Текст книги "Лекарь в мире ЗОМБИ 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
Паутина союзов

Глядя в холодные, расчётливые глаза Рогова, я мысленно взвешивал варианты. Два монстра, жаждущие использовать меня друг против друга. Эхо со своим нестабильным разумом и синими узорами под кожей. И Рогов – хладнокровный манипулятор, превративший человеческие жизни в разменную монету.

Оба предлагали союз. Оба хотели моей помощи. И оба, несомненно, планировали избавиться от меня при первой удобной возможности.

Что ж. Тогда и я использую их обоих.

– Я согласен, – произнёс я, медленно кивнув. – Шизофреник с псионическими способностями… это действительно серьёзная угроза. Особенно если речь идёт о Кукловоде высокого уровня.

Рогов не выказал радости – только еле заметное расслабление напряжённых плеч. Профессионал, чтоб его.

– Но у меня есть условие, – добавил я, подняв руку. – Прежде чем ввязываться в охоту на психованную тварь, я хочу увидеть своих людей и убедиться, что с ними всё в порядке.

Он изучал меня взглядом, словно рассматривая интересный экземпляр под микроскопом. Наконец медленно кивнул.

– Разумно, – Рогов поднялся, застёгивая кобуру. – Тогда предлагаю поехать прямо сейчас. Чем раньше закончим с этим вопросом, тем быстрее разберемся с Эхо.

Мы спустились по лестнице в тишине. Рогов шёл впереди, его плечи напряжены, как у хищника, готового в любой момент развернуться и атаковать. У подъезда нас ждал потрёпанный джип с тонированными стёклами.

– Садись, – бросил Рогов, занимая переднее пассажирское сиденье.Джип мягко скользил по пустынным улицам. За рулём сидел молчаливый Киреев, справа от него – Рогов. Я расположился сзади, рядом с Виталиком, который старательно избегал смотреть мне в глаза.

Глядя в окно на проплывающие мимо руины некогда оживлённого города, я просчитывал каждый следующий шаг. Рогов думает, что покупает меня обещаниями безопасности и воссоединения с близкими. Эхо верит в наш союз против общего врага. А я буду играть против них обоих.

Цель проста: узнать слабости с обеих сторон, спасти близких, затем уничтожить обоих монстров. Если повезёт – заставить их уничтожить друг друга.

– Ты изменился, – внезапно произнёс Виталик, нарушая тишину. – Глаза… они уже…

– Не такие ярко-жёлтые, как прежде, – закончил я за него. – Я научился контролировать это.

Виталик кивнул, всё ещё избегая прямого взгляда.

– Вита… она будет счастлива увидеть тебя, – произнёс он тихо. – Она не теряла надежды всё это время. Даже когда мы оба видели, во что ты… трансформируешься.

Рогов наблюдал за нами через зеркало заднего вида. Его глаза оставались внимательными, изучающими. Ни на секунду не расслабляясь, даже когда делал вид, что просто смотрит в окно.

– Многое изменилось за эти недели, – сказал Рогов, поворачиваясь в кресле. – Академка стала настоящим сообществом. Люди обрели цель, структуру, безопасность.

– Звучит почти как утопия, – не сдержал сарказма я.

– Скорее как островок порядка посреди хаоса, – Рогов улыбнулся почти по-человечески. – Увидишь сам.

Территория вокруг метро «Академическая» изменилась до неузнаваемости. На первый взгляд местность казалась почти заброшенной – отсутствие явных баррикад, нарочито обычный пейзаж. Но мой взгляд, обострённый трансформацией, подмечал детали: замаскированные наблюдательные точки в окнах соседних зданий, тщательно спрятанные оптические датчики движения, ловко замаскированные проволочные растяжки.

Особенно впечатляли продуманные ловушки для мертвецов – хитроумные траншеи с качающимися настилами, скрывающие заточенную арматуру; тяжелые бетонные плиты на противовесах, готовые обрушиться на скопления зомби; переоборудованные подвалы с обманчиво легкими перекрытиями, ведущие в затопленные канализационные коллекторы. А в паре километров от метро – система простых ветряных колокольчиков и погремушек, отводящих орды мертвецов в противоположную сторону, прочь от поселения.

