Текст книги "Соло для 'калаша'"

Автор книги: Сергей Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– На Красном кладбище.

– Проводите "сталинца" со всеми почестями. Гроб опустите в землю ровно через три часа, как только услышите, что он просыпается... даже лучше проснулся.

– Будет сделано.

Гроб унесли. Мертвая тишина поглотила помещение.

– В отличие от бедолаги, вы будете знать, где проснулись, – медленно растягивая слова, сказал Ладис. – Желаете испытать это удовольствие?

Клим и Стрема потупили глаза.

– Смотрите! – директор встал. – Я с вами шутить больше не намерен.

Глава пятая

После поездки в Москву Новиков находился в состоянии крайнего возбуждения: книга, тщательно исследованная призванными авторитетами в области истории книгопечатания, действительно оказалась 36-строчной Библией Иоганна Гутенберга. Это смахивало на фантастику.

"Такая удача улыбается не каждому! – ликуя, думал он. – Четырнадцатый экземпляр! Кто бы мог подумать? Верно говорят, что новичкам везет..." Правда, при мысли, что книга еще не совсем его, настроение антиквара омрачалось, но он уже решил для себя, что выкупит ее за любые деньги. В крайнем случае, можно было прибегнуть к услугам Тихого, особо не посвещая того в подробности. План действий был вполне осуществим, и Новиков на некоторое время забыл о терзающих его страхах, вследствие чего, каждый раз натыкаясь на Кабана, он неизменно удивлялся его присутствию. Азарт и страх редко уживаются в одной голове. Потихоньку антиквар стал продумывать варианты возможной эмиграции. "Брошь и книгу нужно вывозить с собой, думал он, – свои люди на таможне помогут.

А там я уж сумею распорядиться богатством..." В России его ничего не держало, а осев на Западе, можно было подумать и о семье...

– Слава! – устав от мыслей о книге, антиквар открыл бар и осмотрел полки со спиртным. – Идите сюда! – Он достал бутылку виски и две рюмки.

– Что случилось? – вид у Кабана был заспанный и помятый.

– Выпьете со мной? – Новиков кивнул на стол.

– Если угощаете... – глаза охранника ожили. – А то я уже одурел ото сна – в зоне столько не кимарил.

– Там и денег за это не платили, – посчитал необходимым напомнить антиквар.

– Угу.

Быстро открыв бутылку и банку крабов, они по-простому сервировали стол и, чокнувшись, выпили.

– А как вы думаете, Слава, – Новиков опьянел быстро и сильно, – мне по-настоящему что-то грозит?

– Я пока этого не учуял. – Кабан сделал вид, что принюхивается.

– А все же? – настаивал антиквар.

– Барахлишко у вас имеется, – прикинул собеседник, – люди разные приходят, а земля, как говорится, слухами полнится.

– Ну! Это моя работа, дорогой. – Новиков нетерпеливо потянулся к рюмке. – Если ко мне перестанут ходить, я живо по миру пойду.

"Ага, как же – пойдешь..." – подумал Кабан.

– Таких специалистов, как я, в губернии нет. Только в Москве. Да пара в Питере. Сейчас модно торговать нефтью да строить финансовые пирамиды, а работа с антиквариатом – дело кропотливое, – Новиков икнул. – Нынешняя молодежь стремится к быстрым деньгам...

– Быстрые деньги, медленные деньги, – Кабан тоже изрядно окосел, деньги, они и в Африке деньги.

– Деньги деньгам – рознь, – возразил антиквар. – Я свои деньги умом нажил, а не с помощью папы-начальника или бицепсов. Умо-о-ом! – повторил он и для наглядности энергично постучал пальцем по лбу.

– У вас что, в магазинах спрашивают, каким образом вы бабки нажили? Чушь какая-то! – Кабан, излишне распалившись, плюнул прямо на пол.

– Но-но! – Новиков погрозил собутыльнику пальцем. – Ты не очень...

Кабан ступней затер плевок.

– Мы отклонились, – антиквар вновь наполнил рюмки, – если на меня нападут, вы гарантируете, Слава, что я останусь жив? – Осоловевшие глаза его смотрели больше с любопытством, чем с тревогой.

– Сто процентов, – соврал Кабан и незаметно потер бледный шрам на шее след одной из разборок. – У нас хорошая позиция, – он вынул из-за пояса пистолет, – и вот, "волына". Смык-смык, и все дела...

