Текст книги "Ментовская мышеловка"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Тело повезем на экспертизу, будет вскрытие, извлекут пулю. Ряд специальных мер. А потом отдадим вам. Остальное, как у всех... А сейчас главное – определить, из какого оружия была убита Ирина Ивановна и когда наступила смерть.

Юрий Сергеевич предварительно определил, что не ранее четырех часов ночи. Но надо уточнить.

– Ладно. Если вам не сложно, отвезите меня домой. Сами понимаете, мне трудно на электричке в такую минуту.

– А может быть, останетесь с нами, Андрей Андреевич? – предложила Таня. – Вам одному будет невыносимо в четырех стенах. Мы как можем поддержим вас.

– Нет. Я поеду, – твердо сказал Дорохов. – У всех свои проблемы. К тому же многие из ваших гостей по-прежнему нетрезвы. Я не буду вдаваться в подробности, как именно все это произошло, это решит следствие, а потом суд.

Кто убил – очевидно, почему убил, практически тоже. А вот кто его сюда звал, пусть это и выяснят компетентные органы.

В это время открылась дверь и в ней появился.., собственной персоной Виктор Александров в сопровождении двух людей в штатском.

Он был страшно взволнован, весь красный, потный, рубашка расстегнута, плащ застегнут не на ту пуговицу.

– Что?! Что?! – кричал он. – Ирку убили?

Мне сказали, Ирку убили?! Они меня сюда притащили, да так смотрят, будто это я... Покажите мне ее! Где она?!

– Проходите, – пожал плечами Гусев.

Александров ворвался в комнату. Он бросился перед ней на колени, сорвал покрывало и стал осыпать ее поцелуями.

– Этого не может быть! Это жутко! Как это? – Он оглянулся на стоявших сзади и обвел их страшным взглядом. – Кто ее убил?! Вы что, думаете, это я ее убил?! Я ее?

Странно было видеть обычно сдержанного немногословного Александрова в таком состоянии.

– Скажите, Александров, во сколько вы покинули этот дом? Поточнее, желательно, – сказал Гусев.

– Я ушел отсюда примерно в два часа ночи.

– И куда вы направились потом?

– Я... – замялся Александров. – Поехал домой, в Москву.

– На чем? Электрички вроде бы не ходят...

– На попутке, – отведя глаза в сторону, произнес Виктор.

– Понятно. А оружие у вас есть?

– Есть, – мрачно ответил Александров. – Дома есть "ТТ". Все равно обыск будете делать.

– Да уже делают, наверное. Но у вас, видимо, не одно огнестрельное оружие, есть такое мнение.

А сейчас, пожалуйста, разрешите Юрию Сергеевичу снять у вас отпечатки пальцев.

– Пожалуйста. Вы знаете, что мои пальчики уже давно зафиксированы где надо.

– Знаем, разумеется, – ответил Гусев. – Про судимость вашу нам известно.

– И вы решили, что я спустя столько лет решил свести счеты с Ирой?

Дорохов стоял, сжимая кулаки, еле сдерживая себя, чтобы не броситься на Александрова.

– Вы муж? – спросил Виктор.

– Да.

– Я не убивал ее, понимаете, не убивал! Больше мне нечего вам сказать!

– Нет, именно вы убили ее, – произнес Дорохов. – Вы лишили меня всего, что было у меня в жизни. У меня нет детей, у меня погибла первая жена, у меня нет ни ценностей, ни хорошей работы, у меня была одна Ирина, пусть... он вздохнул, – пусть такая, какой она была, но я любил ее... – Дорохов на сей раз не выдержал, стал оседать на пол. Его подхватили под руки Горелов и Зубов, усадили на кресло.

– Я докажу! – крикнул Александров. – Я не поехал домой. Я ушел отсюда в два часа ночи и пошел к своим друзьям, здесь неподалеку... Меня видели несколько человек. А домой я поехал на электричке уже в восемь часов утра.

– Кто эти люди? – спросил Гусев.

– Это.., мой товарищ... Мы вместе сидели.

– Где он живет? Как его имя?

Александров замялся, но взглянул в ненавидящие глаза Дорохова и сказал:

– Его зовут Сергей Заславский. Он живет на улице Чайковского, дом двенадцать. Мы всю ночь сидели у него.

