Текст книги "Гроза 3"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Гюнтер заскучал. Когда же генералу надоест выслушивать этого павлина. Уже ясно, что это не комбат сгоревшего на поле танкового батальона. Вряд ли такому болвану доверили вести в бой основную ударную силу провалившегося наступления. А то, что оно провалилось, не составляло никаких сомнений. Даже на взгляд видно, что до линии дальних барханов догорает как минимум три десятка бронированных уродцев, не так давно считавшихся образцовыми боевыми машинами. Виккерс неплохой танк конца двадцатых начала тридцатых годов, но для современной войны мало пригоден. Русские свои версии этой машины убрали с поля боя ещe год назад, а ведь их т-26 намного лучше того хлама, который англичане передали иракцам. Как оказалось, передали вместе с экипажами, но никто из британских стратегов не ожидал натолкнуться на полноценную оборону, построенную по немецким, вернее по русско-немецким, уставам.

Наконец-то Зейдлицу надоело выслушивать поучения британца, он повернулся к нему спиной и направился на НП дивизии, оставленный только для того чтобы убедиться в правильности своих предположений. Говорливого англичанина и его не проронивших ни одного слова спутников развернули и повели в штаб в заботливые руки заместителя Гюнтера и приданных батальону переводчиков. Там найдут способ вытряхнуть из болтливого британца немного действительно полезной информации и разговорить его молчаливых сотоварищей.

Гюнтер переместился в тень ближайшего бронетранспортeра и приготовился ждать очередных приказов руководства. Поднимающееся над восточным срезом горизонта солнце уже ощутимо прогрело воздух и очень скоро им придeтся пожалеть о том, что немецкая полевая форма мало приспособлена для действий в пустыне, а русским трофейщикам так и не попался ни один из складов обмундирования приготовленных для Африканского корпуса Роммеля. Зато в дивизии есть несколько солдат, которым довелось в этой самой пустыне повоевать. Когда стало понятно, где «Первой Немецкой антифашисткой дивизии» предстоит действовать, то их собрали вместе, заставили вспомнить все превратности той компании и надиктовать писакам из дивизионной газеты свои впечатления. Воспоминания эти распечатали, раздали солдатам, заставили внимательно прочитать и запомнить. Теперь вот пришло время на собственном опыте уяснить, что из сказанного действительно важно, а на что можно «наплевать и забыть», как любит выражаться подполковник Фок, получивший с верхов очередное «чрезвычайно важное», но необязательное к исполнению, по мнению самого подполковника, указание.

Генерал Зейдлиц в очередной раз обозревал поле боя, пытаясь понять на что рассчитывал безымянный пока британский комбат. То, что техника у него устаревшая должен был понимать любой офицер, хоть как-то знакомый с боевыми действиями в Европе. Не имел боевого опыта? Возможно. Надеялся, что противник не имеет тяжeлого вооружения? Вполне вероятно. Но должен был понимать, что рано или поздно его бронированные черепахи нарвутся на полноценную оборону успевших закрепиться русских частей, а то и под фланговый удар какой-нибудь советской танковой бригады, техника в которой, даже устаревшая, сумеет свести на нет все преимущества внезапности.

Рассчитывал на что ещe? На что? На предательство иранской армии? Так еe никто всерьeз и не принимает. Персы такие союзники, что верны только сильному. Ну и щедрому. А также готовы подчиниться тому, кто ведeт разговор с ними на понятном им языке. Такие люди в штабе генерала Тюленева имеются, поэтому лояльность высших офицеров иранской армии обеспечивают заложники взятые из их семей. Сами же персы и предложили такое решение. Из тех кто служит не за страх, а за совесть. Такие есть, пусть их и намного меньше половины.

Одного иранского предательства для столь смелой операции недостаточно. Что же ещe? Банальное безрассудство? Но англичане после прошлогодних оплеух, щедро отпускаемых им генералом Роммелем, чрезвычайно осторожны в военных делах. И не полезут в драку не имея подавляющего превосходства. Разведка, в том числе и воздушная, о таком превосходстве не докладывает. Не воспринимают русских как серьeзного противника? Скорее всего. И это зря!

