Текст книги "Соло для 'калаша'"

Автор книги: Сергей Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Даю зуб – в пакете у него книга! – Клим тронул машину с места.

Мягко приземлившись на газон, Гаркавый тут же снял с плеча нунчаки и сложил ремень. Теперь в руках у него был обыкновенный зонтик. Бросив взгляд на подъезд, он, ломая цветы, растущие на клумбе, бросился за угол дома.

Скитович жил на противоположном конце города.

Гаркавый оглянулся, ни "мерса", ни "БМВ" видно не было. "Оторвался!" удовлетворенно отметил он и ускорил шаг.

Добираться до друга удобнее всего было маршрутным автобусом. До ближайшей остановки оставалось метров пятьсот.

Гаркавый торопился, но увесистая книга здорово сковывала движения. "С такой обузой особо не подерешься!" – подумал он и бросил взгляд на виднеющийся невдалеке дом Лены. "Может, на часок, пока слетаю к Димке, оставить пакет у нее?"

Еще раз осмотревшись, Гаркавый изменил маршрут и зашагал к дому девушки.

Лена была дома.

– Послушай, – вместо приветствия он протянул ей пакет, – пусть это часок побудет у тебя. Я сейчас к Димке, а потом мы к тебе заедем...

– Ты даже не зайдешь? – удивилась девушка.

– Я тороплюсь, – Гаркавый все еще не мог отдышаться.

– Что-то случилось? – догадалась Лена и, встревоженно глядя ему в глаза, поставила пакет в угол.

– Нет. Ничего страшного... Потом объясню... – Он отвел взгляд и, быстро поцеловав девушку в щеку, стремглав бросился по лестнице.

Этажом ниже он чуть не сбил с ног невысокого парня в джинсах цвета "хаки".

– Извини! – бросил Гаркавый на ходу и выскочил на улицу. "Может, не стоило приносить книгу сюда?" – мелькнула мысль. Он даже на мгновение остановился. "Я мигом!" – поспешил успокоить себя и стремительно зашагал прочь от дома.

...Стрема посмотрел на номер квартиры, из которой вышел Гаркавый, и, плюнув под ноги, торопливо спустился вниз.

Не дойдя метров ста до остановки, Гаркавый услышал за спиной противный визг тормозов. Он без особого страха оглянулся и, как того и ожидал, увидел черную "БМВ".

"Вот я им дался!"

Гаркавый бросил взгляд на улицу: ни милицейских машин, ни такси, ни автобусов поблизости не было. "Влип!" – понял он, внимательно наблюдая, как четверо вылезших из машины "быков" угрожающе двинулись на него. Как ни странно, кроме "щуплого", он никого не узнал. "Сколько же вас?" – удивился Гаркавый и покрепче зажал в руке нунчаки.

Уже успевший пострадать в стычке, щуплый нетерпеливо щелкнул выкидным ножом и, выставив клинок перед собой, стал заходить сбоку. Остальные, чтобы не мешать друг другу, тоже старались наступать, не толпясь. "В драках не новички... – отметил Гаркавый и скинул чехол с нунчаков, – если кинутся все сразу – дело дрянь..." В запасе у него оставались доли секунды.

Мелкими шажками, стараясь не отрывать ног от асфальта, он мгновенно увеличил дистанцию и, когда все четверо кинулись в его направлении, молниеносно ушел с линии атаки в сторону щуплого.

Просвистевшие в воздухе нунчаки мощно обрушились на руку с ножом. В момент удара Гаркавый едва заметно присел и слегка потянул "палки" на себя, придав таким образом летящему концу строго перпендикулярное положение по отношению к атакуемой руке. "Й-а-а!" – вырвался ужасающий крик из его груди, и нож беспомощно завис в воздухе, выбитый страшным ударом. Глаза щуплого расширились от ужаса и боли, осколки сломанной лучевой кости, прорвав кожу, вылезли наружу.

Но Гаркавый этого не видел. Вновь свистнувшие в его руке нунчаки опустились на ключицу ближайшего из нападавших, и тот споткнулся, беспомощно уронив руку. "Потом разберемся! – Гаркавый вновь набрал дистанцию. – Я-то вас добивать не стану, а вот вы меня разорвете на куски..."

Двое, оставшиеся невредимыми, остановились. В глазах их читались страх и ненависть.