– Вы что, друг Заславского? – с грозной иронией спросил Зубов.

– Ну, не друг. Мы сидели вместе. Он моложе меня года на три. Он был тогда совсем молодым, ему не было и двадцати. Он сидел за разбой.

Я помогал тогда ему, там, в зоне...

– Заславский? – переспросил Гусев. – Тот самый?

– Да, да, Серж, – подтвердил Зубов. – Он контролирует здесь все торговые точки. Они с Соловьем не могли поделить территорию три года назад. Так сначала Соловья взорвали в джипе, а потом его подручного Вареного на дороге застрелили. Кстати, вот на глазах Татьяны Владимировны Гриневицкой.

– Да, было дело, – подтвердила Таня, вспоминая проливной дождь на дороге, темно-зеленую "Волгу", выстрел в бритоголового...

– Ну что, поехали к Сержу, – сказал Гусев. – "

Посмотрим, что он скажет.

– Поехали, – согласился Зубов. – Согласится ли еще приехать, по воскресеньям их сиятельство отдыхать изволят в веселой компании. Ну не к нему же в особняк везти Александрова для очной ставки?

...Минут через тридцать, однако, в сопровождении Гусева и Зубова в дом вошел светловолосый высокий мужчина лет тридцати шести. При его появлении Александров оживился, а Дорохов, напротив, почему-то побледнел.

– Что за дела, друзья мои, начальники? – улыбнулся вошедший очаровательной улыбкой. – Что за манера тревожить человека в воскресенье?

Но я готов оказать помощь следствию, как законопослушный гражданин, и потому жертвую заслуженным отдыхом.

– Позвольте нам пройти в соседнюю комнату? – спросил Гусев у Тани.

– Да, конечно, вы пройдите вот в эту комнату, там вам будет удобнее.

Заславский и Александров, сопровождаемые Гусевым, вышли в комнату, где ночевали Мухин с Александровым.

– Так, гражданин Заславский, вы знаете этого человека? – спросил Гусев.

– Его? – округлил глаза Серж. – Погоди, погоди, что-то такое знакомое... Витес, ты, что ли?

Здорово, братан, ну, дела... Однако как же ты переменился... Ну ни в жизнь бы не узнал...

Виктор с изумлением смотрел на наглую, весело улыбающуюся рожу Сержа.

Заславский подошел к Виктору и обнял его.

– Это, гражданин начальник, Александров Виктор, по-нашему, Витес. Я, сами знаете, по молодости лет был в местах не столь отдаленных за детские свои шалости, а Витес там тоже чалился, за что – сами знаете, не мне вам докладывать.

Мы с ним там скорешились, я был почти что микрон, а он хоть и не блатной, но уважали его.

Как живешь-можешь, Витес, братан?

– Послушайте, Заславский, скажите вот что – когда вы видели Александрова в последний раз? – спросил Гусев.

Заславский нахмурил брови, как бы призадумываясь.

– Чтобы не соврать, скажу так – году в восемьдесят втором, тебя же тогда освободили, Витес?

– И после этого вы ни разу не встречались?

– Никогда! А где встречаться? Я, сами знаете, бывал в тех местах еще пару раз, ни за что, между прочим, подстава стопроцентная, за старые грехи, но ладно... Факт то, что Витеса я там не видел. Он же не блатной, он пострадал за свою честь. Я, например, так считаю, не знаю, как вы, но за такие дела вообще сажать западло. Ну, вроде бы как за дуэль в прежние времена. А тогда, между прочим, "волыны" использовали для разборок, а Витес гада замочил голым кулаком, да и то того не желая. По таким понятиям, если бы Пушкин угрохал на дуэли Дантеса, значит, его надо было бы в зону, или вовсе к вышаку...

– Ладно, Заславский. Ваше мнение о дуэлях я как-нибудь в другой раз послушаю, а сейчас нам важно вот что – видели ли вы Александрова прошлой ночью или нет?

– Прошлой ночью? – вылупил глаза Серж. – Если только во сне, но вроде бы и того не было.

Гусев внимательно поглядел на Александрова.

Тот стоял бледный, с дрожащими руками, и с мольбой глядел на Заславского.

– А вот Александров уверяет, что он всю прошлую ночь сидел у вас дома.

