Текст книги "Ментовская мышеловка"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 30

– Проходите, господа, – пригласил прибывших Жан-Пьер. – Месье Дорохов ждет вас в гостиной.

Леклерк и Серж вошли в дом. Серж огляделся по сторонам. "Вот это жизнь! – подумалось ему. – То, что у меня в Подмосковье, – это туфта, большой сарай. А такое накапливается годами. Но с каким вкусом обставлено... Да, дворянство есть дворянство, куда нам с кувшинным рылом. Впрочем, мы тоже не лыком шиты. Этих дворянчиков искупали в Черном море, вот кое-кто выплыл, нам на радость... А мы их и здесь достанем".

Они прошли из вестибюля по длинному коридору, увешанному картинами и бра в виде свечей.

В огромной гостиной на противоположном конце екатерининского стола сидел кряжистый старик с изборожденным глубокими морщинами лицом. Он подслеповато глядел на вошедших.

– Прошу вас, господа, – хриплым голосом пригласил их Дорохов. Садитесь. Сегодня я обедаю раньше. В честь вас, моих гостей. Месье Леклерк, представьте мне гостя.

– Мистер Бланк, он так себя называет, – сказал Леклерк. – Но он русский, из России. Он боится называть свое настоящее имя. А говорит только по-русски.

– Это прекрасно – побеседовать с соотечественником, – прохрипел Дорохов, а потом тяжело откашлялся. – Поговорить в кои-то веки на родном языке, который я уже порядком тут подзабыл. Жан-Пьер, распорядись насчет вина! Вы, мистер Бланк, еще не пили мое вино!

Серж был поражен бодрым видом этого древнего старца и весьма доволен его приятным расположением духа. Если бы он был насторожен, подозрителен, гораздо труднее было бы с ним общаться, осуществляя свой план.

– А, вот и вино! Выдержанное десятилетиями!

Вот, попробуйте-ка... А? Ну как?

Серж мало понимал в этом и предпочел бы чего-нибудь крепенького, но приветливо улыбнулся и похвалил вино.

– Скоро нам подадут обед, – сказал Дорохов. – А теперь, Жан-Пьер, выйди и дай нам побеседовать.

Жан-Пьер вышел, и они остались втроем.

– Я слушаю вас, мистер, как вас там... Бланк.

Что вы хотели мне сообщить по поводу трагедии, произошедшей с моим сыном и моей невесткой?

– Видите ли, господин Дорохов, – начал Серж. – Вы не представляете себе, в каких условиях мы живем в России. Преступность настолько подняла голову, что заниматься бизнесом стало смертельно опасно. Так что я сильно рискую, придя к вам с моим сообщением. Но я так уважаю вас, вашу славную фамилию, что не могу терпеть, чтобы русская мафия доставала и здесь столь достойных людей, которые и так много пострадали в жизни. Вы, наверное, были не в курсе того, что господин Поль вел дела с российскими производителями, что он получал из России цветные металлы для своих предприятий. Так вот, об этом узнали представители преступных группировок и занялись шантажом, о котором господин Поль не считал нужным вам сообщать...

Леклерк сидел с каменным выражением лица и внимательно глядел в рот говорившему Сержу.

– Если вы, месье Дорохов, кому-нибудь расскажете о моем визите, то моя жизнь не будет стоить ни гроша.

– Да никому я не расскажу, – проворчал хриплым голосом старик. – Никто, кроме господина Леклерка и моих слуг, которые немы как рыбы, не знает о вашем визите. Говорите же, я стар, не в состоянии долго выдержать подобный разговор...

– Господина Поля и его жену убил некто Млынский, поляк, тесно связанный с русской мафией. Он был искусным исполнителем убийств – отравления были его специализацией, так сказать. Но заказал это убийство известный в России бандит по кличке Малек. Я лично видел Млынского в обществе этого страшного человека. Вы сами можете проверить, насколько тот известен в преступном мире, как велики его возможности...