Главной особенностью защиты была продуманная система перенаправления – ни одна ловушка не находилась в непосредственной близости от входов в метро. Тропы смерти вели прочь от убежища, создавая своеобразный периметр отчуждения, где ни один мертвяк не мог задержаться надолго.

Сам вход в метро казался обычной заброшенной подземкой, но мой наметанный глаз сразу выцепил продуманную систему блокировки. Рельсы, приваренные к каркасу так, что в случае опасности вход захлопнется, словно медвежий капкан. Хитро, сука. Если не знаешь, куда смотреть – хрен заметишь.

Рогов превратил метро в мрачную берлогу параноика, пережившего несколько покушений. Тотальный контроль в каждой ебаной мелочи.

Мы прошли три поста охраны. Цепные псы Рогова, увидев хозяина, мгновенно вытягивались, как по команде «к ноге». Рожи кирпичом, глаза пустые – типичные солдафоны, готовые исполнить любой приказ без лишних вопросов. Но при этом каждый зыркал на меня, как на ходячую бомбу. Стволы потрёпанные, но я готов поспорить – смазаны, как швейцарские часы. Такие не дадут осечки в критический момент.

На последнем посту верзила со шрамом от уха до подбородка молча отступил, пропуская нас. Его взгляд скользнул по мне, как лезвие. Всё ясно без слов – дёрнусь не туда, и эта горилла нашпигует меня свинцом быстрее, чем я успею моргнуть. Точнее, попытается…

– Внешне всё должно выглядеть заброшенным, – вещал Рогов, пока мы спускались в подземку. – Двадцать четыре наблюдательных поста в радиусе километра. Система приманок, отводящих мертвяков подальше. Двойное кольцо безопасности.

Я кивал с умным видом, а сам мотал на ус каждую деталь: количество бойцов, их расположение, типы стволов и зоны уязвимости. Пригодится, когда придётся выбираться отсюда с боем, а придётся – к гадалке не ходи. С такими, как Рогов, по-другому не бывает.

Внутри станции эти ублюдки отгрохали настоящую линию Маннергейма – стальные двери толщиной с мою руку, рельсы, сваренные крест-накрест, образующие непроходимые баррикады. Кое-где заметил примитивные, но смертоносные ловушки – скорострельные арбалеты с натянутыми тросами, замаскированные под обычный хлам. Чёртов параноик готовился к войне всю прошлую жизнь, а теперь наконец получил возможность развернуться в полную силу.

Подземные платформы превратились в грёбаный муравейник. Палатки и брезентовые перегородки лепились друг к другу как раковые клетки. В воздухе висел плотный смрад – пот, дешёвая жратва и сырость смешивались в ядрёный коктейль, от которого в глотке першило. Общую кормёжку организовали прямо на рельсах – чугунные котлы дымились над самодельными печками, сколоченными из кирпича и металлолома. Люди копошились вокруг как тараканы – бабы развешивали выстиранное тряпьё, мужики таскали какие-то ящики, детишки с визгом носилась между палатками, путаясь под ногами.

Но одно меня зацепило – рожи у этих ублюдков были не затравленные. Они выглядели как люди, которые наконец-то могут не париться из-за каждой мелочи. Не стадо скота на бойне, а скорее уставшие работяги, у которых наконец появилась крыша над головой. Хитрая стратегия «спасителя» – дать людям достаточно жратвы и безопасности, чтобы они сами себе цепи на шею накинули и ещё спасибо сказали.

– Впечатляет, – вынужден был признать я.

– Порядок и структура, – Рогов кивнул. – Вот что спасает людей от безумия, когда рушится привычный мир.

Мы прошли через основную платформу и свернули в один из служебных коридоров. Здесь располагались переоборудованные технические помещения и кладовые, превращенные в относительно сносные жилые комнаты.

– Вита с Виталиком живут здесь, – Рогов остановился перед одной из дверей, некогда служившей входом в служебное помещение. – Лиза и Настя устроились напротив.

Он постучал, и сердце моё забилось чаще, когда знакомый голос ответил:

– Входите!

Вита застыла с недоверчивым выражением на лице, когда увидела меня в дверях. Она побледнела, а затем краска бросилась ей в щёки. Секунда – и она уже обвила меня руками, прижимаясь так крепко, словно боялась, что исчезну, если отпустит.

