Текст книги "Алькурд Пардес. День Солнца (СИ)"

Автор книги: Сергей Никонович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

    Соулривер яростно выдохнул.

    – Тогда разрешите мне провести ещё одно расследование. Я прошу полномочи...

    – Нет, Арлиен, – покачал головой архиепископ. – Мы не можем сейчас так рисковать. Ты и так бросил тень на Орден с тем случаем в аэропорту. Сейчас ты под властью эмоций и не можешь рассуждать здраво. А ведь ты хочешь помочь пареньку, который в семи странах мира считается опасным преступником!

    – Это жонглирование словами, – процедил Арлиен.

    – Не забывайся! – седобородый побагровел.

    – Ой, ни к чему угрозы, – миролюбиво фыркнул Эрик. – Рыцарь, мой коллега хотел всего лишь сказать, что присутствие твоего спутника на территории Области крайне нежелательно, и выставляет Орден в дурном свете. Мы ведь должны сотрудничать с гражданскими служителями правопорядка и соблюдать мирские законы.

    Арлиен, проявив чудеса силы воли, смолчал.

    – Я смиренно прошу разрешения сопровождать Зига, – наступив на горло собственной гордости забормотал Арлиен.

    – Не думаю, что это возможно, – покачал головой Эрик.

    – Твои действия по устранению архидемона вряд ли можно назвать успехом, – фыркнул седобородый. – Чудо, что обошлось без жертв. Ситуация едва не вышла из-под контроля и виной всему – твоя беспечность! С завтрашнего дня я инициирую специальное расследование, семнадцатый рыцарь! До вынесения официального решения, тебе запрещено покидать пределы Области.

    Зигу показалось, что Арлиена слегка затрясло от ярости. Заннинс буквально чувствовал, как наружу рвутся все те эмоции и слова, которые Соулривер силится сдержать.

    – Да снизойдет на тебя благодать Великого Света, Арлиен Соулривер.

    ***

    – Чертовы придурки! – Соулривер громко хлопнул автомобильной дверью, забираясь обратно на место водителя.

    Зиг машинальным движением пристегнул ремень безопасности, не обращая на крестоносца никакого внимания.

    – Их больше волнуют политические интриги с Пардес, чем люди! – сокрушался Арлиен. – Как обрадовались компромату на миротворцев! Только и мечтают, чтобы схватить Стилвелла за яйца, а на остальное – плевать!

    Зиг отвернулся, привычно прижался к холодному стеклу лбом. Арлиен шумно дыша завёл машину и покатил по идеально ровным дорогам Области. Автотранспорт здесь был не столь популярен, как в схожих по размерам городах, судя по всему, крестоносцы пользовались машинами исключительно по делу. Машины попадались на пути, но их было не так много, чтобы существенно замедлить Соулривера. К тому же, сколько Зиг не приглядывался, он не увидел на дорогах ни одного знака ограничения скорости.

    – Послушай, – нарушил воцарившуюся в салоне тишину Арлиен, не отрывая взгляда от дороги. – Я действительно думал, что они не откажут нам в помощи. Мы с самого начала подозревали в Лилиан архидемона. Ещё три недели назад, когда она впервые начала проявлять силу, не заметить которую было невозможно. Я должен был убедиться, что она одержимая и ... Впрочем ты уже знаешь. С официальной точки зрения архиепископ прав. Я сделал, что мог.

    Зиг не пошевелился.

    – Черт, да прекрати ты! – вскричал крестоносец. – Скажи уже хоть что-нибудь, наори на меня! Хоть что-то!

    За последние сутки Зиг не проронил ни слова.

    – Я не могу тебе помочь. Я пытался. Я, правда, думал, что мне удастся уговорить их. Может всё-таки передумаешь? – крестоносец украдкой посмотрел на Заннинса. – Монастырь лучше, чем тюрьма.

    Ответа Арлиен так и не дождался.

    – Чёрт, ты такой же упертый, как и они! – наконец не выдержал Арлиен после пятиминутной паузы. – Мы уже почти приехали, самое время передумать!

