Текст книги "Соло для 'калаша'"

Автор книги: Сергей Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– А нельзя, чтобы кто-нибудь из ваших ребят месяцок со мной рядом побыл?

Пожил у меня, точнее, – наконец робко попросил он. – Я на "общее" уделю, сколько скажете... хоть сию минуту.

– У меня не охранное агентство! – резко сказал Тихий и обвел глазами комнату. – Сам видишь, как живу. А нашего брата, кстати, постреливают не меньше...

Действительно, кроме железной входной двери, квартира вора ничем не отличалась от обыкновенного городского жилища: простенькая обстановка, ни решеток на окнах, ни глухих жалюзи.

– Вас не тронут, – неожиданно для себя робко сказал гость.

– Много ты знаешь, сопляк... – вор пустил кольцо дыма, – молодежь нынче не хочет жить по старым воровским законам... – он замолчал, не стал вдаваться в подробности, чем ему это грозит.

– И все же, Петр Сергеевич, – вкрадчиво произнес антиквар, глаза его при этом смотрели заискивающе, – неужели у вас не найдется парня, который мог бы пожить у меня некоторое время... пока это все не уляжется?

– Ну и зануда ты, Николай, – Тихий задумался. – Ладно, не метай икру постерегут тебя мои ребята. – Он встал. – Завтра пришлю тебе одного, кличка Кабан. Прими парня как следует. Он отработает.

– Спасибо, Петр Сергеевич, – антиквар пожал узкую и сильную ладонь, буду ждать.

– И вот что я еще тебе посоветую, – на прощание сказал вор, постарайся в ближайшее время не обзаводиться новыми клиентами. Успеешь еще нахапаться...

Игорь Климов, а попросту Клим, дремал, откинув голову на спинку сиденья.

Оглушенный транквилизаторами, он порою что-то мычал во сне: сердито и громко. Стрема при этом морщился, как от зубной боли, и раздраженно толкал того в бок. Клим замолкал, но ненадолго.

За окнами машины проплывали шикарные подмосковные особняки. Стрема вел машину осторожно, напевая под нос слова некогда популярной песенки: "А я девушек люблю, всех их вместе соберу...".

Конец путешествия был не за горами, и предвкушение вырисовывающегося отдыха значительно прибавляло оптимизма.

– Что, приехали? – наконец очнулся Клим, когда машина резко затормозила у светофора.

– Потерпи, немного осталось, – Стрема посмотрел в зеркало, – уже Кольцевая.

– Пора бы, – Клим потянулся, – спина совсем задеревенела.

– Задеревенеет – четыре часа как мешок с говном болтался. Еще мычал, как бык...

– Может, я что-то гениальное хотел сказать, – Клим приоткрыл окно и закурил. – Мысли из буйной головы на волюшку перл и...

– Из тебя только одно может переть... – Стрема криво усмехнулся.

– Что!? – в голосе Клима послышалась угроза. Он сжал кулаки и всем телом повернулся к напарнику. – Повтори, что ты сказал, подлюга!

– Не мешай, – Стрема посигналил выскочившей на дорогу собаке; та, от неожиданности присев на задние лапы, заюзила по асфальту. – Черт! – он еле успел отвернуть машину. – Поразводили зверюг...

Клим моментально остыл и, откинувшись на спинку сиденья, мечтательно процедил:

– Оторвусь сегодня на всю катушку. – Он посмотрел на часы. – Как сейчас сделаем?

– Заедем сначала ко мне, выгрузим барахло, а потом к Петровичу: пусть забирает орден и рассчитывается, – Стрема скосил глаза на дружка. Только, думаю, пора тарифы увеличивать – не мух бьем. Такая работенка нынче в цене поднялась. Орденок-то тысяч сто потянет – на цепи, сохранность идеальная...

– Потянуть-то потянет, вот только цена с Петровичем оговорена. – Клим зашелся в приступе тяжелого кашля. В свои тридцать он уже успел изрядно подорвать здоровье.

– Но старика грохать мы не договаривались, – сказал Стрема, подождав, когда напарник успокоится. – Говорил, Божий одуванчик, "ствол" увидит все и выложит... как бы не так. Еле ноги унесли.

– Да, за "жмурика" мог бы и добавить: добавил же за того, из Пскова, Клим сплюнул мокроту на коврик под ногами. – Мудак жадный...

