Текст книги "Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных"

Автор книги: Сергей Демкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Причину трагедии установить не удалось. Поговаривали, что она была результатом диверсии завистливых конкурентов, надеявшихся таким способом заставить Мала Фишера отказаться от дальнейших поисков груза «Аточи».

Страшный удар не сломил упрямца Мэла. Прежде всего он распорядился об охране бронзовых пушек, которые извлек из глубин веков его сын.

– Дирк очень хотел, чтобы они попали в музеи, – впоследствии объяснил Фишер журналисту.

Затем он подготовил к работе еще более мощное судно, стовосьмидесятифутовый тендер, который сразу же доказал свою эффективность. Благодаря его винтам, мало чем уступавшим самолетным пропеллерам, расчистка дна пошла намного быстрее.

Лишь начавшиеся зимние штормы заставили Мэла Фишера объявить очередные каникулы. Впоследствии это стало привычным графиком: три-четыре месяца зимнего отдыха, а с приходом весны возобновление спасательных работ по подъему драгоценного груза «Аточи». Впрочем, выпадали недели и даже месяцы, когда стрелки магнитометров не подавали признаков жизни, а ныряльщики возвращались с пустыми руками. И если бы не настойчивость Фишера, «Трежер Сэлворз» наверняка свернула бы свои операции. Тем более что она вступала в полосу финансовых трудностей. Миллионы, которые Фишер добыл на дне, ушли на погашение кредитов и уплату налогов. Акционеры требовали выплаты дивидендов, а у него порой не было денег, чтобы купить горючее для поисковой флотилии.

Долгожданная передышка пришла летом 1980 года, когда аквалангисты напали на многообещающие следы в нескольких милях к востоку от предполагаемого места гибели «Аточи». Сильный всплеск магнитометра навел их на якорь и медный котел. Затем поблизости была обнаружена груда балластных камней, а также изделия из керамики и россыпь монет. Чуть дальше тянулась полоса дна длиной четыре тысячи футов, буквально устланная испанским золотом и серебром. Причем, судя по номерам на слитках, это был груз другого галеона – «Санта Маргарита». Его стоимость составила около 20 миллионов долларов, что позволило Фишеру на следующий год вновь вернуться к «Аточе».

Решающую роль тут сыграл археолог экспедиции Мэтьюсон. С первого дня он вел план-карту, на которую наносил каждую, даже мельчайшую находку. Подсчитав «трофеи» и изучив грузовой манифест «Аточи», Мэтьюсон пришел к выводу, что основная часть ценностей пока не обнаружена.

Минуло еще пять лет. И вот весной 1985 года ныряльщики вымыли обручи от бочек, 414 серебряных дублонов, 16 брошей с изумрудами и несколько золотых слитков. Восторгам не было предела. Зато потом в течение полутора месяцев не последовало ни одной находки. Неужели Мэтьюсон ошибся? Или же они отклонились в сторону от линии дрейфа «Аточи»? Эти сомнения не давали покоя не только Мэлу Фишеру, но и остальным членам экспедиции.

Утром 20 июля магнитометр поискового катера зарегистрировал наличие под водой значительной массы металла. Энди Матроски и Грег Уэрхем, дежурившие в тот день, не мешкая отправились под воду. На глубине восемнадцати метров Энди заметил на песке тусклые светлые пятнышки. Рядом высилась обросшая водорослями глыба, этакая подводная скала в миниатюре. «Откуда она взялась на ровном дне?» – удивился Матроски. Знаками подозвал товарища, у которого был ручной металлоискатель. Стоило Уэрхему поднести щуп к загадочной глыбе, как в наушниках раздался пронзительный вой. По выражению его лица Матроски догадался, что объект их интереса таит в себе какой-то сюрприз. На всякий случай он осторожно поскреб «камень» ножом. На коричнево-зеленом фоне заблестела узкая серебряная полоска. Для опытных ныряльщиков все стало ясно: то, что казалось обломком скалы, в действительности было нагромождением серебряных слитков.

Не удержавшись, прямо под водой Матроски и Уэрхем заключили друг друга в объятья. «Мы напали на коренную жилу!» – не сговариваясь, в одни голос прокричали они, как только вынырнули у борта подошедшего на всякий случай «Южного ветра». Это известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Расхватав маски и акваланги, все, кто находился на судне, горохом посыпались в воду.

