Текст книги "Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных"

Автор книги: Сергей Демкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

РИСК – ПРИБЫЛЬНОЕ ДЕЛО

В не по-летнему хмурый день, 4 июня 1916 года, от перрона лондонского вокзала Виктория отошел специальный поезд из трех вагонов. Один занимал военный министр Великобритании, фельдмаршал лорд Китченер с несколькими ближайшими помощниками. Два других – охрана и секретный груз в тяжелых металлических ящиках. Хотя поезд направлялся в Шотландию, конечной целью поездки министра была Россия, где он намеревался лично ознакомиться с положением дел, согласовать военные планы союзников и уточнить размеры кредитов, которые английские банкиры собирались предоставить России для закупки вооружения. В качестве аванса Китченер вез с собой 10 миллионов фунтов стерлингов в золотых слитках и монетах.

На следующий день британская делегация на эсминце прибыла на главную базу королевского флота Скапафлоу на Оркнейских островах, откуда затем должна была отплыть в Архангельск на броненосном крейсере «Хэмпшире». Согласно первоначальному плану его маршрут в Атлантику проходил восточным фарватером вдоль Оркнейских островов, который тральщики регулярно очищали от мин. Но в тот день сильное волнение помешало им выйти в море. Поэтому командующий флотом адмирал Джеллико отдал приказ следовать западным фарватером, держась ближе к берегу, чтобы укрыться от шторма. Темное время в этих широтах длится всего четыре часа, так что появление германских надводных кораблей не осталось бы незамеченным. Подводные же лодки сюда еще не заглядывали.

В 17.30 «Хэмпшир» снялся с якоря, за ним двинулись эсминцы «Юнити» и «Виктор». Через два часа, когда крейсер был на траверзе скалистого мыса Броф оф Бирлей, прогремел мощный взрыв, за ним второй, после чего «Хэмпшир» начал быстро погружаться носом, кренясь на правый борт. С эсминцев видели, как от тонущего корабля отвалили четыре переполненные шлюпки, но все их перевернуло волнами. Через пятнадцать минут крейсер затонул. Из 650 офицеров и матросов спаслись лишь 12 человек. Вместе с «Хэмпширом» на дно ушло и золото.

После войны бывший командующий кайзеровским флотом вице-адмирал Шеер рассказал, что незадолго до этого перед Ютландским сражением немцы выставили минные заграждения на подходах к британским базам, в том числе перед Скапа-флоу, чтобы вывести из строя выходящие оттуда корабли. В частности, подводный заградитель У-75 поставил на западном фарватере 22 мины, на которых и подорвался «Хэмпшир».

Англичане же и после войны продолжали держать в тайне характер «секретного груза», сопровождавшего миссию фельдмаршала Китченера. Тем не менее в конце двадцатых годов в шотландские порты зачастили загадочные личности, настойчиво разыскивавшие всех, кто был так или иначе причастен к последнему плаванию «Хэмпшира». Особенно их интересовали докеры, грузившие на него какие-то ящики. Одновременно в немецком городе Штеттине им удалось разыскать некоего Вайсфельта, у которого сохранился военный дневник с координатами злополучного минного заграждения. В конце концов эти люди попали в поле зрения британской разведки, установившей, что они действуют по поручению известного торговца оружием, миллиардера Ба-зиля Захарова.

Летом 1932 года у западного побережья Оркнейских островов появилось спасательное судно КСР под британским флагом. А вот команда поисковиков на нем была интернациональная: немцы – капитан Брандт, водолаз Крюгер и консультант Вайсфельт; американцы – глубоководник Картней и специалист по сейфам Менсфилд; австралиец – водолаз-наставник Сэм Костелло. С помощью эхолота КСР начал методично прочесывать большой квадрат моря в районе мыса Броф оф Бирлей. В конце концов поисковики обнаружили «Хэмпшир». Он находился на огромной по тогдашним меркам глубине – восемьдесят метров. Так что без специального снаряжения нечего было и думать о подводных работах на нем. Да и наступившая осень с затяжными штормами заставила прервать многообещающую экспедицию.

