Текст книги "Гроза 3"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Артподготовка закончилась и сейчас немецкие артиллеристы должны кинуться к своим орудиям, чтобы встретить их атаку. Если уцелели при обстреле? Опыт показывал, что кто-нибудь обязательно уцелеет.

Младший лейтенант Данилов скользнул внутрь башни и прильнул к перископам командирской башенки. Башня танка поворачивалась стволом вперeд, заряжающий уже отправил в казeнник орудия осколочный снаряд, наводчик прильнул к прицелу. Колька дождался, когда справа пристроится вторая машина взвода и двинулся в сторону позиций противника. Пока медленно. Нужно дать время другим машинам выбраться из оврага на простор. Выползла «жужжа», заняла своe привычное место позади танков, показался нос трофейной «тройки». Можно увеличивать скорость. Километров до тридцати. Поле хоть и просмотрели в бинокли, но впереди всякие сюрпризы возможны, от невидимых издалека ям и промоин, до вкопанных в земли кусков рельсов. Да и мины могут быть, хотя сапeры и утверждают, что почти всe поле проверили. В том то и дело что «почти», к тому же ночью. А ночи сейчас такие тeмные, что и собственные руки не видно.

И сам Колька и наводчик танка Тимохин старательно высматривали в дыму вражеских позиций вспышки противотанковых пушек. Пока не было. Хотелось верить, что и не будет, но опыт многих боeв старательно возражал. Не подошли они ещe на дистанцию результативного выстрела из «дверного молотка». А если бы здесь были новые семидесятипяти-миллиметровые орудия, то огонь они бы открыли сразу, как только обнаружили вылезшие из оврага советские танки.

Первым вспышку выстрела увидел наводчик.

– Командир, слева двести от кирхи. – Доложил он, подтверждая его слова в том же месте сверкнуло пламя ещe одного выстрела.

– Короткая! – Подал команду Колька.

Мехвод резко остановил тридцатитонную машину, Тимохин подвернул башню и отправил снаряд в сторону вражеского орудия. Отработал в ту же сторону танк Никифорова. «Жужа» пока молчала, далековато, да и в дыму толком ничего не видно. Еe время позже придeт, когда взвод к позициям противника ближе подойдeт. По хорошему, то и для немцев открывать огонь рано, по самому танку бить бесполезно, а для прицельной стрельбы по гусеницам расстояние великовато. Наверное нервы у противотанкистов Вермахта сдали. Подтверждая эту догадку, зачастили выстрелы с обнаруженной батареи, правда стреляло только два орудия. То ли остальные накрыло при артподготовке, то ли расчeты там были более хладнокровные. Но их выдержка уже никакой роли не играла. К обстрелу подключилась батарея 120-миллиметровых полковых миномeтов, о которой противнику ничего известно не было, в артподготовке еe не использовали. Перелeт, недолeт – классическая вилка, и на позициях немецкой батареи стали рваться мины.

– Вот и всe об этом человеке! – Данилов произнeс любимую свою присказку, взятую из какой-то арабской сказки «тысячи и одной ночи». Колька не уверен, что сказок там на самом деле тысяча, но том с ними был изрядной толщины. Таскал в своe время данную книженцию из дедовой библиотеки, чтобы почитать тайком от слишком строгого деда.

Немецкая батарея действительно замолчала, зато заполошно ударили пулемeты. Тоже нервы, этим открывать огонь вообще никакого смысла не было. Пехоты на броне нет, а попасть в какой-либо из смотровых приборов на таком расстоянии – это чистая случайность. Зато смогла включиться в работу «жужа». Пара коротких очередей из пушки в сторону ближайшего пулемeтного гнезда, и незадачливые герои стремительно покинули свои позиции. Уйти, впрочем, не получилось. Что в очередной раз доказало – в землю надо прятаться, в землю, а не пытаться убежать от пули, которая всe равно быстрее. А траншеи противника всe приближались, подходило время гранатомeтчиков. Механик-водитель снизил скорость до минимально возможной для имитации наступления. По хорошему, так уже надо драпать обратно. Но оправдать отход в глазах противника пока нечем. Не было оказано даже того минимального сопротивления, на которое они рассчитывали с Володькой при планировании операции. Испортились немцы к концу войны, испортились.