    Автомобиль остановился. Арлиен сверлил Заннинса злым взглядом. Зигу было всё равно, он равнодушно отстегнул ремень безопасности, и решительным жестом распахнул дверь.

    – Мне жаль, что так получилось, – искренно пробормотал Арлиен. В его голосе можно было уловить горечь и стыд. Правда, крестоносец не знал, действительно ли Заннинс слышит его или пропускает всё мимо ушей.

    Зиг захлопнул за собой дверь.

    Не оглядываясь, он направился к дверям, таким же массивным, как и всё в этом странном, отгороженном от остальной части Адамы, мирке. Ушей коснулся тихий выкрик в спину: "Прости!"

    Его уже ждали. Стоило переступить границу священного, укрытого за семиметровой стеной, города, как незримые нити клеветы и несправедливости опутали Заннинса с ног до головы.

    Прошлое сумело нагнать Зига. Восемь автомобилей с эмблемами полиции Каталикона перекрывали пути отступления. Выстроившись в полукруг, машины жались друг к другу. Не меньше десятка пистолетов смотрела сейчас в грудь Заннинсу, готовые в мгновение ока выплюнуть по пуле.

    ..."Что касается тебя, Зиг"– в мыслях вновь зазвучали слова седобородого архиепискапа. – "Мы обязаны доложить о твоём пребывании в Области. Мне очень жаль, что ты не захотел выбрать путь послушника при монастыре."...

    Один из полицейских медленно приближался. В одной руке он держал пистолет, в другой – блестели наручники. Он что-то говорил, возможно, даже зачитывал Заннинсу его права.

    Зиг, молча поднял вверх руки, складывая их в замок на затылке.

    На дне кроваво-красных глаз догорел последний уголёк надежды.

    На его месте теперь зияла пустота.

Глава 19

Презумпция невиновности – один

из основных принципов уголовного

судопроизводства. Обвиняемый

считается невиновным, пока

иное не будет доказано в рамках

установленного законом порядка

("О международных принципах

уголовного судопроизводства"

Резолюция ООСБ)

    Суд существовал всегда. Даже в первобытном обществе. Если возникал конфликт между двумя людьми – это было их личное дело. Но когда человек делал что-либо осуждаемое в глазах большинства – он становился преступником. В те времена законы не обрели определённую форму и представляли собой систему запретов, за нарушением которых следовало неотвратимое наказание. В любом человеческом обществе устанавливаются правила. И устанавливаются не просто так. Они всегда отражают интересы большинства.

    Только человеческое общество способно создавать законы. А значит, оно и решает, что считать преступным, а что нет. Без запрета, без осуждения отклоняющегося поведения, любое действие – не более чем поступок. Только гибкая людская мораль вправе решать, что хорошо, а что плохо.

    В консервативной Гадаринии любой, кто по каким-то причинам решит выйти на улицу голым, рискует провести ближайший год своей жизни в тюрьме. А в странах Армавийских островов, где почти круглый год стоит удушливая жара, в местных поселениях мало кто обратит внимание на нудиста. Хотя большинство и предпочитает прикрывать свои "прелести", на Армавийском архипелаге не существует законов, запрещающих расхаживать по городу, в чём мать родила.

    А, как известно, всё, что не запрещено большинством, разрешено.

    Интересы людей, их мнения и мораль всегда сталкивались друг с другом. Испокон веков люди старались объединяться по какому-либо признаку, лишь бы суметь отстоять свою точку зрения. Как правило "отстоять" значило "навязать". И её навязывали. Те, кто был сильней и те, кого было больше. Победители пишут не только историю, но и законы.

    Как выглядел суд в первобытные времена? Живущая вместе стайка людей собиралась вместе и, поливая несчастную жертву проклятиями, изгоняло её из племени.

    Эта потребность людей сбиться в кучку, ощетиниться точно ёж, и отгородиться от всего мира, заставила расчертить Адаму невидимыми линиями. А также пожертвовать тысячами жизней для того, чтобы сохранять и поддерживать незыблемость границ.

