Текст книги "Гроза 3"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Они не на ходу, товарищ полковник. – Выручил своего подчинeнного капитан Игнатов.

– А если починить! – Подал голос капитан Захаркин. – Это, если твои орлы не раскурочили всe к чeртовой матери.

– Все неходовые трофеи передать в ремроту. – Отдал приказ комбриг.

– Есть передать в ремроту, товарищ полковник. – Отрапортовал Володька, в душе сожалея, что не успел снять с танка обер-лейтенанта Оберта так понравившейся ему прицел. А с другой стороны, зачем он без пушки?

– Так говоришь, лейтенант, пробиться можно? – Полковник Герман вернулся к основной теме разговора.

– Так точно, товарищ полковник. – Подтвердил свой рассказ Володька. – Но нужна пехота. Там по пути небольшой лесок и два оврага с кустарником – соваться в них без прикрытия пехоты чистое самоубийство.

Артиллерия за два дня наблюдения в лесочке так и не появилась, наверное прикрывала более вероятные направления удара, а вот фаустники могли там обосноваться. Уж очень позиция для них удобная. Если у противника есть трофейные РПГ, то вряд ли он станет так далеко от своих позиций вперeд лезть, а если только фаустпатроны, то придeтся.

– Сколько бойцов тебе нужно, ротный? – Комбриг, похоже, всерьeз увлекся предложением своего подчинeнного.

– Смотря какая задача будет поставлена, товарищ полковник. – Володька решил не скромничать и воспользоваться хорошим настроением полковника. – Если просто немцев попугать, то достаточно будет ещe одного взвода. Если прорываться на окраины, то нужно не меньше роты. А если выбивать противника из этого квартала, то не меньше батальона, миномeтную батарею и хотя бы пару самоходок большого калибра.

– Ты посмотри какой наглец! – Комбриг аж восхищeнно присвистнул. – А штурмовую авиадивизию тебе не нужно?

Хотя чувствовалось, что комбриг доволен. Значит, взвод даст и можно будет захватить ту пару стоящих на отшибе зданий, которые просто напрашиваются на то, чтобы сделать в них опорный пункт. А штурмовики хороши в том случае, когда противник от тебя как минимум в километре, а в городском бою такого счастья не надо. Перепашут так, что живого места не останется ни от тебя, ни от твоего врага. Проходили уже такое, полгода назад в Силезии. Две недели потом от одного звука самолeтных двигателей с разбегу под танк прыгали. Как уцелели тогда, до сих пор непонятно. В соседнем дворе, метрах в пятнадцати от них, немецкий панцер в землю закопан был. Потом уже обнаружили, когда налeт закончился. По звуку разрывов! Сначала патроны хлопать стали, потом снаряды пару раз разорвались, ну а затем уже башня вверх подлетела от детонации боезапаса. А наклони летуны нос немного по-другому и вполне возможно, что их «тридцатьчетвeрка» такой же фейерверк устраивала бы.

Зато в первый раз в жизни видели, как парторг крестится. Старший политрук Онищенко, когда увидел, что от немецкого панцера осталось, так со всего размаха крестное знамение и наложил. Вначале на себя, а затем на их танк, в котором от налeта прятался вместе с экипажем. На ехидное замечание мехвода Костина о том, что «бога же нет, товарищ старший политрук», Онищенко с самым серьeзным видом ответствовал – «нет-то нет, но перекреститься лишний раз не помешает».

– На «попугать» людей найду. – Подтвердил догадку лейтенанта Банева командир бригады. – Но смотри, чтобы испуг был настоящий! Чтобы противник уверен был, что мы здесь серьeзную операцию думаем начать. – Комбриг потeр красные от недосыпания глаза и добавил. – А захватывать квартал не нужно. Я его немного попозже авиацией обработаю. Так что смотри, лейтенант, больше часа на улицах не задерживайся.

