Текст книги "Гроза 3"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

В секретарской прозвучали знакомые шаги, скрипнула дверь и в кабинет Андрея вломился Сашка, пользуясь своим правом беспокоить начальство в любое время и без доклада.

– Всe сидишь, бумагу мараешь. – Начал он разговор. – Судьбы мира планируешь. А того, что вокруг творится, не ведаешь.

Андрей с удивлением посмотрел на своего друга.

– Эдак, за окном мировая революция произойдeт, а ты и не заметишь. – eрничал Сашка.

– Да что случилось? – Не выдержал Андрей.

– Би-Би-Си только что передало. – Сашка перешeл к серьeзному тону. – В Лондоне совершено покушение на Черчилля.

– Убит? – Только и смог выдавить удивлeнный Андрей.

– Живой. Отделался лeгкими царапинами и тяжeлым испугом. – Начал рассказывать Сашка. – Две машины с охраной в металлолом. Его лимузин кверху колeсами. Шофeру осколком лобового стекла полголовы снесло. А у него только плечо зацепило. Везучий, однако.

Андрей отодвинул свои бумаги и задумчиво уставился в потолок.

– Как ты думаешь, кто его так? – Закончил вопросом свой рассказ Сашка.

30 апреля 1942 года Крым

Самолeт коснулся земли, протарахтел по взлeтке до посадочного знака, обозначенного щедро посыпанным мелом, и остановился. Виктор потянулся всем телом, приводя себя в бодрое состояние после полудрeмы перелeта, окинул взглядом салон самолeта. Проснулись все, кого он посчитал нужным взять с собой в эту, так некстати подвернувшуюся, инспекторскую поездку.

У установленного пилотами трапа их высокую комиссию уже поджидало местное начальство, сверкая непривычными знаками различия, на так не похожих на советские погонах. Десяток военных прикрывал вторую шеренгу встречающих, состоящую из нескольких человек в штатской одежде и двух раввинов в чeрных шляпах и таких же лапсердаках. Отличали их и комично смотрящиеся пейсы, назначения которых Виктор так и не понял. Впрочем, ему беседа с ними не грозила, для этого есть другие люди. Как и для штатских. Ему же предстояло вести беседы с военными, прежде всего с командиром корпуса генералом Крейзером, рубленая физиономия которого виднелась строго в середине строя, где ему и положено находиться по занимаемой должности.

Виктор пропустил вперeд номинального главу комиссии, дипломата из НКИДа, имеющего богатый опыт успешных переговоров с самыми различными союзниками и противниками. Подтолкнул к выходу двух его помощников, которые не решались опередить военных, так как прекрасно понимали реальные расклады полномочий. Следом двинулся иеромонах Георгий, высокий громогласный служитель церкви, приготовленный для своих собратьев по служению богу, пусть и носящему другое имя. Данный поп, имеющий вид бабника и выпивохи, на самом деле, являлся одной из главных опор восстановленного патриаршества. Ибо был умен и хитер, «как целая стая бесов». По крайней мере, такую характеристику ему дали в НКВД, да и сам патриарх Сергий чрезвычайно ценил своего помощника. Затем Виктор отправил на землю полковника Макарова, представляющего интендантское ведомство Красной Армии. И только после этого спустился сам, пытаясь соответствовать своему невысокому званию.

Генерал Крейзер недовольным взглядом окинул представительную комиссию, сдвинулся в сторону, давая гражданским добраться до своих собратьев, находящихся за его спиной. Дождался произнесения всех необходимых слов, и отдал тихую команду одному из своих заместителей. Вскоре тот увeл большинство встречаемых и встречающих в сторону стоящих неподалeку машин, усадил их в автобус и отдал команду начинать движение.

– И как у вас обстоят дела, товарищ генерал? – Спросил Виктор, поймав взгляд генерала Крейзера.

– Ну, и как мне к вам обращаться? – Спросил недовольный генерал, как только нежелательные свидетели удалились из зоны слышимости.

– Генерал, а разве в вашем уставе не записано, что военнослужащим израильской армии запрещено отвечать вопросом на вопрос. – Усмехнулся Виктор, вспоминая анекдот из будущего, рассказанный ему полковником Баневым. Оценил удивлeнное выражение на лицах встречающих и добавил. – Погоны видите, вот так и обращайтесь.

– Есть, товарищ подполковник. – Демонстративно протянул Крейзер, показывая обиду, повернулся в сторону стоящей неподалeку эмки и отрывисто бросил. – Прошу!

