Текст книги "Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных"

Автор книги: Сергей Демкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

«НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА»

Среди охотников за подводными сокровищами нет табеля о рангах. Но если бы он существовал, то на одно из первых мест в нем следовало поставить профессионального водолаза – бельгийца Робера Стенюи.

…После того как в лондонском Тауэре была обезглавлена шотландская королева Мария Стюарт, а римский папа призвал католиков к войне с «коварным Альбионом», испанский король Филипп II снарядил для вторжения в Англию огромный по тому времени флот – «Непобедимую армаду» из семидесяти каравелл и шестидесяти галеонов. Двадцать второго июля 1588 года она покинула Ла Корунью и взяла курс на Дюнкерк. Там армада должна была соединиться с силами Александра Фарнезе, правителя Нидерландов, и обеспечить сопровождение барж, на которых поплывет двадцатишеститысячная армия.

Но едва испанский флот вошел в пролив Ла-Манш, как его атаковали англичане. Морское сражение длилось две недели. «Непобедимая армада» понесла огромные потери. Поэтому о вторжении нечего было и думать. А поскольку сильные встречные ветры не позволяли уцелевшим кораблям возвращаться Ла-Маншем, командующий флотом герцог Медина Сидония отдал приказ идти к родным берегам «кружным путем», обогнув Англию, Шотландию и Ирландию. Но до Испании дошли только 68 кораблей. Многие затонули в открытом море, другие – их оказалось больше двадцати – осенние штормы выбросили на скалы Шотландии и Ирландии.

В картотеке Стенюи, которую он начал вести в восемнадцать лет, числились два корабля «Непобедимой армады», представлявшие интерес для охотников за сокровищами. Первым была «Флоренция», казначейское судно испанцев, укрывшееся от шторма в заливе Тобермори в Шотландии и навсегда оставшееся там. Вторым – галеас «Хирона», потерпевший крушение у скал Банбейса в Ирландии. Какой из двух выбрать? Прежде чем принять решение, Робер Стенюи отправился в архивы.

Итак, что известно о «Флоренции»? В тот момент, когда она появилась в заливе Тобермори, в Шотландии шли кровавые распри между кланами Макдональдов и Маклинов. Это спасло испанцев от жестокой расправы. Больше того, за оказанную ему помощь Лохлан Мор, предводитель рода Маклинов, снабдил «Флоренцию» бараниной и пресной водой. Однако перед самым отплытием, узнав, что на испанском галеоне находятся несметные богатства, Мор потребовал поделиться с ним. За золотом он послал своего родственника Дэвиса Гласа Маклина. Испанцы же схватили его и бросили в трюм. А «Флоренция», подняв паруса, направилась к выходу из залива.

Как утверждает легенда, Маклину разрешили подняться на палубу, чтобы в последний раз взглянуть на родную землю. Затем, спустившись в трюм, он поджег пороховой погреб. Взрыв переломил «Флоренцию» надвое, и она сразу же затонула. В пучине нашли смерть 500 человек команды. Вместе с галеоном ушли на дно и сокровища, которые оценивались в 30 миллионов золотых дукатов, в том числе корона с бриллиантами, предназначавшаяся для коронации Филиппа II на английский престол.

Первое упоминание о драгоценном грузе «Флоренции» Стенюи разыскал в донесении английского посла в Шотландии лорду Франциску Уолсингхэму, датированном 6 сентября 1588 года. Впоследствии на протяжении пятнадцати поколений не прекращались попытки завладеть призрачным золотом галеона. Сначала в 1641 году по приказу короля Якова I адмиралтейство обязало потомка шотландского рода Маклинов герцога Арджилла заняться поиском сокровищ в заливе Тобермори. Увы, за 25 лет найти так ничего и не удалось. Тогда Арджиллы заключили договор с английским мастером по изготовлению водолазных колоколов Молдом, который сумел поднять лишь три бронзовые пушки. После этого Арджиллы пробовали сами вести поиски, приглашали английских и шведских специалистов и даже построили на берегу залива форт, чтобы отбивать нападения вооруженных отрядов из соседних графств. Но, – странное дело! – если верить документам, почти за сто лет ни крупицы золота с «Флоренции» шотландцы не добыли.