– Но какой смысл был этому, как вы говорите, Мальку уничтожать моего сына и его жену? – внимательно поглядел на него Дорохов. – Наверняка живой он мог бы принести бандитам больше пользы. Наконец, его можно было похитить и требовать с меня выкуп, вот это было бы резонно, хоть и довольно жестоко. Но убивать...

Я ведь тоже бизнесмен, мистер Бланк, я во всем стараюсь найти смысл. А здесь, простите, я его не вижу.

– Вероятно, бандиты отчаялись воздействовать на господина Поля и решили отомстить ему.

– Да, – сказал старик, и на его губах появилось подобие улыбки. – Тут, видимо, дело в загадочной русской душе, которую трудно понять господам европейцам. Жан-Пьер! – вдруг закричал старик. – Жан-Пьер, где ты?

В дверях появился встревоженный Жан-Пьер.

– Господа, извините меня, но мой возраст оправдывает все... Мне необходимо выйти. Проводи меня, Жан-Пьер... И вообще, я подозреваю, что вино не самого лучшего качества. Откуда ты достал его?

– Из ваших погребов, месье.

– Достань бутылку из другого ящика. Принеси немедленно! – скомандовал он.

Жан-Пьер принес другую бутылку. Откупорил ее и разлил по бокалам ее содержимое.

Старик пригубил вино.

– Ну вот, я же говорил! Это значительно лучше, попробуйте, господа! Правда, лучше?

– Конечно, это лучше, – подтвердил Серж.

– Вот его мы и будем пить за обедом. А сейчас позвольте мне отлучиться. Жан-Пьер проводит меня, а вы тут без меня не скучайте.

Он тяжело встал, и Жан-Пьер повел его из гостиной. Серж с Леклерком остались одни. Серж, не моргнув глазом, вынул из кармана порошок и высыпал его в бокал Дорохова. Леклерк бесстрастно наблюдал за ним.

Они развалились на стульях и потягивали вино.

– А кислятина приличная, между прочим, – заметил Серж, скривив губы. Лучше бы коньячка...

– Вы не привыкли к хорошим винам, мистер Бланк.

– Мы, русские медведи, пьем водку и жрем кислую капусту с квасом, вы это хотите сказать? – улыбнулся Серж.

Леклерк пожал плечами, но опровергать не стал.

– И тем не менее мы не глупее вас, кажется, вы это успели понять?

– У вас совершенно особое мышление, – холодно заметил Леклерк.

– Да, куда нам с вами тягаться? А, вот и он... сиятельный владелец замка...

Шаркая по паркету мягкими туфлями, поддерживаемый Жан-Пьером, старик вошел в гостиную.

– Не скучали без меня, господа?

– Нет, мы как раз говорили о загадочной русской душе, – сказал Серж. Месье Леклерка тоже интересует эта тема.

Старик вдруг широко улыбнулся, показав ослепительно белые вставные челюсти.

– Да, на эту же тему... Недавно я прочитал роман одного русского писателя Лозовича, у него какое-то скверное название типа "Помойная яма" или "Выгребная яма", но дело не в этом. Этот Лозович был представителем так называемого социалистического реализма, писал про коммунистов, партработников – всякую чушь, короче. А тут, спустя много лет после его смерти – мне, кстати, говорили, что он погиб в автокатастрофе, – выходит в Париже его роман. И что же он пишет...

Я знал многое, но такого не ожидал... Какие подлости творили эти люди с загадочной душой, чтобы хорошо жить, не подвергаться расстрелам и пыткам, получать большие гонорары. В ход шло все – проституция, сутенерство, доносы, клевета, и это делали люди очень известные, лауреаты, герои, классики. Все только для того, чтобы хорошо жить. Я, например, чтобы хорошо жить и вообще жить, бежал из Севастополя, потом бедствовал в Константинополе, работая за гроши грузчиком в порту, затем подметал парижские бульвары, водил машину и трижды подвергался нападениям бандитов, а один раз получил ножевое ранение в живот. Ну а потом я сделал изобретение, получил деньги, открыл первое предприятие, и пошло, и пошло... Талант, смелость, умение – и на старости лет я живу достойной жизнью. Но другие считают, будто такой жизни можно достигнуть другими методами. Не так ли, мистер Бланк? – Он внимательно поглядел на Сержа, буравя его своими глубоко посаженными глазами, спрятанными в обширной сети морщин.