Весной следующего года КСР вновь отдал якорь у затонувшего крейсера. Облачившись в жесткие глубоководные скафандры, водолазы Костелло и Картней отправились на разведку. Первое же погружение дало обнадеживающие результаты. Благодаря скальному дну корпус корабля не был занесен илом, а в носовой части правого борта зияли две большие пробоины. Правда, внутрь «Хэмпшира» проникнуть не удалось, так как проходы оказались забиты искореженным металлом.

Вооружившись газовыми резаками, водолазы принялись расчищать путь на нижнюю палубу. Работать в узких коридорах облаченным в громоздкие скафандры было неимоверно трудно. К тому же мешало сильное течение, неожиданное на такой солидной глубине, которое то и дело запутывало шланги, подававшие воздух. За одно погружение Костелло и Картнею удавалось продвинуться на считанные дюймы. И тогда они решили применить для расчистки завалов подрывные патроны. Конечно, это было весьма опасно, поскольку от взрывов мог сдетонировать боезапас крейсера. Но, если не рисковать, потребовались бы многие месяцы, чтобы пробиться во внутренние помещения корабля.

Капитан Брандт прекрасно понимал возможные последствия и поэтому принял все меры предосторожности. После того как водолазы устанавливали заряды с часовым механизмом и поднимались на КСР, он отводил судно подальше. Тем не менее дело чуть было не закончилось трагически. Не успел еще осесть фонтан воды после очередного взрыва, как стоявший на полубаке Вайсфельт истошно заорал: «Торпеда! Идет, прямо на нас!» КСР спасла мгновенная реакция капитана Брандта, успевшего развернуть судно. Торпеда, вырвавшаяся из торпедного аппарата «Хэмпшира», прошла буквально впритирку по левому борту, оставив за собой пенистый след. Если бы сработали сразу несколько торпедных аппаратов, КСР наверняка был бы потоплен.

Через две недели непрерывной игры со смертью водолазы проникли в каюту командира крейсера. Спустившийся вместе с ними Менсфилд вскрыл сейф и извлек из него судовые документы, никому не нужные шифровальные таблицы и 15 тысяч фунтов стерлингов – корабельную казну «Хэмпшира». «Золота Китченера» там не оказалось.

Но где-то оно должно было быть! Ведь, по показаниям очевидцев, на корабль погрузили тяжелые металлические ящики. Значит, нужно искать. Шестнадцать раз Костелло и Картней спускались под воду, протискивались по узким коридорам и, подсвечивая себе мощными светильниками, осматривали отсек за отсеком. На семнадцатый они остановились перед задраенной дверью, не имевшей наружного замка. В ход вновь пошла взрывчатка.

Когда водолазы проникли в отсек, их восторгу не было предела: у переборки выстроились около дюжины дорожных сейфов. И тут Картней боковым зрением заметил что-то темное, медленно надвигающееся на него. Осторожно повернувшись, он поднял фонарь и увидел полуразложившийся труп с лохмотьями офицерской тужурки. За ним подплывал второй покойник. Эта страшная картина объяснялась довольно просто: передвижения водолазов всколыхнули воду в отсеке и потревожили останки тех, кто охранял «секретный груз». Картней мягко отстранил покойника, но клешня скафандра зацепилась за него, и тот остался на месте, словно хотел преградить дорогу непрошеным гостям.

Конечно, это было плохой приметой. Однако она не остановила охотников за сокровищами. Менсфилд поочередно вскрывал сейф за сейфом, а остальные укладывали золотые монеты и слитки в прочные мешки и отправляли наверх. 24 апреля в отсеке работали пятеро. Внезапно без видимых причин крейсер дрогнул и резко накренился. Все попадали, выронив фонари и мешки с добычей. Руку Картнея, выносившего мешки, прижало тяжелой бронированной дверью.

