Текст книги "Константа связи"

Автор книги: Сергей Слюсаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава вторая

 
И жизнь уходит в переулки,
как обедневшая семья,
дворов открытые шкатулки
хранят следы небытия.
Войди в подъезд неосвещенный
и вытри слезы и опять
смотри, смотри, как возмущенный
Борей все гонит воды вспять.
 

И. Бродский

Офис частного детективного агентства «Зеленая проталина» находился в пяти минутах ходьбы от дома, где поселили Малахова. Это было очень удобно, и, кроме того, Вадим себе смутно представлял, что смог бы ездить на работу через весь город. Тут начальство, видимо, проявило заботу. Впрочем, офисом назвать маленькую комнатку в подвале старого, сталинских времен дома было трудно. В помещении, все убранство которого состояло из трех старых письменных столов, железных конторских шкафов, древнего компьютера и неистребимого запаха сургуча, нового сотрудника встретил немолодой мужчина, представившийся Сизовым, и без всяких разговоров ввел Малахова в курс дела. Впрочем, для Сизова Вадим был, естественно, Селезневым. У Вадима даже промелькнула мысль, что в Центре фальшивые фамилии назначают по словарю.

Занималась контора в основном, как и говорил генерал, делами гражданскими – разводами и супружескими изменами. Правда, иногда попадались дела уголовные, обычно связанные с малым торговым бизнесом, когда по каким-то причинам коммерсанты не хотели обращаться в официальные органы. Это были и хищения незарегистрированного товара, и простые рэкетирские наезды, тут нужно было просто найти, откуда растут ноги у шантажистов, ну и прочие, совершенно серые и безликие дела. Кроме того, иногда поступали заказы, связанные с пропажей людей, но они обычно не принимались, так как можно было затронуть сферу интересов следователей из официальных органов.

Первое же дело Малахова было о хищении у коммерсанта Скотовводникова штуки дорогого трикотажа, совершенное средь бела дня в его магазинчике на одном из городских базаров. Дело, состоявшее из путаного заявления Скотовводникова и адреса магазина, Сизов вручил Малахову, добавив, что в офисе сотрудники практически не работают, так как у каждого есть собственный мощный компьютер, интернет, да и вообще, как можно заниматься оперативным сыском, хотя бы и частным, в кабинете. В душе тяжело вздохнув, Малахов отправился домой.

Так начался первый день его вынужденной ссылки и вынужденной, совершенно ему неинтересной работы. За первым делом последовало второе, потом третье, которое принесло неплохой гонорар – речь шла о бракоразводном процессе одного бизнесмена. Но чем дальше Малахов погружался в частный сыск, тем тоскливее ему становилось. Он даже подумывал малодушно, а не сбежать ли ему отсюда куда подальше. Но даже то, что работа была достаточно разнообразной, не помогало адаптироваться в новых условиях, и жизнь казалась Вадиму сплошной чередой нерезких черно-белых фотографий. Утро. Чашка кофе, умыться, в офис или по адресу, связанному с очередным заказом. Обед в первой попавшейся забегаловке. Вечером домой, телевизор на пять минут и сон после стакана виски. Казалось, запах фастфуда, виски и утренней зубной пасты преследуют Малахова постоянно. В выходные становилось особенно тоскливо. Он как-то заметил, что в выходные дни он не произносит ни слова, в крайнем случае несколько фраз продавцу магазина. А еще пришлось обустраивать быт, и это было сплошной пыткой. Пришлось купить стиральную машину, тот же телевизор, компьютер. Малахова эти обычные мелкие радости жизни просто бесили. Прикручивая сливной кран от стиралки, Вадим не выдержал и сам себе заорал: «Господи, чем я занимаюсь?!!!» Для него, человека, привыкшего к постоянному общению, к сложнейшим и, как ему казалось, очень важным делам, к друзьям, которые почти каждый день к нему приходили домой, одиночество было невыносимо. И еще невыносимей было то, что он потерял, он так сам себе и говорил – «потерял», сына. Однажды он остановился у магазина детских игрушек и чуть не расплакался от обиды. Так незаметно пришла быстрая киевская весна, город утонул в свежей зелени, и вот-вот должны были расцвести каштаны. Но лучше от этого не стало, скорее наоборот.