Сержу не понравился его вопрос. Леклерк же просто ничего не понял и продолжал сидеть с каменным выражением лица.

– Так вот, мистер Бланк, – продолжал старик. – Мне очень понравился этот роман, и я пригласил к себе сына писателя Владимира Лозовича. Он сейчас здесь и составит нам компанию за обедом. Вы, надеюсь, не против?

Серж быстро оглянулся на дверь. Там с мрачным выражением лица стоял Жан-Пьер, держа правую руку в кармане.

– Вы что, господин Бланк? – спросил спокойно старик. – А, Жан-Пьер... Да он не помешает нашему разговору, я уверяю вас. Он настолько предан мне, что я не могу уговорить его покинуть меня даже во время приятной беседы с вами. Это не в моих силах. Мы же воевали вместе с ним в движении французского Сопротивления.

Это удивительный человек, мистер Бланк... Ему было тогда чуть больше двадцати лет, а он проявлял чудеса смелости. И знаете, кем он был на войне, – снайпером. Да, представьте себе – снайпером. Я сам великолепно стреляю, скольких красных я отправил на тот свет вот этой рукой, а скольких немцев я застрелил... Но по сравнению с Жан-Пьером я просто дилетант. Мы соревновались с ним в меткости стрельбы у нас в парке...

Это бесполезно, мистер Бланк... А, кстати, вот и наш гость месье Лозович, – оглянулся Дорохов на другую дверь. Серж тоже посмотрел туда и увидел крепкого седого человека лет пятидесяти с огромным шрамом через все лицо, входящего в гостиную. И он вспомнил этого человека. Он летел с ним в Париж на одном самолете.

Серж понял, что попал в переплет. Он стал озираться по сторонам, ища возможности скрыться.

– Здравствуйте, Заславский, – произнес Лозович. – Как вам этот дом? По душе? Мне тоже нравится. Но каждому свое, как говорится...

Серж сделал было резкое движение по направлению к бокалу с вином, но мгновенная реакция Лозовича пресекла это движение. Рука стала словно ватная от проведенного афганцем болевого приема.

– Тихо, тихо, мальчик, – улыбнулся Лозович. – Здесь с тобой серьезные люди, это тебе не вымогательством у уличных торговцев заниматься...

Словно затравленный зверь, Серж прижался к спинке стула, продолжая шарить глазами по сторонам.

– Вот видите, мистер Бланк, какие сюрпризы я вам приготовил, прохрипел Дорохов. – И хоть я не так метко стреляю, как Жан-Пьер, и не умею делать так, как наш гость, но уж дырку в вашем толоконном лбу сделать сумею. – С этими словами он вытащил из огромного кармана пиджака чудовищных размеров "магнум" и направил дуло в лоб Сержу.

– Ну что, представитель свободной России, расскажешь, как ты отправил на тот свет моего Поля и его несчастную жену? Скоро сюда подъедут люди из комиссариата полиции. Вы уже успели подсыпать мне в вино что-нибудь из арсенала вашего дружка Млынского? Как вы себя чувствуете, месье Леклерк? Деньги, полученные от этого господина за ваше предательство, не жгут вам карман?

Бледный как мел Леклерк сидел, близкий к обмороку, не шевелясь и не говоря ни слова.

– Вы же так хорошо получали, Леклерк. Зачем вам все это понадобилось? Как же ужасна человеческая алчность... Итак, я слушаю вас, Бланк, я буду вас так называть, раз вы сами так представились.

Серж молчал.

– Впрочем, я и так все знаю. Господин Лозович мне рассказал, а подробности – это уж дело полиции. Можете выпить вина, господин Бланк, ваш бокал не отравлен. Думаю, вам вряд ли скоро придется попробовать такое вино, хоть оно вам и не очень по душе. Здесь вы сядете пожизненно, я вам это гарантирую...

Он положил пистолет на стол и тяжело закашлялся.

– Это все он, все он! – наконец заговорил и Леклерк. – Он заставил меня, он запугал меня...

