Текст книги "Лекарь в мире ЗОМБИ 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Лекарь в мире ЗОМБИ – 4

Глава 1
Спустя время…

Две недели спустя…

Бензин тек тонкой струйкой из перекушенного шланга, наполняя салон машины тяжелым запахом. Я обернулся через плечо, продолжая сосать один конец шланга. Другой был погружен в бензобак старенькой «Тойоты». Петрович держал канистру, морщась от резкого запаха.

– Четвертая вылазка за бензином за неделю, – пробормотал я, сплевывая горькую бензиновую слюну. – И с каждым разом приходится забираться всё дальше.

– До заправок все равно не добраться, – возразил Петрович, пристраивая канистру поудобнее. – Они либо разграблены, либо заблокированы мертвяками. Так что пока приходится действовать так.

Мы были в пятнадцати минутах ходьбы от фитнес-центра – достаточно близко, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности, но достаточно далеко, чтобы найти нетронутые автомобили. Я напряженно вслушивался в окружающие звуки. Слишком безжизненно вокруг. В новом мире такое затишье – не благо, а предвестник опасности.

Бензин закончился. Я перекрыл шланг большим пальцем и быстро вытащил его из бака. Мы собрали почти сорок литров за утро – хватит генераторам на неделю работы.

– Еще две машины, и можно возвращаться, – сказал я, закрывая полную канистру. – Не хочу задерживаться дольше необходимого.

Петрович молча кивнул, утирая пот со лба. Для мужчины за шестьдесят он держался молодцом, хотя последние годы перед пенсией на административной должности всё же сказались на физической форме. Его дыхание было тяжелым, а движения – чуть замедленными.

Я снова прислушался. Шорох листьев под легким ветром, поскрипывание металла нагретых солнцем машин, где-то вдалеке – едва различимое рычание. Мертвяки были поблизости, но пока не представляли непосредственной угрозы.

Украдкой взглянул на свое отражение в стекле машины. Глаза почти вернулись к нормальному состоянию – лишь слабый золотистый отблеск в глубине зрачков напоминал о том, чем я чуть не стал. Черные вены под кожей побледнели, но не исчезли полностью – тонкие линии все еще виднелись на висках и вокруг глаз, словно странная татуировка.

Две недели. Я провел две недели в фитнес-центре, восстанавливая контроль над собой. Ежедневные сеансы с Ниной, медитации, физические тренировки – все это помогало удерживать тьму внутри на привязи. Голос в голове не исчез полностью, но стал тише, приглушеннее. Иногда я даже мог проспать всю ночь без кошмаров.

– Туда, – Петрович указал на внедорожник, припаркованный у обочины. – Эти всегда много жрут.

Мы двинулись к машине, осторожно ступая по усыпанной мусором улице. Я шел впереди, каждым чувством сканируя окружающую территорию на предмет опасности. Это вошло в привычку – постоянная бдительность, готовность в любой момент перейти от мирного сбора припасов к смертельной схватке.

Внедорожник выглядел нетронутым, хотя заднее колесо было спущено. Я осторожно заглянул внутрь через тонированное стекло и застыл.

– Блядь, – выдохнул я, отшатнувшись.

– Что там? – Петрович подошел ближе, напряженно всматриваясь в темное стекло.

– Семья, – коротко бросил я. – Давай другую машину поищем.

Но инженер уже прильнул к стеклу, протирая его рукавом для лучшего обзора. Его лицо исказилось, когда он разглядел содержимое салона. В машине находились мертвецы. На водительском сиденье – мужчина с простреленной головой, на соседнем – женщина с таким же ранением. А на заднем сиденье, пристегнутая в детском кресле – маленькая девочка лет пяти в розовом платьице. Но в отличие от родителей, девочка двигалась. Ее глаза, затянутые белесой пленкой, уставились на нас, а маленький рот приоткрылся, обнажая окровавленные зубы. Девочка дергалась, пытаясь освободиться от ремней безопасности, которые сдерживали обращенного ребенка.

– Господи… – прошептал Петрович. – Они застрелились, чтобы не обратиться. Но ребенка… не смогли…

В этот момент девочка увидела нас и издала пронзительный, нечеловеческий визг, дергаясь в детском кресле с удвоенной силой.

Петрович вскрикнул и отпрыгнул назад. Его нога зацепилась за бордюр, и он с грохотом упал, приземлившись на ржавый металлический штырь, торчащий из груды мусора. Раздался крик боли, а затем влажный хлюпающий звук, когда инженер попытался подняться.