В субботу Вадима неожиданно вызвал Сизов, и через несколько минут они уже разговаривали на бульваре, недалеко от квартиры Малахова. Сизов, в прошлом сотрудник органов безопасности, о чем он сам как-то обмолвился, был человеком спокойным. Даже, может быть, слишком спокойным. Кроме того, он был педант до мозга костей. Вечно в одном и том же сером костюме с иголочки, Малахов даже подумал, что у шефа в шкафу штук десять одинаковых костюмов. Рубашка с расстегнутым воротом, без галстука, но всегда белоснежная и всегда немодная. Блеклые, светло-голубые глаза, почему-то рыжие ресницы и бесстрастный, даже скорее безэмоциональный голос.

– Видите ли, Вадим, у нас появился очень странный и необычный заказ. Учитывая ваш опыт и рекомендации с предыдущего места работы, я решил передать его вам. – Сизов говорил как на презентации бизнес-плана – убедительно и монотонно. – Правда, гонорара большого не ждите, но вот престиж нашего агентства может вырасти. И соответственно, мы выйдем на другой уровень клиентуры.

– В чем суть дела? – Малахов не интересовался особенно ни престижем «Проталины», ни новым уровнем клиентуры.

– Ну… – протянул Сизов, – вопрос связан с похищением и убийством одной девушки. Смерть крайне странная, и в итоге дело ушло в «глухарь». Но вот мать девочки никак не успокоится. Она утверждает, что все это каким-то образом связано с сыном Колохатенко.

– А Колохатенко – это кто? – Малахов не разбирался в фамилиях местной элиты Киева.

– Ну как! Это же бывший премьер-министр! Вы понимаете, какие силы тут могут быть задействованы? Определенно, официально никто такое расследовать не будет. – Малахов впервые увидел на лице Сизова выражение, отличное от безразличия.

– И что я должен делать? – Вадим принял вид исполнительного младшего офицера.

– Вот вам данные. – Сизов протянул Вадиму желтый пухлый конверт. – Сами решайте. Потом скажете, можем ли мы что-то сделать или нет, хорошо?

– Какие сроки? – спросил Малахов и пояснил: – Для принятия решения – берусь или нет.

– Ну, к вечеру приходите в офис, да?

– Хорошо. – Малахов мрачно кивнул и, попрощавшись, отправился домой с желтым конвертом под мышкой.

Дома, устроившись на громадном диване, который он немедленно, с первой же зарплаты, купил на смену железной кровати с гайкой, Вадим распечатал пакет и высыпал содержимое на велюровую обивку. Бумаги, фотографии, документы с печатями, ксероксы документов с печатями. Итак:

Лисицкая Арина Петровна, 17 лет, ученица выпускного класса средней школы. В марте месяце вышла из дома в 22.00 и не вернулась.

– Ну и семейка, дочка в десять часов на гульки уходит, и никто не обращает внимания, – пробормотал Малахов себе под нос, разглядывая фото девушки.

Далее. Труп Лисицкой был обнаружен на одной из заброшенных новостроек на окраине города. Причина смерти – полное обескровливание организма. Это заключение медиков, прибывших на место преступления. Заключение в деле отсутствует и упоминается только со слов матери погибшей девочки. Позднее, со слов матери потерпевшей, оно было изъято из дела и заменено на заключение патологоанатома центральной клиники. В новом заключении говорилось, что смерть наступила из-за переохлаждения, и, кроме того, в крови потерпевшей находилось достаточно большое количество алкоголя. Короче – девочка напилась и заснула. Далее в деле имелось заявление матери потерпевшей, Ядвиги Лисицкой. С трудом продираясь через дурацкий стиль повествования гражданки Лисицкой, Малахов прочел ее показания о том, что в последнее время дочка проводила много времени в одной молодежной группировке. Группировка, по ее словам, занималась странными делами и не верила в Бога. Ничего конкретного мать не смогла сказать, кроме того, что дочка украсила свою квартиру всякими сатанинскими знаками и носила черные одежды. И еще Арина как-то проговорилась, что познакомилась на сходке (так написала мать) с самим сыном Колохатенко. Вот поэтому мать требует и просит настоящего расследования дела и не верит в естественную смерть дочери. Ну и, понятное дело, государству, а тем более государственному сыску, никто не доверяет.

– За дочкой надо было следить, а то кинулась теперь! – Малахова уж очень раздражала эта мамаша.