Через час на палубе «Южного ветра» открылось расширенное заседание штаба экспедиции. Мнение, к которому пришли его участники, было единодушным: здесь, в сорока милях от Ки-Уэста и в десяти от Маркесас-Кис, лежала главная часть груза галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа». Причем судьба распорядилась так, чтобы его нашли ровно через десять лет, день в день, после трагической гибели троицы Дирка Фишера.

– В тот день больше никто не стал опускаться под воду. Мы еще раз помолились за близких всем нам людей, которые отдали жизни, чтобы приблизить этот успех. Ну а потом началась обычная рутинная работа, – вспоминает Мэл Фишер. – С утра до вечера мы поднимали слитки серебра. Их оказалось так много, что пришлось приспособить для этого проволочные корзины, позаимствованные в одном из универсамов Ки-Уэста. Когда позднее, уже в штаб-квартире нашей фирмы «Трежер Сэлворз», мы подсчитали «улов», то сами с трудом поверили результатам: 3 200 изумрудов, сто пятьдесят тысяч серебряных монет и свыше тысячи слитков серебра весом в среднем около сорока килограммов каждый. По самым скромным оценкам эти сокровища стоят более четырехсот миллионов долларов и являются самыми большими из всех, когда-либо поднятых со дна.

Глава третья.
ПИРАТСКИЕ СОКРОВИЩА

«ВЕСЕЛЫЙ РОДЖЕР» РЕЕТ НАД МОРЯМИ

Историки считают, что пираты появились одновременно с морским торговым судоходством. Еще до нашей эры легендарный Одиссей сталкивался в ними во время своих странствий. Настоящий «золотой век» пиратства настал с открытием Америки. Корабли с «веселым Роджером» – черным пиратским флагом с черепом и костями – можно было встретить везде. Но главной ареной их «подвигов» стало Карибское море и рассеянные по нему архипелаги Антильских островов, имевшие множество укромных заливов для якорных стоянок.

Выпустил же пиратского джинна из бутылки королевский двор в Мадриде. Дело в том, что Испания считала себя единоличной хозяйкой всех земель, расположенных к западу от пограничного меридиана, который был установлен договором о разделе колоний от 7 июля 1494 года. Поэтому испанский король решил полностью изолировать свои заморские владения от остального мира, чтобы обеспечить метрополии исключительное право на торговлю с ними.

Слухи о сказочных богатствах, которые потекли в Европу из Нового Света, вызвали зависть многих тогдашних монархов. Первым не выдержал французский король Франциск I. С его ведома и при высочайшем покровительстве в Карибское море вторглись французские пираты. Поскольку они действовали, можно сказать, «официально», в отличие от обычных грабителей с морских дорог, из называли «каперами» (от голландского «капер» – «морской разбойник»).

Особенно мрачную славу снискал пират-флорентиец на французской службе Джованни да Керраццано, прозванный испанцами Хуаном Флорином. Именно он перехватил первые два галеона с золотом и другими сокровищами, отнятыми у последних вождей ацтеков и инков Монтесумы и Куатемока. «Это был груз, превосходящий по своей ценности все, что до того времени перевозилось по воде, – свидетельствует французский хронист. – Пираты захватили изумруд величиной с кулак, ограненный в виде правильной пирамиды; золотые маски и украшенные золотом облачения жрецов; огромную серебряную змею и одежды из разноцветных перьев столь искусной работы, что казалось, будто они скроены из тончайшего шелка, а также тысячи золотых пластин и множество предметов огромной художественной ценности».

В числе других каперов большой известностью пользовался Франсуа Леклерк, державший в страхе испанцев на Эспаньоле, как тогда именовали остров Гаити, и в Пуэрто-Рико. Он разграбил беззащитные прибрежные поселения, напал на Сантьяго-де-Куба, а в 1555 году снарядил экспедицию из десяти кораблей и захватил Гавану. Восемнадцать дней каперы хозяйничали в городе и покинули его, обобрав жителей до нитки.

Не осталась в стороне и Англия, набиравшая морское могущество. Ее не устраивала лишь контрабандная торговля с испанскими колониями. «Королевские пираты», или, как их еще называли, корсары, начали совершать налеты на испанские гавани-форты, разбросанные вдоль побережья Центральной и Южной Америки. Причем в Англии им выдавались официальные грамоты, в которых указывалось, кто является врагом, а кто – союзником, и оговаривались условия дележа добычи. Обычно девяносто процентов получал корсар, а десять шли в королевскую казну.

