Текст книги "Константа связи"

Автор книги: Сергей Слюсаренко

Глава семнадцатая

 
Во все времена времен —
От адамов и ев —
Нет у богов имен,
Имя богам – гнев.
 
 
Есть у богов храм,
Есть у богов сад —
Жизнь началась там,
Под, посреди, над…
 
 
Жизнь началась в горсти —
Проще так было им.
Не было лишь – Прости.
Не был никто любим.
 
 
Боги несли смех,
Боги несли страх.
Рушился мир всех,
Тлен превращая в прах.
 
 
Мир, человек, брак —
Рушилось, что чтим…
Боги решили так —
Должен остаться один…
 
 
Любим теперь плоть,
Любим теперь Спас…
Любит людей Господь —
Некого, кроме нас.
 

Ю. Семецкий

25.06.2010

Утром Вадима разбудил сельский, совершенно неуместный в Зоне шум. Кричали гуси, протяжно мычала недоенная корова и совершенно по-хамски бурчал и повизгивал хряк. Где-то вдалеке тарахтел трактор. Совершенно ошарашенный Вадим оделся и вышел из дома. Посреди двора сидело несуразное создание и вещало, изображая звуки колхоза-миллионера. Животное было похоже на большую, располневшую морскую свинку, покрытую вялой шерстью. Громадные уши дрожали от напряжения, когда зверь закатывал новую руладу. Задние лапы певца были длинные, как у кенгуру, передние, маленькие, он сложил на груди.

– А, тебя Челентано разбудил? – Тимур тоже проснулся и неслышно появился на пороге. – Не бойся, это шиншиллка моя. Оказывается, у них при мутациях появилась невероятная способность к звукоподражанию. Где он этих звуков пасторальных наслушался, ума не приложу. Чиля, Чиля, иди сюда, малыш!

Малыш величиной с быка-подростка легко подскочил и смешно заковылял к Тимуру. Попискивая, он стал тереться о ногу хозяина.

– Это не тот, которого ты в лесу у симбионта вылечил?

– Нет, это его потомство. Тот так и сидит в Рыжем лесу, с хозяином своим не расстается. Они же верные, как собаки, и сторожа отличные.

Тимур достал из кармана сухарик, угостил Челентано и отправил его побегать по двору.

– Ну что, нам в дорогу пора, – грустно сказал Вадим.

– Да, пора. Пока утро и вся Зона дремлет, можно много пройти. И, это… – Тимур замялся, – я был рад тебя увидеть. Я думаю, что мы еще когда-нибудь все вместе… Еще и в космос полетим. Надо только пережить эту срань.

И опять дорога. Запах прелых листьев и сырой плесени наполнял воздух, и казалось, что нигде в мире уже нет ничего, кроме осени и мертвых растений. Несмотря на то что Вадим и Шип углублялись в Зону, путь был достаточно простым. Пару раз только обошли «трамплины», раз Вадима хлестнул обрывок жгучего пуха, прилетевший с порывом ветра.

Широкая тропа, проходящая через чахлый лес, упиралась в шоссе. На этом перекрестке стояла толпа зомби. Зомби были вроде не агрессивны, по крайней мере так казалось на расстоянии. Шип, не задумываясь ни на секунду, взял автомат наизготовку.

– Приготовься, сейчас чуть ближе подойдем и открываем огонь, сноси головы по возможности. Они ходить будут, но уже потеряют ориентацию. И свалятся скоро, – объяснил он Вадиму зловещим шепотом.

– Да они же вроде нас не трогают? – возразил Малахов.

– А я что, разбираться буду, трогают или нет? Давай правый фланг накрывай. – Шип упер приклад автомата в плечо и с решительным видом прицелился.

– Стой здесь, – сказал Вадим и двинулся к толпе зомби.

Когда до толпы оставалось метров пятнадцать, зомби наконец обратили внимание на человека. Они заворчали, стали издавать нечленораздельные звуки. Их бледные лица повернулись в сторону Вадима. Из застывшей толпы вышел один из зомби. Кроме обычных лохмотьев, у него была шляпа с обвисшими полями, украшавшая лысый череп. Он направился прямо к Вадиму, на ходу стаскивая головной убор.

– Meglio vivere un giorno da leone che cento giorni da pecore,[5]5
  Лучше прожить один день льва, чем сто дней овцы (ит.) – цитата, приписываемая Б. Муссолини.


