Текст книги "Лекарь в мире ЗОМБИ 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20
День мести

Холодный утренний ветер трепал спутанные волосы Лехи, стоящего на крыше заброшенной пятиэтажки напротив Торжковского рынка. Жёлтые, нечеловеческие глаза методично сканировали территорию, отмечая малейшие изменения, произошедшие за время его отсутствия. Два дня наблюдений убедили его, что Голубев, при всей своей расчетливости, оставался предсказуемым ублюдком. Графики патрулей не изменились, «мёртвая зона» между прожекторами на восточной стене всё так же существовала, и только новый Танк в структуре безопасности рынка был единственной существенной переменой.

Леха провёл металлическим протезом по парапету, оставляя глубокую царапину на бетоне. Самодельная конструкция выглядела грубо, но функционально – сплетение металлических пластин, проводов и кожаных ремней, обхватывающих культю правой руки. На конце протеза поблёскивало широкое охотничье лезвие, остро заточенное и покрытое засохшей кровью его последних жертв.

– Пора, – тихо произнёс Леха, вглядываясь в начинающий светлеть восток.

Идеальное время – промежуток между ночной и утренней сменой. Уставшие за ночь охранники зевали, мечтая о конце дежурства, а их сменщики ещё не до конца проснулись, медленно потягивая дрянной кофе, который удалось найти на складах.

Леха спрыгнул с крыши, телекинезом замедляя падение. Земля мягко приняла его, не издав ни звука. Он скользнул между разбитыми автомобилями, двигаясь к южной стороне Торжковского. Жёлтые глаза на мгновение остановились на трёх брошенных автомобилях, стоящих рядом – идеальный инструмент для отвлекающего манёвра.

Парень сузил глаза, сосредотачивая телекинетическую мощь. Воздух вокруг задрожал, когда три тяжёлых машины одновременно оторвались от земли, зависнув в метре над асфальтом. Губы Лехи растянулись в нечеловеческой улыбке, обнажая зубы.

– Началось, суки, – прошептал он и резким движением запустил первый автомобиль в стену рынка.

Удар был оглушительным. Металл смялся о бетон с пронзительным визгом, осколки разлетелись во все стороны. Не дожидаясь реакции охраны, Леха запустил второй автомобиль, целясь выше, в тонированные окна наблюдательного пункта. Стекло разлетелось вдребезги, а кричащие фигуры внутри превратились в кровавое месиво, когда машина протаранила комнату. Третий автомобиль он метнул в ворота, выбивая замки и опоры.

Внутри поднялась тревога. Хаотичные крики смешались с короткими автоматными очередями, а через минуту Леха увидел, как основные силы обороны бегут к южной стене. Десятки охранников, вооружённых чем попало – от армейских винтовок до монтировок и охотничьих ружей.

Он не стал терять времени. Пока все отвлеклись на южную атаку, Леха двинулся к восточной стене, где между двумя прожекторами находилась «мёртвая зона» – слепое пятно, не просматриваемое ни снайперами, ни камерами. Добравшись до забора, он просто подпрыгнул, телекинезом усиливая толчок, и перелетел через колючую проволоку, мягко приземлившись на территории рынка.

Первый патрульный появился из-за угла, насвистывая что-то и позёвывая, явно не ожидая неприятностей с этой стороны. Он увидел Леху слишком поздно – только когда телекинетическая хватка уже сжимала его горло. Парень дёрнулся, выпучив глаза, отчаянно пытаясь дотянуться до пистолета на поясе. Леха слегка наклонил голову, изучая его агонию с клиническим интересом, а потом резко сжал хватку.

Хруст шейных позвонков был еле слышен на фоне далёкой пальбы. Тело патрульного рухнуло на асфальт, безжизненно уставившись в небо.

– Первый, – еле слышно пробормотал Леха, усмехаясь. – И куда они, интересно, стреляют, если я нахожусь здесь.

Он двигался от тени к тени, как призрак, оставляя за собой цепочку трупов. Перерезанные глотки, проломленные черепа, переломанные конечности. Метод убийства не имел значения – главное было делать это быстро и тихо. Леха не хотел привлекать внимание, пока не разберётся со снайперами.