– Я знала, – шептала она сквозь слёзы. – Знала, что ты жив! Демьян Аркадьевич твердил, что ты изменился навсегда, но я не верила…

Обнял её в ответ, вдыхая знакомый запах волос. Странное ощущение – держать в руках человека, которого потерял дважды: сначала в том мире, где всё длилось пять лет, а потом в этом, когда мы разделились.

– Ты в порядке? – отстранился немного, вглядываясь в её лицо.

– Теперь да, – она слабо улыбнулась, смахивая слезу. – Всё было… непросто, но мы справились…

Через несколько минут появилась и Настя – влетела в комнату, словно маленький ураган, и повисла на мне, обхватив руками и ногами, как маленькая обезьянка.

– Дядя Макал! – кричала она, заливаясь смехом. – Я так и знала, что ты велнешься! Я всем говорила, что ты сильнее любых монстлов!

Её маленькие пальчики касались моего лица, изучая изменения. Она внимательно рассматривала меня, и в её глазах не было страха – только любопытство и абсолютное доверие.

– Твои глаза тепель особенные, как и мои! – восторженно заявила она, указывая на свои глаза, которые, как я теперь заметил, приобрели лёгкий голубоватый оттенок – первые признаки пробуждающихся способностей Танка. – Тётя Диана говолит, что мы с тобой волшебные-плеволшебные! Что мы умеем делать такие штуки, котолые обычные люди не могут!

Я обнял Настю крепче, испытывая двойственные чувства. С одной стороны, тренировки были необходимы – неконтролируемые способности в этом мире опаснее заряженного пистолета в руках ребёнка. С другой – зная Рогова, я сомневался, что его интересовал контроль ради безопасности. Скорее, он готовил себе очередное оружие. Впрочем, на данном этапе тренировки шли ей только на пользу – голубоватый оттенок в глазах говорил о здоровом развитии способностей без признаков трансформации.

В этот момент в дверях появилась Лиза – её глаза расширились, когда она увидела меня. На мгновение в её лице промелькнула смесь облегчения и неловкости, как бывает при встрече с человеком, которому многим обязан, но с которым не особо близок.

– Ты… вернулся, – произнесла она, неуверенно улыбаясь и делая шаг в комнату. – Настя не переставала говорить, что ты придёшь.

Я кивнул ей, отмечая перемены – она держалась увереннее, чем раньше, но в глазах читалась настороженность.

Когда Вита увела Настю к другим детям, Лиза приблизилась и тихо произнесла:

– Можно с тобой поговорить? Наедине.

Мы вышли в коридор, и Лиза нервно огляделась по сторонам, прежде чем заговорить:

– Рогов пытался залезть мне в голову первые дни, – её голос был едва слышен. – Я научилась блокировать его попытки, но это сложно. Он… он не такой, каким кажется.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, внимательно наблюдая за её реакцией.

Лиза нервно заправила прядь волос за ухо и подошла ближе.

– Я вижу их, Макар. Тонкие нити… они тянутся от него к другим людям, – она показала рукой, словно прослеживая невидимые линии. – Они незаметны обычным глазом, но я их вижу. Будто… какая-то паутина, которую он разбрасывает по станции.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– Я разговаривала с людьми, пока они были под его контролем. Они вели себя абсолютно нормально – обычные эмоции, обычная речь. Никаких признаков внешнего управления, понимаешь? – её голос дрогнул. – Это не грубый контроль, как у меня. Это… тонкие манипуляции на уровне подсознания. И мне кажется, что именно так он прокачивает свои уровни.

– Почему ты осталась? – спросил я тихо.

– Из-за Насти, – Лиза горько усмехнулась. – Не будь её здесь, я бы сбежала в первый же день. Рискнула бы выжить одна, в лесу, где угодно… только бы подальше от него. Но я не могу бросить девочку. Она привязалась ко мне, а я к ней.

Она снова огляделась:

– Он проводит со мной «уроки контроля», якобы помогает развивать способности. На самом деле просто изучает мои возможности, ищет слабые места. И то же самое делает с Настей, – её взгляд стал жестким. – Эта сволочь пытается превратить маленькую девочку в оружие. А она слишком мала, чтобы понимать, что происходит.