– А если у них автомат? – наивно предположил Новиков.

– А если гранатомет? – съехидничал охранник.

– Бросьте ваши шуточки! – обиделся антиквар. – Я вам деньги плачу.

– Не бойтесь, – уверенно сказал Кабан, – ничего с вами не случится.

Они выпили еще.

– Скажите, Слава, а что означает эта татуировка? – Новиков ткнул в розу, выколотую у Кабана на предплечье.

– Не трогай – уколю.

– Интересно, вот не подумал бы... – антиквар был уже совсем пьян. – Вы сами ее себе накололи?

Кабан улыбнулся.

– Этим занимаются мастебойцы.

– Кто?

– Ма-сте-бой-цы, – по слогам повторил Кабан.

Новиков посмотрел на свет пустую бутылку и, отбросив, потянулся за второй...

На столе у Сажина лежала внушительная стопка свежих каталогов практически всех престижных мировых аукционов.

Лондон и Женева, Париж, Нью-Йорк и Вена зазывали обладателей толстых кошельков приобретать "только сегодня и только у нас" практически все: от ночного горшка европейского монарха до полотка выдающегося мастера.

Сажин, машинально перелистывая красочные страницы, слушал доклад своего помощника.

– ...В последнее время наблюдается насыщение западного рынка недорогими иконами, наградами советского периода и коммунистической атрибутикой, Глеб говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Сохраняется спрос на данную категорию предметов на Ближнем Востоке и в Юго-Западной Азии. Заметно сократился рынок наград внутри страны. Думаю, это направление входит в стадию полнейшего истощения.

– Да, к этому шло, – согласился Сажин.

– Мастерская по подделке полотен живописцев закончила работы по Тверскому музею. С одним из работников музея установлен контакт: в ближайшее время оригиналы будут подменены.

– Что там у нас интересного?

– Голландские живописцы, Шагал...

– Да, да, припоминаю. По-моему, на все полотна уже есть покупатели?

– Так точно.

– Продолжай.

– Посредники "хитников" из Малышевской копи предлагают драгоценные и цветные камни по вполне приемлемым ценам.

– А что говорят наши ювелиры?

– Кое-что для подделки окладов выбрать можно.

– Тогда распорядись, чтобы закупали.

– Переговоры со служителями культа о подмене икон окончательно зашли в тупик. Многие догадываются, что Александр Мень – наших рук дело, и поэтому наотрез отказываются идти на контакт.

– Да, доставил он нам хлопот своей дотошливостью! – Сажин зло нахмурился. – Шуму-то поднял на всю Москву: "Иконы в храмах не подлинные!" Сидел бы себе тихонько, книжонки свои писал... так – нет. Как отрезало – ни одной стоящей иконы который год подменить не можем, – он, как бы не соглашаясь с поступком священника, помотал головой. – А время идет...

– Может, прекратить попытки?

– Ни в коем случае! Должен, должен быть Иуда... – Сажин задумался. Христа за тридцать сребреников продали, а уж доски-то с его ликом чего не продать.

– Однако не продают, – напомнил Глеб.

– Пока, – уточнил Сажин.

– Приобретено две установки для старения материалов в ультрафиолете, Глеб коротко кивнул головой и закрыл папку. – Все.

– Кстати, видеокамеру в гостиной Косарева заменили?

– Да. Пришлось, пока его не было дома, вскрыть дверь. Теперь резкость изображения в норме.

– Не нравятся мне все эти новшества. – Сажин встал и, подойдя к камину, провел ладонью по гладкому мраморному порталу. – Слишком много возни: камеру установи – раз, человека на монитор – два, бригаду на выезд – три. Не много ли на одного оценщика?

– Вы же сами знаете, Косарев один из лучших оценщиков страны, деликатно напомнил Глеб. – Если бы он дал согласие работать на нас, то вся эта катавасия не потребовалась бы.

– Нужно было запугать, сломить... купить, наконец.

– Пробовали – интеллигент старой закваски: глаза от страха из орбит лезут, а все на своем – нет, и все.

– Дерьмо собачье! Кому в наше время его интеллигентность сдалась!

– За последний месяц наблюдения мы вышли через Косарева на три редкие вещи. Одна Библия Гутенберга чего стоит!