– Клим, что в эфире? – Спросил Колька у радиста.

Тот пробурчал в микрофон запрос, дождался ответа.

– Просят ещe потанцевать, – передал пожелания начальства радист, – мост уже установили, но рота на ту сторону рва ещe не перешла.

По спине побежали крупные, с кулак величиной, мурашки. Подходить вплотную к траншеям противника без поддержки пехоты не хотелось категорически. Третий батальон так и подловили, отсутствием видимого сопротивления. Те и ломанулись весенними кабанами вперeд через траншеи. Там и остались. Но им простительно, в большинстве своeм на фронте без году неделя. А тут чувство самосохранения просто орeт во всe горло.

– Потихоньку вперeд. – Колька отдал совсем не ту команду, которую хотелось. Но праздновать труса ценой жизни своих товарищей никому не позволено. Тем более, что видимой опасности так и не появилось.

Чаще всего еe и не видно до последнего момента, пока очередной смертник с фаустпатроном не выныривает из своего потайного логова под самые гусеницы. Одна надежда на экипажи машин поддержки. У них главная задача высматривать таких вот храбрецов, для того чтобы сделать их бесстрашный порыв последним, что им удается сделать в своей никчемной жизни. Экипаж танка тоже не ждeт своей смерти сложа руки. Вот курсовой пулемeт обработал подозрительные кусты, механик-водитель отворачивает танк от остатков каменного забора, за которым могли притаиться гранатомeтчики. Это может спасти от глупых и неопытных фаустников. Умные найдут более незаметное укрытие и буду терпеливо ждать, пока не появится возможность произвести единственный неотразимый выстрел. Для того и нужна «жужа». Она сейчас во взводе самая главная, намного важнее идущих впереди тридцатьчетвeрок и трофейной «тройки». Но автоматическая пушка Т-60 пока молчала, значит никакой видимой опасности вблизи их машин не появилось. Напряжение росло, они уже прошли ту черту, которая отделяла возможность отойти безнаказанно. Скоро можно будет и гранату из окопа докинуть. Но противник по-прежнему не проявлял своего присутствия.

– Стоп! – Не выдержал Колька.

Танк немедленно остановился. Экипаж ждал именно этой команды. Мехвод тотчас воткнул заднюю передачу, ожидая приказа на отход. Колька крутанул командирскую башенку. Взвод повторил его манeвр, уяснив на подкорке основной принцип руководства танковым подразделением – «делай как я». «Жужа» настороженно водила стволом пушки, но сержант Кушнарeв, выполнявший на этом недотанке функции большей части экипажа, огонь не открывал.

– Командир, они отходят! – Привлeк внимание Данилова наводчик.

– Как отходят? – Не поверил Колька, немедленно развернулся обратно в сторону немецких траншей.

Взгляду предстала уже подзабытая картина отхода противника с занимаемых позиций, даже не отхода, а вполне осознанного драпа. С бросанием оружия и стремительным галопом по открытой местности. Давненько он такого не видел. С последнего столкновения с ополченскими батальонами в Силезии. Больше им такого счастья, в виде небоеспособного противника, не выпадало. И вот случилось! И где? Практически на окраинах Берлина.

– Осколочным! Три бегло. Огонь! – Младший лейтенант Данилов отдал единственно правильную в данной ситуации команду. – Не давайте им опомниться. – Озадачил он наводчика с заряжающим и добавил для водителя. – Вперeд, Дима, пока медленно.

Орудие изрыгнуло огонь, танк стронулся с места и обходя особо опасные места, где ещe могли укрыться храбрецы с гранатомeтами, пополз в сторону позиций струсившего ополчения. В том, что перед ними фольксштурм, младший лейтенант Данилов уже не сомневался.