Виктор мысленно улыбнулся. Всe началось именно так, как он и хотел. Нужно с первого момента ставить их на место. Обнаглели здесь, вообразили себя равноправной стороной, наслушавшись всяких заумных бредней от своих зарубежных собратьев. Нужно ломать их сразу и жeстко, иначе потом проблем будет на несколько лет, а то и десятилетий.

В предложенную ему машину Виктор сел сам и усадил рядом с собой, на заднем сиденье, полковника Зенковича, прячущего своe настоящее звание за майорскими погонами, и подполковника Гладышева, носящего погоны капитана. На переднее сидение, отпихнув местного сопровождающего, ввалился бывший старшина Щедрин, за последние месяцы ставший тенью своего командира. Хотелось бывшему артиллеристу появиться в данном месте в своeм старом звании, но Виктор запретил. Был Щедрин в данный момент тем, кем и являлся на самом деле – старшим лейтенантом, разумеется, не госбезопасности, а интендантской службы. Как и все остальные из его славной команды.

Рассадив по другим машинам встречаемых и встречающих, дал команду на движение местный майор, судя по количеству и размерам звeздочек на погонах. Машины тронулись к маячившим на горизонте строениям военного городка. Виктор молча разглядывал зеленеющую по обочинам дороги степь. Молчали и его сопровождающие, не собираясь вести разговоры при солдате чужой армии, пусть и сформирована она, в большинстве своeм, из бывших сограждан. Держал рот на замке и солдат, не имеющий права говорить что-либо без разрешения старших по званию. Те же желания его послушать не высказывали.

Виктор вгляделся в затылок солдата, курчавые чeрные волосы между воротником и затыльником кепи, край мягкого погона, внизу пришитого, а вверху пристeгнутого пуговицей. Основа формы несомненно польская, покрой выдаeт с головой. Красной Армии, в своe время, достались большие склады с данным обмундированием. Не пропадать же добру. Конечно, большая часть его пошла по прямому назначению – на снаряжение Польской Народной армии, но запасы были настолько велики, что хватило ещe на одно полу-самостоятельное воинское формирование. Еврейский корпус самообороны Израиля. Какой умник придумал такое идиотское название для соединения, готовящегося к вторжению в чужую страну, выяснять не хотелось. Возникло у евреев желание обороняться таким оригинальным способом, пусть тешатся словами. Конечно, кое-какие изменения в форму внесли, но в основном у офицеров. У солдат изменили только головной убор, скопировав его с немецкого, а то и получив с тех же складов трофейные немецкие кепи. Возможно и такое.

С погонами еврейское командование поначалу намудрило, выкопав из какого-то своего письменного наследия знаки различия в виде веток и листьев, а названия для воинских должностей предложив такие, что завозмущались даже самые ярые сторонники придания данному формированию отличия от европейских армий. Спорили бы по еврейской традиции ещe не один месяц, но вмешался Генштаб Красной армии. В самой жeсткой форме создателям будущего Еврейского корпуса было рекомендовано хренью не маяться, а принимать за основу европейскую систему званий и знаков различия. Разрешено было только поменять звeздочки принятых в Европе форм на шестиконечную звезду Давида. А зуд творчества оставить на более благополучные времена – когда данное государство возникнет и окрепнет.

Жаль только, что данный зуд возник в заднице намного раньше предложенного времени. Вот и приходится отрываться от других дел, ради приведения в чувство слишком много вообразивших о себе «союзников».

Военный городок Еврейского корпуса от аналогичных сооружений Красной армии отличался только наличием другого флага вблизи здания штаба корпуса. Виктор дождался, когда шофeр остановит эмку вблизи парадного входа в здание и покинет автомобиль, тронул за руку полковника Зенковича.

– Семeн Наумыч, у меня к тебе большая просьба – не распугай их раньше времени. – Обратился Виктор к Зенковичу. – Пусть победителями себя почувствуют. А вот тогда ты их и прижмeшь.

– Не волнуйся, Виктор Владимирович, сделаем в лучшем виде. – Успокоил генерала Зайцева его бывший начальник.

Подполковник Гладышев только кивнул головой в знак согласия.