– Тихо! – шикнул я, бросаясь к нему. – Они услышат!

Но было поздно. Визг ребенка-зомби эхом разнесся по пустой улице. Сквозь разбитые окна ближайших домов уже были видны движущиеся фигуры – звук привлекал других мертвецов. Не самая лучшая ситуация, когда нужно просто тихо набрать бензина и свалить. Я быстро оценил обстановку – бежать еще не нужно, но и задерживаться смысла тоже не вижу.

Я подхватил Петровича под руки и оттащил его за угол здания. Кровь стекала по его ноге, пропитывая джинсы и оставляя за собой темный след. Металлический обломок торчал из его бедра, примерно в пяти сантиметрах над коленом.

– Не двигайся, – я усадил его, прислонив спиной к стене. – Дай посмотрю.

Рана была скверной. Штырь прошел глубоко, возможно, задев артерию. Кровь пульсировала, вытекая толчками – плохой знак. Без помощи Петрович истечет кровью в считанные минуты.

– Надо вытащить эту хрень, – пробормотал я, осматривая рану.

– Н-не надо, – запинаясь проговорил Петрович. – Т-только хуже будет. Кровотечение…

– Я Лекарь, помнишь? – я обхватил штырь рукой. – Будет больно, но потерпи.

Одним быстрым движением я выдернул металлический обломок из его ноги. Петрович захрипел, его лицо побелело от боли. Кровь хлынула сильнее, заливая асфальт.

Я положил ладони на рану и закрыл глаза. Раньше исцеление приходило легко – энергия текла через меня плавно, как вода через открытый шлюз. Теперь каждая попытка призвать целительскую силу была похожа на попытку протолкнуть ржавый гвоздь сквозь бетон.

Тьма внутри сопротивлялась, извиваясь и шипя.

«Используй Поглощение!» – зашептал знакомый голос, чуть громче обычного. – «Зачем эти мучения, когда можно просто взять энергию из окружающих существ? Видишь этих тварей в машине? Они бесполезны, но их энергия может спасти жизнь старику».

– Ой, да завали ты хлебало! – раздраженно процедил сквозь зубы.

– Ч-что…? – Петрович вскинул на меня испуганный взгляд.

– Не обращай внимания. Это я так настраиваюсь.

Стиснув зубы, отогнал назойливый шепот. Нет. Клятва не прикасаться к Поглощению оставалась нерушимой. Две недели без этой способности, две недели борьбы с темной стороной, две недели возвращения к человечности. Все эти усилия не могли пойти прахом из-за минутной слабости.

Глубоко вдохнув, сосредоточился на обычном исцелении. Ладони засветились голубоватым светом – но не тем ярким и чистым, как раньше. Теперь свечение казалось мутным, с фиолетовыми прожилками, словно два вида энергии боролись за превосходство.

Боль пронзила руки тысячами раскаленных игл. Из горла вырвался глухой стон, но ладони остались прижатыми к ране. Под пальцами ощущалось, как ткани медленно срастаются, разорванные сосуды восстанавливаются, кровотечение останавливается.

Ткани под ладонями медленно срастались, но каждая секунда этого процесса давалась тяжелее предыдущей. Чем ближе к завершению, тем сильнее темнело в глазах. Кровь стучала в висках, а в ушах нарастал низкий гул, похожий на далекий рокот водопада.

Внезапно перед внутренним взором пронеслись образы – выжженные поля, иссохшие русла рек, мертвые леса. А над ними – фигура с желтыми глазами, вытягивающая последние капли жизни из умирающей земли.

– Нет… – вырвалось сквозь стиснутые зубы.

– Ты что-то сказал? – Петрович напряженно вглядывался в мое лицо.

– Ничего, – мотнул головой, не прерывая исцеления. – Почти закончил. Потерпи.

Когда последние волокна ткани срослись, отпрянул от раны, хватая ртом воздух. Руки тряслись, на лбу выступил холодный пот. В горле пересохло, будто после многодневной жажды, а все тело гудело от истощения, словно только что пробежал целый марафон.

Петрович осторожно ощупал ногу. Рана полностью затянулась, оставив лишь розоватый шрам и прореху в джинсах.

– Не знаю, как благодарить, – пробормотал он, с изумлением рассматривая исцеленную плоть.