Первая наблюдательная вышка возвышалась над восточным сектором. Дощатая конструкция, усиленная металлическими пластинами, на которой устроился снайпер с винтовкой, рассматривающий южную стену в оптический прицел.

Леха замер в тени, изучая позицию. Затем его телекинез буквально ощупал винтовку, проникая в механизм, изучая затвор, курок, спусковой крючок. Одно мысленное усилие – и оружие в руках снайпера ожило. Приклад с чудовищной силой ударил владельца в лицо, ломая нос и оглушая. Пока снайпер пытался прийти в себя, винтовка вырвалась из его ослабевших рук, развернулась в воздухе и уткнулась дулом прямо в его лоб.

– Какого хре… – только и успел выдохнуть снайпер, прежде чем Леха телекинезом нажал на спусковой крючок.

Выстрел прогремел резко и громко. Задняя часть черепа снайпера разлетелась кровавыми брызгами, забрызгав стену наблюдательной вышки.

Второй снайпер, услышав падение, обернулся и вскинул винтовку, выискивая цель. Леха не стал играть с оружием на этот раз – просто телекинезом выдернул опорную балку из-под наблюдательного пункта. Вышка содрогнулась, заскрипела и начала складываться, как карточный домик. Снайпер успел только отчаянно вскрикнуть, прежде чем его раздавило рухнувшей конструкцией.

Третий снайпер оказался более опытным. Он заметил Леху и успел сделать выстрел, но пуля застыла в воздухе в нескольких сантиметрах от лица телекина. Леха улыбнулся и щёлкнул языком, словно отчитывая нашкодившего ребёнка. Потом одним движением развернул пулю и отправил её обратно точно в глазницу стрелка.

– Мусор, – процедил Леха, наблюдая, как тело соскальзывает с вышки и повисает на ремне винтовки, раскачиваясь, как сломанная кукла.

Теперь, когда периметр был зачищен, пришло время для главного блюда. Леха двинулся вглубь рынка, к главному зданию, где обычно находился штаб Голубева. По пути ему навстречу выбежали несколько бойцов, явно отправленных проверить восточный сектор. Они даже не успели понять, что произошло – телекинез Лехи играючи выдернул оружие из их рук, развернул и расстрелял их собственными пулями.

Это было слишком просто…

Но когда Леха проходил мимо центральной площади рынка, на его пути появилась новая фигура. Коренастый мужчина с армейской выправкой преградил ему дорогу, расставив ноги и подняв сжатые кулаки. Леха сразу понял, кто перед ним – тот самый новый Танк, о котором говорили бойцы.

– Ни шагу дальше, урод, – процедил Танк, и вокруг него вспыхнуло голубоватое защитное поле – тонкая энергетическая плёнка, окутавшая всё тело.

Леха остановился, с интересом разглядывая противника. Его жёлтые глаза сузились, оценивая потенциал и слабости. Силовое поле Танка выглядело мощно, а значит придется немного повозиться.

– Значит ты и есть тот новый псионик, который меня заменил… – Леха улыбнулся, но в этой улыбке не было ничего человеческого. – Хотя куда тебе, плесень, до настоящего Телекина.

Танк рыкнул и бросился вперёд, активируя свою способность на полную мощность. Его тело, окутанное силовым полем, превратилось в живой таран, способный снести стену. Он нёсся на Леху как бронепоезд, уверенный в своей неуязвимости.

Леха стоял неподвижно, наблюдая за приближением Танка с выражением научного интереса на лице. В последнее мгновение, когда Танк уже почти настиг его, телекин сконцентрировал всю свою мощь в одной точке.

Удар телекинеза был подобен взрыву. Силовое поле не смогло полностью поглотить такую концентрированную атаку – Танка буквально смело с ног и отбросило на десятки метров назад. Он врезался в бетонную стену с такой силой, что конструкция пошла трещинами, разбрасывая куски бетона во все стороны.

Однако защитное поле выполнило свою функцию – Танк остался жив. Он тяжело поднялся на ноги, сплёвывая кровь, его лицо исказилось от ярости и удивления. Никто и никогда не пробивал его защиту так легко.