Совещание, как и ожидалось, проводили в кабинете командира корпуса. Ожидало московских гостей всe местное руководство, но размеры комнаты позволили кардинально сократить число участников, оставив только генералов и полковников. Виктор оказался самым младшим по званию, если не считать других представителей Москвы, носящих ещe менее представительные погоны. Впрочем, никто не обманывался, прекрасно осознавая реальное положение большинства московских гостей. Из них только полковник Макаров, старший лейтенант Щедрин и танкист майор Драгунский не прятались за липовыми званиями.

Хозяева и гости расположились по разные стороны стола, разложили перед собой приготовленные папки, настороженными взглядами окидывали друг друга. Большинство присутствующих Виктор знал, если не лично, то по материалам персональных дел, старательно изученных ещe в конце прошлого года, когда корпус только создавался. Он был одним из тех людей, кто решал – пригоден ли данный доброволец для этого дела или нет. В том, что некоторые из них повели себя не так, как задумывалось, была и его вина. Не оценил степень воздействия зарубежных представителей сионистского движения, допущенных к формированию корпуса по ноябрьскому договору прошлого года.

После непродолжительного молчания приподнялся из-за стола начальник штаба Еврейского корпуса генерал Хацкилевич, открыл свою папку, посмотрел на командира корпуса и, уловив разрешающий кивок головой, начал доклад.

Виктор слушал генерала вполуха, черновой вариант этого доклада был на его столе ещe позавчера. Причeм, даже шпионить не пришлось – сам генерал Хацкилевич и прислал, обеспокоенный происходящими в корпусе событиями. Пусть, номинально он уже не являлся военнослужащим Красной армии, но по-прежнему чувствовал себя советским генералом. Нужно сказать, что и большинство других офицеров чувствовали себя также, беда в том, что они всe меньше и меньше могли оказывать влияние на события, происходящие в учебном городке Еврейского корпуса.

А события принимали очень дурной оборот.

Оттеснив от руководства корпусом военных, процентов на восемьдесят пришедших из вооружeнных сил СССР, всe больше набирала силу зарубежная часть руководства из деятелей сионизма английского и американского происхождения. И чем значительнее были успехи советских войск на фронтах, тем наглее и злее они себя вели. То же, что задумали они сейчас, выходило за всякие рамки допустимого и фактически перечeркивало заключeнный в прошлом году договор.

Виктор исподтишка изучал лица командования корпусом, отмечая разную степень встревоженности, сквозившую во взглядах. Вот только чем она вызвана? Тревогой за начатое дело, или обеспокоенностью за личную судьбу? Надо признать, что большинство оказавшихся здесь офицеров звeзд с неба не хватало, имея весьма сомнительные возможности карьерного роста. За исключением разве что командира корпуса и начальника штаба. Вот у генерала Крейзера были все шансы достигнуть немалых чинов, он их и достиг в реальности полковника Банева. Да и здесь сумел проявить себя на командовании дивизией и получить звание генерала ещe в августе, а чуть позднее и Героя Советского Союза. Отпускать его не хотели, но в конце концов уступили настойчивости генерала, искренне верящего в начатое дело.

А теперь взгляд генерала потух, появились морщины, которых полгода назад не наблюдалось. Что-то он знает. Несомненно. Но доклад о начавшихся проблемах пришeл не от него. Почему? Надеется управиться сам? Или уже присоединился к противникам СССР?

А генерал Хацкилевич знакомил московскую комиссию с результатами полугодовой работы по созданию корпуса, образованного по новым штатам, предложенным специально для этого воинского формирования. Этакая попытка создать универсальную воинскую часть, способную решать любые возникающие задачи собственными силами. Столь дикой мешанины разнородных воинских частей в составе одного корпуса не было ни в одной армии мира. Четыре пехотные бригады, номинально сведeнные в две дивизии, но пока существующие в прямом подчинении командира корпуса. Танковая бригада, правда вооружeнная танками только наполовину, остальная часть бронетехники из бронемашин различных типов. Кавалерийский полк, один из эскадронов которого посажен на верблюдов. Смешанный авиационный полк, содержащий по эскадрильи самолeтов различных типов. Артиллерийские полки разных калибров. Зенитные дивизионы, включающие как крупнокалиберные, так и мелкокалиберные зенитки. Даже батальон морской пехоты предполагается сформировать со временем. Ну и, естественно, сопутствующие им многочисленные части и службы.

Впрочем, учитывая, что корпус представляет собой зародыш будущей более многочисленной армии, данная мешанина вполне оправдана.