– Благодарить будешь потом, – поднялся на ноги, подавив гримасу боли. – Нужно сваливать отсюда.

Вдали уже отчетливо слышалось характерное рычание и шарканье – мертвецы, привлеченные визгом ребенка-зомби, стягивались к нашему местоположению. Пришлось бросить намеченные точки сбора и двинуться обратно к фитнес-центру с тем, что успели собрать. На двоих у нас было четыре канистры – три нес я, одну Петрович, заметно прихрамывая, несмотря на исцеление.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая пустынные улицы в оранжевые тона. Это была странная, необычная красота постапокалиптического мира – зловещая и одновременно умиротворяющая.

– Знаешь, – нарушил молчание Петрович, когда мы остановились перевести дух, – я всю жизнь мечтал о тишине и покое. Жил в квартире рядом с кольцевой, шум машин круглосуточно. Думал, вот бы все исчезли, и наступила тишина.

Он горько усмехнулся.

– Будь осторожен со своими желаниями, да?

Я молча кивнул, так как понимал инженера лучше, чем он мог предположить. До всего этого апокалипсиса тоже иногда мечтал о радикальных переменах. О чем-то, что вырвет из рутины учебы и подпольных боев. И вот, вселенная ответила – по-своему, с извращенным чувством юмора.

– У меня была дочь, – продолжил Петрович, глядя куда-то вдаль. – Ксюша. Двадцать шесть лет, работала в банке. Умница. Жила в Москве. – Его голос дрогнул. – Когда все это началось, она звонила. Говорила, что все хорошо, что у них там блокпосты, военные… А потом связь оборвалась.

Я не знал, что сказать. Слова утешения казались пустыми. Петрович, очевидно, не ждал ответа.

– Я все думаю… – он сглотнул. – Может, она там, как эта девочка в машине. Может, ходит где-то и… и не знает, что мертва.

– Не думай об этом, – мягко сказал я. – Сейчас нужно думать о живых.

Мы подошли к фитнес-центру, когда солнце уже село за горизонт. У входа нас встретила знакомая картина – пятеро мужчин и женщин, выстроившихся в шеренгу. Те самые фанатики, которые раньше боготворили Виктора, а теперь перенесли свое поклонение на меня, несмотря на все мои попытки пресечь этот фарс.

– О великий Макар, – начала Марина, их неофициальный лидер, делая шаг вперед с поднятыми руками, – мы приветствуем твое возвращение из опасного путешествия!

Я закатил глаза, чувствуя, как волной поднимается раздражение. Две недели я пытался отучить их от этого дерьма, но они были упрямее ослов.

– Просто Макар, – сказал я устало. – Без «великого». Сколько раз повторять?

– Твоя скромность делает тебя еще более достойным! – воскликнула Марина. Ее глаза лихорадочно блестели, а бледное лицо с заострившимися от недоедания чертами выражало экстатический восторг.

Я сдержал готовый вырваться из груди рык. Мне было сложно злиться на них – это были не плохие люди, просто сломленные апокалипсисом и ищущие любую соломинку, за которую можно ухватиться в океане хаоса.

– Мы подготовили подношение! – сказал Сергей, высокий тощий мужчина с залысинами и нервным тиком левого глаза. – Идем, мы покажем!

Не дожидаясь ответа, фанатики развернулись и бросились внутрь здания. Я тяжело вздохнул и последовал за ними, неся канистры. Петрович тихо хмыкнул позади, явно наслаждаясь моим смущением.

В главном зале фитнес-центра меня ждало зрелище, от которого перехватило дыхание от смеси ярости и изумления. В центре стоял импровизированный «алтарь» – перевернутая скамья для жима, на которой фанатики разложили протеиновые батончики, выложенные в форме солнца с лучами.

– Какого хрена… – выдохнул я, опуская канистры на пол.

– Мы создали святилище, чтобы все могли поклоняться тебе! – гордо объявила Марина, обводя рукой свое творение. – Эти подношения символизируют твою силу, твой свет, который…

– Стоп, – я поднял руку, обрывая ее монолог. – Вы использовали еду для этого? Еду, которой и так не хватает?

Пятеро фанатиков замерли с выражением растерянности на лицах.

– Это особая еда, – неуверенно сказал худощавый мужчина с козлиной бородкой. – Священная…

– Это, блядь, протеиновые батончики, – отрезал я, подходя к «алтарю» и начиная собирать рассыпанные продукты. – И вы потратили их на… это?