Полковник сказал так, будто заранее был уверен в успехе затеянной операции. То ли надеялся на удачливость своих танкистов, то ли знал чего-то, о чeм говорить было ещe рано. Или информация эта, скорее всего, не для лейтенантских ушей.

– Через час план операции должен быть у меня. – Озадачил подчинeнных командир бригады. – Сверим часы – на моих семь пятьдесят одна. – Полковник дождался пока офицеры подкрутят стрелки своих часов и завершил совещание. – Выполняйте!

Гофман разглядывал в бинокль так не понравившийся ему овраг. На карте он обозначен, как не проходимый для техники, но опыт фронтового разведчика подсказывал, что оценивали рельеф местности проходимостью немецкой техники, а никак не русской. А Иваны, когда им приспичит, могут и по абсолютно непроходимым местам свои танки протащить. А перед их батальоном фольксштурма на этот раз именно танковая часть.

Гофман зло сплюнул. Когда же господь ниспошлeт в головы генералов простую мысль, что фольксштурм не пригоден к использованию на передовой. Несколько сотен полукалек не заменят реального батальона, который тут необходим. Причeм со всеми средствами усиления и мобильным танковым резервом в ближнем тылу. Это понятно даже ему, простому унтер-офицеру. Неужто до краснолампасных задниц подобная истина не доходит. Или же прав Векман, заявивший недавно, что «их задача подохнуть в этих окопах для того, чтобы генералы и партийные бонзы успели вывезти на запад как можно больше наворованного у народа барахла».

Несколько месяцев назад за такие мысли обязательно упекли бы в концлагерь, где старательно выбивали бы коммунистическую дурь из головы посмевшего сказать такое. И поторопившихся доложить о неправильных мыслях сослуживца было бы полбатальона. А сейчас сделали вид, что ничего не слышали. Все! Кто был рядом! В том числе и сам Гофман. Не донесли! И не возразили!

А чего возразить? Безо всякой вражеской пропаганды подтверждают эти слова нескончаемые колонны грузовиков следовавшие мимо расположения их батальона последние пять дней. Лопнула какая-то невидимая струна, ещe удерживавшая власти Берлина в узде, и всe облечeнное заботой о народе дерьмо рвануло из столицы на запад. Грузовики, грузовики, грузовики. Военные, почтовые, медицинские, строительной организации Тоддта, даже тюремный автобус с решeтками на окнах. И ящики, ящики, ящики. Готовились основательно и готовились заранее. Попадались, конечно, среди этого порядка отдельные машины с наваленным кое-как скарбом чинуш рангом поменьше, но с ними боролись показательно жестоко. Вешать не вешали, но вывалив барахло в ближайшую придорожную канаву, торжественно отрывали знаки различия ведомства, к которому неудачливый беглец принадлежал, и отправляли провинившегося перед фюрером и фатерляндом на передовую. Одного из них направили в их батальон, но штрафник сбежал в первую же ночь, наглядно показав олухам, как нужно любить Германию. А как себя!

– Разглядываешь дорогу в ад? – Векман в последнее время очень мрачно шутил, не отказал себе в этом удовольствии и сейчас. В чeм-то был прав. Если из этого оврага вывернутся русские танки, то они все получат билет в один конец – в гости к дьяволу. Хотелось бы в рай, но в последнее время Гофман всe больше и больше сомневается в таком варианте развития событий. Все они великие грешники, ибо все они страдают смертным грехом гордыни. Все! От придурошного, Гофман ничуть не боится этого слова, фюрера до последнего лагерного охранника. И сам Гофман не исключение.

Векман протянул своему командиру фляжку со шнапсом. Всe же среди разнообразного барахла, которое всякие мелкие фюреры со своими фрау тащат в тыл, попадаются порой очень полезные вещи. К примеру, ящик мясных консервов, приятно разнообразивших опротивевшее меню ротной кухни. Или бочка шнапса, зачем-то понадобившаяся хозяйственному почтовому служащему, чьe имущество было выброшено на дорогу позавчера. Особенно шнапс, ибо он помогал держать в узде окончательно сдавшие нервы.