– Это верно... Кстати, Ладис еще не звонил?

– Пока нет. Его парни выехали только вчера. Думаю, через пару дней явятся.

– Держи меня в курсе этого дела. – Сажин посмотрел в окно, солнце уже почти село.

В квартире Новикова было жарко и накурено. Негромкие звуки психоделической музыки сонно блуждали по закоулкам среди престижной старинной мебели. Лысая голова антиквара покоилась на коленях эффектной блондинки.

– Душечка, ты знаешь, кто такой Иоганн Гутенберг? – Новиков, открыв глаза, вопросительно посмотрел на гостью.

– Нет. Это явно не из моих знакомых, – девица игриво потрепала светлый пушок на голове антиквара. – А что?

– О, это же величайший -человек! – Тот даже привстал. – А на днях он мне стал ну просто почти родным...

– Никак брак по расчету? – глаза блондинки прищурились в деланной улыбке, прикрывая блеснувший в них интерес.

– Ты почти угадала, – Новиков, обычно сдержанный и осторожный, сейчас был раскован и болтлив. – Но об этом, тсс... – Он похотливо погладил гостью по соблазнительному колену.

– Коля, а этот... твой племянник, не зайдет?

Новиков при знакомстве представил Кабана племянником и, отведя его на кухню, строжайшим образом запретил при гостье шляться по квартире.

– Ни в коем случае! – Антиквар возбужденно обнял блондинку и, ткнувшись носом в гладкую шею, нетерпеливо завалил ее на диван. – Здесь я хозяин...

– А он у тебя постоянно живет или в гости приехал? – шутливо отбиваясь, поинтересовалась та.

– В гости... на месяц, – Новиков заскользил рукой по пуговицам на блузке.

– И что, целыми днями дома сидит? – спросила гостья, помалу уступая свои интимные территории.

– У нас кое-какие дела... – антиквар прильнул к обнажившейся груди.

– А ты никуда в ближайшие дни не уезжаешь? – блондинка слегка выгнулась.

– Нет.

– Это хорошо...

Новиков поцеловал ее в губы.

– М-м-м, – девица с готовностью обняла его и, заюзив задом, развела бедра.

Антиквар тут же проник в нее и удовлетворенно зацокал:

– Какой приветливый бутон!

Глаза его закрылись, чтобы полностью сосредоточиться на любовной игре.

– Жанна... как внутри тебя уютно...

Гостья, закинув одну ногу на спинку дивана, другую опустила на пол:

– Мне хорошо, Коля...

Новиков с превеликим удовольствием и усердием принялся вспахивать незнакомое ему поле. За окном уже занимался рассвет.

– Вот, наконец-то нашел! – Скитович, заявившись к Гаркавому ни свет ни заря, вытащил из кармана крохотный футляр с ляписным карандашом. – Все аптеки вчера прочесал. Говорю, мне от бородавок, а как называется, хоть убей, не помню...

– Молодец, проходи, – Гаркавый сонно взял ляпис и, зевая, зашлепал в комнату. – Посмотрим, на что он годится, – донеслось оттуда.

Скитович скинул туфли и нырнул следом.

– Так, вот серебро, – Гаркавый положил перед собой медаль "За боевые заслуги", – вот золото, – золотой кулон матери оказался рядом с медалью, а вот мельхиор, – ложка из столового набора легла последней.

– А золотистую бронзу нашел? – напомнил Скитович.

– Точно... – Гаркавый потер лоб, – я где-то отложил... Ага, вспомнил! он принес из спальни простенькую брошь с искусственным камнем. – Теперь все, пробуем.

Он смочил слюною кончик указательного пальца и размазал ее по поверхности медали. Открыв футлярчик, острием ляписа провел по металлу. Карандаш не оставил за собой никаких следов.

– Отлично! – Гаркавый поднес медаль поближе к глазам. – Никакой реакции, видишь? – Он передал ее другу.

– Вижу, не слепой.

– Теперь давай ложку.

Гаркавый повторил нехитрую операцию: на этот раз поверхность металла в месте соприкосновения ляписа и слюны почернела.

– Новиков прав: мельхиор и серебро с виду похожи, а на ляпис реагируют по-разному, – подытожил он.

Они повторили опыт с внешне схожими золотом и золотистой бронзой. Результат был аналогичным: золото на ляпис не реагировало, а бронза давала жирную черноту.