Число английских корсаров и пиратов, оставивших кровавый след в бурной истории Антильских островов, столь велико, что перечислить всех просто невозможно. Достаточно назвать лишь некоторых, наиболее знаменитых и дерзких: Джон Хоккинс, Фрэнсис Дрейк, Томас Баскервилл, Уолтер Рэли. Немало галеонов с ценными грузами стало их добычей. А к середине XVI века английское пиратство в Карибском море достигло таких масштабов, что превратилось в настоящее бедствие для Испании. Шутка ли сказать, оно ежегодно наносило ущерб, исчисляемый суммой в три миллиона золотых дукатов.

Следующую страницу в истории пиратства в Карибском море написали буканьеры и флибустьеры, пришедшие на смену «королевским пиратам». Происхождение этих морских разбойников весьма любопытно. К началу XVII века коренные жители Эспаньолы – индейцы, не в силах терпеть безжалостную эксплуатацию испанских завоевателей, почти поголовно покинули остров. Вскоре на Эспаньолу, как на «землю обетованную», начали стекаться со всех концов Нового и Старого Света беглые матросы, преступники, жертвы религиозных гонений, потерпевшие кораблекрушение. Основным занятием этих пришлых людей стало скотоводство. У оставшихся на острове индейцев они научились заготавливать впрок мясо крупного рогатого скота без применения соли – продукта в те времена редкого и дорогого. Мясо разрезали на узкие длинные куски и обжаривали на медленном огне, в который подкладывали кости и шкуры убитых животных. Очаг, на котором таким способом коптили мясо, индейцы называли «букан», а поселенцы получили имя буканьеров.

Испанские законы запрещали всякую торговлю с иностранцами на территории колоний в Новом Свете. Это породило оживленную контрабанду на Карибах, которой во многом способствовали буканьеры: они снабжали контрабандистов отличным копченым мясом в обмен на ружья, свинец, порох, ножи. Испанцы неоднократно пытались выселить с Эспаньолы незваных гостей, подрывавших монополию их торговли. После прибытия туда в 1639 году большого карательного отряда буканьерам в конце концов пришлось покинуть обжитые места.

Они перебрались на соседний остров Тортуга и, предвидя возможные репрессии со стороны испанцев, создали свое войско, флот и казну, готовые в случае необходимости отстоять независимость. Островом управлял совет старейшин из числа опытных пиратских капитанов, нашедших на Тортуге надежное укрытие. Они-то и превратили маленькое государство охотников и скотоводов в вотчину морских разбойников. Основным занятием буканьеров стало не скотоводство, а грабеж «Золотого флота» Испании.

Со временем обитатели Тортуги взяли себе новое имя – флибустьеры (от голландского слова «фрипутер», что значит пират). Сначала колонисты-англичане переделали его в «фри бутер» – «вольные грабители», а затем выходцы из Франции придали ему окончательное звучание. Правда, свободолюбивые жители острова не считали себя пиратами в обычном понимании и всячески старались подчеркнуть, что таковыми они являются только по отношению к испанцам.

Географическое положение Тортуги облегчало флибустьерам нападения на «Золотой флот». Наветренный проход был воротами в Атлантику, которые галеоны не могли миновать. Огромные морские караваны растягивались в пути на многие мили. Этим пользовались флибустьеры, атакуя отставшие от конвоя суда на своих быстроходных бригантинах, корветах и барках. Причем больше четырнадцати пушек они на свои корабли не ставили, в основном ставка делалась на мушкеты и искусство абордажного боя.

Самыми видными предводителями флибустьеров были Легран, Эдвард Мэнофилд, Генри Морган, Джон Коксон, Эдвард Дэвис и Джон Кук. Под их руководством производились систематические налеты не только на испанские галеоны, но и на форты и гавани испанских колоний в Новом Свете. Наибольший урон Испании нанес Генри Морган, избранный вожаком в 1667 году. Уже следующей весной он буквально опустошил гавани Портовельо и Маракайбо. Тремя годами позже Морган высадился на восточном берегу Панамского перешейка, добрался до Панамы, сжег этот город и с грузом награбленного золота возвратился на корабль. За шесть лет этот флибустьер ограбил 22 города, 25 селений и 250 судов! Причем за разбойничьи «подвиги» английский король пожаловал ему дворянское звание и пост вице-губернатора Ямайки, которую пират сделал своей базой.

