Текст книги "Разочарованная вселенная"

Автор книги: Сергей Стоян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

18

Прошло уже три часа с тех пор, как Сандерс покинул станцию, оставив Андрея в плену одной из кают своего корабля. Даже после заверений Андрея, что беседовавший с ним человек на самом деле не начальник колонии, а один из заключенных, он все равно отказался выпустить его, заявив, что в сложившейся ситуации вынужден действовать в одиночку. Андрею ничего не оставалось, как посоветовать ему быть осторожным, на что Сандерс самоуверенно ответил, что он всегда осторожен. На том и расстались. Время тянулось ужасно медленно. Неизвестность давила на психику, заставляя еще и еще раз прокручивать в голове всю цепочку событий, которая то вдруг начинала казаться до безобразия простой и подталкивающей к логичным, самим собой напрашивающимся выводам, то снова запутывалась в тугой узел не вяжущихся между собой фактов. Ничем другим Андрей заниматься не мог. Казалось, погрузившись в дебри логических умозаключений, он перестал реагировать на окружающую действительность, и ни один внешний раздражитель не сможет до него достучаться, пока не будет найден единственно верный ответ на накопившиеся вопросы.

На самом деле мозг только и ждал сигнала, чтобы перейти к активным действиям. Звукоизоляция отсеков была хорошая, поэтому, что творится на корабле, Андрей не знал. Однако когда чуть слышно повторился уже знакомый звук срабатывания блокиратора замка, он, моментально оценив ситуацию, как будто именно этого и ждал, метнулся к двери и занял позицию слева от нее. Даже недолго пообщавшись с Сандерсом, он убедился, что тот, действительно, достаточно умен и хитер, а потому, зная в каком Андрей состоянии, не стал бы входить в каюту просто так, не связавшись с ним предварительно по терминалу и не объяснив сложившуюся ситуацию. Значит, это не Сандерс! А кто-то, не знающий о существовании Андрея и просто совершающий обычный досмотр звездолета. Но без ведома его хозяина это сделать невозможно, Сандерс не мог при таких обстоятельствах не включить защитный контур. Следовательно, его силой заставили сообщить код входа. Такой поворот событий полностью развязывал Андрею руки, а заодно и ноги, которыми он и собирался воспользоваться для приветствия незваных гостей.

Андрей понимал, что в таких ситуациях в «гости» по одному, да еще с пустыми руками, ходить не принято, значит, будут, по крайней мере, два вооруженных человека, это опасно, но выбора у него не было. Он предпочитал сам определять ход событий, потому что быть мальчиком для битья или подопытным кроликом и надеяться на милость победителя – это слишком грустно и ненадежно. Поэтому, сделав основную ставку на свою скорость и внезапность атаки, а также надеясь на неподготовленность противника, он застыл, прижавшись к стене, ни на секунду не упуская из виду матовую поверхность двери.

События разворачивались по предсказанному им сценарию. Дверь бесшумно ушла в стену, и на ее уровне обозначились челюсть и нос входящего. Еще секунда, и он боковым зрением заметит Андрея. Но, видно, не судьба. От резкого удара правой ногой в солнечное сплетение незнакомец сложился пополам и вылетел обратно в проход. Следом за ним с разворотом выскочил Андрей, краем глаза заметив стоящего поодаль напарника. Достать его одним прыжком было невозможно, а тот уже судорожно теребил предохранитель парализатора. Хорошо, что хоть не лучевого пистолета. Оставался вариант, применив «змейку», попытаться добежать до поворота, ведущего к лифту. Коридор был узкий и настоящего маневра не получится, но и вояка, судя по всему, не очень крутой, вдруг повезет, да, собственно, и выбора все равно нет.