Генерал Зейдлиц на собственном опыте познал всю глубину этих заблуждений. В своeм почти удавшемся рывке к Варшаве. До города дойти сумели достаточно легко, а вот унести из под него ноги удалось с огромным трудом ценой потери половины ударной группировки. В чeм его и обвинили бездари из штаба, покрывающие свою некомпетентность в военном деле. Получение чинов и наград и умение воевать – это, как показала война, немного разные вещи. Можно быть прекрасным генералом мирного времени и полным профаном во время войны. Причeм, независимо от национальности и стажа службы. Русские поняли это первыми и буквально за несколько месяцев вырастили новых полководцев войны. Талантливых и удачливых. Как будто заранее знали кого именно назначать.

Зейдлицу тогда с трудом удалось вывести остатки своей дивизии из хитроумно расставленных капканов генерала Белова. Месяц назад генерал-лейтенант Белов расхваливал его, Зейдлица, действия по прорыву из Варшавского котла. Благодарил за предоставленные уроки. Это у них, у русских, традиция такая – хвалить попавших в плен вражеских генералов. Ещe со времeн императора Петра расколотившего шведов под Полтавой.

Впрочем, в плен Зейдлиц попал солдатом. Благодарность Гитлера за спасение остатков ударной группировки. Сколько бешенства излил на него фюрер германского народа, когда Зейдлиц пытался объяснить причины своего отступления. Лучше бы той встречи не было. Глядя на беснующегося Гитлера, генерал осознал, какое же ничтожество они возвели в руководители Германии.

И не надо оправдываться перед самим собой. Именно они, военные, и возвели. Достаточно было в тридцать третьем году сказать громкое нет, да и просто намекнуть кому следует, и никакого фюрера с его бредовыми идеями в канцлерах бы не было.

Зейдлиц вздохнул. Чего ворошить старое. Как говорил на той встрече генерал Белов: «Что было – то было, что сбылось – то сбылось, вернуть назад уже не получится». А жить надо.

Не вернуть ничего! Ни того прорыва с разгромом. Ни скандала с пощeчиной своему непосредственному начальнику Манштейну. Ни скорого и предвзятого суда со смертельным приговором. Ни помилования Гитлера с разжалованием в рядовые и отправкой в штурмовой батальон. Ни того позорного момента, когда руки потянулись вверх от осознания простой истины, что помирать вот именно сейчас в этой изуродованной разрывами траншее не хочется.

Нет той истины, ради которой можно умереть.

А сейчас истина, а скорее надежда на еe появление, предстала перед глазами. Нельзя сказать, что на генерала так плен подействовал. В общем лагере пробыл он всего неполных три дня. Кто-то из солдат его батальона разъяснил советскому командованию, какой именно Зейдлиц попал к ним в плен. А те решили взять управление ситуацией в свои руки. К вечеру четвeртого дня неволи бывшего генерала ждала отдельная комната казармы для попавших в плен высших офицеров Вермахта. Народа там хватало. Причeм со всеми регалиями. И Зейдлиц в своей солдатской шинели выглядел несколько странно. Удивлять своим видом старожилов лагеря, а некоторые находились там с первых дней войны, пришлось недолго, уже утром его ждала полная форма генерал-лейтенанта Вермахта, разве что без наград, которых его лишили по решению военного суда. И потянулась рутина лагерной жизни. Поначалу его из общей массы генералитета не выделяли. Дали насмотреться и наслушаться. Позволили сделать выводы и поменять мнение о некоторых хороших знакомых. Нет, людей однозначно осуждающих его за игнорирование приказов Гитлера не было. Но и тех, кто сразу мог отринуть видение солдатской шинели, в которой его привезли в лагерь, было не так уж и много. Что поделать, генералы тоже люди. И шесть человек в погонах от полковника до полного генерала обвинили бывшего, они особо подчеркнули это, генерала Зейдлица в том, что манeвр ударной группы спас «его шкуру», но обрeк гарнизон Варшавы на гибель и плен. На резонные возражения, что в противном случае подобная судьба ожидала и его людей, один из понимающих соратников по окопному сидению Первой войны грустно добавил, что «ты ведь всe равно здесь оказался».

А потом пришeл подполковник Красной армии Фок и предложил поговорить. О чeм говорить? Обо всeм. О жизни и смерти. О мудрости и глупости. О счастье и горе. Об отваге и трусости. О верности и предательстве. О фатерлянде – какой он есть, и каким ему надо стать. Говорили долго, почти две недели.

А потом генерал Зейдлиц согласился посмотреть расположение «Первой Немецкой антифашистской бригады», и обратно в лагерь уже не вернулся.