Я положил руку ей на плечо.

– Держись. Теперь я здесь и всё изменится.

– Надеюсь, – выдохнула Лиза. – Только будь осторожен. Рогов… он видит больше, чем показывает. Иногда мне кажется, что он знает всё наперёд, будто уже проходил через это раньше.

Знала бы Лиза, насколько она недалеко от истины…

* * *

Полуденное солнце нещадно палило, превращая крышу пятиэтажки в раскаленную сковороду. Я сидел в тени вентиляционной шахты, наблюдая за периметром станции «Академическая» и ждал. Киреев между делом обронил информацию о ежедневных маршрутах патрулирования, и эта точка была последней в расписании дневного дозора. Если Гончий и Диана всё ещё следовали протоколу Рогова, они должны были появиться здесь с минуты на минуту.

Ждать пришлось недолго. Гончий появился на крыше, прислонился к парапету, щурясь от яркого света. Его жилистая фигура казалась высеченной из камня – неподвижной и напряженной. Он не изменился за эти недели – всё тот же непроницаемый взгляд, всё та же жёсткая линия рта, всё то же скупое выражение эмоций.

Я поднялся и вышел на свет. Заметив движение, Гончий обернулся, напрягаясь лишь на мгновение. Узнав меня, он слегка кивнул с едва заметной усмешкой, словно мы расстались только вчера, а не прошли через череду катастрофических событий.

– А я говорил этим сомневающимся ублюдкам, – произнес Гончий, – что ты не просто выживешь, а вернёшься сильнее, чем был. Они считали, что твоя трансформация необратима, что ты уже не тот Макар, которого мы знали. Но я был прав.

Его взгляд задержался на моих глазах, отмечая их изменившийся цвет, и на тёмных венах, проступающих под кожей, но в его лице не было ни страха, ни отвращения – только спокойное принятие.

– Ты всегда умел преподносить сюрпризы, – добавил он, доставая сигарету. – Но этот раз побил все рекорды.

Он щёлкнул зажигалкой, прикуривая, и в этот момент дверь на крышу распахнулась. Диана застыла на пороге, её глаза расширились, а руки непроизвольно сжались в кулаки, когда она увидела меня.

– Макар… – выдохнула она, словно не доверяя своим глазам.

В следующую секунду она пересекла пространство между нами и вцепилась в меня с такой силой, что я невольно отступил на шаг. Её руки скользнули по моим плечам, лицу, груди, будто проверяя, настоящий ли я.

– Живой… – прошептала она, глядя мне в глаза со странной, почти болезненной интенсивностью. – Ты вернулся…

В отличие от сдержанного приветствия Гончего, в её голосе звучала целая буря эмоций – облегчение, отчаяние, одержимость, страх. Она смотрела на меня так, словно я был единственным якорем в её реальности, единственной опорой, за которую можно держаться.

– Я знала, что ты придёшь, – её руки дрожали, пока она непрерывно касалась меня, словно боясь, что я исчезну, если она перестанет. – Чувствовала, что рано или поздно найду тебя…

Её пальцы пробежались по тёмным венам на моей шее, а затем она резко отстранилась, её лицо исказилось тревогой.

– Тьма возвращается, Макар… – пробормотала она, прижимая руки к вискам. – Я чувствую… её. Внутри. Она снова растёт. С каждым днём всё сильнее. Иногда мне кажется, что я снова слышу странные голоса…

Её глаза расширились, в них мелькнул настоящий страх.

– Ты можешь помочь? – в её голосе звучало отчаяние. – Как тогда, в особняке? Ты ведь можешь снова это сделать?

Я осторожно коснулся её щеки, отмечая желтизну в её глазах. Как я и ожидал, процесс возобновился – тонкие золотистые прожилки в её зрачках снова проявились, хотя и не так интенсивно, как в прошлый раз. Одноразовое лечение могло дать лишь временный эффект, и без регулярных сеансов трансформация неизбежно возвращалась.

– Могу, – кивнул я, и она выдохнула с таким облегчением, словно я только что спас ей жизнь.