– Слушай, Гофман, не лучше ли убраться отсюда? – Векман опасливо рассматривал стоящий в полусотне метров русский танк. – Кто его знает, что им там в головы взбредeт.

Соседство, на самом деле, было опасным, но Гофман был уверен, что русские двинутся вперeд, тем более, что с их стороны расположена такая неудобная для танков канава. Хотя, овраг тоже неудобный, а русские по нему прошли, как и предполагали разведчики. Выбрались, правда, не там где Гофман ожидал, а намного ближе, чем перепугали поначалу даже его. Время атаки угадать тоже получилось, а следовательно и убраться с позиций батальона. В последнюю минуту, но уйти. Ещe бы немного проваландались, и уже бы общались с чертями в аду. Нужно сказать, что мощностью артподготовки русские изрядно удивили не только Гофмана с его отделением. Удирающие с позиции солдаты их батальона такого огневого налeта тоже не ожидали. И пусть основной удар пришeлся по траншеям их предшественников, немало полегло и фольксштурмовцев. А ведь предупреждали они сослуживцев, что окопы и блиндажи солдат пехотного батальона танкового полка, который они меняли, могут быть пристреляны противником. Кто-то не поверил, кто-то поленился копать новый окоп, кто-то понадеялся на удачу, и вот результат.

Когда же Гофман потащил своe отделение из безопасного, как казалось новичкам, тыла в передовой дозор, то большая часть батальона посчитала его или дураком, ищущим быстрой смерти, или той разновидностью идиота, для которых «железный крест» главный смысл жизни. Поддержал в тот момент своего командира отделения только Векман. Но сейчас засомневался даже он.

Гофману самому не по себе от такого соседства. Так близко, что можно посчитать все отметины на броне от попаданий снарядов. А было их изрядно, и только два из них выглядели серьeзными повреждениями. Остальные всего лишь царапины, была даже одна свежая – сегодняшняя. Памятник артиллеристам противотанковой батареи, командир которой был настолько глуп, что, во-первых, выбрал для установки своих орудий позиции батареи предшественников, а, во-вторых, открыл огонь согласно довоенным наставлениям. С расстояния, на котором его снаряды могли слегка пригладить бронированную шкуру этих русских монстров. Гофман надеется, что благодарные артиллеристы выскажут своему горе-командиру всe, что о нeм думают, и усадят на самую горячую сковородку. В аду! Ибо они все там.

Удара «Катюшами» Гофман не ожидал. Не верилось, что их участок фронта, второстепенный по всем видимым и невидимым признакам, удостоится применения этого страшного оружия. Слышать о нeм он, конечно, слышал. Со всеми ужасными подробностями, передаваемыми в госпиталях. Но видеть действие русских реактивных снарядов пока не приходилось. Теперь вот увидел. И благодарение всем святым, что увидел издалека. Уцелеть после близкого знакомства редко кому удаeтся.

Русский танк выстрелил в сторону позиций их батальона и тронулся вперeд. Гофман сполз вниз и сдвинул влево обломок бетонной плиты, прикрыв отверстие в кладке фундамента. Вовремя. По наружной стороне фундамента застучали пули, это лeгкий русский танк, следующий позади тяжeлых тридцатьчетвeрок, начал обрабатывать из пулемeта все подозрительные места. Ни его пулемeт, ни малокалиберная пушка в этом укрытии не страшны. Недостроенный дом, брошенный строителями почти на уровне фундамента, слишком опасным не казался. Хорошо просматривался и простреливался внутри едва возведeнных стен и куч земли, оставшихся как в самой коробке будущего дома, так и снаружи. Поначалу Гофман его таким и воспринял, но благодаря любопытству Клауса, заметившего странный лаз, был обнаружен находящийся под стройкой подвал. Его завершить успели и даже наметили места для крепления труб водопровода и канализации. Оставили щели и для проведения труб внутрь, в одну из них Гофман и наблюдал за противником. Хорош подвал был и тем, что имел сложную форму и была возможность спрятаться за многочисленными углами от заброшенной внутрь гранаты.