Когда сигнальный конец, связывавший водолазов с КСР, слишком долго оставался неподвижным, капитан Брандт понял, что на дне случилось нечто непредвиденное. К счастью, на судне были еще два глубоководника, которые сумели довольно быстро организовать спасение попавших в беду товарищей. После того как их подняли наверх, выяснилось, что у Картнея была сломана рука. Вайсфельта извлекли из скафандра с перебитым позвоночником. У Костелло оказались переломаны ребра. Менсфилд получил тяжелые внутренние повреждения, а Крюгер был мертв. КСР полным ходом понесся в ближайший порт, чтобы сдать пострадавших в больницу. Однако и там спасти Менсфилда и Вайсфельта не удалось. После этого Британское адмиралтейство запретило какие-либо работы на «Хэмпшире», где еще оставалась изрядная доля от 10 миллионов фунтов стерлингов, которые вез в Россию фельдмаршал Китченер.

НЕПОДАТЛИВАЯ «НИАГАРА»

…В самом начале второй мировой войны, напуганные призраком континентальной блокады, англичане стали втайне отправлять золото с Британских островов, а также из доминионов и колоний в Канаду и США. Зачастую для таких секретных операций использовались не только быстроходные и хорошо вооруженные корабли, но и обычные торговые суда. А поскольку их топили чаще, безвозвратные потери ценностей вместе с ними составили свыше пяти миллионов фунтов стерлингов. Причем половина этой суммы пошла на дно вместе с почтовым пароходом «Ниагара».

Спущенное на воду в Глазго в 1913 году, это красивое двухтрубное судно, развивавшее скорость до 18 узлов, принадлежало Новозеландской компании и считалось одним из лучших на линии Австралия – Северная Америка. Утром 19 июня 1940 года, следуя в Ванкувер, «Ниагара» подорвалась на мине в тридцати милях от острова Норт-Айленд. Получив большую подводную пробоину, лайнер начал быстро погружаться в воду. К счастью, команда успела спустить шлюпки и снять пассажиров с тонущего судна. Не прошло и нескольких, минут после этого, как, почти вертикально задрав корму с бешено крутящимися винтами, оно затонуло, унеся с собой 590 золотых слитков.

Поскольку из соображений секретности англичане не застраховали ценный груз, гибель «Ниагары» явилась серьезным для них ударом. Всего через несколько дней родился секретный синдикат, руководство которым поручили австралийскому капитану Вильямсу. Он должен был найти лайнер и во что бы то ни стало поднять золото. Для этого спешно переоборудовали стоявший на приколе в Окленде небольшой теплоход «Клеймор». В декабре 1940 года спасатель направился к Вангароа, имея на борту специально сконструированную глубоководную камеру. В ней предстояло работать двум лучшим водолазам Австралии – братьям Вильяму и Джону Джонстонам.

Участок моря площадью шестнадцать квадратных миль оградили буями, и «Клеймор» приступил к тралению, следуя параллельными курсами. Уже в полдень на следующий день трал за что-то зацепился. Место отметили буем, однако работы пришлось прервать: начавшийся шторм заставил поисковую группу укрыться в гавани.

Когда утром шторм утих, под воду в наблюдательной камере спустился водолаз. Оказалось, что трал зацепился за камень. При подъеме наблюдатель услышал странный скрежет и сквозь один из семи иллюминаторов разглядел какой-то обросший водорослями трос. «Раз на нем водоросли, это не может быть якорный канат «Клеймора», – справедливо рассудил водолаз и продолжал подъем. А вот что именно находится на конце загадочного троса, его, к сожалению, не заинтересовало.

Когда же спасатель стал выбирать якорь, неожиданно в двух метрах от клюза вахтенный матрос заметил рогатую мину, как выяснилось позднее, одну из 28 контактных мин, поставленных германским рейдером «Орион» в этом районе. Если бы вахтенный не успел вовремя остановить брашпиль, от «Клеймора» не осталось бы и следа. Случилось почти невероятное. Трос, на котором стояла мина, переплелся с якорным канатом, и тот вытащил ее на поверхность, лишь по счастливой случайности не зацепив один из рогов-взрывателей. Вскоре прибывший к месту происшествия военный тральщик обезвредил мину, и «Клеймор» продолжил поиски «Ниагары».

Через два дня трал «Клеймора» снова за что-то зацепился. Брошенный за борт ручной лот вернулся с отчетливыми следами краски. Теперь никто не сомневался: под ними было затонувшее судно. Но какое? Спущенный в наблюдательной камере один из братьев Джонстонов на глубине 133 метров увидел перед собой «Ниагару», лежащую на грунте с креном в 70 градусов на левый борт.