Гончий хмыкнул, бросил короткое «Буду на лестнице» и без лишних слов скрылся за дверью.

Я осторожно положил ладони на виски Дианы, чувствуя, как её тело напряглось в ожидании. Сосредоточившись, я призвал целительскую энергию, позволяя ей течь через меня. К моему удивлению, она откликнулась легче, чем раньше – плавная, тёплая волна прошла через руки, окутывая голову Дианы мягким голубоватым сиянием.

Под моими пальцами я чувствовал тёмную энергию, свернувшуюся в глубине её сознания – не агрессивную и всепоглощающую, как в прошлый раз, а скорее притаившуюся, ждущую удобного момента, чтобы снова начать распространяться. Я направил исцеляющий поток в самый центр этого сгустка, методично вытесняя тьму.

Диана вздрогнула, её глаза закрылись, а губы приоткрылись в беззвучном стоне. Я ощущал, как её тело реагирует на лечение – волна за волной нарастающего напряжения, каждый нерв наэлектризован, каждая клетка отзывается на мои прикосновения.

Когда лечение достигло пика, она резко выдохнула и подалась вперёд, прижимаясь ко мне всем телом. Её руки обвились вокруг моей шеи, а губы нашли мои в жадном, почти отчаянном поцелуе. В отличие от нежной благодарности, которую проявляла Нина после лечения, в действиях Дианы не было ничего мягкого – только неистовая, почти болезненная потребность.

– Не останавливайся, – прошептала она, прерывая поцелуй. – Умоляю…

Её руки скользнули под мою куртку, ногти царапали кожу сквозь футболку. Она целовала моё лицо, шею, подбородок, каждое прикосновение было словно клеймо – отметка собственности, заявление права.

Следом Диана опустилась на колени, её дрожащие пальцы расстегивали мой ремень с такой лихорадочной поспешностью, словно от этого зависела её жизнь. Её губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым, а в глазах плескалось что-то на грани между желанием и одержимостью.

– Я скучала, – прошептала она, высвобождая меня из одежды. – Каждый чёртов день думала об этом.

Она втянула воздух сквозь зубы, когда её пальцы коснулись обнажённой плоти. Секундное замешательство – и она подалась вперёд, принимая член в рот с таким голодным стоном, что по коже пробежали мурашки.

То, что последовало, не имело ничего общего с нежной близостью, которую я испытал с Ниной. Диана брала – жадно, требовательно, почти агрессивно. Каждое движение её губ и языка было исполнено такой яростной интенсивности, словно она пыталась поглотить часть меня, вобрать в себя, присвоить.

Я чувствовал, как внутри борются противоречивые эмоции. Где-то на краю сознания мелькала мысль о Нине, ждущей в фитнес-центре. Но сейчас, глядя в глаза Дианы, я понимал, как сильно она нуждается в этой близости. Оттолкнуть её сейчас значило бы нанести рану глубже любой физической. В мире, где все потеряли почти всё, такая привязанность становилась якорем, последним, за что можно держаться. И если для неё этим якорем был я – что ж, так тому и быть.

Я потянул её вверх, и она поднялась с колен, её губы нашли мои в жадном, почти болезненном поцелуе. Её руки лихорадочно шарили по моему телу, срывая одежду, царапая кожу, словно она боялась, что я исчезну, если она хоть на миг ослабит хватку.

– Я должна чувствовать тебя, – прошептала она, разрывая поцелуй и почти разрывая собственную рубашку. – Целиком. Полностью. Сейчас.

Яркое полуденное солнце беспощадно освещало каждый сантиметр её обнажённой кожи. Здесь, на крыше, под открытым небом, посреди пустого, вымершего города, это казалось одновременно безрассудным и единственно правильным. Мы были одни во всём мире, и этот момент принадлежал только нам.

Когда она опустилась на меня, запрокинув голову и издав звук между стоном и рыданием, весь мир вокруг перестал существовать. Остались только мы двое, наши сплетённые тела и палящее солнце, безжалостно наблюдающее за этим первобытным ритуалом.

Она двигалась так, словно пыталась выгнать из своего тела всю боль, всё отчаяние последних недель. Каждое движение было яростным утверждением – я жива, я здесь, я всё ещё чувствую. Её ногти оставляли кровавые полосы на моей груди, её зубы впивались в плечо, заглушая крики, которые могли привлечь внимание.