Из доклада начальника штаба вытекало, что полностью сформированы штабы и управления, почти все части укомплектованы офицерами. Нет проблем с лeтчиками, танкистами и артиллеристами, а также техническим персоналом. Не хватает солдат в пехотных бригадах, а особенно в кавалерии, хотя там и предполагается выплачивать самое большое денежное содержание для рядовых.

Виктор внутренне усмехнулся, вспомнив приписку, собственноручно добавленную генералом Хацкилевичем на полях черновика данного доклада, отправленного генералу Зайцеву. О тыловых подразделениях, укомплектованных на двести процентов. Но сейчас данная фраза была опущена.

Генерал перешeл к результатам боевой учeбы. Впечатляющих успехов не было. За исключением нескольких батальонов Первой и Второй пехотных бригад, полностью укомплектованных бывшими бойцами РККА. Чуть похуже дела обстояли в Третьей Варшавской бригаде, на формирование которой использовали бывших солдат польской армии. Самые скромные успехи и самая плохая дисциплина в Четвeртой Интернациональной бригаде, составленной из всякого европейского сброда. Генерал употребил именно это слово, выделив его из фразы. Немного промолчал и добавил пожелание разогнать их всех «к такой-то матери».

Виктор покачал головой в ответ на это пожелание. Существование этого «сброда» было одним из главных условий, выдвинутых деятелями сионизма на прошлогодних переговорах. Создавать армию из одних советских граждан они отказались категорически, требуя чтобы их было не более двадцати процентов от общей численности. Выдвинув заведомо неприемлемые требования, они приготовились к долгому спору, в котором надеялись выторговать себе наилучшие условия. Но им просто указали на дверь. Пришлось идти на попятную и выворачивать свои цифры наизнанку, оглашая согласие на то, чтобы двадцать процентов составляли евреи из других стран. Единственно на чeм они стояли твeрдо – это то, что граждане других стран должны составлять отдельное воинское формирование. Советская делегация согласилась, хотя военные представители указывали на сомнительную боеспособность такого формирования.

Вот она эта сомнительная боеспособность и выплыла. Хотя Виктору теперь понятно, какие цели преследовались при создании Интернациональной бригады Корпуса сил самообороны Израиля.

Начальник штаба перешeл к вооружению корпуса. Здесь были одни претензии. Генерал Хацкилевич в первую очередь огласил состав вооружения танковой бригады. Данный вопрос был ему наиболее близок, как бывшему танкисту. В голосе генерала проскальзывала обида от того, что их бригада вооружена устаревшим хламом Т-26, да и те полностью укомплектовывают только первый батальон, второй частично, а третий полностью вооружены бронеавтомобилями, которые, как показал опыт года войны, пригодны только для разведки.

Не лучше дела обстояли в артиллерийских полках, получивших пушки и гаубицы двадцатых, в лучшем случае, начала тридцатых годов. В зенитных подразделениях орудия также устаревшие. Нет ни одной самоходной зенитки, даже на базе устаревших танков.

Авиатехника не лучше. В основном И-15 и И-16. Есть всего лишь несколько новых самолeтов для обучения лeтного и технического состава полка.

Непонятно также то, что и стрелковое оружие представлено только винтовками, причeм под немецкий калибр. Пулемeты такие же, чешского и польского производства. Нет ни одного пистолета-пулемeта под пистолетный патрон, а тем более карабина или автомата под новый промежуточный советского производства. Хотя, как известно самому генералу, да и другим офицерам корпуса, никаких проблем с новыми видами вооружения Красная Армия не испытывает. Даже запасные и учебные части получают новые виды вооружения. Даже полякам с румынами некоторые образцы поставляют. Чем же их корпус хуже?

Генералы и полковники Корпуса самообороны Израиля согласно закивали. По своим старым связям они получали достаточно полную информацию о положении с оружием, обучением и тактикой в своих бывших частях.

Генерал Хацкилевич сделал паузу в докладе, предлагая московским гостям дать ответ на столь явно поставленный вопрос. Полковник Макаров посмотрел в сторону генерала Зайцева, Виктор кивнул головой, давая разрешение ответить на этот вопрос.

– Товарищи офицеры, обращаю ваше внимание на то, что новое оружие поставляется только частям, воюющим на фронте или входящим в армии резерва. – Начал он разъяснение, приподнявшись со своего места. – Даже дивизии Дальневосточного фронта его практически не получают. Не говоря уже о других тыловых округах. Это во-первых. – Полковник поправил очки, сползающие на носу. – Во-вторых, хочу вам напомнить, что в данный момент вы не являетесь воинским соединением Красной Армии, а поэтому не можете высказывать претензий еe командованию.