Потом Вадим долго рассматривал фотографии из конверта. Некрасивая девочка, еще живая. В черном до пят балахоне, черный лак на ногтях, черные тени вокруг глаз. А вот уже фото из анатомички. Интересно, как их добыли? Та же девочка, после смерти словно похорошевшая, на цинковом столе прозектора. Труп совсем не похож на замерзший. Насколько мог Малахов оценить это по фотографии. Крупным планом голова. Совершенно неинформативные фото. По внешнему виду точно понять причину смерти невозможно. Заключение патанатома. Малахова, уже знакомого с заключением, больше интересовала фамилия врача. Для гипотетической частной беседы.

После недолго раздумья Вадим понял, что дело берет. У него впервые за все время вынужденной ссылки появилось что-то вроде азарта. Причины этого азарта он объяснить не мог, да и не старался. Собрав документы, Вадим направился в офис для разговора с Сизовым.

Малахов не был большим специалистом по наружному наблюдению, но сразу догадался, что за ним возник «хвост». Машина, съехавшая с тротуара у его подъезда и медленно крадущаяся по пятам. Молодой человек безликой наружности, праздно идущий по противоположной стороне улицы, но ни на шаг не отстающий и не опережающий Малахова. Слежка продолжилась до самого офиса. Уже из окна полуподвала Вадим заметил, как машина припарковалась напротив.

– Я берусь за дело. Но вот что делать с «хвостами»?

– А, они и за вами уже? – печально протянул Сизов. – За мной третий день, с того момента, как я с этой дамочкой встретился. Но я думаю, пока не стоит волноваться. Если что, если мы зайдем за запрещенную грань, нас предупредят из органов.

– А вы думаете, это органы?

– Ну а кто же еще? – Сизов удивился, что Вадим не понимает очевидного.

– Хорошо. Вы все данные мне передали? Если да, то мне в первую очередь хотелось бы поговорить с врачом, делавшим вскрытие. Я хотел бы начать расследование именно с этого. Можете мне пробить по вашим базам его адрес?

– Нет проблем, Вадим. – Сизов очень обрадовался, что Малахов берется за это невнятное дело.

На следующий день с адресом анатомички, где работал Мацонис Еремей Пейсахович, патологоанатом, составивший заключение о смерти Лисицкой, и с пакетом мусора Вадим вышел во двор. Выбросив пакет в контейнер для отбросов, Малахов направился домой, но в последний момент резко развернулся и скрылся в ближайшей подворотне. Там, по лабиринтам киевских дворов, он легко оторвался от неловкого преследователя и через минуту спокойно шагал по Печерскому спуску в сторону улицы, на которой находился морг. Вековые тополя окружали маленькое здание постройки позапрошлого века. Стайка студентов, ожидающих доступа на практику, курила под молодыми изумрудными кронами. Найти патологоанатома не составило никакого труда, после того как в руки толстой вахтерши перекочевала пятидесятирублевая купюра.

– И што вы от меня хотите, молодой человек? – Мацонис высунул носатую, в ореоле седых курчавых волос, выбивающихся из-под белой шапочки, голову в приоткрытую дверь своего кабинета, явно не желая впускать Малахова внутрь. – Я таки на сегодня уже никого не принимаю. У меня была длинная очередь, я всех принял, но вас там не стояло.

– Еремей Пейсахович, я по очень важному делу. – Малахов решительно вставил ногу в дверной проем и медленно, но уверенно приоткрыл дверь кабинета. – Кроме того, интересно, на вскрытие тоже очередь?

– К Мацонису у всех важные дела, – незлобно ругался врач. – Но ведь мои пациенты уже никуда не спешат, почему спешат все остальные кругом? И что, мне тоже теперь надо спешить?

– Ваше заключение? – Вадим протянул копию документа Мацонису, сразу переходя к делу.

– Ну, раз написано мое, таки оно мое. Только не говорите мне, что это я подписывал. Это какая-то комедия, а не моя подпись. Откуда у вас эта филькина грамота? Вы кто такой? – Мацонис потерял бдительность и отпустил дверь. Она резко распахнулась.

– А вы не помните, что вы написали в том своем заключении? Ведь вы же делали вскрытие?

– Молодой человек, вы таки странный. Приходите и спрашиваете. Я что, помню все трупы, которые я вскрывал за свою жизнь? Нет, конечно, таки было, что запомнить, но вот в этом случае я точно ничего не помню. Да и что за допрос? Вы что, из органов или где? – Мацонис попытался опять закрыть дверь, но нога Малахова занимала уже стратегическую позицию, и ничего не вышло.