– Короче, говорим: пять "кусков" на бочку, и никаких. Хватит задарма ишачить.

– С Петровичем лучше не ссориться.

– Такие, как мы, на дороге не валяются, – Стрема явно настроился получить за работу значительно больше, чем оговаривалось. – Пригрозим, что подадимся на вольные хлеба. Пусть немного понервничает.

– Плохие шутки, – заметил Клим.

– Знаю, – не отступал Стрема.

– Если честно, я тоже так думаю, – Клим последний раз затянулся и выбросил окурок в окно. – Не каждый согласится рисковать за такие крохи, но...

– Что "но"?

– Но зато Петрович вытянет нас из каталажки, если что. А это, я тебе скажу, немалого стоит.

– Уверен, что вытянет?

– Он же обещал, да и связи в ментовке у него, однозначно, неплохие сам знаешь, скольких он их почти задаром через свою фирму похоронил.

– Я никому не верю, – Стрема вдруг насторожился – впереди на дорогу выбежал милиционер и замахал жезлом, – а этому что еще нужно? – Он плавно притормозил. – Может, рванем, пока не поздно? – покосился он на дружка.

– Чего нам бояться? – Клим застегнул джинсовую куртку. – Не станет же он нас обыскивать. Тормози, если у него рация, то все равно не уйти.

Машина остановилась.

– До поста ГАИ подбросьте, – запыхавшись, попросил молодой сержантик, заглянув в салон.

– Садись, – как можно спокойнее сказал Стрема.

Клим тотчас перебрался на заднее сиденье. "Восьмерка" плавно двинулась.

– Не из Смоленска едете? – поинтересовался нежелательный пассажир.

– Из Вязьмы, – глухо сказал Клим, – а что?

– Просто так... – милиционер заглянул в потрепанную записную книжку и беззвучно зашевелил губами, заучивая чтото наизусть.

"Ориентировки!" – догадался Клим, и рука его машинально потянулась к шелковому шнурку, втянутому в спортивные брюки.

– Денек будет хороший, – спокойно заметил Стрема.

– А? – сержантик встрепенулся.

– Денек, говорю, будет хороший, – повторил Стрема.

– Ах, да... – милиционер вновь уткнулся в блокнот, – хороший...

– Черт! – Стрема, слишком поздно заметив глубокую выбоину в асфальте, резко затормозил.

Машину сильно тряхануло. Под сиденьем милиционера звонко звякнул металл.

– Тут у вас что-то... – Сержантик согнул голову, заметив выкатившуюся изпод сиденья старинную серебряную чашу. – Интересно... – потянулся он к ней.

Клим быстро огляделся: на шоссе поблизости машин не было. Выдернув шнур, он молниеносно перехватил им шею милиционера и что есть силы потянул концы в стороны. Tот попытался привстать, схватился руками за горло и тут же обмяк всем телом.

– Чехлом прикрой его! Чехлом... – просипел Стрема, ища глазами ближайшую стройплощадку или пустырь. – Сука, куда ты смотрел, когда перебрасывал шмотки?

Клим, додушив сержантика, судорожно содрал с заднего сидения чехол. Его колотило. Откинув спинку переднего, он потянул милиционера за обмякшие плечи на себя. Посиневшее, недавно еще живое молодое лицо белками закатившихся глаз уставилось вверх. Клим поспешно накрыл его плотной бордовой тканью...

Через полчаса, вынырнув из-за забора брошенной стройки, бежевая "восьмерка" продолжила свой путь.

Офис похоронной фирмы "Реквием" находился в центре Москвы, в Кольчужном переулке, и занимал весь первый этаж угрюмого серого дома дореволюционной постройки. Недавно фирма отпраздновала свое семилетие, и теперь ее служащие трудились над тем, чтобы сделать задел, как минимум, еще лет на семь. Гробы разной комфортности и долговечности заказывались у зарубежных партнеров, разрабатывались отечественными дизайнерами, а сколачивались в подсобных цехах некогда могучих воеданх заводов; апробировались новые образцы урн для праха, все больше входящие в моду; отбирались лучшие из специальных косметических средств для макияжа покойникам и многое-многое другое.