– Может, хватит? – хрипло спросил Гаркавый. В драке произошла небольшая заминка, и он решил воспользоваться ею, чтобы сообразить, что делать дальше.

– Будешь лежать в гробу! – зловеще пообещал один из нападавших, и в руке у него холодно заворонел "ствол". – Бросай "палки"!

Гаркавый замер.

– Кому сказано, бросай "палки"! – повторил "бык".

Сделав вид, что сдается, Гаркавый бросил нунчаки под ноги особым, далеко не каждому известным способом: так, чтобы их цепь легла на носок туфель.

– То-то, – бандит слегка опустил пистолет и, не сводя с него глаз, двинулся навстречу. – Где книга, падла? – просипел он.

– В манде! – Гаркавым овладела глухая злоба. Он резко выкинул ногу вперед, будто пиная мяч, и нунчаки, взвившись змеей, металлическим торцом угодили прямо в лоб хозяину пистолета.

"Бык", закинув голову, осел. Брякнул об асфальт осиротевший "ствол".

Это был любимый (за сложность техники) удар Гаркавого. Но отрыв ноги от земли во время драки всегда опасен: он еще не упел полностью подчинить себе центр тяжести, как последний из нападавших молчком ринулся на него, сверкнув в руке стилетом. Гаркавый успел лишь слегка отклониться: узкое длинное лезвие, вспоров рубашку, скользнуло по ребру.

Боковым ударом в висок он свалил и этого.

"Пора уходить!" Гаркавый поднял с земли нунчаки и огляделся по сторонам, прохожие, сбившись в кучку невдалеке, с любопытством и страхом наблюдали за происходящим. "Ну что раззявили рты?

Вызывайте милицию или "Скорую", что ли!" – зло подумал он и метнулся в сторону ближайшего двора.

Вдалеке послышался вой сирены. Гаркавый ощупал бок – вся рубашка была в крови.

Миновав несколько дворов и убедившись, что его не преследуют, Гаркавый заскочил в первый попавшийся подъезд.

Поднявшись на пятый этаж, он перевел дыхание. "Может, не стоило так с ними... А как?" – тут же возник вопрос.

Гаркавый осмотрел рану и поморщился.

"В таком виде по городу не походишь!" Он прижал локтем к ноющему боку носовой платок и перебрал в уме всех знакомых, живущих поблизости. Кроме Лены, идти было не к кому.

"Придется возвращаться". Гаркавый присел на ступеньки – кружилась голова.

– Звони! – Клим достал пистолет и кивнул Стреме на дверь.

– С Богом! – Тот, закатив глаза вверх, будто испрашивая благословения, нажал на кнопку звонка.

В глубине квартиры послышались легкие шаги.

– Кто там?

– Слесарь. Вы соседей снизу затапливаете, – пробасил Клим.

Дверь открылась. Показавшаяся на пороге Лена, увидев мужчин с оружием, застыла. Глаза ее широко раскрылись.

Клим ринулся вперед и, толкнув всем телом девушку, сбил ее с ног. Падая, она опрокинула тумбочку. Бандит всем телом навалился сверху.

– Лена, что случилось? – взолнованно послышалось из спальни.

Стрема рванул на голос, и почти тотчас из комнаты послышался негромкий хлопок. Лена, догадавшись, в чем дело, в ужасе начала кричать, но Клим крепко зажал ей рот рукой.

– Смотри! – Он кивнул показавшемуся Стреме на полиэтиленовый пакет, стоящий в углу.

– Тот нагнулся и, пошуршав, извлек на свет книгу.

– Она? – Клим с трудом удерживал вырывающуюся девушку.

Стрема осмотрел обложку и бегло пролистал страницы.

– Та самая, – облегченно вздохнул он.

– Порядок. – Клим внимательно посмотрел на Лену. – А ты ничего! Только дружок у тебя не того... – он скривил рот, – подставил. – Он деланно засмеялся.

При падении халатик Лены распахнулся, обнажив красивые бедра и ажурные трусики. Клим, покосившись на них, жадно проглотил слюну:

– Стрема, давай ее трахнем!

– Ты что? – Тот нервно замотал головой. – Засыпаться хочешь?

– Минутное дело! – Клим, одной рукой по-прежнему зажимая рот девушке, другой рванул трусики и силой раздвинул отчаянно упирающиеся ноги. Сейчас мы тебя пропомпуем... – зловеще пообещал он.