    Когда чужак забредал на территорию другого племени без разрешения, это всегда заканчивалось для него плачевно.

    Человек, незаконно пересекающий границу, совершает преступление против государства, на территорию которого он старался пробраться. А значит, совершает преступление против всех людей, живущих в пределах очерченных линией.

    Зига обвиняли именно в этом. В Каталиконе были одни из самых суровых законов в отношении нарушения государственных границ. Учебник истории законодательств мира утверждал, что это была вынужденная мера, потребовавшаяся для того, чтобы пресечь поток нелегальных эмигрантов со стороны Фатосинии.

    – Подсудимый: Зигфрид Заннинс. Возраст: двадцать лет. Подозревался в колдовстве, в связи с чем был доставлен в Область Святого Престола. После проверки и опровержения его причастности к запретным искусствам был передан государственному обвинителю в порядке преемственности...

    Сильно ли отличается современный суд от собрания первобытного племени?

    С одной стороны – целиком и полностью. Построенное на провозглашенных гуманистических ценностях, судебное заседание преследует цель разобраться в происшествии и вынести справедливое и беспристрастное решение.

    С другой стороны – в большинстве случаев это всё такой же строго регламентированный ритуал, как и общеплеменное собрание. Церемония для придачи легитимности наказания.

    Очень трудно оставаться беспристрастным, даже если перед тобой человек, которого ты видишь первый раз в жизни.

    – Инкриминируемые деяния: незаконное проникновение на территорию страны, нарушение визово-пропускного режима. Кроме того, нарушение общественного порядка, в месте, имеющем особое значение – а именно – аэропорту. А также – покушение на убийство...

    Судья – женщина средних лет в чёрной мантии, с вышитым на груди золотым крестом – закончила перечислять всё то, что приписывали Зигу, и обвела присутствующих тяжёлым взглядом. Когда этот взгляд упёрся в глаза Келы, он задержался чуть больше, чем требовалось. Девушка стойко выдержала эту безмолвную дуэль, не опустив глаз, хотя и почувствовала, как липкое чувство дискомфорта разливается по нижней части живота.

    Если история обвинителей и даже судей насчитывала более тысячи лет истории, то институт "защитников", или как их зовут в современном обществе – адвокатов, появился не так давно. В лучшем случае обвиняемому давали возможность высказаться самому.

    Кела, которая выступала защитником Зига, по сути, тоже была таким же винтиком ритуальной церемонии, как и все присутствующие лица. Каждый имеет право на адвоката. Даже если заранее ясен результат судебного заседания.

    Порядки Алькурд Пардес были таковы, что студент отчислялся без права восстановления в то же мгновение, когда его нога ступала за пределы острова. Естественно в случае самовольного побега. Возникали споры о точном времени – с того момента как студент сбежал или как об этом узнали. Но в случае Зига это было уже не важно. Защищать его интересы, как студента, миротворческая организация не имела права. Но вот выступать частным представителем интересов Зига, Келе никто запретить не мог.

    Шансов у Заннинса было немного. А ведь это лишь первое из цепочки судебных разбирательств, ожидающих парня в будущем. После задержания и выдвижения обвинений, сразу несколько государств объявили о своих претензиях к Зигу. В соответствии со сложившейся практикой, Заннинса жали впереди еще несколько перелётов и судов. Каждая из стран имела право осудить человека по своим законам, прежде чем наказание вступит в силу. Отбывать заключение международному преступнику надлежало по очереди в тюрьмах всех стран, где он успел нагрешить. Или же, если не возникало возражений, на территории той страны, где его ждало наиболее суровое наказание.

    Каждый раз, когда возникала подобная эстафета, суды словно бы соревновались в строгости наказания. Законы всех государств, конечно же, имеют массу отличий, но во время таких вот показательных процессов, они практически единодушно суровы. Главное для международных преступников – не связываться с Империей Кинти. Там чаще остального назначается смертная казнь.