– Витес, ты что?! В натуре?! Братан! Ты же кореш мой, ты что пургу гонишь начальнику? Да мы с тобой лет пятнадцать не виделись...

Гусев вопросительно посмотрел на Виктора.

Тот продолжал молчать.

– Не, так не годится! – нахмурился Заславский. – Вы что-то опять на меня хотите навесить. Я пойду, пожалуй. Если понадоблюсь, вызовите в МУР повесткой. Приду. Я от всяких подстав и так немало пострадал, лучшие годы за решеткой провел. Не.., вы меня не впутывайте в ваши дела. А от тебя, Витес, я такого не ожидал...

– Напишите вот на листе бумаги свои показания, Заславский, подпишитесь и можете быть свободны.

– А чего писать-то? Раз я ничего не знаю.

– Вот и напишите, что Александрова вы этой ночью не видели и что он дома у вас не был.

– Напишу, раз положено по закону, хотя не люблю я всю эту писанину, от нее одна морока...

– Серега! – крикнул с надрывом в голосе Александров. – Я же тебе жизнь спас в зоне, ты помнишь ту разборку? Что же ты меня гробишь?

Тут женщину убили, Ирку, ту самую, из-за которой я сидел, а на меня вешают. А я же у тебя был, а потом вы меня на машине к электричке отвезли. У тебя же твои друзья сидели и еще...

– Витес, ты что гонишь? Жизнь ты мне спас, не спорю, когда те бакланы на меня налетели с перьями, и век тебе благодарен буду, но сейчас-то я при чем? Тут мокруха какая-то, а ты на меня ссылаешься? Братан, не лепи горбатого! А вы, начальник, спросите моих двоюродных братьев Леху и Саху, они дома сидят, ну, привезите их сюда, или его туда, можно и девочек привезти, которые с нами были, а что, я человек неженатый, имею право развлекаться как хочу. Все подтвердят, кто у нас был, а кого и в помине не было.

– Александров, кто был, по вашим словам, дома у Заславского?

– Двое мужчин, да, именно Леха и Саха и... девчонки, как звать, я не помню. Я уже тогда сильно выпивши был.

– Так он пьяный был, гражданин начальник! – улыбнулся Серж. – В этом-то и дело. По пьяни такое иногда померещится, такие, извините за выражение, химеры, вспомнить страшно...

Заславский взял лист бумаги, который ему протянул Гусев, написал несколько строчек, расписался размашисто и вернул Гусеву.

– Я могу быть свободным? – спросил он.

– Идите. Нет, вот что – мы вас отвезем и привезем сюда ваших двоюродных братьев. Для очной ставки и дачи показаний.

– Можно, раз нужно, – согласился Серж. – А ты, Витес, сильно меня разочаровал, – покачал он головой. – Обидно в людях ошибаться, – и вышел. Ошеломленный Виктор присел на стул и молчал.

Через некоторое время привезли двух здоровенных мордоворотов Леху и Саху. Оба были крайне немногословны, категорически отрицали, что вообще когда-нибудь видели Виктора.

– Не лепи горбатого, олень, – набычился один, делая шаг в сторону Виктора.

Второй просто повторял: "Не", "Не", "Не знаю".

Их отвезли домой. Гусев взял у Заславского координаты девочек, которые были у них ночью.

Он собирался их вызвать завтра на Петровку.

– Такие дела, Александров, – развел руками Гусев. Виктор мрачно молчал. – Придется взять вас под стражу. Вы подозреваетесь в убийстве гражданки Дороховой Ирины Ивановны.

– Ваше право, – выдавил из себя Виктор.

Гусев вывел его из комнаты. В гостиной все внимательно, напряженно смотрели на Виктора.

Он же не глядел ни на кого, опустил голову и, сопровождаемый оперативниками, вышел из дома.

– Вы, товарищи, все будете вызваны на Петровку для дачи свидетельских показаний, – сказал Гусев. – Все. До свидания.

Ошеломленные одноклассники глядели друг на друга, не говоря ни слова. Только Гриша Брагин потягивал из бокала пиво, тихо отдуваясь.

У стены неподвижно стоял Андрей Андреевич Дорохов и о чем-то думал. В это время стали выносить тело Ирины. Дорохов вздрогнул, закусил до крови губу. Потом бросился к двери.