Лишь в 1730 году, как выяснил Стенюи, с «Тоберморского галеона» впервые достали несколько золотых и серебряных монет. Минуло еще полтора столетия, и маркиз Лори, представитель рода Маклинов, наткнулся в семейном архиве на карту, на которой был нарисован маленький кораблик на месте гибели «Флоренции». Маркизу тоже захотелось попытать счастья. Нанятый им водолаз обследовал дно залива, но обнаружил лишь обломки сгнившего деревянного корпуса судна да несколько серебряных монет.

С тех пор интерес к сокровищам «Непобедимой армады» периодически то вспыхивал, то затихал вплоть до начала пятидесятых годов нынешнего столетия. Их искали одержимые одиночки и целые синдикаты, использовавшие сложную водолазную технику и мощные земснаряды. Но результат у всех был одинаковым: пушки, ядра, старинные кремневые ружья, в лучшем случае – серебряный подсвечник или десяток-другой золотых монет, хотя, согласно преданиям, «Флоренция» была «плавучим Эльдорадо». Последний раз руководить подводными работами пригласили капитана Лайонеля Крэбба, одного из самых известных английских водолазов. Газеты с нетерпением ждали результатов. После тщательного промера глубин и исследования грунта Крэбб определил место, где когда-то находился корпус галеона. Теперь оно оказалось всего в пятидесяти метрах от городской набережной. Поэтому действовать нужно было с особой осторожностью. Траншею прорывал тридцатитрехтонный кран с грейферным захватом. После каждого подъема грунт промывался мощной струей воды, пропускался через сита и лишь потом сбрасывался бульдозером в баржу. Однако добыча за несколько недель напряженной работы не оправдала ожиданий: чугунное ядро да несколько листов олова.

Изучив не одну сотню страниц старинных рукописей, множество отчетов и банковских счетов, Стенюи пришел к выводу: никакого золота на галеоне не было. За подтверждением своей догадки он обратился к испанским историкам. Проведя собственные изыскания, те пришли к выводу, что легенды о несметных богатствах, якобы находившихся на «Флоренции», сплошной вымысел. Она не могла быть казначейским кораблем всей «Непобедимой армады», ибо в то время каждое судно имело собственную казну.

Другое дело «Хирона». Ведь на побережье у Киллибегса, куда она зашла для ремонта, на борт галеаса поднялись экипажи еще четырех кораблей «Армады». Покинув бухту, «Хирона» миновала остров Торн и Мэлин Хэд, когда вдруг в ночь на 27 октября внезапно налетевший шторм сорвал с таким трудом установленный руль. В полночь неуправляемый галеас разбился о скалы.

«С драгоценным грузом пяти кораблей «Хирона» еще в 1956 году была помечена мною двумя восклицательными знаками. Позднее чем больше я рылся в архивах, тем больше мне хотелось добавить и третий. Мешало только одно обстоятельство – я не знал, где лежит корабль, – рассказывает Стенюи. – В национальных архивах имелось множество упоминаний о «Хироне», но, как это часто случается, самых противоречивых. Дело в том, что только к вечеру 5 ноября 1588 года вице-король Ирландии получил первые сообщения о случившемся. Один из осведомителей докладывал, что «галеас, вышедший из Киллибегса, битком набитый испанцами, следовал вдоль берега, пока не потерпел крушение у скал Банбойеса, которые находятся недалеко от замка Сорли Боя». Наступившая зима помешала сразу же послать экспедицию к месту кораблекрушения. А вот тамошний правитель, сквайр Сорли Бой Макдоннел, питавший лютую ненависть к англичанам, очевидно, не стал дожидаться весны. Во всяком случае, как доносил вице-губернатор сэр Джон Чичестер: «У семейства Макдоннелов есть несколько пушек с испанских кораблей, следовавших вдоль побережья после морского сражения с нами. Я потребовал отдать вышеупомянутые орудия, но они категорически отказались доставить их».

Самым же важным было упоминание о сокровищах, добытых с «Хироны»: кроме бочек с вином, Макдоннел заполучил «три сундука драгоценностей, которые были доставлены в Данласский замок».