Генерал окинул линию укреплений дивизии. Это ЕГО дивизия. Его труды и его гордость. Он создал то, что на сегодняшний день является лучшей частью германской армии. Сумел взять всe лучшее, что было в Вермахте и добавить многое из армии советской. Взяв за основу штаты немецкой «лeгкой» дивизии, они со штабом изменили еe так, что она стала больше походить на механизированный корпус Красной армии. Благо возможности были.

Добровольцев оказалось столько, что выбирали только самых лучших. Танковый полк, вместо положенного по штату батальона, укомплектовали самыми новыми, из имеющихся в распоряжении советских трофейщиков, панцерами. Не стали создавать пехотную бригаду, положенную по штатам германской танковой дивизии, было предложение так поступить, раз уж количество танков соответствовало панцер-дивизии, а оставили полки в прямом подчинении комдива. По предложению русских советников уменьшили количество небоевых подразделений. А то по германским штатам около половины личного состава занимаются тыловыми делами. Пусть уж лучше боевых подразделений будет больше.

Проблемы были с артиллерией. Конечно, немецких пушек хватало, можно было и снаряды к ним найти. Но советские тыловики вполне резонно указали на то, что доставлять другие боеприпасы одной их дивизии будет немного проблематично. Тем более, что на Иранском фронте разжиться трофейными боеприпасами, как можно было бы в Европе, не получится. Часть орудий на вооружении поставили советские. Миномeты большого калибра тоже. Из оружия советского производства Зейдлиц также выпросил противотанковые ружья и крупнокалиберные пулемeты. Ну и особым подарком был тот самый самоходно-артиллерийский полк, который так впечатлил рядового Зейдлица.

Всe остальное было немецким. Проще обучать личный состав, не тратя время на переучивание. Можно выбрать именно тот вариант вооружения, который будет использоваться наилучшим образом. От лeгких панцеров, которых на складах хватало, отказались. Вернее они были, но только в разведывательных подразделениях танкового полка. Вооружали танкистов самыми новыми, из имевшихся у русских, модификациями «тройки» и «четвeрки». Получили в дивизии «штуги» огневой поддержки. Переделанный из «двоек» самоходный зенитный дивизион. Даже знаменитые «ахт-ахт» выделили. Ну и остальную зенитную артиллерию по штатам, а 2-х сантиметровые зенитные спарки даже сверх нормативов. Причeм русские советники предложили монтировать такие установки прямо на грузовиках.

Недооценивать британскую авиацию не стоило. А она рано или поздно появиться. Когда иракцы массово побегут, а произойдeт это обязательно, то англичане влезут в дело сами. И тогда зенитный зонтик над головой его полкам просто необходим.

Знаменитых «катюш» всe же не дали, но пообещали выделять их для огневой поддержки по первому же требованию. Зато части ПТО снабдили гранатомeтами, что уже было показателем доверия. Румынской армии, воюющей в Венгрии, их так и не выделили.

Была в штате дивизии даже авиации – разведывательная эскадрилья. Хотя это уже подразделение корпусного подчинения. Но Зейдлиц уверен, быть его дивизии корпусом. И в самом скором времени. Как только его солдаты к Багдаду или Киркуку выйдут, куда их русское командование направит. Тогда и приказ придeт, и другие части появятся. Формирование полным ходом идeт. Уже семь учебных полков есть. И практически боеготовая танковая бригада. Когда пленные в лагерях уяснили, что воевать им не против немцев предлагают, а создают союзные части против англичан, то количество добровольцев возросло раз в десять.

А к Багдаду он обязательно выйдет. Слово немецкого офицера дал. С такой дивизией его никто не остановит. С такой дивизией он бы и Варшаву деблокировал. Но Гитлер с Манштейном ему такой части не дали.

А русские дали. Как и врага, которого не жалко бить.

Четыре месяца назад, когда бригаду было решено переформировать в дивизию, стал вопрос о лояльности пополнения. Набрать к этому времени можно было тысяч пятьдесят, а то и больше. Но как они поведут себя в бою? Не перебегут ли на ту сторону, искупая грех «предательства», в котором их обвинил Гитлер? Не перевесит ли желание увидеть семьи? Смогут ли стрелять в таких же немцев?

Выход, предложенный русскими, решал большинство этих проблем. От похода в британские колонии вряд ли кто из бывших немецких пленных откажется. Воевать рядом с русскими против общего врага намного легче, чем рядом с ними же против своих соотечественников.