    Кела сделала глубокий вдох и медленно опустилась за стол. Заслушивать читаемые судьёй обвинения положено было стоя.

    – Начнём слушанье, – сухо объявила судья.

    Сидящая чуть позади девушка-секретарь забарабанила пальцами по клавиатуре ноутбука.

    Государственный обвинитель за столом напротив довольно хмыкнул. Светловолосый мужчина средних лет вёл себя до неприличия самоуверенно. Играть в гляделки ещё и с ним у Келы не было ровным счётом никакого желания. Девушка, не тратя лишних мгновений, отвела взгляд от заискивающих холодных глаз мужчины.

    Поговорить с Зигом до начала суда Келе так и не удалось. Нет, никто не запретил девушке, назначенной Алькурд Пардес адвокатом, этого сделать. Просто Заннинс сам не желал разговаривать. За десять минут Лейк не вытянула из него ни слова, хотя и знала о его ситуации теперь гораздо больше, чем раньше. Для подготовки к заседанию ей выдали на руки полное личное дело студента, там были даже заметки, оставленные Саймоном Стилвеллом и вся известная информация о непростой истории Заннинса.

    Кела попыталась поймать взгляд Зига. Тот сидел в десяти метрах от неё на лавке, отгороженный ото всех толстыми металлическими прутьями. Совсем как зверь в зоопарке. Погрузившись в себя, он не обращал на происходящее вокруг никакого внимания, с интересом разглядывал носки собственных ботинок.

    Сверкнула вспышка фотоаппарата. Кела вздрогнула, потирая глаз, она зло зыркнула в сторону "зрительских" мест. Против принципа гласности не попрёшь – судебное заседание считалось открытым и его мог посетить любой желающий. Сейчас места наблюдателей занимало с десяток человек. Одна половина из них держали в руках видеокамеры и фотоаппараты, другая – диктофоны и планшетные компьютеры, быстренько накидывая черновой вариант статьи. Кела начинала разделять далеко не тёплые чувства Луция к журналистам. Все эти вспышки и микрофоны уже начинали сниться девушке по ночам.

    – Первый пункт обвинения – нарушение визово-пропускного режима, – отчеканила женщина в мантии, уткнувшись взглядом в сенсорный экран, вмонтированный в стол.

    Большая плазменная панель позади судьи вспыхнула бирюзовым сиянием. Миг спустя на ней проявились крупные строчки, перечисляющие все пункты обвинения.

    Строка "Незаконное пересечение государственной границы" увеличилась, заняла собой едва ли не треть экрана. Ниже быстренько выстроилась таблица с основными данными о произошедшем. Кела спешно пробежалась взглядом по мелким буквам, чуть прищурив глаза. В первых двух колонках тезисно рассказывалось о дате и месте преступления. Далее шли графы, отведённые под отягчающие и смягчающие обстоятельства, пока что, пустые.

    Судебная система Каталикона, как и большинства стран южного полушария, относилась к так называемому наглядному или "офисному" типу. В отличие от судов северных стран здесь не принимались в расчёт простые свидетельские показания. Доказательствами в заседаниях могли служить только видеозаписи, фотографии или официальные документы.

    Обо всём этом Кела знала только из теории. Ей ещё ни разу не приходилось присутствовать на подобном заседании лично. Это достаточно сильно пугало девушку, ведь она была здесь не просто безмолвным свидетелем, а участницей процесса. Защитником, единственной силой, на которую сейчас мог надеяться Зиг.

    – Обвиняемый, – обратилась к Заннинсу судья. – Признаёте себя виновным в том, что семь месяцев тому назад, без должного разрешения, вы пересекли границу государства Каталикон?

    Зиг слегка вскинул голову, а потом резко уронил её, касаясь подбородком груди.

    "Зиг, зачем?" – мысленно простонала Кела.

    – Секретарь отметьте, что обвиняемый признал вину посредством кивка.

