого капюшона и бормотал несуразицу.

Вадим отшатнулся, но карлик последовал за ним. Боль в голове усиливалась, было понятно, что этому виной уродец с его страшными, словно светящимися глазами. Карлик сделал еле заметное движение рукой под балахоном. Невидимая сила резко толкнула Вадима в грудь. Он отлетел метра на три от карлика и ударился о землю. Превозмогая боль, он потянулся к ножу на поясе, но тут раздался резкий окрик с порога:

– Прекрати!

Вадим не понял, кому кричал Рымжанов, и убрал руку с ножа. Но и головная боль отхлынула.

– Тебе кто разрешил из-за угла показываться? – грозно спросил Тимур карлика, а тот пробурчал что-то свое в ответ.

– Это я первый за угол заглянул, – сказал Вадим. – А он чего-то переполошился.

– Это бюрер, если ты не знаешь. Подожди, сейчас я с ним закончу. – Тимур подошел к существу и дал ему небольшой сверток. Бюрер поворчал и пошел в сторону леса, где почти моментально скрылся из виду.

– У него ребенок болеет, я ему травки дал. Ангина, – объяснил Тимур.

– Ты что, и вправду со всей нечистью знаешься? – Вадим чувствовал себя слегка оглушенным после отступившей боли, и собственный голос, ему казалось, шел откуда-то издалека. – А может, стоит больше людям помогать?

– Нет, я стараюсь с людьми пореже встречаться. Опасно это. А остальная нечисть – не такая уж и нечисть. Не такая вредная. Они есть хотят и жить. Правда, я говорил – что-то не так последнее время.

– Ладно, считай, что за мной долг. Я постараюсь всех вытащить из этой задницы, в которую мы все попали. Каждый в свою.

– А я, в свою очередь, – Тимур сделал вид, словно он выступает на официальном собрании, – обязуюсь, что тебя ни одна тварь в Зоне не тронет. Вообще кровососы тебя уже уважают. Ты только своего этого, ну…

– Шипа?

– Ну да. Придерживай. Он парень вроде неплохой, но… ой, убьют его лютой смертью, если ты следить за ним не будешь. Не любят таких местные.

– В смысле? Сталкеры?

– Нет, местные – местные. Те, кто в лесу живет. Те, к кому без подарка прийти нельзя. Это ведь… – Тимур замолчал.

– Ладно, тогда ответь на последний вопрос, который мучает меня. Да и Малча тоже… Ты Малчу знаешь?

– Да кто ее не знает? После того, как она попала в обезьянник к ооновцам и за ней прилетел рязанский десантный полк… Смешно было. Но ты что хотел сказать? Или спросить? – При упоминании о рязанском полке у Тимура на лице появилась мечтательная улыбка.

– Малча этих типов называет комиссарами… Люди такие… интеллигентного вида…

– Не рассказывай, я понимаю. Это страшные люди. У меня было подозрение, что именно они и привнесли в Зону эту… ну, как бы по-русски… Срань. Ненависть немотивированную. Только лесные не говорят, откуда идет эта волна ненависти. Зомби – те просто не помнят. Ох, боюсь, что этот самый Бай – он центр всего дерьма, этой… да ладно. Разболтался я.

– Тимур… – Малахов говорил неуверенно, словно боялся признаться. – Я там контролера завалил… Он был с ошейником и на поводке.

– Такого не может быть, – категорично ответил Рымжанов и, подумав, добавил: – Извини, я просто по инерции. Я имел в виду, что это требует очень сильного допущения. Что в Зоне есть кто-то, кто может вести на поводке контролера. Не дай бог с таким встретиться. Что опять этот самый Бай?

– Что-то он похож на исчадие ада…

– Те, кто с ним встретился, уже никогда не смогут сказать, кто он на самом деле. Ты поосторожней там, да. Когда с людьми дело имеешь – сначала стреляй, потом спрашивай.

В доме Тимур перетащил все еще беспомощного, как мешок с опилками, Шипа на печь. Вадиму предложил спать на удобной кровати, которая выехала из шкафа с тихим шипением. На недоуменный взгляд Вадима ответил:

– Я же говорил, приходят ко мне лечиться. И корова и волчица. Ну и всякие шишки, а им-то надо где-то переночевать, если процедура затягивается. Вот и притащили это чудо спального искусства. – Тимур открыл шкафчик над кроватью, там лежало постельное белье. Вадиму впервые в жизни стелили черную шелковую простыню, и тут ооновцы не пожалели денег за услуги врача.

– Эх, неуютно мне тут, – уже сквозь сон пробормотал Тимур. – Может, на болото переехать…