– Клево, – одобрил результаты эксперимента Скитович, – теперь с этим у нас не будет проблем.

Гаркавый был более критичен:

– Пробу так не определишь – нужны пробирные иглы. Надо еще корунд раздобыть – соорудим пробник для алмазов.

– Не все сразу.

– А мы, похоже, становимся "профи", – с энтузиазмом заметил Гаркавый.

– Профессиональные "коробейники".

Нелохо звучит, – с сарказмом заметил Скитович.

– Слушай, – Гаркавый нахмурился – слова друга задели его за живое, думаешь, я всю жизнь мечтал "коробейником" стать? Я бы лучше на подпольных платных боях дрался – так все же честнее, но видишь, – он вытянул перед собою руки, – у меня козонки на обеих руках раздроблены – кирпичи по неопытности разбивал. Какой я, к черту, платный боец, когда они после первого удара, как гнилой орех, колются? Это тебе не бесконтактное карате, и не запугивание "лохов". На ринге ты должен отработать по-настоящему, под кожей щек у него заходили желваки. – А что я еще могу? На завод, где зарплату месяцами не выдают? Это не для меня...

– Не кипятись, – примирительно сказал Скитович, – не нравится мне просто это слово "коробейники". "Антиквары" как-то лучше...

– Вот проблема, – Гаркавый через силу улыбнулся, – будем теперь называть себя антикварами... пока. – Он взял со стола карту. – Давай лучше маршрут на завтра проработаем. Съездим до четверга еще разок, а там будет видно.

Они положили карту на пол и, став на четвереньки, занялись изучением глухих районов губернии.

– Смотри по берегам рек и озер – люди сначала там селились, посоветовал Гаркавый.

– Тогда вот, – Скитович ткнул в самый верх карты, – озеро и почти рядом три деревни – в двух церкви и названия подходящие: Князеве, Бубны и Леонполье.

Гаркавый посмотрел на место, куда указывал палец друга. Он привык в таких случаях доверять интуиции. Зеленое пятно на карте его не отталкивало.

– Идет, едем в Леонполье.

Новиков поморщился от головной боли: он только что проснулся, но открывать глаза не спешил – бортовой компьютер, в народе именуемый просто "головой", требовал времени для самопроверки.

"О, Жанна!" – вспомнил он ночную гостью и сразу же ощутил во рту неприятный вкус похмелья. Еще каким-то количеством серого вещества цепляясь за покой сна, его мозг мужественно вступил в контакт с действительностью.

"Ну я и надрался!" – антиквар спустил с дивана худые волосатые ноги. Жмуря глаза от пробивавшихся сквозь щель в шторах солнечных лучей, он кряхтя сел и потер виски. Напивался он редко, но сильно. При всех нежелательных последствиях сего Новиков ценил свойство хорошей дозы спиртного возвращать человека к истокам многих умозаключений. Окрашенные в мрачноватые тона посталкогольной депрессии, они, вчера еще казавшиеся необычайно удачными, в больной голове зачастую превращались в негромкий пук.

Человек, как ни парадоксально, начинал на некоторые вещи смотреть трезво. Этот эффект сработал и на сей раз. События последних двух недель придавили своей действительностью: убийства антикваров, Кабан, книга, Москва, удивленные глаза Косарева, Жанна...

Антиквар поморщился и зашлепал в туалет, по пути силясь по-новому оценить сложившуюся ситуацию.

"Как книга вообще попала в наши края? – думал он, разглядывая на двери картинку с обнаженной красавицей. – Бред какой-то! Но тем не менее этот бред лежит у меня в серванте... Значит, это не бред". Он дернул ручку сливного бачка и неожиданно успокоился.

Вымыв руки и накинув синий махровый халат, Новиков подался на кухню.

Кабан спал прямо в одежде, спрятав голову под подушку.

– Охранник! – негромко выругался антиквар.

Рука спящего неожиданно стремительно скользнула к торчащему из-за пояса пистолету.

"Застрелит урка!" Новиков испуганно попятился.

– Это вы? – послышалось из-под подушки.

Антиквар обегченно вздохнул.

– Какого хрена? – глухо поинтересовался высунувшийся Кабан. Он еще не вполне соображал что к чему.