– Что ты такое, нахуй? – выдохнул он, снова активируя силовое поле на максимум.

– Я новый король этого мира, – произнёс Леха, его жёлтые глаза полыхнули яростным светом.

Воздух вокруг задрожал, когда телекинез схватил несколько обломков арматуры, вырванных из разрушенной стены. Металлические прутья взмыли в воздух, выстраиваясь в одну линию, нацеленную на врага.

Танк снова рванулся вперёд, явно рассчитывая на то, что его поле защитит от арматуры. Он не понимал, что имеет дело не с обычным телекином.

Леха направил все прутья в одну точку силового поля с невероятной скоростью. Концентрированный удар превратил металл в настоящий таран, который пробил защиту Танка, как копьё пробивает бумагу. Арматура пронзила тело насквозь, пригвождая его к стене здания. Кровь хлынула из множественных ран, но каким-то чудом Танк всё ещё оставался в сознании, хрипя и извиваясь, пытаясь освободиться.

Леха неторопливо подошёл к нему, наблюдая за конвульсиями умирающего противника с клиническим интересом.

– Как чувствуешь себя, герой? – спросил он, наклоняясь к искажённому болью лицу Танка. – Нравится осознавать весь масштаб своей ничтожности?

Танк попытался что-то сказать, но из его рта вырвался только кровавый пузырь. Леха улыбнулся и телекинезом медленно провернул один из прутьев в его теле. Мужчина дёрнулся, издав нечеловеческий вопль.

– Это за Нику, – сказал Леха, проворачивая второй прут.

Танк снова закричал, его глаза начали закатываться.

– А это за мои руки, – телекин провернул третий прут, и из всех ран Танка хлынула свежая кровь, окрашивая бетон в тёмно-красный.

Наигравшись, Леха отвернулся от умирающего противник, словно полностью потерял к нему интерес, и продолжил свой путь к штабу. Теперь ничто не могло его остановить.

По мере продвижения к центральному зданию, Леха сталкивался с отчаянным сопротивлением оставшихся в живых бойцов. Они стреляли из-за укрытий, пытались устраивать засады, но против его телекинеза не были готовы. Пули останавливались в воздухе и возвращались к стрелкам. Ножи и металлические трубы выворачивались из рук и вонзались в глотки владельцев. Леха творил настоящую бойню, оставляя за собой след из десятков изуродованных тел.

Особенно изобретательным он стал с группой из пяти бойцов, решивших атаковать его из засады. Когда они выскочили из-за угла с автоматами наперевес, Леха улыбнулся и телекинезом выдернул чеку из гранаты на поясе центрального бойца. Мужчина даже не понял, что произошло, лишь ощутил, как что-то щёлкнуло на его поясе за мгновение до взрыва, разорвавшего его и двух ближайших товарищей на куски. Двоих оставшихся Леха просто припечатал к стене телекинезом с такой силой, что их кости превратились в пыль, а внутренние органы лопнули, забрызгивая бетон кровавой кашей.

Наконец, он достиг штаба Голубева – обычного офиса в бывшей администрации рынка. Леха даже не замедлил шаг. Он просто сузил глаза, концентрируя взгляд на двери, и её сорвало с петель, смяв, словно консервную банку. Внутри находился единственный охранник, который при виде Лехи попытался выхватить пистолет. Взгляд телекина на мгновение скользнул по нему, и мужчину с такой силой впечатало в стену, что он превратился в кровавое пятно.

Леха неспешно прошёл по коридору, его шаги гулко отдавались эхом в пустом пространстве. Жёлтые глаза сияли в полумраке, подобно кошачьим, выхватывая каждую деталь, каждый предмет, каждую потенциальную угрозу. Его взгляд остановился на последней двери в конце коридора – финальном барьере между ним и его целью.

Без единого движения рук, одним лишь усилием мысли он сорвал эту дверь с петель. Металл застонал, сгибаясь под невидимым давлением, петли вырвало с куском дерева, и вся конструкция, смятая, как алюминиевая банка в кулаке невидимого гиганта, с грохотом отлетела к стене.