    Раздался противный электронный писк. На экране позади судьи, рядом со строкой "Незаконное пересечение государственной границы" появилась цифра: 4.

    Это напоминало Келе чек из супермаркета. Напротив каждого из пунктов обвинения к концу судебного заседания должна была появиться его "цена" – срок, который обвиняемому положен в качестве наказания. После – подводится итог – общая "стоимость" покупки. Все присужденные наказания складывались, образуя окончательный приговор.

    – Следующий пункт обвинения, – продолжила судья.

    – Минуту! – возразила Кела. – Защита просит слова.

    Женщина в мантии посмотрела на Келу поверх очков и выдавила из себя:

    – Разрешаю.

    – Прошу суд учесть, что это был вынужденный шаг моего подзащитного, – вскакивая из-за стола, зачастила Кела. – На руках у Зига была его несовершеннолетняя сестра, а он спасался от преследования.

    – Уже будучи объявленным в международный розыск! Он пытался сбежать от правосудия, не забывайте!

    – Это не отменяет того факта, что Лилиан – несовершеннолетняя. А Зиг – единственный член её семьи. На момент преступного деяния родители уже официально отказались от обоих своих детей. Зиг единственный родственник, который может обеспечивать Лилиан.

    Судья поджала сухие губы. Немного помедлив женщина ткнула пальцем куда-то в стол. Изображение на большом экране моргнуло, обновляясь. Срок в четыре года уменьшился до двух лет и шести месяцев.

    – Следующий пункт. Аэропорт Сент-Иол, – сверилась со списком судья. – Зигфрид, я обязана спросить, признаёте ли вы себя виновным в этой части обвинений?

    Кела закатила вверх глаза. Если Зиг сейчас признает вину, она уже ничем не сможет помочь ему.

    Заннинс глубоко вздохнул, будто бы готовясь к погружению под воду, и откинулся на спинку лавки, отвернувшись в сторону.

    – Секретарь отметьте: подсудимый проигнорировал вопрос, – отметила судья. – Государственный обвинитель, вам слово.

    Светловолосый мужчина неторопливо, преисполненный чувством собственной важности, поднялся из-за стола.

    – В качестве доказательств в деле имеются видеозаписи с камер наблюдения аэропорта, – начал говорить обвинитель. – Из которых следует то, что Заннинс явился причиной беспорядков и вынудил службу безопасности на применение силы...

    – Протестую! – вскочила с места Кела. – Из какой же части видео это следует?

    Времени для подготовки у Лейк было немного. О том, что Зига взяли под стражу ей сообщили только вчера. Ночь она провела, копаясь в материалах дела, но и за такой короткий срок девушка успела раз семь просмотреть все отрезки видео, где мелькал Зиг.

    Мужчина сложил на груди руки и ухмыльнулся, ожидая от девушки продолжения. Кела не стала заставлять себя ждать:

    – Охрана аэропорта позволила совершенно незнакомому человеку попасть в служебные помещения, где, кстати, нет видеокамер. А из-за этого мы не можем утверждать наверняка, что же там произошло. На записи видно только выбегающих из комнаты людей.

    – В отчётах службы безопасности чёрным-по-белому сказано, что упомянутый вами "незнакомец" – это представитель спецслужб, чьи полномочия не являются предметом нашего...

    – Этот человек – похититель и наёмный убийца! – перебила мужчину Кела. – Уважаемый суд, – девушка повернулась к судье. Пальцы Лейк несколько раз ударили по экрану стола. – То, что вы видите – взято из архивов Алькурд Пардес. Здесь вся имеющаяся информация об этом человеке.

    По большому монитору поползли строки, мгновенно привлекая внимание всех присутствующих. (За исключением, разве что, Зига). Вслед за строками в углу экрана появился чёрно-белый набросок лица. Текст состоял в основном из частей отчётов миротворцев, которые успели столкнуться с Кетером. Фоторобот был составлен на основании их же слов. По мнению Келы, портрет совпадал практически на сто процентов.