Но случай распорядился по-своему. Когда до заветного угла оставалось буквально два шага, ледяной ожог смял, скрутил мышцы Андрея. Хотя мысленно он не мог смириться с поражением и продолжал рваться вперед, тело, мешком рухнув на пол, отказывалось повиноваться. В глазах потемнело. Он не видел, что происходило вокруг и, казалось, не ощущал своего тела. Только далекие зловещие голоса, выплывшие из темноты…

– Ишь ты, какой прыткий, – с опаской сказал один.

– Вот сволочь, – хрипя и задыхаясь, произнес другой, – он меня чуть не убил.

– Ничего, в другой раз будешь осторожнее.

– И что с ним теперь делать?

– Да то же, что и с первым.

– А он не очнется?

– Я с перепугу врубил парализатор на полную мощность, так что, думаю, ты на его месте не очнулся бы уже никогда.

Затем болевой шок взял свое, и сознание отключилось полностью.

19

Тишина… Какая звенящая, нереальная тишина вокруг. От такой тишины кажется, что слышишь работу собственных внутренних органов. Вот медленно, пожалуй, даже слишком медленно, вздрагивает сердце, и возмущенная, что ее опять потревожили, кровь нехотя устремляется по артериям. Иногда, исключительно по старой привычке, расширяются легкие. Воздух с легким шелестом проникает внутрь организма и, торжествуя победу, только-только собирается отметить захват новых территорий, как вдруг из него высасывают все самое ценное и опять резко и без сожаления выталкивают наружу. Эта старая как мир ситуация – вот только что ты был нужен, без тебя не могли жить, а через мгновение ты выдыхаешься и тут же безжалостно предаешься забвению, и тебя уже просто не замечают, воспринимая процесс как само собой разумеющийся. А тебе на смену уже спешат другие, не желающие учиться на чужих ошибках. Но, может быть, этим и определяется устойчивость жизни. В любой системе должен быть расходный материал, уничтожение энергии которого идет на поддержание ее устойчивости, и чем выше организация системы, тем более интеллектуальный материал идет в расход в процессе ее жизнедеятельности.

Хаос… Оставшиеся без присмотра мысли, воспоминания, ощущения, толкаясь и затирая друг друга, пытаются выбраться на первый план, заслонить собой остальное, доказать свое первостепенное значение, не понимая при этом, что имеют смысл только вместе с другими. Только при созидательной целенаправленной деятельности огромного числа микроскопических элементов, выполняющих по своей сути элементарные действия, обеспечивается устойчивое существование и прогресс любой сложной системы. Удалите часть логической цепи, и на одни и те же исходные данные начнете получать совершенно другие правильные ответы. Абсолютно верные, исходя из логики новой системы. Удалите часть человеческой памяти, а следовательно, и часть опыта, часть мироощущения, и получите другую личность. Возможно, даже более правильную и разумную, с точки зрения данной системы, но тем не менее совершенно другую.

Свет… То одна из основ жизни, то внешний раздражитель, мешающий ее размеренному течению. Сначала чуть заметный, едва ощутимый отблеск чего-то манящего, потом яркий, выхватывающий отдельные, пока еще нерезкие картины памяти, стремящийся обратить на них внимание, доказать реальность мира. Наконец, слепящий, раздражающий, бьющий по нервам, словно пытающийся достучаться до кого-то, уснувшего внутри, отгородившегося от реальности защитными барьерами, втянувшего внутрь себя все органы чувств и тщательно оберегающего их от любого внешнего воздействия. Борьба с ним становится невыносимой и некуда деться, некуда спрятаться от его всепроникающего действия. Остается одно – выбраться наружу, буквально, на мгновение, устранить источник и снова назад, чтобы никогда больше не покидать уютного мира собственных воспоминаний и фантазий. Ну нет, больше это продолжаться не может!

Андрей вздрогнул, судорога свела тело, яркий свет исчез, но он уже пришел в себя. Боль медленно отступала. Он чувствовал, что его глаза широко открыты, но кроме серых световых пятен ничего различить не мог.