Обнаружив во время утренней разведки такое чудо, только и оставалось, что поверить в божье провидение и приготовиться к вполне осознанной сдаче в плен. Хватит! Хватит с него этой войны и ненужных смертей. Надоело хоронить каждый день людей, к которым только привык, выучил их достоинства и недостатки, приучил к выполнению приказов и отпел напоследок, так как капеллана их батальону так и не досталось.

Зашмыгал носом Клаус, всe ещe переживает полученную от деда взбучку. Мальчишка не хотел уходить с их прежней позиции без фаустпатрона, а старик Мильке не собирался помирать из-за дурости малолетнего балбеса. Советские танкисты фаустников в плен не брали. Поэтому, если ты ухватился за трубу гранатомeта, то выхода у тебя два: или ты убьeшь, или тебя убьют. Чаще всего и то и другое. Вначале ты, а потом тебя. Хорошо, если просто пристрелят из пулемeта следующего позади танка, намного хуже, когда ты попадаешь под гусеницы. А месяц назад одного такого героя, сумевшего сжечь два вражеских танка, оставшиеся в живых советские танкисты загнали в канализационный люк, налили внутрь бензина и подожгли. Гофман гореть не хочет.

Гофман осмотрел остатки своего отделения. Сюда он взял только тех, кому мог доверять. Неразлучный пулемeтный расчeт Векман и Граве, бросившие, впрочем, свой пулемeт на прежней позиции. Молчаливый и вечно хмурый Георг Шварцман, когда-то в прежней довоенной жизни приятель отца Гофмана, живший на их улице на три дома ближе к городской площади. И старик Мильке со своим внуком. Всем им даже объяснять ничего не пришлось, сразу всe поняли, как только он подвeл своих солдат к этому подвалу. Клаус удивлeнно вертел головой, увидев вместо огневой позиции потайную нору, но получив очередной подзатыльник от деда, решил не задавать ненужных вопросов.

Лязгая гусеницами прошeл мимо их убежища очередной русский танк. Векман отложил в сторону изготовленный из остатков простыни белый флаг. Всхлипнул в который уже раз Клаус. Гофман откинулся к стене и приготовился ждать, когда умолкнут звуки боя.

Колейный мост штука такая, что требует внимательности. Чуть засмотрелся в сторону и твой танк уже во рву кверху гусеницами лежит. Володька контролировал движение машины, хотя с его механиком-водителем эта процедура была всего лишь формальностью. Если Костину понадобится, то он и по лезвиям ножей проедет. Но порядок есть порядок. Уставы, как известно, пишутся кровью, а инструкции покоятся на переломанных костях тех, кто их игнорировал. Танк ровненько сошeл с моста и Костин прибавил скорость. Их машина была последней, остальные уже выстроились в боевой порядок, приготовившись штурмовать юго-западную окраину квартала. Бойцы танкодесантной роты занимали привычные места на броне, надеясь хоть часть пути «не вертеть ногами земной шар», как поeтся в недавно появившейся на фронте песне. Машины поддержки бронетехники пристраивались сразу за танками, как и предусматривалось для случая, когда пехота на броне. После спешивания десанта отстанут и они. По крайней мере, новый устав так требует, а как будет на самом деле – ситуация покажет.

Колька только что сообщил, что его противник побежал и третий взвод решил идти дальше до самых окраин. А если им подкинут пехоты, то они и на улицы пойдут. На взгляд Володьки на улицы им соваться незачем, но это взгляд командира роты, а что прикажет комбат или комбриг? Не ясно также, куда наступать основной части его роты. Идти на городские улицы? Или чeрт с ним с этим городком. Вот там, в почти сплошной городской застройке, есть прогалина, в которую так и хочется сунуться танковым клином, и которая просто напрашивается для установки противотанковой батареи. Так что, ну еe к лешему эту плешь, через городскую застройку пойдeм. Сейчас капитан Казаков штурмовые группы озадачит и вперeд.