– Нет-нет, что вы. Я частное лицо. При оформлении документов по месту жительства требуют принести оригинал заключения о смерти, а у нас только копия. – Вадим неотвратимо проникал в кабинет.

– Ну, таки вы странный. Заключение я сдал куда положено, и что я теперь могу? Вы бы шли туда, куда я сдал заключение, да и все. Зачем я вам нужен? Все что-то хотят от Мацониса, но никто его не ценит. – Врач отступил и стал нервно ходить взад-вперед вдоль своего стола.

– Скажите, а у вас ведется что-то вроде журнала, ну, лабораторного журнала, куда заносят результаты? Хотя бы кратко? – Вадим сделал движение пальцами, словно шелестел купюрой.

– Ну и? – Мацонис прекрасно понял, что от него хотят, но отчаянно прикидывался. Он хотел конкретики.

– Так, может, можно просто из журнала выписку сделать? На коммерческой основе, – сообразил Малахов.

– И что вы думаете? Я буду зарабатывать какие-то гроши на том, что делать повторные справки? Вы плохо меня знаете!

– Ну что вы, что вы! Я не хотел вас обидеть. Я имел в виду добровольный взнос на поддержание инвентаря или что у вас надо поддерживать? Пилы там… – Вадим выудил из кармана заранее припасенную купюру и как бы невзначай положил ее обратно.

– Ну, вы прямо и мертвого уговорите. Сидите и не выходите, я сейчас.

Мацонис быстро выбежал из кабинета и через минуту вернулся с толстой амбарной книгой. Он изучил копию заключения, которую принес Малахов, и долго листал книгу, глядя поверх своих минусовых очков, ища нужную дату.

– Ага, таки вот! А не эта глупость! Смерть наступила в результате сильной кровопотери. Вашей девочке просто кто-то устроил кровопускание. Вот она, современная молодежь. Вот вы, конечно, будете смеяться, но в наше время, вы понимаете, что я имею в виду, такого быть не могло. И не было!

– А как это случилось? – Вадим попытался заглянуть в книгу, но Мацонис отвел ее в сторону.

– Я что, следователь вам? Написано – разрезаны вены на запястьях. Таки мне выписывать? Или вы что-то не то хотите?

– Да, спасибо. Вы выпишите, я зайду завтра и заберу. А пока вот. – Между страниц книги легла пятисотенная банкнота. Книга немедленно захлопнулась.

– А я таки вспомнил, – уже после прощания неожиданно произнес Мацонис. – Той бедной девочке еще артерию на шее проткнули в двух местах. Наверное, даже зубочисткой. Ну, это так, мои личные фантазии.

Через полчаса Вадим подходил к своему дому. У самого подъезда торчал все тот же автомобиль наблюдения.

– Эй, мужики, откройте. – Вадим постучал по окну со стороны водителя. Стекло нехотя поехало вниз. – Я что хочу сказать, я уже сегодня никуда не пойду, так что можете ехать домой, не стоит зря напрягаться.

Машина, визжа шинами, рванулась прочь, Малахов еле успел отскочить.

«Ну вот, послушные ребята», – удовлетворенно подумал Вадим и вошел в подъезд.

Глава третья

 
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
 

А. С. Пушкин

Вадим вошел в свою квартиру и сразу заметил на полу пакет. Это Сизов передал еще с десяток более детальных фото, подсунул под дверь. Изучение фотографий заняло у Вадима около часа. И вправду, удалось найти одно фото, где на шее трупа были отчетливо видны две небольшие ранки, словно кто-то проткнул артерию жертвы чем-то острым. Впрочем, перерезанные вены на запястьях не оставляли никакой почвы для сомнений относительно причины смерти. Кроме того, на одном фото удалось обнаружить и следы от веревки на локтях. В общем, картина складывалась простая. Девушку связали, стали тыкать чем-то в сонную артерию, потом просто перерезали вены. Когда жертва умерла, следы крови тщательно вымыли, замаскировали порезы на запястьях и подбросили труп на заброшенную стройку. В общем – достаточно бредовый случай. Скорее всего какие-то ритуальные разборки в подростковых неформальных группировках.