[Закрыть] – гундося, произнес визитер и поклонился.

– Что? – не понял Вадим.

– Meglio vivere un giorno da leone che cento giorni da pecore, – повторил зомби и опять поклонился.

– Ясно, – сказал Вадим, – это весь твой репертуар. Что тут у вас? Чего толпимся?

Зомби напялил свою несуразную шляпу и вернулся к стоящим кучкой своим товарищам. Он что-то пробурчал, скорее проворчал, и зомби расступились. На земле лежал труп. Вадим подошел поближе. Он еле выдерживал зловоние, распространяющееся от нежити, но терпел. Человек, лежащий на земле, выглядел так же, как и предыдущий труп, – словно из него высосали все соки.

– Не бойся, иди сюда! – Малахов позвал Шипа.

Сталкер подошел, опасливо поглядывая на зомби.

– А! Опять твой кореш резвится, – сказал он, осмотрев труп. – Это Трамадол. Хороший сталкер был. Пока ты тут с этими общался, мне месс пришел на палм.

– Ну, что, красавцы, видели, кто убил? Байкалов, да? – Шип неожиданно обратился к толпе, словно надеясь услышать от них ответ.

Зомби дружно закивали, взволновано залопотали и стали топтаться на месте, словно в нетерпении.

– Вот видишь, – сказал Шип Вадиму, – зомби – и те психуют.

– Ну, они волноваться могут от одного твоего грозного вида.

Вадим осмотрелся и сказал стоящей вокруг них беспокойной толпе:

– Спасибо за помощь, товарищи! Вы тут еще потусуйтесь, а нам идти надо! Привет Тимуру.

Тут тихо брякнул сигнал наладонника. Шип, поморщившись, стал рыться в карманах.

– Не люблю я эти сигналы на палм, – сказал он, открывая меню. – Ну вот. Выброс.

Словно услышав его слова, зомби засуетились и разбежались кто куда.

– Стой. – Шип поймал за рукав нежить в шляпе, который тоже пытался удрать. – Тут укрытие есть?

– Ы! – только и сказал тот.

– Вот же ж, ты прямо как сисадмин общаешься. Укрытие? Пещера?

Шип, стараясь изобразить пещеру, очертил руками что-то наподобие полукруга. Зомби неожиданно что-то сообразил и, радостно подпрыгивая, показал на ближайший лесок.

– Надо идти, выброс не пережить без укрытия. – Шип, не ожидая ответа, пошел в направлении, указанном зомби. Тот засеменил рядом и чуть позади. Вадим присоединился, понимая опасность выброса.

Зомби в шляпе привел людей на большую поляну, которая находилась метрах в двадцати от опушки, и радостно запрыгал. На поляне Вадим и Шип увидели руины, давно осыпавшиеся и безликие. Скорее всего это была церковь, причем очень древняя, построенная еще в греческом стиле. От маленького храма остались только разрушенные стены, которые поднимались не выше, чем на метр. Купола не было. Земля вокруг развалин была усыпана камнями, выпавшими из кладки.

– Так, где здесь… – начал Шип, но глухие раскаты грома не дали договорить. Лысый зомби от страха присел и заскулил. – Прятаться где?

Зомби, видимо, думая только о своей шкуре, поковылял к руинам, перелез стену и, даже не оглянувшись, нырнул в какую-то щель посреди развалин. Шип, ни секунды не медля, поглядывая на багровеющее небо, устремился вслед за лысым. Малахов не отставал.

Щель, в которую спрятался зомби, оказалась лазом в небольшой подвал под фундаментом церкви. В тот момент, когда Вадим последним проник в убежище, стены вокруг мелко затряслись, и, словно получив пинок из самых недр земли, весь подвал содрогнулся. Адский грохот пронесся в небе.

– Мы тут высидим? Оно же рухнет в одну минуту. – Вадим пытался держаться за мелко вибрирующую стену, чтобы остаться на ногах.

– Зомби знают, что делают, – буркнул Шип безнадежно. – Если бы не выброс, я бы сюда под страхом смерти не пошел.

Он тоже держался на ногах из последних сил. Грохот нарастал, вместе с дрожью на людей навалилась волна тревоги. И Малахову, и сталкеру казалось, что кто-то страшный и непобедимый пытается проникнуть в их душу и уничтожить сознание. Страх гнал людей прочь из укрытия, на верную гибель.