Гофман отхлебнул из фляжки и передал столь ценную жидкость старику Мильке. Дед Клауса приложился к огненному эликсиру и передал флягу дальше – Граве. Притушив глупое чувство страха, солдаты разведывательного отделения продолжали наблюдение за обширным пустырeм раскинувшимся перед ними. Не по-немецки обширным. Настораживало, что столько ценной земли вблизи от столицы не приведено к порядку, но пара складов в стороне от их позиции говорили, что строить что-то собирались, но просто не успели. Эти склады были изрядной приманкой для противника. Если русские собираются что-либо делать на участке их батальона, то они непременно выйдут к этим строениям.

Поначалу и они сами собирались устроиться на одном из этих складов, но потом передумали. Оборонять их Гофман с подчинeнными не собирался, да и сил на это не было. А уйти незаметно по открытому полю, протянувшемуся со стороны немецких позиций, было проблематично. Это русским с их стороны удобно. Вынырнул из оврага, пару десятков метров под прикрытием кустарника прополз и ты уже под стенами.

И если Гофману не изменяет зрение, то именно это они сейчас и делают. Тихо свистнул Векман, показывая, что он тоже заметил это движение. Гофман поднял бинокль и приготовился считать. Один, два... На полутора десятках пришлось остановиться и нырять под прикрытие кустов. Противник забрался внутрь, осмотрелся, устроился у ближайшего окна и занялся тем же самым, что и Гофман со своими людьми, то есть наблюдением за окрестностями. Но наблюдение это полбеды, в соседнем окне русские начали устанавливать тяжeлый, но очень эффективный станковый пулемeт. А это уже ответ на главный вопрос, что они собираются делать? В разведывательный рейд тяжeлый станкач с собой не потянут. Значит, будут оборудовать опорный пункт. А уверенные действия подтверждают, что здание внутри уже обследовано, мины, если были, сняты, а самое главное – внутри кто-то из русских уже был. Поэтому они поступили абсолютно правильно, что не попeрлись в сторону этого склада занимать такую удобную позицию. Уже валялись бы где-нибудь в глухом тупичке с перерезанными глотками.

Конечно, Векман с Граве втихомолку обсуждают планы сдачи в плен, да и старик Мильке в последнее время очень часто крутится в их компании. Но вряд ли передовой дозор будет разбираться с их намерениями, в расход – и все проблемы. Если уж сдаваться в плен, то тыловым подразделениям, те в горячке боя не пристрелят и нож в печень не воткнут. Остаeтся надеяться, что солдаты его отделения прекрасно это понимают.

Страх плена в последнее время изрядно ослаб. Всe же быть живым, пусть и в Сибири, намного лучше, чем валяться в придорожной канаве с простреленной головой или вываленными внутренностями. Тем более, что зима позади – снег даже в Сибири должен закончиться, а обычной работы Гофман не боится. В крайнем случае можно покидать снег, расчищая дорогу на Чукотку. Кажется, именно это обещал доктор Геббельс в последней программной речи.

Клаус, как всегда, воспринимал все страшилки министра пропаганды с круглыми от ужаса глазами. Ну ещe бы – сугробы выше человеческого роста и злые охранники верхом на голодных медведях – прекрасный сюжет страшной сказки. Векман смеялся до слeз, старик Мильке только качал головой от удивления, Граве усугублял сказанные в передаче глупости подробностями о кормeжке ездовых медведей. Мол, потребляют только немцев, и только членов партии, в крайнем случае Гитлерюгенда или Союза немецких девушек. Девушек, правда, перед этим... Но вынужден был умолкнуть под тяжeлым взглядом деда Клауса.

Но смеются они зря. Доктора Геббельса нужно уметь слушать. Говорит он много такого, о чeм лучше было бы промолчать. Вот изо всех сил пугают ужасами плена. А почему? Да просто потому, что желающих сбежать от войны просто-напросто задрав руки в гору стало столько, что это уже опасно для существования армии. А вопли о «предателях осквернивших себя службой врагу» подтверждают слух о том, что на стороне русских воюют целые немецкие части.