После этого, пожалуй, стоило отправиться туда и посмотреть, не оставил чего-нибудь и на нашу долю Сорли Бой. Мой старый друг Марк Жасински, которому предстояло стать моим спутником, возражал:

– Но ведь наверняка «Хирону» и раньше искали, а результатов нет. Ты думаешь, что нам повезет больше?

– Да. Все искали ее у скал Банбойеса. Действительно, в устье реки, которая сейчас называется Буш, есть скальный мыс. Но, во-первых, я убежден, что ирландцы водили всех за нос. Представь только: ведь они, и только они, преспокойно выуживали серебро и пушки со дна. Стали бы они открывать правду тем же англичанам или любым другим чужестранцам?

– Допустим.

Во-первых, я отыскал несколько карт Ирландии XVI века. Так вот единственными пунктами, обозначенными в районе между Потрашем и островом Ратли, были замок Данлас и река Бойз, теперешняя Буш. А это значит, что они были единственными ориентирами, на которые могли ссылаться в тогдашних донесениях. Отсюда вторая ошибка всех историков XIX века – кстати, те, кто пытался до нас разыскать сокровища, основывались именно на их указаниях – заключается в том, что они слишком буквально подходили к этим ориентирам. Не задумываясь, они ныряли у Данласа или в устье Буша. – Я развернул крупномасштабную карту и показал ее Марку: – Взгляни. Вот «Испанская скала», там дальше «Испанская пещера», «Испанский порт». Или «Мыс Лакада» между двумя последними – не слишком ирландское название, не правда ли? Ты понимаешь?! Когда топограф, готовивший первое издание этой карты, а это было где-то около 1904 года, опрашивал местных рыбаковстарожилов, им уже не было никакого смысла скрывать что-либо, и в названиях мест они следовали традициям, сложившимся в течение пятнадцати поколений. Именно здесь и нужно искать «Хирону».

Когда в июне 1967 года Робер Стенюи со своим другом прибыли на побережье Атлантики, там мало что изменилось за прошедшие 379 лет. «Испанский порт» оказался гигантским полукруглым амфитеатром из трехсотметровых отвесных скал, куда вела узенькая овечья тропа. Скалы были совершенно черные, лишь кое-где проглядывали пятна красноватой земли да редкие клочки зеленого дерна. Все вместе это производило впечатление какой-то мрачной таинственности. Его еще больше усиливали огромные волны, яростно набрасывавшиеся на мыс Лакада, обдавая узенький пляж мириадами брызг и клочьями желтоватой пены. Пришлось запастись терпением и ждать у моря погоды.

Наконец 27 июня – Робер навсегда запомнил этот день – она смилостивилась над охотниками за сокровищами. Они вышли в море на надувной лодке и бросили якорь неподалеку от внешних рифов «Испанского порта». Надев акваланг, Стенюи спустился под воду и, определив по компасу азимут, взял курс на юго-восток к мысу Лакада. Стараясь не замечать качающихся водорослей, он напряженно вглядывался в морское дно. Каждый раз, когда появлялась расщелина в скале, ныряльщик делал остановку, отодвигал парочку-другую камней, разгребал песок. Но все напрасно. К полудню ветер и волнение свели видимость до двух-трех метров. Тем не менее Стенюи решил продолжить рекогносцировку. Внезапно на пути вырос крутой выступ мыса Лакада. Пришлось повернуть вдоль него в северном направлении туда, где платформа заканчивалась большой скалой. И тут внимание Робера привлекло что-то светлое. Подплыв поближе, он увидел свинцовую чушку.

Сама по себе такая находка не представляла никакой ценности. Но вот откуда она здесь взялась?

Опустившись на колени, чтобы не сносило течением, Стенюи стал искать в памяти возможное объяснение. В конце концов он вспомнил, что читал документ о некоем «человеке по имени Бойл», который в конце XVIII века обнаружил у побережья Донегала останки затонувшего корабля «Непобедимой армады». Кроме нескольких золотых брусков и бронзовых пушек, он нашел «кусок свинца» длиною в один ярд, треугольной формы, который, скорее всего, служил балластом. Это было точное описание находки Стенюи. С трудом он перевернул свинцовую чушку: на верхней стороне явственно проступали контуры пяти крестов – типичное испанское клеймо.