Когда грохот и вибрации достигли, казалось, уже невыносимого предела, внезапно, как будто сработал выключатель, все затихло. Подземелье осветилось призрачным неземным светом. Вадим и Шип, словно движимые внезапным порывом, прижались к стене. Поскуливая, к ним подполз зомби и приник к сталкеру, ища защиты. Шип даже не подумал его прогнать.

В дрожащем свете ниоткуда возникло несколько странных фигур. Это были старцы в белых балахонах. Длинные, до пояса, бороды были аккуратно расчесаны. Тоненькие кожаные ремешки, у каждого со своим узором, поддерживали на лбу седые локоны. В руках старцы держали высокие резные посохи.

Старики стали в круг, один из них взмахнул посохом, и между ними сам по себе возник костер. Странные люди в пещере выглядели реально, хотя было понятно, что от людей их отделяет невидимый барьер. Не доносилось ни звука, не грел их костер. А старцы начали разговор. Сначала они говорили спокойно, потом все более и более энергично, время от времени потрясая посохами, словно угрожая или проклиная. Потом они приняли решение и, скрестив навершия своих посохов, произнесли одновременно неслышные людям слова. Как только они замолчали и развели посохи, свет в подземелье погас, и находящиеся в нем люди и зомби погрузились во мрак.

– Что это было? – спросил Вадим шепотом.

– А ты что, не в курсе? – удивился Шип. – Ты не знаешь, где мы?

– Нет, откуда мне знать?

– Идем скорей отсюда, выброс кончился, нам пора.

Выйти из подвала оказалось гораздо сложнее, чем залезть. Царапаясь о битую плинфу, скользя ногами по размокшей известке, Шипу и Вадиму в конце концов удалось выбраться на воздух.

Снаружи не было никаких признаков выброса. Небо было опять затянуто равномерным серым маревом.

– Ну, давай. Излагай. – Вадим присел на поваленное дерево и закурил. – Что это было?

Зомби в шляпе, как будто тоже хотел послушать рассказ, уселся немедленно рядом.

Шип опасливо поглядел на руины церкви и, решив, что они достаточно далеко, начал:

– В общем, когда Русь крестили, все помнят, под Киевом все капища волхвов, ну, языческих колдунов, порубали, поломали, а идолов в Днепр кинули. – Зомби энергично закивал, словно сам видел это. При этом он явно не понимал ни слова. – И тогда на самих волхвов началась охота. Каждый князь считал долгом волхва убить лично. Хитрые были времена. На христианство князьям было, по большому счету, наплевать, а вот конкурентов в плане охмурения народа убрать – это очень кстати. Ну так вот. Волхвы из самых главных не хотели с этим мириться и собрались тут.

Шип выразительно ткнул пальцем в сторону церкви.

– В церкви? Тогда церквей не было, – заметил Вадим.

– Тут было их капище! Место сбора! – пояснил Шип. – Долго волхвы, как мыши по щелям, сидели, но потом пришел полный нетерпеж. Так вот, собрались они, побазарили о политической ситуации момента и решили проклясть эти земли на тысячу лет!

– Ну и? Сбылось проклятие? – поинтересовался скептично настроенный Малахов.

– А это вокруг что? – Шип обвел рукой вокруг себя. – Это что, рай земной, земля обетованная?

– А церковь?

– Так церковь построили, когда капище разломали. А видать, про каверну и не знали. Все, пора трогаться!

Сталкер решительно двинулся к перекрестку, где они встретили толпу нежити. Там все так же толпились зомби, вернувшиеся после выброса.

Шип с Вадимом, пройдя сквозь расступившуюся зловонную толпу, двинулись дальше.

– Вот видишь, и стрелять не надо, – сказал Малахов. – Не надо сначала стрелять, а потом разбираться. Тем более что места тут опасные.

– Это у тебя комплексы городские, – возразил Шип. – Один раз получилось, а во второй не получится? Что тогда?

– А ты учись доставать оружие быстро. Это помогает.

– Это ты прав. Но все-таки… Вот он, «Янтарь» видно. – Шип показал рукой на показавшиеся вдали здания. – Только туда еще попасть надо.

– А в чем проблема?