– Я на шухер! – Стрема метнулся на кухню, окна которой выходили во двор.

Девушка отчаянно сопротивлялась, судорожно водя руками по полу в поисках хоть чего-нибудь, подходящего для обороны. Правая рука, несколько раз скользнув по рассыпанной при падении косметике, наткнулась на парикмахерские ножницы.

Мертвой хваткой зажав их в руке, она что есть силы ткнула острием в спину насильнику.

– Ах ты сука! – взвыл Клим не своим голосом и, отпрянув, бешеными глазами впился в Лену. – Да я тебя! – Он весь выгнулся от боли: ножницы глубоко вошли между ребер. – Стерва! – Он размахнулся и с чудовищной силой ударил девушку по голове рукояткой пистолета. Затем, дотянувшись рукой до ножниц, выдернул их и яростно бросил на пол.

– Стрема! – тихо позвал он.

– Ты уже? – показалось из кухни любопытное лицо.

– Эта сука меня ранила! – Клим повернулся к дружку спиной.

Увидев расплывающееся по рубашке кровавое пятно, тот присвистнул.

– Кончать ее? – он навел на девушку пистолет.

– Не марай ствол. – Клим нагнулся и с остервенением еще раз ударил безжизненно распластавшуюся девушку, стараясь попасть в висок. – Ей и так хана... – Еще раз скользнув взглядом по жертве, он заметил блестевший на ее груди изящный золотой крестик. – На память... – Он сорвал крестик и сунул в карман. – А кто там в комнате был?

– Баба какая-то. По-моему, инвалид...

– Кончил ее?

– Без проблем.

– А в этой смотрел? – Клим кивнул головой на дверь в гостиную.

– Черт, не сообразил! – Стрема выставил пистолет перед собой и ногой толкнул дверь. – Никого...

– Сматываемся!

...Гаркавый еще раз нажал на звонок: дверь никто не открывал. Уже второй раз за день. Сердце его тревожно екнуло.

"Они, наверное, спят", – попытался он успокоить себя, но подозрение, закравшееся в душу, парализовало руки и ноги.

Он покорно стоял, не в силах дотронуться до дверной ручки. Ныл раненый бок.

Наконец, собравшись с духом, нерешительно толкнул дверь. Та с легким скрипом подалась, открывая взгляду страшную картину...

Едва переставляя непослушные ноги, он шагнул в прихожую и опустился на колени перед лежащей на полу Леной. Лицо девушки мертвенно заострилось, волосы на макушке сбились в кровавый комок.

Ничего не соображая, он дрожащей рукой провел по ее щеке. Бледная, безжизненная кожа девушки еще хранила тепло...

И в тот же миг Гаркавого пронзило, словно молнией. Медленно, будто находясь под гипнозом, он легким касанием пальца приоткрыл верхнее веко девушки.

Неестественно огромный зрачок, блеснув отраженным светом, начал еле заметно суживаться. "Она жива!!" Неведомая сила, как пушинку, бросила его к телефону...

– Алло, "Скорая"? – он задыхался от волнения. – Срочно! Рана головы... Еще жива... Какорина Елена, восемнадцать лет, Чкалова, 10-25. – Поспешно бросив трубку, он согнулся и поправил на Лене халатик. Думать о том, что произошло, не было сил. "А мать?" – наконец вспомнил он и кинулся в спальню.

Женщина сидела в своей инвалидной коляске, свесив голову на грудь. Волосы шелковистой ширмой закрывали лицо.

– Светлана Ивановна! – Гаркавый дотронулся до ее плеча, но та не шелохнулась. Он отвел с лица волосы и увидел окровавленную маску.

"Брат! А где брат?" Гаркавый, как в лихорадке, бросился в гостиную. Там никого не было. Он вновь метнулся к телефону:

– Алло, милиция? Совершено убийство... Да, звоню с места... Чкалова, 10-25... Буду ждать...

Еще не успев выпустить из рук трубку, он вспомнил о книге. В углу прихожей, там, где он ее оставил, было пусто. Предчувствия, мучившие его, сбылись... Он что есть силы ударил кулаком в стену. "Кретин! Ты должен был предвидеть!" Ударил еще и еще...