Но дни пиратской республики были сочтены. Англия наконец поняла, что такой союзник, как «вольница Тортуги», ей невыгоден. Ходили слухи, что на английских плантациях рабы тайно получают оружие с острова Тортуга. К тому же опасность восстания на Барбадосе и Ямайке превысила те плюсы, которые имели британские наместники за предоставление жителям Тортуги патентов, дающих право нападать на испанцев в открытом море. И когда в 1697 году Франция, а затем и Англия объявили флибустьеров вне закона, они превратились в обычных пиратов, были вынуждены покинуть Тортугу, Эспаньолу и Ямайку – и стали грабить не только испанские корабли, но даже захватывали без разбора любые купеческие суда – английские, французские, голландские, португальские. Эти пираты оставили баснословное наследство, в основном не востребованное до наших дней, – множество пиратских кладов.

ДЕЛО СЛУЧАЯ

Как свидетельствует статистика, значительная часть пиратских кладов была найдена случайно. Иной раз баловень судьбы не сразу и понимал, какое богатство буквально у него под руками. Так случилось с одним флоридским рыбаком в 1939 году. С небольшой глубины он поднял несколько тяжелых продолговатых камней: они понадобились ему для балласта. Позднее он спокойно выбросил их за борт. На дне лодки остался один камень, на котором старик молотком выпрямлял гвозди. Прошло два года. От частых ударов камень почему-то стал мягким и начал блестеть. И тут рыбака осенило: его «наковальня» вовсе не камень, а слиток чистого серебра. Рыбак едва не зарыдал от жалости к самому себе. Еще бы, ведь там, где он поднял слиток, таких «камней» была целая груда. Но ему и в голову не могло прийти, что это серебро с какого-нибудь пиратского судна, чьи владельцы решили не зарывать клад, а просто спрятать его на дне в укромной бухточке. Рыбак вспомнил, что находка была сделана где-то в лагуне возле рифов к юго-востоку от острова Пиджен-Кейс. Он избороздил все бухты и лагуны вдоль и поперек, но время стерло из памяти ничем не примечательное место, где рыбак доставал со дна балластные камни-слитки.

Лет тридцать назад в штате Нью-Джерси, на берегу Атлантического океана, в живописном загородном парке «Эсбари» рабочие рыли котлован под плавательный бассейн. И вдруг ковш грейфера подцепил какой-то плотный и тяжелый предмет, повредив его оболочку. Когда ковш поднялся, механик грейфера с изумлением увидел, как из странного предмета золотым дождем посыпались монеты. Оказалось, что машина ненароком вытащила из земли большой кожаный мешок, туго набитый золотыми старинными монетами Франции, Англии и Испании. Судя по всему, это был пиратский клад, хотя кем и когда он спрятан – установить не удалось.

Несколькими годами раньше в том же Нью-Джерси рыбак Уильям Коттрелл прогуливался летним утром по пустынному пляжу в местечке Хайлендз, под Нью-Йорком. Неожиданно в песке блеснула золотая монета. Это был испанский дублон 1713 года чеканки. В тот же день приятель Коттрелла нашел еще один дублон, но уже другого года чеканки. В последующие пять дней жители Хайлендза, побродив по пляжу, отыскали еще пять золотых монет.

Откуда они взялись на пляже? Сколько ни ломали головы местные старожилы, приемлемых объяснений найти не смогли. Ни о каких галеонах, затонувших вблизи побережья, никто никогда не слышал. А вот то, что монеты оказались разного происхождения, скорее всего, могло указывать на пиратский клад, видимо размытый во время шторма.

О находке пронюхали газетчики. Этого было достаточно, чтобы тихий дачный поселок на берегу залива Санди-Хук лишился своей прелести – первозданной тишины и уединения. В Хайлендз устремились кладоискатели из Нью-Йорка. Сначала они приезжали сотнями, потом повалили тысячами. Пляж был перекопан много раз. А тут еще кто-то пустил слух, будто уже найдено несколько слитков золота. Газеты тут же разнесли по всей Америке: прямо на пляже люди выкапывают золото!