– Перевернись, – хрипло скомандовал я, и она подчинилась с какой-то жуткой готовностью, словно ждала приказа.

Встав на четвереньки, спиной ко мне, она выгнулась, как дикая кошка, подаваясь назад, навстречу. Её волосы разметались по плечам, когда я резко вошёл в неё сзади. Диана издала глухой, почти животный вой, упираясь руками в бетон крыши. Её тело двигалось с отчаянной, первобытной яростью, принимая каждый толчок, требуя большего.

– Сильнее, – хрипела она, скребя ногтями по шершавой поверхности. – Чтобы я чувствовала только тебя и ничего больше…

Я вцепился в её бёдра, оставляя синяки, которые проступят позже. Она этого хотела – отметин, доказательств, что всё было реально. Наш ритм стал безумным, жестоким, лишённым всякой нежности – чистый, звериный секс на грани боли и наслаждения.

Когда разрядка настигла нас обоих, она рухнула на бетон, содрогаясь в конвульсиях, а я упал рядом, тяжело дыша. Несколько минут мы просто лежали, слушая затихающее эхо наших криков, растворяющееся в пустом городе.

Она прильнула ко мне, как бродячая кошка, наконец нашедшая тепло. Её пальцы невесомо скользили по моей груди, словно боясь спугнуть момент покоя.

– Я думала, что сойду с ума без тебя, – прошептала она, не поднимая глаз. – Каждую ночь видела кошмары, в которых нахожу тебя мертвым. Просыпалась в холодном поту и не могла дышать от страха, что никогда тебя не увижу.

Её зависимость становилась слишком очевидной – это была не здоровая привязанность, а настоящая мания, одержимость. Но я понимал её корни: я был единственным, кто смог остановить её трансформацию, вернуть ей человеческий облик и рассудок. Для неё я был не просто человеком – я был спасением, исцелением, якорем, не дающим утонуть в собственном безумии.

– Прости, – пробормотала она, заправляя прядь волос за ухо, когда мы наконец начали одеваться. – Я не хотела… просто… когда ты касаешься меня так, я теряю контроль. Без тебя… без тебя я чувствую, что снова начинаю исчезать.

– Все хорошо, – я мягко сжал её плечо.

– Не оставляй меня больше, – сказала она, хватая меня за руку с неожиданной силой. – Обещай. Что бы ни случилось. Даже если мир окончательно развалится на куски.

В её голосе звучала такая отчаянная надежда, что отказать было почти невозможно. Я молча кивнул, зная, что в нашем мире таких обещаний лучше не давать. Но Диана улыбнулась – впервые за всю встречу по-настоящему, без напряжения и страха.

Дверь на крышу скрипнула, и на её пороге появился Гончий. Он тактично отвел взгляд, делая вид, что полностью поглощен изучением горизонта.

– Патруль скоро сменится, – сказал он, кивая в сторону метро. – Новые ребята обязательно проверят эту точку. Нам лучше переместиться.

Мы спустились на несколько этажей ниже и устроились в пустой квартире с видом на детскую площадку. Окна были заколочены, но через щели в досках можно было наблюдать за улицей, оставаясь незамеченными.

Диана больше не отходила от меня ни на шаг, постоянно касаясь – то положит руку на плечо, то прижмётся к боку, то переплетёт пальцы. Словно физический контакт был необходим ей, как воздух.

– Смотри, – она указала на детскую площадку внизу, где небольшая группа детей выстроилась в круг.

Среди них я сразу узнал Настю – её тёмные волосы аккуратно собраны в два хвостика. Она стояла в центре круга, лицо сосредоточенное, маленькие ручки вытянуты вперёд.

– Тренировка, – пояснила Диана. – Рогов организовал их для детей с проявившимися способностями. Таких всего трое, включая Настю. У остальных просто обычные занятия, чтобы не привлекать внимания.

Я наблюдал, как один из мальчиков постарше бросает в Настю мяч. За секунду до удара воздух перед ней словно уплотнился, образуя едва заметное голубоватое мерцание. Мяч отскочил, словно ударившись о невидимую стену.