После долгого разговора с Сизовым удалось выяснить адрес школы, где училась погибшая девочка, и примерный круг ее общения.

На этот раз уйти от слежки оказалось еще проще, чем вчера. Машины напротив подъезда не было. Молодой человек спортивной наружности сначала было пошел следом, но после того, как Малахов резко развернулся и двинулся ему навстречу, перешел на другую сторону улицы и скрылся. Вадим сделал очевидный вывод, что слежка была скорее демонстрацией силы и пристального внимания, а не реальным способом проследить за работой Малахова.

Занятия в 320-й школе Новобелического района подходили к концу. Уже выскочили к монументу танкистам – башне танка Т-54 – стайки учеников младших классов, ожидая, когда их разберут родители, бабушки и няньки, стали появляться во дворе школы степенные старшеклассники. Малахов, спрятавшись за большой ивой, пахнущей молодой зеленью, спокойно ждал своего часа. А вот появилась и та, с кем он хотел поговорить. Невысокая, коренастая девочка. Черные, крашенные дешевой краской, волосы. Прыщавое лицо, пирсинг в губе, брови и носу. Пирсинг хоть и был сделан давно, в силу то ли юношеского гормонального дисбаланса, то ли просто банальной нечистоплотности, привел к воспалению. На носу он выглядел как большой фурункул.

– Марина, можно тебя на полслова? – окликнул девочку Малахов.

Та лениво затушила сигарету о ближайшее дерево и так же лениво спросила:

– Чево надо, мужчина?

– Я хочу с вами поговорить о ваших друзьях, – попытался начать разумный диалог Малахов.

– Мужик, иди в жопу. – Девица прибавила еще совсем грязное ругательство, сплюнула на землю и зашагала прочь.

Малахов, человек опытный в общении со сложными людьми, был просто ошеломлен потоком ненависти и неприязни со стороны девушки. Дождавшись, когда Марина выйдет за пределы школьного двора, Вадим стремительно зашагал вслед строптивой свидетельнице и, догнав ее, жестко взял за локоть.

– Марина, я хочу поговорить о смерти твоей подруги, – начал он, но тут девушка заорала совершенно безобразным образом. Она повалилась на землю, стала дергать руками и ногами, как эпилептик, при этом орать на всю округу: «Помогите, убивают, спасите!» Орала она так самоуверенно, так громко и нахально, что Малахов инстинктивно отскочил от девицы. На крики никто не обращал внимания. Подошел какой-то пацан цыганского вида, спокойно посмотрел на бьющуюся в деланой истерике Марину, повернулся к Малахову и попросил десять рублей за молчание. Но, увидев на лице Вадима искреннее желание дать в морду, неспешно ушел.

– Девочка, ты напрасно кричишь. Я ведь пришел только потому, что желаю тебе и твоим друзьям добра. Мне от тебя ничего не надо, я только хочу помочь. Давай просто поговорим, Марина. Хочешь закурить?

– Травку? – Без всякого перехода Марина заговорила совершенно нормально.

Она легко подскочила, отряхнула свой неимоверный балахон и протянула руку, ожидая сигарету.

– Нет, я траву не курю и тебе не советую, – ответил Вадим и протянул ей пачку «Мальборо».

– Тоже мне, учитель. Ты не учи, лучше помоги материально. – Девица заржала от собственной банальной шутки. Судя по всему, она поняла, что ничего плохого не произойдет, и успокоилась.

– Да, ради бога, кури на здоровье. Я просто хотел с тобой поговорить об Арине. – Малахов закурил. – Давай пойдем посидим, вон скамейка свободная во дворе.

Марина после первой глубокой затяжки полностью успокоилась и, ничего не говоря, направилась к скамейке. Там она устроилась поудобней, поерзав на заднице, всем видом показывая, что готова к разговору.

– Скажи, Марина, а почему ты так испугалась, когда я с тобой хотел побеседовать? Я что, такой страшный? – Вадим хотел расположить к себе девушку, он говорил мягким, вкрадчивым голосом, играя роль доверительного собеседника.

– А я думала, что вы из этих… А кстати, вы кто?

– Я частный детектив. Родители Арины просили выяснить некоторые детали ее гибели. Они уверены, что ее убили. – Вадим добавил в интонации нотки глубокой скорби.

– А документ есть? – Марина втянула неожиданную соплю.