Сандерс отодвинул светильник и перестал удерживать пальцами веки Андрея. Процесс возвращения его к реальной жизни стал необратимым. После получения мощнейшего болевого шока организм находился на грани комы, за которой нет ни тревог, ни забот, и очень заманчиво было погрузиться в это вечное блаженство и жить воспоминаниями и иллюзиями. Но теперь все позади. Здоровый, тренированный организм и умело, а главное, вовремя организованное внешнее воздействие не позволили сознанию окончательно провалиться в темный омут небытия. Андрей тяжело и медленно оживал. Как будто в сложном электронно-механическом устройстве неизвестный, но всемогущий оператор по очереди включал отдельные блоки, при этом, правда, совершенно не заботясь о какой-либо логической последовательности их подключения. Поэтому ощущения, с которыми Андрей вновь начинал воспринимать окружающий мир, были весьма болезненны. Вот подключилась память и, прокрутив последние события, послала сигнал опасности остальным органам чувств, но те еще не могли отреагировать на него должным образом.

Постепенно перемещаясь, темно-серые пятна стали складываться в странные, причудливые узоры, вызывающие какие-то ассоциации и в то же время совершенно далекие от действительности. Вдруг, по воле того же неизвестного оператора, картинка мгновенно прояснилась, обстановка стала цветной и реальной. Первым желанием Андрея было вскочить, оглядеться, принять какие-то меры безопасности, наконец, отомстить своим обидчикам. Но тело оказалось еще не в состоянии выполнять команды своего хозяина. Сильные руки помогли ему приподняться и сесть. Теперь он мог хорошенько осмотреться.

Он сидел на выдвинутой из стены лежанке, в довольно просторном помещении, не имевшем ни окон, ни иллюминаторов. Чуть поодаль стоял пластиковый стол с четырьмя такими же стульями, на одном из которых сидел, скрестив на груди руки и критически его осматривая, Сандерс. В стене напротив был вмонтирован дисплей с небольшим пультом, чуть дальше просматривались контуры раздвижных дверей стенного шкафа, кроме них в помещении имелись еще две двери. Одна была открыта и вела, очевидно, в соседнюю комнату, а другая, закрытая, служила выходом в коридор. В общем, стандартное жилое помещение планетарного поселения, на планете с суровыми климатическими условиями. То, что они находились на планете, сомнений не вызывало, вопрос только в качестве кого? Андрей перевел вопросительный взгляд на Сандерса, тот, слегка улыбнувшись, произнес:

– Рад снова приветствовать вас среди живых. У вас здоровый организм, но все-таки постарайтесь впредь не подвергать его таким перегрузкам.

Андрей хмуро промолчал. Он чувствовал себя побитой собакой, и даже не столько в физическом, сколько в моральном плане, а потому жаждал как можно быстрей разобраться в сложившейся обстановке.

– Мы пленники, – продолжил Сандерс, – вот только кого и по какой причине – остается неясным.

– Ну, насчет «кого» как раз все понятно, – с трудом произнес Андрей и не узнал своего хриплого, булькающего голоса, видимо, нервные окончания еще полностью не восстановились после ожога лучом парализатора. – А вот причины… Они не могут не знать, что, если наш грузовик не вернется, сюда прилетит спасательная экспедиция Службы Космической Безопасности. А там крутые ребята, они обладают всеми полномочиями не церемониться при появлении даже намека на организованное сопротивление.

– Почему вы решили, что мы являемся пленниками поселенцев? – спросил Сандерс. – Только потому, что вас захватили люди, одетые в их форму? Я так понимаю, что лично, кроме Хиггинса, вы никого не знаете. Возможно, он находится здесь в том же положении, что и мы. Кроме того, остается загадкой история с отсутствием всех колонистов на момент вашего прибытия и бесследное исчезновение Артура. Поэтому я склонен считать, что данные события – не просто хулиганские беспорядки, а нечто более сложное. Да и расстрелявший вас звездолет выпадает из этой версии. Откуда у колонистов разведывательный корабль?