Боль в руке на мгновение оттянула боль от души. Этого вполне хватило, чтобы Гаркавый вновь совладал с собой. Он вытер окровавленную руку о штаны и опустился рядом с Леной.

Перебирая в уме все свои познания в медицине, Гаркавый спрашивал себя, правильно ли поступил, что не отважился перенести девушку на кровать: опыт подсказывал – любое перемещение раненой может принести ей еще больший вред. Он осторожно подсунул ладонь Лене под голову – рука сразу потонула в липкой, густеющей крови.

"Только не умирай!" Гаркавый принялся беззвучно молиться всем известным ему богам. "Христос! Магомет! Будда! Кришна!" – взывал он ко всем известным ему богам и у каждого просил лишь об одном:

"Боже, сделай так, чтобы она осталась жива!"

..."Скорая" и милиция приехали почти одновременно. Гаркавый смотрел, как врачи хлопочут над Леной, и жажда мести все больше овладевала им. Он не знал, кто этот человек или эти люди, что надругались над его девушкой, убили ее мать, антиквара, но уже твердо решил: пути их должны пересечься...

Тем временем Лену, после тщательного осмотра и нескольких уколов, уложили на носилки. Гаркавый торопливо ухватился за ручки и вопросительно посмотрел на мужчину-врача. Тот одобрительно кивнул головой.

У машины Гаркавого остановил пожилой с красными, воспаленными глазами капитан:

– Я хотел бы кое-что у вас уточнить...

– Кэп, давай потом, – Гаркавый попытался сесть в "скорую", но оперативник цепко ухватил его за руку:

– Вы не можете сейчас уехать.

Гаркавый понял: ему действительно придется остаться. Бросив на Лену прощальный взгляд, он отошел от машины.

– Куда?

– Подымемся в квартиру, – тот кивнул в сторону подъезда.

Гаркавый, ссутулясь, пошел к двери.

В квартире уже хлопотали криминалисты: что-то измеряли, осматривали запоры на двери, вещи на полу... Стараясь не глядеть на все это, Гаркавый прошел вслед за следователем на кухню.

– Курите? – предложил сыщик сигарету.

– Нет. – Гаркавый устало присел.

– Что ж, начнем... – Капитан достал из папки чистый лист бумаги и, положив перед собой, приготовился записывать.

Глава шестая

– Как, и Лену?! – Глаза Скитовича налились кровью. – Да я их порву, как бумагу! Я их поубиваю, бля, на хрен! – перешел он на не свойственную ему "феню". – Кто они? – В тихой заводи его души, повидимому, все же водились черти.

– Я ничего не понимаю... – Гаркавый, понурив голову, рассматривал опухшие кулаки. – На меня наехала "братва", а потом все это...

Друзья сидели в квартире у Скитовича.

Было семь часов вечера. От утренних событий их отделяло немногим более десяти часов, но обоим казалось, что минула целая вечность.

– Голова идет кругом, – Скитович закурил, – столько крови.. Из-за чего? Не пойму.

– Вот из-за чего – Гаркавый достал фотографию и положил перед другом. Вот она – виновница.

Скитович поднес снимок к глазам.

– Откуда это? – удивился он, присмотревшись.

– Подобрал утром у трупа Новикова.

– А почему сразу не показал?

– Не хотел пугать.

– Кого? Меня? – Скитович даже привстал. – Да я такого в жизни насмотрелся! – его передернуло. – Короче, зря ты это, – добавил он с сожалением.

– Не обижайся, – Гаркавый махнул рукой – Теперь это не имеет значения .

Теперь вообще ничто не имеет значения, – он замотал головой, мучимый душевной болью.

– Почему ничто не имеет значения?

Лена жива – и это имеет значение, мы живы – и это тоже имеет значение. Или этого, по-твоему, мало?

– Как я смогу посмотреть ей в глаза?

Ее из-за меня чуть не убили и... – Гаркавый осекся – всего он не мог рассказать даже другу.

– Всякое в жизни случается, – Скитович затушил сигарету, – хотя я предупреждал: большой кусок...

– Да при чем тут это? Какая разница, какой кусок? – Гаркавый злобно выругался. – Это был наш кусок, и кому какое дело, какой он величины! Мы же не заглядывали в карман этим... на "мерсах". Почему они должны мешать нам жить, как хочется?

– Все вокруг хотят жить, как хочется.

– Все так не могут жить.