– Да, пожалуйста. – Вадим достал служебное удостоверение, развернул его и дал в руки девушке.

– А тут написано, что вы консультант по приватным проблемам, – уныло протянула Марина, возюкая черным ногтем по удостоверению.

– Ну, понимаешь… Частный детектив – у нас нет такой профессии. Это только в кино и в книжках. А реально я занимаюсь тем, что помогаю людям решать всякие проблемы. Вот, например, такую, как эта.

– Не люблю я книжки читать, – заявила Марина. – Нет времени у меня на эту ерунду. Вот кино – это класс. Мы вчера с телками ходили на…

– Да, конечно, – мягко перебил ее Малахов. Про кино ему было неинтересно. – Ты сказала, что подумала, что я из этих… Из кого?

– Да приходили тут. Понтовитые такие. Говорили, что, если слово скажу, уроют. Вот, руки крутили. – Марина сдвинула рукав балахона и показала лиловый синяк на запястье. – А я же ничего не знаю! Зачем они мне руки крутили?

– Наверное, хулиганы какие-то. А ты и вправду ничего не хочешь рассказать об Арине? Я не собираюсь у тебя никаких секретов выпытывать. Просто мне нужно понять, что она была за человек. Чем интересовалась, где бывала. – Вадим сделал жест рукой, словно пытался раскрутить красноречие девушки.

– Арина классная девка была! – Внезапно Марина, словно сбросив тревогу и оцепенение, начала вспоминать. – Ты шо, мы с ней же почти всю жизнь знакомы. В сад еще вместе ходили. Ох, мы там бандитки были! Зацени, как в старшей группе уже были, так нас уже и звали так – «Банда двух!». Вот тока у нее мамаша прикоцаная. Все хахалей меняла, вот Аринка почти все время у меня сидела, мои предки наманые, не гнали ее. А потом, она как с этим связалась, с Морой, так все пошло через… – Марина замялась, кураж первых секунд встречи прошел, и она постеснялась использовать бранное слово. – Ну, плохо все пошло. Мора он же гот, ну ты понял. Ну мы с Ариной тоже в готы пошли. Сначала было прикольно, всякие там у них собрания, ритуалы. Нас посвятили даже. И шмотки у них такие клевые. Вот если не гот, так могут и накостылять за готский прикид, а так сразу все знают, что мы свои, что нас не тронь!

– А Мора, это кто? – прервал ее Вадим.

– Ну, он типа с Ариной ходил, нормальный такой пацан, тихий. Но сильно на готов запал, ну и нас привел. – Марина увлеклась разговором, стала говорить свободней и даже раскраснелась, насколько это можно было рассмотреть сквозь толстый слой косметики.

– А с ним поговорить можно?

– Нет, нельзя, – отрицательно покачала головой девушка. – Он давно уже ушел куда-то. Он не с нашего раёна. – Марина погасила окурок и вопросительно посмотрела на Малахова.

– Ты что, одну за другой куришь?

– Да нет, я бы… Мужчина, у вас нет с собой пива или слабоалкоголки? – нагло и простодушно спросила Марина.

– Как-то не ношу. – Вадиму никак не хотелось спаивать несовершеннолетнюю. – Не привык.

– А червонец есть? Я метнусь. А то разговор такой, – ничуть не смутилась девушка, – за душу берет. Я как подумаю, так все внутри переворачивается, и говорить тяжело.

– Ага, а где я тебя потом найду? – усмехнулся Вадим и сразу понял, что совершил ошибку.

– Вы шо, не верите мне? – На лице у Марины появилось выражение оскорбленной невинности. Она даже сделал движение, словно собралась уходить.

– Нет, верю, верю, – поспешил ответить Малахов. – Но я бы очень хотел продолжить разговор о твоей подруге.

– А толку? Ну, поговорите, она что, воскреснет? – Марине не терпелось выпить.

– А узнать правду и наказать виновных – не имеет смысла? – Вадим посмотрел прямо в глаза собеседнице.

– Но я же ничего не знаю! – с истерикой ответила та.

– Ладно, на деньги и приходи. – Вадим понял, что дальше разговор может и не продолжиться.

– Тут много. – Марина взяла купюру и немедленно сунула ее в карман.

– Сдачи принесешь, не проблема. – Малахов улыбнулся.