– Участковый приходил, справлялся, не мешают ли вам, Слава, соседи спать? – Новиков иногда позволял себе подшутить над малознакомыми людьми. – А то, говорит, если что – я их мигом приструню...

Охранник резко встал.

– Ну и?

– Я сказал, все в порядке – спит как убитый: за ночь все из квартиры вынесли, а он даже ухом не повел...

– Вы не слишком-то осторожны, – Кабан, сообразив, что над ним подшучивают, напился прямо из-под крана, – мало того, что рветесь выпивший в ресторан, вдобавок тащите к себе в постель какую-то шлюху... О какой безопасности потом может идти речь?

– Я же с вами был, – напомнил антиквар, – чего мне бояться?

– Дело не в боязни, а в элементарных правилах поведения в вашей ситуации.

Кто эта девица? Почему крутилась в нашем подъезде? Вы мне вчера даже рта не дали открыть... Почему она сразу пошла с вами? Ведь вы далеко не Ален Делон.

– Ну знаете ли... – обиделся Новиков, – вы тоже, кстати, не красавец.

– Это к делу не относится. Больше никаких шлюх! – категорично предупредил охранник.

– А если мне женщина понадобится?

– Звоните знакомым.

– Хорошо, – примирительно согласился антиквар. – А Жанна просто ждала подругу, – пояснил он.

– Это она вам так сказала. Нужно еще проверить, что за подружка у нее. Я их, блядей, знаю.

– Слава! – Новиков укоризненно покачал головой.

– Молчу, – охранник посмотрел на часы. – Сейчас пайку привезут. Кстати, позвоните в ресторан, чтобы присылали одних и тех же курьеров, – после вчерашнего прокола Кабан пытался показать, что получает деньги не зря, – а то, твою мать, каждый раз новые.

– Хорошо, позвоню. Сегодня я тоже буду питаться дома... нужно немного отлежаться.

Новиков вернулся в комнату. Беспорядок на столе и небрежно разбросанная повсюду одежда волнующе напоминали о бурно проведенной ночи. Любвеобильная гостья ушла утром, пообещав, что на днях заглянет еще. "В постели она что надо!" – томно подумал антиквар. Сердце его вдруг тревожно кольнуло. Он резко открыл дверцу серванта. Книга лежала на месте. "Слава Богу!"

День начинался как всегда – хлопотно.

– Заблудились, едрени-фени, – удрученно констатировал Скитович "шестерка", утонув в клубах пыли, остановилась метрах в двадцати от зеленых железных ворот с большой красной звездой посередине. – Похоже, какая-то воинская часть или что-то в этом роде...

– Пойду, узнаю, где мы. – Гаркавый деловито выскочил из машины и, размахивая картой, зашагал в сторону КПП.

Скитович закурил.

После пятиминутного отсутствия атлетическая фигура Гаркавого наконец возникла в дверях. Махнув на прощание кому-то рукой, он легкой трусцой заспешил к "жигулю".

– Вот здесь нужно было сворачивать, – ткнул он пальцем в карту, – три километра – и мы на месте.

– Нет вопросов, – Скитович взялся за руль.

...Село со странным названием Леонполье оказалось действительно большим и с виду древним. Подскакивая на колдобинах, машина въехала на центральную улицу и, вспугнув расхаживающих посреди дороги кур, покатила к виднеющемуся впереди синему куполу церкви.

– Смотри, сразу видно, что рядом воинская часть, – Гаркавый ткнул пальцем в большой кунг с антенной, приспособленный под курятник.

– Знакомая картина, – Скитович длинно посигналил разлегшейся на пути собаке. Та, подняв голову, несколько раз лениво тявкнула и не спеша перебежала под растущий на обочине клен.

– По-нашему говоря, все вокруг колхозное, все вокруг мое, – улыбнулся Гаркавый.

– Вот именно.

– Чего только не наволокли!

Действительно, в каждом дворе чувствовалась народная поддержка процесса конверсии: походные кухни и ящики изпод снарядов, маскировочные полотна и платформы для перевозки техники, всевозможные кунги и прицепы придавали селу вид прифронтового.

– Смотри, "шестьдесят шестой" – будто только с конвейера! – Гаркавый проводил взглядом автомобиль, стоящий на огороде за добротным домом.

– Похоже, прямо по курсу – магазин, – не обратив внимания на его слова, сказал Скитович и прибавил газу – впереди начинался асфальт.