– Пусть будет по-твоему, – не стал спорить друг. – Выходит, эта книга на самом деле очень ценная, раз из-за нее такое творится?

– Похоже, будь она трижды неладна.

Докоробейничались на свою голову!

– Кто знал, что так случится, – теперь Скитович стал на защиту их детища. – Может, она заговоренная какая? Я слышал, есть вещи, которые приносят несчастье людям, к которым попадают в руки.

– Мистика тут не при чем.

– Может, Бог наказывает нас за то, что мы иконами торговали?

– Не неси чушь – и так муторно.

– Что теперь будем делать?

– Мстить! – твердо сказал Гаркавый. – Я из-под земли достану эту сволочь или сволочей, сколько бы их ни оказалось. Вот тогда они у меня попляшут! – Он покраснел от гнева.

– А что ты говорил следователю? – Скитович посерьезнел.

– В общем все, что знал. Кроме, естественно, того, что касалось книги.

– А насчет твоей раны он интересовался?

– Пока врачи и милиция поднимались по лестнице, я успел накинуть на себя джемпер Лениного брата, – Гаркавый утомленно закрыл глаза.

– Я помогу тебе, – решительно сказал Скитович, – вместе заварили кашу, вместе будем и расхлебывать.

– Ты уверен, что тебе это нужно? – Гаркавый пристально посмотрел на друга.

– Не маленький. – Тон, которым это было сказано, не оставлял никаких сомнений.

– О'кей.

– С чего начнем? – Скитович вновь закурил.

– Я думаю, сначала нужно выйти на того, кто следит за городским "общаком".

Он должен быть в курсе, чьих это рук дело. – Гаркавый возбужденно прошелся по комнате. – В городе этим занимается Тихий – вор в законе. Крутой, говорят, тип, но справедливый. Хотя о какой справедливости может идти речь? – Он с досадой махнул рукой. – В лицо я его знаю – несколько раз со своими "шестерками" приезжал в клуб, адрес тоже – ребята както показывали его дом. Так что нужно нанести ему визит и...

– Что "и"?

– Если это его рук дело – он мертвец, – с непоколебимой уверенностью в голосе сказал Гаркавый.

– Да у него, видать, охраны... – засомневался Скитович.

– Не думаю. А если даже и так: нет более уязвимых людей, чем эти "авторитеты", – они всегда на виду.

– Предположим, но на такого с нунчаками не попрешь.

– Вот это верно, – Гаркавый задумался. – "Палки" для таких разборок детские игрушки.

– Может, скакнем в Леонполье? – осторожно подсказал Скитович.

– Точно! – Гаркавый хлопнул себя ладонью по лбу. – Совсем из головы выскочило – там же целый арсенал...

– А что я тебе тогда говорил?

– Твой бы язык, да кое-куда засунуть, – пытаясь улыбнуться, пошутил Гаркавый. Но лицо его исказилось в совсем не веселой гримасе. – Переночую у тебя, а завтра утром рванем...

На следующий день к обеду они вернулись в город. В большой спортивной сумке на плече Скитовича лежал бесшумный снайперский "винторез", а у Гаркавого за поясом притаился новенький "ПМ". Друзья устало ввалились в квартиру и, еще раз убедившись, что за ними никто не следит, тщательно заперли за собой дверь. Они немного нервничали – оружия в доме они еще никогда не держали.

– Да, не мужик, а кремень. – Скитович бережно поставил сумку на диван, – хорошо, что ты сообразил нырнуть в чулан.

– А что оставалось делать?

Действительно, продавец на этот раз был абсолютно трезв и до последнего отнекивался от предложения продать пару "стволов". При этом он призывал в свидетели Всевышнего, дабы тот подтвердил, что в доме никогда даже и не пахло оружием. И только решительный прорыв Гаркавого в чулан решил судьбу торга.

– Красавец! – Скитович аккуратно вынул автомат и любовно провел по короткому вороненому стволу, магазину, прикладу... – Одного не пойму: откуда он вообще мог там оказаться? Ведь это автомат для войск специального назначения.

– Может, та воинская часть в ведомстве ФСК или ФСБ?

– Ага, думаешь, там такие "лохи", что не могут отследить утечку оружия? – скептически отнесся к предположению Скитович.

– Тогда не знаю.