Люди жили и умирали по-разному; поразному их и хоронили. Все эти годы за действом погребения внимательно следил директор фирмы Олег Петрович Ладис: худощавый сорокасемилетний мужчина невысокого роста, психически неуравновешенный, но не глупый.

Постоянно наблюдая за тем, как успокоенные уходом от земных забот старики и старушки, да и люди более молодого возраста, скрываются под крышкой гроба, он с содроганием представлял себя на их месте.

Хоронить людей – дело доходное, но это мизер по сравнению с теми деньгами, что окружают саму смертълОбстоятельства смерти и завещания, убийцы и наследники, родные и чужаки, богатство и нищета – от всего этого просто несло шальной наживой. Три дня погребения, размноженные и наложенные друг на дружку, были для Ладиса хлебом с порядочным куском масла.

– ...Я вас не просил его убивать! – Ладис сидел в своем шикарном кабинете в компании Клима и Стремы, двадцать минут назад заявившимися в офис. Речь шла о старике антикваре. О милиционере же, чтобы не навлекать на себя лишних неприятностей, они решили промолчать.

– И вообще, не много ли за последнее время крови? – директор хмуро посмотрел на Клима. – Это все твои штучки, Игорь.

Привык там, на Кавказе, чурок стрелять почем зря. Здесь так нельзя... в конце концов.

– А я к вам не набивался, – раздраженно заметил Клим и смахнул ладонью капельки выступившего на лбу пота. – Не нравлюсь – поищите другого.

– Нужно будет – поищем! – Ладис смерил взглядом бывшего наемника. Свято место, к твоему сведению, пусто не бывает.

– Может, у вас на него и очередь имеется? – злорадно поинтересовался Клим, зная, что директор блефует.

– Тебе не доложил, – Ладис нервно хрустнул пальцами, – недельку пока можете отдохнуть, – перевел он разговор в другое русло.

– Петрович, – Стрема, раздувая, как бык, ноздри, полез в карман за сигаретами, – надо бы добавить за работу – я за "кусок" больше рисковать не намерен. Да и Клим тоже. И так уже два года за крохи ишачим. Вдобавок эти старьевщики уже учуяли неладное: мир слухами полнится, да и газетенки нашу работу размалевывают как могут, – он повертел в руках сигарету, но прикуривать не стал. – Опасно работать стало... Уголовные авторитеты тоже забеспокоились – хлеб у них отбиваем, репутацию портим, а с ними шутки уж точно кое-чем пахнут.

– Волков бояться... – директор поднес к лицу Стремы зажигалку.

– При чем тут "бояться"? – тот глубоко затянулся. – Когда знаешь, за что рискуешь, – это одно, а когда невесть за что – совсем другое.

– Как "невесть за что"? – возмутился Ладис. – Кто тебя, доходягу, можно сказать, на улице подобрал, обул, одел? Дядя? А машину кто купил? Квартиру упаковал, девочки каждый день разные...

– Машину я не на себя гроблю, – злобно огрызнулся Стрема, скулы на его лице побелели, – а девочки по нынешним временам не такая уж и роскошь.

– И сколько вы хотели бы получить? – директор грудью навалился на стол. – А?

– По два с половиной "куска" на брата, – Стрема тайком глянул на дружка: тот равнодушно рассматривал ногти, руки его мелко дрожали.

– Морда не треснет?

– Не треснет.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Ладис, – не в моих правилах изменять условия договора, но... – он бросил взгляд на сверкающий бриллиантами орден, – так тому и быть. Получите и на сей раз компенсацию за сложность. Довольны?

– За меньшие бабки мы вообще больше никуда не поедем, – наконец вмешался Клим. – Отныне два с половиной "куска" – тариф, плюс каждый раз за сложность.

– Это грабеж, – попытался отвертеться директор.

– Это по справедливости.

– Ладно, уговорили, – Ладис, немного поколебавшись, положил орден в сейф и извлек оттуда пачку стодолларовых купюр. На глаз располовинив пачку, он протянул деньги Стреме. – Считай.

Тот деловито смочил слюной палец и быстро начал пересчитывать купюры.

В стопке их оказалось ровно пятьдесят.

– Фокус? – удивленно спросил Стрема.

– Опыт, – соврал Ладис. Он никогда не работал в банковской сфере и располовинил пачку случайно. – Советую деньгами особо не сорить, – на всякий случай предупредил он, – а то я вас знаю.