На удивление аккуратный кирпичный сельмаг был уже открыт.

– Зайдем? – предложил Гаркавый, как только машина остановилась.

– Иди, я пока гляну карбюратор – что-то холостые не держит, – Скитович дернул тросик замка капота. – Опять, видно, бензин разбавленный. Вот козлы! – без особого зла ругнулся он, но дальше мысль развивать не стал.

– Не перегревайся, – сочувственно посоветовал Гаркавый и вышел.

В магазине было прохладно. Он окинул глазами полки. "Хлеб еще не привозили, – отметил про себя, – значит, паломничество к магазину впереди". Ассортимент его не впечатлил.

– Две колы, – Гаркавый состроил глазки расплывшейся вширь молодой продавщице и не спеша протянул деньги. – Хлеб во сколько привезут?

– В двенадцать, – лениво бросила та и демонстративно отвернулась к окну, за решеткой которого маячил торчащий из-под капота зад Скитовича.

"Вот мымра, – Гаркавый посмотрел туда же и взял холодные бутылки. – А чем я тебе не приглянулся? Или тебя мужчины только со спины интересуют?" Сухо кашлянув, он направился к выходу.

– На. взбодрись, – протянул Гаркавый бупллку взмокшему другу, – хлеб привезут в двенадцать. Может, пока прошвырнёмся по домам?

– Давай, я обороты уже выставил...

– Гони тогда к "шестьдесят шестому", – Гаркавый отбросил вмиг опустошенную бутылку в сторону, – по-моему, там дом – полная чаша.

– Потел дядя, на чужие деньги глядя, – добродушно пошутил Скитович и нажал на газ.

У ворот, прежде чем выйти из машины, Гаркавый почти минуту молчал, входя в роль.

– Из меня вышел бы неплохой политик, – наконец иронично улыбнулся он, вру и не краснею.

– Жизнь – игра, – подбодрил Скитович.

– Стартую.

Хозяин дома – худой, небритый мужчина лет пятидесяти, уже был под хорошей "мухой". Минут десять Гаркавый распинался перед ним о "проблемах частного музея". Тот слушал рассеянно, но не перебивая.

– Так что, есть что-нибудь для нас? – посчитав, что клиент созрел, спросил Гаркавый.

– Есть, – утвердительно мотнул головой тот и, гремя ведрами, полез в чулан. – Вот, – пыхтя, он извлек на свет покрытый пылью "АКМ" без рожка.

– Нет, вы меня не поняли... Если бы это было старинное оружие: мушкет или кремниевое ружье... – Гаркавый деликатно отвел от себя упершийся в грудь ствол.

– Купи тогда "винторез", – тут же последовало новое предложение.

– Нет, отец, не нужно.

– А какого вообще тогда хрена? – в голосе хозяина послышалась угроза. Я недорого прошу – тысячу.

– Как-нибудь в следующий раз. – Гаркавый махнул рукой и направился к дверям.

– Шляются тут разные! – мужчина раздраженно швырнул автомат обратно; послышался звон разбитого стекла...

Спустившись с крыльца, Гаркавый на всякий случай оглянулся – за спиной никого не было. Удовлетворенно кивнув, он зашагал к машине.

– Ничего? – встретил его Скитович вопросом, ставшим чуть ли не ритуальным.

– Есть, но не по нашей части – оружие.

Глаза друга азартно загорелись:

– Какое оружие?

– Простое – "АКМ" и какой-то "винторез".

– "Винторез"? Коротенький такой, с полым прикладом? – Скитович весь обратился во внимание.

– Не знаю – не видел. Хозяин мне только "АКМ" показал.

– Здорово! А "АКМ" укороченный?

– Я же сказал: "АКМ", а не "АКСУ", – Гаркавый нетерпеливо посмотрел в сторону магазина.

– Во дают, вроде бы и Чечня далеко.

Впрочем... И сколько просит?

– Тысячу.

– Это недорого. Давай "винторез" купим! Прикинь, снайперский бесшумный автомат...

– Зачем? Сесть за хранение?

– Пригодится.

– Не пригодится, поехали. – Гаркавый выразительным движением положил руку на руль.

– Жмот! – обиделся Скитович. – Там, между прочим, и мои деньги есть.

– А на какие шиши антиквариат будем скупать? Появятся лишние – покупай хоть миномет, а сейчас не до этого.