– Ну и черт с ним. главное – мы теперь не с голыми руками. – Скитович передернул затвор и проверил предохранитель. – Отлично! – остался он доволен проверкой. – Я в училище как-то стрелял из его "папаши". Только тот назывался "вал". "Винторез"– это его модификация, но в принципе они схожи: снайперские, бесшумные, под специальные патроны "СП-5", "СП-6"... если не ошибаюсь.

– И в чем же их специальность?

– В дозвуковой скорости вылета пули. – Скитович высыпал на стол жменю коротких тупоносых патронов. – У обычного патрона она где-то метров семьсот в секунду, а у этих порядка двухсот семидесяти.

– Ну и что из этого?

– Да ты, я смотрю, в стрелковом деле совсем никакой, – улыбнулся Скитович.

– Я в десантном училище не обучался, – бросил в свою защиту Гаркавый, а в армии, ты знаешь, чем занимаются...

– Тогда объясняю для дилетантов, – снисходительно улыбнулся друг, скорость звука – триста сорок метров в секунду. Верно?

– Ну да... вроде бы, – чтобы не ударить лицом в грязь, согласился Гаркавый.

– Bот и получается, семьсот метров в секунду – сверхзвуковая скорость, а двести семьдесят – дозвуковая. Пуля при стрельбе звуковой барьер не преодолевает, а значит, и не издает что?

– Что? – переспросил Гаркавый.

– Характерный звук, который мы и называем выстрелом, деревня, усмехнулся Скитович. – На то он и патрон для бесшумной стрельбы.

– Да он, наверное, совсем слабенький?

– Не бойся – с двухсот метров 6-миллиметровый стальной лист пробивает.

– Класс! – Гаркавый уважительно посмотрел на автомат. – Мой тоже ничего, – он прицелился из пистолета в стену, – новенький, тяжелый...

– Пойдет, – согласился Скитович. – Только не для дальних целей.

– А я далеко стрелять и не собираюсь – на это ты есть. Верно?

– Верно, – кивнул Скитович и посмотрел в окуляр прицела. – Оптика блеск! Глаз у меня что надо, чего еще не хватает, чтобы встретить зрелость? – перефразировал он высказывание одного из известных киногероев.

– Ясной головы.

– С этим тоже порядок, – Скитович уже как-то буднично поставил автомат на пол рядом с диваном, – каждая пуля ляжет туда, куда ей положено лечь.

– Если бы знать, куда положено.

– Узнаем. Будут они еще кровью харкать.

– Да, рож уголовных развелось – руки порой чешутся... – резкие складки у рта Гаркавого, явственно обозначившиеся за последние сутки, стали еще глубже.

– Это точно, – задумчиво согласился Скитович. По лицу его пробежала еле заметная тень. – Чешутся. . – повторил он и потянулся за сигаретами. – Я тебе раньше не рассказывал... Думал, зачем? – он прикурил. – Но теперь, кажется, ты меня поймешь, – он глубоко затянулся. – Ты же знаешь, что меня из училища комиссовали по "сумасшедшей" статье?

– Да, кто-то рассказывал. Правда, не помню кто.

– Дело, в общем, не в статье и не в причинах. Я о другом тебе хочу рассказать. – Голос Скитовича стал каким-то хрипловатым, осевшим. – Когда я портрет Ильича использовал, мягко говоря, не по назначению, меня, чтобы как-то замять это дело, живенько упекли в психиатрическую больницу. Гражданскую почемуто. Почти полгода я там прокантовался. – Он нервно провел пальцем по выколотой на запястье букве "В". – Чего я там только не насмотрелся за это время, но, самое главное, – он посмотрел ожидающе-настороженно, – я там убил человека.

– Как убил? – не понял Гаркавый.

– Вот так. Взял и задушил. – Скитович ткнул окурок в пепельницу и тут же закурил по-новой.

– За что? – Гаркавый по тону понял, что друг не шутит.

– Было за что, – тот на несколько секунд зажмурил глаза и, проведя ладонью по лицу, тихо заговорил: – Я по порядку.