    Государственный обвинитель в буквальном смысле лишился дара речи. Засверкали фотовспышки, навсегда фиксируя это глупое выражение лица, с распахнутым от удивления ртом.

    – Более того! – продолжила наступление Кела. – Запись недвусмысленно доказывает, что служба безопасности открыла огонь по подозреваемому не имея на то оснований!

    – Не правда! – возразил обвинитель. – В аэропорту были все оповещены о Заннинсе...

    – А разве Каталикон вышел из состава ООСБ? – дерзко одёрнула мужчину Кела. Уже привычно, в моменты подобных словесных баталий ей казалось, что все реплики за неё говорит кто-то другой. Кто-то куда более сильный, хладнокровный и уверенный в себе. Мороз сковывал чувства, немели пальцы, а пламя жажды справедливости сжималось до маленького огонька, укрывающегося в левой части груди, под сердцем. – Все страны-участницы Совета безопасности обязаны были провозгласить и поддерживать презумпцию невиновности! Судебное заседание у нас идёт здесь и сейчас! На тот момент его вина не могла быть доказана. А если ещё и учесть, что в итоге нелепые подозрения в колдовстве так и не подтвердились...

    – Послушайте, девушка, – прервала судья Келу. Повысив тон, женщина начала немедленно давить авторитетом. – Существуют инструкции...

    Голос судьи едва заметно дрогнул, в нём почувствовалась неуверенность. Кела не упустила возможности воспользоваться этим.

    – Инструкции? В них сказано, что можно стрелять по безоружным подозреваемым даже без предупреждения?

    Судья поджала губы. Она смерила Келу таким тяжёлым, полным отвращения взглядом, что девушка едва нашла в себе силы не опустить глаз. Ей помогла та – другая она. Холодная и беспристрастная. Просыпающаяся лишь в ответственные моменты, и словно бы держащая её за ладонь ледяной, уверенной рукой.

    – В связи с этими фактами можно предполагать, что любые дальнейшие действия моего подзащитного можно расценивать, как вынужденные меры, направленные на сохранение собственной жизни и здоровья.

    – Но угнан служебный автомобиль, – попытался вставить гособвинитель.

    Кела бросила на мужчину испепеляющий взгляд. Его реплика напоминала жалкую попытку поверженного боксера ударить по противнику, лёжа на полу.

    – Просмотрите плёнку ещё раз. Там прекрасно видно, что автомобилем управляет крестоносец. Член Ордена, которому по вашим законам разрешено вытворять и не такое.

    – Держите себя в руках, – буркнула судья и застучала пальцами по сенсорной панели.

    На экран вернулась таблица, по ней поползли строчки. Напротив пунктов обвинения один за одним появлялись красные крестики. Спустя несколько долгих секунд и нескольких обновлений изображения, появилась зелёная надпись: "Оправдать".

    Кела позволила себе слегка улыбнуться, чувствуя лёгкую гордость и драйв от судебных прений. Горячая радость разлилась по телу, девушка почувствовала жар в щеках. Уверенная холодная рука растворилась, исчезла за ненадобностью. Другая Кела – нахальная и расчётливая – ушла, отступила в темноту сознания. Погрузилась в сон, ожидая своего часа, когда в ней снова понадобиться потребность.

    – Зигфрид Заннинс приговаривается к двум годам шести месяцам заключения в окружной исправительной колонии. Срок отбывания наказания приостановлен и начнётся после окончания всех судебных разбирательств, касающихся деяний обвинённого.

    Деревянный молоток с грохотом опустился на столешницу.

Глава 20

Побег – самовольное оставление места

принудительного лишения свободы,

либо транспорта, осуществляющего

доставку заключённого. Деяние, обязательно

считающееся преступлением, во всех

странах-участницах ООСБ, благодаря

международному договору НХJ – 8-457.