– Разберемся как-нибудь сами, – Стрема передал Климу его долю. – Куда в следующий раз?

– Не спешите, – директор подошел к окну и выглянул на улицу. – Теперь к операциям будем готовиться более тщательно, – он опустил жалюзи. – Шума вы уже наделали предостаточно, прете напролом там, где можно было бы обойти. Старика нужно было связать, а затем уж обрабатывать. То, что он на ладан дышал, не давало гарантий невозможности рывка. Вот он и рванул по своей финишной... Люди – живучие твари, сколько живу, в этом убеждаюсь. – Ладис расстегнул ворот рубашки и включил вентилятор. – Ко мне в производство поступают не от насморка. Вон, на прошлой неделе хоронили одного: семь пулевых ранений, и все, говорят, смертельные, а он по лесу еще полкилометра прополз. Да что там говорить, порой диву даешься.

– Лопухнулись, – признался Клим. – Жанна без проблем охранника из квартиры выманила, вот мы и обрадовались.

Думаем, теперь старика сделать, как два пальца обоссать. Как всегда, дыма в замочную скважину пустили, звоним – пожар, мол. Старик забеспокоился, дверь-то и открыл. А у него этажом выше еще один охранник живет, и звонок к нему выведен.

Старикан скумекал, что к чему, и к кнопке... Тут я его и подстрелил, прямо в сердце попал. – Клим криво усмехнулся.

– А нужно было опередить, – поучительным тоном сказал Ладис, – в Пскове ведь была почти аналогичная ситуация! Не делаете вы выводов, смотрю.

– Какие, к черту, выводы?! – неожиданно взорвался Клим. – Доли секунды все решали! – Лицо его нервно задергалось. – Выводы, бля.

– Нервы, – директор внимательно всмотрелся в Климовы зрачки, – надо тебе, Игорь, нервишки подлечить, а ты все гадостью разной травишься. Ломает небось?

– Да так... – замялся Клим. Всплеск агрессии в нем моментально сменился апатией.

– Игорь, Игорь... – директор озабоченно вздохнул, – орден-то хоть легко нашли?

– Минут пять пришлось повозиться. Но опыт есть опыт, – хвастливо сообщил Стрема. Неожиданно легко разрешившийся финансовый вопрос его заметно взбодрил.

– На гаишников с какими номерами напоролись? – Ладис открыл записную книжку.

– Белорусскими.

– Хорошо, эти вычеркиваю. В следующий раз получите латвийские. Все. Пока можете отдыхать. – Ладис нажал кнопку под крышкой стола. – Оленька, сказал он вошедшей секретарше, – проводите молодых людей и зайдите потом ко мне.

Ольге Севериной было девятнадцать лет. Не очень красивая, но плотненькая, пышущая здоровьем, сексуальная – она рано поняла, что, с умом эксплуатируя свои достоинства, добьешься в жизни многого, и, нужно отметить, до сих пор ей это удавалось. "Если почаще раздвигать ноги, то можно добраться до края света", – любила повторять она слова одной киногероини. При этом ноздри ее хищно раздувались...

– Оленька, – Ладис, как только девушка вошла, запер за ней дверь, – как тебе твой новый авто? – Неделю назад он подарил девушке изящную спортивную модель "БМВ", чем привел ее в неописуемый восторг

– Кайф! – глаза Ольги озорно блеснули. – Обставляю всех, как надо быть! – похвасталась она.

– Ты поосторожней, – Ладис вплотную придвинулся к секретарше, – я же за тебя волнуюсь, – он погладил ее по бархатистой щеке

– Не надо, Олег Петрович! – Ольга отстранилась Глаза ее лукаво прищурились. – Мы же договаривались, что вы не будете...

– Оленька, я по тебе соскучился, – директор насильно обнял ее за талию и взволнованно зашептал. – Ну последний разок... ты же знаешь, я отблагодарю, я одинок...

В свои сорок семь Ладис так и не обзавелся семьей – до сорока все как-то не складывалось, а после он просто перестал помышлять об этом.

Возбуждение его нарастало, и, запустив руку под юбку девушке, он стал подталкивать ее к дивану.

– Я недолго, – уговаривал он, – минуточку, и все...