Отсюда следует, что и слышанная ими английская передача о награждении генерала Зейдлица советским орденом тоже правда. Чтобы не кричало радио по поводу провинившегося перед фюрером генерала, сам Гофман относился и относится к своему бывшему командиру дивизии с глубоким уважением. Прежде всего за то, что тот спас ему жизнь в том котле под Варшавой. В то время он ещe верил фюреру и непременно бы погиб, отстреливаясь до последнего патрона. Наверное, фюреру это нужно. Но самому Гофману абсолютно не хочется сложить голову в этой никому не нужной войне. Он ещe надеется вернуться домой и доучится в университете.

Осталось только найти способ «пропасть без вести». Хотя чего проще. Выйти вон к тому кустарнику, который наверняка останется в стороне во время русской атаки, в реальности каковой Гофман ни минуты не сомневался, и отсидеться там до того момента, когда всe закончится. Ни Векман, ни Граве против не будут. Мильке не согласится. Клаус остался в расположении батальона, а внука старик не бросит. Есть, конечно, вариант отправить старика с донесением в батальон, а самим тихо исчезнуть. Но не оскотинился Гофман ещe до такой степени, чтобы бросать на гибель боевого товарища, даже если он глупый сосунок пятнадцати лет от роду.

Придeтся ждать дальнейших действий противника и думать, как остаться в живых самому и сохранить жизни своих подчинeнных.

А русские обустраивали позицию со всем тщанием. Вот связисты протянули внутрь провод. Вот в одном из окон показался человек с чем-то очень похожим на снайперскую винтовку. Гофман вжался в землю, моля бога о том, чтобы обладатель этого оружия не посмотрел в их сторону. Но пронесло. Снайпера больше интересовали позиции их батальона, чем то, что творились практически у него под носом. Наверное, не опытный ещe.

А вот в первом окне человек с биноклем поднeс к уху трубку полевого телефона. Корректировщик. Этот намного опаснее снайпера. И если им придeтся воевать, то он станет целью номер один. Первой и, наверняка, последней. Уйти с этого места им не удастся ни в коем случае. Ну, разве что сказочно повезeт. Хотя, самого себя Гофман к везунчикам отнести не может, потому-то надеяться и не стоит.

Конечно, если бы противник ограничился одной пехотой, то можно было бы попытаться обстрелять их из пулемeта и тут же отойти, благо длинная и глубокая канава, предусмотрительно выбранная ими в качестве наблюдательного пункта, позволяет это сделать. Но если Гофману не изменяет слух, а жаловаться пока не приходилось, то слышит он ничто иное, как звук работающего танкового двигателя. И геройствовать уже поздно. Не было бы поздно уносить отсюда ноги?

Гофман осторожно сполз в канаву и махнул рукой в сторону позиций своего батальона. Разведка завершена, осталось донести столь бесценное знание до своего комбата. Пусть и он ощутит весь ужас ситуации.

Капитан Казаков осматривал позиции противника с захваченного его бойцами опорного пункта. Ну, как захваченного? Противника на момент захвата в общем-то тут не было. Были многочисленные «подарки» в виде столь любимых немецкими сапeрами прыгающих мин. Ловушка для дураков, его бойцы могут и похитрее сделать. Год уже воюют, всякого насмотрелись. Немного настораживало, что не было немецких солдат, хотя многочисленные следы их пребывания, и долгого пребывания, присутствовали. А вот самих солдат не было. Да и разведгруппа противника, которая старательно наблюдает за ними уже двадцать минут, выбрала для наблюдательного пункта, как бы не самое неудобное место в округе. А почему? А потому что внутри этого склада они не были. Иначе знали бы, что так понравившаяся им в качестве укрытия канава на самом деле просматривается из дальних окон более чем наполовину. И возникни у него, капитана Казакова, желание не дать им уйти, то снайпер, которого они несомненно заметили, так активно тот подставлялся под наблюдение, уже прореживал бы их ряды. Зная Батюра, можно с уверенностью сказать, что никто из них живым бы не ушeл.