– А поляки с румынами? – Раздался возмущeнный голос с дальнего края стола.

– В-третьих. – Невозмутимо продолжил полковник. – Иностранным частям мы поставляем то вооружение, которое заказало и оплатило их правительство, или органы его заменяющие. – Макаров провeл взглядом вдоль стола, выискивая желающих возразить в ответ на этот аргумент, и закончил фразу. – Что ваши представители из Координационного комитета заказали, то мы вам и поставили. Так, что все претензии к ним, товарищи офицеры.

Виктор усмехнулся, теперь открыто. Господа сионисты из Координационного комитета продемонстрировали редкостную жадность, согласившись оплатить только старье, причeм по бросовой цене и только после довольно долгих торгов. Хотя, деньги у них были, и немалые. Полковник Зенкович в своe время добыл полную информацию о количестве американских долларов и английских фунтов стерлингов, привезeнных ими в Москву на переговоры. Но, встретив в СССР откровенное желание заключить договор, эти господа решили сэкономить, решив, что русские по своей широте души, или глупости, как они еe трактовали, дадут всe даром. И немало удивились, не обнаружив этого самого желания.

– Ещe вопросы к интендантскому ведомству Красной Армии будут? – Поинтересовался полковник Макаров.

– Да. – На другой стороне стола приподнялся офицер, который судя по всему и подавал возмущeнный голос. – Полковник Гусман, интендант корпуса. – Представился офицер. – Товарищ полковник, поставки продовольствия для нашего корпуса оплачены полностью, насколько мне известно. В таком случае, мне хочется знать, куда делись два вагона с мясными и рыбными консервами, которые должен был получить наш корпус в начале этого месяца?

Виктор даже возликовал в душе. Этот полковник подтолкнул беседу именно в том направлении, которое ему и было нужно. Сам напросился.

– Я думаю, что на данный вопрос лучше ответит капитан Гладышев. – Сказал заранее проинструктированный полковник Макаров и сел на место, предоставляя слово подполковнику госбезопасности.

Мнимый капитан не торопясь развязал тесeмки обычной картонной папки, маскирующей степень важности еe содержимого, достал оттуда первый лист бумаги и нарочито нудным голосом начал читать заключение следственной группы, занимавшейся этим делом. Причeм, занимавшейся им в тайне не только от руководства Еврейского корпуса, но и от своих крымских собратьев по конторе. А текст был чрезвычайно занятным. Ибо, буквально по минутам расписывал путь следования пропавших вагонов до станции Симферополь, на которой они и исчезли. На втором листке, извлечeнным из той же папки, повествовалось о том, как последующей ночью начальник станции, один из машинистов и... полковник Гусман, собственноручно отцепляли вагоны от состава и перегоняли в один из тупиков, в котором после полуночи происходила перегрузка похищенного на автомобили интендантского управления корпуса. Затем пропавшие консервы развозились по частным домам города Симферополя, где и разгружались за соответствующее денежное вознаграждение. Полный список адресов, оставленных ящиков и полученных денежных сумм прилагается. Опустевшие вагоны под утро были прицеплены к составу, направляющемуся в Новосибирск, с фальшивыми документами, естественно.

Гладышев положил прочитанные листы и посмотрел на интенданта, тем взглядом, который всe объясняет подследственному.

– Документы будут переданы прокурору корпуса для ознакомления и проведения соответствующих мероприятий.

– Можете арестовать эту мразь немедленно! – Взорвался командир корпуса генерал Крейзер.

– Вы, товарищ генерал, меня неправильно поняли. – Повернулся к нему подполковник Гладышев. – Арестовывать и судить его будете вы. Юридически он уже подданный другого государства, пусть пока и не существующего. К тому же, обворовал он ваших солдат, а не бойцов Красной Армии. Пусть ваши подчинeнные его и судят.

За столом наступила неловкая тишина, которую нарушил майор Драгунский. Танкист прибыл в корпус раньше остальных членов комиссии для встречи со старыми друзьями и сослуживцами, провeл здесь более суток и сейчас сидел мрачнее любой тучи.

– Дожили. – Начал он злым голосом. – Мы на фронте кровь проливаем, в танках горим, гибнем тысячами – ради чего? – Майор вскинулся и посмотрел на другую сторону стола, где сидели офицеры Еврейского корпуса. – Чтобы вы тут жрали, пили, воровали, баб щупали и от фронта прятались.