– Ладно, – нехотя согласился тот, – я дом все равно запомню.

...К вечеру они возвратились в город.

Поездка и на этот раз оказалась удачной.

Им везло, как, впрочем, и полагается новичкам.

Раз за разом, с постоянством бильярдного шара, стремящегося в лузу, Новиков вновь и вновь мысленно возвращался к книге. Что-то тревожило его во всей этой истории. Каждой отдельно взятой частицей своей души он чувствовал себя эдаким усталым искателем алмазов, наконец-то добывшим особо крупный камень. Казалось – тысячи алчных и злобных глаз впились в счастливца...

"Совсем я что-то не того, – печально думал антиквар. – Социалистическая закалка, будь она трижды неладна. Разве ж нас готовили в миллионеры? Вот вам, пожалуйста, и результат – стоило столкнуться с настоящей "копейкой", и на тебе – чуть ли не до окопной болезни доходит.

Ничего, завтра разберусь с этим Гаркавым, и на дно..." Он несколько раз, ссутулясь, прошелся по комнате. "Насчет хозяина книги они скорее всего приврали – чемто, наверное, я их вспугнул, но сколько она может стоить на самом деле – для них все же темный лес. Это факт. – Лицо антиквара на миг посветлело. – Вид, правда, у этого парня волевой – такой просто так своего не отдаст..." Новиков поморщился. "Да и дружок у него не лучше. Тут нужна ювелирная работа... Фраер ты, Коля! – пронзила мозг совсем нежданная мысль. – Даже миллиона как следует спереть не можешь!"

Ему было тридцать восемь, и впервые за много лет он готов был расплакаться.

Кто знает, что такое синдром Мартина Идена, вряд ли удивится этому.

– А почему ты так легко согласилась пойти со мной в тот день? Гаркавый пристально посмотрел Лене в глаза.

Они сидели в уютном кафе с претенциозным названием "У Саши". На столике перед ними стояли полупустая бутылка "Мартини" и два широких бокала.

– Ты мне понравился, – не смутилась девушка. Длинные, красивые ресницы ее слегка дрогнули.

– А если все, кто понравится, будут тебе предлагать постель? Что тогда?

– Так не бывает, – Лена покраснела и отвела взгляд в сторону небольшой эстрады, на которой пожилой пианист с заплетенными в косичку волосами самозабвенно играл прелюдию Баха "Фа минор".

– Но это всегда подразумевается, – не отставал Гаркавый.

– Не будь занудой, повторяю: ты мне ОЧЕНЬ понравился.

– И сейчас еще ОЧЕНЬ?

– А разве не видно? – девушка посмотрела ему в глаза нежно и призывно.

– Я, если честно, слабоват в женской психологии.

– Не комплексуй – у тебя с этим все нормально. Особенно с сексологией...

Гаркавый легким касанием губ дотронулся до уголка ее рта:

– Мне с тобой хорошо, давай за это выпьем.

Они пригубили вина.

– Расскажи мне, если можешь, подробнее, чем вы занимаетесь с Димой, неожиданно попросила Лена и сделала вид, что приготовилась слушать.

– Тебе это нужно?

– Да, – уверенно ответила она.

– О, это печальная история о двух рыбаках, решивших словить золотую рыбку...

– Я же серьезно, – обиделась Лена.

– Хорошо. Мы с ним занимаемся антиквариатом, притом самым банальным образом: покупаем его, а затем продаем, – как на духу выдал Гаркавый.

– Значит, в музее ты говорил правду?

– А ты разве сомневалась?

– Нет, но если честно, это как-то с трудом вяжется с твоим... имиджем, что ли.

– Я сам себе удивляюсь – так круто повернулась жизнь, – задумчиво проговорил он. – Просто был момент, когда мне позарез нужно было чем-то заняться, чтобы выбраться из душевного и финансового кризиса. Другого тогда Бог не дал – видно, судьба... – Гаркавый вдруг улыбнулся. – Зато, если заработаю миллион зеленых, – вылечим твою маму и на Багамах позагораем.

– Шутишь?

– Верю.

...Во втором часу ночи они вышли из кафе хмельные и счастливые. На улице было свежо и безлюдно.

– Куда? – прижавшись всем телом к Сергею, спросила девушка.

– Ко мне.