Но надо, чтобы ушли. И передали своему командованию о происходящем на этом конце пустыря. Со всеми страшными подробностями передали. Сейчас вот танковым двигателем пошумим – пусть услышат. Услышали! И сделали необходимые выводы! Начали старательно отползать, торопятся донести своему командованию плохие новости. Пристрелить что ли парочку? Батюр только ждeт команды. Нет, не стоит.

Получается, что разведгруппе внутренности склада не знакомы. Что это значит? Что солдаты из нового пополнения. Вполне возможно. Но зачем посылать в разведку незнакомых с местностью людей? Можно ведь найти кого-нибудь, кто тут уже был. И зачем было убирать пост, стоявший тут как минимум неделю? А также старательно усеивать всe минами, на которых и свои подорваться могут.

По всему выходит, что произошла смена части – старые, знакомые с местностью ушли, новые пришли. Причeм, поменяли так быстро, что ввести новичков в курс дела просто не успели.

Немцы всe-таки решились снять с фронта стоявшие здесь части. Прав был комбриг, утверждавший, что это непременно произойдeт. Сейчас бы ударить по новичкам, пока они ещe не освоились. Да бить нечем. Половина его батальона и танковая рота, пусть и полного состава. Как говорил на совещании командир танковой роты, на «попугать» хватит. На серьeзные действия не хватит.

Танковый ротный, конечно, удачливый. Год назад сержантом был, одним танком командовал. А сейчас командир роты, лейтенант, орденов полна грудь, только медсестричек из санроты в трепет приводить. Но воюет, говорят, умело. За три недели четыре боя провeл, ни одного экипажа не потерял. Сгоревшие машины из трофеев возместил. Опять же, два поединка с не самыми худшими танковыми асами противника. И оба вчистую выиграл. Тут одной удачей не обойдeшься.

Сегодняшний план тоже толковый. Настолько толковый, что и возразить нечего. Добавить и подправить что-нибудь, при желании, найдeтся. Так, по поводу подправить лейтенант и не возражал. Настораживает это капитана Казакова. Не привык он людям с первого взгляда доверять, а тут хочется верить. Капитан поднял бинокль и стал старательно изучать передний край противника, выискивая нежелательные сюрпризы.

Младший лейтенант Данилов краем глаза оценивал поведение командира мотострелкового батальона. Знал капитана Казакова он не первый день, но попал под его непосредственное командование впервые за год войны. В чистом поле, где им и приходилось обычно воевать, пехота всегда была на подхвате у танков. Прикрыть от гранатомeтчиков, поддержать огнeм, зачистить захваченную позицию. Пехота нужна всегда и всегда еe не хватает. И всегда она подчинялась командиру танкового подразделения. Едва ли не впервые в их бригаде предложили сделать пехоту главной. Причeм предложили сами танкисты.

То, что танкам в одиночку на городских улицах делать нечего, стало понятно ещe в Испании. Эта война показала, что и к окопам противника без поддержки пехоты соваться не стоит. Действия их танковой армии подтвердили, что и в глубоких танковых рейдах пехота необходима как воздух. Пару раз только отсутствие нескольких стрелковых взводов, способных перекрыть неудобную для танков местность, помешало их бригаде одержать полную победу над противником, не позволив тому вырваться из намечавшегося окружения.

Танкисты требуют больше пехоты для усиления своих частей. Пехотинцы больше танков для усиления стрелковых дивизий. И тем и другим необходимо как можно больше пушек и миномeтов. А в последнее время всe активней требуют авиацию. Всe правильно и всe разумно, проблема только в том, чьи интересы ставить впереди. С двадцатых годов спорят, а к единому мнению так и не пришли. Только выработают более-менее приемлемую тактику, как противник новое оружие изобретает. И всe по новой.