Девушка зашагала в направлении небольшого павильончика, скрытого робкой весенней листвой. Малахов, дождавшись, когда несуразная фигура скроется за углом, поднялся и пошел следом. Он не очень доверял своей собеседнице и поэтому остановился чуть в стороне и стал наблюдать. Через несколько минут, видимо в магазине была очередь, Марина вышла, держа в руках три жестяные банки лилового цвета. Воровато оглянувшись, девушка откупорила одну из них и почти не отрываясь выпила. Выкинув банку в урну, она смачно рыгнула и двинулась назад, во двор, чем удивила Малахова. Он вышел ей навстречу.

– А, ты уже. А я думал, сигарет бы еще купить. Ну ладно, потом.

– А я вам тоже баночку взяла. – Лицо Марины порозовело, и в глазах появился блеск. – А то что я одна буду пить.

– А что это за… – поинтересовался Вадим, принимая из рук девушки напиток.

– Ну, вы даете. Это же «Дрожь»! Мы все ее пьем. От пяти банок так ваще потаски начинаются.

– Ну ладно, попробую. – Вадим сел на скамейку рядом с Мариной и хрустнул, откупоривая банку.

Напиток вкусом напоминал карамель со спиртом.

– Вот скажи, Марина, а вот ваши готы, что они говорят о смерти Арины? – перешел Малахов к главному.

– Да что говорят, ничего не говорят. Боятся, – тихо ответила девушка.

– Чего? Просто так боятся? – Малахов поставил банку рядом с собой, моментально почувствовав изжогу.

– Нет. Не просто так. Я скажу, а потом мне тоже яремную вену прокусят. – В голосе прозвучал неподдельный страх.

– Ладно, хотя про «прокусят» – это бред. Ты такого Колохатенко не знаешь?

– Знаю, конечно. Он такой крутой. Мажор, в общем. Арина с ним на «Корчах» познакомилась.

– «Корчи» – это что? – поинтересовался Малахов.

– Ну, вы ваще. Это же самая крутая дискотека в раёне. – Марина глянула на Вадима, как на идиота.

– Ну, я старый уже для дискотек. Ну, познакомились. И?

– А ничего… Она как-то с ним по телефону говорила. Мне ничего не рассказывала. – Девушка припала опять к банке, жадно поглощая пойло.

– Ясно. А почему твои друзья-готы все-таки боятся?

– Ее вампиры убили, это же каждый знает, а каждый гот уважает вампиров. И тут нельзя болтать что попало, – полушепотом произнесла девушка.

– А вампиры – это тоже типа готов тусовка? – спросил Малахов и сразу понял, что сморозил глупость.

– Мы не тусовка! Мы настоящие, это наша жизнь! – Марина искренне возмутилась. Она потрясла банку, определяя, сколько там еще осталось, и расстроилась.

– На, можешь мой допить. – Малахов протянул свою банку в ответ на многозначительный взгляд девушки. Он понимал, что здоровья это ей не прибавит, но, с другой стороны, она, видимо, и так сегодня выпьет еще не одну банку этого хлёбова.

– Спасибо, а то ведь пропадет. – Разговор был спасен.

– Так вот, этот Колохатенко, он кто был? Тоже гот? – Вадим, чтобы перебить во рту вкус напитка, закурил. Девушка немедленно попросила сигарету.

– Да нет. Он какой-то странный. Лощеный, весь в нехилых шмотках. Прикинь – «Корчи», там кто в чем, ну, мы, готы, понятно, прилично одеты, а всякие эмо или, там, панки… Мы как раз тогда должны были эмо мочить, договорились. А он Арину и увел. А классно помахались тогда, классно! Я эмке одной весь ее чуб фиолетовый на фиг вырвала.

Язык у девушки как-то сразу начал заплетаться, и речь стала сбиваться.

– Ладно, последний вопрос. А потом ты Колохатенко видела на «Корчах»? Ну, после смерти Арины?

– А? – Глаза Марины уже просто разъезжались, она пыталась затянуться погасшей сигаретой. – Колохатенко. А, этот. Бывает там. Только меня не узнает, сволочь.

– Ну, хорошо, ты бы пошла домой, что ли? А то развезет от этой «Дрожи».

– Не развезет, – совсем нетвердо ответила девушка и икнула. – Пока.

Нетвердой походкой, закинув за плечо сумку-торбу с тетрадками и книгами, Марина пошла куда-то. Куда – видимо, и сама не очень понимала.