Электрички, автобусы, автомашины доставляли на пляж Санди-Хук все новых и новых алчущих кладоискателей. Те, кто успел «застолбить» участки пляжа, не подпускали пришельцев к своей «законной» территории. Повсюду то и дело вспыхивали ожесточенные драки. Полиция штата Нью-Джерси была вынуждена выслать на берег залива усиленные патрули, чтобы навести хоть какой-то порядок. Любопытно, что многие охотники за кладами приезжали с собаками. Животные, должно быть искренне удивленные поведением своих хозяев, тем не менее послушно выполняли их команды: вместе с людьми рыли песок.

Полторы недели «хайлендзская золотая микролихорадка» трясла ньюйоркцев. Всего они нашли 23 золотых дублона, зато выложили владельцам скобяных магазинов несколько сот тысяч долларов. Бойкие торговцы перевезли на пляжи целые склады лопат, кирок, граблей, здорово заработав на этом.

Как же все-таки попали испанские дублоны в Хайлендз? Сотрудники Национального исторического музея Нью-Йорка поддержали «пиратскую версию». Поскольку залив Санди-Хук когда-то посещался флибустьерами, двадцать три монеты вполне могли быть частью их клада.

Впрочем, возможно и другое объяснение. Не исключено, что кто-то подсказал фабрикантам тех же лопат и кирок простую, но гениальную идею: разбросать по пляжу старинные монеты. Остальное довершили газетчики и алчность.

ТАЙНА УТЕСА ПЕРСЕ

С трудом сохраняя равновесие на скользком выступе скалы, Джордж из предосторожности еще раз дернул только что вогнанный крюк. «Вроде не шатается», – с усталым безразличием подумал он, закрепляя на крюке веревку. Обессиленный, он приник к шершавому холодному камню, чтобы дать передышку измученному телу. Джордж был опытным альпинистом, но то, что ему пришлось испытать вчера и сегодня, не шло ни в какое сравнение с предыдущими восхождениями. Триста футов по отвесной скале в густом, как сметана, предутреннем тумане, когда порой не видно даже кончиков собственных пальцев! Он вбил десятки крючьев, цеплялся чуть ли не зубами, чтобы преодолеть за два утра отрезок, на который в обычных условиях ушло бы три-четыре часа. Впрочем, в ясную погоду его сняли бы с утеса на первой же сотне футов.

Джордж пересчитал висевшие у пояса скальные крючья. Двенадцать штук. Значит, еще ярдов на шесть ближе к цели. «Ничего, до вершины осталось каких-нибудь сто пятьдесят – двести футов. Завтра во что бы то ни стало буду там», – постарался приободрить он себя.

Внезапно снизу, где в небольшой лодке у подножия скалы остался Генри, донеслись неясные голоса. Джордж вздрогнул, чуть было не сорвавшись с узенького карниза. «Неужели все-таки накрыли?» – От отчаяния руки и ноги стали ватными: вся его многочасовая эквилибристика на мокрой стене оказалась напрасной. «Нет, это просто местные рыбаки», – успокоил он себя, хотя прекрасно понимал, что ни один нормальный человек не отправится ловить рыбу в такую погоду. Это могли быть только полицейские. И словно для того, чтобы рассеять его сомнения, снизу прозвучал рев мегафона:

– Мистер Краф, мистер Краф! Немедленно спускайтесь, немедленно спускайтесь! Мистер Краф…

Джордж оцепенело смотрел в клубящуюся мглу у себя под ногами. Итак, тщательно разработанное предприятие все же провалилось. Клад капитана Дюваля ускользнул от них, когда до него, казалось, оставались считанные метры.

…Во всей Канаде для скалолазов едва ли сыщется другой такой «орешек», как утес Персе у восточного побережья полуострова Гаспе, похожий на торчащий из воды кривой орлиный коготь. И все же вот уже двести лет, подобно магниту, он притягивает к себе охотников за кладами. Десятки смельчаков старались взобраться на него, но все были вынуждены отступить. Персе действительно неприступен. С трех сторон его окружают подводные камни и скалы, закрывающие подход к утесу. С четвертой – вертикальная стенка, ближе к вершине переходящая в нависающий над водой огромный выступ.

Немало попыток покорить Персе заканчивалось трагически. Причем больше всего погибших приходится именно на этот единственно возможный путь к вершине: скалолазы срывались, пытаясь преодолеть стенку с отрицательным наклоном, когда до цели было, что называется, рукой подать. Чтобы положить конец бессмысленной гибели людей, парламент провинции Квебек принял специальный закон, запрещающий восхождения на утес Персе и налагающий немалый штраф на нарушителей.