На том совещании пришли к выводу, что дивизию нужно перебросить в Азию. А там случай покажет, против кого еe повернуть. Или против Турции, если она первая нарвeтся, или против Англии, если у британцев не выдержат нервы и они решатся вмешаться в войну.

Не повезло англичанам. Судя по истерическим речам пленного английского офицера, увидеть на Иранском фронте немецкую часть, воюющую на стороне Советского Союза, в планы британского командования никак не входило. Всe же советской контрразведке удалось сохранить их переброску в тайне, а может английскому командованию подробности известны, но они просто не захотели пугать своих подчинeнных. А может всe решил тот же случай.

До самого последнего времени дивизию держали намного севернее, готовя к действиям против Турции, которую британцы медленно но уверенно заталкивали в войну с СССР. И этот бросок армии «независимого» Ирака, который никто не ждал, просто случайность. Но случайность определившую будущее его солдат и его самого.

– Генерал, ваше следующее звание валяется на берегу Персидского залива. – Такими словами закончил постановку задачи командующий Иранским фронтом генерал армии Тюленев. – Вы моя самая боеспособная часть, вам и карты в руки.

Ну что же. Если в русской армии звания распределяют таким способом, то он ничего против не имеет. Думается, что на берегу Средиземного моря валяется звание генерал-полковника. А где-нибудь на другом берегу Ла-Манша его дожидается фельдмаршальский жезл. Осталось придти и взять.

Гюнтер дождался возвращения основной группы разведки. Докладывал командир первого взвода лейтенант Мюллер, всe-таки не захотел остаться в тылу, хоть русские и предлагали ему пойти мастером на один из заводов. Тогда в октябре, узнав о решении своего командира, принял решение идти в «антифашистскую бригаду» не только Мюллер, а половина столярной мастерской, где гауптманн Шульце изображал бригадира. Большая часть из них в этом самом первом взводе, где бывший мастер-столяр и бывший фельдфебель Мюллер командиром взвода.

– Товарищ майор, по результатам разведки имею доложить следующее. – Мюллер открыл свой блокнотик и продолжил. – Танков на поле тридцать восемь. Судя по следам ушло из под обстрела ещe около десятка.

Картина становится яснее. Армейский танковый батальон трeхэскадронного типа. Только вместо медлительных, но тяжело бронированных пехотных «Матильд» или «Валентайнов», стоят на вооружении не менее медлительные но слабые и по оружию, и по защите давно устаревшие «Виккерсы» и их собратья того времени. Повезло. С «Матильдами» справиться было бы сложнее. Впрочем, «Матильд» самим англичанам не хватает. А тут официально «туземная колониальная» часть. Ей подобная техника по рангу не положена, странно, что вообще танки на вооружении, а не бронемашины. Скорее всего, более новые танки где-то в глубине страны своего часа дожидаются. Как и британская авиация, пока себя не проявившая. Не считать же таковой древний аэроплан, проводивший разведку местности перед выходом к позициям дивизии это танкового батальона англо-иракцев. Причeм, авиаразведка толком ничего разглядеть не успела, иначе эти покойники не выкатились бы так браво прямо под орудийные залпы.

– Обнаружено и взято в плен двадцать семь человек. – Продолжил доклад Мюллер. – Сопротивления не оказывали. Большая часть из них ранены, некоторые тяжело.

Гюнтер и сам видел кучку пленных, которых неподалeку от его расположения сортировал командир первой роты разведбата. Рядом с пленными образовалась кучка трофейного оружия, принесeнная разведкой. Тут же суетился врач с двумя санитарами, что было хорошим знаком. Если найдено время на пленных, значит своих раненых мало или же, на что втайне надеялось, вообще нет.

– Пленные по большей части азиаты. – Мюллер начал высказывать свои соображения по ситуации. – На европейцев похожи человек семь. Остальные явно индусы и арабы. Есть один негр. – Решил удивить своего командира лейтенант. – Но он тяжело ранен, допросить не получится.

Гюнтер по приобретeнной у русских привычке только махнул рукой. Что особенно важного может знать простой солдат или унтер-офицер, даже если он имеет экзотическую в этих краях чeрную кожу. И без его показаний ясно, что собирался этот батальон из всякого отребья, которым так богата британская империя. Почему отребья? Потому что более ценные солдаты сейчас пытаются штурмовать итальянское побережье, где генерал Роммель успешно держит оборону, ибо на вчерашний день ни одного плацдарма в материковой Италии англичанам захватить не удалось. Несмотря на все усилия итальянцев сдать британцам хоть один клочок суши.