– Наконец-то вы поверили в мой рассказ, – сказал Андрей.

– Честно говоря, я поверил вам сразу.

– Тогда зачем этот спектакль с запиранием и прочими угрозами?

– Лететь на планету вдвоем не имело смысла, захватить таких гостей – проще простого. Оставлять вас одного, в практически стрессовом состоянии на хорошо вооруженном корабле, а мой корабль очень хорошо вооружен, было опасно. Неизвестно, что бы вы предприняли, если бы со мной что-то случилось, а ведь к орбитальной станции пристыкован еще и новейший разведывательный корабль, очевидно, ваш недавний обидчик. И в результате такой дуэли мой корабль мог превратиться в груду старого хлама, а это меня не устраивает, он мне дорог, как память. Да и вы при таком раскладе получали возможность все обдумать и, достойно встретив гостей, добыть недостающую нам информацию…

В этих словах Андрей почувствовал легкий упрек в свой адрес. Он, не справился с элементарной возложенной на него задачей. Это его немного разозлило. Тоже мне нашелся стратег. В конце концов, он просто космический разведчик, а не антитеррористическая группа захвата. Сам-то вообще, небось, не оказал сопротивления, теперь сидит тут здоровенький и рассуждает… Андрей уже собирался сказать что-то в таком духе, когда входная дверь распахнулась и на пороге появился Артур. На первый взгляд, он был жив, здоров и почему-то подозрительно весел. Замерев на пороге, он окинул взглядом присутствующих и сделал приветственный жест рукой.

– Ну, проходи уже! – послышался из коридора недовольный голос, очевидно, принадлежащий его конвоиру.

Артур сделал шаг вперед и в сторону. На пороге появился еще один человек. Это оказалась женщина. Комбинезон колониста был ей явно велик и висел мешком, предположительно, под ним скрывалась весьма изящная фигурка. Андрей взглянул на ее лицо и вздрогнул. Она зашла в комнату. Входная дверь моментально закрылась. Посмотрев Андрею в глаза, она виновато улыбнулась, видимо, понимая его чувства. Сандерс с интересом наблюдая немую сцену, молчал, ожидая продолжения спектакля. В голове Андрея, толкаясь и перебивая друг друга, суетились предположения и догадки. Он, конечно, узнал Барбару – жену Артура. В свою бытность студентами Академии они неоднократно ездили вместе с его Ольгой к морю. Но ведь она погибла! Вернее, пропала без вести два года назад! Что это значит? Она выжила, но потеряла память? Или таким жестоким образом сбежала от Артура к своему любовнику? Что за бред? Она до безумия его любила, ему завидовал весь курс. Увязнув в догадках, Андрей как бы забыл, что для выяснения истины достаточно просто задать несколько вопросов присутствующим здесь людям. Очевидно, следовавшие одно за другим происшествия порядком расшатали его нервную систему.

Откровенно светящийся от счастья Артур, внимательно наблюдая за произведенным эффектом, подошел к Андрею и, дружески обняв за плечи, наклонился к уху и сказал:

– Это не мираж, это действительно Барбара, я все проверил…

– Все-все? – только и смог выдавить из себя Андрей.

– Ну, все-все не успел, – мечтательно улыбнулся Артур, – но основные психофизические характеристики, несомненно, ее. Да что ты так разнервничался, аж с лица спал. Не переживай, у меня есть знакомый доктор, так что в сумасшедшем доме наши койки будут стоять рядом, и нам будет не скучно! – и состроил при этом умильно-идиотскую гримасу.