– Заткнись! – крикнул Серж, не понимая ни слова по-французски, но догадываясь, что он хочет сказать. – Расскажешь все это полиции. А я гражданин России и в худшем случае буду сидеть на своей Родине.

– Вы совершили преступление на территории Франции и ответите по французским законам, – сказал Дорохов.

– Кстати, никто еще не доказал, что я совершил какое-то там преступление.

– Полиция сделает экспертизу содержимого моего бокала, а я уверен, что они там найдут что-то интересное.

– Допустим, они там что-то и найдут, но это все, что можно доказать. Я не имею никакого отношения к смерти вашего сына и вашей невестки и никогда это не признаю.

Лозович молча глядел на Заславского.

– Выпейте вина, господин Лозович. И пока не приедет полиция, мы можем поговорить о романе вашего отца, – сказал старик. – Но чтобы не было сомнений, пусть нам принесут еще бутылку, а то с этими господами шутки плохи. Эй, Жан-Пьер, вытащи руку из кармана, тебе не понадобится дырявить голову нашего незваного гостя, он, кажется, успокоился.

Жан-Пьер мрачно поглядел на Заславского и вышел.

– Надо было вообще-то прикончить тебя на месте, – сказал Дорохов. – Но очень интересно послушать, что ты расскажешь полиции о себе и своей загадочной сообщнице.

– Какой такой сообщнице? – сделал удивленные глаза Серж.

– Той самой, которая убила жену Дорохова, – произнес Лозович. – Той самой, которая организовала весь этот клубок преступлений, моей бывшей невестке Тане Гриневицкой.

– Я не знаком ни с какой Гриневицкой, – сказал Заславский, немного приходя в себя. – Видел, вернее, ее один раз, когда меня пригласили дать свидетельские показания по делу об убийстве Дороховой.

В это время в гостиную вошел инспектор Леруа в сопровождении дюжих полицейских.

– Что здесь происходит, месье Дорохов? – спросил он у старика.

– Вот эти господа пытались отравить меня.

Возьмите этот бокал на экспертизу, и я уверен, вы найдете в нем что-нибудь интересное, – сказал Дорохов. – Мой нотариус Леклерк и вот этот представитель русской мафии Заславский, которые организовали убийство моего сына и его жены, теперь решили оборвать и мой век, считая, и справедливо, что я зажился на этом свете. Я, правда, полагаю, что это в компетенции господа бога, а не проходимца стряпчего и русской мафии. Побеседуйте с ними, месье Леруа, а я очень устал и хочу прилечь.

– В Булонском лесу найден пистолет, месье Дорохов. Мы сняли с него отпечатки пальцев.

Осталось только снять отпечатки у этого господина. Вполне возможно, что они совпадут.

Серж побледнел. Тучи сгущались над его головой.

– Разбирайтесь сами. Все. Забирайте этих проходимцев и дайте мне отдохнуть.

– Мы обязаны составить протокол задержания, месье Дорохов, – сказал инспектор Леруа.

– Делайте, как вам предписывает закон.

Леруа составил протокол.

– Господин Дорохов, переведите инспектору, чтобы он послал сообщение в Московский уголовный розыск. Надо срочно арестовать Гриневицкую. Она способна на все, в том числе и на убийство Андрея, вашего племянника, сказал Лозович.

Дорохов сказал это инспектору Леруа. Тот понимающе кивнул головой.

– Это будет сделано незамедлительно, месье Дорохов.

Они ушли. Серж на прощание нагло поглядел на Лозовича и Дорохова и взмахнул руками в наручниках.

– Увидимся еще, Лозович, – пообещал он угрожающе.

– Увидимся так увидимся, – спокойно ответил Лозович. – Мне ли тебя бояться, кровавого щенка. Пошел вон!

Серж окрысился, хотел сказать еще что-то, но сник и молча вышел, сопровождаемый полицейскими. Изо рта Леклерка раздавались нечленораздельные звуки, он едва не терял сознание от ужаса.

– Поддержите Леклерка, господа, – захрипел Дорохов. – Мне кажется, он сейчас рухнет и разобьет себе голову.