До самых окраин дошли без каких либо происшествий. Приятно, хоть и неожиданно. Даже ружейного огня не было. Хотя, сам Володька, командуй он обороняющимися подразделениями, запретил бы дышать до того момента, когда его танки подойдут на бросок гранаты. Чтоб не спугнуть. Противник подойти позволил, что вполне ожидалось. Но и в дальнейшем, когда на улицы пошли пехотные отделения штурмовых групп, противник проявить себя не торопился. Выдвинулся вперeд первый танк, настороженно провожая стволом орудия окна противоположной стороны улицы, вминая в разбитый асфальт всякий мелкий мусор, он втягивался в проeм между домами. Пошла за ним вторая тридцатьчетвeрка, контролирующая другую сторону, зашевелила башней «мясорубка» прикрытия. Обычно в этот момент появлялись первые желающие заработать «железный крест» и сопутствующий ему отпуск. Иногда даже получалось. В смысле отпуска. Но счастливчиков, которым удавалось выстрелить из фаустпатрона, поразить танк и успеть убраться обратно, до того, как разорвeт пулемeтной или автоматной очередью, было так мало, что о них все слышали, но редко кто видел. Мeртвых видеть приходилось. Когда только разрабатывали методы борьбы с этой заразой, то пришли к выводу, что самым лучшим способом отвадить солдат противника от охоты на танки, будет их безусловная и обязательная смерть. Если немецкие гранатомeтчики будут знать, что подойдeшь близко – отправишься в гости к богу, то и желающих это сделать будет немного.

Бойцы втягивались в провалы улиц, а противник молчал. Возникало неприятное ощущение хитрой засады. Вот еще пару метров и ударят! Но первая тридцатьчетвeрка уже дошла до видимого с окраины перекрeстка внутренних улиц квартала, бойцы передовых отделений проникли в выбитую близким взрывом витрину какого-то магазина, «мясорубка» прикрытия выдвинулась ближе к танкам, намереваясь остановить гранатомeтчиков, когда они выскочат из укрытия. А противник молчал.

Махнул рукой командир разведотделения и второй танк медленно двинулся к перекрeстку. Наконец-таки впереди хлопнул долгожданный выстрел, заработал пулемeт первого танка, жахнуло орудие второго танка, взметнулся вверх завал из брeвен, перегораживающий улицу за перекрeстком. И понеслось. Гулкие удары пушек, заливистые трели автоматов, хлопки гранат, хлeсткие очереди шестиствольного пулемeта машины прикрытия, мелькание светло-зеленых гимнастeрок бойцов. Стронулись шестерeнки отработанного механизма штурмовой группы, где каждый давно уяснил свою роль. Огонь, дым, скрежет сносимой танком рекламной тумбы. Вспышки яркого пламени – это огнемeтчики дорвались до любимой цели, оконных проeмов в подвальные помещения. Сбоку от танка появилось орудие «полковушки», расчeт отработанными движениями забрасывает в казeнник снаряд, выстрел, замковый открывает затвор, отлетает стреляная гильза, новый снаряд, взмах руки командира орудия, новый выстрел.

На броню танка забирается капитан Казаков.

– Ротный, двигай вперeд второй взвод. – Кричит командир мотострелкового батальона. – Баррикаду уже взяли. Сейчас первая рота вперeд пойдeт, а ты возьмeшь под контроль перекрeсток и прощупаешь его в обе стороны.

Капитан соскакивает с брони и торопится к перекрeстку, где штурмовой взвод первой роты его батальона успешно зачистил окрестные дома от солдат противника. Володька хватает гарнитуру рации, окидывает взглядом перекрeсток от которого ему прощупывать ситуацию в обе стороны и обнаруживает в глубине штурмуемой улицы ... белый флаг.

Гауптманн Енеке оглядел остатки передовой роты своего батальона. Всe же большая часть осталась жива, значит он не зря тратил время на то, чтобы научить их хоть чему-нибудь. Но если русские продолжат штурм, то живыми его солдатам быть не долго.

– Почему они отступили? – Задал глупый вопрос майор Гильперт, присланный из штаба дивизионной группы проверить обстановку на участке батальона. – Ведь русских меньше роты и всего три танка.