(Международная Сетевая Энциклопедия

Раздел: "Право")

    За окном проносились степи, покрытые полосами подтаявшего, снега. Прошедшая недавно метель засыпала асфальт, превратив его в уходящее к горизонту и сливающееся с обочиной грязновато-белое полотно. С одного взгляда было ясно, что по этому шоссе автомобили ездили нечасто. За прошедшие два часа Кела приметила лишь несколько грузовиков дальнобойщиков, плетущихся по заснеженной трассе в обратном направлении.

    Автомобиль Келе Лейк выдали в ближайшем представительстве Алькурд Пардес Каталикона. Перед тем, как отправить девушку в рандеву по судебным заседаниям, где должны были "линчевать" Зига, Саймон Стилвелл выдал Келе особую "корочку". Удостоверение творило чудеса. Стоило сверкнуть им перед сидящим на проходной представительства миротворцем, как через пятнадцать минут Кела была уже за рулём.

    Можно было бы плюнуть на наземный транспорт и на самолёте отправиться прямиком в Штейн, где уже были назначены дата и место следующего судебного разбирательства, но Кела предпочла этого не делать. В запасе было ещё два дня, и девушка собиралась проследить весь путь Заннинса. Едва завладев автомобилем Кела Лейк села на хвост автобусу местной полиции, перевозившему Зига. До ближайшего аэропорта, куда он и держал путь, было четыре-пять часов езды.

    Кела никогда не верила в интуицию и подобные вещи. Но теперь что-то очень похожее на упрямый внутренний голос словно бы нашёптывал девушке предостережения.

    Кела Лейк доверилась предчувствию. Она искренне волновалась за Заннинса, хотя тот официально и перестал быть её подопечным. Возможно, она сумеет заметить, как будут нарушены права Зига, – если кто-то из полицейских его ударит или оскорбит, – это будет не самым слабым козырем в предстоящей судебной баталии.

    Широкий устойчивый автомобиль, который вела Кела, больше напоминал минивен, чем служебную машину миротворческих сил. Едва касаясь руля, девушка не сводила глаз с полицейского автобуса впереди. Управлять выданным автомобилем было легко и приятно.

    Правда, было одно "но"...

    – Я тебя сейчас пну, отвечаю, – возмутился Рен на заднем сиденье.

    – Тише, успокойся, – надменно попросил Тагирон тоном человека, у которого якобы разболелась голова. – Она не трогала тебя.

    – Да конечно! Пусть сама скажет.

    Лусинэ фыркнула:

    – Драконы не разговаривают с людьми...

    – Она попыталась меня оскорбить или что? Я не понял? – Рен повысил голос, искренне недоумевая.

    – Не думаю... – неуверенно высказалась Найа.

    – ... А люди не говорят с мокрицами, – закончила фразу девушка.

    – Вот теперь понятно! О"Хейл отпусти меня, она достала уже своими фразочками!

    Мало того, что в нагрузку к внезапной поездке, Келе были поручены студенты, так эти взрослые лбы умудрялись всю дорогу вести себя, словно дети. Кела не знала точно, почему Стилвелл настоял на том, чтобы часть подшефной ей группы поехала с ней. Помня о прошлом опыте, девушка подозревала, что это опять часть ненавистной ей пи-ар компании. Журналисты уже, наверное, успели сделать несколько снимков её в окружении студентов. В эти секунды Лейк ощущала себя этакой матушкой-гусыней и ей это чертовски не нравилось.

    – А ну заткнулись все быстро! – рявкнула Кела во все горло.

    В салоне автомобиля повисла тишина.

    Студенты поражённо замолкли. Прежде они никогда не слышали в словах своего куратора столько злобы.

    Кела покосилась на сидящего справа от неё Никро. Парень явно пытался скрыть удивление, но это у него не очень-то получалось. Девушка закусила губу, мгновенно чувствуя стыд и вину. Злость скопилась внутри и Кела сорвалась, попросту не сумев удержать её в себе. Пятеро надоедливых студентов не были единственной причиной раздражения.

    Она злилась на директора Стилвелла за вечные недомолвки и использование её в качестве рекламного манекена.