– Ты меня извини, но со снорками я договариваться уже не буду. А этой мрази тут – как мух на помойке.

Резкий, противный крик прервал разговор. Громыхнул револьверный выстрел, и под ноги Малахову упало сбитое в безумном прыжке тело. Получеловек-полуживотное, почему-то в старой солдатской шинели и противогазе.

– Снорк, твою в качель, – только и сказал Шип.

– Это я к тому, – Вадим спрятал револьвер, – что оружие надо доставать быстро.

– Боюсь, нам это не поможет – смотри! – Шип ткнул пальцем в сторону ржавого вертолета.

Сразу несколько уродливых фигур, практически неотличимых от только что убитого снорка, очень шустро двигались к ним. Снорки выглядели дико. Наряженные в шинели и противогазы, они неестественно ловко прыгали на четвереньках.

– Ну что, пойдешь разговаривать или как? – Шип покосился на Малахова.

– Как-то у вас все не по-христиански в итоге, – пробормотал Вадим и тремя выстрелами из «Тауруса» положил трех снорков.

– Могешь, – хмыкнул Шип, – только вот «калаш» надежнее.

Длинная очередь из автомата прорезала пространство. Пули, с визгом срикошетив о бетон, улетели в небо.

– Да что за хрень? – Шип с изумлением глянул на свое оружие. – Чтобы я так мазал?

– Потом разберемся! Пали, не рассуждай. – Вадим перекинул ружье из-за спины и уложил еще двоих снорков.

– Что-то они прут как бешеные, – испугался Шип. – Так много сразу я не видал еще.

– Не болтай! – прохрипел Вадим.

Сталкер отвлек его на секунду, и этого было достаточно, чтобы снорк выбрал время для прыжка. Разнесенная ТОЗом голова снорка обдала людей фонтаном кровавых брызг. Осколок черепа порезал Вадиму щеку.

Внезапно раздался стук крупнокалиберного пулемета. Огневая точка располагалась на крыше гаража, справа от свалки. Несмотря на то что пулеметные очереди не поразили ни одного из монстров, их атака прекратилась.

– У нас тут что, друзья появились? – спросил Малахов. Последние дни заставили его опасаться «случайных» встреч с людьми. Неожиданная помощь не понравилась Вадиму.

– Никогда не слыхал о том, чтобы тут кто-то кому-нибудь помогал, – тоже удивился Шип. – Фигня какая-то. Давай валить, а?

Но свалить не удалось. Оттуда же, с крыши гаража, где за мешками с песком был установлен пулемет, раздался голос, усиленный мегафоном:

– Лечь, где стоите!

– Кто приказывает? – попытался заговорить с неизвестным спасителем Вадим, но пулеметная очередь, на этот раз на удивление точная, прошла в нескольких сантиметрах от его ног.

– Слушай, Шип, нас так и будут все время в плен брать? – прошипел Вадим, укладываясь на землю.

На Вадима и Шипа сноровисто накинули наручники, кто-то ловко снял оружие. Потом им приказали подняться и идти вперед. В спину ткнули твердым – не было сомнений, что это ствол автомата.

– Ну, абы не расстреливали каждый раз, – резонно заметил Шип. – Видать, это военные. Их могли для охраны нанять.

– Разговорчики! – рявкнули за спиной.

Возле гаража с блокпостом к конвоиру, а Вадим чувствовал, что их ведет один человек, присоединились еще двое. Один из них сказал, строго глянув:

– Кто такие и зачем здесь? Кто разрешил приблизиться к режимному объекту? – Голос у военного был жестким и властным и не подразумевал нормального разговора.

– Так где написано, что он режимный? – удивился Шип. – Я тут сто лет хожу, и никому не мешало. Кто вы такие? По какому праву?

– Щас я тебя, говорливый, шлепну тут, и узнаешь твои права. – Военный ткнул сталкеру в подбородок «Таурус», который, видимо, ему очень понравился.

– Не шумите, товарищ! – спокойно проговорил Вадим. – Во-первых, револьвер не заряжен, во-вторых, отведите нас к начальству, у меня очень важные сведения для него.

– Какие такие сведения? Доложите немедленно как положено! – Командир повернулся лицом к Малахову и строго поглядел прямо в глаза.

– Уполномочен только руководству, извините. – Вадим вложил в ответ искреннее сожаление, что не может рассказать сразу все и немедленно.