«Я нашел-таки «Хирону»! Волна радости захлестнула меня, волна успокоения, почти облегчения. Первый раунд был за нами, – рассказывает Стенюи. – Я направился еще дальше, вниз по длинному коридору, который вывел меня прямо к бронзовой пушке. Она лежала поперек прохода, наполовину засыпанная галькой. В этом месте подводная платформа резко уходила вниз к мысу Лакада. Если галеас разбился здесь, то все должно было скатиться на дно. Я двинулся по склону и в конце его, в расщелине, обнаружил вторую пушку. А рядом вросли в скалы какие-то бесформенные глыбы. Вокруг повсюду валялись покрытые ржавчиной ядра».

Из-за непогоды Стенюи и Жасински смогли возобновить поиски только через три дня. Пока напарник фотографировал пушки, Робер поднял круглый, серого цвета голыш, заинтриговавший удивительной правильностью своей формы. Осторожно поскреб ножом. Так и есть – монета! И тоже крест, почти стертый временем. А рядом была еще одна, только и ждавшая, чтобы ее подняли.

Теперь каждое погружение приносило новые находки. Жасински записал на свой счет якорь, Стенюи – несколько монет с ясно различимым испанским гербом. И вдруг королевский подарок: между двух камней мелькнула искорка. Это было золотое кольцо тончайшей работы.

«Мне пришлось снять перчатку, чтобы достать его, но я даже не почувствовал холода, – вспоминает Стенюи. – Мы подняли его наверх, в лодку, и кольцо мягко заблестело в лучах ирландского солнца. Из всех сокровищ «Армады» это была самая прекрасная и трогательная находка. Должно быть, молодая испанка специально заказывала кольцо у самого лучшего ювелира города. И тот старательно выгравировал изящную ручку, держащую сердце, расстегнутую пряжку пояса и слова: «Большего я дать тебе не могу».

Захлебываясь в соленой воде, молодой испанский гранд наверняка мысленно перенесся на родину, вспомнил, как прощался с невестой, которая, провожая его в дальний путь на завоевание Англии, надела на палец кольцо, дабы оно всегда напоминало ему о любимой. Тело несчастного стало добычей крабов и угрей, драгоценный подарок соскользнул в расщелину, где ждал меня почти четыреста лет. Впрочем, здесь следует сделать маленькое уточнение: двенадцать лет бесплодных усилий и горьких неудач все же привели меня к успеху – я нашел золото на дне морском».

…К весне команда Стенюи пополнилась тремя новыми членами: аквалангистом-нефтяником Морисом Видалем, специалистом по работам в затопленных шахтах Луи Горсом и студентом архитектурного факультета Франсуа Дюмоном, которому предстояло взять на себя вычерчивание схем и наброску эскизов. Причем сам Стенюи заранее составил план работ. Прибыв на мыс Лакада, подводные старатели начали с того, что между двумя пушками натянули красную веревку, на которой через каждый метр были навязаны узлы, а перпендикулярно к ней – белые шнуры на север и на юг. Затем Робер и Франсуа нанесли на схему каждый предмет и каждую складку дна. Только после этого ныряльщики приступили к его систематическому обследованию. Второго мая Видаль и Горе с триумфом доставили на берег две первые золотые монеты, в четыре эскудо каждая, отчеканенные в Севилье. К этой находке вскоре прибавились золотые пуговицы, серебряные вилки и множество серебряных и медных монет. Меньше чем за час Стенюи наполнил ими банки из-под джема, оказавшиеся в лодке, да еще набил монетами перчатку.

Несмотря на приближавшееся лето, работать под водой было трудно. Холод буквальна сковывал все тело: колени не сгибались, шея не поворачивалась, а мышцы отказывались повиноваться. Тем не менее каждое утро пятерка аквалангистов отправлялась на дно.