    Злилась на не желающего говорить о своих проблемах Зига, которого теперь придётся вытаскивать из огромных неприятностей.

    Но больше всего девушка злилась на Виктора Луция.

    "Ты совсем уже из ума выжила с этими детишками? Вы, обузданные, все такие? Если бы ты хоть раз бы побывала на настоящем боевом задании, я бы посмотрел, как у тебя повернулся бы язык обвинять директора в чём-то. У миротворцев не должно быть времени на сомнения и обдумывание приказов."

    Кела вновь и вновь слышала эти слова, точно в голове, раз за разом воспроизводилась поставленная на повтор запись. Миротворец обвинял её в малодушии, безграмотности, мягкотелости и глупости. Возможно, он хотел сказать тогда что-то ещё, но девушка не выдержала. Развернувшись, Кела практически бегом понеслась прочь по коридору, сдерживая душащие её слезы...

    Неловкая пауза затянулась. Кела не стала выдавливать из себя невнятных извинений, она не хотела смотреться перед студентами ещё более глупо. Девушка уткнулась в лобовое стекло, сверля взглядом идущую впереди машину.

    – Почему нельзя провести один суд и разобраться со всем разом? – подала голос Найа.

    Лейк смущённо выдохнула. Она уже давно заметила, что эта рыжая девочка очень тонко чувствует людей и зачастую сводит конфликты на нет, попросту удачно сменив тему разговора.

    – В каждой стране свои законы, – сухо ответила Кела, успокаиваясь. – А на Зига точат зуб как минимум три государства. Штейн обвиняет его в пересечении границ, а вот в Литерансе на нём висит кое-что посерьёзнее. Наркотики, участие в подпольных боях.

    – Неужели Зиг и правда был замешан в этом? – хмыкнул Тагирон.

    Как и большинство фраз О"Хейла, реплика казалась риторическим вопросом.

    – Я не знаю, скорее всего, – не оборачиваясь ответила Кела. – Ещё Лилиан куда-то пропала, а я из этого пня и слова не смогла вытащить.

    – Давайте я с ним поговорю! – предложил Рен. – Да он через пять минут всё расскажет!

    Кела слегка качнула головой. За радостной интонацией Траста она не смогла понять, хотел ли парень угрожать Зигу или настолько верил в свои коммуникативные способности.

    – В любом случае к нему пускают только в строго отведённое время. И только официального защитника интересов. То есть меня, – отрезала Кела.

    – А что можно сделать? – вкрадчиво уточнил Никро. – Зига уже приговорили к реальному сроку в два с лишним года. Получится ли как-то избежать заключения?..

    Кела с радостью бы предпочла не отвечать на этот вопрос.

    – Решающее значение будет иметь итог последнего судебного заседания в Литерансе. Остальные страны могут предоставить суду Литеранса полномочия для определения полного наказания. И если такое случится, то будет возможность обжаловать общее решение в Международном суде, но...

    Кела замолкла.

    – ...Шансов на это мало, – закончил за девушку фразу Никро.

    – Мы можем чем-то помочь? – в голосе Найи Кела расслышала жалобные нотки.

    – Боюсь, нет...

    – Отстой, – сказала Лусинэ. – Зачем вообще мы тогда здесь?!

    Кела Лейк и сама была бы не прочь этого узнать. Неужели образ "правильного" преподавателя, за которым неотступно следуют его ученики, настолько важен для рейтинга Алькурд Пардес? Или может всё-таки директор Стилвелл, памятуя о недавнем боевом опыте тридцать шестой группы, отправил студентов следом за Келой по иной причине.

    – Смотрите! – ткнул пальцем Никро Локк в боковое стекло.

    Кела бросила быстрый взгляд в сторону.

    Справа, по заснеженному полю мчался резвый внедорожник. Большой и мощный, будто бы сошедший с плакатов защитников природы, обвиняющих такие вот машины в глобальном потеплении. Даже не собираясь сбрасывать скорость, джип, гнал наперерез полицейскому автобусу.