– Я тебя сейчас так уполномочу, что… – Словарный запас у командира вне рамок армейского устава был крайне ограничен, и фразы получались почти одинаковыми.

– Ну, когда начальство узнает, что вы не обеспечили передачу данных, очень расстроится, вместо нас других пошлют. Всех не перестреляете. Веди, командир.

– Тебе же хуже будет, если врешь! – Военный сплюнул Вадиму на ботинок и не попал. – Вперед, быстро. Самойлов! Отведи этих в штаб. Если дернется хоть один – мочи на месте.

Скорее всего территория была хорошо изучена теми, кто охранял подходы сюда. Самойлов вел арестованных, не останавливаясь и не осматриваясь.

Их привели к небольшому бетонному бункеру, раньше это была трансформаторная будка. Из будки давно украли все – и трансформаторы, и коммутационные ящики, и медные кабеля, и даже никому не нужные высоковольтные слюдяные конденсаторы. Однако само сооружение, включая железную дверь, было в полном порядке. Самойлов снял тяжелый замок, приказал войти внутрь. Сквозь закрытые двери неразговорчивый военный бросил:

– Сидите, пока не вызовут.

И, грохоча железом по железу, запер амбарный замок.

– И что теперь? – раздался голос сталкера в кромешной темноте. – Что за «вести» ты хотел рассказать начальству? И какому начальству? Я что-то не знаю?

– Нет, знаешь все, но что-то меня не тянуло говорить с тем дуболомом. Подожди секунду.

Звякнули наручники, падая на пол. Потом раздался легкий, практически неслышный хруст, и помещение осветил мертвенно-зеленый свет.

– Это как ты? – спросил сталкер.

– Ну как-как? В заднем кармане всегда найдется скрепочка. Ты словно кино не видел. Они обыскивали плохо.

– А свет?

– Нет, ты прямо совсем! Обычная хемилюминесцентная наживка. Видишь? – Вадим показал небольшую светящуюся палочку. – Тоже в кармане завалялась на всякий случай. Кстати, у тебя в гараже таких наживок целый ящик был. Давай подставляй руки.

Вадим расстегнул Шипу наручники.

– Слушай, так это ключ, а не скрепка, – удивился Юрий, растирая запястья.

– Ну, ключ, ну и что? Лежал в кармане, не помню откуда. По-моему, с того момента, как нас в прошлый раз в плен брали. Запас карман не тянет.

– Ну да… А толку? Все равно придут через десять минут и накостыляют. Влипли мы. – Освобожденные руки только больше расстроили сталкера.

– Не зуди. Надо еще, чтобы мы тут были через десять минут. Не нравится мне эта компания и их извращенное гостеприимство.

Вадим поднял светящуюся палочку над головой и стал внимательно осматривать будку.

– Понимаешь, в таких будках под потолком обязательно делали жалюзи для вентиляции. Иначе бы все внутри потело и ржавело. – Малахов всматривался под потолок и говорил скорее сам себе, чем сталкеру. – Мы их не видим, значит, их заложили кирпичами, чтобы никто не убежал. Скорее всего эта будка используется охраной как КПЗ.

– А толку? – не понял Шип.

– Это значит, что мы скоро умрем от удушья. Да не бойся, – добавил Вадим, увидев даже в полутьме, как побледнел Шип. – Вся хитрость в том, что кирпичи, которыми обычно закладывают такие окошки, держатся еле-еле – нет связки с основной стеной. Усек?

– Ну, ясно. А как выломать? Туда не дотянешься.

– А ты что, спортом совсем не занимался? – притворно удивился Малахов. – Надо разбежаться, пробежать по стене и ударом ноги выбить кирпичи. Впрочем, если ты хорошо занимался, так можно просто стенку проломить. Не можешь?

– Да ну тебя! – обиделся Шип.

– Ну, тогда становись спиной к стенке и поставь руки вот так, ступеньку сделай.

– А почему я должен под тебя становиться? – возмутился сталкер. – Я легче, и потому надо, чтобы ты внизу стоял!

– Во-первых, будешь много трепаться – прибежит охрана, – ответил Малахов. – Во-вторых, посмотри. Там еле дотянуться до кирпичей, даже если друг на друга залезем. И значит, надо, чтобы вверху был тот, у кого руки длиннее. Я выше тебя сантиметров на пятнадцать, значит, и руки длиннее на столько. Есть вопросы?