Леклерка взяли под мышки и вывели из комнаты.

– Вы спасли мне жизнь, господин Лозович, – сказал Дорохов. – Я бы хотел сделать вам какой-нибудь подарок.

– Я ничего от вас не приму, господин Дорохов, – ответил Лозович. – У меня есть все, что мне нужно, я ни в чем не нуждаюсь. Не все русские, живущие в России, такие, как этот бешеный пес.

– Я не то имел в виду, господин Лозович, – произнес старик. – Я хочу подарить вам что-нибудь на память.

– Разве какой-нибудь сувенир, – сказал Лозович.

– Вы курите?

– Да.

– Жан-Пьер, принеси мой портсигар, – крикнул Дорохов.

Жан-Пьер принес золотой портсигар с инкрустацией.

– Мне он теперь ни к чему, – сказал Дорохов. – Возьмите на память от меня. И вот еще что – хочу попросить у вас совета, господин Лозович. Я остался совершенно один. Я все свое имущество, как вы правильно догадались, завещал племяннику Андрею, из-за чего все и затевалось. Если теперь я аннулирую это завещание, то кому же все достанется?

– Ну, какой же я вам в этом советчик? Решать вам.

– Но вы уверены, что мой племянник не имеет к преступлениям никакого отношения?

– Понимаете, господин Дорохов, для того, чтобы спасти от тяжелого обвинения своего друга Александрова, я провел с помощью частного сыскного агентства собственное расследование и пришел к известным вам выводам. Картина преступлений, затеваемых против вашей семьи, предстала передо мной с достаточной ясностью. Убита жена вашего племянника, убиты ваш сын и невестка. Все эти преступления на руку тем, кто унаследует ваше огромное состояние, и прежде всего – вашему племяннику. Ну, и его нынешней жене, организатору всех этих преступлений.

Эта женщина всегда охотилась за богатством, в свое время она попыталась соблазнить и меня, когда я получил наследство от своего отца, погибшего, кстати, при весьма странных обстоятельствах. И я подозреваю, что его смерть тоже ее рук дело, хотя доказательств у меня нет. Что же до Андрея Дорохова, то я склонен думать, что он тут совершенно ни при чем, он стал игрушкой в руках этой женщины. Но подробности этого дела выявит тщательное следствие, которое будет проводиться и вашими специалистами, и нашими следователями. Для меня же самое важное – реабилитация моего друга, попавшего в беду. А как уж распоряжаться своим состоянием, вам решать.

– Я подумаю, господин Лозович. А будем мы наконец обедать, Жан-Пьер? вдруг закричал старик. – Все это безобразие отвлекло нас от обеда, и это недопустимо! Тащите сюда обед! У меня дорогой гость!

...Вечером позвонил инспектор Леруа и сообщил, что отпечатки пальцев на пистолете, найденном в Булонском лесу, принадлежат арестованному Сержу Заславскому. Были найдены и свидетели, видевшие Млынского и Заславского вместе в день убийства. Было доказано, что Заславский находился в это время в Париже, а в бокале Дорохова был обнаружен медленно действующий яд. Назавтра был намечен допрос Заславского и нотариуса Леклерка, в квартире которого обнаружили кейс с тремястами тысячами долларов. Было сообщено в Москву об аресте преступников и предполагаемом участии в преступлении Татьяны Гриневицкой...

Глава 31

Получив сообщение из Парижа, следователь Николаев немедленно взял у прокурора санкцию на задержание Татьяны Гриневицкой. Сам же он находился в весьма противоречивых чувствах.

Фактически следствие по делу об убийстве Ирины Дороховой было проведено помимо него.

Частное сыскное агентство и его сотрудник Константин Савельев работали в правильном направлении и сумели предотвратить еще одно преступление. Преступники действовали с такой невероятной скоростью и изобретательностью, что они, следователи МУРа, оказались в хвосте событий.