Алина сидела за массивным столом Голубева, окружённая стопками документов. Её лицо осветилось паникой лишь на долю секунды, прежде чем затвердеть в маске хладнокровия. В следующий миг её рука нырнула в ящик стола – стремительное, отточенное движение профессионала. Пистолет возник в её пальцах словно по волшебству, и выстрел прогремел раньше, чем Леха успел моргнуть.

Но пуля так и не достигла цели.

Она застыла в воздухе, зависнув в нескольких сантиметрах от лица Лехи. Металлический снаряд медленно вращался вокруг своей оси, словно игрушка на невидимой нити. Леха слегка наклонил голову, изучая пулю с таким же интересом, с каким энтомолог разглядывает редкую бабочку. Уголки его губ медленно поползли вверх, открывая зубы в гримасе, лишь отдаленно напоминающей улыбку.

– Быстро, – произнёс он с ноткой одобрения в голосе. – Но недостаточно.

Жёлтые глаза переместились с пули на Алину, и она физически ощутила тяжесть этого взгляда. Пистолет в её руке дрогнул, а затем плавно выскользнул из пальцев, словно смазанный маслом. Оружие проплыло по воздуху и приземлилось на стол с тихим стуком.

Алина не отшатнулась, не закричала. Она лишь выпрямила спину и подняла подбородок, глядя прямо в глаза своему палачу. В её взгляде не было мольбы или паники – только стальная решимость и вызов.

– Алексей, – произнесла она негромко, и само использование его имени, а не клички, казалось актом сопротивления. – Я пыталась заступиться за тебя. Я говорила Владимиру, что нельзя так – выбросить человека без рук на улицу. Это бесчеловечно, особенно в нашем мире.

Она сделала паузу, в её глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

– Но он был непреклонен после того, как узнал про Нику. Что это ты подослал её убить его.

Леха медленно приблизился к столу, его движения были плавными, хищными. Каждый шаг отдавался эхом в гробовой тишине кабинета.

– Трогательно, – произнёс он. – Но недостаточно, чтобы спасти тебя.

Не было никакого явного движения, никакого жеста – лишь вспышка в его жёлтых глазах. Но внезапно Алина почувствовала, как её тело перестало ей подчиняться. Невидимые путы телекинеза обвились вокруг неё, вздёрнули вверх, выкручивая руки в стороны. Её колени подломились, заставляя опуститься на пол.

Боль пронзила каждый сустав, каждую мышцу, но Алина не издала ни звука. Лишь её глаза продолжали следить за Лехой, когда он медленно обходил её по кругу, изучая свою жертву.

– Ты ведь понимаешь, для чего я здесь? – спросил он, наклоняясь к самому её уху, его голос был мягким, почти интимным. – Для Голубева ты стала украшением. Символом статуса. Он выставил тебя напоказ, как коллекционер – дорогую вазу. Превосходный экземпляр его коллекции.

Он остановился перед ней, изучая её лицо, словно художник, размышляющий над чистым холстом.

– Но знаешь что?

Леха остановился перед ней, и его жёлтые глаза сузились в концентрации. Телекинез усилился, срывая с Алины одежду – ткань трещала и рвалась, обнажая кожу. Она стиснула зубы, но не опустила взгляд, даже когда последние клочки упали к её ногам.

– Теперь этот символ принадлежит мне, – произнёс он с холодной уверенностью.

Леха слегка кивнул головой, и телекинез заставил её выгнуться в унизительной позе – лоб прижат к прохладной поверхности стола, бедра приподняты вверх, ноги расставлены, полностью выставляя напоказ ее киску.

– Если ты думаешь меня изнасиловать, – процедила Алина сквозь стиснутые зубы, несмотря на свое положение, – я клянусь, что откушу твой вялый член, как только ты ко мне его приблизишь. И никакой Телекинез тебе не поможет

Леха издал холодный смешок, от которого по коже пробежали мурашки.

– У меня уже давно нет таких примитивных желаний, – сказал он, поднимая правую руку-протез. Лезвие, прикреплённое к металлической конструкции, холодно блеснуло в тусклом свете ламп. – Моё послание будет куда интереснее, чем простое физическое насилие.