20

После обмена впечатлениями последних суток в комнате на некоторое время повисло молчание неопределенности и тревоги. И если события, происшедшие с Андреем, можно было характеризовать просто как странные и опасные, то рассказанное Артуром вообще не укладывалось ни в какие рамки и наводило на весьма серьезные размышления. Первым нарушил молчание Сандерс:

– Итак, что мы имеем? Существует некий пространственный Переход, связывающий данную планету с другой, удивительно похожей на Землю и тем не менее точно не являющейся Землей. Этот Переход обеспечивает практически мгновенное перемещение живых и неживых объектов между ними. Если даже предположить, что обнаруженный оазис земного типа находится в ближайшей отсюда звездной системе, то все равно это расстояние в десять световых лет. Конечно, с одной стороны, ничего удивительного здесь нет. Мы с вами прекрасно знаем о существовании пространственных Каналов и умеем ими пользоваться. Но нам для осуществления перемещения через Канал требуется сложная техника и огромные затраты энергии. В случае с Переходом ничего подобного не наблюдается. Кроме того, появление Барбары подталкивает к нескольким вообще не укладывающимся в сознании выводам. Во-первых, использованный Артуром приемный блок телепортера Перехода на обнаруженной планете – не единственный, существует, по крайней мере, еще один, расположенный в океане и, по всей видимости, связанный с другим таким же, находящимся в Атлантическом океане нашей старушки Земли. Более того, он позволяет осуществлять перемещение живых биологических объектов не только в пространстве, но и во времени. Я подчеркиваю, именно живых, поскольку невольно воспользовавшаяся его услугами Барбара оказалась в совершенно нагом, так сказать, первозданно естественном виде. Во-вторых, Переход располагает некоторой информацией о нас и какой-то своей логикой, иначе как объяснить появление Барбары именно теперь и именно в том месте, где совершенно случайно оказался Артур?

Он замолчал. Молчали и остальные, пытаясь переварить и осознать услышанное. Человечество очень долго так или иначе муссировало теоретическую возможность перемещений во времени, но все равно, столкнувшись с этим лицом к лицу, они оказались не готовы должным образом воспринять и оценить возможные как практические, так и моральные последствия такого открытия. Оставалось просто смириться с полученной информацией, восприняв ее как аксиому, как догму, и не пытаться немедленно все разложить по привычным полочкам известных незыблемых истин.

– Наличие такого рода связей между, по крайней мере, тремя планетами Галактики, две из которых очень похожи друг на друга, а третья не имеет с ними ничего общего, позволяет предположить, что, возможно, эти связи не единственные, – сказал Андрей. – Я практически уверен, что существуют и другие Переходы, которые по пока неизвестным нам принципам объединяют между собой многие иные миры. В таком случае возникает вопрос: что это? Природное явление, свойство пространственно-временного континуума или творение рук другой, воистину галактической цивилизации? В любом из этих случаев трудно представить, кто или что может явиться на Землю и какие последствия этот визит будет иметь для ее обитателей. Да и где гарантия, что мы и сейчас избавлены от таких визитеров. Кроме того, можно несколько иначе взглянуть и на ряд загадочных фактов из истории развития человеческой цивилизации. Многие утраченные теперь знания древних, их божества, величественные постройки и легенды о посещениях нашей планеты некими высшими существами представляются в совершенно ином свете. Да и версии возникновения на Земле «человека разумного» могут претерпеть значительные изменения!

– Забота об общечеловеческих интересах – это, конечно, замечательно, – вступил в разговор Артур. – Но мне кажется, что нам в сложившейся ситуации следует позаботиться в первую очередь о себе, иначе общечеловеческие проблемы могут в ближайшем будущем перестать иметь к нам какое-либо отношение.

– Ты думаешь, наше положение так серьезно?

– А ты – нет? Тебя, по крайней мере, три раза пытались убить, причем даже не высказав своих к тебе претензий!

– Тогда почему они медлят сейчас?

– Возможно, теперь, когда мы все находимся под арестом и не можем повлиять на некий план мероприятий, который, несомненно, существует у организаторов этих безобразий, необходимость нашего немедленного устранения отпала. Но последующее развитие событий все равно будет не в нашу пользу, не оставят они живых свидетелей, правда, пока не совсем понятно чего. Скорее всего, мы с вами должны погибнуть от какой-то нелепой случайности или стихийного бедствия.