Информация из самых верных источников. Из штаба Тюленева.

Так уж получилось, что самые приятельские отношения у Гюнтера возникли с подполковником Фоком. Тот хоть и был природным немцем по рождению, но настоящим русским по воспитанию. И это гремучая смесь национальных черт позволяла тому легко сходиться как с немцами, так и с русскими. Причeм и особых усилий предпринимать не приходилось. Всегда находилась какая-нибудь черта характера, которая быстро сводила подполковника с заинтересовавшим его человеком. Конечно, большая часть этих контактов нужна было Фоку по роду деятельности. А кроме официальной должности советника, было у Гюнтера подозрение, занимался советско-немецкий подполковник и работой на контрразведку. Одно другому не мешает, как любят говорить русские. Впрочем, Гюнтер не возражал. Ему скрывать нечего. Он своe решение выстрадал, более месяца обдумывая предложение Курта. И варварская бомбeжка жилых кварталов Гамбурга случилась тогда, когда решение было готово. «Героическое деяние авиации Его Величества» стало последней каплей, перевесившей все сомнения и колебания. Вернее, не сама бомбeжка, а бездействие Люфтваффе, которое все наличные силы гнало на Восточный фронт, позволяя англичанам уничтожать беззащитные города. При этом самолeтов для защиты заводов, принадлежащих рейхсмаршалу Герингу, хватало, а для защиты городов они не находились.

Капитализм есть капитализм. За какими бы вывесками национал-социализма он не прятался. Когда Гюнтер со своими солдатами прибыл в антифашистскую бригаду, Курт Мейстер, который был особым человеком в бригаде – из политического руководства, нашeл время для разговоров со своим бывшим командиром.

«Что получится, если скрестить ужа и ежа?» – Курт задавал абсолютно бессмысленные с точки зрения практичного немца вопросы.

Как можно совместить несовместимое? Гюнтер в ответ просто пожал плечами, признавая невозможность ответить.

«Полметра колючей проволоки!» – Поразил не менее бессмысленным ответом своего бывшего командира гауптманн Мейстер. А далее с цифрами, фактами, примерами из личной жизни, и жизни Гюнтера, пояснил, что попытка скрестить социализм, которого так желал рабочий люд, с национализмом, который был просто необходим буржуазии, родила новую, жуткую разновидность «народного капитализма», где от народа теперь требовали не только лить пот на заводах, по-прежнему принадлежащих буржуям, но и с радостью проливать кровь за прибыли этих кровососов. А те, кто не желал этого делать, становились «предателями нации», которых нужно в концлагеря спровадить. Та самая колючая проволока, получившаяся при смешении несовместимого.

Вообще, с Куртом было интересно разговаривать. Жаль, что он ушeл в разведку, но предоставил равноценного собеседника, познакомив своего бывшего командира с подполковником Фоком. Вернее, знакомство состоялось само по себе, а вот дружеские отношения завязались благодаря Курту.

Фок вчера и поведал о делах в Европе. Из его рассказов выходило, что взяться большим силам англичан в Азии просто неоткуда. Большая часть войск у них в Австралии завязла. Вторая по силе группировка Италию штурмует, пока без особых успехов. В самой Англии немалая армия стоит в ожидании, «когда Германия достаточно ослабнет». Ну и колониальные войска по всей необъятной империи. Вот и выходит, что ничего серьeзного для Ирака остаться не могло, за исключением северных районов, где добывают нефть. Разве что всю Африку оголить? Возможно, но мало вероятно. Вряд ли азиатская пустыня Южного Ирака ценнее африканской пустыни Ливии или Туниса. Хотя, Фок намекал, что в этой самой пустыне есть самая большая ценность нынешнего мира – нефть. Причeм в таких количествах...

Гюнтер поднялся, дал знак Мюллеру следовать за собой. Пришло время ознакомиться с результатами допроса офицеров. Большой надежды на серьeзную информацию не было, но всe же.