– Это же не наши божьи овечки. – Пробурчал начальник штаба батальона гауптманн Лемке. – Это волки натасканные на человечину.

– Тогда уж медведи-людоеды. – Майор попытался свести неудачную фразу к шутке, высказанной доктором Геббельсом в одной из своих последних речей.

Вилли промолчал, не захотел развивать тему и начальник штаба. Старый Лемке пользовался привилегией возраста, а Вилли было уже наплевать на то, что про него подумает этот молодой майор, носящий одну из знакомых генеральских фамилий. Мальчик совершает героическую поездку на фронт для получения очередной награды. Хотя нужно признать, что для него это действительно героический подвиг – добраться до самой передовой. Да и труса он не празднует, в отличие от остальных проверяющих, которые немедленно сбегали обратно, стоило только разорваться поблизости от штаба шальному снаряду.

Пусть майор и храбрец, но во фронтовых реалиях ориентируется он слабо. Сравнивать численность его батальона фольксштурма и русской мотострелковой роты без учeта реального боевого опыта может только полный дилетант. То, что его солдаты сумели вырваться из той мясорубки, свидетелями которой они все были, уже чудо. Произошло это только по той причине, что Иваны всего лишь на всего проводят разведку боем и брать этот городишко не собираются. Они и его солдат выдавливали в тыл, не ставя перед собой задачу окружить и уничтожить. Но если солдаты его батальона будут оказывать сильное сопротивление, то русские могут обозлиться и навсегда оставить их всех в развалинах этого квартала.

Наилучшим выходом из этой ситуации стал бы медленный отход на северную окраину города, в надежде что где-то на этом пути у русского командования исчезнет желание захватывать весь город. Вот только как объяснить это майору?

Впрочем, представителю штаба дивизионной группы нужно быть благодарным хотя бы за то, что он старательно не замечает колышущийся на ветру белый флаг, выброшенный кем-то из желающих уцелеть. Кто-то из остатков второй роты сильно хочет жить. Сколько там могло остаться живых, пока непонятно. Но они живы, и они не хотят умирать. Самое время выяснить, будут ли русские брать их в плен.

Из зажигательной речи доктора Геббельса, которую уже пытаются представить как своеобразную шутку, следует, что брать не будут. А если и возьмут, то только для прокорма специально выведенной породы медведей-людоедов. Конечно, приучить медведя к человечине легко, но где взять такое количество медведей, чтобы скормить им всю Германию?

Гауптманн Енеке поднял бинокль. Вблизи дома с белым флагом появились первые фигурки русских солдат. Пока не стреляли ни с той, ни с другой стороны. Разве что русский танк вращал башней, показывая окружeнным в доме солдатам его батальона, что шутить большевистские танкисты не собираются. Следующие две минуты подтвердили, что доктор Геббельс обыкновенное ярмарочное трепло, а породу медведей-людоедов русские если и вывели, то до фронта пока ни один сибирский шатун не добрался. Солдаты второй роты вышли с поднятыми руками из дома, а русские просто спровадили их в свой тыл. Всего семнадцать человек. Двоих вели под руки, одного несли на импровизированных носилках. Никого не убили, не сожрали, даже не ударили. Наверное, посмеялись над неудачниками, но имели на это полное право.

Вилли опустил бинокль. Он увидел всe, что хотел увидеть. Увидели и солдаты ближних взводов. И скоро по окопам пойдeт рассказ о том, что «в плен берут», а значит число желающих спасти свою жизнь поднятием рук резко прибавится. Может быть так и лучше. Меньше грехов будет на его душе. Не семь сотен трупов, а гораздо меньше. Насколько меньше, покажут действия русского командования.