Я сгреб батончики в охапку и сунул их в руки ближайшему фанатику – полной женщине средних лет с испуганными глазами.

– Немедленно отнеси все это на кухню, – приказал я. – И запомните раз и навсегда: никаких алтарей, никаких подношений, никаких «священных» вещей. Особенно из еды. Ясно?

Фанатики молча кивнули, хотя на их лицах читалось разочарование, смешанное с благоговейным страхом. Марина так и вовсе снова зашептала про «испытание нашей веры», прежде чем поспешно удалиться вместе с остальными.

– Не завидую тебе, – хмыкнул Петрович, наблюдая за этой сценой. – Как только избавишься от одного культа, тут же заводится новый.

– И не говори, – я устало потер виски. – Пойдем, отнесем эти канистры к генераторам.

Мы направились к техническому помещению в задней части здания, где гудели три небольших генератора, обеспечивающие электричеством самые необходимые системы: аварийное освещение и некоторые бытовые приборы. Заправив баки, Петрович остался, чтобы проверить двигатели, а я вернулся в основную часть здания.

Меня встретил знакомый гул голосов – около сорока человек расположились в бывшем зале для групповых занятий, превращенном теперь в общую столовую. Импровизированные столы из тренажеров и досок были расставлены по всему пространству. Люди ели, разговаривали, некоторые даже смеялись. Дети играли в углу под присмотром двух пожилых женщин – бывших учительниц.

За две недели это место превратилось из убежища Виктора в настоящую общину. Распределение обязанностей, система патрулирования, медицинская помощь, даже подобие школы для десятка детей, оказавшихся здесь – все это работало как единый механизм. И хотя я никогда не стремился быть лидером, именно им я стал для этих людей.

Внезапно кто-то прижался ко мне сзади, обнимая за талию. Знакомый запах и ощущение теплого тела мгновенно подсказали, кто это.

– Ты вернулся, – тихо сказала Нина, кладя подбородок мне на плечо. – Я волновалась.

Я улыбнулся, накрывая ее руки своими.

– Обычная вылазка за бензином. Ничего особенного.

Повернулся к ней лицом. Нина выглядела усталой – две недели непрерывного создания воды для всей общины вымотали бы кого угодно. Но в ее глазах по-прежнему горел тот внутренний огонь, который так привлекал меня. За это время она заметно продвинулась в своих способностях – интерфейс уже показывал четвертый уровень.

– Петрович рассказал мне, – она провела пальцем по щеке, и кожу слегка защипало от диагностики. Новый навык, появившийся у неё после второго уровня. – Опять пришлось лечить. Как самочувствие?

– Нормально, – соврал, хотя понимал бессмысленность этого.

– Да ладно тебе, – Нина слегка нахмурилась. – У тебя энергетические каналы все воспалены, я теперь такие вещи вижу. И в глазах снова проступает желтизна. Не сильно, но заметно.

Невольно напрягся. В отражении никаких изменений не заметил.

– Насколько всё плохо?

– Не переживай, – она успокаивающе погладила по руке. – Совсем немного. После сеанса всё придёт в норму.

Поцеловались мягко, осторожно, словно заново узнавая друг друга. Напряжение отступило от одного этого простого прикосновения.

– Пойдём, – Нина потянула за руку. – Народ уже за водой собирается.

В дальнем углу зала она устроила свой «водный пункт» – большой пластиковый контейнер, несколько вёдер и шеренга разномастных бутылок. Каждый день создавала здесь воду, наполняя эти ёмкости, а потом распределяла между членами общины.

Я наблюдал, как она работает – сосредоточенное выражение лица, легкое сияние вокруг пальцев, погруженных в воду, капли пота на лбу от напряжения. Создание воды давалось ей легче, чем мне исцеление, но все равно требовало значительных усилий.

Внезапно в дверях показался Черныш. Кот важно прошествовал через весь зал, игнорируя восторженные возгласы детей, и запрыгнул мне на колени, требовательно мяукнув.

– И тебе привет, напарник, – усмехнулся я, почесывая кота за ухом. – Уже всех крыс переловил?

Черныш мяукнул еще раз и принялся умываться, всем своим видом показывая, что да, свою работу он выполнил безупречно.

За прошедшие две недели кот стал настоящей местной знаменитостью. Дети обожали его, взрослые уважали за неутомимую охоту на грызунов, а я… я просто был благодарен за это молчаливое, понимающее присутствие.