– Я с вами! – крикнул он. – Отвезите меня домой!

Молчание продолжалось.

– Да, хорошо посидели, – произнес наконец Олег Игоревич. – Давайте, однако, завтракать.

Глава 10

Виктор Александров был заперт в камере с каким-то слезливым пацаном, угнавшим машину известного певца и постоянно бившимся в истерике. Его пришлось утешать, другого выхода не было, иначе невозможно было сосредоточиться, подумать о случившемся. Он успокаивал парня, говорил, что много ему не дадут, а то и вовсе попугают и отпустят домой. А когда парень затихал, он напряженно думал. Зачем он так много пил?

Некоторые моменты вчерашней ночи словно в тумане. Он вспоминал, как вошел в открытую дверь комнаты, подсел к Ирине на кровать, долго ей говорил о своих чувствах, а потом.., потом она пустила его к себе под одеяло. И они снова стали близки... Им снова было так же хорошо вместе, как много лет назад. Но через час она попросила его уйти. "Я замужем, Вить, я не хочу, чтобы кто-нибудь доложил Андрею. Иди, ради бога". Он был не в состоянии спать после такого счастья, оделся и ушел из дома. Он знал, что у Заславского идет пьянка. И уже в начале третьего он был там. Трое мужиков, трое телок, и он один. Он сел в уголке и пил... А потом наступило какое-то затмение... Неужели он вернулся назад? Не может быть! Но Серега-то! Как он мог сказать, что не видел его с восемьдесят второго года? Он же фактически спас ему жизнь. Серега был юн и дерзок, в зоне он никому спуску не давал, но однажды на него полезли трое здоровенных "быков" с заточками, и если бы не Виктор, вырубивший двоих, то плохо было бы Сереге. А так тот спокойно уложил третьего, самого неповоротливого из них, а потом долго мутузил его ногами, пока не подоспела охрана. Серегу посадили в карцер, но вышел он оттуда с гордым видом. И никто больше не трогал его, зауважали. А теперь? Что ему стоило сказать, что Виктор всю ночь пробыл у него?

Почему он так себя повел?!

Прошел этот день, потом почти бессонная для Виктора ночь. Заснул он лишь под утро...

...Медицинскими экспертами было установлено, что смерть Ирины Дороховой наступила приблизительно в четыре часа ночи. Отпечатки пальцев на найденном под окном пистолете соответствовали отпечаткам пальцев Виктора Александрова. Константин Гусев, которому поручили вести это дело, вызвал на допрос трех девиц, чьи координаты честно дал ему Серж Заславский.

Для очной ставки из камеры доставили Виктора Александрова. Дело было совершенно очевидное и больших трудностей не представляло, хотя Константин видел в нем некоторые странности.

И прежде всего его удивляло упорство, с каким Александров доказывал свое пребывание ночью у Заславского, и безоговорочное отрицание этого Заславским и его друзьями.

Сначала привели Александрова. Потом поодиночке вводили девиц. Первые двое категорически отрицали знакомство с этим человеком, а вот в глазах у третьей, черненькой, миниатюрной, в коротком до неприличия платьице, Гусев увидел какую-то тревогу.

– Гражданка Жданькова Юлия, вы знаете этого человека? – спросил Гусев.

– Этого? – Она как-то вздрогнула. – Нет... никогда не видела. А где я могла его видеть?

– Он утверждает, что вы могли видеть его позавчера ночью дома у Заславского Сергея. Вы были там?

– Я-то была... Но.., его там вроде бы не было.

– Вроде бы или не было? Это очень важно для следствия, гражданка Жданькова.

– Да не было его! – с какой-то агрессией в голосе крикнула Жданькова. Говорю, не было, значит, не было, и все!

– Да мы же с тобой разговаривали целый час, – сказал Виктор. – Ты же мне на жизнь свою горькую жаловалась, как трудно быть проституткой в наше время. И я тебя жалел, тебе же всего семнадцать. Ты была в синем платьице. Ты сказала еще, что у тебя мать больная, что у нее ишемическая болезнь, что она может скоро умереть, а у вас еще две сестренки, одна.., двенадцати, другая – девяти вроде бы лет... А? – Он торжествующе поглядел на Гусева. Вы проверьте, проверьте. Я хоть и пьяный был, но разговор этот помню. Она была готова и со мной, только у меня денег не было. Она в принципе и так была согласна, но я.., мне этого не нужно было.