– Ну, как раз теперь основные мотивы их действий примерно ясны, – задумчиво произнес Сандерс. – Случайно обнаружив столь необычное явление, как Переход, они решили скрыть эту новость от Земли. И это было просто и понятно, но затем, видимо, возникли какие-то неожиданные трудности, следствием которых явилась необходимость уничтожения не в меру любопытных землян, по плану или случайно посетивших звездную систему Большая Удача до того момента, как поселенцы смогли преодолеть появившиеся проблемы. Причем гибель этих людей не должна была вызвать подозрений у нагрянувших бы потом представителей Службы Безопасности. Конечно, многие детали пока не ясны, но в целом, я думаю, дела обстоят именно так.

– Допустим, тогда давайте прикинем, что им известно и как мы можем этим воспользоваться, – сказал Артур. – Мы с Барбарой, преодолев Переход в обратном направлении и оказавшись в колонии, прошлись по нескольким жилым помещениям, где и нашли для нее этот «шикарный» комбинезон, после чего сразу столкнулись с вооруженными представителями поселенцев, которые «любезно» доставили нас сюда. Я совершенно не ожидал обнаружить в колонии кого-нибудь кроме Андрея, поэтому был застигнут врасплох и не смог воспользоваться отобранным у охранника лучевым пистолетом, да, не зная подробностей ситуации, и не особенно стремился к этому. По пути у меня сложилось впечатление – они не догадываются о том, что мы посещали их находку. Это странно. Неужели обласканный мною охранник им ничего не сообщил? Возможно, они не знают и о существующей связи обнаруженной ими планеты с Землей. Я думаю, не стоит пока выводить их из этого заблуждения.

– Хорошо, – согласился Андрей, – но что это нам дает?

– Ну я так понял, что сейчас на планете присутствует твой друг Хиггинс. Вот и потребуй встречи с ним. Пусть он тебе по-дружески объяснит, в конце концов, что все это значит.

Андрей медленно и аккуратно поднялся с лежанки. Как он и предполагал, тело слушалось плохо. Все мышцы ныли и пытались саботировать любую отправленную им команду, на своем языке громко жалуясь друг другу и желая добиться того, чтобы их оставили в покое. Интересно, сколько времени потребуется организму, чтобы восстановить двигательные функции в полном объеме? Задвинув лежанку, он медленно дошел до противоположной стены, и с пульта, расположенного рядом с дисплеем, попытался включить систему связи. Ничего не получилось. Электропитание всего оборудования было напрочь отключено. Андрей подошел к столу и, усевшись на стул, окинул взглядом присутствующих. Сандерс сидел в прежней позе – сложив руки на груди и закинув ногу на ногу, его лицо не выражало ничего, кроме спокойной уверенности в себе и легкой задумчивости о мирской суете, навеянной мелкими проблемами, появившимися в их коллективе. С него хоть сейчас можно было ваять монумент бесстрашным покорителям звездных просторов.

Артур и Барбара также расположились за столом. Барбара, не проронившая за все это время ни слова, выглядела сбитой с толку и подавленной. Еще бы, вдруг узнать, что тебя два года назад фактически похоронили и, более того, попытаться понять, что в том пласте времени ты действительно умерла… Такой поворот событий мог повергнуть в меланхолию кого угодно. Все попытки Артура как-то ее расшевелить и вернуть к жизни успеха почти не имели, а он в свою очередь, окрыленный обрушившимся на него счастьем, был полон энергии, готов на любые авантюры и уверен, что они обязательно выберутся отсюда, ибо та высшая сила, что услышала его молитвы, не могла, не имела права теперь бросить их на произвол судьбы.