Сомневался в информированности британца Гюнтер зря. Господин подполковник Джексон, а он оказался именно в этом звании, знал очень много, но не в военной области. Ибо оказался не командиром батальона, в чeм немецкие офицеры не сомневались, а «координатором национально-освободительного комитета Ирана»! Именно так! И с его слов получалось, что несколько часов назад иранские войска подняли мятеж, целью которого было «освобождение народа Ирана от оккупации иноверцев». А неудачливый батальон составлял авангард иракской дивизии, которая должна была поддержать этот мятеж. Но эти «арабские мерзавцы» сбежали с поля боя при первой же возможности, оставив их батальон один на один с противником.

Осталось только поудивляться столь искреннему возмущению британского подполковника. Действительно, почему арабы не захотели умереть за интересы Британии? И года не прошло с тех пор, как белые английские господа бомбили и расстреливали из орудий этих же самых солдат, которых теперь обвиняют в предательстве. А они до сих пор об этом не забыли!

Хотелось посочувствовать британцу. Наверняка, иранцы столь же рьяно выполняли его предначертания как и арабы. Нет, то что восстание попытаются поднять, Гюнтер не сомневался. Жадность иранских офицеров общепризнанна, как и щедрость англичан, не жалеющих денег на всякие восстания, революции, освободительные движения в тылу своих недругов и друзей. Сомнение в том, что иранцы пойдут не только до конца, а хотя бы до середины пути. Как только вблизи расположения взбунтовавшейся части появятся русские танки, аскеры сложат оружие, а генералы убегут в направлении ближайшей границы, прихватив с собой не только деньги полученные от англичан, но и дивизионную кассу. Хорошо если не ограбят при этом всю округу. А могут и не поднять мятежа, а просто взять деньги. Не пойдeт же «координатор национально-освободительного комитета Ирана» в суд с иском на нерадивых бунтовщиков. Пугаться данной новости не стоило.

А вот то, что поведал англичанин дальше, было намного серьeзнее.

Оказавшийся на допросе подполковник Фок, скромненько сидел в стороне не мешая англичанину рассказывать то, что могло спасти его жизнь, но когда британец по третьему раза повторил одно и то же, Фок решил вмешаться.

– Почему наступление началось именно сегодня? – Задал он вполне невинный вопрос и неожиданно для Гюнтера и остальных немецких офицеров вогнал британца в ступор. За датой начала операции крылось что-то большее, чем очередная британская гадость соседям.

Подполковник явно не хотел говорить. Сослался на то, что не обязан отвечать на вопросы, не касающееся его лично. Вспомнил женевскую конвенцию о содержании военнопленных, как будто не англичане подтирались этой самой конвенцией при каждом удобном, а самое важное выгодном для них случае.

Тогда Фок нудным до невозможности голосом пояснил британцу, что данная конвенция к нему отношения не имеет, так как господин Джексон, если конечно это его настоящее имя, является не военнопленным, а шпионом. А шпионов во всeм мире согласно давней традиции, зародившейся в английском королевстве, попросту вешают. Конечно, найти положенный для этого дела, согласно той же традиции, вековой британский дуб в данном случае невозможно. А на пальме вешать не совсем удобно. Но для господина Джексона могут найти очень хороший ствол артиллерийского или танкового орудия, о чeм он, подполковник Фок, как имеющий власть для этого, немедленно распорядится.

Посылать труса в разведку нельзя. Испугается и погубит всех. Даже рядовым солдатом. Ну, а трусливый мудак в начальниках опасен втройне.

Мистер Джексон храбрецом не был. И прекрасно понимал это. Да, и не приходилось ему по роду его основной деятельности проявлять храбрость. Не было необходимости. И в это чeртово наступление он не должен был идти!

Другое дело, что трусом был не только он, но и те, кто имел право отдавать приказы ему. Большим начальникам отправляться в тыл к русским было страшно, и они отправили подполковника Джексона, который был пригоден только для того, чтобы проводить анализ собранной информации для отправки в Лондон. Но никак не для танковых рейдов по тылам противника.

Было не просто страшно, было страшно до ужаса и онемения всех членов. Больше всего пугала неспособность языка выдавить что-то осмысленное. Подумают, что не желает он говорить, выведут и повесят! А он просто не может!

Британец плыл. Ещe немного и он хлопнется в обморок. Гюнтер брезгливо поморщился. Даже приглашать не выход не потребовалось. И чего такие люди идут в офицеры? Махнул рукой Мюллеру, тот снял с пояса фляжку и протянул англичанину. Тот вцепился в неe двумя руками, но больше ничего осмысленного сделать не смог. Пришлось отбирать фляжку обратно, отвинчивать крышку и протягивать вновь.