Естественно, всем находившимся на борту «Клеймора» не терпелось как можно скорее приступить к подъему золота. Капитану Вильямсу пришлось умерить этот излишний пыл: сначала нужно было составить план спасательных работ. Несмотря на крутую зыбь, Вильям и Джон провели под водой несколько часов, тщательно обследовав «Ниагару». Руководствуясь их указаниями, на макете с максимальной точностью была воспроизведена обстановка на дне. В итоге жарких споров участники экспедиции пришли к выводу, что единственная возможность проникнуть в отсек с золотом – это взорвать борт лайнера.

И вот настал день, когда капитан Вильяме замкнул контакты подрывной машинки. Мощный взрыв вздыбил морскую гладь. Возле стоявшего в ста метрах спасателя море покрылось ковром из оглушенной рыбы. По докладу поспешивших под воду братьев Джонстонов, в борту «Ниагары» образовалась пробоина в двадцать квадратных метров. Последовало еще несколько взрывов, после чего Джон в наблюдательной камере наконец-то смог вплотную приблизиться к «золотой» каюте. Увы, вход в нее закрывала толстая стальная дверь. Переборки тоже были надежно защищены броней.

Стало ясно, что наиболее уязвимое место – это дверь. Ее-то и решено было подорвать. Причем требовалось так рассчитать заряд, чтобы он не разнес вместе с дверью находившиеся в отсеке 295 ящиков с золотыми слитками. Иначе потом с помощью глубоководного храпового захвата их будет неимоверно трудно доставать из тесного помещения.

Наступил самый ответственный этап операции. Из железных прутьев сварили решетку, соответствующую размерам дверного проема. На ней по краям закрепили заряды, и сидевший в камере водолаз с величайшей осторожностью поместил хитрое приспособление точно над стальной дверью, которая, к счастью, из-за сильного крена корпуса «Ниагары» стала полом.

Расчет оправдался полностью: взрыв аккуратно, словно автогеном, вырезал дверь, а храповый захват вытащил ее на палубу «Клеймора». Позднее в память об этой экспедиции капитан Вильяме установил стальную дверь с «Ниагары» в своем кабинете в Мельбурне. 13 октября 1941 года, забыв про суеверия – ведь было несчастливое число, – под ликующие крики экипажа водолазы извлекли первый ящик с золотом. Работа закипела. За месяц с небольшим было поднято 552 слитка, которые сложили в кают-компании на «Клейморе».

В горячке первых дней водолазы не обратили внимание на одну неприятную деталь, которая в конце концов сыграла свою роль. Оказалось, что, кроме двери, взрыв повредил внутренние переборки и часть слитков была выброшена им в соседние отсеки. Теперь предстояло отыскать их в царившем там хаосе.

Чтобы ускорить дело, к поискам наравне с водолазами подключились и остальные члены экспедиции. С утра до вечера в камере менялись наблюдатели. Каждому хотелось обнаружить недостающую часть сокровищ, поскольку за это полагалось дополнительное вознаграждение. Однако время шло, а результатов не было. Когда окончательно износились тросы лебедок и капитан Вильяме смирился с мыслью, что придется объявить о прекращении работ, так и не доведя до конца спасение ценного груза, Джон Джонстон вдруг достал еще один слиток. Это был последний успешный спуск храпового захвата. Хотя «Клеймор» простоял там на якоре еще целую неделю, больше находок никому сделать не удалось. Тридцать семь слитков так и остались лежать в «Ниагаре» на глубине 133 метров.

«Клеймор» взял курс на гавань Вангароа. И тут произошел едва ли не самый драматичный случай в истории судоподъемного дела. Когда до базы оставалось несколько миль, старший механик доложил капитану Вильямсу, что в машинное отделение поступает вода. Старенькое судно, которое перед этим рейсом собирались уже сдать на слом, не выдержало длительного пребывания в бурном море: между листами обшивки появились трещины, и оно стало тонуть. Возникла реальная угроза, что золото опять окажется в морских глубинах, откуда его с таким трудом только что подняли.