– Жданькова, вы знаете об ответственности за дачу ложных показаний? строго спросил Гусев. – Статья 181-я Уголовного кодекса. До года лишения свободы, как вам это нравится?

Жданькова потупилась, потом злобно поглядела на Гусева, одернула платьице и снова уставилась в пол.

– Сказала, не знаю, значит, не знаю.

– Мы проверим показания Александрова, – сказал Гусев. – Насчет матери и сестренок.

Жданькова покраснела, как помидор, в глазах появился страх, но вдруг она прикусила губу и выпалила:

– Так... Так этот же трахал меня месяц назад, гражданин следователь. Точно... Снял меня в кафе. Я тогда ему все это и рассказала. А у Заславского его не было.

– Ох и падла же ты, – с горечью сказал Виктор. – А я еще пожалел тебя...

– Нужна мне твоя жалость?! Пошел ты...

– Ладно. Все, – сказал Гусев. – Идите, Жданькова, давайте ваш пропуск. Вызовем еще, если понадобитесь.

Жданькова метнула ненавидящий взгляд на Виктора и вышла, вертя задницей.

Гусев вопросительно глядел на Виктора.

– Никаких свидетелей в вашу пользу, Александров. То, что сейчас сказала эта Жданькова, проверить нельзя и отвергнуть тоже нельзя. Мы будем возбуждать против вас уголовное дело по статье 103-й – умышленное убийство. Что-нибудь имеете сказать в свою пользу?

– Не знаю, что мне сказать еще... Не убивал я ее, и все, вот что я могу сказать. А из чего ее убили? Оружие нашли? – вдруг схватился за соломинку Александров.

– Нашли. Пистолет Макарова с глушителем, и на нем ваши отпечатки пальцев, Александров.

Так что.., сами понимаете...

– Пистолет?! Но мой же дома?

– И дома у вас нашли "ТТ". У вас целый арсенал оружия, судимость за убийство, опять же из-за этой Дороховой, так что доказать вашу вину будет очень нетрудно.

– То-то и оно, слишком уж все здорово сходится... А тот пистолет не мой, который вы нашли. "ТТ" мой, так судите за хранение оружия, не отказываюсь, купил в Туле с рук, права не имел, что мое, то мое...

Гусев вытащил из ящика стола пистолет Макарова.

– Вот из этого пистолета была убита Дорохова. На нем отпечатки ваших пальцев. Пистолет лежал под окном комнаты, где спала Дорохова и где была убита. Все против вас, Александров.

Ваше поведение за столом на дне рождения, ваш стук ночью в комнату Дороховой... Да этих доказательств более чем достаточно. А в вашу-то пользу что?!

– А ничего, – опустил глаза Александров. – Господь бог в мою пользу. Я ее не убивал и никогда бы на это не пошел. Только это и есть в мою пользу.

– Я тоже верю в бога, – сказал Гусев. – Но боюсь, что для суда недостаточно такого свидетеля. Нужны более конкретные.

– Так расспросите ребят поподробнее, – сказал Виктор. – Раз я ее не убивал, то кто-то же убил ее, правильно?

– Логично вообще, – усмехнулся Гусев.

– И если представить себе на минутку, что я тут ни при чем, то надо отрабатывать, как говорится, и другие версии.

– Будем, будем и другие. А сами-то вы что по этому поводу думаете?

– Что я могу в моем положении думать? Мне очень странно поведение Заславского и его свидетелей. Он даже координаты этих шлюх вам дал, а ведь мог бы сказать, что знать не знает, кто они такие. Специально ведь дал, чтобы они подтвердили, что меня там не было. А поведение этой Жданьковой? Да неужели вы не видите, что она врет?

– Я-то, может быть, и вижу, Александров, но против вас тяжелые обвинения. Вас хоть через неделю можно судить, и будьте уверены, приговор будет суровый. Кстати, почему вы сначала сказали, что, выйдя с дачи Гриневицкой, поехали домой на попутке, а потом изменили свои показания?

– Сами будто не понимаете? Не хотел, чтобы Заславского лишний раз дергали. Думал, большую радость от встречи с вами он не испытает.