Видел сцену сдачи в плен и майор Гильперт. Вилли напрягся в ожидании очередного перла доктора Геббельса о «необходимости помочь своему товарищу принять правильное решение». Была такая речь месяц назад. Когда пулемeтчики расстреляли своих же сослуживцев, надумавших сдаваться в плен. Вчерашние сопляки из Гитлерюгенда, перечитавшие программных речей «великого фюрера». Или же захотевшие получить отпуск геройским расстрелом своих бывших товарищей. Что намного вероятнее. Ходил слух, что награда «героев» всe-таки нашла, и довольно быстро. Подорвались они на случайной гранате, которая неведомо как долетела до их окопа. По-другому и быть не могло. Если бы командование сразу же после «подвига» вывезло этих недоумков из части, то может быть смогли остаться в живых. Но честь и хвала командиру дивизии, который не захотел мараться в этом дерьме. А может и работники министерства пропаганды устроили всe таким образом. И герои есть, и невозможно выяснить почему они именно так поступили.

Майор оказался ещe умнее, чем гауптманн Енеке о нeм думал. Он сделал вид, что вообще не видел случая добровольной сдачи в плен. Ещe пара таких поступков и Вилли придeтся менять своe мнение о штабных работниках.

А русские перегруппировались и вцепились в очередной опорный пункт. Похоже, они приняли решение брать квартал. Гауптманн Лемке перекрестился и едва слышно зашептал слова молитвы. Вилли коснулся нательного креста, врученного ему матушкой. Молитв он не помнил, в бога верил только в минуты смертельной опасности, соблюдать обряды не считал нужным. Придeт «старуха с косой», коснeтся плеча своей костлявой рукой, тогда и будем приставать к богу с дурацкими просьбами. А пока надо спешить вперeд к остаткам второй роты. Посмотреть вблизи, как сделать так, чтобы не пришлось сегодня хоронить всю роту, а то и весь батальон.

Примечания:

В РИ лейтенант Фрунзе погиб 16 января 1942 года в воздушном бою.

Ганза – союз торговых городов средневековья, в основном немецких.

Генерал Крейзер в РИ к 45 году дослужился до звания генерал-полковника, командовал армиями, герой Советского Союза.

Драгунский Давид Абрамович в РИ к 45 году дослужился до звания полковника, командовал танковой бригадой, дважды герой Советского Союза. В советское время председатель Антисионистского комитета.

Генерал Хацкилевич в РИ погиб 25 июня 1941 года, командовал 6-м механизированным корпусом на Западном фронте.

В РИ у полковника Драгунского немцы расстреляли отца, мать, двух сестeр, на фронте погибли два его брата.

Автор неоднократно сталкивался с бывшими сторонниками Ельцина, которые ненавидят капитализм, не приемлют нынешнюю власть, но категорически отказываются признать свою вину в приведении нашей страны в такое состояние.

Кавторанг – полуофициальное обращение к капитану второго ранга, принятое в русском флоте.

Начарт – начальник артиллерии в данном случае полка.

Унтерштурмфюрер – офицерское звание в Ваффен СС, соответствует лейтенанту Вермахта.

Шарфюрер – унтер-офицерское звание в Ваффен СС, соответствует унтерфельдфебелю Вермахта (сержанту Красной Армии).

Штурмбанфюрер – офицерское звание в Ваффен СС, соответствует майору Вермахта.

Гауптшарфюрер – унтер-офицерское звание в Ваффен СС, соответствует оберфельдфебелю Вермахта (старшине Красной Армии).

Оберфюрер – звание в Ваффен СС, промежуточное между званиями полковника и генерал-майора Вермахта

Штандартенфюрер – офицерское звание в Ваффен СС, соответствует полковнику Вермахта.

Грегор Штрассер – лидер левого социалистического крыла НСДАП, в 20-е годы один из главных соперников Гитлера в руководстве партии. Был убит в 1934 году во время «Ночи длинных ножей».

Обершарфюрер – унтер-офицерское звание в Ваффен СС, соответствует фельдфебелю Вермахта (старшему сержанту Красной Армии).

Роттенфюрер – солдатское звание в Ваффен СС, соответствует оберефрейтору Вермахта (в нашей армии отсутствует).

Лакейтель – презрительное прозвище генерала Кейтеля в среде немецкого генералитета.

Гейдриху пришлось менять памятник на могиле своей матери, так как она носила имя Сара.