На «Клейморе» пустили в ход все водоотливные насосы. кое-как его удалось привести в гавань. Но едва успели выгрузить на причал десять тонн золотых слитков, как он сел днищем на грунт.

Так закончилась первая часть эпопеи «Ниагары».

Прошло больше десяти лет, но многие водолазные специалисты продолжали ломать голову над судьбой оставшихся в трюме «Ниагары» 37 золотых слитков. Ведь известно точное местоположение затонувшего лайнера, значит, проблема их подъема вполне поддается решению. Нужны только хорошая подводная камера для наблюдателей и совершенный грейпферный захват с дистанционным управлением.

И вот в 1953 году английский спасательный корабль «Формост-17», совершив океанский переход в рекордно короткий срок, прибыл в район бухты Вангароа. За несколько недель водолазы вырвали у «Ниагары» еще тридцать слитков. Это был блистательный успех. Но потом дело застопорилось. Семь слитков так и остались лежать в грудах искореженного взрывами металла. На сей раз, скорее всего, навсегда.

КЛЕРК, РАЗГАДАВШИЙ ТАЙНУ «ЭМПАЙР МЭНОР»

Судно «Эмпайр Мэнор» было построено в Сандерленде в 1943 году и сразу же отправилось в свое первое и последнее плавание – в Нью-Йорк. Перед выходом в обратный рейс на корабль доставили огромный ящик, весивший немного более тонны и адресованный Английскому банку. В нем находилось 70 слитков золота весом около пятнадцати килограммов каждый – часть эвакуированного золотого запаса Великобритании.

До Ньюфаундленда «Эмпайр Мэнор» следовал самостоятельно. Утром 27 января 1944 года он присоединился к конвою «НХ-276» в 240 километрах к западу от мыса Рейс. А в 11.30 американский пароход «Эдвард Кэнавэг» по неизвестной причине вдруг резко повернул влево и протаранил англичанина, на борту которого начался пожар. Несмотря на все усилия, потушить его не удалось, и команда была вынуждена покинуть судно.

На другой день разыгрался сильный шторм. Гигантские волны разломили многострадальное судно на две части: кормовая пошла ко дну, а носовая, где находились золотые слитки, продолжала держаться на плаву. Ни командование конвоя, ни капитан «Эмпайр Мэнор» не знали о золоте. А поскольку дрейфующий обломок представлял опасность для судоходства, канадскому эсминцу «Уоллесберг» был отдан приказ потопить его артиллерийским огнем. Так по иронии судьбы корабли двух союзников Великобритании облегчили ее казну на сумму, выраженную цифрой со многими нулями.

В 1950 году британский министр финансов связался с известной компанией «Рисдон Бизли», занимавшейся подводными работами, чтобы выяснить, не сможет ли она вернуть сокровища с «Эмпайр Мэнор». Ее эксперты тщательно изучили обстоятельства кораблекрушения и ответили утвердительно.

Район, где затонуло судно, считается одним из самых опасных в Атлантическом океане. Море здесь всегда неспокойно, господствуют сильные течения, да к тому же плавают огромные айсберги. Тем не менее целых три года, невзирая на большие трудности, поисковики прочесывали большую акваторию, пока в конце концов не вышли на «Эмпайр Мэнор». Решающую роль тут сыграли предоставленные Адмиралтейством гидролокаторы, которые во время войны применялись для борьбы с немецкими подводными лодками.

После этого на точку прибыло судно «Тайфун», специально оборудованное для проведения уникальной спасательной операции. Она длилась больше месяца. Главная трудность состояла в том, что затонувшая носовая часть лежала на дне килем вверх. Каждое утро дежурный водолаз опускался в море в наблюдательной камере и по телефону руководил действиями оператора гидравлического экскаватора. Следуя его указаниям, тот устанавливал подрывные заряды, которые «разрезали» металлическую обшивку судна. Причем от этого тандема требовалась такая слаженность, которую можно сравнить только с работой хирурга и его ассистентов при сложной операции. Ведь вырезанные куски обшивки нужно было успеть подхватить механическим ковшом, прежде чем они упадут в трюм.