А он, наоборот, сиял как самовар. Словно ждал этого вызова. А я как увидел лицо мужа Ирки, решил, скажу все как есть, лишь бы он на меня не думал. А они все, вы заметили, все поверили, что я убил...

– Да и я пока в это верю, Александров. На пистолете Макарова, найденном в кустах, ваши отпечатки пальцев. Это все. Это приговор. Вы можете объяснить, как ваши отпечатки попали на пистолет?

Виктор глубоко задумался, пытался что-то вспомнить...

– Пока нет, – тихо ответил он. – Послушайте, я вам вот что скажу поехали к Заславскому.

Я опишу вам его дом, я все помню – какой забор, какая калитка, двор какой, вход, прихожая, гостиная... Все сойдется. Если я там не был...

Раздался телефонный звонок. Гусев снял трубку.

– Алло. Кто? Ну надо же! Срочно, говорит?

Ладно, приму его минут через двадцать. Ладно.

Давай.

Гусев подошел к окну и увидел подъехавшие к управлению две шикарные иномарки – белый "шестисотый" "Мерседес" и темно-синюю "Ауди".

– Тут важный свидетель пожаловал, Александров. Очень важный. Так что разговор с вами придется прервать. Вы пока подумайте, как могли попасть отпечатки ваших пальцев на пистолет, который вы, по вашим словам, в руках никогда не держали. Для вас это очень важно.

Александрова увели. А еще через пятнадцать минут в дверях кабинета Гусева появилась сияющая физиономия Сержа Заславского. Он был в великолепном черном костюме, видимо, от Кардена, шикарных ботинках, от него исходил волшебный французский аромат. Полный рот металлокерамики сверкал голливудской улыбкой.

– Константин Иванович, извините, что я вас побеспокоил, – ворковал Серж. – Но я не хочу, чтобы хоть какая-то тень упала на меня. Я от подстав четвертую часть жизни на нарах просидел.

Больше не желаю. Я работаю в фирме, у меня все чисто и гладко, и никаких больше делов мне не надо. И ни к чему меня приклеивать не нужно.

– Садитесь, – указал ему на стул Гусев.

– Спасибо большое. Итак, я пришел дать важные показания. Вчера я солгал вам, говоря, что не видел Александрова с восемьдесят второго года. Каюсь. Он был у меня около месяца назад.

– С какой целью?

– С целью самой ужасной, Константин Иванович, – развалился Серж на стуле, заложив ногу за ногу. – Он узнал откуда-то мой номер телефона, узнал, что я стал бизнесменом, ну, скромным, но честным, что дела мои идут хорошо, и сказал, что ему нужна помощь. Я, разумеется, предложил ему приехать. Мы кореша с ним были, он заступался за меня в зоне, хороший был мужик, справедливый, никак от него такой подставы не ожидал, как вчера... Итак, я думал, помощь какая?

Ну, денежная, разумеется, сейчас люди живут сложно...

"Сложно, – подумал Гусев. – Знаешь небось, волк, какая у нас зарплата. А я примерно знаю, какая у тебя.., зарплата со всех точек вашего района".

– Он приехал, – продолжал Заславский. – Такой аккуратный, тихий. Ну, посидели, вспомнили былое. А потом, вы представляете, он мне предложил убить некую Дорохову Ирину, ну, короче, ту самую, которую он... Он был такой злой, а как выпил коньяка, озлился капитально. "Ради, – говорит, – меня, Серж, ради нашего дружбанства, шлепни, говорит, извините за выражение, эту падлу позорную, из-за нее, – говорит, – все мои беды, Любил, – говорит, – ее адски, а она оказалась такой шлюхой..." Так-то вот. Я ему говорю: "Шугнись, Витес, ну, приди в себя, разве можно такими делами заниматься?" Как это я буду незнакомого мне человека убивать неизвестно за что? А он пьет, и звереет, и настаивает на своем, Константин Иванович. Еле я его тогда успокоил. Ну, посадили его в машину, мои братаны его домой отвезли. Вот такие дела, Константин Иванович, посчитал, так сказать, своим долгом поставить в известность. Потому что более не желаю ни в какую бодягу впрягаться, живу честной жизнью.

– Я знаю, – мрачно пробубнил Гусев себе под нос.