Их к тому же сковывали процессуальные препятствия, например, до поры до времени невозможно было просить санкции на задержание Татьяны Гриневицкой, так как не было оснований возбуждать против нее уголовное дело. Одни домыслы, догадки, интуиция. Николаеву давно было ясно, что Александров, подозреваемый в убийстве, был попросту подставлен преступниками, было совершенно очевидно участие в этом деле Сергея Заславского и то, что в доме у него был сообщник, но связать все это воедино они не сумели. Это сделали частные сыщики. Не удалось даже предотвратить бракосочетание Гриневицкой и Дорохова, его просто не подпустили к жениху.

Да, частным сыщикам в каком-то смысле легче расследовать такого рода дела, они не официальные лица, для них возможны другие, крутые методы ведения дела. И самое интересное заключается в том, что только ротозейство Гусева, позволившее бежать Александрову, и способствовало раскрытию этого преступления, так как именно во время побега Александров сумел связаться с частными сыщиками. Сильно помешал официальному следствию единственный свидетель, видевший в доме постороннего человека, – Петр Мухин, который отказался от своих первоначальных показаний, видимо, запуганный бандитами.

Николаев понимал, что за этим Савельевым, звонившим ему по телефону, стоит какой-то другой человек, который, вероятно, сейчас находится в Париже и занимается этим кровавым делом.

А ему даже теперь стоило огромных трудов испросить санкцию на арест Гриневицкой, потому что опять же не было достаточных оснований для этого. Что было против нее, если разобраться?

Бракосочетание с Дороховым? Скоропалительный развод с мужем? То, что преступление совершилось в ее доме? Ну и что из этого следует? Ей достаточно было просто все отрицать, и никто бы не сумел доказать ее участия в преступлении.

Никто не мог подтвердить фактов ее знакомства с бандитом Заславским и профессиональным убийцей Млынским, отравившим сына и невестку миллионера Дорохова, в чьем доме был задержан Заславский при попытке отравить и его. План ее был невероятно прост и прекрасно исполнен.

И только путем силового давления можно было заставить ее признаться в организации убийства.

А Николаев был ярым противником подобных методов.

И лишь исключительная серьезность дела, приобретшего международный размах, вмешательство органов правопорядка Франции, требующих задержания и наказания убийц граждан Франции, заставили прокурора подписать санкцию на арест Гриневицкой. Но в течение трех дней ей должно было быть предъявлено обвинение, а сделать это представлялось чрезвычайно сложным в случае, если Заславский не дал бы нужных для следствия показаний. Большая надежда была на нотариуса Леклерка, который, как указывалось в сообщении, находился почти в невменяемом состоянии, припертый к стене неопровержимыми доказательствами и фактически взятый с поличным. Но его допрос должен был состояться только завтра. А брать Гриневицкую надо было немедленно.

Бригада выехала в Митино для задержания.

Шел одиннадцатый час вечера. Погода испортилась, моросил нудный осенний дождь.

Подъехали к дому, поднялись на десятый этаж.

Звонок в дверь. Она открылась. На пороге стоял в синем спортивном костюме Андрей Андреевич Дорохов.

– Гражданка Гриневицкая Татьяна Владимировна здесь? – спросил Николаев.

– Ее нет дома, Павел Николаевич, – спокойно ответил Дорохов.

– А где она?

– Она два часа назад поехала к дочери на Профсоюзную. А вы приехали за ней?

– Да, есть санкция прокурора на арест вашей жены.

– И на каком основании?

– Когда мы ее найдем, мы сообщим ей основания для ее задержания. Так. Здесь останется наш сотрудник. А мы поехали на Профсоюзную.

На Профсоюзной дверь им открыл загорелый и потолстевший Олег Лозович.

– Что такое? Вам что нужно? – испугался он.

– Нам нужна ваша бывшая жена Татьяна Гриневицкая.

– А зачем она вам? Да что случилось? – таращился он сквозь свои круглые очки.

– Она дома?

– Она была здесь, но минут сорок назад поехала на дачу. Да что же наконец случилось, вы меня просто пугаете!

– Будто вы не знаете, Лозович, что в вашем доме была убита Ирина Дорохова.

– Ну и что? Убийца был задержан, а потом на моих же глазах сбежал от ваших неповоротливых коллег. Его нашли или нет?