Шип обреченно стал спиной к стене. Малахов достаточно легко взобрался сталкеру на плечи, не забыв прихватить с собой наручники.

– Ага, – услышал Шип сверху. – На глине положили. Терпишь?

– Пока да, – натужно просипел сталкер, – только не злоупотребляй.

Вадим несколькими движениями расковырял глину вокруг кирпича, примыкающего к основной стене. Когда шов был разрушен достаточно, Малахов стал раскачивать этот кирпич, пока тот не освободился и не вылез с шуршанием из кладки. Через несколько минут в стене сиял аккуратный прямоугольник, который был когда-то вентиляцией.

– Теперь сиди и жди меня, да? – сказал Вадим Шипу. – Я так понимаю, ты не сможешь подпрыгнуть до самой дырки?

– Ты хочешь меня бросить? – с готовностью обиделся Шип.

– Нет, я хочу нас обоих освободить. Ладно, сиди и нишкни!

Вадим, поерзав животом по кирпичной кладке, пролез в проделанное отверстие и упал на землю снаружи будки. Хорошо, что кругом толстым слоем лежала прелая листва. Малахов моментально осмотрелся, спрятался за будкой и стал ждать, когда придет угрюмый Самойлов.

Расчет был прост. Скорее всего тот самый конвоир, что их привел, и сам доложит начальству, и с большой вероятностью поведет пленных на аудиенцию. А если начальство не захочет их видеть, то конвоир пойдет обратно на блокпост. Тогда будет время на то, чтобы вытащить Шипа. Сработал первый вариант. Через минуту открылась дверь в здании недалеко от трансформаторной будки, и оттуда показался Самойлов. Он неспешно подошел к будке и стал возиться с замком. Но кирпич, припасенный Вадимом из разобранной кладки, остановил его манипуляции. Оглушенный Самойлов тихо упал на листву. Вадим быстренько затащил военного за будку, снял с вояки брючный ремень и крепко связал. Носового платка у Самойлова не нашлось, и пришлось в качестве кляпа использовать шерстяную шапочку конвоира. Потом Вадим вернулся к двери, и через мгновение Шип, потирая отвыкшие от дневного света глаза, вышел наружу.

– Давай этого внутрь. – Вадим показал рукой за будку.

Военного, который уже начал подавать признаки жизни, затянули в будку, поменяли ремень на наручники. Потом закрыли железные двери и заперли замок.

– Ходу отсюда, – произнес Шип, – пока не подняли шум.

– Ты давай топай туда, где мы с зомбями общались, я через часик к тебе присоединюсь, наверное, – распорядился Вадим, осматривая автомат, который забрали у Самойлова.

– Это как же я с голыми руками туда пойду? – возмутился Шип. – Там и часа не продержишься, сожрут. Да и вещи наши, как я без них? Зря мы это дело замутили. Разобрались бы с нами и отпустили.

– Ну, ты и зануда! Тогда спрячься за будкой и сиди тут. Жди, когда вояки набегут.

– Нет, надо было… – не соглашался сталкер, нервно оглядываясь по сторонам.

– Ох, блин, на, бери «калаш» и иди куда сказал, жди. Я буду скоро. И вещи, надеюсь, принесу. – Малахов сердито сунул автомат в руки Шипу и пошел в сторону строения, откуда вышел Самойлов.

Вход в здание оказался незапертым, и, шагнув внутрь, Вадим попал в пустынный, слабо освещенный коридор. В коридоре гулко отдавались шаги, как ни старался Малахов идти беззвучно. Никто не охранял помещения изнутри, военные прикрывали только дальние подступы к «Янтарю», с блокпоста. Не обнаружив никаких признаков людей на первом этаже, Вадим по узкой лестнице поднялся на второй. Там тоже было пусто, только в самом дальнем конце коридора из приоткрытой двери доносились приглушенные голоса и в коридор пробивался свет. Малахов осторожно подошел ближе, стараясь ничем себя не выдать. За дверью беседовали двое, обсуждая какие-то технические вопросы.

– Можно к вам? – Вадим открыл дверь настежь и вошел в комнату.