Зверская улыбочка появилась на тонких губах Сержа. Голубые глаза сверкнули задорным огоньком.

– Клевещут, клевещут на меня злые языки.

Думают, раз хорошо зажил, значит, бандит. А я раскрутился просто в последнее время. У нас три строительные фирмы, торговлю ведем товарами народного потребления, продуктами питания, все в рамках закона, согласно рыночной экономике.

А кредитов набрал ужас... Раскрутиться бы... Вот денег назанимал, дом себе новый построил, хотел, чтобы мамаша, всю жизнь горе хлебавшая, по-человечески пожила хоть на старости лет.., ан нет, ушла, как говорится, в мир иной в прошлом году. – Заславский вытащил из кармана брюк белоснежный платочек и приложил к краешку глаза. – С пару месяцев в новом доме и пожила.

Знал бы, что она так скоро помрет, ни в жисть бы таких долгов не делал бы, жил бы поскромнее.

Машина вот эта вообще не моя, мне ее один бизнесмен дал, по доверенности езжу – понимаю, фраерство это все, пыль в глаза. Так, Константин Иванович, под богом ходим, тридцать семь лет уже, как Пушкину. Детство прошло в нищете, ежеминутной борьбе за выживание, потом дурь юношеская – лагеря, нары... Вот и хочется пожить хоть теперь... Поймите правильно. Но не в этом дело. Факт то, что свое заявление я сделал, и больше ничего сообщить следствию не имею.

Кстати, при том разговоре присутствовали мои братаны Леха и Саха. Они могут подтвердить.

– Это понятно, – буркнул Гусев. – Еще вопрос – вы утверждаете, что ночью с девятнадцатого на двадцатое сентября Александрова в вашем доме не было?

– Категорически утверждаю.

– Вот, подпишитесь здесь. Давайте ваш пропуск, и всего вам... Будьте здоровы...

– И вам того же, Константин Иванович, – расплылся в улыбке Серж.

"Как же он его топит! – поразился Гусев. – Никак в толк не возьму, зачем этому ворюге, ворочающему сотнями тысяч долларов, подставлять скромного охранника, работающего в какой-то фирме, своего бывшего сокамерника? И что ему от гибели Дороховой? Связи-то никакой ведь нет...

Может быть, тоже личная вражда... Очень не похоже на этого отморозка, который шагу не ступит без выгоды... Но все против Александрова, решительно все... Дело хоть завтра в суд можно передавать. И загудит он лет на пятнадцать... Да, но хоть топит он его крепко, однако и без того у Александрова шансов выкрутиться мало. Убил из-за нее человека, сидел, пришел незваный, много пил, потом стучал в комнату, потом исчез... Плохи его дела..."

Он снова вызвал на допрос Александрова и задал на сей раз только один вопрос.

– Скажите, Виктор Семенович, хозяйка дачи Гриневицкая утверждает, что не приглашала вас на день рождения. Откуда вы узнали, что у них праздник? Откуда узнали, что там будет Дорохова? Вы ведь пришли ради нее, от этого вы не будете отказываться?

– Да, разумеется, я пришел, чтобы повидаться с ней. Только не для того, чтобы ей мстить, тем более убивать ее. А узнал я как? Позвонили мне за три дня до того.

– Кто позвонил?

– Да якобы наш одноклассник Валька Арбузов. Позвонил вечером, такой разобиженный, говорил, мол, Танька устраивает день рождения, пригласила всех – и Петьку, и Гришку, и Руслана, и даже Ирку Чижик, а его не пригласила. Хотел бы, говорит, тоже прийти, но раз уж не зовут, так он и не придет. А я спросил его сразу – а Ирка с мужем будет или нет? И он ответил, мол, она без мужа будет. Голос у Вальки какой-то странный был, очень не похож. Но по телефону разве разберешь, да и лет сколько прошло... А сейчас я думаю – не он это был. Другой кто-то.

– Арбузов, говорите? Проверим...

– Вот так я приехал на эту станцию, а сначала побоялся идти и без звонка нагрянул к Сержу.

Там его "быки" сидели и три телки. Я посидел, выпил, недолго, правда, сидел. Серж недоволен был моим приходом, явно. Ну, кайфы им шугнул, и потом, после того.., мы переспали с Иркой, когда она меня впустила в комнату.., и она меня попросила уйти, чтобы не компрометировать. Я спать не мог, опять потащился к Сержу. И до утра там сидел.