Когда с едой и распределением воды было покончено, я отозвал в сторону нескольких человек – тех, кто составлял неофициальный «совет» фитнес-центра. Кроме Нины и Петровича, это были Ольга, отвечавшая за еду, и Кирилл, бывший полицейский, организовавший систему патрулирования и отвечающий за безопасность.

Мы собрались в небольшой комнате, которая раньше служила офисом администратора. Стол, несколько стульев, тусклая лампа, работающая от генератора. Я опустился на стул, чувствуя, как усталость наваливается на плечи.

– Я собрал вас, потому что нам нужно обсудить кое-что важное, – начал я без предисловий. – Мне нужно на какое-то время уйти.

В комнате повисла тяжелая тишина. Нина опустила взгляд – мы уже обсуждали это наедине, и она знала причину моего решения.

– Уйти? – переспросил Кирилл, его лицо приобрело настороженное выражение. – Куда? Зачем?

– На Академическую, – ответил я. – Там осталась моя сестра. И еще двое человек, о ком я обещал позаботиться.

Кирилл сдвинул брови, отчего застарелый шрам над правым глазом изогнулся, словно полумесяц. Мне всегда казалось забавным, как легко читать его настроение по этому шраму – чем сильнее злился, тем бледнее становился рубец.

– Ты же понимаешь, что этим подвергаешь опасности всех нас? – его голос звучал жестко, но без агрессии. – Ты единственный, кто может нас защитить, если сюда заявится крупная банда или толпа мертвяков.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но не могу оставить их там. Особенно с этим… – я запнулся, понимая, что почти никому не рассказывал о Рогове.

– С кем? – напряженно спросила Ольга.

Я вздохнул. Настало время для правды – или хотя бы ее части.

– Там, на Академической, есть человек. Очень опасный человек. Я… пересекался с ним раньше. И если он действительно тот, о ком я думаю, то моя сестра и остальные в серьезной опасности.

– Псионик? – тихо спросил Петрович.

– Да, – кивнул. – Он Кукловод, один из самых редких и опасных типов псиоников. Такие, как он, способны брать под контроль разум других людей, превращая их в марионеток, выполняющих любые приказы против собственной воли. Представьте себе человека, который может заставить вас убить близкого одним лишь взглядом.

В комнате повисла тяжелая тишина. Все осознавали, насколько ужасающей может быть такая способность.

– И ты уверен, что твои люди под его контролем? – наконец спросил Кирилл.

– Не уверен, – честно ответил я. – Но он чертовски хорош в манипуляциях. Даже без использования способностей он может убедить людей делать то, что ему нужно.

Кирилл покачал головой, его взгляд стал жестким.

– И ты собираешься отправиться туда один? Против такого противника? Это самоубийство.

– Я знаю его слабости, – возразил. – И у меня есть план.

– План у него, – фыркнул Кирилл. – А что насчет нас? Что нам делать, если на нас нападут, пока тебя не будет?

Я оглядел комнату. Лицо Михаила Петровича выражало беспокойство, Нина напряженно смотрела на меня, а в углу маячили еще несколько человек, внимательно вслушивающихся в разговор.

– Из оружия у вас всего несколько стволов, биты да железяки, – мрачно заметил Кирилл, видя мою заминку. – А из взрослых мужиков – от силы десяток, да и то не шибко спортивных. Мы даже с небольшой группой зомбаков не справимся, если они прорвут периметр.

– Система патрулирования работает, – напомнил ему. – Баррикады усилены. Запасы есть на две недели. Вы справитесь.

Кирилл медленно покачал головой. Его лицо потемнело, а в глазах появился жесткий блеск.

– Две недели назад ты взял всё в свои руки. При Викторе, при всех его заморочках, по крайней мере, была стабильность. А теперь ты просто уходишь?

Я застыл, чувствуя, как внутри поднимается холодная ярость. Медленно поднялся, нависая над столом.

– Стабильность? – тихо повторил. – Под стабильностью ты подразумеваешь двойные рационы для «избранных»? Или публичные наказания за малейшие проступки? Или, может быть, то, как он использовал своих фанатиков для запугивания остальных?

– Я не это имел в виду, – Кирилл тоже встал, его рука инстинктивно легла на рукоять ножа на поясе. – Просто никто не знает, вернешься ли ты вообще. А если не вернешься, что будет с нами?