Это было что-то вроде электронной лаборатории – заставленные аппаратурой стеллажи, монтажные столы, вдали у занавешенного окна осциллограф на тележке. У лабораторного стола стояли два человека в халатах. Один из них держал в руках электронную плату.

– Заходите, вы тот человек, которого охрана остановила? – ничуть не удивившись, спросил обитатель комнаты, который выглядел постарше. – Я – руководитель проекта Андрей Цукерман, а это наш электронщик Валерий Пашнев.

Цукерман, невысокий полноватый мужчина с аккуратной стрижкой, волевым лицом и нескладной фигурой, с интересом смотрел на Малахова. Не в меру полные бедра придавали ученому безвольный женоподобный вид. Пашнев был молод, в отличие от Цукермана, одетого в грязный белый халат, он носил синий модельный, явно шитый на заказ. Стрижка под горшок делала его похожим на Иванушку-дурачка. Указательный и безымянный пальцы Пашнева были желтыми от табачного дыма. Вадим даже и не понял, почему эта последняя деталь так бросилась в глаза.

– Ну, так, мягко говоря, задержали. Нас просто пристрелить хотели. – Вадим вошел в лабораторию.

– Вот же, говорил я Уве, не надо военных. Ничего нам не грозило с обычным режимом охраны. Так что вы хотели узнать? То есть нет! Солдат сказал, что у вас ко мне какие-то важные сведения.

– Да нет, не особо важные. Тут у вас рядом труп сталкера, и я просто хотел предупредить…

– Это что за гость такой? – раздалось за спиной. – Почему я не знать?

В лабораторию вошел высокий, холеный иностранец. То, что он иностранец, было понятно сразу. Одет с иголочки, в очках в золотой оправе, с фарфоровыми зубами, которые делали его намного старше, чем на самом деле. Длинные, ухоженные волосы, завязанные сзади тонкой веревочкой, отблескивали дорогим гелем для укладки. В отличие от первых двух гость был вооружен, на боку у него болталась кобура с пистолетом.

– А, Шёнеберг, заходите, – чрезмерно любезно Цукерман. – Тут у нас гость. К нему охрана не очень адекватно отнеслась, как он говорит.

– Давать сюда. – Не обращая внимания на руководителя, Шёнеберг забрал у Пашнева плату. – Почему не продолжать измерения?

Он подошел к стойке с приборами и воткнул плату в один из установленный там крейтов.

– Господин Уве, – попытался что-то сказать Валерий Пашнев, но Шёнеберг только отмахнулся.

Он нахлобучил на голову сетку из проводов и нажал несколько кнопок. Малахов услышал, как легко загудела аппаратура. Ему показалось, что воздух вокруг загустел. Уве повернулся от стойки с аппаратурой и посмотрел прямо в глаза Вадиму.

– Ты зачем сюда пришел, ты почему стрелял в наши зольдатен? – жестко спросил иностранец.

Вадим почувствовал, как затруднилось дыхание, как силы стали его покидать, словно Уве, стоящий напротив, вытягивал их из Малахова. В глазах потемнело, и колени подогнулись сами по себе. Теряя сознание, Вадим успел увидеть, как сетка на голове Уве засветилась коронным разрядом и потом с треском вспыхнула огнем. Иностранец, выпучив от боли глаза, рухнул на пол, а к Вадиму, напротив, вернулось сознание, и он успел сгруппироваться, прежде чем упасть. С трудом, все еще чувствуя слабость, Вадим поднялся. Вокруг бездыханного тела Шёнеберга суетились Цукерман и Пашнев.

– Какого черта ты не остановил? – выговаривал Валерию Цукерман. – Он же не знал, что прошивка со сбоем, а если он того, что мы будем делать?

Малахов, окончательно придя в себя, подошел к лежащему на полу Уве. Пульса у того не было.

– Мне кажется, у вас труп, господа. Помер ваш фашист. Вы не потрудитесь мне объяснить, что здесь вообще происходит? У меня подозрения, что эксперимент, который здесь проводился, в любом случае бы закончился одним трупом. Но, видимо, не тем, который мы сейчас имеем.

Вадим наклонился еще раз над мертвым и обыскал его. «Беретта» из кобуры дорогой кожи перекочевала Малахову за пояс, документов или чего-либо, что могло бы прояснить, кто такой этот Уве, не нашлось.