Как меня там лечили и что я при этом испытывал, рассказывать не буду не это главное. Скажу одно: для человека, попавшего туда случайно, – это ад. Но ближе к сути... Там, в лечебнице, был цех по пошиву разной дребедени. Люди, знаешь ли, годами в таких заведениях лечатся. Чтобы как-то их занять, да и средства какие-то сверх бюджета получить, в каждой психушке подобное производство организовано. Меня за месяц до выписки начали выпускать на работу туда: посчитали, что вполне благонадежен. Швеями там женщины из больных работали, ну а мужчины за оборудованием присматривали и разное прочее: поднести, отнести. Народ, конечно, не совсем здоровый, но и не окончательно дебильный. Вот... – он на мгновение задумался, – и была там среди швей девушка – ровесница мне, – продолжил, Викой звали. Викторией то есть.

Хоть и в больнице была, но чистенькая такая, хорошенькая. Ну и я молодой, до женщин голодный... Влюбился я в нее, одним словом, – он посмотрел Гаркавому в глаза.

– Судьба, видно... – только и нашел что сказать тот.

– А среди больных есть такие, кто преступление когда-то по своему слабоумию совершил, – продолжил Скитович после небольшой паузы. – Срок они отбывают в специальных тюрьмах, а потом, после отсидки, попадают в такие психушки. И вот, представь, узнаю я, что один из таких уродов насилует мою Вику чуть ли не каждый день, – Скитович прикурил потухшую сигарету. Дурак-дурак, а ебливый оказался до ужаса – даже уколы его не брали. Меня как обухом по голове огрели – "подсаживаюсь на коня" и лечу в каморку, где дебил ее... – он отвернул лицо к окну. – Зверюга набрасывал ей на шею удавку и имел, как хотел. Этой удавкой я его и задушил.

Потом подвесил на штыре – мол, повесился. Так-то...

В воздухе повисла тишина.

– На следующий день после того, как я выписался, Вика перерезала себе вены, – закончил рассказ Скитович.

– Вот это да... – Гаркавый с уважением посмотрел на друга. – Крутануло тебя, однако.

– По-моему, в наших историях есть что-то общее. Не находишь?

– Только моя война еще впереди, – тихо сказал Гаркавый, – в отличие от твоей.

– Это наша общая война, – поправил Скитович.

– Если честно, я рад, что ты так peшил, – признался Гаркавый и потрогал ноющую рану. – Мне одному, по-видимому, не справиться...

Тихий озадаченно слушал одного из своих приближенных и не переставал удивляться: для провинциального города событий за вчерашний день было многовато. Убитых: Кабан, антиквар, женщинаинвалид; трое из его людей пострадали в стычке с Гаркавым. Вор силился соединить эти события в единое целое, но не хватало одного звена, и притом самого главного – он не знал, кто в них стрелял.

Мотив происшедшего ему был понятен – охотились за книгой, о которой так хлопотал антиквар. О том, что в милицию с квартиры убитой звонил именно Гаркавый, ему сообщили свои люди из "органов", но обстоятельства происшедшего мог прояснить только сам парень.

– И что, этот Гаркавый так и не появился дома? – перебил Тихий говорящего. – Ты же, Серафим, обещал мне достать его из-под земли.

– Как в воду канул, – виновато ответил тот.

– Появится, никуда не денется, – уверенно сказал вор и посмотрел в окно: на балконе в доме напротив, фривольно развалившись в шезлонге, загорала обнаженная девица. Он прищурил глаза: "Ничего краля!" – Фото его достали? – вновь переключился он на разговор.

– Вот, – Серафим подал Тихому фотографию, содранную со стенда в фойе спортивной школы. – Панкрат и Черный вместе с ним занимались карате. Говорят, отличный боец, но...

– ...Сам себе на уме? – перебил Тихий.

– Что-то в этом роде. Бабаха – президент клуба, хотел его припахать клиентов прессовать: денежки, мол, нужно отрабатывать... Так тот вообще от него ушел. Не по пути, сказал.

– А что, может, он и прав? У каждого своя дорожка...

– Зачем тогда было тренироваться? – хмыкнул Серафим. – Не пойму. В общем, из клуба он ушел полгода назад.

– Ну и чем он занимается теперь?

– В последнее время его часто видели со школьным дружком. Скитович фамилия. Если у себя сегодня не объявится, будем искать через того.

– Я думаю, он появится не у себя, а у меня. – Тихий вновь посмотрел в окно: девушки, к огорчению, на балконе уже не было.

– Зачем? – опешил Серафим.