– Пока у нас нет возможности напомнить о себе нашим тюремщикам, – снова заговорил Андрей. – Связь отключена, а ломиться в дверь бесполезно – нас все равно никто не услышит. Давайте попытаемся проработать варианты дальнейших действий, поскольку, как мне кажется, для того чтобы выбраться отсюда, нам необходимо действовать неожиданно и согласованно. В любом случае, главное…

Закончить мысль он не успел. Входная дверь, мягко прошептав что-то неразборчивое, исчезла в стене. В комнату резко вошел, почти вбежал человек и тут же, попав в перекрестье четырех настороженных взглядов, замер, как бы испугавшись своего порыва и осознав, что у этих людей к нему могут быть весьма серьезные претензии. В подтверждение этого следом вошли еще двое, вооруженные соответственно бластером (более мощным вариантом лучевого пистолета) и парализатором. Все, кроме Барбары, признали в вошедшем Боба Хиггинса, даже Артур, видевший его мельком пять лет назад на вступительных экзаменах в Академию. Андрей про себя еще раз отметил, как все-таки изменился Боб. Когда-то исключительно черная шевелюра покрылась характерными белыми хлопьями, появилась бородка, которая из-за присутствия тех же белесых включений по бокам походила на плохо свитый канат. Лоб пересекла вертикальная складка, сделавшая невозможным появление доброжелательного выражения без специальных на то усилий. Но главное – глаза, они излучали холодный расчетливый блеск и высвечивали безжалостную натуру своего владельца.

Несмотря на это, первым рефлекторным желанием Андрея было подняться навстречу старому товарищу, похлопать по плечу, пожать руку и все такое, но он сдержался, вдруг, даже пока не зная всех нюансов событий, ощутив, что больше никогда не пожмет руку этому человеку. Похоже, Хиггинс также испытал некоторые эмоции. Пауза длилась не больше секунды, после чего Боб, обращаясь исключительно к Андрею, сказал:

– К сожалению, не могу порадоваться нашей встрече, я сделал все, чтобы она не состоялась.

– Да, судя по всему, благодаря именно твоим усилиям я должен был бы сейчас на небесах встречаться с представителями последнего суда.

– Ты сам виноват! Чего ради тебя понесло на планету?

Андрей сейчас не считал необходимым вдаваться в подробности, ради чего именно его понесло на планету, поэтому, желая направить разговор в конструктивное русло, спросил:

– На что ты рассчитываешь? В чем вообще смысл происходящего? Твой срок закончился, сегодня ты был бы уже свободным членом нашего общества!

– Свободным членом?! Вашего общества! А в чем она, эта свобода? – Лицо Боба покрылось красными пятнами, он почти кричал. – В том, что мне навсегда запрещено посещение родного дома? Что нет надежды на получение приличной работы и придется отказаться от своего призвания? Помнишь, о чем мы мечтали еще со школы? Не слишком ли большая плата за полшага в сторону, сделанные не успевшим поумнеть мальчишкой?

Действительно, по суровым законам земного сообщества, лицам, чья вина была абсолютно доказана и определен хоть минимальный срок ссылки – три года работы в отдаленной космической колонии, запрещалось после освобождения вообще когда-либо посещать Землю в каком угодно качестве. В лучшем случае такой человек мог поселиться на Марсе, где уже проживала одна десятая часть человечества и были созданы достаточно комфортные бытовые и культурные условия. В противном случае его ожидала одна из сотни колоний в других звездных системах, уровень жизни в которых мало чем отличался от собственно той, в которой он находился по принуждению. Однако люди, живущие и работающие на Марсе или значительно дальше, знали, что раз в год они имеют полное право провести два месяца своего отпуска на Земле и этого, как правило, оказывалось достаточно. Осужденный не мог посетить Землю НИКОГДА! Человеческая сущность вообще боится относительно бесконечных понятий, которые может реально представить и осознать. Другое дело – бесконечность космического пространства, она просто не укладывается в голове. Как можно испугаться того, чего не можешь себе представить? Поэтому здесь мы все герои, а там, где определяется абсолютная величина для одного из нас, на самом деле бесконечно малая не то что в космических, но даже в планетарных масштабах, мы пугаемся, впадаем в меланхолию или истерику, при этом не забывая кричать на каждом углу о величии своего разума, неистребимости души и приметах космического предназначения.