– Итак, я повторяю свой вопрос, – настойчиво и строго спросил Вадим. – Вы должны понять, что без ответов я отсюда не уйду. И не надо тянуться к рации.

Он вытащил из-за пояса пистолет и, внимательно осмотрев его, опять вернул на место. Демонстрации силы было достаточно.

– Я, я… просто хотел вам ее отдать. – Смущенный Цукерман передал терминал УКВ-радиостанции Вадиму. – На всякий случай.

– Итак?

Вадим не проявил никакой благодарности, но рацию взял.

– Это Уве Шёнеберг, он наш спонсор. Он дал нам денег на проект и тщательно следил за тем, как ведется работа. И на стадии исследования, и на стадии исполнения опытного образца, – сообщил Цукерман, а потом добавил с тревогой: – А почему вы навали его фашистом?

– Что за разработка? Вот эти блоки? – Вадим показал на стойку с аппаратурой, от которой тянулись провода к трупу Уве.

– Я могу вкратце, если позволите? – Цукерман повеселел, видно, ему очень нравилось говорить о своей работе. – Вы, конечно, знаете, что такое пси-поле?

– Наслышан, можно не объяснять, – кивнул Вадим.

– Так вот, многие исследовательские группы в последнее время пришли к выводу, что в Зоне имеется феномен спонтанного возбуждения этих полей. Но вот господин Уве привлек нашу группу не к спонтанным, а к искусственным источникам этих полей… Вернее, сами генераторы пси-полей хорошо известны, неоднократно применялись и на одиночных пациентах-экспериментаторах, и в реальной обстановке. Шёнеберг от имени одной частной меценатской группы предложил заняться чем-то совершенно новым, а именно адаптивным пси-полем. Это понятно?

– Нет, вот с этого места поподробнее! – попросил Малахов.

– Ну, представьте, вернее, не представьте, а вспомните, были великие гипнотизеры, ну, о Вольфе Мессинге вы точно слышали. Так вот, как они могли работать? Есть версия, что они могли влиять на психополе реципиента и изменять его. Это практически невозможно повторить в экспериментальных условиях. Но! Уве предложил невероятно интересный путь! Ведь можно генерировать пси-поле с обратной связью, а именно менять его так, чтобы добиться от реципиента наиболее сильной и программируемой в нужном, очень точном направлении, реакции. Ведь раньше как – врубят антенну и все вместе начинают орать что-то ритмическое и бессмысленное. Или толпа впадает в состояние немотивированной агрессии. Или плачет в состоянии немотивированной любви к новому богу. Ну или богине, как кому больше нравится. Это все пошло и примитивно! Мы, используя наш пси-модулятор, можем добиваться невероятных результатов. Но мы не остановились на этом! Господин Уве любезно предоставил нам результаты своих разработок! – Цукерман от волнения и гордости стал ходить по лаборатории туда-сюда, по-учительски размахивая карандашом, зажатым в правой руке.

– Ну, так расскажите же, мне очень интересно. – Вадим присел на краешек стола, стараясь не выпускать из круга зрения Пашнева, который безучастно сидел в кресле в дальнем конце лаборатории.

– Шёнеберг представил нам интереснейшие алгоритмы, по классу выполнения, я бы даже подумал, что это просто записи альфа-ритмов мозга реального человека. Если наложить их на наш модулятор, то можно добиваться просто невероятных результатов. При этом оператор может получить полный контроль над психикой, всей психикой реципиента и даже, ну как бы сказать, полностью поглотить эту психику. Мы пробовали на приматах, вы не поверите. От обезьяны оставался высушенный труп! При этом оператор словно наполнялся энергией! Господин Уве лично работал оператором, не мог доверить нам. Или, может, просто был отважным ученым. Нет. Вы все-таки уверены, что он фашист? Это же тогда меняет все дело.

– Вы понимаете, что вы сделали? Ведь такая работа преступна, – оборвал его Малахов. – Вы создали орудие смерти.

– Мы не создавали никакого орудия смерти, – обиженно поджал губы Цукерман. – Мы создавали прибор для изучения и контроля над психикой. Это фундаментальные исследования! Мы работали на прогресс всего человечества! А потом, что вы понимаете в этом? Нам платили деньги, и мы делали свою работу. Это раньше надо было только по-украински говорить, и уже за это платили, теперь нет такого! Нам никто, кроме Уве, не платил. Все меняется.