Подполковник Джексон сделал два крупных глотка и замер с выпученными глазами, чуть не уронил фляжку, вовремя подхваченную Мюллером, и закашлялся. Гюнтер с осуждением покачал головой. Таскать в фляжке спирт – это уже перебор. Это слишком по-русски. В дивизии итак вторым языком команд становится русский, из тех слов, которые в орфографических словарях не пишут. Осталось завести дрессированного медведя и научить его пить водку прямо из самовара, занюхивая выпивку мохнатой лапой. Получится картина из пропаганды доктора Геббельса, а не боевое подразделение Народной армии новой Германии.

– Так почему наступление началось именно сегодня? – напомнил свой вопрос подполковник Фок.

– Для того, чтобы совпало время с началом наступления турецкой армии. – Джексон смог справится с парализующим его ужасом и выдать ту часть информации, которая разглашению не подлежала ни в коем случае. Пусть ублюдок Смайлс, засунувший его в эту операцию вместо себя, попытается осудить чужую трусость. Сам-то дальше Багдада никуда не выезжал. – Сегодня утром турецкая армия должна начать наступление на двух участках фронта. На каких именно – не знаю.

Джексон стремительно пьянел и столь же стремительно успокаивался. Ну чего такого сверхсекретного он рассказал? Турки должны были начать операции четыре с половиной часа назад. Скоро эти русские, переодетые немцами, а может быть настоящие немцы узнают всe сами. От своего командования. А он останется жить!

Подполковника Фока выданная британцем новость немедленно подбросила в воздух.

– Майор, я в штаб. – Фок надел фуражку, привычным движением профессионального военного одeрнул китель, указал пальцем на британца. – А из этого вытрусить все подробности, вплоть да фасона кружев на панталонах шлюх в борделях Багдада.

Дополнение было сказано по-русски. Офицеры и переводчик поняли, а британцу уточнение знать не обязательно. А то ограничится именно пересказом о прелестях багдадских жриц любви.

Гюнтер ухмыльнулся, всe-таки в русском юморе есть своя прелесть. Он позволяет говорить о серьeзных вещах так, как невозможно в немецком, и даже польском. Только успеет ли пленный англичанин ответить на его вопросы. Уж слишком быстро он начал пьянеть. Сто граммов спирта – это для русских разогрев перед пьянкой, пришлось убедиться этой зимой, а британец как бы не всю дневную норму принял.

Внеочередное совещание штаба дивизии собрали часа через два. Когда окончательно прояснилась обстановка как в Иране, так и на других частях бескрайнего фронта войны.

Начштаба дивизии полковник Шварценберг был немногословен. Мятеж иранские генералы действительно подняли, но вот успехи данного мероприятия не впечатляли. Быстро захватили в плен русских советников и лояльных Советскому Союзу офицеров, хорошо хоть хватило ума никого не убить. Довольно оперативно взяли под контроль близлежащие города и селения. И согласно священной азиатской традиции никуда не торопиться, стали ждать ответного хода советских войск. Что в данной ситуации больше устраивало командование Иранского фронта. Пока персы будут пить чай и делить портфели в будущем правительстве, мятеж потеряет всякий смысл. Хотя был ли он смысл с самого начала? Для удачного мятежа нужен единый руководитель, а, судя по всему, иранские генералы до сих пор о самом важном – то есть кто будет министром обороны – так и не договорились. И не договорятся. Не успеют.

Генерал Тюленев мгновенно развернул в сторону взбунтовавшихся частей танковые и мотострелковые бригады. Отправил авиацию на разведку и первую бомбeжку – листовками. Если персидские офицеры ещe не успели обкуриться опиумом, то намeк поймут. Если понимать не захотят, то у армии Ирана появятся новые генералы и полковники.

Это были плюсы ситуации. Из минусов – 76 танковая бригада, которая должна была усилить удар «Первой немецкой антифашисткой дивизии», развeрнута на Керманшах. Вразумлять иранцев, которым захотелось умереть за британские интересы.

Генерал Зейдлиц осмотрел своих офицеров. Решение он уже принял, стоит сказать о нeм и все сидящие за этим столом, без исключения, отправятся выполнять приказ. Но согласно введeнной не так давно традиции, подсмотренной у русского флота, все присутствующие имеют право высказаться. Начиная с младшего по званию.