Ольга уже два года была любовницей Ладиса, и все два года делала вид, что настроена разорвать эту связь, что директор принимал за чистую монету и не скупился на щедрые подарки.

– Опять "с усиленным обжимом"? – Ольга неохотно стала расстегивать юбку.

– Оленька, ты же знаешь мою слабость, – Ладис нервно шарил рукой по ширинке, – вот... – он высвободил из одежды бурно цветущий стебель, сейчас, сейчас... – он обильно смочил слюной орудие похоти и коричневое дно ущелья между ягодицами партнерши, – сейчас... – стал медленно входить вглубь. – Не больно?

– Давай скорей! – девушка перешла на "ты". – Я сегодня "по большому" не ходила.

– Ничего, ничего. – Ухватив Ольгу за талию, он раз десять дернулся туда-сюда и, содрогнувшись всем телом, тоненько застонал.

Девушка сжала руками ягодицы и, медленно отстранившись, плюхнулась на диван.

– Вы бы подмылись, Олег Петрович, – Ольга натянула юбку. – Пардон, но я ведь не знала, что вам именно сейчас приспичит.

– Все хорошо, – директор уже выходил из состояния оцепенения, хорошо... – смешно передвигая спутанные приспущенными брюками ноги, он просеменил к секретарше. – Вытри... – он выразительно опустил глаза вниз.

Ольга нехотя достала носовой платок и брезгливо провела им по сморщенной плоти.

– Ты говорила, что присмотрела себе перстенек с бриллиантом? – вяло поинтересовался Ладис.

– Да, – девушка задвигала рукой энергичней, – такой уж красотуля...

– Сколько?

– Тысяча.

– Как ты быстро привыкла к хорошим вещам, – директор натянул брюки, – а была такой скромницей...

– Было у кого поучиться, – Ольга, держа платок за самый угол, брезгливо бросила его в корзину для мусора.

– Я тебя насильно в постель не тянул.

– Знаю, – она жеманно чмокнула Ладиса в щеку. – Мне идти?

– Иди. После работы заедем в ювелирный.

Ольга, покачивая бедрами, вышла "И что я в ней нашел? – подумал директор – Шлюха шлюхой, а я на нее такие деньги трачу Правду говорят седина в бороду – бес в ребро. – Он несколько раз прошелся по кабинету – А может, действительно это я ее такой сделал? Чушь!

Все они такие!"– убежденно ответил он сам себе.

Глава третья

Гаркавый впервые шел к Лене домой.

За последнее время он заработал столько, что вполне мог осчастливить собой на вечер любой принявший его дом. Руку его тяжело оттягивал красочный полиэтиленовый пакет с угощениями.

Лена жила неподалеку – за три квартала, в серой пятиэтажной "хрущевке" Вот уже почти полгода они изредка встречались, но Гаркавому никогда раньше не приходило в голову набиваться к девушке в гости. Во-первых, он ужасно не любил наносить визиты, а во-вторых, зачем9 По правде, даже сейчас ему казалось, что он поступает опрометчиво, но что-то необъяснимо волнующее, проснувшееся в нем во время их последней встречи будто подталкивало в спину.

Легко поднявшись на четвертый этаж, Гаркавый несмело позвонил. Из глубины квартиры тотчас послышались торопливые шаги.

– Я думала, ты уже не придешь, – девушка слегка смутилась, – проходи.

– Вот, по дороге в магазин зашел, – Гаркавый протянул пакет – Вам с мамой

– Спасибо – Лена покраснела. В стенах своего дома она выглядела совсем ребенком, нежным и беззащитным. – Раздевайся, я тебя сейчас с ней познакомлю. – Подождав, пока гость снимет обувь, она, ласково улыбаясь, увлекла его за собой в комнату.

Резкий запах лекарств ударил Гаркавому в нос, едва он переступил порог комнаты. Он невольно замер, но, быстро справившись с собой, сделал несколько шагов вперед.

– Проходите, не бойтесь, – с кресла-качалки, стоявшего у окна, на него смотрели печальные глаза миловидной и совсем еще не старой женщины.

– Мама, это Сергей, мой знакомый, – девушка слегка подтолкнула его вперед.

– Светлана Ивановна, – представилась женщина слабым грудным голосом, я рада, что у моей дочери появился знакомый, не чурающийся навестить наш дом.