– Нашли, не беспокойтесь.

– Ну так при чем здесь Татьяна? Она что, была с ним в сговоре? Чушь какая! Вы полагаете, она из мести вместе с Александровым застрелила эту... Ирину? Нелепое предположение, должен вам сказать. Я в претензии к своей бывшей жене, она тут замуж вышла без меня.., но...

Николаев больше не слушал Лозовича, он быстро вошел в лифт, сопровождаемый другим сотрудником, молчаливым, ничего не знающим о деле.

Минут через пятьдесят машина подъехала к даче Гриневицкой. Света в окнах не было. Дверь заперта. На всякий случай дверь взломали и вошли в дом. Никаких признаков того, что Татьяна была здесь, не обнаруживалось.

Николаев вышел на крыльцо. Сыпал омерзительный дождичек, крыльцо было обляпано осенней листвой, он едва не упал, поскользнувшись на этой листве. Он выкурил сигарету, потом еще немного постоял и пошел к машине. Настроение соответствовало погоде – полная безнадега.

– Куда ехать, товарищ подполковник? – спросил водитель.

– Обратно в Митино, – сказал, немного подумав, Николаев и снова закурил сигарету...

Глава 32

На допросе, проведенном на следующий день, Сергей Заславский признался в том, что убил Млынского, организовал убийство Поля и Мари Дороховых. Делать было нечего – отпечатки пальцев на пистолете, свидетели, видевшие его в обществе Млынского, в день убийства, и самое неприятное – то, что его взяли с поличным в доме старика Дорохова после того, как он подсыпал яд в вино. Попал он крепко – он отчетливо это осознавал.

Леклерк же рассказал все от начала и до последнего момента. Он находился в шоковом состоянии, и его допросили еще в день ареста. Надо было пользоваться его смертельным испугом. Он признался в своем участии в преступлении, но постоянно подчеркивал, что его запугивали и Татьяна Гриневицкая, и этот ужасный бандит Серж Заславский. На вопрос о трехстах тысячах долларов он угрюмо молчал.

На следующий день им устроили очную ставку. Общались они через переводчика, молодого лощеного человека в безукоризненном костюме, хорошо владевшего русским языком, говорившего практически без акцента.

– Вы признаете, Заславский, что организатором всех этих преступлений была Татьяна Гриневицкая? – спросил инспектор Леруа.

– Категорически отрицаю, – заявил Серж. – Организатором этих преступлений был я. Я узнал от одного человека, с которым вроде была знакома эта.., как ее, ну... Гриневская, что внук Дорохова болен СПИДом и вот-вот умрет. Мы с месье Леклерком и покойным Млынским отправили на тот свет Поля и Мари Дороховых, а Леклерк составил завещание в пользу племянника старика.

– Как же вы намеревались обратить это завещание себе на пользу?

– Да очень просто. Дорохов получил бы все состояние старика, а мы бы из него эти деньги выкачали. Силовым путем, так сказать, сами понимаете, усмехнулся Серж.

– А убийство в России жены этого Дорохова?

Как вы это объясняете? Что-то не сходится в ваших показаниях, Заславский.

– Я сказал то, что есть, господин Леруа. Я даю эти показания ввиду важности дела. А вообще, я должен связаться со своим адвокатом и впредь буду давать показания только в его присутствии.

Пока я могу сказать, что понятия не имею, кто убил жену этого Дорохова. Вернее, знаю, что это сделал ее бывший любовник Александров, ранее судимый за убийство человека на почве ревности.

К этой же женщине, подчеркиваю...

– А что вы по этому поводу можете сказать, месье Леклерк?

– Он все лжет, и это вам должно быть очевидно. Это я сообщил госпоже Гриневицкой о ситуации в семье Дорохова. А потом в Париже появились Млынский и этот господин. А что они сделали, вам известно.

– Но Заславский же не отрицает, что узнал об этой ситуации так или иначе через Гриневицкую.

Почему вы настаиваете на том, что именно она организовала это преступление?

– Боже мой! Да мы же созванивались с ней регулярно. Она была в курсе всех событий в мельчайших деталях.