И все же паломничество к утесу Персе не прекращается. Каждый год с приходом весны, когда на юр тянутся караваны гусей, в окрестностях утеса появляются небольшие группы с палатками и надувными лодками. И хотя все они выдают себя за охотников или любителей рыбной ловли, местные жители скептически посмеиваются: слишком уж красноречивы их битком набитые рюкзаки с веревками, крючьями и другим альпинистским снаряжением. Да и свои лагеря они стараются разбить обязательно поближе к вожделенному утесу.

Скалолазы идут на приступ Персе вовсе не из спортивного азарта. Их манят на вершину сокровища пирата Дюваля. В отличие от Кидда, Моргана, Черной Бороды и других знаменитых флибустьеров, он не был звездой первой величины среди членов «свободного братства», промышлявших морским разбоем у берегов Америки. И если его имя вошло в историю пиратства, то этим Дюваль обязан исключительно незаурядной выдумке, которую он проявил, припрятывая награбленные богатства.

Если верить преданиям, когда английские военные фрегаты блокировали шлюп Дюваля у полуострова Гаспе, пират решил укрыть сундук с золотом и драгоценными камнями в одной из расщелин на вершине утеса Персе.

Проводник-индеец показал пиратам, как вскарабкаться на небольшую площадку на скале, высившейся рядом. Оттуда один из канониров Дюваля принялся обстреливать из мушкета вершину утеса пулями, к которым был прикреплен прочный линь. Наконец после множества неудачных попыток одна из них все же перелетела через Персе и повисла в нескольких десятках футов над водой. Каким-то образом пираты ухитрились зацепить болтающийся конец линя. Дальше дело пошло проще. К линю привязали толстый канат и тоже протащили через зазубренный выступ у вершины. Кто-то из матросов взобрался по канату наверх, с помощью поднятых туда талей втащил сундук с драгоценностями и спрятал его в расщелине. Но Дюваль на этом не успокоился. Чтобы обезопасить свои сокровища, он приказал подтянуть на скальную площадку, откуда был заброшен линь, бочку пороха и взорвал ее. Вместе со скалой взрыв обрушил и изрядный кусок самого утеса, образовав тот самый непреодолимый выступ, что позднее стоил жизни многим скалолазам, пытавшимся добраться до клада капитана Дюваля.

Конечно, любая легенда, пусть даже самая правдоподобная, не смогла бы столько лет подогревать интерес кладоискателей к неприступному утесу. Секрет в другом. Еще в прошлом веке богатый канадец, по имени Кингсли, загорелся идеей подтвердить или опровергнуть саму возможность существования пиратского клада на вершине Персе. Поскольку никаких достоверных документов на сей счет не сохранилось, Кингсли обратился за помощью к геологам. За большое вознаграждение он пригласил двух видных специалистов и попросил их дать заключение: является ли злополучный выступ у вершины результатом естественных геологических процессов, или же он образовался в результате взрыва?

Геологи провели на Гаспе около месяца, обследовали все окрестные скалы и утесы, собрали массу образцов горных пород. Затем они засели за расчеты. Именно их выводы до сих пор не дают покоя кладоискателям. Утес действительно имеет необычную для здешних мест конфигурацию, поскольку его верхняя часть под острым углом выступает над остальным массивом. Если бы когда-то часть монолита откололась под влиянием погодных условий или по иным природным причинам, то трещина, скорее всего, прошла бы от основания до вершины без крутого излома. Следовательно, весьма вероятно, что разлом был вызван взрывом.

Ничего более определенного геологи сказать не могли. Но и этого оказалось достаточно, чтобы существование клада на утесе Персе стало считаться «научно подтвержденным» фактом. В наши дни охотники за сокровищами неоднократно пытались использовать вертолеты. Однако оказалось, что и этот путь исключен. Иглоподобная вершина не дает вертолету возможности зависнуть над утесом, чтобы спустить на тросе поисковиков. Если же попытаться произвести десантирование с большой высоты, то постоянно дующие там сильные ветры наверняка разобьют смельчака об острые скальные выступы. Так что до сих пор никто не может ответить, соответствует ли истине заманчивая легенда о кладе капитана Дюваля.