«Когда работаешь там, руки обычно заняты делом, но голова свободна, и, пока я переворачивал валуны, в мозгу вертелись одни и те же мысли: «Наконец-то я здесь, и это место не променяю ни на какое другое. Я делаю самое интересное для меня дело. Такая жизнь мне чертовски по душе. И пусть не хватает времени на сон и еду, пусть я с трудом встаю по утрам и совершенно измотанный ложусь в постель. Именно это и нравится мне. Я наслаждаюсь всем этим, даже неудобствами, усталостью, холодом и приступами морской болезни», – утверждает Стенюи.

Весь первый месяц ныряльщики расчищали участки морского дна от плотно слежавшейся массы, состоящей из камней, ядер и Бог знает чего еще. Они дробили ее на куски, подводили под них стропила и поднимали наверх. Пот заливал глаза, ломило спину от тяжестей, хотя в воде им по законам физики следовало бы намного терять в весе. По вечерам все превращались в каменотесов, аккуратно откалывая от твердых, как камень, глыб кусочек за кусочком. И на свет появлялись пиастры и реалы, эскудо и дукаты, медные пряжки, золотые цепи, куски фаянса, кожаные ремни, ножи, вилки, ложки…

Бывали дни, когда приходилось работать под водой вслепую – она была настолько черной, что аквалангисты не видели собственных рук. А на ощупь, естественно, много не сделаешь. Впрочем, еще хуже было то, что в такие дни им случалось заблудиться даже в самых знакомых местах. Когда же ветер свежел, на мелководье волны играючи швыряли подводных трудяг то на скалы, то заталкивали в пещеру. Но нет худа без добра. Вскоре выяснилось, что именно в ней находилась основная часть груза «Хироны». Каждое утро за завтраком Стенюи говорил своим товарищам: «Мы не можем больше рисковать. Лучше оставить в пещере несколько монет, чем одного из нас».

Дело в том, что пещеру образовывали две огромные плиты. В центре они покоились на нескольких «колоннах», а спереди их подпирали две глыбы. Эти глыбы его команда вытащила в первую очередь, чтобы добраться до внушительных размеров куска магмы, как окрестили ныряльщики донные осадки. Теперь предстояло заняться «колоннами». Они состояли из камней, накрепко сцементированных природой. Камни поддерживали «крышу» тонн в двести. Непосредственно под ней и велись работы. Если бы эта «дамоклова скала» рухнула, от охотников за сокровищами осталось бы мокрое место. Но, как на грех, у основания одной из колонн виднелся превосходно сохранившийся серебряный подсвечник. Его можно было даже потрогать. Вот только чтобы вытащить подсвечник, нужно было сдвинуть маленький камешек, подпиравший второй, побольше, который служил опорой для третьего и т. д. Поэтому никто не решался попытаться достать соблазнительную приманку. И все-таки первым не выдержал сам Стенюи, хотя и требовавший от членов своей команды соблюдения «техники безопасности». Днем раньше он уже обрушил две похожие колонны, в которых оказалось множество серебряных сосудов и настоящая жила мелких монет. Поскольку тогда все обошлось, это подтолкнуло его на новую авантюру.

«Одним глазом посматривая на выход, другим – на потолок, я просунул шахтерский ломик под камень. Нажать или нет? Я нажал. Скала заколебалась, а я моментально выскочил наружу. Что произошло? Черт возьми! До меня донесся грохот катящихся камней. Что-то рухнуло в глубине пещеры, – вспоминает Стенюи об этом рискованном предприятии. – Морис Видаль тоже был снаружи. Должно быть, это он, безмозглый чурбан, вызвал каменную лавину! «Послушай, Морис! Прекрати!» Я делал ему угрожающие знаки и мысленно ругался последними словами. Совсем сошел с ума. Если не дорога собственная жизнь, подумал бы о других. Я показал на массивную крышу пещеры и объяснил знаками, что с нами будет, если она рухнет. И все это после того, что я втолковывал совсем недавно – не далее как сегодня утром!

Мой гнев не произвел на него никакого впечатления. «А что же ты сам тогда? Я-то видел, чем ты занимался!» – он показал на свой глаз, на меня и на мой лом. Немой язык Мориса был достаточно красноречив. Насколько я понял, если кто-то из нас двоих и был ослом, то уж никак не он, Морис.