– Это вы не докажете, – усмехнулся Серж. – У вас что, есть записи телефонных разговоров?

Слова одни...

Он твердо стоял на своем, и, записав все его показания о преступлениях, в которых он сознался, инспектор отправил Сержа в камеру. Во французской тюрьме ему нравилось. Чисто, аккуратно, хорошее питание, неплохое обращение. Мешало только незнание французского языка. Но люди, сидевшие с ним в одной камере, быстро сообразили, с кем имеют дело, и никаких неприятностей у него не возникало.

Из России прибыл адвокат Цимбал, хорошо владеющий французским языком. Он сообщил Сержу, что Татьяна Гриневицкая бесследно исчезла и поиски ее органами милиции ни к чему не привели. Это очень обрадовало Сержа, и он решил ни при каких обстоятельствах не менять своих показаний. Цимбал стал пенять ему на то, что он признался в убийстве Поля и Мари Дороховых. Этого ни в коем случае не надо было делать. Они выработали другую версию событий Млынский убил Поля и Мари по поручению русской мафии, а Серж, пытаясь повернуть дело в свою пользу, переманить Млынского к себе, отчаявшись, убил его. А уж потом решил все же обратить дело в свою пользу и отравить старика Дорохова, в чем ему активно помогал Леклерк, которому он хорошо заплатил. Версию о том, что после вхождения в наследство Серж собирался шантажировать Андрея Дорохова, адвокат признал удачной. Таким образом, на Серже осталось бы убийство преступника Млынского и попытка убийства старика Дорохова. А это уже шансы на иной тюремный срок.

На следующем допросе Серж категорически отказался от своих показаний по поводу гибели Поля и Мари Дороховых, утверждая, что они были сделаны под давлением, в угнетенном состоянии. Больше сбить его с толку не удавалось.

Следствие затянулось на долгие месяцы. Серж сидел спокойно, уверенно, получал от адвоката, снявшего с его счета деньги, хорошие передачи.

Он прекрасно питался, курил дорогие сигареты, подкупал тюремщиков и пользовался их услугами – они организовывали ему разные удовольствия. Ему было тепло и привольно. Чтобы окончательно скрасить свое пребывание в тюрьме, он принялся изучать французский язык. Поначалу дело двигалось довольно туго, способности к языкам у него были скромные, даже в школе он не смог выучить английский, но.., постепенно и он начал сперва понимать, что говорят, а потом и сам участвовать в разговоре. Теперь ему и вовсе стало комфортно.

От адвоката он узнал, что Виктор Александров по-прежнему находится в "Матросской тишине" и обвинение в убийстве с него не снято. Следствие не обогатилось никакими новыми данными, и Александрова готовили к суду. Это радовало Сержа. Сидеть в этой чистенькой тюрьме было куда приятнее, чем в "Матросской тишине" с ее духотой и зловонием.

Российские правовые органы не требовали выдачи Заславского: преступления им были совершены на французской территории против гражданина Польши и гражданина Франции. Никаких оснований для привлечения его по делу Ирины Дороховой не было.

Так он и просидел несколько месяцев в тюрьме, ожидая суда, развлекаясь выездами к следователю, которому не уставал повторять одно и то же.

Он поправился на несколько килограммов, чувствуя себя в тюрьме как на своеобразном курорте. Было, разумеется, скучно, но зато не надо было ничего делать, изобретать, прятаться от пуль конкурентов, каждый день опасаться, что взорвут его "Мерседес" вместе с ним. Помимо двухсот тысяч долларов, лежавших на счету в Париже, у него были счета и в швейцарских банках. Так что жить можно было спокойно, на адвоката жалеть денег не приходилось.

Адвокат Цимбал и Серж твердо стояли на своем – Млынский был человеком другой преступной группировки, которая и затеяла это дело.

При неудачной попытке Сержа переманить Млынского на свою сторону его пришлось убить. А потом, при активной помощи одного из главных организаторов преступления Леклерка, Серж поддался искушению отравить старика Дорохова, чтобы шантажировать потом его племянника, когда он вступит в наследство.