Он медленно, почти нежно провёл металлом по её щеке. Кожа раскрылась под давлением острия, выпуская тонкую алую струйку. Боль была острой, мгновенной, но Алина лишь дрогнула, не издав ни звука. Её глаза, даже в этом положении, метнули в Леху взгляд – прямой, яростный, полный непокорённого достоинства.

– Ты сильная, – заметил Леха с ноткой уважения в голосе. – Мне это нравится. Но сила здесь не нужна. Здесь нужно смирение.

Он усилил телекинетическое давление, и лоб Алины с силой прижался к прохладной поверхности стола. Лезвие снова коснулось кожи – на этот раз увереннее, глубже, оставляя рваный след, из которого тут же заструилась кровь.

– Каждый твой шрам станет моей подписью, – произнёс Леха с холодной методичностью хирурга. – Моим письмом для него. Посланием, которое он не сможет игнорировать.

Его движения стали почти гипнотическими, когда он медленно, с особой тщательностью вырезал на её коже инициалы: «Н. В.» – Ника Волкова. Каждый штрих был точным, выверенным, словно он годами практиковался в этом искусстве. Капли крови стекали по щеке Алины, падали на столешницу, растекаясь тёмными пятнами по раскиданным бумагам.

– Пусть знает, что я не забыл, – прошептал Леха, его дыхание щекотало её ухо. – И что теперь твое лицо – моё напоминание. Каждый раз, когда он посмотрит на тебя, он будет видеть мою подпись. Мою победу.

Несмотря на боль, несмотря на унижение, Алина продолжала смотреть на него. В её глазах горел негасимый огонь сопротивления. И даже сейчас, с лицом, залитым кровью, она нашла в себе силы собрать во рту вязкую слюну, смешанную с кровью, и выплюнуть прямо в лицо своему мучителю.

– Он убьёт тебя, – прохрипела она, каждое слово давалось с трудом, но её голос не дрожал. – За меня. За всех, кого ты сегодня убил.

Леха медленно провёл рукой по щеке, размазывая её кровь по своей коже. Затем поднёс пальцы ко рту и слизнул красную жидкость, словно дегустируя редкое вино. Его губы искривились в ухмылке, которая больше напоминала оскал хищника, чем человеческую улыбку.

– Мне нравится твой дух, – сказал он с искренним восхищением. – Именно поэтому ты останешься жить. Но не как человек. Как письмо. Как предупреждение. Как напоминание о том, что безрукий калека оказался сильнее всех вас.

Телекинетические путы внезапно исчезли, и тело Алины рухнуло на пол, как марионетка с обрезанными нитями. Она инстинктивно свернулась, прижимая изломанные руки к груди, пытаясь защитить самые уязвимые части тела. Но даже в этот момент, даже сквозь пелену боли и унижения, она нашла в себе силы поднять глаза и встретиться взглядом с Лехой – не сдаваясь, не моля о пощаде, сохраняя последние крупицы своего достоинства.

Леха развернулся и направился к выходу, его шаги были неторопливыми, размеренными – шаги человека, выполнившего свою задачу и удовлетворённого результатом. Уже у двери, не оборачиваясь, он произнёс:

– Скажи ему, что это только начало. Что я вернусь за ним. И что всё, что он любит, всё, что он ценит – теперь принадлежит мне.

Когда Телекин вышел из административного здания, вооружённые уже охранники сгрудились у выхода с рынка, их лица искажены смесью ярости и ужаса, а пальцы дрожали на курках. Но никто не решался нажать. Они видели, как этот безрукий монстр расправился с патрулями, как обрушил наблюдательные вышки, как изрешетил их товарищей их же пулями. Они видели, как пал Танк – их непробиваемая стена и единственная надежда против зомби.

И теперь, когда Леха шёл к ним, его жёлтые глаза горели таким холодным светом, что каждый понимал: любое движение станет последним. Страх тяжелой волной навалился на людей, буквально вдавливая их в землю.

Толпа невольно дрогнула и расступилась, словно море перед хищником. Леха прошёл через коридор молчания, не удостоив их ни словом, ни взглядом. Только когда он миновал ворота рынка и растворился в утреннем тумане, люди смогли наконец вздохнуть.