Когда было проделано достаточно большое отверстие, наблюдательную камеру и ковш опустили в отсек, где должно было находиться золото, но его там не оказалось. Специалисты пришли к выводу, что тяжелый ящик, по-видимому, вывалился через грузовой люк в тот момент, когда носовая часть судна перевернулась и пошла на дно.

Однако молодой служащий компании «Рисдон Бизли» не захотел примириться с неудачей. Он стал терпеливо разыскивать членов команды «Эмпайр Мэнор», а также офицеров и матросов с канадского эсминца. Ему удалось побеседовать со многими очевидцами катастрофы и даже раздобыть фотоснимки, сделанные одним канадским офицером непосредственно перед тем, как затонула уцелевшая часть судна. На них было отчетливо видно, что она погружалась в воду носом. Из этого клерк по имени Алан Кротолл, никогда не принимавший участия в судоподъемных экспедициях, сделал вывод, который был весьма скептически воспринят специалистами. По мнению Кротолла, неудача объяснялась тем, что золото искали не там, где нужно. Ящик со слитками, весивший целую тонну, вполне мог проломить непрочные перегородки, отделявшие один трюм от другого, и в конечном счете очутиться в самой крайней точке носовой части.

Возможность проверить свою гипотезу появилась у Алана Кротолла лишь через семнадцать лет, когда он стал генеральным директором компании. Кротолл провел секретные переговоры с британским министерством финансов, завершившиеся подписанием необычного контракта. В случае успеха «Рисдон Бизли» получала 85 процентов стоимости поднятого груза. Зато при неудаче министерство отказывалось нести какие-либо расходы.

Снова, как и раньше, спасателям предстояло прорезать огромное отверстие в двойной обшивке судна, переместить с помощью механических захватов сотни тонн груза и попытаться найти семьдесят золотых слитков.

На сей раз проведение спасательной операции было поручено судну «Дроксфорд». Помимо новейшей техники для подводных работ этот бывший военный корабль британских ВМС имел усовершенствованную наблюдательную камеру, получившую у моряков прозвище «Пипинг Том» – «Подглядывающий Том». Адмиралтейство сдало его компании «Рисдон Бизли» в аренду за символическую плату в размере фунта стерлингов в год, но с одним непременным условием – содержать корабль в постоянной готовности, чтобы в случае необходимости ВМС могли использовать «Дроксфорд» для оказания помощи кораблям или подводным лодкам, терпящим бедствие.

Второго августа начался второй этап операции по спасению сокровищ, потребовавший максимальной отдачи от ее участников. Например, штурманам приходилось постоянно уточнять координаты, а механикам подрабатывать машинами, поскольку течение все время сносило судно с точки. Погода стояла отвратительная, волны порой достигали высоты девяти метров. Тем не менее «Пипинг Том» каждый день нырял в бурное море и повисал на глубине девяноста метров над местом работ, которое освещалось сильными прожекторами. Но зачастую даже они оказывались бесполезны. Дело в том, что в свой последний рейс «Эмпайр Мэнор» вышел с грузом продовольственных припасов. После каждого взрыва мельчайшие частицы разложившегося груза поднимались из трюма и непроницаемым туманом повисали в воде. Из-за этого заряд взрывчатки однажды зацепился за наблюдательную камеру и чуть не разнес ее на куски. Но самое страшное произошло, когда лопнул основной трос, на котором висел «Пипинг Том», и наблюдатели в камере провели мучительно долгие минуты, пока ее поднимали на поверхность на запасном тросе: никто не знал, выдержит ли он.

Все усилия спасателей оправдались в тот день, когда дежурный водолаз с чисто британской сдержанностью передал по телефону: «Подо мной лежат какие-то бруски, весьма смахивающие на золото. Полагаю, следовало бы поднять их для проверки».

В дело был немедленно пущен механический захват. Бруски оказались на палубе «Дроксфорда», где было достаточно поскрести их ножом, чтобы убедиться: это – золото. Гипотеза, выдвинутая Аланом Кротоллом семнадцать лет назад, подтвердилась. А 6 ноября 1973 года в хранилища Английского банка были возвращены шестьдесят два слитка, поднятые со дна океана. Восемь, на один больше, чем на «Ниагаре», остались у Нептуна.