– Она уже может создавать стабильный щит, – с гордостью заметила Диана. – Пока небольшой, но для её возраста это невероятно.

– Ты её тренируешь? – спросил я, не отрывая взгляда от Насти, которая теперь с видимым усилием пыталась удерживать щит, пока несколько детей бросали в неё мячи одновременно.

– Да, – кивнула Диана. – Рогов попросил меня, как только заметил её способности. Сказал, что очень важно дать ей правильное направление с самого начала.

– А что он ещё говорил о ней? – я постарался, чтобы мой голос звучал непринуждённо.

Диана нахмурилась.

– Что она может стать очень сильной. Что её потенциал выше, чем у большинства проявивших способности. Что… – она замялась, – что если бы он встретил таких, как она, раньше, история человечества могла бы пойти иначе.

Гончий, стоявший у окна, повернулся к нам.

– Он видит в ней оружие, – сказал он прямо. – Не ребёнка, а инструмент. И в тебе тоже, Диана. И во мне. Для него мы все – ресурсы, которые нужно использовать.

– Но он многое сделал для выживших, – возразила Диана. – Организовал безопасное место, систему снабжения, медицинскую помощь…

– Не бесплатно, – Гончий покачал головой. – Всё имеет свою цену. Он создаёт зависимость – от еды, от безопасности, от своего «покровительства». А потом использует эту зависимость, чтобы контролировать.

– Как долго вы здесь? – спросил я, переводя взгляд с одного на другого.

– Около двух недель, – ответил Гончий. – После твоего исчезновения в метро, мы отправились следом. А когда следы оборвались, мы решили двигаться в сторону Академической, куда ты собирался направиться, чтобы найти сестру.

– Мы даже не знали, жив ли ты после той трансформации, – Диана крепче сжала мою руку. – Но должны были проверить. Не могли просто бросить тебя.

– Рогов сразу нас выделил, – продолжил Гончий. – Предложил присоединиться к его «элитному отряду», обещал особое положение. Особенно после того, как узнал о моём прошлом военном опыте и способностях Дианы.

– Что ты думаешь о нём? – я посмотрел на Гончего. – О Рогове.

Гончий задумчиво потёр подбородок. Его способность Ищейки позволяла ему чувствовать силу других псиоников, и то, что он ощущал от Рогова, явно его тревожило.

– Опасный человек, – сказал он наконец. – Очень опасный. Я встречал таких во время службы – абсолютно уверенных в своей правоте, с железной волей и полным пренебрежением к чужим жизням, если они мешают достижению цели.

Он подошёл ближе, понизив голос.

– Но дело не только в этом. Его способности… я чувствую их на расстоянии, и это пугает даже меня. Никогда не видел такого уровня контроля. Он может управлять не только действиями человека, но и его мыслями. Заставить верить, что чёрное – это белое, что ложь – это правда. И самое страшное – человек даже не понимает, что им манипулируют.

– Думаешь, у нас есть шанс против него? – спросил я прямо.

Гончий окинул меня оценивающим взглядом. Я ощутил лёгкое покалывание в затылке – верный признак того, что он использует свой дар Ищейки, сканируя мой потенциал.

– Ты стал сильнее, – признал он. – И Диана тоже. Но если Рогов действительно захочет нас остановить… я не уверен, что нашей совместной силы хватит. Я чувствую его мощь, и она… нечеловеческая. Тем более, я до сих пор не понимаю, зачем вообще с ним воевать. Да, он манипулятор и контрол-фрик, но он поддерживает порядок, защищает людей. Но даже это не делает его злом в чистом виде. Просто другой подход – жёсткий, как у командира, который спасает сто, жертвуя одним.'

Я понял, что они не знают. Конечно, не знают – откуда? Гончий погиб за год до того, как Рогов начал своё кровавое восхождение к власти в той, прошлой жизни. А Диана никогда лично не сталкивалась с его жестокостью. Для них он просто харизматичный лидер с сомнительными методами, но не монстр, каким я его знал.

Сильные Ищейка и Танк могли оказаться большим козырем, который помог бы мне завалить эту чокнутую парочку – и Рогова, и Эхо. И, желательно, остаться при этом в живых.