– Макар прекрасно понимает, что если он превратится, то с легкостью всех перебьет, – неожиданно вмешался Михаил Петрович. – Его претензии обоснованы, Макар.

– Я вернусь, – твердо сказал, игнорируя замечание инженера. – С сестрой и с остальными. И мы сделаем это место еще безопаснее.

– А если нет? – настаивал Кирилл. – Если ты погибнешь там? Или просто не вернёшься? Откуда нам знать, что ты вообще планируешь возвращаться, а не обманываешь нас?

Я молча смотрел на него, понимая, что его опасения имеют под собой основу. За две недели эти люди успели привыкнуть к относительной стабильности, которую я обеспечил, и теперь они очень боялись её потерять.

– Послушай, – продолжил Кирилл, видя, что я молчу. – Ты единственный, кто может защитить это место. Без тебя мы долго не протянем. Если сюда начнут стягиваться мертвецы…

– Если я не вернусь через три дня, – медленно произнес я, – соберите всё, что сможете унести, и уходите отсюда. На северо-востоке есть поселение выживших, в районе Мурино. Я показал дорогу Петровичу и он знает, как туда добраться.

Михаил Петрович кивнул, его лицо было мрачнее тучи.

– Знаю. Но без тебя путь туда будет… непростым.

Напряжение в комнате стало почти осязаемым. Нина встала рядом со мной, её руки слегка светились – верный признак того, что она готова использовать свои способности для успокоения ситуации.

– Никто не собирается никого бросать, – твердо сказала она. – Макар прав – он должен помочь своим близким. Но и Кирилл прав – мы должны думать о выживании общины.

– Может, есть другой вариант? – вмешался Петрович, до этого молча наблюдавший за перепалкой. – Например, отправить туда разведку? Проверить обстановку, не рискуя сразу всем?

– Любая разведка будет бесполезна против Рогова, – покачал я головой. – Он Кукловод высокого уровня. Заметит и перехватит контроль над разведчиками раньше, чем они что-то обнаружат.

– А твоя подруга Лиза? – спросил Петрович. – Она ведь тоже Кукловод. Может помочь?

– Она слишком неопытна, – ответил я. – И только начала осознавать свои способности. Против Рогова у неё нет ни малейшего шанса.

Кирилл скрестил руки на груди.

– Значит, выхода нет? – мрачно подытожил Кирилл. – Либо мы остаёмся без защиты, либо твои близкие в опасности?

Нина тихо вздохнула и сжала кулаки. – Мы справимся несколько дней без Макара. У нас есть запасы, укрепления и система патрулирования.

– А если нападут мертвяки? – не унимался Кирилл. – Молиться, чтобы они прошли мимо?

– Не шумите, держитесь подальше от окон и укрепляйте баррикады, – ответил я. – Это сработает на короткий срок.

Я направился к выходу. – Мне нужно подумать и подготовиться. Дам ответ завтра.

Я вышел из комнаты и с силой сжал кулаки. Сравнение с Виктором вызвало не обиду, а холодную ярость. Этот мудак использовал своих последователей для запугивания остальных, создавал культ личности и наслаждался властью. Я же пытаюсь спасти людей от настоящего монстра.

Нина нагнала меня в коридоре, тронув за плечо.

– Не обращай внимания, – тихо сказала она. – Кирилл просто боится. Все они боятся.

– Хер с ними, – бросил я, не замедляя шага. – Я и не собирался их бросать насовсем. Но если эти трусы думают, что безопаснее сидеть здесь, пока Рогов превращает Академку в свой личный концлагерь – это их проблемы.

– Они просто не знают того, что знаешь ты, – напомнила Нина. – Для них это все… абстрактно.

Я остановился и повернулся к ней, глядя в глаза.

– Завтра на рассвете я иду на Академку. С их согласия или без него.

– Пойдем ко мне, – прошептала Нина. – Тебе нужен сеанс. И не только для контроля над трансформацией.

Мы поднялись на третий этаж, в небольшую комнату, которую Нина превратила в свой личный уголок. Простая кровать, стол, несколько книг, свечи – немного, но это создавало ощущение уюта и безопасности.

Нина усадила меня на кровать и встала напротив, положив руки мне на виски. Ее пальцы излучали мягкое голубоватое сияние, которое медленно распространялось по моему телу.

– Расслабься, – шептала она. – Позволь энергии течь. Не сопротивляйся.