– Мама... – Лена укоризненно посмотрела на мать.

– А разве я не права? – мягко поинтересовалась женщина.

– Светлана Ивановна, – на Гаркавого эта хрупкая, больная женщина произвела приятное впечатление, – я много наслышан о вас и хочу заверить: ваша дочь редкая умница.

– Девушки сейчас так ветрены, – мать внимательно посмотрела на них обоих.

– Молодежь во все времена была ветреной, – осторожно возразил Гаркавый.

– Ну не скажите, мы в свое время...

– Мама, – девушка умоляющим голосом перебила мать, – давай не будем об этом!

– Хорошо-хорошо, – женщина утвердительно кивнула. – Сама знаю, что не права: просто никак не могу свыкнуться с тем, что ты у меня уже совсем взрослая.

– Светлана Ивановна, Лена! – Гаркавый добродушно улыбнулся. – Я предлагаю поговорить обо всем этом за чашкой чая – мне хотелось бы как-то закрепить наше знакомство, что ли... – он вдруг смешался. – Лена говорила, что в вашем доме не употребляют спиртного, так я прихватил с собой сладости, фрукты... – вконец сконфузившись, словно школьник, запутавшийся в ответе, доложил он матери девушки.

– Вы еще не разучились стесняться? – с улыбкой заметила женщина.

– Да, – честно признался Гаркавый.

– Мило.

– Мама, ты его совсем замучаешь, – девушка дотронулась до его руки, мы пойдем на кухню похозяйничаем, а ты, мам, пока тут не скучай.

Мать одобряюще кивнула.

На кухне они поцеловались. Гаркавый нежно прижал к себе девушку, такую неЪжиданно домашнюю и заботливую.

– Я не думал, что дома ты выглядишь так... – шепнул он ей на ухо.

– Как? – девушка смущенно одернула простенькое домашнее платье.

– Потрясно.

– Ты шутишь? – она слегка отстранилась.

– Ни в коем случае, – Гаркавый вновь притянул ее к себе. – Ты сейчас такая... уютная, что ли, – с трудом подобрал он нужное слово.

Засвистел закипевший чайник.

– Пошли, – Лена мягко освободилась из объятий, – у нас ведь сегодня гость...

– Я помогу, – Гаркавый схватился за фучку чайника и тут же отдернул руку.

– Горячо? – девушка засмеялась. – Иди, я сама.

Гаркавый, прихватив поднос с чашками, подался в комнату.

Во время чаепития он тайком всматривался в лицо матери и, несмотря на его болезненность, находил в чертах легкое, едва уловимое сходство с дочерью: те же серые глаза, привычка хмурить брови, манера смеяться. Почему-то с этими женщинами ему было легко и просто. Может, это являлось прямым следствием его временного материального благополучия? Так или иначе, в Гаркавом вдруг проснулся мужчина в роли кормильца и защитника. Непривычное и слегка будоражащее душу состояние приятно волновало его. "Пора подумать о семье", – сделал он неожиданный для себя вывод.

– Вы, нужно думать, не женаты? – спросила женщина, словно прочла его мысли.

– Не успел... – замялся Гаркавый и посмотрел на Лену.

Девушка покраснела:

– Мама, Сергей не свататься пришел.

– Я понимаю, – женщина устало опустила голову, – понимаю...

Лена как-то виновато поежилась.

– Ей пора отдохнуть, – чуть слышно шепнула она.

Они перешли в соседнюю комнату.

– Это комната брата, – повеселев, пояснила Лена и подтолкнула гостя к дивану. – Присаживайся.

– Он на работе?

– Ага, – девушка обняла Сергея за шею и уткнулась лицом в плечо. – Я рада, что ты к нам пришел. После того как нас оставил отец, ты первый посторонний мужчина в нашем доме.

– Он что, умер?

– Нет, что ты, просто ушел к другой женщине. Когда мне исполнилось шестнадцать...

– Навещает?

– Иногда. Деньги приносит, лекарства... Он неплохой человек, вот только попал под "каблук".

– Той?

Девушка кивнула.

– И что, у матери никаких шансов на выздоровление?

– Периферический паралич. У нас это не лечится. По крайней мере, в нашем случае. Мы уже свыклись: здоровые порой не менее несчастны.

– Да, все относительно.