Опять тасуют танковые и механизированные подразделения, меняя количество техники и пехоты. Только, как казалось, нашли нужное соотношение, а тут новая война и опять всe начинай сначала. Для городов вот предлагают создавать штурмовые группы, в которых и танки, и пушки и пехота, авиации только нет.

Вообще-то штурмовые группы для боeв в городе стали создавать ещe год назад в Кракове. Но там всe было немного по-другому. И танки старьe – в основном БТ, для городских боeв не приспособленные абсолютно, уж лучше Т-26 использовать. И гранатомeтов почти не было, а бронебойки повредить танк могли, но вывести его из строя полностью только при большой удаче. И снайперы в подразделениях только появились. И самоходок в стрелковых частях ещe не было. И много других самых разных причин, мешающих использовать штурмовые группы с полной эффективностью. А самое главное опыта не было!

Но вот, что интересно, наставление по использованию штурмовых групп в городских боях напечатано за месяц до войны. Именно такое лежит в командирской сумке у младшего лейтенанта Данилова, и носит он его больше полугода, с тех пор, как впервые пришлось штурмовать крупный город. Кто ж та умная голова, что додумалась до всех этих премудростей задолго до столкновения с немцами? Памятник ему в полный рост. И поить самым дорогим коньяком за счeт всех спасeнных благодаря использованию этого наставления.

Тонкостей, конечно, там почти нет. В основном показаны пути решения возникающих проблем. Но всe равно очень сильно помогает. Одно дело самому своей кровью опыт приобретать, и совсем другой коленкор прочитать как избежать больших проблем, ну, а если влез, то как из них выпутаться. Дуракам не поможет, а умные не один раз спасибо скажут. Наставление уже не один раз меняли, что-то исправили, что-то дополнили, изменили порядок использования тяжeлого оружия. Год назад сорокопятки чуть ли не основным орудием пехоты были, а сейчас меньше трeхдюймовки использовать даже не предлагают.

А бойцы капитана Казакова устанавливали в дальнем конце склада ДШК. Ещe одно приятное дополнение к огневой мощи. Говорят, что новые тридцатьчетвeрки и их потомки Т-44 будут комплектоваться зенитным ДШК, как на тяжeлых танках, но пока ни одной такой машины в бригаду не пришло. Протопали мимо офицеров два расчeта бронебойщиков, один с ПТРД, а у другого на вооружение было симоновское ружьe. Расчeт с дегтяровской бронебойкой расположился у соседнего окна и начал пристраивать на своe ружье оптический прицел. Ага, охотники на пулемeтчиков, или офицеров, кто там в поле зрения попадeт. Не снайперы большого калибра, конечно, до асов СВБК им далеко, но в пределах километра ни одному пулемeтному гнезду спокойной жизни не дадут. Не факт, что попадут в голову пулемeтчику, бронебойка всe же не винтарь снайперского исполнения, но по окопу точно не промажут. А вот захотят ли солдаты противника из этого окопа голову поднимать, когда над ней такие вот гостинцы свистят, то это вопрос из тех, на которые сразу и не ответишь.

Бронебойки всe больше в такое вспомогательное оружие переводят. Для работы по танкам хватает и другого, более эффективного оружия. Да и танков у немцев всe меньше и меньше. Это их бригаде тут под Берлином так «везeт». А на других фронтах уже тракторы обвешанные эрзац-бронeй в дело пошли, вчера в кинохронике пару таких уродцев показывали.

– Не передумали здесь начинать, лейтенант? – Капитан Казаков повернулся к командиру танкового взвода, задачей которого было начать операцию на этом участке.

– Никак нет, товарищ капитан. – Отозвался Колька. – Именно тут они нашего наступления и будут ожидать. Если какая-то артиллерия им осталась от предшественников, то именно на этом направлении еe и поставят.