Большинство офицеров, знавших, что у Давида Абрамовича под Штетином погиб брат, стыдливо опустили глаза. Только генерал Крейзер одeрнул его.

– Ты, майор, говори, да не заговаривайся. – Гневным голосом попытался он поставить на место младшего по званию. – Я от опасности никогда не прятался. И боевых наград у меня не меньше твоего. – Генерал кивнул на грудь майора, украшенную звездой героя и четырьмя орденами.

– А я, товарищ генерал, вас в трусости и не обвиняю. – Приподнялся из-за стола майор Другунский. – Но кроме вас тут хватает и других людей, которые меня, боевого офицера, дураком и гоем обзывали из-за того, что я на фронте свою Родину защищаю. – Танкист замолк на короткое время, скользнул взглядом по груди генерала и добавил. – А насчeт наград. Не вижу я их, товарищ генерал. Ни орденов, ни звезды героя. Стыдитесь носить? Или ваши новые друзья запретили?

Генерал просто онемел от такой наглости, а танкист окинул взглядом противоположную сторону стола и продолжил свою отповедь.

– Да и у вас, товарищи офицеры, наград не видно. Не успели Родину поменять, как от советских орденов и медалей открестились. Из «товарищей» в «господа» переквалифицировались.

– Да ты как со старшими по званию разговариваешь, майор? – Наконец-таки нашeл нужные слова генерал Крейзер. – Под арест захотел?

– Я, господин генерал, к вашей армии не принадлежу. И на ваше генеральство мне наплевать. – Отпарировал Драгунский. – А ещe я сделаю всe возможное, чтобы никто из моих родственников и друзей в вашем войске не оказался.

Майор Драгунский повернулся к генералу Зайцеву, спросил разрешения покинуть совещание. Виктор только сдержанно кивнул. Майор отдал честь и отправился к выходу.

На этот раз тишина наступила надолго. Приходил в себя генерал Крейзер. Вертели в руках различные предметы присутствующие офицеры, переваривая отповедь танкиста Драгунского. Размышлял Виктор.

Нет слов, майор устроил неожиданный сюрприз, который не лез ни в какие ворота. Конечно, следовало напомнить офицерам Еврейского корпуса о том, какая страна их вырастила и воспитала. Но не в такой оскорбительной форме. Что же именно произошло у него при встрече с друзьями? Что эти идиоты наговорили храброму и бескомпромиссному майору?

Но дело сделано. Первая встряска произошла, пусть и не в том виде, как хотелось генералу Зайцеву. Пора переходить и к серьeзным вопросам.

– Я думаю, что текущие дела могут решить и ваши заместители, товарищ генерал. – Обратился Виктор к командиру Еврейского корпуса. – У нас есть более серьeзный разговор. Для него достаточно будет вас и генерала Хацкилевича.

Ещe не отошедший от спора с танкистом Драгунским, генерал Крейзер отдал команду и все остальные офицеры его корпуса встали и направились к выходу. Поднялись и пошли вслед за ними и члены московской комиссии, как было обговорено заранее. За исключением самого генерала Зайцева, полковника Зенковича и подполковника Гладышева. Уже за дверью с проворовавшегося интендантского полковника двое еврейских офицеров торопливо оторвали погоны, сняли портупею и повели куда-то в сторону. Кажется, это дело не оставят без последствий.

– Так о чeм у нас будет серьeзный разговор, товарищ генерал? – Повернулся к Виктору генерал Крейзер.

– О заговоре, который зреет в вашем корпусе, товарищ генерал. – Ответил ему генерал Зайцев и не удержался от того, чтобы добавить. – Или господин генерал?

Крейзер дeрнулся, как от пощечины, встал со своего места.

– Товарищ генерал, я не понимаю на каком основании меня оскорбляют? Вначале этот майор. Теперь вы. Прошу дать мне объяснения. – Генерал наливался гневом. – И какие доказательства вы можете предоставить в подтверждение столь тяжкого обвинения о заговоре?

– Успокойтесь, Яков Григорьевич. – Виктор перешeл на имя отчество, как и принято в русской армии между офицерами при приватной беседе. – Мы не карать вас сюда прибыли, а помочь командованию корпуса разобраться с возникшей проблемой. – Он повернулся к полковнику Зенковичу. – Семeн Наумыч, ознакомь, пожалуйста, товарищей генералов со своей информацией.