– Значит, Александров, у вас с Дороховой был половой акт? – спросил Гусев.

– Да, – потупил глаза Виктор.

– Но вы не говорили об этом.

– Не могу я обо всем говорить. Это наши личные дела... Стыдно вслух говорить, гражданин майор. Неужели вы не понимаете?

– Я все понимаю. Но у меня должна быть предельно ясная картина той ночи вплоть до убийства. В подробностях, и если вы не убивали, то ясность картины в ваших интересах, Александров? Половой акт был без насилия?

– Да какое там насилие? Нам было так хорошо... Мы объяснились, поговорили, потом.., ну...

А потом она сказала мне, чтобы я уходил. И я ушел... К Заславскому.

– Заславский был сегодня здесь. Он говорил, что вы месяц назад были у него и просили его помощи в убийстве Ирины Дороховой.

– Вот сволочь! Какая же он сволочь! Не пойму только, зачем ему все это нужно?!

– Я не могу опровергнуть то, что он говорит.

Ладно, на сегодня все. Будем вызывать свидетелей из присутствовавших на вечере. А вы думайте, что могло бы послужить в вашу пользу.

Вошел дежурный, и ошеломленного Виктора, не понимающего сути происходящего, увели.

Гусев напряженно задумался...

Глава 11

Допросы одноклассников ничего не дали в пользу Александрова. У дверей Дороховой его видели Брагин с женой и Гриневицкая с мужем.

Слышали хлопок выстрела. Все были пьяны, значения не придали. В это время Александров ушел.

Наступила очередь Петра Мухина.

– Я был крепко пьян, товарищ майор, – сказал он. – Но ночью мне страшно захотелось пить, лютая жажда, ссохлось все во рту... И я встал, вышел на кухню, налил себе воды. А когда зашел в комнату, мне показалось, что в окне я вижу какую-то мужскую фигуру. Я прислонился к окну – точно, по саду двигался человек, он шел от дома.

– В какое время это было? – насторожился Гусев.

– Я не смотрел на часы. Было совершенно темно. А когда именно это было, не знаю...

– Может быть, это был Александров?

– Только не он. Роста маленького, толстый...

В куртке с капюшоном. Я как-то и забыл про это, уж очень я в тот вечер нагрузился, думал, померещилось. А вот потом вспомнил... От дома он шел, в сторону калитки. Медленно, крадучись... А потом я завалился и заснул, а проснулся уже от крика Таниной матери. А голова дурная такая, будто наглотался чего-нибудь, а не то что выпил. Я и подумал – сон это был, а потом уже понял – нет, не сон...

– А хлопка выстрела вы не слышали? До того это было или после?

– Я очень крепко спал. И хлопка не слышал, проснулся, обнаружил только, что Витьки в комнате нет. Ну, подумал, он в соседнюю комнату перебрался к старой своей любви. Так и оказалось, – вздохнул он.

– А как вы сами думаете, мог Александров убить Дорохову или нет? спросил Гусев.

– Он ее очень любил. Убить.., наверное, в запале мог бы и убить. Она, понимаете, товарищ майор, шлюха она была. А хороша была.., в десятом классе. А он все ей прощал, я знаю. Разборки у них были серьезные, иногда наваляет он ей тумаков, а потом, гляжу – опять под ручку идут.

Она даже забеременела от него, а потом аборт сделала. И неудачный. Говорят, после этого у нее детей не могло быть.

– А почему вы уверены, что она забеременела от него? – спросил Гусев. Раз она вела такой, по-вашему, развратный образ жизни.

– Кто ее знает? После десятого класса это было. Может быть, и не от него...

– Ладно, спасибо. Вы сообщили интересный факт, Петр Петрович.

В этот же день Александрову было предъявлено обвинение по подозрению в убийстве гражданки Дороховой Ирины Ивановны 1958 года рождения. Его должны были перевести в сизо.

А пока он лежал на койке и думал. Кто же мог действительно убить Ирку? Кто? И какое отношение имеет к этому Заславский? А ведь он непременно имеет к этому какое-то отношение, иначе зачем ему понадобился весь этот цирк с враньем, свидетелями? Но пистолет... Пистолет...