– Относительно в ломбард? – с печальной улыбкой пошутила Лена.

– Не только. – Гаркавый по достоинству оценил горькую иронию девушки.

– Я так устала... спасибо за деньги, – Лена покраснела. – Знаешь, я над ними всю ночь проревела. Вот, думаю, дожила.

Но ты ведь не покупал меня? – она вопросительно посмотрела Сергею в глаза.

– Мне хотелось тебе помочь, а открыто сказать об этом я как-то не решился, – он крепко прижал девушку к себе. – А теперь мне этого хочется еще больше.

– А тебе... это нужно?

– Мне кажется, да. Есть возражения?

– Наследство, что ли, получил? – попыталась отшутиться Лена.

– Скорее, жилу откопал.

– Это как-то связано с иконописью?

– И с нею тоже, – он поцеловал девушку в губы. – Но не только...

– Пожалуйста, руками ничего не трогать, – Новиков с интересом рассматривал невзрачного парня, которого, как и обещал, прислал ему Тихий. Кличка Кабан никак не вязалась с внешним видом охранника, худощавая мальчишечья фигура, тонкие, в татуировках, руки, бегающие по сторонам глаза... – Спать будете на раскладушке в кухне; днем можете читать, смотреть телевизор, но, еще раз повторяю, ничего не трогать руками.

– Как скажете, – Кабан обнаружил кроткий нрав, что вполне соответствовало его облику.

– Еду для вас будут привозить из частного ресторана – с хозяином я договорился, так что располагайтесь. И еще... – антиквар замялся, постарайтесь, если сможете, не... "ботать по фене". Я правильно сказал?

Гость кивнул.

– Не переношу, понимаете ли, этого вашего языка... Договорились?

– Угу, – Кабан, с любопытством оглядываясь, прошел в гостиную. – Я могу осмотреть все комнаты?

– Пожалуйста, мне от вас скрывать нечего, – подтвердил хозяин с преувеличенной радушностью.

Кабан не спеша обошел квартиру, выглянул во все окна, осмотрел запоры на входной двери и, удовлетворенный осмотром, вопросительно посмотрел на антиквара.

– Располагайтесь пока в гостиной... как вас?

– Слава. Зовите меня Славой.

– Располагайтесь в гостиной, Слава, а вечером мы обустроим вас на кухне, – Новиков немного стушевался. – Это не очень удобно, но, как видите, места у меня немного.

– Ничего, как-нибудь, – охранник плюхнулся на диван, – мне не привыкать.

– Вот вам, чтобы не скучали, – антиквар протянул Кабану дистанционный пульт от видеодвойки "Сони". – Кассеты в тумбочке под телевизором – я пока поработаю в соседней комнате.

– Валяйте, – охранник уткнулся в экран.

Хозяин еще с минуту постоял в нерешительности и, больше ничего не сказав, вышел. Как только дверь за ним закрылась, Кабан закинул ноги на диван и, похлопав ладонью по обивке, откинул голову на мягкую боковину.

Вот уже почти час Новиков в задумчивости сидел над свежим номером "Комсомольской правды", раз за разом пробегая глазами заметку под названием "Убийство коллекционера". "...В своей квартире по улице Кутузова найден труп старейшего в Смоленской губернии коллекционера Балашова Игоря Александровича. Как свидетельствует медицинская экспертиза, смерть наступила от огнестрельного ранения сердца. Среди похищенных вещей жемчужина коллекции – орден Андрея Первозванного на золотой праздничной цепи. Исчез также ряд менее ценных предметов..."

"Смоленск, – антиквар мысленно представил географию преступлений, – это не так далеко, хотя что сейчас может быть далеко? Век скоростей, – он потер висок, – кто мог знать о богатстве Балашова? А о моем? – вновь тупо кольнуло в сердце. – Может, пока не поздно, арендовать пару банковских сейфов?"

Новиков достал из стола небольшой бархатный футляр и, открыв, положил перед собой на стол. Это была брошь в виде двух свисающих и переплетающихся между собой веточек с имитирующими листву бриллиантами. В основании веточки крепились к касту, удерживающему большой камень "чистой воды". "Фаберже был великим мастером, – подумал Новиков, рассматривая в лупу клеймо с двуглавым орлом и надписью кириллицей "К.ФАБЕРЖЕ", – но не гением..."