– Чтобы узнать, что к чему, – уверенно сказал вор и пояснил: – Судя по тому, как он себя вел – в этом парне есть стержень. О том, что на него "наехали" мы, он уже догадался. И, насколько я разбираюсь в людях, он этого так не оставит – ранена его подружка. Это серьезный повод. Ну а мой адрес ни для кого не секрет, – он сделал резкий выпад рукой в сторону собеседника. Тот испуганно шарахнулся. – Все пути ведут в Рим...

– Сами виноваты, Петр Сергеевич, – могли бы и несколько квартир иметь.

– А я никого и не виню. – Тихий встал. – Мне некого и нечего бояться я свое уже отбоялся. А в том, что он сюда пожалует, можешь не сомневаться. Одно меня беспокоит: не наломал бы он при этом дров, – вор посмотрел на часы. – Проследи, чтобы его встретили как положено: не искалечили, да и сами береглись.

– Не волнуйтесь – я встречу его сам.

– Вот смотри, – друзья сидели на крыше дома, стоящего напротив кирпичной пятиэтажки, в которой жил Тихий, – эти три окна на четвертом этаже – его. – Гаркавый по очереди указал на каждое. – Еще одно окно выходит на ту сторону, но, насколько мне удалось узнать, там спальня, и днем он практически в ней не бывает. (Эти подробности Гаркавому удалось выведать накануне у хорошего знакомого, не раз бывавшего у вора в гостях.)

– Понятно, – Скитович в оптический прицел посмотрел в их сторону, сейчас... Ага, вижу! – Он оторвался от окуляра и посмотрел на Гаркавого. Два мужика сидят, разговаривают.

– Отлично. Дай я гляну... – Гаркавый нетерпеливо прильнул к прицелу. Да, это он. Тот, что в кресле. Второго не знаю – скорее всего кто-то из "братвы".

– И что ты будешь делать дальше?

Гаркавый вернул автомат хозяину и задумался.

– Зайду... ну и спрошу все, как есть... – размышления его были совсем не долгими.

– Так он тебе все и выложит. – Скитович подышал на оптику и ваткой убрал принесенную порывами ветра пыль.

– Я найду, как его заставить, – уверенно сказал Гаркавый.

– Слишком рискованно.

– А как иначе? Короче: смотри в оба.

Второго я попробую угомонить сразу, ну а если увидишь, что я сделал рукой вот так, – он сомкнул большой и указательный пальцы в широко известном жесте "о'кей", – стреляй в Тихого.

Скитович оперся на локоть и вопросительно посмотрел на Гаркавого:

– Может, хлопнем его сразу, да и все тут?

– А если это не его работа?

– Все равно – одной сволочью меньше станет.

– Пока на это нет веской причины.

Презумпция невиновности, слыхал о такой? – Гаркавый поправил пистолет под джинсовкой. – Смотри в оба – я пошел.

– Ни пуха...

– К черту.

Он быстро спустился вниз и, перейдя дорогу, вошел в подъезд Тихого.

Дверь в квартиру вора была металлической. Гаркавый внимательно осмотрел площадку в поисках глазка видеокамеры.

Ничего похожего не обнаружив, он крепко зажал в руке пистолет и длинно позвонил.

– Кто? – почти тотчас послышалось из-за двери.

– Член в пальто! – Гаркавый сознательно лез на рожон, чтобы вывести из душевного равновесия охрану.

– Стань под "глазок"! – скомандовал голос.

"Могли бы и домофон поставить", – подумал Гаркавый и с вызывающим видом подставил лицо "глазку".

С минуту его рассматривали.

– Гаркавый, не лезь в бутылку, – наконец послышалось из-за двери.

"Ничего себе! – удивился он. – Я тут, оказывается, известная личность!"

– Открывай, сука! – Гаркавый решил идти напролом до конца. – Разговор есть...

– Не горячись, – голос за дверью оставался спокойным. – Петр Сергеевич тебя примет, но с условием: войдешь без оружия. И вот что еще: он просил передать, что к неприятностям твоей подружки отношения не имеет.

"Да у него тут настоящий аналитический центр!"

– Хорошо, – недолго думая, согласился Гаркавый. – Только где гарантия, что это не западня?

– Здесь одна гарантия – воровское слово, – послышалось в ответ, – а верить ему или нет – решай сам. Мы тебя сюда не звали.

"Была не была!"

– Открывай. – Гаркавый одновременно с раздавшимся лязгом засова опустил пистолет.