Поцеловавшись, они остановили такси. Ночной город приветливо подмигивал счастливой парочке огоньками рекламы.

Едва переступив порог, Гаркавый страстно обнял девушку...

Утром чуть свет Лена осторожно разбудила его.

– Мне пора – брату на работу, – чуть слышно шепнула она на ухо.

– Вечно тебе нужно спешить, – так же тихо сказал Гаркавый и легонько сжал ее руку – ему не хотелось оставаться в одиночестве.

– Вот стану твоей женой, тогда... – девушка, зардевшись, замолчала.

– А это идея! – он притянул ее к себе и поцеловал в щеку. – Я всегда говорил, что ты – прелесть.

– Пусти – опоздаю, – освободившись из объятий, Лена подошла к зеркалу. – Ничего себе страсти-мордасти! – пошутила она, глядя на свои припухшие от поцелуев губы.

– Обожди, – Гаркавый встал. – Я хочу подарить тебе одну вещицу. – Он протянул девушке золотой старинный крестик на тонкой ажурной цепочке. Чтобы не забывала меня...

– Какая прелесть! – девушка тут же украсила подарком шею. – Спасибо... – она встала на цыпочки и чмокнула Сергея в щеку. – Разве ж я могу тебя забыть? Такого...

Проводив Лену, Гаркавый позвонил Новикову. Тот их уже ждал.

– Через часик будем, – пообещал Гаркавый и, положив трубку, отправился готовить завтрак.

Минут через тридцать в квартиру ввалился Скитович.

– Ну как там антиквар – не свалил с нашей книгой? – вместо приветствия спросил он.

– Уже ждет, – успокоил Гаркавый.

– Поехали?

– Я еще не успел попить чаю. Составишь компанию?

– Только недолго.

– Успеем, – Гаркавый, махнув рукой в сторону дивана, подался на кухню. – Тебе какой? – донеслось оттуда.

– У тебя что, на выбор? – Скитович расслабленно плюхнулся на мягкое сиденье. – Куркуль...

– Есть цейлонский, есть кенийский.

– Цейлонский.

– Зря, кенийский лучше.

– Тогда кенийский.

Гаркавый принес поднос с дымящимся напитком.

– Как в ресторане, – удовлетворенно заметил Скитович.

Гаркавый слегка покачал чашку, наблюдая, как чай меняет глубину окраски.

– Обрати внимание, какой у него цвет: красноватый и слегка золотистый...

– Цвет как цвет, – пробубнил Скитович, заглянув в свою.

– Ну, не скажи. Ты просто никогда не приглядывался к тому, что пьешь.

– Зачем?

– Все должно стремиться к совершенству, – Гаркавый сделал маленький глоток ароматного напитка.

– Все должно стремиться к удовольствию, – поправил Скитович.

– Ты что, гедонист? – Гаркавый с любопытством посмотрел на друга.

– Не понял...

– Ну, человек, который живет ради удовольствий.

– А разве кто-то живет ради другого?

– Ради детей, например, живут.

– А разве это не удовольствие?

В воздухе зависла пауза.

– Сколько будем просить за книгу? – не найдя, что ответить, перевел Гаркавый разговор в другое русло.

– Речь шла о пяти тысячах.

– Мне кажется, это мало.

– С каких это пор?

– С таких. Чувствую, она стоит значительно больше. Интуиция подсказывает...

– Большой кусок рот ломит, – Скитович отставил пустую чашку, – и еще вопрос, кому ее продать дороже.

– Есть же какие-то аукционы, наконец.

– Усложняешь ты все.

– Ладно, сориентируемся на месте, – Гаркавый взял сумку с товаром, поехали.

В машине, вспомнив о сделанном Лене подарке, Гаркавый достал бумажник.

– Хочешь обижайся, хочешь нет – я вчерашний крестик из Леонполья подарил Лене.

– Подарил, так подарил, – спокойно отреагировал Скитович. – Я, может, на твоем месте тоже бы так поступил.

– Вот твоя доля, – Гаркавый сунул в карман другу сто долларов, – будем считать, что я его у нас купил.

– Уж не жениться ли собрался?

– С чего ты взял? – смутился Гаркавый. – Просто подарил и все...

– А если бы и на самом деле так, что тут такого, – задумчиво сказал Скитович.

Новиков чрезмерно суетился, принимая гостей.