– Хозяин!

Новиков вздрогнул и накрыл брошь ладонью.

– Я могу пользоваться телефоном? – неожиданно появившийся в дверях Кабан не обратил ни малейшего внимания на замешательство хозяина.

– Пожалуйста, – антиквар облегченно перевел дух, – только не говорите долго – мне часто звонят.

– Угу, – охранник, шмыгнув носом, удалился.

"Пора менять страну, – сердце антиквара трепыхалось, как птица в клетке, – вечно здесь нужно кого-то бояться!"

Он положил брошь обратно в футляр и задумался: "Это болезнь – у меня приличное состояние, а я не гнушаюсь пустой старинной бутылки с пятидолларовым наваром".

Новиков несколько раз прошелся по комнате. Лики святых беспристрастно смотрели на него с развешенных на стенах икон.

"Эх, спустят меня когда-нибудь в унитаз!" – с горечью подумал он.

Придя от Лены, Гаркавый первым делом подался в ванную. Раз и навсегда усвоенная истина – чистоплотность способствует выживанию – неизменно толкала его к воде.

Минут двадцать он подставлял свое тренированное тело бодрящему потоку, наслаждаясь вливающейся в него свежестью. Все складывалось хорошо: деньги, секс, виды на будущее. Успех придал ему уверенности в своих силах, что уже само по себе могло служить гарантией успеха.

Он вновь подумал о Лене. Что-то происходило в их взаимоотношениях случайная связь получила продолжение, и это не отпугивало его, как бывало не раз в отношениях с другими женщинами...

Они познакомились еще зимой прямо на улице. Все произошло до банального просто, он сделал комплимент проходящей мимо смазливой девчонке, та отреагировала положительно. Минут пятнадцать они поболтали о том о сем и сразу пошли к нему домой...

"У меня не было лучшей сексуальной партнерши, – подумал он, и кровь, тут же обдав горячей волной лицо, забурлила ниже пояса. – Ну я стал прямо как мартовский кот... – Гаркавый перекрыл горячую воду, и ледяные струйки, иголками впившись в тело, сжали сосуды. Возбуждение спало. – Так-то лучше..." – облегченно вздохнул он.

...В комнате разрывался телефон. Гаркавый поднял трубку и сквозь отвратительный шум и треск с трудом разобрал голос Скитовича. Тот, судя по характерному комканию окончаний слов, был изрядно пьян.

– Серега, я тут с двумя блядями! – неслось сквозь шум. – Сейчас купим выпить и к тебе трахаться! Приготовься как следует!

– Ты что, может, еще на машине? – Гаркавый ни разу не видел друга сильно пьяным и сейчас лихорадочно соображал, что делать.

– Мы уже выезжаем! – в трубке прорезался женский смех.

– Димка! Алло! Димка! – На том конце провода послышались короткие гудки.

"Вот еще напасть..." – Гаркавый в растерянности присел на диван.

Ждать пришлось недолго. Сначала под окнами послышался долгий автомобильный гудок, затем громко хлопнули дверцы и вспыхнул женский смех.

Гаркавый поморщился, он был трезв и физически не мог разделить приближающегося веселья.

Зашелся в истерике дверной звонок...

– А вот и мы! – Скитович стоял в компании двух молоденьких девушек, вполне миловидных и свежих.

– Проходите, – Гаркавый учтиво поклонился, мельком осмотрев подружек.

Что ни говори, а во вкусе компаньону отказать было нельзя.

– Мальчики, нам бы пописать, – смешливо переглядываясь, прощебетали гостьи.

– Будьте как дома... – Гаркавый царственным жестом указал на дверь в туалет.

Девушки, взвизгнув, одна за другой порхнули в санузел.

Гаркавый вопросительно посмотрел на друга.

– Серый, я сегодня того... – Скитович громко икнул и протянул две бутылки хереса, – вот...

Выпроводить подвыпившую компанию представлялось делом весьма хлопотным, и Гаркавый, молча приняв бутылки, отправился на кухню.

Сливной бачок издал утробный звук, и тотчас гостьи с веселым шумом выпорхнули из-за двери. На вид им было лет по восемнадцать.

Скитович ринулся девушкам навстречу и, обхватив обеих за талии, увлек за собой.