Хиггинс осекся и замолчал. Было заметно, что он сожалеет о своем выпаде. Вошедшие с ним вооруженные люди уставились на своего идейного вдохновителя, забыв о присутствии пленников. Очевидно, столь эмоциональным они видели его впервые.

Андрей понял, что именно он стал катализатором эмоций, именно увидев его, Боб со всей остротой ощутил необратимость и кажущуюся ему несправедливость событий, а кроме того, очевидную двусмысленность теперешних действий. Возможно, он еще не перешел некую грань, и вместе они смогут что-то переиграть.

– Ты сам сделал свой выбор, – подчеркнуто тихо и спокойно произнес Андрей. – Да, может быть, некоторые законы Земной Федерации несколько суровы и староваты. Но, как ты знаешь, только благодаря им человечеству удалось остановить волну терроризма и насилия, захватившего планету в конце второго тысячелетия, и тем самым сделать еще один мизерный шажок в сторону преждевременно воздвигнутого памятника мифическому герою под названием «Человек разумный».

– Конечно, ты прав, – сказал Хиггинс. – Насколько я помню, ты во всех случаях оказывался прав. Что бы это значило? Отчего бы это, от чрезмерного количества ума или просто от ограниченности, элементарной боязни хоть на секунду вырваться из узких рамок дозволенного всем, проявить свою волю, свою неординарность, свою исключительность в этом мире!

– Чтобы проявить свою исключительность, не обязательно противопоставлять себя обществу, которое даже при наличии явных проблем и ошибок приложило массу усилий для формирования твоей «яркой индивидуальности». Как говорится, не плюй в колодец.

Хиггинс на глазах преобразился. Сейчас он довольно улыбался и производил впечатление абсолютно уверенного в себе человека. Видимо, для себя он принял какое-то решение и теперь мог отбросить все сомнения и переживания в сторону. Заглянув в соседнюю комнату, он приволок оттуда еще одно пластиковое кресло и, развалившись в нем с видом человека, предвкушающего нечто забавное, сказал:

– Времени у нас очень мало. Тем не менее я позволю себе рассказать вам одну сказку, а вы уж, будьте добры, посоветуйте главному герою какое-нибудь непременно правильное и справедливое действие. – Теперь Боб как бы заметил других невольных участников дискуссии и обращался уже ко всем. – Так вот, представьте себе некоего молодого человека, который в пылу юношеской самоуверенности наделал определенных глупостей, не представлявших, однако, сколько-нибудь значительной угрозы ни для конкретных людей, ни для всего общества в целом. Но в итоге грянул-таки гром «справедливости», его «заклеймили» и осудили, дабы другим неповадно было. И тем самым фактически перечеркнули, уничтожили его дальнейшую жизнь, она потеряла для него всякий смысл. И вот, превратившись в бессловесную амебу, в бездумного бракованного робота, он механически что-то делает, что-то ест, с кем-то спит и примитивно развлекается. Хотя в дальнем уголке сознания еще жива загнанная туда и зашуганная личность, продолжающая потихоньку мечтать и надеяться. Надеяться на что? На то, что может изменить или прекратить убогое продолжение его жизни, на чудо, на конец света, в конце концов! Поэтому, совершенно случайно столкнувшись с этим чудом, он даже не удивился, а наоборот, был полностью уверен, что получил шанс, один из миллиона, а значит, предназначенный специально для него. И как обычно, когда все уже было решено и фактически сделано, одна за другой стали появляться случайные неувязки, нарастая и ставя на грань полного краха великолепное по своей простоте и оригинальности решение всех насущных проблем. Что ему оставалось делать? Опять смириться, развести руками – мол, не судьба, или немного побороться за свое счастье и счастье, обещанное им еще нескольким сотням людей?!