История с коварными колоннами не образумила меня. В тот же день я держал подсвечник в руках. Но сдвинутые нами камни образовали дыру в основании подпорки. А в ней темновато отсвечивало серебро еще одного подсвечника. Должно быть, он был парой к первому. Заполучить его было делом чести. Под вторым подсвечником я обнаружил кольцо с драгоценным камнем, самым большим из всех найденных.

Может быть, есть возможность как-то разобрать пещеру? Конечно, это потребует громадных затрат сил и времени. И все же попробовать стоит. Тем более что там, в глубине, что-то призывно блестело! Час спустя я с трудом и немалым риском вытащил «огромную драгоценность» – медную ручку от кухонного котла. Зато за ней виднелся конец золотой цепочки, уходящей под основание последней колонны…

Пещера по-прежнему осталась на дне у мыса Лакада, выскобленная до последней трещины. Она пуста, а крыша ее преспокойно держится, бросая вызов силе земного притяжения. Дань нашему отчаянному бесстрашию».

К середине мая, когда стало ясно, что в верхнем сыпучем слое донных осадков ничего нет, Луи Горе и Морис Видаль предложили убрать его с помощью мощного насоса, установленного на плоту. Эффект был потрясающим. Невидимая струя воды под давлением поднимала огромными клубами песок, гравий отлетал в сторону, а камни прыгали и катились по дну. Как только показывалось скальное дно, насос останавливали, и ныряльщики принимались руками очищать каждое углубление, каждую складку. Вилки здесь были уже без зубцов, блюда превратились в черепки. Только золото оставалось не тронутым временем и стихией. Благодаря своему весу оно сразу же ушло вниз, в самые укрытые места. Эскудо лежали во всем своем великолепии, словно только что высыпались из сундука казначея.

Затем подводные кладоискатели решили вытащить на берег две пушки, мешавшие добраться до того, что было похоронено под ними. И тут настал конец их секретным работам. Когда они несли пушку к грузовику, к берегу устремились все способные передвигаться жители соседнего поселка. Одни бежали, другие мчались на велосипедах и машинах. Каждый хотел увидеть поднятый со дна трофей собственными глазами, потрогать, узнать все подробности столь важной находки. А куда подевалось золото? А где приезжие спрятали скелеты закованных галерных рабов? Вопросы сыпались градом. Поскольку ответить на большинство из них не представлялось возможным, возникли самые фантастические слухи, которые передавались из одного паба в другой, попадая в редакции газет и на радио. В следующее воскресенье команде Стенюи пришлось выдержать настоящий пиратский набег.

«26 мая на берегу появилась группа людей, одетых в легкие водолазные костюмы, вооруженных ломами и молотками, мешками квартирных взломщиков и надувными шарами для подъема тяжестей. «Прошу вас, – предупредил я их в порту, – не трогайте ничего. Мы пока еще только составляем план места кораблекрушения, и, кроме того, у меня есть разрешение на спасение сокровищ». Но они отплыли, даже не удостоив меня ответом, – рассказывает Стенюи. – Мы последовали за ними. Было решено: что бы ни случилось, не дать им прикарманить хотя бы мелочь. Группа за группой незваные гости обследовали морское дно, но так и не приблизились к месту крушения. Но вот в конце концов кто-то из них наткнулся на один из канатов, служивших нам ориентирами. По нему они отыскали нашу пещеру и вышли прямо к тому месту, где мы заняли оборону. Луи стоял совершенно спокойный, со скрещенными на груди руками. Но его бородатая физиономия и ледяной взгляд не предвещали ничего хорошего. Словом, он выглядел так же гостеприимно, как тюремные ворота. Вся компания безропотно ретировалась, едва взглянув на Луи.