Оба танковых лейтенанта, придумавшие этот мудрeный план, с самого начала были уверены, что немцы отвели части противостоящей им танковой дивизии для переброски против Рокоссовского. А вот капитан Казаков не верил их аргументам при первом знакомстве с планом, не поверил окончательно и сейчас, пронаблюдав действия немецкой разведки.

– Сгореть не боишься? – Капитана раздражала эта уверенность, с которой лейтенант отстаивал свою, далеко не бесспорную, точку зрения. А вдруг немцы не отвели танковый полк, с которым они бодались почти месяц. А вдруг осталась на месте закалeнная в боях пехота панцер-дивизии. А вдруг противотанковая артиллерия ещe стоит на позициях.

– Горел уже. – Ответил танкист.

В этом ответе не было ни тупой покорности судьбе, ни глупой бравады показного фаталиста, коих так много в тыловых штабах. Человек понимал на что идeт и надеялся не на удачу, а на своe умение. Не в тылу год войны прятался. Наград поменьше, чем у ротного, но две медали «За отвагу» просто так не дадут. Да и орден «Красной звезды» за перекладывание бумажек не вручают.

Капитан Казаков посмотрел на часы – двадцать минут до начала.

– Давай выдвигайся к своим машинам, лейтенант.

Танковый взводный молча отдал честь и направился к выходу. Не торопясь, спешить было некуда. Первый танк взвода в сорока метрах ниже по оврагу находился. То, что овраг непроходимый немцы не совсем точно определили. Он скорее был невыходимый, то есть проехать по дну оврага было можно, а вот выбраться из него большая проблема. Но, как говорит народная мудрость: «Если нельзя, но очень хочется, то можно!» Главное определиться, чего именно тебе хочется. А дальше дело техники. Профессиональные военные ставят задачи, а профессиональные взрывники строительного карьера прикидывают куда и сколько нужно заложить взрывчатки, чтобы грунт отбросило в нужную сторону и расширило боковой овраг до размеров железнодорожной аппарели, по которой не один раз съезжали, заезжали. Игнат Шелепин, проработавший в этом карьере восемь лет, обещал взорвать склон так, что и приваренный вчера к танку бульдозерный нож не понадобится.

Игнат был на месте. Любовно поглаживал рукоятку взрывной машинки, вспоминая любимую работу. Почему он оказался заряжающим танка, а не сапeром, загадка достойная долгого и внимательного изучения. Потом, после войны, и изучим и напишем. Если повезeт живыми остаться. Пока удаeтся.

Младший лейтенант Данилов осмотрел колонну своего взвода. Первой, как всегда, была его командирская тридцатьчетвeрка с отвeрнутой назад башней, чтобы не повредить случайно ствол орудия, когда нужно будет пробивать дорогу наверх остальным машинам взвода. Вторая тридцатьчетвeрка сержанта Никифорова сразу за его танком, на тот случай если придeтся выталкивать его машину наверх, вдруг мощности одного дизеля не хватит. Следом пристроились более слабые машины. «Жужжа», создававшаяся для нелeгкой стези разведывательного танка, в реальных условиях оказалось более подходящей, как машина поддержки «настоящих» танков. Нашли место для дополнительного боезапаса, которого как оказалось никогда много не бывает, и пустили позади тридцатьчетвeрок прикрывать их огнeм пулемeта и автоматической авиационной пушки. При таком построении толку от двадцатимиллиметровой пушки «жужжи» намного больше, чем в передовых рядах, куда пытались отправить еe тыловые стратеги. К корме Т-60 пристроилась трофейная «тройка», подаренная его взводу неопытным пополнением панцер-дивизии противника. Думали поначалу еe первой пустить, да побоялись, что не хватит у немецкого танка мощности двигателя для выполнения роли бульдозера. Последним в колонне пристроился мостоукладчик, ради которого всe это представление и затевалось. Его задача пробраться под прикрытием склада к левому флангу нынешней позиции и перекрыть противотанковый ров, пока Данилов будет изображать перед немецкими позициями танковую кадриль.