Полковник Зенкович положил перед собой первую папку и начал с самого незначительного материала. Донесений контрразведки корпуса и агентов госбезопасности, конечно же присутствующих среди военнослужащих данного воинского соединения. Речь, в основном, шла об антисоветских разговорах, ведущихся среди солдат и офицеров корпуса. К чести командования корпуса, львиная доля данной болтовни велась в батальонах Третьей Варшавской и Четвeртой Интернациональной бригад.

Генерал Крейзер со скучающим лицом выслушивал эту информацию, показывая всем своим видом, что не воспринимает еe всерьeз. В общем-то был прав. Невоздержанных на язык дураков хватало везде. Они вели подобные беседы с друзьями и сослуживцами, делились взглядами в семейном кругу, болтали, чаще всего по пьяни, с посторонними людьми, надеясь что всe сказанное останется там, где было произнесено. Святая наивность. Большая часть этой болтовни вскоре становилась известна работникам НКВД, ну а те уже решали – привлечь болтливую личность к ответу или же оставить пустопорожний трeп без внимания.

Полковник Зенкович продолжал перечислять имена, фамилии, звания, смысл речей, а Виктор задумался о природе еврейского недовольства. Казалось бы данному народу жаловаться не на что. Благодаря Советской власти, а точнее своим соплеменникам, оказавшимся в передовых рядах руководства данной власти, смогли вознестись из грязи отверженных в элиту общества, захватили большинство тeплых мест в управлении страной, составили костяк творческой, и не только, интеллигенции, а всe равно недовольны. Невольно вспомнился анекдот рассказанный полковником Баневым о еврее, попавшем в рай и с ходу начавшем высказывать претензии на качество обслуживания.

Хотя, проблема не в недовольном брюзжании, а в том, что слишком много представителей данного народа переходит от антисоветских разговоров к прямому участию в заговорах и диверсиях. И не подозревает о том, что является всего лишь глупыми марионетками в умелых руках заграничных руководителей, выставляющих себя благодетелями «отверженного и угнетаемого» народа.

Виктору по долгу службы уже два года приходится бороться с умело законспирированным сионистским подпольем, которое старательно вредит Советскому Союзу, хотя сами деятели этого подполья мало представляют, что же именно они творят. Большинство просто приходит в ужас, когда им подробно объясняют к чему могла привести их деятельность, но, вот ведь парадокс, начисто отметают свою вину в происходящем, когда их деятельность уже принесла плоды. Впрочем, это свойство любого истинного интеллигента.

Радует хотя бы то, что некоторые из арестованных по делу сионистского подполья не только демонстративно раскаялись, но и на самом деле постарались искупить свою вину. Впрочем, чаще всего это были те, кого подставили «втeмную» их же соратники, использовав излишнюю доверчивость последних к своим соплеменникам. Взять, к примеру, Льва Захаровича Мехлиса. Просидев во внутренней тюрьме Лубянки полгода, Лев Захарович не только рассказал всe что знал и о чeм догадывался, но и по собственной инициативе подключился к следствию, предлагая всe новые и новые кандидатуры виноватых. Будь на дворе тридцать седьмой год, цены бы ему не было. Но на носу была война, хватало и реальных дел, никакой другой вины, кроме излишней доверчивости, за подследственным не было и его выпустили на свободу, чтобы не мешал поиску подлинных врагов. Товарищ Сталин не только не пожелал допускать замаранного подозрениями соратника к реальным делам, но и не посчитал нужным видеть его ближе, чем в нескольких тысячах километров от Москвы, и поехал товарищ Мехлис редактировать одну из сибирских газет. Впрочем, поиски Львом Захаровичем реальных и мнимых врагов на этом не закончились. Как сообщало управление НКВД Красноярского края, ни одного из работников газеты еврейской национальности на прежнем месте работы Лев Захарович не оставил. Все были или уволены, или переведены в такое место, где они никакого влияния на работу главного редактора оказать не могли. Воистину, обжегшись на молоке – дуют на воду.

Не брезговали зарубежные враги Советского Союза и использованием человеческих пороков. На них поймали бывшего сослуживца генерала Зайцева капитана госбезопасности Фельдмана. Хоть и была у них с Виктором вражда, хоть и не простил он Мордку ни тогда, ни сейчас, но нужно признать, что и этот настоящим врагом не был.