Тем временем катера вернулись из порта с новой группой. Эти пришельцы наткнулись на вторую нашу веревку и решили проследить, куда же она ведет. Я не выпускал их из виду, плавая на поверхности и стараясь оставаться незамеченным. И вдруг один из них, дойдя до конца веревки, поднял что-то свинцовое и сунул в свою сумку. Пришлось срочно нырнуть к нахалу. Стоило хлопнуть его по плечу, как он дернулся, словно его цапнула акула. Покачав головой, я показал на мешок и перевернул его. Свинец выпал. Внезапно остальные окружили меня, толкаясь и жестикулируя. Кто-то попытался стащить с меня ласты. Я ударил его. Тогда он обхватил меня, но я выскользнул и всплыл. Рядом со мной показались еще четыре головы. Я заявил, что у них нет никаких прав вторгаться в заповедное место. В ответ полился поток угроз и брани. Подошел наш «Зодиак», и Луи поспешил мне на помощь. Франсуа стоял наготове. С вражеской лодки в воду попрыгала целая армия. К счастью, до военных действий дело не дошло. После долгих споров нападающие все же решили отступить и удалились несолоно хлебавши. Три дня спустя верховный суд Белфаста в самой торжественной обстановке еще раз недвусмысленно подтвердил наше монопольное право на розыски сокровищ».

К сожалению, на этом дело не кончилось. О бесценных находках продолжали распространяться всевозможные вымыслы. Если верить им, аквалангисты уже подняли двести тонн золота в слитках и несколько пушек, отлитых из него. Поэтому каждый вечер толпы туристов осаждали маленький импровизированный порт. Все они жаждали помочь кладоискателям считать золотые слитки и сервизы из столового серебра, которых не было и в помине.

И все же надо признать, что, имея лишь нехитрый инструмент для ремонта дорог да несколько надувных лодок, сокровища, которые команда Стенюи доставала с морского дна, были действительно сказочными. Так, Луи Горе собрал осколки Мальтийского креста с сохранившимися остатками белой эмали на червленом золоте. К тому времени в списке трофеев насчитывалось двенадцать золотых монет. Робер, шутя утверждавший, что побьет этот рекорд и лично найдет еще дюжину, был несказанно горд, когда за один день поднял сразу пятнадцать дукатов. Однако его рекорд продержался недолго: на следующий день Морис нашел двадцать монет.

С наступлением лета зона поисков значительно расширилась. Море разбросало останки «Хироны» на огромное расстояние. Но где бы аквалангисты ни копнули, им везде улыбалось счастье. Однажды Горсу попался необычайно интересный предмет – изящный шестигранник из горного хрусталя, длиной в два дюйма, с маленькой серебряной крышкой. Вечером в лагере члены экспедиции долго спорили о его назначении, пока Робера не осенила оригинальная догадка. Бесчисленные серебряные пузырьки, встречавшиеся повсюду, содержали не лекарства, как они предполагали раньше, а духи. Каждый офицер и каждый дворянин, находящийся на борту корабля, должен был иметь свой собственный пузырек. Когда зловоние, исходившее от трехсот рабов, прикованных днем и ночью к своим лавкам, становилось нестерпимым, они подносили пузырьки с духами к своим завитым усам.

…Удача не оставляла Робера Стенюи и его команду, увеличившуюся до восьми человек, и весной 1969 года. И хотя число находок поубавилось, многое из того, что попадалось морским старателям, отличалось необычайным изяществом. В июне, например, они нашли две золотые цепи. Одна из них была восьми футов в длину, с массивными звеньями, поражавшими своим великолепием. Должно быть, благодаря этой цепи ее богатый и несчастный владелец первым достиг дна. В конце сезона везунчик Луи наткнулся на маленькую «книгу», красиво отделанную золотом. Когда ее открыли, то обнаружили внутри пять отделений. В трех из них сохранились таинственные, сделанные из воска таблетки.

Подводя итог трехлетних поисков, Робер Стенюи записал в своем дневнике:

«Мы горды тем, что на нашем счету восемь тысяч часов напряженной работы: весь район просмотрен, прощупан, простукан. Мы познакомились со всеми каверзами и причудами моря и выудили у него секреты четырехсотлетней давности. Но вот подошла осень. Пора выпускать воздух из наших лодок. Зато можно спокойно заняться пересчитыванием свинцовых пуль, полировкой трехсот золотых и шестисот серебряных монет. Снова пора библиотек. И так до ближайшей весны, когда мы, подобно морским ласточкам, устремимся к берегам Ирландии, к остаткам «Непобедимой армады», похороненным вблизи ее берегов. И я снова с нетерпением жду, когда придут восхитительные дни любимой работы, которой никогда не будет конца, ибо слишком много тайн и сокровищ остается на морском дне».