Мост это нужен для других танков роты, они и будут ударной силой сегодняшнего наступления. Если всe задуманное получится, то главные силы роты сумеют подойти к окраинам городка вплотную, причeм с той стороны, откуда противник их не ждeт.

Стоило ли так мудрить? Может и не стоило, вот только противник такой хитромудрости вряд ли ожидает. Тем более от примитивных русских варваров.

Мимо танкистов пробежали связисты с катушкой провода, прокладывая связь от миномeтной батареи, пристроившейся чуть дальше по оврагу, к корректировщикам, занявшим позиции заранее. Комбриг расщедрился и выдал почти всe по шутливому запросу Володьки. Только тяжeлых самоходок не хватает, но вряд ли в бригаде они есть. Полк тяжeлых СУ-152 уж точно ушeл вместе с корпусом, а куда делась штатная батарея этих самоходов из их бригады, то простому лейтенанту не ведомо.

Артподготовку начали строго вовремя. Загудели, заверещали ракеты Катюш, выныривая откуда-то справа. Оставляя за собой огненные хвосты, устремились к улицам обречeнного квартала. Тех, кто окажется в этом месте, даже хоронить не нужно будет. Что не сгорит, то обломками так засыплет, несколько дней выкапывать придeтся. Если будет кому выкапывать. Видели такую картину в Силезии, когда гарнизон одного городишки от великой дури решил украсить окраины своего ...гау виселицами с казнeнными пленными красноармейцами. Какому идиоту пришло в голову использовать средневековые методы устрашения восточных варваров, узнать так и не удалось. Некого было допрашивать. Командарм лично осмотрел это украшение и решил его усовершенствовать. Нанести на картину несколько дополнительных штрихов дивизионом гвардейских миномeтов. Одного полного залпа хватило. Окраины с виселицами уцелели, а вот центра городишки не стало. Повешенных бойцов сняли и похоронили в стороне от бывшего города, который обошли стороной и даже комендатуру там ставить не стали.

А к завыванию ракет добавились глухие удары гаубиц, из дымного марева, в которое превратился несчастный квартал, стали подниматься султаны земли вперемежку с обломками зданий, не иначе как двухсотмиллиметровые «сталинские кувалды» добавились. Оно и понятно, таскать с собою неповоротливые громоздилы гаубиц особой мощности части Первой танковой армии не решились. В манeвренном бою, каким и должно стать наступление под Лейпцигом, ими не слишком наманеврируешсья, вот и оставили резерв ГКО в поддержку Шестнадцатой танковой бригаде.

Колька посмотрел на часы и решил покинуть крышу башни своего танка, которую использовал в качестве наблюдательного пункта. Скользнул в люк и прикрыл его, не фиксируя замки. Сейчас Игнат рванeт склон и нужно будет корректировать движение танка, а делать это лучше в походном положении, то есть выглядывая из башни по пояс. Дождавшись третьего залпа артиллерии, Шелепин подорвал своe творение. Год войны не лишил лучшего подрывника карьера былого умения, глинистый грунт приподнялся в воздух и упал в стороны, открывая проход. Взревел двигатель танка и тридцатьчетвeрка медленно двинулась вперeд, загребая бульдозерным ножом остатки глины. Приваренный наискось нож сдвигал глину в левую сторону и танк медленно проталкивался наверх. Пару раз возникал риск завязнуть гусеницами во влажной глине, но механик-водитель был опытный и каждый раз умудрялся увести танк вправо, где грунт был посуше. Наконец тридцатьчетвeрка выбралась из пробитого взрывом узкого прохода и младший лейтенант Данилов облегчeнно вздохнул. Получилось. И даже помощь вторым танком не понадобилась. Вторая машина взвода столь же уверено шла по проходу, трамбуя слегка приглаженный бульдозерным ножом грунт. Можно быть уверенным, что и остальные машины выберутся успешно. В крайнем случае, будут тащить или подталкивать друг друга, а основной ударной силе взвода пора вперeд.