Я закрыл глаза, отдаваясь исцеляющему потоку. Я чувствовал, как тьма внутри отступает, сворачивается, прячется в самых дальних уголках сознания. Голос затихал, становясь едва различимым шепотом.

Сеансы с Ниной стали моим спасением за эти две недели. Только благодаря им я смог вернуть себе подобие контроля, стать снова похожим на человека, а не на монстра, в которого превращался.

– Лучше? – спросила она, когда сеанс закончился.

– Намного, – кивнул я. – Спасибо.

Нина присела рядом со мной на кровать, ее рука легла на мое колено.

– Я бы хотела пойти с тобой, – сказала она тихо. – Но ты сам видишь, что это невозможно. Они не справятся без меня.

– Знаю, – кивнул я. – И не стал бы просить тебя об этом. Рогов не тот человек, с которым можно шутить.

– Ты справишься без наших сеансов? – спросила она с легким беспокойством.

– Вполне, – я позволил себе слабую улыбку. – Сейчас я контролирую трансформацию гораздо лучше. Просто хочу перестраховаться.

– И всё же, – Нина посмотрела мне в глаза, – постарайся вернуться как можно скорее.

– Обещаю, – кивнул я, хотя мы оба знали, что в этом новом мире обещания мало что значат.

– Проведем последний сеанс перед уходом? – предложила Нина с легкой улыбкой. – Не только для контроля трансформации.

Она наклонилась и поцеловала меня – сначала нежно, затем все более страстно. Ее руки скользнули под мою футболку, ощущая напряженные мышцы.

– У меня есть особый метод терапии, – прошептала она, отрываясь от моих губ. – Очень эффективный.

Ее руки спустились к моему ремню, ловко расстегивая пряжку. Я откинулся назад, позволяя ей взять инициативу. Нина соскользнула на пол между моих коленей, глядя на меня снизу вверх с дразнящей улыбкой.

– Просто расслабься и позволь мне позаботиться о тебе, – прошептала она, освобождая уже твердый член.

Ее губы скользнули по стволу, язык дразняще прошелся по всей длине, прежде чем она взяла его в рот. Я застонал, запуская пальцы в ее короткие волосы. Ощущения были невероятными – влажное тепло ее рта, нежное давление языка, идеальный ритм движений.

Нина действительно знала, что делает. Она варьировала темп и давление, иногда замедляясь, дразня головку языком, иногда ускоряясь, доводя меня до края, но не переступая его. Ее руки ласкали мои бедра, а глаза – эти удивительные карие глаза – не отрывались от моего лица, следя за каждой реакцией.

Я чувствовал, как напряжение нарастает внутри, но не только физическое. Что-то еще происходило на более глубоком уровне. С каждым движением ее губ, с каждым легким прикосновением ее пальцев, тьма внутри меня отступала все дальше, уступая место чему-то теплому, светлому, почти забытому.

Человечности.

Когда оргазм наконец накрыл меня, это было похоже на взрыв – не только физический, но и эмоциональный. Волна удовольствия прокатилась по всему телу, вытесняя последние следы темной сущности. На несколько благословенных секунд я был просто человеком – не Желтоглазым, не псиоником, не воином, а просто мужчиной, наслаждающимся близостью с женщиной.

Нина поднялась и села рядом со мной, ее глаза сияли от собственного удовольствия и гордости.

– Все еще думаешь, что тебе лучше идти одному? – спросила она с легкой улыбкой.

Я рассмеялся – искренне, от души, впервые за долгое время.

– Ты убедила меня, – сказал я, притягивая ее к себе для поцелуя.

В этот момент в дверь постучали – резко, настойчиво. Мы едва успели привести себя в порядок, когда дверь распахнулась, и на пороге появился Петрович. Его лицо было бледным, а глаза – расширенными от волнения.

– Макар, – выпалил он, тяжело дыша. – Ты должен это увидеть. Срочно.

– Что случилось? – я мгновенно напрягся, вскакивая на ноги.

– Со стороны больницы, – Петрович сделал паузу, пытаясь отдышаться. – Там… там какая-то активность. Странные звуки, будто кто-то намеренно приманивает зомби.

– Приманивает? – я нахмурился. – Зачем?

– Не знаю, – покачал головой инженер. – Но это определенно люди. Они используют какие-то металлические предметы, создают ритмичный шум. И зомби… они двигаются как-то странно. Как будто их направляют.

Мы с Ниной обменялись встревоженными взглядами.

– Веди, – коротко бросил я, хватая куртку.